Пурпурный рассвет. Эпидемия

Руслан Темир, 2023

Эпидемия неизвестного вируса за неделю уничтожает 99,99% процентов населения земли. Выживают лишь единицы. Шестеро героев в различных городах России пытаются приспособиться к условиям жизни в вымершем мире.Привычная схема жизни рухнула, каждому приходится подстраиваться под новую суровую реальность и выживать, стараясь найти ответ на главный вопрос: «Откуда взялся вирус, способный убить человечество за шесть дней?».

Часть 2. Глава 1. Тимур.

26 июня.

Большую часть пути до Краснодара ехали молча. Попросту не находили тем для разговоров. Еще не до конца осознали сути происходящего, и, выбитый из стандартного шаблона жизни, мозг лихорадочно искал дальнейшую модель поведения. В грузовике остались два офицера и пятеро срочников. Один из солдат через час дороги не выдержал и сорвался в истерику, забившись в углу грохочущего на всех ухабах кузова. Никто не обратил внимания. Сидели, погруженные в свои мысли, в которых отсутствовало место сочувствию. Каждый мечтал быстрее оказаться дома, мечтал о том, что эпидемия не доберется до родных, или просто проснуться, ведь происходящее больше походило на кошмарный сон, чем на реальность.

Тимур пытался отвлечься, снаряжая магазины патронами. Вставлял латунных «солдатиков» одного за другим в ровный строй автоматного “рожка”. Это успокаивало. Оружие давало определённую иллюзию защищенности, хоть и против болезни оно полностью беспомощно. Перед выездом, когда покинувшие часть разделились на попутчиков и тех, кто отправился домой самостоятельно, офицеры раздали патроны, оружие и рационы. Тимур сразу выбрал удобную армейскую разгрузку, четыре магазина для АК разместил в нагрудных карманах, еще четыре в подсумке на спине. Повезло — два магазина попались пулеметные, на сорок пять патронов. Еще с две сотни патронов он закинул в РД[1], которым разжился тут же. Во внутренний карман разгрузки засунул боевой ПМ, с патроном в патроннике и взведенным затвором, к пистолету дали два магазина и около сотни патронов. Штык-нож, два суточных рациона, сменные носки, нижнее белье, спички, фонарь, осветительные ракеты — офицеры знали, что нужно брать со складов для выживания в экстренной ситуации. Амуниция приятным грузом висела на разгрузке и в ранце. Если что случится — сможет и за себя постоять, и семью защитить.

Капитан, сидящий напротив, достал смартфон, с досадой посмотрел на экран и убрал обратно.

— Товарищ капитан? — Тимур наконец-то вспомнил про мобильную связь, от которой уже почти отвык в армии. — Не дадите позвонить?

— Коля, — устало сказал офицер.

— Что?

— Не товарищ капитан, а Коля, — офицер протянул мобильный. — Нет больше армии, забудь про устав и субординацию.

Тимур не нашелся что ответить, и, взяв телефон, набрал номер.

— Спорим на пачку патронов, что не дозвонишься, — капитан откинулся на стенку кузова и устало улыбнулся. — Я со вчера девушке дозвонится не могу, или умерла, или убежала с кем-то, надеюсь, что умерла, — офицер болезненно усмехнулся и сжал цевье автомата.

Короткие гудки. Проверил правильность номера и набрал еще раз, но опять короткие гудки.

— А мессенджеры у вас есть?

— Конечно. Валяй.

Тимур благодарно кивнул, и сохранил номер матери под цифрой «один», открыл Ватсапп, нашел его в строке контактов.

«Была в сети двадцать третьего июня в девятнадцать сорок семь.»

Для проверки просто написал «Привет», но у сообщения повисла только одна галочка. Не дошло. Значит или с телефоном что-то, или связи нет.

— Я же сказал не дозвонишься, — офицер взял телефон обратно и, достав сигарету, закурил.

За всю дорогу не встретили ни одного кордона, блокпоста или еще чего-либо, что указывало бы на действия правительства в борьбе с эпидемий. Да и машин почти нет, раз в четверть часа попадалась одинокая встречка, которая при виде военного грузовика сразу жалась к обочине.

Остановились перед въездом в Краснодар, на заправке. Одноэтажное серое здание, и никого. Света внутри нет, двери закрыты. Капитан Свердлов подергал ручку входной и, прижавшись к стеклу и прикрываясь от дневного света, заглянул внутрь. Пару раз постучал прикладом. Остальные чуть насторожились, ожидая какой-нибудь реакции от персонала станции. Тишина.

— По ходу никого. Ждите пока тут, я обойду проверить, — Свердлов свернул за угол заправки, взяв автомат на изготовку.

Минут пять ничего не происходило, затем внутри загорелся свет, и из служебного помещения показался капитан.

— Насосы включил. Серега, залей полные баки. Остальные, можете сходить в туалет, взять воды или еще чего, только без вандализма.

Солдаты разбрелись по зданию, заставленному полками с товарами. Внутри пахло чем-то пропавшим и застоявшейся водой из туалета. Возле холодильников с мороженым по всему полу растеклись большие лужи воды. Людей здесь не было минимум сутки.

Тимур подошел к холодильнику и закинул в рюкзак полдюжины банок любимого энергетического напитка. У кассы туда же отправились несколько шоколадных батончиков, две пачки орехов и упаковка жевательной резинки. Еще сигареты, блок дорогих, какие обычно не покупал. Осмотревшись по сторонам, приметил стойку с хозтоварами. Шампунь, зубная паста, мыло, зубочистки — все, что в обычные дни кажется таким обыденным и доступным. Надувная подушка для шеи, несколько упаковок удобных носков, стопка зип-локов, бензиновая зажигалка и пара емкостей бензина к ней. Внутри проснулся «лутер»[2], почти полностью забил рюкзак и карманы разгрузки полезным скарбом.

Солдаты и офицеры разбрелись по заправке, разбирая никому уже не нужные вещи. Офицеры больше набирали долгохранящиеся продукты, тогда как рядовые собирали газировку, чипсы и шоколадные батончики, по которым изголодались на службе. Коля-капитан мучился возле кофемашины.

— Да блин, — офицер с досадой хлопнул по полированной стальной боковине. — Уже бы давно в турке сварил.

— Помочь? — Тимур подошел поближе. — У меня друг в кофейне работал, часто видел, как он с ней обращается.

Капитан, поджав губу, жестом пригласил к аппарату.

Проверив, включено ли питание, Тимур осмотрел датчик давления, уровень воды. Нагнувшись под столешницу, нащупал кран и включил подачу. Зашуршало по трубам. Стрелка барометра поползла вверх.

— Все хорошо, подождите несколько минут, наберет давление и заработает, дальше знаете как?

— Да вроде, вот тут помолоть, сюда насыпать, тут потечет, так?

— НУ да, ничего сложного.

— Спасибо. Еще минута, и разбил бы ее, — все так же измученно улыбнулся капитан.

Тимур улыбнулся в ответ и повернулся в сторону двери. Некоторые сослуживцы уже вышли на улицу и курили в ожидании. На секунду внимание привлек предмет возле кассы. Смартфон. Подошел ближе и поднял телефон. На экране бежали проценты зарядки. Девяносто три. Довольно новая модель, прошлогодняя. С надеждой включил. Привычная заставка. Экран загрузки. Экран ввода пароля. Хорошо, что не отпечаток пальца. Так, самые популярные. Третьей попыткой ввел «один, два, три, четыре и четыре ноля» — подошел. Удача на его стороне. На заставке мужчина средних лет держит на руках ребенка. Сеть есть. Полетели уведомления от приложений и мессенджеров. Включил режим «в самолете», чтобы не сажать батарею и не мелькать в сети с чужого номера. Надо будет найти сим-карту. Прихватив на выходе пару внешних аккумуляторов, Тимур на ходу открыл банку ванильной колы и закурил. После долгого перерыва без сигарет, сразу расслабило, ноги стали ватные, заставив опуститься на корточки.

— Ну что, по коням, — Свердлов вышел из заправки, на ходу поправляя ремень. — Серега, залился?

— Полный бак и еще пару канистр. Тут девяносто второй, но думаю, все будет нормально.

— Хорошо. Все на месте? Тогда погнали.

Через пару минут грузовик выехал на шоссе и начал набирать скорость, гудя колесами по прогретому асфальту. Машина ехала не очень быстро, максимальная комфортная скорость Камаза около шестидесяти километров, быстрее — начинает греметь и дрожать, словно телега на брусчатке. Проезжая поселки и станицы, сбрасывали до сорока. Краснодар пересекли уже ближе к закату, точнее, не сам Краснодар, обогнули город по западному объезду, не рискуя соваться в южный мегаполис. На объездных людей оказалось заметно больше, чем на трассе, но все равно в разы меньше, чем обычно. Кто-то выносил придорожные магазины, кто-то просто ехал, а кто-то умирал. Да, были и те, кто лежал чуть поодаль дороги, внешне больше походя на оживший труп, и при звуке приближающейся машины старался привлечь внимание из последних сил. Но все проезжали мимо. Эмпатия во время всеобщей катастрофы не главное качество человека.

Тимур уткнулся в свежеприобретенный смартфон. Навигация еще работала, и он посмотрел, как фигурка, отображающая их машину, движется по карте. В самом городе пробок нет, хотя в это время час пик только начинал рассасываться. До Геленджика в таком темпе ехать еще часов шесть, а Свердлов собирался еще остановиться на ночлег. Но Тимур не мог ждать. Тревога и незнание съедали изнутри. Спокойно остановиться и лечь спать, когда ты уже почти дома — нет, так он точно не сможет.

26 июня 21.02 по московскому времени

Когда остановились на следующей заправке Лукоил, недалеко от Саратовской, небо почти полностью стемнело. Военные привычно выпрыгнули из кузова и направились к зданию АЗС. Свердлов вылез из кабины, одел на плечо ремень автомата и закурил.

— Товарищ капитан? — Тимур остался возле заднего борта грузовика и обратился к офицеру.

— Да?

— Тут заночуете?

— Скорее всего. Ночью ехать не очень целесообразно. Ребята устали — вторые сутки на ногах. И тебе тоже стоит поспать.

— Я, наверное, поеду.

— Сам?

— Да. До дома не так далеко осталось, все равно не усну. Звонил родителям. Там связи нет.

— Понимаю, сам переживаю очень. Точно решил? Поспал бы, мы часа на четыре всего, не дольше. Довезли бы. С поддержкой спокойнее.

— Да нет. Я все же поеду.

— А на чем собрался?

— Машин много брошенных, надеюсь найду какую-нибудь с ключами Людей-то почти нет нигде.

— Ну да, за всю дорогу от силы пару десятков видели. Хренотень какая-то. Три дня назад началось, а как все обезлюдело. Не может быть такого, мы-то не заболели. Вообще не пойму, что творится. И власти ничего не предпринимают.

— Так я поеду?

— Да езжай, если решил. Что спрашиваешь-то? Я тебе больше не командир. Если что, двигайся по трассе. Мы если увидим тебя где, подберем.

— Хорошо, но я, надеюсь, сам доберусь.У вас мобильный есть?

— Да, а что?

— Номер запишу. Может пригодиться.

— Запиши, но не думаю, что связь долго проработает.

Обменялись номерами, и Тимур, махнув рукой на прощание, пошел. С каждым шагом тревога все сильнее захватывала разум. Намного проще, когда рядом есть люди, с оружием, старше и опытнее. А теперь — один, по своему выбору. Крепче сжал висящий на ремне автомат и прибавил шагу.

От заправки до скопления кафе и магазинов в Саратовской пятнадцать минут пешком. Вроде не далеко, но расстояние показалось просто огромным. Накатило желание вернуться, и поехать завтра со всеми, но, переборов нерешительность и страх, прибавил шагу. Ботинки быстро запылились от придорожной грязи. Начал моросить мелкий дождь. Только этого не хватало. Промокнуть и простыть, когда весь мир корчится в агонии эпидемии. Прохладные капли неприятно падали за шиворот и скатывались по спине, щекоча. Поднял воротник — не спасло.

Впереди показались первые здания кафешек. Черные окна подчеркивали запустение, вгоняя в тревогу еще сильнее, лишь в двух заведениях горел свет. Машин и людей нет. Обычно здесь в любое время дня и ночи собиралось «вавилонское столпотворение». Ехавшие на море после долгой дороги останавливались, перед завершающим рывком. А сейчас никого.

Тимур прошел первые забегаловки и посмотрел на свое отражение. Сам бы себя не узнал, если бы со стороны увидел. Форма, рюкзак, автомат на плече, разгрузка, нашпигованная магазинами, и лицо… Как будто стал старше лет на десять. Хоть и сложно разглядеть в сумраке, но рассмотрел — уставшее, осунувшееся, потерянное.

Залаяла собака, копающаяся в мусорных контейнерах. Тимур от неожиданности отпрянул в сторону.

— Не боись, солдат, она сама тебя напугалась, — послышался хриплый голос из открытой двери небольшого кафе.

Юлаев испугался еще сильнее и схватился за автомат. Всего три дня эпидемии, а люди уже начали вызывать страх.

— Ух, какой ретивый. Опусти игрушку, паренек, я тебе точно не угроза.

Из темноты кафе вышел пожилой мужчина с короткой седой бородой и объемным животом под заношенной футболкой. — Свое добро сторожу. А ты куда один топаешь?

— Домой, — Тимур громко сглотнул.

— Как я сам не додумался? Кому сейчас эта армия нужна. А я с дома ушел. Там жена с дочкой померли, вчера жена, сегодня дочь. Вот кафе только семейное осталось. Сторожу от мародёров. Завтра похороню их. Хотя тебе то до этого дела нет, что-то я разболтался.

— Сочувствую вам.

— Ну да, ну да. Сейчас всем не до сочувствия. Далеко идти-то?

— Геленджик.

— Далековато, ноги сотрешь. Водить-то умеешь? — Тимур молча кивнул. — Пойдем.

Мужчина взял стоящую у двери охотничью двустволку и пошел по направлению к парковке. Юлаев старался идти чуть позади, чтобы держать мужчину в поле зрения.

— Да не бойся ты. Я же не грабить тебя собрался. Ты первый человек, кого я со вчера увидел. Проезжали, конечно, некоторые, но никто не останавливается. Вечером в селе пару видел, но они уже скорее не живые, так как очень плохи были, — мужчина громко прокашлялся. — Людей мало выживет. Зараза страшная, сам жду, когда и меня заберет. Так что, пока есть возможность, надо помогать. На том свете зачтется.

Прошли парковку, где стояло несколько простых иномарок, и подошли к задней двери какого-то магазина.

— Подожди минутку, — мужчина скрылся за дверью. Щелкнул фонарик, и внутри заметался луч света. — Так, ага вот они, — он вышел через минуту и протянул Тимуру связку ключей с брелоком автосигнализации. — На, держи. Это магазин знакомого. Умер еще в первый день, в угон никто не объявит. Не знаю, сколько там бензина, но она на ходу. Садись и поезжай, только осторожно.

Тимур взял ключ и нажал кнопку сигнализации. Громким гудком и парой вспышек аварийки отозвался серый Форд Фокус, стоящий через две машины.

— Спасибо!

— Да брось ты, я же говорю — зачтется. А ты, если раньше там окажешься, замолви за меня словечко.

Мужчина развернулся и зашагал в сторону своего кафе, громко кашляя.

Юлаев подошел к машине, обошел по кругу и открыл водительскую дверь. Салон грязноват, пахнет затхлым воздухом и забитым воздушным фильтром. Закинув рюкзак на пассажирское сидение, проверил колеса. Сидение скрипнуло под его весом, двигатель послушно завёлся с первого же поворота ключа. Бензина — половина бака, до дома хватит. Снял с передачи. Машина, хрустя гравием под колесами, покатилась назад. Тормоза работали отменно — не успел до конца нажать педаль, как уже остановился. Можно ехать. На выезде с парковки моргнул дальним светом и увидел старика в дверях кафе, махающего на прощание.

Форд набирал скорость неспешно. Капли еще совсем редкого дождя влетали в приоткрытые окна и били по левой щеке. Попытался поймать что-нибудь по радио, но все, кроме одной станции, молчали.

–"Внимание! Внимание! Граждане! Прослушайте сообщение администрации муниципального образования города Краснодар от двадцать второго июня. На территории поселения отмечены случаи заболевания людей и животных неизвестным вирусом. Администрацией муниципального образования города Краснодар принимаются меры для локализации заболеваний и предотвращения возникновения эпидемии. Внимание! Прослушайте порядок поведения населения на территории города Краснодара: при появлении первых признаков заболевания необходимо обратиться к медработникам; не употреблять в пищу непроверенные продукты питания и воду; продукты питания приобретать только в местах, установленных администрацией; ограничить нахождение в местах с массовым пребыванием людей. Вы прослушали сообщение администрации муниципального образования города Краснодар. — холодный мужской голос повторял одно и то же сообщение на повторе, прослушав его один раз, выключил приемник.

Дождь усилился. Крупные капли забарабанили по лобовому стеклу, смывая дорожную пыль. Дворники неохотно заскрипели, сбрасывая воду. Тимур поежился. Казалось, что каждая капля дождя несет в себе заразу, прямиком с фиолетового неба. Человечество сняло сотни фильмов про апокалипсис, написало тысячи книги, и просматривая очередное кино, или читая роман о конце света всегда думал, что это вымысел, такого никогда не произойдет. Но внезапно весь мир отправился к праотцам. Современное общество, со всеми его ученными, правительствами, компьютерами не смогло ничего противопоставить стремительному и примитивному вирусу, которой с методичностью машины выкашивал человечество. Не метеор, не ядерная война, не нашествие инопланетян, а простая зараза. И теперь он один, дезертир, едет на чужой машине, не зная — есть ли еще к кому ехать.

Горячий ключ выглядел вымершим полностью. Железнодорожный вокзал, хорошо просматриваемый с эстакады, больше походил на мавзолей — темные окна, брошенные поезда. Перед зданием вокзала бродит женщина с обреченным видом. На повороте в город, утопая в пыли обочины, стоит разбитая машина, уткнувшаяся в столб дорожного освещения. Всего две встречные машины, пронесшиеся на большой скорости. Как будто ты едешь часа в три ночи сразу после нового года. Но сейчас самое начало лета, период, когда Дон-М4 обычно забит до отказа, вокзалы ломятся от наплыва приезжих, а торговцы и владельцы кафе у трассы собирают главную прибыль за год.

После Молдовановского перевала дождь закончился, и Тимур немного увеличил скорость. Три встречные машины — считал каждую, так мало их было. Обычно не обращаешь внимания на поток встречных фар, они как шум воды в кране или неприятный запах, к которому быстро привыкаешь и перестаешь замечать. Но сейчас каждая — маленькое событие, значит еще есть живые, значит он не один пережил весь этот ужас.

За Дефановкой дорога пошла ровнее, резкие повороты и спуски с подъемами остались позади. Монотонная дорога убаюкивает. Тимур почувствовал, как начинает клевать носом. Остановившись, опорожнил ноющий мочевой пузырь, банка колы давала о себе знать. Умылся водой из бутылки, смывая нахлынувшую сонливость. Выехав с обочины, снова набрав скорость и закурил, пытаясь чем-то себя занять, но вкус табака показался противным, потушил недокуренную в пепельнице. Приятная мятная сладость жвачки наполнила рот и немного приободрила.

Горское, Бжид, Тешебс, одна и та же картина в каждом поселке — полное запустение, один-два человека на пустых улицах. В центре Тешебса разбитая и раскуроченная машина скорой помощи, по левому борту размазана бурая полоса запекшейся крови, словно кто-то шел, опираясь на машину окровавленной рукой.

В Архипо-Осиповке решил сделать остановку. Руки с непривычки затекали, и спина начала ныть, не привык столько сидеть в одной позе. Не помешало бы еще перекусить перед финальным рывком до Геленджика.

На въезде в поселок увидел несколько машин, полностью перекрывшие одну полосу движения. Брошенные, стоят коробкой вокруг инкассаторского фургона. Двери бронированной машины распахнуты настежь, бежевая краска в некоторых местах сбита пулями.

«Мародеры, не удивительно», — подумал про себя Тимур и положил на колени взведенный пистолет.

В Архипо-Осиповке людей больше, если такое количество можно назвать «больше». От въезда до центра увидел порядка десяти человек, никто не обращал внимания на проезжающую машину. Кто-то забивал окна на магазине досками, кто-то тащил тележку, забитую коробками и продуктами. Растрепанная девушка сидела на краю проезжей части с лицом перемазанным грязью и слезами. Трехэтажный частный дом возле дороги полностью охвачен пламенем, обагряя всю округу ярко-рыжими сполохами и дополняя апокалипсическую картину. В воздухе висит тяжелый запах гари и жареного мяса. Ни пожарного расчета, ни скорой, ни полиции. Уже никому нет дела. Тимур понимал, что все государственные организации постигла та же участь, что и армию: персонал, осознав глубину и опасность эпидемии, бросил свои рабочие места и ринулся спасать себя и своих близких. Он не мог их за это винить, прекрасно их понимая, ведь он поступил точно так же.

Свернув на единственном в посёлке светофоре направо, объехал церковь и остановился на площадке возле рынка. Слева двухэтажное здание, на первом этаже — магазин и крошечный автовокзал, справа — стихийный рынок с навесом. Два автобуса, один небольшой пригородный, второй — крупный «Неоплан», судя по табличке на лобовом стекле — выполняющий рейсы до Краснодара и обратно. Оба пустые, с открытыми дверями. Никого нет. Тимур вышел из машины, снял автомат с предохранителя. В небольшом проеме между зданиями — общественный туалет. Подойдя ближе, увидел человека, лежавшего лицом вниз прямо на входе. Короткие волосы на затылке мужчины слиплись и побурели от запекшейся крови. Нужду пришлось справлять прямо на улице чуть за углом — перешагивать через труп не хотел, не известно, что может ждать внутри. Застегнув ширинку, закурил и покрутил торсом, разминая спину. Можно ехать дальше.

Машина послушно завелась, осветив все вокруг фарами. Тимура передернула, возникло чувство дискомфорта, словно включил яркий свет в комнате, полной спящих людей. Выехав с привокзальной площади, приметил небольшой магазин сотовой связи. Припарковавшись рядом, осторожно подошел к входной двери и пихнул ногой. Тишина, и вроде никого. Закинул автомат за спину и достал пистолет с фонариком, слишком неудобно с Калашниковым в узком пространстве. Свет отразился от разграбленных витрин и на секунду ослепил. Пол усыпан коробками, дешевыми телефонами, которые не заинтересовали мародеров. Завернул за кассу и нашел на столе стопку сим-карт. Недолго думая, взял всю пачку и вернулся к машине.

Уже в салоне авто, разорвал упаковку и спешно вставил сим-карту в телефон. Поиск сети, дольше чем обычно. Волнение с каждой секундой увеличивалось, пока не загорались заветные палочки антенны. Есть, сеть найдена, правда, всего три деления, скорее всего, часть сотовых станции по какой-то причине уже не работала, но она есть. Набрал номер матери — короткие гудки. Посыпались сообщения о подключении к сети, несколько смс от МЧС о введении чрезвычайного положения. Зарегистрировался в мессенджере и отправил сообщение маме — не дошло. Громко выдохнув, переключил передачу и нажал на газ. Осталось чуть меньше сорока километров, максимум через час будет дома. Волнение не проходило, а лишь усиливалось. Одновременно и хотел домой, и не хотел. Боялся. Пока еще есть надежда, что родители живы, что просто не работает связь. Но когда доедет, надежда сменится на осознание факта, и от истины уже будет не скрыться, какова бы она не была. Руки на руле дрожали, желудок предательски подрагивал, подталкивая волны тошноты к горлу. Несколько глотков воды из бутылки немного облегчили самочувствие, но состояние все равно близкое к панике.

Повернув возле здания почты, прибавил скорость. Раздался глухой удар и по лобовому стеклу побежала паутина трещин. Инстинктивно дернув руль, Тимур вылетел на встречную полосу и с трудом удержал машину от заноса.

— Стой, сука! Стой, сказал! — грузный мужчина в одних шортах замахнулся и бросил еще один камень вдогонку машине, но не попал.

Юлаев надавил на газ, стараясь как можно быстрее уехать от психа.

— Шизанутый! — проскрипел он сквозь зубы. Адреналиновая вспышка разогнала сердце, едва не выпрыгивающее из груди.

Закурив сигарету, вытянул ее за пару затяжек и, не церемонясь, выбросил в окно. Закурил вторую, уже спокойнее и медленнее. Кольнула совесть. Его с детства приучали быть чистоплотным и не уподобляться людям, которые ведут себя по-свински. Усмехнулся — весь мир катится к черту, а он переживает из-за брошенного в окно окурка.

Текос, очередной поселок, тоже почти пустой. Нигде не горит свет, людей раз-два, и обчелся. Начал привыкать к такой картине. Пшада. Часто бывал в этом поселке, когда ездили к друзьям родителей на шашлыки. Все магазины закрыты, ни таксистов, ни туристов. Двое мужчин возле автовокзала забивали ногами третьего, с остервенением, даже не оборачиваясь на проезжающую машину. Тимур хотел было остановиться, но передумал, вспомнив сумасшедшего с камнем. Не покидало ощущение, что он смотрит фильм о конце света, который скоро закончится, и он окажется у себя в части. В реальность вернула выскочившая из-за поворота прямо на встречу машина. С трудом ушел от столкновения, вжав тормоз в пол. Форд с громким визгом пошел юзом и остановился, ткнувшись боком об бордюр. Отдышавшись, Тимур выскочил и посмотрел на авто, которое его чуть не убило. Серый микроавтобус стоял, влипнув мордой в стену дома. Водитель успел затормозить, удар получился не сильный. Капот и передние крылья смяло гармошкой, сработали подушки безопасности. Юлаев решил подойти ближе, проверить водителя, но как только сделал пару шагов, дверь открылась, и, отталкивая от себя сдувающуюся подушку, выпал мужчина. Все лицо в крови из-за разбитого носа и губ, но даже это не скрыло того, что водитель болен. Очень болен. Щеки впали, глазные яблоки словно вот-вот выпадут, он хрипел и заходился приступами кашля. От мужчины за несколько метров несло потом и испражнениями.

— Пацан, мне нуж… кх… кх… в больницу надо.

— Я не могу. Простите, — Тимур попятился и запрыгнул в свою машину.

Авто завелось с третьей попытки и поехало со странным скрипом с правой стороны. Он не помнил, как выехал из поселка и доехал до поворота на Бетту в двух километрах. Страх, адреналин и стыд заглушили память. Где-то внутри понимал, что надо было помочь, но трезвый рассудок подсказывал, что мужчину уже не спасти.

Свернув на площадку у дороги, остановился и вышел из машины. Проверил колеса. Вроде все нормально, может, штангу какую погнуло, или тормозные диски повело от удара. В ремонте авто не разбирался, не доводилось сталкиваться, главное, доехать до дома, а там уже пусть хоть развалится. Закурив, глубоко вдохнул свежий ночной воздух. К горлу подкатил ком, и Тимура накрыло. Слезы хлынули из глаз. Плач сдавил горло, стало тяжело дышать. Рыдал взахлеб, как в детстве, и не мог остановиться. Переживание за родителей, собственная трусость, страх перед эпидемией прорвали заслон сдержанности. Сев на корточки, обхватил голову руками и плакал. Через три минуты дыхание постепенно вернулось в норму. Вскоре уже просто сидел и смотрел на пыльные камни, которые выхватил из темноты свет фар. Потерев лицо и выкурив еще одну, сел обратно в машину. До Геленджика осталось чуть больше тридцати километров.

26 июня.

23.49 по московскому времени.

В город въехал, полностью вернув самообладание. Даже больше. Вместе с финальным осознанием происходящего, пришла четкая определённость. Важны только он и его семья. Если не позаботится о себе и родных, это не сделает никто. Все остальное — потом. Нет больше государства, полиции, скорой, пожарных. Теперь они предоставлены сами себе, и никто не придет на помощь. Коридор его фокуса сузился, и стало даже легче. Отбросил все ненужное. Доехать домой, узнать, что с родными, принимать дальнейшие решения исходя из ситуации.

Знакомые улицы, но чужие, пустые, безжизненные и враждебные. Тимур ехал медленно, присматриваясь к каждому повороту, кусту и проулку, готовый к любому возможному варианту развития событий.Привычные дома, деревья и площадки сейчас виделись совсем по-другому, ни как что-то привычное, а как декорации фильма. Людей еще меньше, чем в поселках, уже почти не обращал на них внимания так же, как и на машины.

Родной район. Улица. Почти доехав до своего дома, остановился. Двадцать метров, и все. Он узнает, живы родители или нет. Другого варианта не будет. Ехать дальше не хотелось, глубоко внутри что-то подталкивало развернуться и уехать, и тешить себя надеждой, что они дома, и с ними все хорошо. Опустил голову, зажмурился на секунду, и нажал на газ.

Двухэтажный дом из красного кирпича, черные кованые ворота, краска снизу уже чуть поржавела, мама просила покрасить следующим летом. Света в окнах нет, лампочка над входом также не горит. Остановив машину на небольшой площадке перед домом, между самшитовыми кустами, вышел наружу, накинул ремень автомата на плечо и взялся за ручку калитки. От волнения подташнивало, стук сердца оглушал. Опустил ручку. Закрыто. «Может быть, они уехали? Решили пересидеть эпидемию у Кинёвых в Пшаде». Надежда, всегда она пытается найти себе лазейку в любой ситуации. Нет, надо проверить в любом случае.

Приподнявшись на носки, потянул за специальный рычаг, который открывал засов. Калитка бесшумно открылась. Во дворе чисто. Зад отцовского джипа виднеется в сумраке навеса. Малолитражки матери не видно. Собачья будка справа, пустая уже второй год, после смерти Блэка, немецкой овчарки, мать так и не решилась заводить нового питомца. Поднявшись на крыльцо, потянул за ручку. Входная дверь открыта. Внутри тихо и темно.

— Мам, пап! Это я, Тимур! — крикнул и переступил порог. — Мам, вы дома?

Тишина. Никто не ответил. Ни звука, только шумит холодильник и кондиционер в зале. Мама всегда его выключала, когда уезжали. Сердце сжалось в холодный комок.

— Папа?

Зашел в зал, тоже никого. Щелкнул выключателем, лампочка на потолке залила комнату теплым светом. Плед на диване скомкан, как будто кто-то на нем спал и не заправил. На небольшом столике ворох лекарств и таблеток.

— Мама?

На кухне тоже никого. Опять лекарства на столе. Полная раковина грязной посуды, над которой уже роем крутятся мухи. Пластиковые бутылки с водой, часть полная в упаковках, с дюжину пустых возле мусорного ведра.

— Папа?

Дверь из коридора между залом и кухней приоткрыта. Подтолкнул ее рукой и вышел на террасу, ведущую на задний двор. В прямоугольнике света увидел спину мужчины, сидящего на ступеньках. Футболка отца, но это не он. Слишком узкие плечи и шея, слишком тощая спина.

Эй? — неуверенно позвал, но человек не повернулся.

Опустил фонарик в пол и подошел ближе, дотронулся до плеча. Мужчина опрокинулся на бок. Отец, точнее то, что от него осталось. Папа всегда был крепким мужчиной, даже при невысоком росте, весил за восемьдесят килограмм — широкие плечи, мощные руки выдавали спортивное прошлое. Сейчас же перед ним ссохшийся труп, как высушенное на солнце яблоко.

Тимур сжал зубы до боли в скулах. Захотелось кричать. Опустился на колени, положил на тело руку и не убирал ее несколько минут. В голове только шум. Шум от страшной боли, намного страшнее, чем физическая. С ней ничего не сделаешь, не выпьешь таблетку, не сходишь к врачу.

— Пап… — тихо прошептал и заплакал.

Сел на ступеньки рядом с телом отца и просто сидел. Слезы текли беззвучно. Ненадолго забыл о матери, боль захлестнула его полностью, парализуя и забирая волю к движению. Просто сидел. Не думая ни о чем. Встать и куда-то идти не было никакого желания и казалось кощунственным. Еще раз посмотрел на отца и отвернулся.

«Надо похоронить, здесь, дома».

Тимур вытер слезы ладонью и повел фонариком по забетонированной площадке на заднем дворе. Прямо возле ступенек лежала лопата со следами засохшей земли.

«Нет, пожалуйста, только не это».

Медленно поднялся, уже зная, что найдет. Перешагнул через лопату и направился к нескольким деревьям, росшим возле сарая. Два персика и хурма. Родители посадили их, как только построили дом. Каждый год собирали урожай и потом, все вместе, закатывали в банки варенье — своеобразный семейный ритуал. Прямо под персиком вздымался небольшой бугор свежевскопанной земли. Притоптанная газонная трава вокруг. Пустая бутылка дорогого коньяка, которую отец хранил больше десяти лет в шкафу, откладывая на свадьбу сына. В холм у изголовья воткнут плоский камень из маминого сада камней, на серой поверхности дрожащая надпись углем — «Любимая».

[1] РД — ранец десанта, военный рюкзак, который используют вооружённые силы РФ.

[2] Лутер — термин, произошедший из видео игр, где «лут» — добыча, лутер — собиратель полезной добычи. Часто применялось в США во время восстания BLM движения.