Хан

Руслан Башаров, 2022

В детстве я очень хотел, чтобы в моей комнате жила собака. Родители разрешили принести с улицы котенка. Только на несколько дней. Было обидно. С тех пор всякая литература о братьях наших меньших, особенно художественная, вызывает во мне интерес. В «Хане» поднимаются два пласта. С одной стороны волнения в Фергане, когда люди превратились в животных. С другой – история пса, который когда-то…был человеком. Он словно тень на фоне некогда процветающей республики. Как говорит сам автор: «Пес не делит мир на черное и белое. Он может быть лучшим другом. Может быть страшным зверем. Его воля и желание жить – это внутренний инстинкт, который есть внутри каждого из нас. Люди несут разрушения. Но Хан верит в человека, как и автор».

ЛЮБОВЬ НЕЧАЯННО НАГРЯНЕТ…

После странного разговора оба призадумались.

Еще немного посидев, они направились в парк аттракционов. Там, вдоволь накатавшись на колесе обозрения и горках, взяли по бутылке лимонада и двинулись к выходу.

— Вот бы ещё вечером в ресторан, а потом на танцплощадку, — мечтательно сказал Витя.

— Ага, а потом в милиции объясняй, откуда у двух деревенских голодранцев на всё это деньги, — оборвал его Амиран.

— Ну, ты и зануда!

— Я реалист. Вот разбогатеем, как следует, тогда и потащишь свою королеву специй в ресторан. А сейчас надо держаться тише воды, ниже травы. Ты же не забыл, что завтра в Маргилан поедем?

— Может, пропустим денёк? Хороший куш сорвали всё-таки.

— С таким настроем ты так и будешь на развалюхе ездить. А надо пересаживаться на «Планету» или «Юпитер». Твоя пассия оценила бы.

— Надо бы, конечно, — ответил Витя и сразу же представил себя на новеньком мотоцикле, подъезжающем к прилавку возлюбленной.

Ребята довольные собой, вернулись домой, где обоих ждала обычная деревенская рутина.

Витя накормил кур и коз, почистил сарай и стал латать забор, который ещё неделю назад попросил починить отец.

Вечером он должен был вернуться из очередной командировки из Туркменистана. Будучи авиаинженером, Павел был нарасхват. Это помогало семейству жить сносно.

Мать тоже готовилась к его приезду и без устали хлопотала на кухне. Наконец вечером, когда солнце уже село, перед домом остановился зелёный УАЗ.

Витя выскочил встречать отца. Впереди, радостно виляя хвостом, бежал пёс. Отец вошёл, почесал за ухом лоснящуюся собаку, обнял сына.

— Ну что там было «пчела» или «аэромоль»? — спросил Витя.

— «Восьмой», вторые всё реже попадаются, — ответил отец, довольный тем, что сын проявляет интерес к авиации.

Павел надеялся, что сын пойдет по его стопам и станет специалистом. Чаще всего ему приходилось иметь дело с вертолётами, которые в условиях пустыни, то и дело выходили из строя.

— Что-то серьёзное? — спросил сын.

— Да ничего особенного, проблемы с топливной аппаратурой, дольше запчастей дожидались.

— Их что верблюдами везли? — усмехнулся Витя.

— А что ты смеёшься? Бывало и верблюдами возили, техника внезапно ломается. Я рассказывал, как мы в Каракумах ремонтировали двадцать четвертого при пятидесятиградусной жаре?

— Сто раз, — ответил сын. Он знал все истории отца наизусть.

Они вошли с душной улицы в прохладный саманный дом. Мать поцеловала отца и быстро накрыла стол.

— Ты задержался, — мимоходом заметила она.

— Да, в Ашхабаде волнения, из-за этого задержались запчасти, — ответил отец, с удовольствием поедая плов.

— Неспокойные времена наступают, — добавила жена.

— Да. Страна трещит по швам. Кругом антисоветчики. Хотят разом всё изменить и зажить как за границей.

— А ты как думаешь?

— Вспомни любую смену режима. Ничего хорошего это не сулит. По крайней мере, для народа.

Есть люди, которые наживаются в тяжелые времена. Они-то и настраивают молодежь, а сами в стороне поджидают, когда полыхнёт.

Эти твари, сродни шакалам, которые идут по пятам умирающей дичи в пустыне. Падаль, вот их пища! — Павел, сам не ожидал, что так разгорячится из-за банального вопроса и, замолчав, потянулся к графину с водкой.

Мать с Витей только удивленно переглянулись. Никто из них не осмелился, как то комментировать речь отца семейства, тем более что он тут же махнул пятьдесят грамм.

Тема раскола в обществе, была для него болезненной, ведь он был одним из тех, кто продолжал свято верить в светлое будущее.

Его руки день изо дня касались достижений цивилизации, которая первой в истории приблизилась к звёздам, и он не желал от этих звёзд отдаляться. После ужина, утомленные, все быстро уснули.

На следующее утро Витя снова отправился в Фергану, только уже один. Добравшись до рынка, он пошёл к прилавку со специями.

Запах пряностей уже на подходе начал будоражить его кровь.

Вместо знакомого ему образа: цветастых платья и штанов из алочу, тюбетейки украшающих улыбчивую девушку, он увидел женский силуэт, облаченный в хиджаб.

Длинное бежевое платье с длинным рукавом закрывало всё тело, а голову скрывал бирюзовый платок. Девушка стояла и мило беседовала с соседкой по прилавку, а та, увидев подоспевшего, молчаливого юношу указала взглядом на него и тактично стала наводить порядок среди орехов и сухофруктов, которыми торговала.

Повернувшись к Вите, девушка смутилась, а потом, взяв себя в руки, постаралась сделать спокойный вид.

— Что вам угодно? — спросила она едва уловимым, тонким голосом.

— Мне, наверное, приправу, — вдруг, вспомнив, что он на рынке перед продавцом, несуразно пробормотал Витя.

— Как обычно?

— Да, как обычно.

Девушка взяла лопатку и стала накладывать разные специи в одну банку, комбинируя их таким образом, чтобы получить готовую приправу для плова. Витя в этот момент терялся в догадках, с чем связан её сегодняшний необычный наряд.

Больше всего он боялся того, что она могла выйти замуж и по обычаю теперь должна скрывать себя от посторонних взглядов.

Он думал о том, как бы узнать, в чём причина столь резкой перемены, ведь он уже с полгода чуть ли не каждую неделю приходил сюда и даже привык к такому странному общению.

Страх провала, не дал ему за это время узнать даже её имени, что уж тут говорить об одежде.

— Наверное, вы очень любите плов? Не многие берут столько специй, прервала молчание девушка и протянула банку.

— Да, люблю, — сказал он, а потом, осознав, что это похоже на признание, начал тараторить невпопад. — Кто ж его не любит, борщи и галушки это хорошо, но плов… это наше всё.

По глазам, от которых он не отводил взгляда, было видно, что девушка улыбается.

— Узбекский плов отличается от таджикского плова, если захотите попробовать, возьмите ещё нут и айву в соседнем ряду. Уверена, ваша мать справится. С вас три рубля, — заключила продавщица.

Витя пошарил по карманам и достал мятые купюры.

Отдав их, он решил действовать наверняка, пока обстановка была непринужденной и рядом не было других покупателей.

— Красивое у вас платье, — наконец выдавил он и себя. Глаза девушки забегали, она растерялась.

Едва не расплакавшись, девушка убежала.

— Какой же я кретин! — стал корить себя Витя, оставшись один.

— Конечно, кретин! — вдруг вскрикнула женщина из соседнего прилавка. Она всё это время, казалось, была занята своими делами. — Ходишь, донимаешь девушку, извёл бедную!

— Я просто хотел…

— А то мы не знаем, чего ты хотел, всем вам только одно и надо! — продолжала ворчать женщина, не давая ему вставить ни слова.

Витя смущенно оглянулся по сторонам, в этот момент он готов был сквозь землю провалиться от стыда, настолько неловкой была ситуация.

Так ещё эта, кричащая чуть ли не на весь рынок незнакомка.

— Я не хотел её обидеть, — оправдывался Витя.

— Чего ты изводишь себя и её? Давно уже познакомился бы и пригласил куда-нибудь, а то ходишь кругами!

— Что? — неподдельно удивился Витя.

Он уже собирался уйти но, услышав неожиданный совет от человека, который только что прилюдно его стыдил, остановился, подошёл к ней поближе, чтобы не предавать огласке разговор.

Женщина, увидев его любопытство, тут же сделала важный вид.

— Нут и у меня есть! — с деловым видом, сказала она.

— Давайте свой нут, — промолвил Витя, понимая, что теперь нужно играть по её правилам.

— Ещё фундук и миндаль вчера привезли.

— Давайте.

Теперь он хорошо разглядел женщину, впрочем, она не была ничем особо приметной: темное платье и платок, открытое лицо с белой морщинистой кожей, единственное, что бросалось в глаза, это уголки рта направленные вниз и большая бородавка на подбородке.

Она с удовольствием, не торопясь, накладывала орехи, даже не уточняя, сколько их нужно незнакомцу.

— Молодой человек у вас на пятнадцать рублей, — уже радушно сказала продавщица. Лицо её преобразилось. Еще недавно недовольная грымза стала любящей бабушкой.

Витя молча заплатил и вопросительно посмотрел на женщину.

— Она что, замуж вышла? — прямо спросил Витя.

— Боишься, что опоздал? — съехидничала незнакомка.

Витя достал из кармана еще пять рублей и положил на прилавок, женщина протянула руку, но он тут же оттянул их на себя.

Поняв, что больше ничего из него не выжать, она снисходительно наклонилась к нему и стала говорить.

— Не в браке дело, хотя женихов хоть отбавляй, торговля поэтому у неё идёт бойко.

— Такие как ты, зачарованные, скупают, всё что нужно и не нужно. Местные с рынка те вообще тут роятся, готовы были её золотом закидать, а ей хоть бы хны, молода ещё и непритязательна.

Семья у неё большая, семеро по лавкам два брата и четыре сестры, да только она одна лицом вышла.

Родители, конечно, свой интерес увидели, да вот только помимо красоты ей ещё и характер твердый достался.

Волю их исполнять не хочет, тем паче интерес со стороны, запретный плод сладок.

Ну а там, где избыток внимания, там и зависть, как известно, а женская зависть — это страшная штука!

В общем, земля слухами полнится, а по слухам, заговорили её на несчастье. Прокляли, проще говоря.

— Бред какой-то, не верю я в эту ерунду, — сказал Витя, отводя лицо. Он уже пожалел, что отвалил столько денег предприимчивой женщине.

— Ты говоришь прямо как мой муж в молодости, он тоже ни во что не верил. Вам, мужчинам, нужно оказаться у пропасти, чтобы принять веру. А вот женщины по природе своей с нею рождаются.

— Ну что вы мне сказки рассказываете!? — раздраженно, высказался Витя.

— А ты много ли знаешь, что цепляешься за каждое слово?

— Знаю, что мужчина забирает жизни, а женщина дает, вот и всё, нечего мудрить.