Изгнанные в облака

Рустем Омаров, 2020

Мир атакуют неуязвимые монстры. Немногочисленная люди выживают в горах, пустынях, скрываются в руинах разрушенных городов. Безопасно можно передвигаться можно только на летательных аппаратах. Молодому парню придется выживать, взрослеть, влюбляться в мире, где жизнь стоит дешевле грамма топлива гравитолета.

Глава 7

Профессор остановился на опушке и загнал еле дергающий автомобиль в заросли кустарника. А потом наш отряд устремился вверх — на гору. Тропа пролегала вдоль зарослей пахучих трав. Каждую хотелось нюхать до умопомрачения. Хотелось трогать камни, ласкать сухую пыль и пить капли влаги на бутонах растений. Я наслаждался подъемом. И когда у старика начали трястись колени, он остановился. Все продолжали молчать, глубоко вдыхая воздух. Только сейчас я заметил, что в руках у Фью держала кучу цветов. Она прижимала их к груди только сильно, словно свою жизнь.

Где-то вдали видны очертания алого горизонта, который немного плясал от теплого ветра. Круглая луна повисла над пустошью. Я смотрел на нее завороженно. Это похоже на танец самой природы.

Когда внизу развезлась вся головокружительная низина пустоши тропинка вышла на широкое ложе. Там и обосновались, потому что понимали, что дальше идти не сможем.

Во время ужина старик, вытянув ноги, улыбался, вгрызаясь в кукурузу. Я тоже ел, но на самом деле я смотрел на лицо Зети. Тонкие губы и чуть припухлые щечки. Когда она улыбается, обнажая жемчужные зубы, и смотрит, источая умиротворения, я понимаю, что она повзрослела.

***

Шопик взобрался на валун и начал было скулить, вытянув морду, на голубую луну. А потом внезапно взял высокую ноту, взвизгнув от удара прилетевшей кроссовкой. Профессор захохотал, вытянув босую ногу.

— Идиот, хорош, скулить, привлечешь внимание, — зашептал он грозно на пса.

— Прекращай мучать мою собаку, она просто хочет петь, — возмутилась Фью, наскакивая на профессора, грозно раздувая ноздри.

Вдруг где-то внизу раздался шелест. Мы затаились, а Фью нырнула в объятья старика, пытаясь забраться в подмышку.

— Добрый вечер, — голос как у оперного певца. Профессор вздрогнул. Из темноты появился силуэт. Мужчина с выжженным солнцем лицом. Глубокие морщины и черные усы. В руке он держал изогнутый посох.

— Вам удалось спастись, — молвил он

— Присаживайтесь, прошу, — чинно изрек профессор. — Угощайтесь кукурузой. Спасибо, что предупредили, что за горой ропты.

Малышка спряталась за спиной Зети, чтобы не смотреть на пастуха. На его грозное черное лицо, испещренное бесчисленными каньонами. И прозрачные серые глаза.

— Не опасно здесь? — я добил початок и бросил его на землю.

— Нет, эти ребята не забираются на гору, — сказал пастух. — Они там охотятся — внизу. Пришли недавно. Я думаю, скоро уйдут.

— Вы шли за нами? — продолжил я.

Пастух усмехнулся.

— Я нашел вашу машину в лесу. И понял, что вы пошли наверх. Довольно опасная парковка, учитывая, что с другой стороны горы обосновались ропты.

— А вообще красивые у вас края, — заметил старик.

— Я все про них знаю не только вширь, но и глубь — я историк.

— А я физик, — отвечал профессор.

Оба старика вздохнули.

— Не напомните, как вас зовут…

— Хаску, — подсказал профессор истории.

В конечном итоге оба старика разговорились. Тонкая красная линия разговора понеслась вдоль философии, этики, теологии, эволюции.

— Всех выровняли под одну гребенку — уничтожили культуры и языки — возмущенно вопрошал профессор. — Вот я не знаю кто я по нации. И что должен говорить сыну?

— Мировое правительство пало, — попытался я его урезонить и вставить свои пять копеек. — Мир одичал и можно на ней все выстроить с нуля.

— Ни хрена ты не понимаешь, — закричал старик. — Что ты выстроишь дурья твоя башка, ты стерилен. Уж лучше тебя сожрали паразит ты хренов. Согласен со мной? Или пешком пойдешь.

— Согласен.

— Вот видишь, он согласен, — торжествующе заметил профессор.

***

— Ближе к делу дорогой друг, вы согласны меняться, — спросил профессор.

Пастух кивнул.

— Ваша машина на двух лошадей.

— Трех.

Пастух кивнул.

— Трех плюс ваш автомат. Решено я приведу их вам на рассвете. Вам лучше до рассвета в сумерках спуститься с горы. Ропты будут спать.

Он раскланялся и пожав каждому из нас руку, и чмокнув Фью, ушел.

— Простите, я правильно понял, вы отдаете пастуху машину и оружие в обмен на трех лошадей, — спросил я.

— Конечно.

— Но простите, а как мы сможем пересечь пустыню?

Профессор наклонился.

— Почини машину, будь добр и поедем.

— Но вы же можете починить.

— Могу, но не пальцем, — устало согласился он. — И вообще, я тебя брать не обязан. Захочу тебя тоже в сделку включу. В качестве оплаты четвертую лошадь.

— Ой, надоели ругаться, заткнитесь, — прокричала Фью и, обратившись ко мне добавила. — Ты тупой, что ли тебе говорят заткнись, значит заткнись. Мы хотим спать с тетей Зи, а вы нам мешаете.

Мы с профессором удивленно уставились на малышку.

— Будущий командор — это девочка, — цокнул языком профессор.

***

Обмен состоялся на опушке плеса, когда солнце уже поднялось. Пастух пришел с лошадьми. Они вызвали огромный восторг у малышки. И вместе с тем неподдельный страх. Смирные животные фыркали, кивали головой, шкура их блестела на солнце маслом.

— Вы не пропадете с этими лошадьми, они чуют монстров и не дадут приблизиться, — сказал он. — Меня и мою семью много раз спасали. А вот вам мешок. Здесь сушеное мясо, картошка, крупы.

Пастух похлопал лошадь по крупу. При свете дня он еще раз осмотрел сгоревший двигатель джипа профессора и с благодарностью взял ключ.

— Запчасти возле горы должны быть, — заметил профессор. — Соберете, когда ропты уйдут и почините.

Пастух кивнул. На прощание он посмотрел на меня.

— Ты помнишь своих родителей

— Да.

— Помни всегда. А невеста у тебя красивая.

— Она еще, — я запнулся и посмотрел на девушку, сидевшую верхом. Фью она посадила перед собой. Старик взобрался на свою лошадь с огромным трудом. Я вскарабкался на лошадь еле как. Она навострила уши в мою сторону.

— Ну что же теперь точно по коням, — вскрикнул профессор. Его лошадь фыркнула и развернулась точно юла.

— Мы идем искать мою маму, — крикнула Фью.

— И моего сына, — добавил старик.

И, конечно же, оба ускакали вперед. Один я остался стоять. Пастух, напевая песню, ковырялся в капоте своего авто. Я подозвал его.

— Э, ты чего, — спросил историк. — Ты о чем думаешь. Поезжай.

— Я не знаю как.

К моему великому неудовольствию ни старик, ни девушка не думали развернуться. Я же прыгал на спине лошади, но безрезультатно.

— Может помочь? — спросил пастух.

— Если вы будете так любезны. Премного благодарен. Не извольте беспокоиться. А-а-а.

Пастух осадил ее кнутом. И лошадь двинулась вперед в сторону горизонта.

***

— В общем, я окончил академию командоров, — сказал профессор. — Было это в… ммм… ну не важно. Поступить было тяжело.

Профессор сплюнул, харкнул и осмотрелся по сторонам. Он понял, что его слушали затаив дыхание. И с удовлетворением продолжил.

— Вы, наверное, не знаете про командоров. Вас тогда отродясь не было.

— Это военная каста, которая создала мировой диктат, — я медленно подбирал слова. — Вы построили крупные города.

— Да ни хрена вы не знаете. Мы пришли к власти, чтобы обуздать корпорации. Войны, экология, власть СМИ, эти прохиндеи долго баловались властью и шлюхами. Так не должно было долго продолжаться. И тогда пришли к власти мы, значит после мировой войны. Я значит был третьим поколением командоров. Но фокус в чем? Фокус в том, что мы…

— Тетя Зи, а что такое шлюхи, — спросила Фью.

— Это такие женщины, которые плохо себя ведут, — отвечала покрасневшая Зети. — Они не слушались в детстве маму. А повзрослев, перестали прислушиваться к своему вкусу.

— Ну почему не всегда, — заметил профессор. — Ну, так, а чем я, Так вот мы придумали социальный лифт. Вся планета была поделена на сотни тысяч дистриктов. Каждым правил командор. Стать командором мог любой человек, который поступит в академию и сдаст экзамен на интеллект, ну и физическое развитие.

— Это настоящий феодализм, — заметил я.

— Не ну почему, — возмутился профессор, почесывая бороду. — По наследству власть мы не передавали. Мы давали клятву, что посвятим себя всего развитию экологии, науки и любви.

— А моя мама хвалила интеллектуализм, и папа тоже, — добавила Зети, приглаживая волосы.

— Но вы же пользовались почетом и ресурсами, — возмутился я, ухватившись за голову. — Вы нарушали рыночные принципы развития, эту…свободу самовыражения.

— О Святой павиан, ты видишь Сильда, как промыли капиталисты голову этому юному дармоеду? Первым делом, когда канцлер Эрман Дакоте пришел к власти он сразу же устроил тиранию и гонения. Да что вам говорить?

Профессор сплюнул и замолчал.

— Вы рассказывали, как вы поступали, — подсказала Зети.

— А ну, да, так вот, экзамен был тяжелый, я к нему готовился. Чтобы получить допуск, нужно было сдать интеллектуальный экзамен — я оказался в числе 200 самых умных молодых людей планеты. А потом нас забросили на болото. Туман стоит. Бегу в глухой топи. Где-то стрекочут птицы. Сапоги утопают в грязи. Все что у меня было — это бумажная карта. Не навигатор, а всего лишь бумажная карта. Вонючая и старая. И если на минуту, если на секунду увидеть какие это были ребята и девчата, то оторопь берет. Какие все-таки это были люди. Не чета нынешним. Глыбы, совершенные люди. Мышца к мышце, с каждого лепи статую, а смелые какие. Так ведь дети с детства мечтали стать командорами. Мы грезили этим, но достичь было не всем. Я из школьных годов почти не помню — только просыпаюсь и иду на пробежку. Вот ведь как.

Во время поступления, правила простые — первая десятка, которая придет к пункту эвакуации та и прошла экзамены. Вот как!

Мне предстояло бежать 75 миль по этим топям.

Одели меня в камуфляж и автомат с электродротиками. Автомат был удивительно легкий. Не настоящий, конечно. Но к стрельбе был готов. Вообще, чтобы даже просто попасть в число допущенных, нужно было иметь башку с рабочими извилинами. По сути, допускали только гениев. Я себя таким не считаю, но в моем дистрикте, где я родился меня, готовили все земляки. Меня буквально носили на руках. Толпы журналистов провожали на экзамен. Да было времечко!

В общем, бегу по топям. Сердце стучит, а я даже не вспотел, так хорошо был готов. По правилам все конкурсанты могут друг в друга стрелять по истечении восьми часов испытания. Поэтому все просто разбежались друг от друга. Где-то ближе к вечеру вдруг слышу крик. Девушка звала о помощи. Легкий, такой и призрачный, призыв словно повис в воздухе. Осторожно ступая по болотным кочкам, побежал в сторону камыша. С другой стороны я видел, что автоматы включатся только через полчаса. Поэтому ничем не рисковал.

И вот это уже слышу не стон, а крик отчаяния, — профессор замолчал, перебирая песок между пальцев. — Не знаю, почему, но когда готовишься к главному испытанию своей жизни, на девушек времени нет. А тут как будто прорвало. Я словно бы там стал человеком. Обычным, не бездушной машиной, которая идет к цели.

Меньше всего ожидал увидеть красивую девушку. Но она была на самом деле красивой. Как я это понял? У нее были огромные глаза. И точеная фигурка. Две черные полосы под глубокими черными глазами. Выражение страдания на лице. Девушка была покрыто грязью — мягкой серой массой. И в этой грязи она выглядела как царица. Тысяча гамадрил меня раздери. На поверхности она удерживалась лишь благодаря маленькой ветке камыша, которую успела ухватить.

Кричу, что достану ее. Кинул ей ветку. Вытащил ее из грязи. А она смотрит на меня, так что у меня жжение в груди.

Это потом я уже узнал, что девушка оказывается графиня, что ее роду более семьсот лет. Фамильные замки и все дела. Вот только дела стали плохи, отец промотал состояние. Единственный шанс все вернуть это стать командором. А тогда она просто предложила идти дальше вместе.

Честно говоря, на этот счет у меня инструкция. В дистрикте при подготовке стратегии, мне порекомендовали не вступать в альянсы. Дело в том, что шансов оказаться в десятке из двухсот очень малы. И поэтому члены альянсы должны будут поднять друг на друга оружие.

Я смотрю на нее и как лопух говорю, почему бы и нет. Но только ты пойдешь вперед. А она говорит, если ты мне доверишься, то мы придем первыми. Говорит, вычислила, что у озера есть перешеек ровно посередине. Она долго изучала карту. Она заметила, что озеро имеет небольшие мысы, и они словно тянутся друг к другу. Это что-то вроде естественного перехода. Если бы удалось его найти, то победа не заставит себя долго ждать.

Ну, я и лопух, возьми и согласись. Зацепила она меня, я поверил ей целиком. Было в ее словах, что-то завораживающее, после чего невозможно было ей противоречить. Идем вдоль берега. Ноги стали мокрыми насквозь, водоотводящие носки истерлись в прах. Идти пришлось довольно долго, через туманную дымку, сквозь сырость и промозглый холод. Проваливаемся по пояс в грязи, выползаем и снова едем. В какой-то момент потеряли счет времени. Мышцы свело судорогой.

Вдруг вижу впереди на там самом выступе на карте два охранника. Это были «охотники». Как правило, их брали из студентов третьего курса. Стоят и даже не чувствуют подвоха. Здоровые и крепкие гиббоны. Девушка оказалась не промах. Сняла своего прямо в шею. Я попал в незащищенную кисть руки.

Пробежали мимо тел. Они дрожат в судорогах. Подошли ближе к воде. Тупик. А девушка просто побежала прямо по воде. Оказывается, есть брод, хотя и скрыт под водной гладью.

Как сейчас помню эту картину. Мы бежим по воде. Вокруг туман. Вода хлюпает, а передо мной самая красивая девушка в обтягивающих брючках, в хаки. И мы бежим, и усталости нет. Уже и не понимаю, зачем я бегу. Для чего куда?

А потом Сильда остановилась. Там говорит впереди, крокодилы!

А потом я тоже увидел крокодилов. Итить их макаки! Прямо перед нами лежат на отмели и загорают. Один из них спустился на воду и начал погружаться в воду. Но подплыть исподтишка у него не получилось. Мы были на мелководье. И вот плывет эта зараза — огромная тень под водой в нашу сторону.

И когда он подплыл ближе. Я начал стрелять из него из автомата. Но дротики со снотворным до него не долетают. Для него это как мертвому припарка. Ну, все думаю конец. Приплыли. Я предлагаю, Сильде бежать, а сам готов вышел вперед.

И что делает моя спутница. Она меня оттолкнула. Достает из-за пояса настоящий боевой пистолет. Как сейчас помню белую сталь, на которой отражался туман. И прищурила один свой прекрасный глаз, и грохот затем на все озеро. Брызги во все стороны. Бум! Бум! Бум! Я оглох. А рептилия вдруг замерла, а потом на тебе. Всплыла в луже крови. Но этой даме все мало. Она потом расстреляла тех тварей, что сидели на островке. Экономно — по две пули на каждую рептилию. Потом мне говорит, ты, что замер как истукан побежали.

А разве можно говорю настоящий пистолет. Нельзя говорит, но никто не узнает, тем более что магазин кончился. И выбросила пистолет в воду. А я говорю: «Ты что дура, а если еще крокодилы появятся». А она такая: «А ты, мол, на что. Пожертвуешь собой, ты же хотел».

Я позже понял этих раненых крокодилов. Эти несчастные твари так сильно открывали пасти в смертных муках, но не понимали, что происходит. Один начал вертеться волчком, для него патронов не хватило.

А потом стемнело. И мы бежали по освещенной лунной дорожке. Можешь себе это представить. И тогда она ко мне прильнула. Говорит, давай держаться друг за друга, если выпадем с брода. Так и бежали. Как же она пахла. И не было ни усталости, ни страха, ни тревог. Да к вонючим мартышкам сам экзамен. В руках у меня сама мечта.

Ближе к берегу брод пропал, и мы поплыли. И туман рассеялся. А на берегу куча охотников. И все всполошившиеся. И злые. Видимо уже готовятся нас встретить в засаде. Плывем, а в нас летят эти дротики. Ну, мы и давай нырять. Только нырнул, а над тобой уже куча брызг. И летят эти дротики сквозь воду. А ты всплывай в другом месте. Берешь воздух, и тут же обратно. Мечемся с Сильдой и стараемся отплыть подальше. Под водой стало понятно, что брод этот был когда-то мостом затонувшим. А в том месте он был разрушен окончательно.

Отплыли подальше и советуемся с девушкой, что делать. Выйти на берег невозможно. Отступить тоже.

Плывем в воде и ждем, а если бы крокодилы появились, то точно конец. Девушка на меня даже не смотрит. Глаза горят ненавистью. Понятно, что у нее дикое желание их убить.

И тут слышим крики, переговоры по рации. Это подоспели лидеры головной группы, что обходили болота по периметру. Это настоящие машины — бойцы крепкие. Завязался крепкий бой. Их было всего несколько ребят — и они смяли отряд охотников. Мы начали подплывать. Никакой реакции, никто нас огнем из дротиков не встречал.

Когда подошли то увидели подрагивающие тела, утыканные на манер морских ежей. Стало понятно, что та группа теперь нас опережает. А до финиша еще 15 миль. Дальше мы бежали молча. Одна надежда, что мы попадем в десятку лучших. Я и говорю, ей успокаиваю, мол не переживай, мы точно в десятке.

Подходим к финишу, а это такие пластиковые яркие ворота. Рядом куча журналистов и болельщиков. Дроны летают и аэростаты. В какой-то момент я ее опередил, хотя не пытался. Она сама отстала. Я оборачиваюсь и вдруг чувствую, что перед глазами все померкло. Она стрельнула мне в ногу.

Ногу охватили судороги. Я упал. И закричал от боли. Сильда, девушка которую я спас пробежала раньше меня.

Я полз через силу, все вокруг кричали. И уже на финише я полз и смотрел в глаза девушке. А она стояла и смотрела. И даже руки так и не подала. Переполз через линию и отключился. Выяснилось, что я финишировал десятым. И тоже, поступил в академию.

***

— Вы окончили академию командоров, — восхищенно отозвалась Зети, — Какая восхитительная жизнь. Вы рано познали славу, увидели весь мир и положили его к своим крепким ногам. Вы…рыцарь современности.

Конец ознакомительного фрагмента.