Русская весна. Антология поэзии

Коллектив авторов, 2015

Эта книга – первая, а потому, понятно, далеко не полная и далеко не совершенная попытка представить нынешнее пробуждение Русского мира в отражении отечественной поэзии. Пробуждение тяжёлое, во многом трагическое, но одновременно – радостное, дарующее надежду на лучшее не только русскому народу, но и всему человечеству, переживающему тяжелейший со времен Второй мировой войны кризис. Не случайно годовщина начала «Русской весны» практически совпала с 70-летием Великой Победы 1945 года, а одним из символов её стала оранжево-черная «георгиевская» лента – лента ордена святого Георгия Победоносца. В этой книге голоса уже известных поэтов сливаются с голосами самого народа, создавая удивительную и прекрасную симфонию не только Победы, но и воскресения России для жизни вечной. Все доходы от издания книги будут переданы в фонд помощи жителям Донбасса, пострадавшим от военных действий.

Предчувствие

В данном разделе собраны стихи, написанные их авторами в «шоковый» для русской поэзии период 1987–2013 годов — и в полной мере отражающие как целостность, особость и самость Русского мира, так и его неизбежное противостояние миру Запада, «западной» цивилизации в качестве доминирующего над всем человечеством «центра силы». Собственно, подобное миропонимание и является семенем, породившим нынешний феномен Русской Весны. При этом важно не ставить знак равенства между приведенными здесь стихотворениями, многим из которых — годы или даже десятилетия, — с последующими творчеством и жизненной судьбой их авторов.

Светлана Сырнева

Прописи

Д. П. Ильину

Помню, осень стоит неминучая,

восемь лет мне, и за руку — мама:

«Наша Родина — самая лучшая

и прекрасная самая».

В пеших далях — деревья корявые,

дождь то в щеку, то в спину,

в сапожонки дырявые

заливается глина.

Образ детства — навеки:

как мы входим в село на болоте.

Вот и церковь с разрушенным верхом,

вся в грачином помёте.

Лавка низкая керосинная

на минуту укроет от ветра.

«Наша Родина — самая сильная,

наша Родина — самая светлая».

Нас возьмёт грузовик попутный,

по дороге ползущий юзом,

и опустится небо мутное

к нам в дощатый гремучий кузов.

И споёт во все хилые ребра

октябрятский мой класс бритолобый:

«Наша Родина — самая вольная,

наша Родина — самая добрая».

Из чего я росла-прозревала,

что сквозь сон розовело?

Скажут: обворовала

безрассудная вера!

Ты горька, как осина,

но превыше и чести, и срама —

моя Родина, самая сильная

и богатая самая…

"Корка хлеба ржаного, стакан молока"

На картину Александра Веприкова «Синь и золото»

Корка хлеба ржаного, стакан молока —

и от этой ничтожности сытость была,

словно чья-то, не зримая нами, рука

клала что-то еще на пустыню стола.

Перемётный барак незапамятных лет,

на задворках сарай обветшал и осел.

Его крыша дырява, но в каждый просвет

входит небо — и мир твой по-прежнему цел.

Так мы жили, не зная, что можно пенять

на провалы, прорехи, гнильё да быльё.

Безотказно спешила душа восполнять,

восстанавливать мир из себя самоё.

Нет в России пустот, позабытых полей,

всё надстроено здесь до великих твердынь.

И на месте пропавшей деревни моей —

синь и золото, Саша, берёзы и синь.

Видно, так и завещано нам выживать

на холодной земле, на пожухлой траве:

извлекать из пустот, в пустоте вышивать

по начертанной Богом незримой канве.

Журавлиная к северу тянется нить,

отступает зима, торжествует весна.

И щедрот иноземных к нам некуда лить,

ибо чаша была и осталась полна.

Олег Бородкин. Восток и Запад

Павел Филонов, 1912–1913 гг., бумага, масло, темпера, гуашь, 38,5×42 см

восток, конечно, дело тонкое.

но коль

порвётся, то чреват

сплошной резнёю:

брат старший уж и враг,

и просто ноль…

модерн частенько

кажется бронёю,

однако нацодежды

бьет и моль,

и пули, и…

мы все здесь — рыбаки…

Евразия,

пора бы вам очнуться!..

рыб разноцветных

тащим косяки

сетями из воды мы,

и смеются

над нами рыбы:

браво, мужики!

Иосиф Бродский. На независимость Украины

Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,

Слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,

Время покажет «кузькину мать», руины,

Кость посмертной радости с привкусом Украины.

То не зеленок — виден, траченный изотопом,

Жовто-блакытный Ленин над Конотопом,

Скроенный из холста, знать, припасла Канада.

Даром что без креста, но хохлам не надо.

Горькой вошни карбованец, семечки в полной жмене.

Не нам, кацапам, их обвинять в измене.

Сами под образами семьдесят лет в Рязани

С сальными глазами жили как каторжане.

Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:

Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.

Ступайте от нас в жупане, не говоря — в мундире,

По адресу на три буквы, на стороны все четыре.

Пусть теперь в мазанке хором гансы

С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.

Как в петлю лезть, так сообща, суп выбирая в чаще,

А курицу из борща грызть в одиночку слаще.

Прощевайте, хохлы, пожили вместе — хватит!

Плюнуть, что ли, в Днепро, может, он вспять покатит.

Брезгуя гордо нами, как оскомой битком набиты,

Отторгнутыми углами и вековой обидой.

Не поминайте лихом, вашего хлеба, неба

Нам, подавись вы жмыхом, не подолгом не треба.

Нечего портить кровь, рвать на груди одежду,

Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.

Что ковыряться зря в рваных корнях покопом.

Вас родила земля, грунт, чернозем с подзомбом,

Полно качать права, шить нам одно, другое.

Эта земля не дает, вам, колунам, покоя.

Ой, ты левада, степь, краля, баштан, вареник,

Больше, поди, теряли — больше людей, чем денег.

Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза Нет на нее указа, ждать до другого раза.

С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи,

Только когда придет и вам помирать, бугаи,

Будете вы хрипеть, царапая край матраса,

Строчки из Александра, а не брехню Тараса.

Андрей Домбровский."Пока пурга звенит всё ниже…"

Пока пурга звенит всё ниже,

как бы монистами о куст,

мне снится сон. Я сплю и вижу

спокойный пламень Ваших уст.

Но лишь инкаустовым ядом

пересыщается рука,

пока Вы дышите не рядом, —

на том конце материка,

где за оградой ковыля,

ничьих не ведая промашек,

лежит спокойная земля

в негромком пламени ромашек.

Там дурень думкою богат,

там только тень за тенью встанет,

как дед из дудочки помянет

единокровного врага.

И, гетьман армии теней,

Москвой разжалован поныне,

как о покойнице-жене,

я думаю об Украине

и вьюга пахнет чабрецом

и распускается монистом

пред лирником и чернецом,

чей гетьман севером освистан.

Николай Зиновьев

"У карты бывшего Союза…"

У карты бывшего Союза,

С обвальным грохотом в груди,

Стою.

Не плачу, не молюсь я,

А просто — нету сил уйти.

Я глажу горы, глажу реки,

Касаюсь пальцами морей.

Как будто закрываю веки

Несчастной Родине моей…

Не замай!

Мы песни поём, коль нам плохо.

И плачем, коль нам хорошо.

Да, мы не от мира. От Бога.

Вы нас не замайте ужо.

Теснили нас разные орды.

Врывались к нам в сумрак избы

И конские жаркие морды,

И танков холодные лбы.

И был в своё время, что НАТО,

Зело популярен Мамай,

И Гитлер, и… Хватит? Не надо?

Ну, то-то. Смотри, не замай!

Георгий Судовцев. Вторжения

дочери Полине

Скажу я просто — пусть некстати, —

что вторгся к нам Наполеон,

когда весь цвет российской знати

французским духом был пленен.

Так минул век… Немецкий гений

нас диалектике учил —

и немцев на полях сражений

мы били из последних сил.

Теперь Россию наизнанку

по рынкам тащит «демократ» —

так что, придут с войною янки?

Их одолеть трудней стократ…

Но что всем нужно от России?

Какая тайна есть у нас,

что всякая земная сила

без нас — не сила, власть — не власть?

И троицу, как всем известно,

особо любит русский Бог.

А значит, суждены нам вечно:

Победа, память, новый бой!

Сергей Загатин."В сон после лета…"

В сон после лета,

В душную ночь

Рухну, ресницы прикрою.

Всё, чем пытался себе я помочь,

Прежде чем слиться с землёю:

Неба глотком, хлеба куском

И родниковой водою, —

Корчась от боли,

В родной стороне

Верю, доподлинно знаю —

Будет весна

В сиротелой стране,

Что мне желаннее рая.

Хоть бы глазком

разглядеть, что потом —

вечна ли музыка мая?

Песня допета.

Всё лишнее — прочь!

Дальше — в симфонию света!

Жаль, что не в силах

Себя превозмочь

И дотянуть до рассвета.

Что смерть нам?

Пусть светит

Гордая дева — Победа.

Сквозь смерть нам

Пусть светит

Юная дева — Победа…