Монстры

Ростислав Паров, 2023

Антон – успешный, рационально мыслящий молодой человек, еще не допускавший по жизни серьезных ошибок. Отправляясь в рутинную командировку, он неожиданно попадает в череду ситуаций, открывающих ему совсем другую сторону себя.

Глава 2. Приземление. Пилот

Наш вертолет медленно и неуклонно терял высоту. Нет, до плановой посадки было еще не менее получаса лету. Просто машина, несколько десятков лет служившая людям верой и правдой, именно сегодня заявила о своей усталости, заявила ультимативно и окончательно.

Сердце мое сжалось. Меня совсем не радовало, что вышедший из строя двигатель больше не издавал своего назойливого шума. Аварийная посадка для вертолета советских времен — большое испытание. Нужны недюжинная удача и навыки, чтобы остаться в такой переделке в живых. Мне оставалось полагаться только на везение и мастерство пилота.

«Что если это все? — спросил я себя. — Если это конец? Я прожил не очень длинную жизнь… Мне даже нечего оставить после себя — ни детей, ни ярких творений, ни значимых свершений. Но, с другой стороны, мне не на что жаловаться — всю свою жизнь я прожил счастливо. Оглядываясь назад, я сохраняю только приятные и теплые воспоминания. Ира, мама, отец… пусть у них все будет хорошо. Думаю, мне не о чем сожалеть».

Улыбнувшись фатальной неизбежности приближающейся развязки, я покинул мир своих внутренних переживаний и вернулся к миру реальному. Окружающая меня реальность была насквозь пропитана страхом и отчаянием. Закрыв глаза и слегка склонившись вперед, Марго судорожно крестилась и читала молитву. Парнишка впереди меня был бледен как снег и со всей силы сжимал поручни кресла. Вахтовики притихли, лишь изредка выдавая очередную порцию мата, относящуюся к вертолету и его пилоту. Пухлого босса я не видел — мое воображение достроило картинку за меня — бегающие глаза, обильно скатывающиеся по шейным складкам капельки пота.

Я нагнулся вперед, чтобы разглядеть «молодую охотницу». Ничто из увиденного не выдавало в ней страха: расслабленная неподвижная поза, вытянутые вперед ноги, пальцы рук не дрожат, губы не трясутся. Помня ее ледяной взгляд, меня почему-то совсем не удивило, что она оставалась самым спокойным пассажиром на нашем судне.

«Пора бы переименовать ее в снежную королеву!» — заключил я.

В иллюминаторе рядом с ней я завидел мелькающие кругом верхушки деревьев. Адреналин вновь ударил мне в кровь — следовало готовиться к падению. В течение нескольких секунд я жестко затянул ремень, уперся руками во впередистоящее кресло и напряг все тело.

Мы скребанули днищем по верхним кронам деревьев, вертолет крутануло вправо, ударило о ствол, затем влево, после чего я утерял понимание того, как происходит наше приземление. Завершилось все сильным ударом, после которого я таки саданул головой о переднее кресло.

Оправившись от удара, я попытался оценить обстановку — пожара нет, кабина не двигается, винты замолкают.

«Выжили!» — я облегченно выдохнул.

Мне было известно, как часто аварийные посадки вертолетов заканчиваются трагически, и я искренне считал свершившееся большой удачей, почти чудом.

«Все-таки выжили!»

Мы приземлились носом вниз, примерно под тридцать-сорок градусов к плоскости земли. Благодаря этому я не только приник к сиденью переднего ряда, но также мог хорошо видеть весь салон впереди меня, как с верхних рядов кинозала. Пассажиры стонали и потихоньку приходили в чувства. Бывалый вахтовик грязно ругался.

Я обернулся к Марго, чтобы подбодрить ее, но, обернувшись, увидел лишь пустое сиденье — она, или уже только ее тело, лежала на полу абсолютно неподвижно. Отстегнув ремень безопасности, я подобрался к ней, чтобы подтвердить или опровергнуть неприятные догадки. Пульс отсутствовал, она не дышала.

— Ну что, живые есть? — громко, с явными нотками удовлетворения прозвучал незнакомый голос.

Голос принадлежал пилоту, который все же умудрился посадить неисправный вертолет и сохранил нам жизни. Большинству из нас.

— Есть не только живые, — крикнул я с галерки.

Удивленные взгляды моих попутчиков устремились в мою сторону. Девушка с первых рядов в ужасе закрыла глаза ладонями — вероятно, представила, что это могло случиться и с ней, и оттого испытала небольшой шок.

— Уверен? — пилот вмиг стал серьезным. Сплюнув от досады, он уже карабкался ко мне наверх.

Пилот являл собой здорового мужика средних лет. Небритый, короткостриженый, отвязный — он спокойно подполз к телу, подержал пальцы на шее, затем на кисти.

— И то верно… зажмурилась, — заключил он, вставая. — Сама виновата! Я же русским языком говорил, что нельзя отстегиваться! Ладно, все на выход! — он направился вниз. — Сначала вылезем, потом решать будем, чего и к чему!

Чужая смерть совсем не пугала этого человека, он принял ее как что-то заурядное и естественное. Избавившись от чувства вины, он вернул себе веселое расположение духа, с которым минуту назад вошел в пассажирский салон.

Направляясь последним к открытой двери, я бросил взгляд на Марго.

«Какая глупая и беспощадная смерть. Еще пятнадцать минут назад я болтал с ней, видел в ней человека, интересного человека. Теперь же — только тело, тело и ничего больше».

Спрыгнув на землю, я присоединился к остальным. Пилот отвел нас шагов на двадцать от места падения, а сам вернулся к вертолету — убедиться, что нам ничего не грозит.

Мы стояли посреди глухой тайги — куда ни посмотри, ничего кроме высоченных елей и сосен. Наш вертолет порубил винтами верхушки елей, хвостом попал между стволами столетнего дерева и клюнул носом землю. Могучие деревья оказались сильнее техники — винты обломились, а эти титаны гордо продолжали стоять.

«Как же нам повезло, что баки не загорелись! — радовался я про себя. — Случись такое, нас бы уже ничего не спасло, даже если бы мы и выбрались из кабины. Лесной пожар в высохшей тайге не оставил бы нам и шанса».

— Все нормально, рвануть не должна, — бросил нам пилот по возвращении. Он достал сигарету, повернулся к месту приземления и довольно закурил. — Ну как мастерски посадил, а!

По примеру пилота еще четверо — неприметная девушка, парень в красной рубахе и вахтовики — тоже закурили. Мы постепенно отходили от шока, дар речи возвращался к нам — сначала шепотом, потом вполголоса, спасшиеся стали обсуждать случившееся друг с другом.

«Повезло… Могло быть и хуже… Было так страшно… С днем рождения!.. Мобильник не пашет…»

Закурившая девушка под пристальным взглядом оказалась крашеной с короткой стрижкой блондинкой. Слезы, одна за другой, катились по ее щекам. Была бы у нее рядом жилетка, она бы обязательно уткнулась в нее.

— Пилот, что мы должны делать дальше? — пухлый босс взял инициативу на себя. Привычка командовать выталкивала его в активную позицию даже сейчас, в ситуации, где он был крайне некомпетентен. — Как далеко до Первых Мирюг? Как долго нам ждать помощи? Почему мы упали, и что вообще произошло?

Он бы, наверное, задал еще пяток вопросов, но комар на его толстой шее прекратил этот поток вопрошания.

— Да не трещи ты! — невозмутимо отозвался пилот. — Дай покурить людям спокойно!

Раздался смешок, толстяк вспыхнул. Я понял, что назревает склока, и на всякий случай отошел в сторону, дабы дать претендентам на лидерство выпустить лишний пар.

— Ты что себе позволяешь, кретин?! — пошел в атаку толстяк. — Думаешь, посадил «вертушку», значит, уже герой? Отвечай, или я позабочусь, чтобы тебя больше не допустили к полетам! И за катастрофу вина на тебе оказаться может. Понимаешь меня?

Пилот было дернулся, резко повернулся к пухлому боссу, сжал кулаки. Он уже сделал шаг по направлению к обидчику, как в нем что-то сломалось. Драки не получилось — жирдяй, не стесняясь, выложил все козыри, и пилот просто понял, что ему нечем их крыть. Действия толстяка, несомненно, возымели успех.

«Вот только не рано ты раскрыл все свои карты? — молнией пронеслось у меня в голове. — Будет ли этот прием и далее так эффективен?»

С минуту пилот мешкал, собирался с мыслями. Он уже не выглядел так вызывающе невозмутимо, как ранее, и довольный пухляк спокойно ждал его ответа.

— Все просто, — бросил он, отворачиваясь, — движок умер, вот и пришлось аварийно садиться. Лететь нам было еще минут сорок-пятьдесят, значит, до Мирюг верст сто пятьдесят, может больше. Все?

— Еще нет! Говори, когда к нам прибудет помощь?

— Это уж как получится, знаешь. Часа через четыре они хватятся, что нас нет. Пока объявят тревогу, пока спасатели соберут экипажи… все времени требует. Ну и самое интересное, — он вновь возвращался к своему беззаботному образу, — это как быстро они смогут нас найти.

— Разве это сложно? — поинтересовался парень в красном. — Пройти по маршруту, найти рухнувшую вертушку — как два пальца, по-моему.

По версии пилота все оказалось совсем не так просто, как с пальцами — вертолет почти не нарушил вид лесного массива сверху — он хоть и порубил ветки, но оказался надежно укрыт таежной хвоей. Цвет фюзеляжа коричневый, неприметный, сложно увидеть его сверху. Наше спасение также затруднялось тем, что здесь не было определенного маршрута — мы летели не по прямой, и отклонения могли достигать нескольких километров.

— И еще, — заканчивал пилот, — если стемнеет, вряд ли кто-то полетит за нами — только керосин жечь!

— Какой план действий у вас есть на этот случай? — продолжал пытать толстяк.

— Да беспокоиться особо не о чем, — отмахнулся пилот, присаживаясь на поваленный, почти превратившийся в труху ствол дерева. — У меня есть вот это! — он достал из-за пазухи большой пистолет.

Курящая девушка взвизгнула.

— Не боись, это просто ракетница! Разобьем лагерь и будем ждать, пока в небе не появятся спасатели. Ну или какой другой борт. Пальнем, а дальше — дело времени. Короче, не парьтесь по пустякам!

План казался разумным и вполне достижимым, спокойствие постепенно наполняло наши сердца.

— Что же, это лучше, чем ничего, — многозначительно подытожил пухлый босс. — Раз нам предстоит пережить эти тяготы вместе, считаю необходимым нам всем познакомиться. Не на «эй ты» же обращаться! — он неестественно усмехнулся. — Меня зовут Иван Алексеевич. Давайте дальше по кругу!

Незадача была в том, что он стоял в центре. Испытывая необъяснимую неприязнь к этому человеку, я отказался от мысли выручить его в этой неловкой ситуации. Вскоре он сам понял свой промах.

— Начнем с тебя, — указал он на парня в красном, который поддерживал толстяка при пытке потерявшего чувство субординации пилота.

Пижон в красной рубахе оказался Петром, хриплый вахтовик — Сергеичем, имя его товарища я уже знал. Девушку, которую я сперва именовал невзрачной, на самом деле звали Ингой. Пилот представился Степаном.

— Настя, — тихим тонким голосом отозвалась «молодая охотница».

Она тоже отошла в сторону, только существенно дальше меня. Мне показалось, что она была нелюдима и специально сторонилась большой компании.

— Вот и хорошо, — продолжал командовать пухлый, — вертолет используем для ночлега, в нем тепло и безопасно. Тут ведь зверей, наверное, полно.

— Ну ты дал, командир! — хихикнул Степан. — Ночевать в нем?! — он ткнул пальцем на уткнувшийся как страус в землю вертолет. — Между рядов лежать будем, как та мертвая тетка?

На этот раз Иван Алексеевич допустил промашку. Однако он не сдавался, и это было еще большей промашкой:

— Кабину поставим ровно, женщину похороним!

В рядах нашей маленькой «команды» послышался неодобрительный ропот.

— Снимем десять тонн с тех сосен? Здорово! — не унимался пилот. — Похороним женщину, без лопат и гроба? Чтобы ее тело звери пожрали? Еще лучше!

Толстяк терял почву под ногами, а с ней — и поддержку коллектива. Его неприятное пухлое лицо покраснело от негодования и злобы.

— Хорошо, это я не учел… Сделаем по-другому — разобьем лагерь прямо здесь, чтобы в случае опасности укрыться в вертолете. Мертвую женщину придется вынести — тут уж ничего не поделать. Есть другие предложения?

— Ее можно укрыть прутьями и ветками, чтобы зверье не почуяло! — поддержал его краснорубашечный Петр. — А чтобы нас увидели, вертушку и спалить можно!

— Что за чушь?! Не так нужно делать! — твердо отрезал Степан. — Базироваться надо на открытой поляне. Чтобы нас заметили, и чтобы мы смогли увидеть приближающийся самолет или вертушку. Заберем оттуда все полезное и будем искать подходящее место. И все чики-пики будет!

— А если звери? Чё тогда? — с опаской возразил ему Петя.

— Да ничё! Если мелочь какая — огнем отмахнемся, а если медведь или волки — писец нам, не повезло, значит!

— Ну знаешь, — затянул Петя, — как-то мне так не нравится.

Народ зашумел: «слишком опасно!», «не хочется ночевать там, где только умер человек», «там, наверное, еще кровью пахнет», «нехорошо ее бросать на съедение», «неужели все так плохо?», «а что, если правда звери?», «порубить бы здесь деревья, нах», «смотри, комаров и мошки сколько — они хуже всяких зверей, монстры!»

Не привлекая внимания других, я подошел к пилоту:

— Степан, разве у нас не должно быть аварийного маяка? — спросил я шепотом.

— Маяк-то есть, — еще тише ответил он, — только уже года три как не работает — тут всем по барабану как мы летаем. Машина-то надежная.

— Предложите ему, чтобы все высказались и проголосовали, — я кивнул на пухлого босса, который, размахивая руками, продолжал убеждать остальных в своей правоте. — Думаю, у меня получится их убедить.

Пилот удивленно и недоверчиво посмотрел мне в глаза и, ничего в них не разглядев, все же согласился. Голосование было объявлено.

— Пусть Антон первый выскажется, — неожиданно для остальных предложил пилот.

Возражений не последовало.

— Давайте все взвесим, — спокойно начал я, попеременно заглядывая каждому в глаза, — Иван Алексеевич верно подметил, что вертолет может спасти нас от зверей, укрыть от дождя и мошки.

Тот ответил на мой взгляд довольным киванием.

— Но мне кажется, это только в теории, — я поймал сомневающийся взгляд Инги. — Допустим, напали волки — как быстро мы сможем все забраться в салон? Ведь дверь более чем в метре от земли.

Инга закивала.

— Допустим, забрались, но как долго мы там просидим? Волки могут днями свою добычу ждать, — мне показалось, что старый вахтовик тоже уже был на моей стороне. — И это уже не говоря о том, что вы сказали без меня — труп в салоне, похороны невозможны, а место неприметно для спасателей. В общем, я предлагаю поддержать план Степана — вынести из вертолета все, что есть полезного, найти открытое место, закрепиться там и ждать помощи.

Моя небольшая речь оказалась убедительной — меня поддержали все, за исключением уже не очень уважаемого Ивана Алексеевича. Он продолжал упорствовать — махнул на нас рукой, сел на трухлявый ствол и разрешил нам «делать, как знаем».

Мужчины, за исключением обиженного босса, принялись за разгрузку. Пилот в транспортном отсеке, мы с Петром в салоне, вахтовики — снаружи. Передавая поклажу, я старался не смотреть на труп Марго — оказалось, что находиться рядом с мертвым телом крайне некомфортно. В голову лезут разные мысли, кажется, что труп уже начал разлагаться и пахнуть.

— На самом деле, Антоха, дела наши лучше, чем ты думал, — заявил мне пилот.

— С чего бы это?

— А ты посмотри, — гордо подозвал он.

Я вскарабкался выше, в транспортный отсек. Там лежала гора брезентовых рюкзаков, чем-то плотно набитых, несколько ящиков баночного пива и колы, коробка водки в небольших бутылках и большой пакет со всякой всячиной — чипсы, шоколад, сигареты.

— Надеялся выручить с этого дерьма, — пояснил мне пилот, указывая на алкоголь и еду. — Вахтовикам на объекте можно продать втридорога.

— А что в рюкзаках?

— Это парашюты! Назавтра обещал поднять в небо группу экстремалов. Снаряжение у меня бросили, а сами бухать отчалили! Да не смотри ты так, Антоха! Поверь, они нам еще пригодятся!

К сожалению, я не разделял гордость и уверенность пилота — полезных вещей на борту оказалось мало. Восемь парашютов, аптечка и маленький топор, вот и все снаряжение. Лучше бы вместо парашютистов он вез охотников! Посылки от родственников, что пилот доставлял на объект, также вышли никчемными — деньги, сигареты, легкая одежда, лекарство от астмы, да банка соленых грибочков.

Завидев алкоголь, нашлись желающие его тут же оприходовать. Петя предлагал заодно и перекусить, а то «на голодный желудок лениво как-то», его поддерживала Инга. После очередного витка беспорядочных согласований вновь было принято предложение пилота. Как владельцу алкоголя и еды ему никто не посмел возражать.

— Делаем так! — распорядился он. — Жрачку делим поровну. Кто захочет, слупит сейчас, но только свою пайку! Рюкзаки вытряхиваем, парашюты — на палатки, стропы — на веревки. Каждому как раз по ранцу, чтобы тащить свою долю.

— Поровну? — толстяк попытался поставить данное решение под сомнение. Он пристально смотрел на тоненькую Настю, желая обратить внимание других на особенности ее фигуры. — Может, мужикам больше положить, им же больше есть надо?

— Ага, — отрезал пилот, — сейчас еще взвешивать всех начнем, чтобы определить, кому сколько надо!

Степан уже совсем не боялся большого босса. Как я и думал, угрозы больше не работали, пилот лишь отмахивался от него, как от назойливой мухи, нередко сопровождая этот жест крепким словцом.

Мы поделили наш резерв на более или менее равноценные наборы. Хотя никто и не собирался поддерживать Ивана Алексеевича, в конечном счете мужики получили свой бонус — по бутылке второсортной водки на каждого. Однако он все равно остался недоволен. Полагаю, что после того, как толстяк потерял лицо, уже ничего не могло восстановить его душевного равновесия. Затаенная обида и злоба грозили выплеснуться наружу, как только для этого представится удобная возможность.

Мой рюкзак по итогам дележа вместил в себя треть литра водки, шесть баночек пива, три плитки молочного шоколада, две маленькие бутылки колы, четыре пачки арахиса и столько же чипсов. По моим грубым оценкам, запаса провианта в моем рюкзаке должно было хватить на пару дней скромного питания.

Поиск подходящей поляны занял у нас долгие два часа. Именно в эти два часа ко мне вновь вернулось отчаяние. Нескончаемый труднопроходимый лес жалил меня своими иголками. Когда меня не хлестали ветви, вступали в дело комары и мошка — с ними можно было справиться, пока жарило солнце, но к вечеру отмахнуться от этих чудовищ уже не было возможности. Облегчение наступило только на поляне, когда мы разожгли костер и с помощью травы вызвали из него облако дыма.

Мы уселись у костра, тихо и мирно: кто курил, кто подкидывал ветки в огонь, кто просто потирал покрытые волдырями руки.

— Все ж, Степан, ты вывел нас из этого дерьмового леса! Я уж думал, каюк нам там!

— И не говори, Петька! — облегченно усмехнулся пилот. — Я и сам обосрался!

Дружный смех. Как будто и не было этой грызни за лидерство пару часов назад, не было обвинений и угроз. Мне не верилось, что так будет долго — по своему опыту общения с людьми, я готов был биться о заклад, что это лишь временное явление.

— Скажи, а разве, пока мы падали, ты не мог сразу приземлить нас на эту полянку, а?

— Эх, Петька, была бы у нас современная вертушка, так бы и сделали. У них сейчас подвески крепкие, упругие… А мы, скорее всего, жахнули бы брюхом, пробили б топливный бак. Если бы сразу не рвануло, то машина, как пить дать, завалилась бы на правый бок — так всегда происходит у «восьмых». Я-то через люк бы выбрался, а вот что бы вы делали…

— За тебя, командир! — просипел Сергеич, поднимая уже открытую бутылку водки. — Дай Бог тебе здоровья!

— Будет вам! — смущенно отозвался Степан. — Надо палатки разбить, да караул назначить, чтоб помощь не проворонить. Опосля и бухнуть можно!

Занялись палатками. Их сооружение из подручных средств оказалось непростым делом, особенно для таких неподготовленных туристов, как мы. Никто из нас не имел опыта выживания в трудных условиях, не нашлось даже любителей пионерских походов. Тонкие прутья то и дело норовили упасть, сломаться или выгнуться, как турецкая сабля. Маты сыпались рекой.

По ходу работы мы все время прислушивались — не летит ли самолет, не гудят ли спасительные винты вертолета. Но тщетно, как будто никто и не собирался искать нас, никто не обнаружил наше отсутствие и не собрал спасательную экспедицию.

То, что мы в итоге сделали, трудно было назвать настоящими палатками. Идея конструкции принадлежала молодому вахтовику Андрею: мы рубили большие ветви деревьев с крепкими отростками, клали их этими отростками вверх, лишние ветки срубали. Основание закладывали лапами ели, укрывали их парашютом, чтобы не сильно кололи, а на торчащую вверх ветку бросали еще один парашют, камнями прижимая его края к земле. Функционально это все же была палатка — она помогала сохранить тепло от наших тел и уберегала нас ночью от назойливых насекомых.

— Ладно, авось до утра дотянут… если дожжа не будет, — заключил Степан, открывая баночку теплого пива. — Теперь разберемся с караулом.

Тянули жребий. Первая смена досталась толстяку и «молодой охотнице». Пока мы мучились с палатками, она полностью скрыла от нас свое лицо, с помощью заколок прицепив к капюшону паранджу. Она сделала ее из лоскута парашюта, пробив в нем много маленьких дырок. Оставалось только догадываться, чего она хотела сильнее — защитить свою белоснежную кожу от насекомых, либо скрыться от нас.

С трех до пяти должны были дежурить пилот с Ингой, а нам с Петром предстояло нести утреннюю вахту. Хриплый Сергеич со своим приятелем избежали участи дежурных, что явилось сильнейшим аргументом для распития водки и запивания ее теплым пивом.

Солнце катилось к закату. Я пристально всматривался в безоблачное темнеющее небо, желая увидеть в нем приближающихся к нам «железных птиц». Но сколько бы я ни сверлил его взглядом, ничего не менялось. Помощь не спешила.

После пары банок я слегка захмелел, вместе с опьянением ко мне пришли тоска и спокойствие. Как будто сквозь дымку тумана я наблюдал за общением нашей спонтанной команды. Все происходящее виделось мне как бы в замедленном действии.

Вахтовики пили водку и продолжали травить байки, запас которых у них казался неиссякаемым. Пухляк от общения отказался — молча пил пиво, ел чипсы и шоколад, а после, не попрощавшись, ушел спать. Каждый из нас хотел, чтобы наши приключения закончились, но Иван Алексеевич, вероятно, хотел этого больше всех.

Пилот, несмотря на свое обещание «бухнуть», ограничился малым — оправдывался, что иначе не сможет нести дежурство. Вместо пьянства он несколько раз пытался подкатить к Насте-охотнице и каждый раз натыкался на молчание, безразличие и односложные ответы. Пробовал, уходил покурить, снова возвращался, опять пробовал и вновь терпел неудачу.

Петя пытался обхаживать обеих девушек — много и в основном неудачно шутил, щедро раздавал комплименты, выказывал невостребованную заботу. С неприступной Настей у парнишки, естественно, ничего не получилось, зато у Инги, которая была лет на семь старше его, он имел определенный успех. Она смеялась глупым шуткам, с радостью принимала комплименты и ухаживания, не обращая внимания на неестественную мальчишечью рисовку. Самая что ни на есть обычная девушка.

«Иришка, ты у меня совсем, совсем не такая простушка! — при мыслях о ней я ощутил в своей груди тоску, такую тянущую, ноющую и вместе с тем приятную. — Не получив от меня привычного сообщения, она наверняка сильно переживает и мучится, не в силах заснуть».

Мы познакомились еще на первых курсах института, в те дивные годы юности, которые не видят перед собой преград. Она обладала особой неординарной красотой и среди парней была не особо популярна. До поры до времени я тоже воспринимал ее скорее как друга в юбке — так легко она меня понимала, так тонко умела настроиться на мою волну, так просто и заинтересованно рассуждала со мной о самых серьезных вещах. Как-то я встречал своих университетских друзей в родительском доме, тогда я только-только начал испытывать к ней первые нежные чувства. Проводив их, как бы между делом я спросил у отца, что он думает об этой девушке. Обычно до суровости серьезный и консервативно мудрый, он тогда ошарашил меня своим ответом: «Если хочешь жениться на ней, я не против — она действительно стоит этого!» Всю ночь я пытался разобраться в себе и в том, что увидел в ней мой проницательный папаня, а уже наутро признался ей. Через полгода мы расписались и с тех пор даже в своих самых смелых мыслях я ни разу не пожалел об этом.

«Не волнуйся, милая, у меня все нормально, — мысленно говорил я с ней. — Скоро нас спасут, и я вернусь домой, и смогу снова крепко обнять тебя».

Тогда я еще искренне верил, что уже завтра все закончится хорошо.