Рубашка,
в которой я родился
Я так долго повторял себе: «Ты сам свой высший суд!» — что даже не заметил, когда на самом деле стал им, вернее — Им — с большой буквы.
А почему стал? — да потому что в рубашке родился. И ладно бы я один, а то ведь после меня в моей рубашке еще два брата родились. И рубашка, как мне теперь кажется, была не совсем моя — вернее, совсем не моя, а мамина — это наша мама в рубашке родилась, и потом уже перекраивала ее под каждого сына в свой черед.
Сам я эту рубашку не видел; братья о ней не вспоминают. А мама только улыбается и — чудится — той самой улыбкой, с какой она и перекраивала для нас свою рубашку.
Я думал, ближе этой рубашки к моему телу ничего не будет. Но явилась ты и с ходу забралась ко мне под рубашку, точно вместе со мной в ней и родилась, и тогда-то я и понял, что значит — заново родиться.
И с тех пор в двух рубашках, твоей и маминой, я и живу — сам себе Высший суд, хранящий в тайнике памяти еще и третью рубашку — Розину.
