Путешествие во времени с хомяком

Росс Уэлфорд, 2015

На двенадцатый день рождения Ал получает от покойного отца письмо: мальчик должен отправиться в прошлое и предотвратить его гибель. На необычной машине времени Ал вместе со своим хомяком путешествует в 1984 год. Сумеет ли он спасти отца, не вызвав при этом временной парадокс, который повернёт реальность в совершенно новое, неожиданное русло? Захватывающая и трогательная история от восходящей звезды детской фантастики, популярного британского автора Росса Уэлфорда. Для среднего школьного возраста

Глава 14

Сегодня ночью.

Сегодня ночью мне нужно выбраться из дома (и не попасться при этом), а затем проехать десять миль по побережью до нашего бывшего дома в Кальверкоте.

Есть несколько причин, по которым это почти невозможно:

1. В доме всего три спальни. Спальня мамы и Стива — прямо напротив моей, а спальня Карли чуть подальше. Выскользнуть из комнаты незамеченным будет сложно.

2. У мамы очень чуткий сон. Если я встаю ночью в туалет или попить воды, она всегда тихо окликнет: «Всё в порядке, милый?» (Зато Карли обычно спит очень крепко.)

3. Потом нужно будет выйти из дому. Замок входной двери шумно лязгает, а ещё внизу на ней есть засов, который тоже тихо не откроешь. Можно было бы попробовать заднюю дверь, но она тугая и громко хлопает.

Получается, что выход через переднюю или заднюю двери — плохой вариант. Остаётся ещё окно моей спальни, но выйти через него я могу только с помощью лестницы, которой у нас нет. Так как же быть?

Если я как-то разберусь с этой невыполнимой задачей, меня будет ждать следующая: придётся угнать мопед дедушки Байрона.

Это, конечно, будет легче, чем выбраться из дома. Я уже нашёл запасной ключ от мопеда. Его и искать не пришлось — он висел вместе с другими ключами на крючке у дедушки на кухне. Я взял его сегодня днём во время рекламной паузы в «Играх разума», и он лежит сейчас у меня в кармане.

Мне нужно пройтись ещё по нескольким пунктам:

1. Одежда. Дедушка Байрон говорит, что на мопеде можно замёрзнуть, поэтому я тепло оденусь и возьму зимнее пальто. Запасной шлем лежит в открытом багажнике мопеда. Шлем оснащён тёмным защитным стеклом — оно скроет, что за рулём ребёнок.

2. Маршрут. Это просто: я знаю дорогу.

3. График. Мама и Стив почти всегда уже в десять тридцать готовятся ко сну. Они смотрят новости по телевизору, потом идут наверх, чистят зубы и в одиннадцать гасят свет. Стив — самый настоящий жаворонок, он ставит будильник на шесть утра; у меня будет достаточно времени, чтобы всё успеть. Остаётся всё та же проблема: у мамы очень чуткий сон.

4. Карли ложится примерно тогда же, но ещё смотрит видео и сидит в Интернете — на ней всегда наушники, так что тут всё в порядке.

5. Снаряжение: фонарик и новые батарейки.

Стоит только задуматься над тем, ради чего всё это, как сразу колотится сердце и сосёт под ложечкой. Лучше сосредоточиться на текущей задаче: как выбраться из дома.

Сейчас десять тридцать: с первого этажа до меня доносится музыка в финале выпуска новостей. Я понял, что других вариантов нет: мне придётся выходить через переднюю дверь. Я сделаю это очень-очень медленно и тихо. Вечером я старался вести себя как обычно, но мама явно что-то чувствует. Она спросила:

— Милый, у тебя всё в порядке? — и я ответил:

— Да, я просто немного устал.

Обычно это срабатывает, когда я не хочу о чём-то разговаривать. Теперь у меня был хороший повод пойти в кровать пораньше, а для верности я ещё и сладко позевал.

И всё равно мама смотрела на меня странно.

Я поднялся к себе в комнату, но не стал переодеваться для сна, а сменил школьную форму на джинсы и тёплый свитер. Лёжа на кровати, я слушаю, как мама и Стив готовятся ко сну. И вдруг дверь в спальню тихо открывается: это мама. А я полностью одет. Я только успеваю схватить и натянуть одеяло до подбородка, как мама подходит к моей кровати и садится на край. Она гладит меня по волосам, как в детстве. Обычно мне это нравится: я чувствую аромат её крема для рук и считаю новые седые волосы у неё на голове. Но сейчас я мысленно кричу: «Уходи! Уходи!»

Мои глаза плотно закрыты — я изо всех сил делаю вид, что сплю. Кажется, проходит вечность, но наконец мама наклоняется, целует меня в лоб и встаёт. Какое-то время она стоит около кровати, глядя на меня, а потом выходит из спальни. Говорю вам — она что-то чувствует.

Уже одиннадцать тридцать, и в доме всё затихло. Мне кажется, я ни разу не пошевелился с тех пор, как мама вышла из комнаты. Я вылезаю из-под тёплого одеяла и на цыпочках иду к двери. Стив храпит — не слишком громко, но мне слышно. А вот мама никогда не храпит — остаётся только надеяться, что она тоже уснула. Если Карли не спит, под её дверью виднеется полоска света, но сейчас там темно.

Всего три шага до лестницы, но они занимают у меня тридцать секунд: после каждого шага я замираю и прислушиваюсь — вдруг кто-то проснулся.

По ступенькам я иду ещё медленнее. Третья и пятая сверху скрипят, я аккуратно перешагиваю через них — и вот я внизу.

Медленно-медленно я отодвигаю нижний засов на входной двери. Медленно-медленно открываю замок. Потом хватаю с вешалки шарф и накидываю его на замок как раз перед щелчком — звук приглушён, и я на улице.

Через десять минут я около дома дедушки Байрона. И вот он, мопед: лилово-серебристый, заляпанный грязью — я так волнуюсь, что едва дышу. Я снимаю его с подставки и качу по дорожке, шлем уже на мне. Будет лучше докатить мопед до конца улицы и только потом заводить — чтобы узнаваемый скрипучий звук двигателя не разбудил дедушку. Дедушка называет его «гортанный». Если «гортанный» — это как старушечий кашель, то он прав.

На углу Перси-роуд я вставляю ключ зажигания и поворачиваю его, удерживая при этом тормоза — как показывал дедушка. Двигатель заводится, я нервно оглядываюсь по сторонам: на улице ни души, только в нескольких окнах горит свет. Я чувствую запах выхлопных газов, в полной тишине двигатель шумит просто оглушительно, так что пора ехать. Я сажусь на мопед, отпускаю тормоз, поворачиваю правой рукой ручку газа и выезжаю в сырой ночной воздух, подсвеченный жёлтыми пятнами фонарей.