Люди Черного Креста

Руслан Мельников, 2012

Сибирский купец Виктор Золотой и его спутники, завербовавшиеся в ландскнехты Святой Инквизиции, продолжают поиски поморской карты. В составе русской роты славянского полка они проходят сквозь кишащий мутантами Французский Котел и примыкают к орденской Армаде, которая готовится к отплытию на Запад. Но ни русам, ни рыцарям-инквизиторам, ни даже самому Черному Кресту еще невдомек, что Запад идет к ним сам. И вскоре начнется война, какой мир после Бойни еще не видел…

Глава 3

Опасность в Котле могла таиться где угодно, и Виктор, уже привыкший во всем полагаться на всевидящее красное око Костяники, чувствовал себя на французской земле неуютно. Пластиковое забрало, за которым девушка-мутантка вынуждена была прятать глаза, сводило на нет ее полезные способности. Пока тонированный пластик отгораживал от мира лицо Костяники, она не могла вовремя распознавать угрозу. Так случилось и на этот раз.

Одинокое, опутанное кроновым мхом камень-дерево, возле которого расположилась на привал русская рота, казалось безобидным. Его скрученные ветви были не очень густыми, а намотанные на них и покачивающиеся на ветру, словно ордынские бунчуки, моховые клочья, не смогли бы укрыть крупного зверя. Зверя — нет, но когда сверху вдруг посыпались черви, отскочить от дерева успели не все.

Пять или шесть ландскнехтов свалились как скошенные, захрипели, тараща глаза и сотрясаясь в мелкой судороге. Костяника в ужасе шарахнулась прочь.

Виктор почувствовал, как на правый рукав ему что-то ляпнулось сверху. Ага, вот она, зараза. На толстой кожаной куртке с защитными бляхами извивался жирный червь цвета скисшего молока. Короткий, толстый, с острой колючкой спереди. Шип слепо тыкался в металлические и пластиковые пластины и пробовал на прочность толстую кожу доспеха. Доспех уколы пока выдерживал, но червь упорно искал уязвимое место. На кончике шипа поблескивала вязкая капля.

Яд? А вдруг?

Виктор отдернул пальцы, которыми намеревался сбросить отвратительное существо. В Котлах даже с такой мелюзгой следует вести себя осторожно.

Он тряхнул рукой, однако тварь падать не желала. Червь словно прилип к куртке-панцирю и настырно продолжал изучать ее поверхность. Видимо, шершавая, потрескавшаяся кожа и нашитые на нее бляхи помогали червяку держаться. Извиваясь, он полз по рукаву все выше. Да что же это такое-то, а?!

— Иглонос! — раздался рядом чей-то крик. Кричал Кошкодер.

Иглонос… А словечко-то знакомое! Точно! Костяника рассказывала о шипе иглоноса, при помощи которого брат Себастьян собирался прикончить ее на драккаре викингов. То-то девчонка так сдернула от дерева. До сих пор Виктор знал об этом ядовитом существе лишь с ее слов, и — вот, пожалуйста: представился случай познакомиться поближе. Причем не только ему.

— Пшли на хрен, мать вашу, гребаные опарыши! — басовито и, как показалось Виктору, испуганно заорал Костоправ, тоже безуспешно пытавшийся сбросить с себя опасных червей.

Виктор увидел, как еще кто-то упал, уже отбежав от опасного дерева. Наверное, не всякий доспех спасет от жала твари. И даже хваленый ландскнехтский строй сейчас не поможет. А вот ему, Виктору…

«Повезло!» — промелькнула мысль. Если бы эта шипастая зараза попала на лицо, неприкрытые руки или завалилась куда-нибудь за шиворот, он бы тоже бился сейчас в судорогах и пучил глаза от боли. А так — есть время. Виктор выхватил из ножен короткий ландскнехтский меч и…

И пусть тот, кто скажет, что с мечом против червяка воевать глупо, идет далеко и надолго в указанном Костоправом направлении. На хрен, мать вашу, в общем…

Виктор сковырнул лезвием тварь с куртки, сбросил на землю и раздавил извивающееся жирное тело. Под ногой противно хрустнуло и хлюпнуло.

* * *

— У-у-у, глисты позорные, шип вам из носа в зад! — разорялся Костоправ. И было от чего: Виктор заметил на нем сразу три белые загогулины. Две — на плечах, как погоны, третий червь заползал за спину. Стараясь стряхнуть мутантов, но опасаясь прикасаться к ним, Костоправ дергался, подпрыгивал и размахивал руками. Со стороны могло показаться, будто лекарь выплясывает дикарский танец или бьется в трясучке.

Видимо, Костоправ заметил, как один из червей уползает из пределов видимости, и заволновался еще сильнее. Сорвав с пояса кистень, лекарь попытался сбить тварей.

Звяк! Звяк! — стукнулась гирька о доспех. Лекарь не рассчитал: на панцире треснула пластиковая бляха. Костоправ взвыл от боли, но ничего не добился.

— Замри! — Виктор с обнаженным мечом подступил к товарищу.

Тот, продолжая материться, все же прервал свой танец и застыл в нелепой позе: вполуприсяде, с разведенными в стороны руками. В правой покачивался кистень.

Шик, шик, шик. Три движения клинка — и готово! Черви с плеч и со спины Костоправа слетели в траву. Лекарь тут же ожил…

— Н-на! Н-на! Н-на! — три удара кистеня довершили расправу, оставив на земле лишь мокрые пятна.

По примеру Виктора еще несколько рекрутов стряхивали червей с себя и друг с друга при помощи ножей и мечей. Похоже, опасность миновала, но Костоправ никак не мог успокоиться.

— Вообще, писец полный! — сокрушался он. — Чуть за шиворот, суки, не заползли! Да я этих ползунов игложопых щас повтыкаю друг в друга, етить…

— Иглоносых, — машинально поправил Виктор.

— Пофиг! Хоть иглохренных! Все равно повтыкаю и… и… — Костоправ задумался, но ненадолго. — Ожерелье, мля, из них Змейке сделаю.

Вообще-то очень сомнительно было, что Костоправ всерьез намеревался заняться подобным ювелирным творчеством. Да и Змейка вряд ли будет рада такому подарку. Впрочем, Виктор решил дать товарищу выговориться.

Выговаривался Костоправ долго, смачно и витиевато, пока его затянувшийся монолог не прервала Стрелец-баба.

— Стой, не двигайся! — Змейка расширенными глазами смотрела куда-то между ног Костоправа.

— Н-н-нет, м-м-мля! — побледневшими губами произнес тот, с обреченным видом опуская голову.

Опа! Виктору тоже стало не по себе. На бедняге-то, оказывается, сидел еще один червь, которого он не заметил. Похоже, гаденыш прятался за наколенником, а теперь переполз на пах. А ведь там снизу на штанах никакой защиты. Один укол, да еще в такое место и — прощай, Костоправ!

В руке лекаря снова дернулся кистень. Дернулся и замер. Ага, не будешь же лупить себя гирькой по яйцам.

— Н-н-нет… — снова растерянно простонал Костоправ.

Шипастый червь уже изогнулся крюком, выставив ядовитую иглу вверх. Он явно намеревался нанести пробный укол.

* * *

— Спокойно, — сказал Виктор, хотя сам никакого спокойствия не чувствовал.

Он осторожно двинул мечом.

Змейка стояла ближе и действовала быстрее.

Выпад. И ф-ф-ших!

Заточенная сталь мелькнула между расставленных ног Костоправа. Рассеченная надвое белесая загогулина упала в траву, а на штанах лекаря появился порез. К счастью — только на штанах: крови нет.

Костоправ и Виктор выдохнули одновременно.

«Хороший удар», — подумал Виктор.

Что ж, Змейка была в своем праве. То, что хранится в Костоправовых штанах и на что покушался ядовитый червяк — ее законные владения. И защищать их — тоже ее прерогатива.

— Чисто! — объявила Змейка.

И защищать, и зачищать…

— Чисто, мля? Уверена, мля? — на полном серьезе спросил Костоправ. — Я точно не обоссался, епс, и в штаны не наложил? А то мне чего-то показалось…

— Идиота кусок! — поморщилась Стрелец-баба.

— Ты поговори еще, женщина, — буркнул Костоправ. — И это… На привале портки зашьешь, ясно?

— С какой, блин, радости?

— С такой! Ты порезала, ты и зашивай. Что я, едрить-перевердить, в дырявых штанах теперь по Котлу бегать буду?

Ладно, пусть поворкуют голубки. Виктор отошел к Костянике. Тонированное забрало закрывало ее лицо, но и так было понятно, в каком состоянии она сейчас находится: девушку всю аж трясло. Наверное, неприятные воспоминания. Драккар викингов, брат Себастьян, червяк с ядовитым шипом… Виктор приобнял Костянику, успокаивая.

А возле Костоправа уже ходил, пряча улыбку в бороде, Василь.

— А ведь Змейка запросто могла бы промазать, — философски заметил помор, разглядывая дырку на штанах лекаря. — Слышь, Костоправ, ты бы как предпочел: чтобы тебе туда ядовитой иглой засадили или чтобы хозяйство срезали?

Ну, это Василь зря… Костоправ был сейчас не в том состоянии, чтобы шутки шутить.

— Варежку захлопни, весельчак, — посоветовал лекарь, выразительно качнув кистенем. — И на завязки завяжи, пока зубы целы, епть!

— Да я-то захлопну, — осклабился Василь, все еще глядя на распоротые штаны. — Я-то завяжу. Но тебе ведь от этого теплее не станет.

Костоправ резко и неожиданно мотнул кистенем. Гирька, описав в воздухе неуловимую короткую дугу, звякнула по широкому полю шлема на голове помора.

Дзын-н-нь!

Шлем слетел на землю. Кистень мелькнул перед самым лицом Василя.

Сила удара и расстояние были рассчитаны столь же тщательно, как сила и расстояние недавнего Змейкиного выпада. Но вообще-то раньше у Костоправа до рукоприкладства доходило редко. Крыть матом он крыл, но чтобы вот так…

* * *

— Ты чего творишь, морда лекарская?! — возмущенный Василь схватился за меч. — Совсем с катушек съехал?!

— В чем дело?! — к ним подскочил встревоженный Кошкодер. Ну, конечно: разборки в роте, да еще с применением оружия. За такое у ландскнехтов вешают.

— Все путем, капитан, — хмуро отозвался Костоправ. — У этого умника глист шипастый на каске сидел. Мог и в башку забраться.

Ага, и попробуй теперь докажи, что это не так.

Виктор покосился на каску помора. Ого! А ведь все так! На поцарапанном и чуть смятом поле каски осталось пятно слизи и ядовитый шип. Костоправ действительно сбил опасного червя. Ну, разве что ударил при этом по шлему сильнее, чем следовало бы. Наверное, чтобы выпустить пар, одной ругани было недостаточно. Впрочем, лекаря тоже понять можно: сначала беднягу заставили поплясать ядовитые червяки, потом его чуть не ужалили в самое ценное для мужика место, потом едва не срезали мечом причиндалы, потом — перебранка со Змейкой и, наконец, — насмешки Василя. Станешь тут на людей с кистенем бросаться.

Василь, сплюнув, вложил меч в ножны и молча принялся оттирать шлем травой.

— Понятно, — разглядев остатки червя на каске, Кошкодер тоже успокоился и потерял интерес к конфликту.

Сейчас его больше занимало другое.

— Все назад! — велел капитан, обращаясь к подчиненным.

Вообще-то этот приказ, на взгляд Виктора, был сильно запоздавшим и даже совершенно уже излишним: все, кто мог, давно отступили от опасного дерева. Но второй приказ, прозвучавший вслед за первым, вообще не лез ни в какие ворота.

— Назад говорю! К дереву!

Ландскнехты, стоявшие вокруг, недоуменно переглянулись.

— Ты че, Кошкодав, вместе с червяками с дерева рухнул? Головой ударился? Или тебя в мозг, едрить твою, ужалили? — Костоправ, еще не до конца отошедший после пережитого шока, не выбирал выражений.

— Чего?! — капитану это, конечно, не понравилось. Ноздри Кошкодера расширились, единственный глаз гневно сверкал.

— Какое еще на хрен «к дереву»?! — не унимался лекарь. — Ты глаза разуй! Посмотри на это, мать его, дерево! Там опарышей игложопых как нарывов на старой шлюхе!

Действительно, ядовитые черви, похожие на отрубленные пальцы толстяка, вновь сползались к камень-дереву Некоторые начинали подниматься по выступающим из земли узловатым корням и толстому шершавому стволу.

— Да чтоб мы туда… Ох… еть! — Костоправ как стоял, так и застыл с раскрытым ртом и покачивающимся в руке кистенем.

Отчетливое движение наметилось не только снизу. Вверху, в бороде кронового мха, тоже что-то зашевелилось, раздвигая зеленую губчатую массу. Одна из скрюченных веток камень-дерева вдруг разогнулась и, шевеля «сучьями», потянулась к лежавшим на земле людям.

Да нет, никакая это не ветка! Виктор вдруг осознал, что видит некое существо, приросшее к дереву и являвшееся, вне всякого сомнения, его частью, принявшее его цвет и форму, но живущее при этом своей собственной жизнью. На конце (носу? голове?) неведомой твари имелось утолщение, словно бы изъеденное жуками-древоточцами. Только не в жуках тут дело. Судя по всему, именно из этой «ветки», прятавшейся до поры до времени в кроновом мху, и высыпались на людей ядовитые черви.

Наступила тишина, в которой отчетливо слышался лишь шелест и слабое похрустывание ожившей ветки. Словно змея или, скорее, гибкая рука, она тянулась к ужаленным ландскнехтам. На источенном утолщении-набалдашнике будто пальцы шевелились несколько длинных тонких отростков.

Ландскнехты попятились от дерева.