Когда мы были на войне…

Руслан Валиев (2025)

Книга рассказывает о войне, любви, дружбе, но больше всего книга говорит о самом авторе. О жизненном пути и череде ошибок допущенных на нем. И пусть в собственных глазах нам не будет казаться, что мы совершили что-то страшное или неправильное, мы будем думать, что иного выбора у нас просто не было и это тот единственный неизбежный путь, по которому придется пройти и не растерять себя окончательно.

На боевые посты.

Нас построили внутри ангара. Высокий полковник встал перед строем, и, говоря высокий, я не шучу, ростом он был явно выше двух метров.

— Что ж коллеги, не буду сглаживать. Вас ждут тяжелые шесть месяцев, очень надеюсь, что спустя это время вы все живыми и здоровыми вернетесь к своим семьям. Уверен, при этом вы с достоинством выполните стоящую перед вами задачу.

Полковник держался бодро, хоть и было заметно, что легкая гримаса боли появлялась на его лице, когда он делал вдох и выдох во время своей речи. Видимо получил ушиб или перелом ребра, хоть это и не афишировалось.

Так или иначе, напутственная речь оказалась короче, чем я ожидал. После из всего строя (около 50 человек), выбрали двадцать, которые первыми заступят на боевое дежурство и отправятся на позиции. Я тоже оказался в этой двадцатке. Позиций было две и на каждую направлялись по десять человек.

Поступила команда экипироваться и готовится к выезду.

— О как быстро — мелькнула мысль в голове. Бронежилет, забитые патронами 7,62 магазины, гранаты, две аптечки, бронешлем. Все это через двадцать минут было уже на парнях и на мне соответственно.

Что если кольцо зацепится за подсумок,

запихивая гранату, подумал я. На всякий случай я проверил надежность чеки и поглубже запихнул боеприпас. Пожалуй именно в этот момент в полной мере приходило понимание того, что ты на войне. Пока еще не было выстрелов, разрыва снарядов или работы артиллерии, было на удивление очень тихо. Но ощущение лишних тридцати килограммов на тебе и загнанный патрон в патронник давал четкое осознание того, что боевые действия не где-то там за голубым экраном, а на расстоянии вытянутой руки.

Через час мы уже сидели в бронированной капсуле и мчали на позицию. Машина была загружена вооружением, водой, едой ну и нами соответственно. Темнота, в стенках кузова были дырки то ли от снарядов то ли от осколков, в которые пробивались лучи лунного света. Пыль медленно плыла куда-то вверх, по пробивающимся через дырки лучам света.

Будто луна показывала частичкам пыли путь к свободе, они медленно долетали до отверстий и исчезали где-то в темноте, а на их смену к этому потоку присоединялись новые частицы и процесс казался бесконечным. Я вспомнил книгу Северное Сияние Филипа Пулмана, которую когда-то читал и подумал, что было бы интересно, если эта пыль вела в параллельные миры. Но пыль вела нас не в параллельные миры с деймонами и прочими мифическими созданиями, пыль вела нас в окопы.

Дорога заняла чуть больше часа и чем ближе мы были к точке высадки, тем быстрее колотилось сердце.

— Через пять минут на месте. Выгружаемся быстро. От точки высадки до позиции около трехсот метров пересеченной местности. Фонари используем только красные. Каждый берет максимум вещей, которые может унести и ускоренным темпом к позиции.

От старшего офицера поступила четкая команда. Через условленное время мы выгрузились из машины и направились к месту несения боевого дежурства.

Дальше все было как в тумане. Я даже не заметил, кого мы меняли. Помню, что было очень жарко, что я весь вспотел пока ускоренным шагом, в полной экипировке и с ящиками в руках двигался к позиции. Через пару часов я уже менял своего товарища на боевом посту.

Ночь была темной, стрелки часов показывали два часа ровно. Ощущение того, что в этой темноте находится враг, не давало телу расслабиться ни на секунду. Глаз потихоньку уставал от частого наблюдения в приборы ночного видения, но по-другому было нельзя. Без приборов ничего не было видно.

Тик-так, тик-так. На удивление ночь была настолько бесшумной, что я слышал, как стрелки на часах, секунда за секундой растрачивают мое время и постепенно прогоняют ночь.

На рассвете солнце медленно и уверенно большим огненным шаром поднималось из-за деревьев, озеро выдыхало густой пар, предчувствуя теплый солнечный день. Где-то далеко звонко прокукарекал петух, оповещая всех, кто его слышит о начале нового дня.

Огненно-красный шар казался таким близким, протяни руку и можно к нему прикоснуться. Не самая хорошая идея, конечно же, но все эти краски природы придавали окружающему пейзажу неописуемый по красоте вид. Лишь автомат с загнанным патроном и недалекие взрывы снарядов не давали забыть о том, где ты находишься.

— Ну как оно? — с легкой улыбкой спросил прапорщик Ибрагимов. Тот самый Ибрагимов, который с аппетитом нарезал курдюк в поезде. Чуть позже я понял, что улыбка на лице этого человека была практически всегда, даже в самых сложных ситуациях он старался оставаться позитивным и надеялся на лучший исход. Несмотря на то, что я не так давно знал этого человека, я был рад тому, что судьба свела нас именно в этом месте. От него веяло надёжностью, это был один из тех людей из серии «что видишь, то и получаешь».

— Пару взрывов где-то за лесопосадками, а в остальном ночь прошла спокойно — ответив товарищу, я спустился по лестнице и направился в блиндаж.

В коридоре я скинул разгрузку и зашел в спальное помещение (по-простому — спальник). Небольшая комната, выкопанная в земле. Стены были обшиты досками и тонким слоем утеплителя. Буржуйка стояла в углу помещения и в холодные ночи была незаменимым помощником. Двухъярусная кровать или лежанка, даже не знаю, как точно назвать это место для сна. Самым точным определением скорее будет двухъярусный топчан. Сверху спальное помещение было закрыто несколько слоями защиты, состоящие из бревен, земли, бревен и снова земли. Все по военному и все достаточно надежно.

Было еще достаточно прохладно, поэтому я забрался на второй ярус, и собирался хорошенько выспаться. Однако разыгравшийся адреналин от новой пока еще плохо знакомой обстановки не давал погрузиться в сон. Закинув руки за голову, я уставился в потолок, не знаю что там пытался увидеть, но будто прикованный не мог отвести взгляда. Маленький муравей бегал по потолку с короткими остановками пытаясь найти что-то нужно и полезное для себя. Для муравья потолок был размером с океан, но он не унывал и продолжал свои поиски. Я поймал себя на мысли, что в данную минуту ни о чем кроме как об этом муравье не думал. Меня не волновали фронтовые новости, взрывы, гремящие где-то не так далеко, не волновало то, как я проведу ближайшие шесть месяцев, и что ожидает меня впереди. Я искренне переживал за муравья и за то, чем закончатся его поиски.

Спустя несколько минут размышлений и наблюдения за тщетными стараниями муравья, веки начали медленно тяжелеть, и я погрузился в крепкий и глубокий сон, который унес меня в прошлое, далеко от тех событий, который сейчас меня окружали.