Время жить

Руслан Альфридович Самигуллин, 2021

Жить осталось пару недель! Страшный диагноз заставляет Алексея совершенно в ином цвете взглянуть на мир и своё собственное я. Можно ли на пороге смерти переосмыслить всё, что годами вело к закономерному концу? Так или иначе – время жить!

За окном уже который день барабанили крупные капли осеннего дождя.

— Чёртова осень, — подумал про себя Алексей, разглядывая медленно опадающие пожелтевшие листья.

Порывы ледяного ветра медленно раскачивали провода линий электропередач. Всё живое замирало в предвкушении длинного сна. Он всей душой ненавидел это время года, оно навивало уныние и тревогу.

Напротив Алексея за огромным столом сидел преклонного вида старик облачённый в белоснежный халат. Михаил Сергеевич Лапшин нахмурил густые белёсые от седины брови. От его широченных линз отражались кривые закорючки предыдущего врача, написанные нелепым почерком в медицинской карте.

— Ну что там, доктор? — с надеждой в голосе спросил Алексей, отчаянно надеясь на врачебную ошибку.

— К сожалению, результаты анализов не внушают оптимизма, — деловым тоном начал Михаил Сергеевич. — Ваш недуг уже не операбельный. Мы и раньше сталкивались с такой разновидностью рака, однако не смотря на все усилия и потраченные деньги исход оказывался одним.

Слова возмущения Алексея так и застыли в горле, а язык налился свинцом и на отрез отказался участвовать в браваде в качестве новоиспечённого покойника.

— Вы, уж, извините, что я вот так в лоб, но это лучше, чем вы бы узнали прискорбную новость от лаборантки, выдающей копии амбулаторных карточек, — сказав эти слова, Михаил Сергеевич взглянул в перепуганные глаза Алексея в поисках понимания и смирения.

Страх, боль отчаяние и наконец безысходность обожгли сердце. Если бы не кресло, то Алексей сейчас уже наверняка валялся на холодном полу в приступе неконтролируемой истерики.

Он не мог поверить в то, что это конец! Никакого хэппи энда не будет. Впереди ждут заплаканные лица его постоянно гулящей на стороне жены, двух нерадивых пацанов пятнадцати и восемнадцати лет отроду, которым он и отцом-то не приходился и, конечно же, кровопийцы–тёщи. Вот только на их лицах эти слёзы будут вызваны отнюдь не горестью невосполнимой потери. Единственным человеком на всей земле, кто и в самом деле искренне будет переживать весь этот ужас, была его родная двенадцатилетняя дочурка по имени Алёночка. Нет, конечно, он старался никогда не называть её ласкательно–уменьшительным именем на людях, уж очень ей это не нравилось.

— Папа, я уже взрослая, не надо со мной этих сю-сю, — наигранно вздёрнув носик причитала она.

Зато когда они проводили время вместе, то не стеснялись выражать свои чувства и эмоции. Он был для её всем: целым миром и примером настоящего мужчины.

Добрые мысли о дочери немного успокоили бешено барабанящее сердце. У Анны, в отличии от Алексея, это был уже второй брак. И единственным ребёнком в нём оказалась Алёна. Сыновья Анны от первого мужа никогда особо не считали его своим отцом, называя пренебрежительно «папашей» да и то, только в тех случаях, когда им нужны были деньги на карманные расходы. Сама Анна почему-то невзлюбила собственную дочь. Та напоминала ей о несчастно прожитых годах и потерянной молодости. Приходящие и уходящие ухажёры тоже не проявляли большого желания заниматься воспитанием детей. Когда Алексей уже был готов через суд лишить её прав на ребёнка и забрать свою дочь, в дело вмешалась тёща, работающая помощником местного судьи. Даже желание самой Алёны суд оставил без малейшего внимания. Для тёщи вопрос алиментов казался важнее, чем счастье девочки.

— И так, я выпишу вам некоторое количество препаратов, — продолжил доктор как будто ошпарив замечтавшегося Алексея. — Вы меня слушаете?

— Да, да, продолжайте, прошу прощения, — поспешил извиниться тот, — просто мне сейчас не очень хорошо.

— Может воды? — доктор услужливо протянул заранее заготовленный стакан прозрачной жидкости.

— Да, было бы неплохо, спасибо — согласился Алексей, принимая протянутый стакан. — Сколько у меня есть времени? — с надеждой спросил он, всей душой желая услышать минимум цифру равную нескольким годам.

— Месяц, от силы-полтора — сочувствующе ответил Михаил Сергеевич, — если будете принимать прописанные препараты, то два, но я бы не стал на это сильно наедяться.

— Господи, — трясущимися губами пробормотал Алексей, — неужели так мало? Существуют же какие-нибудь процедуры, лекарства? Я достану любые деньги. Просто скажите, что можно сделать?

— Я бы на вашем месте постарался провести это время с пользой, — настоятельно порекомендовал доктор, — среди нас сотни, а то и тысячи людей чей смертный час наступит уже завтра, но в отличии от вас они не знают этого и прожигают жизнь впустую, даже не задумываясь о её конце. Вам выпал шанс успеть хоть что-либо поправить. Не упустите его. Сейчас самое время жить. Это всё, что я могу вам порекомендовать. Вы, уж, не серчайте.

— Спасибо, доктор, — с этими словами Алексей встал с кресла и направился к выходу.

— Не потеряйте время, — в след повторил доктор.

Алексей ничего не ответил.

***

На улице не стихал бесконечной дождь. Уже который день небо было затянуто свинцовыми облаками. Тяжёлыми брюхами они почти касались длинных антенн, щедро натыканных на многочисленных крышах высотных зданий. Ледяные капли звонко разбивались об асфальт, создавая причудливую мелодию. Повсюду царствовало осеннее увядание.

— Неужели это всё? — с болью в душе подумалось Алексею, — неужели мне не суждено больше увидеть алое зарево тёплого солнца, нежно греющего в утренние часы знойного лета? Неужели я не увижу ярких красок пёстрой зелени укрывающей, парки и скверы родного города?

От этих мыслей ноги становились ватными, а ясность ума притуплялась порывами ненависти и страха. Хотя ненавидеть, а тем более винить, было абсолютно некого. Это произошло и точка. Принять такое непросто, если не сказать, что почти невозможно. Не даром говорят, что самый великий дар человеку — это незнание момента своей смерти. Теперь этот дар исчез, также стремительно, как и планы на светлое завтра.

— Вот те раз, вот тебе и судьба-злодейка, — пробурчал себе под нос Алексей и даже немного улыбнулся.

Достав из кармана ключи, он щёлкнул брелоком и на пустынной стоянке приветливо моргнул фарами один единственный автомобиль. Сев в него, Алексей достал сотовый телефон и не глядя набрал хорошо знакомый номер. В ухе послышались протяжные гудки. На другом конце никто не отвечал. Попытка за попыткой тщетно оставляли порядковые номера пропущенных звонков на счётчике абонента. Набрав другой номер, Алексей с облегчением услышал голос старшего сына Анны.

— Привет, да, это я, — произнёс Алексей, — ты не знаешь где мать? Ммм, а когда она ушла? А где вы? Как у бабушки, мы же договаривались вечером сходить на хоккей? Хорошо, как только она придёт попроси, чтобы связалась со мной. А, да, и кстати…

Голос в трубке оборвался так и не дослушав предложение до конца. Не нужно быть знатоком, чтобы догадаться где сейчас его бывшая жена, и тем более понять, что дети у зловредной тёщи и та даже не подумает разрешить ему с ними увидеться.

— Чёрт, чёрт, чёрт, — выругался Алексей, ударив ладонью о холодный руль своего автомобиля.

Его переполняли эмоции. Весь спектр негатива, который только может испытывать человек, вылился прямо в душу. Раскалённой лавой он выжигал её изнутри. Хотелось выйти на улицу и просто заплакать, падая на колени.

— Что мне делать, чёрт, как же так? — кричал он сидя в пустой машине стоявшей на безлюдной парковке. — Нужно рассказать Анне, она поймёт, непременно поймёт. Хотя постой, и что мне это даст? А дети, может быть они? Да, Алёночка точно поймёт. Нет, нельзя ей вот так это сказать. Нет, не сейчас, не так…

Раздался звонок. Алексей поспешил ответить в надежде услышать некогда любимый голос жены, но уже по высветившемуся на дисплее номеру стало понятно, что разговор будет весьма непростым.

Грубый мужской голос без всяких прелюдий обрушил на Алексея всё своё негодование по поводу расторгнутого контракта с новым заказчиком, который, в свою очередь, должен был сулить отличные дивиденды компании, в которой работал Алексей.

— Иван Степанович, я всё понимаю, но это не наша вина, их запросы были слишком велики и мы просто…

Конец ознакомительного фрагмента.