Каникулы в аду

Романов Ник Одинсон

Здравствуйте, уважаемые читатели. Я автор этой книги, и перед ее прочтением мне бы хотелось рассказать, что вас ждет. Перед вами история обычного для нашего времени парня со своими проблемами, мыслями и жизненной позицией. Я хочу показать вам историю мальчика, который стал мужчиной, в какой-то степени даже героем. Эта история обыкновенна в той же мере, в коей и фантастична. Это история его смерти. Но я осмелюсь открыть вам тайну: иногда, далеко не всегда, конечно, но смерть – это только начало.

Часть 2

Глава 1: Тараканы и старухи

Очнувшись, я немного приоткрыл глаза. Ситуация не стала от этого понятнее, было так же темно и холодно, лишь небольшой огонек заставлял плакать мой левый глаз. Собирая последние крупинки мужества, я постарался приподняться. Немного повернувшись в сторону света, я заметил пару силуэтов, даже от моего туманного взгляда не укрылось, что на меня уставились две пары огромных и старающихся не моргать глаз. На их фоне я напоминал азиата. Мне еще тяжело было разглядывать их лица, я лег обратно и подумал, что это очередной сон. Лишь закрывая глаза, я понял, что лежу в той же пещере, под тем же покрывалом, а взгляды, с усердием сверлившие меня, принадлежали погорелому старичку и однорогой девушке. Все, походу я окончательно сошел с ума. В отличие от моих предыдущих снов, в этом не было призрачного ощущения туманности, легкой дремоты. Я чувствовал себя выспавшимся и полным сил — это пугало меня. Притворившись спящим, я пытался вспомнить последние события, а вспомнив все, пришел лишь к одному выводу — я умер! Или в коме, или в дурке, тут точно не угадаешь, но одно я знаю точно: это не дом! Моя маленькая истерика продлилась недолго, я могу быстро с чем-то смириться, может быть, и с этим тоже…. Говорят, психолог от пациента отличается тем, что знает всех своих тараканов по имени. Два моих таракана до сих пор пронизывают меня своими большими, как мячи, глазами. Видимо, я должен проявить свое чувство такта и поздороваться, пока они не успели этого сделать. Приоткрыв глаза и стараясь сопротивляться свету, я облокотился на сумку, что была под головой, и сел. Делая невозмутимый вид, что получалось довольно трудно, я поинтересовался, как долго спал, а также почему они на меня так уставились. Обе головы напрочь отказывались моргать, а также говорить и, по-моему, дышать. Но, как только я постарался встать, более старая и скукоженная резко встала, потянув за собой тело, и помогла мне подняться.

— Как ты себя чувствуешь? — не скрывая волнение, но в то же время твердым, поставленным голосом спросил он меня. Я впервые вижу этого человека, по крайней мере, одетым, его роба была похожа на мою, только на худом теле она выглядела, как платье у монаха. Лицо стало намного моложе, но от бесконечного количества морщин избавиться не удалось. Он держал меня под руку, ожидая, что я могу свалиться на пол. Волосы на его голове отросли, при таком их количестве я вообще не понимаю, на что ему сдался капюшон. Но глаза, глаза — единственное, что выдавало его возраст до последнего дня. Немного помедлив с ответом, я сказал:

— Лучше всех, — после чего решил взять инициативу в свои руки и уточнить. — А ты кто?

Опять наступило молчание, старик еще немного посмотрел мне в глаза, после чего отошел и сел рядом с девушкой, которая все это время не сводила с меня глаз. Усевшись, он рукой предложил мне присесть напротив и ждал, пока я выполню его поручение. Я подчинился. Постелив под себя покрывало и сложив ноги в позе лотоса, подобно моему собеседнику, я выполнил задание. Немного помолчав, мужчина сказал:

— Ты сейчас находишься в затруднительном положении, мы тоже. Ты не знаешь, кто мы и какой информацией обладаем, а мы не знаем, что ты помнишь, — немного подумав, с тем же каменным выражением лица он добавил. — Предлагаю обмен, информация за информацию.

Выбора у меня не оставалась, а вопросов было немало. Немного поразмыслив, я решил задать самый волнующий из них, тот, над которым я ломал голову, притворяясь спящим. Отпустив ситуацию, я представил, что говорю с Леной и Андреем. Так я пытался защититься от суровой правды. Этот метод с анимацией однажды подействовал не в мою пользу, может, на этот раз он меня выручит. Стараясь не смотреть на собеседников, я задал вопрос:

— Где я? — мой голос был спокоен, но в нем прослеживались некоторые нотки отчаянья, эти нотки я изо всех сил старался подавить, придавая себе уверенности. Ответ был ошарашивающим, как раскат грома в ясную и солнечную погоду, но я был к нему готов.

— В аду, — несмотря на громкость этих слов, тон, с которым они были произнесены, был спокойным, как вода, и холодным, как лед. Мужчина сказал это тихо и мирно, будто это всегда было общеизвестным фактом. Как только я решил задать следующий вопрос, меня перебили. Подала голос девушка, она резко и звучно воскликнула, не в силах более сдерживаться.

— Ты меня узнаешь? Ты помнишь, кем являешься сам и чем мы здесь занимаемся? — не меняя интонации, но с нарастающим упорством она продолжала. — Скажи мне, что помнишь хоть что-нибудь!

В этот момент мужчина прервал ее речь, слегка прикоснувшись рукой к подрагивающему плечу. Девушка бросила на него взгляд, полный боли и слез, она с трудом могла контролировать дыхание, сорвавшись, Катя накинулась на старичка и обняла его. Ее имя я произнес не нарочно, так же, как и воспроизвел его в своих мыслях. Но явно угадал, потому что после его произнесения она начала смотреть на меня взглядом, полным надежды, но отпустить старика так и не сумела.

— Успокойся, Катя, все хорошо, — произнес я, представляя перед собой Лену. — Ты же Катя? Я тебя узнаю, но совсем не так, как ты думаешь. Кто я? Конечно, мне это известно, но кто вы и что наша странная компания здесь делает, я не знаю.

Со стороны эта ситуация выглядела очень забавно, только представьте. Темная и глубокая пещера, в которой вокруг костра, разбросавши свои вещи по полу, сидят: старик, которого я впервые вижу, по крайней мере, в одежде, и девушка, имеющая больше общего с пожилым единорогом, чем с людьми. Обнимая старика и уставившись на меня, сидит однорогая девушка с полуразложившимся лицом. Я — человек, похожий на бывалого головореза, одетый в какие-то лохмотья. И первым двоим от меня что-то нужно, видимо, они считают меня своим другом, возможно даже, очень близким, но я не могу их вспомнить. Мужчина, сидевший против меня, все прекрасно понимал, казалось, мне не обязательно было отвечать, чтоб он узнал все ответы. А эту игру он придумал лишь для того, чтоб прояснить мое сознание.

— Послушай меня, Ник, — не отрывая взгляда, молвил он. — Мое имя Лиздейко, а это Катерина. Мы твои друзья, как ты уже догадался. Втроем мы находимся в этом богами забытом месте уже далеко не первый год, наша дружба прошла множество испытаний, которые, к сожалению, ты пока не можешь вспомнить. Твоя память была временно утеряна, но ты начинаешь приходить в себя. Со временем ты вспомнишь все, но мне не можем так долго ждать. Ты к нам вернулся, и если ты — это еще ты, тогда мы можем завершить начатое, — Лиздейко произносил это спокойным, но повелительным тоном. Казалось, воздух сам наполнял его легкие, чтоб лишний раз не беспокоить старца. А голос был поставлен временем, которое уже не вернуть, за что к нему невольно росло уважение. Я не знал, что мне ответить, новые знания не укладывались у меня в голове. Мне хотелось заплакать и забиться в угол этой пещеры. Мне было страшно. Я наконец стал осознавать серьезность всего происходящего, мне захотелось вернуться домой к маме и папе, захотелось остаться наедине с Леной. Шепотом, дрожащим и отчаянным голосом я произнес: «Видимо, это конец»…

— Нет, — отвечала мне девушка, — это не конец, еще есть надежда. Если ты, испив из реки Леты, смог вернуть себе рассудок, значит надежда еще есть, а твое тело не погибло. Ты можешь выбраться отсюда, ты еще можешь увидеть своих родителей! — она говорила это так, что мое сердце вновь начинало биться. Она указала мне путь, после того как я потерял его. Но чувство, что они копаются в голове, не покидало меня. Уж больно четко они угадывали мои мысли. Я взял себя в руки, поднял голову и посмотрел на старика, как бы ища подтверждения ее слов. Он понял это и согласно кивнул.

— Хорошо, — сказал я, стараясь положить конец этой тоскливой и унылой атмосфере. — Что мне делать?

— Я начинаю узнавать своего друга, — произнес Лиздейко, не скрывая свою радость, но оставаясь в образе расчетливого и мудрого воина. — Ты все узнаешь завтра на рассвете, а пока спи и набирайся сил. Завтрашний день приготовил для тебя много сюрпризов.

Произнеся это, мужчина отодвинул Катю от себя, после чего вытер ее слезы и ушел вглубь пещеры. Его походка была тяжела и медлительна, создавалось впечатление, будто он скользит по воздуху, а голову использует в качестве лезвия для его разрезания. Несмотря на не очень темную атмосферу, освещаемую чем-то вроде лунного света, ему удалось быстро скрыться из виду. Катя, осознав, что осталась со мной наедине, немного засмущалась. Она быстро, но не торопясь, легла на камни, подложив мешок под голову, и отвернулась, укрываясь куском ткани. Я остался один. Было ясно, что сегодня мне не удастся порадоваться крепкому и здоровому сну, поэтому я повторил за девушкой и начал плавное погружение в дебри самого себя.

Я прекрасно понимал, что в запасе имеются несколько часов времени, поэтому решил не торопиться, а спокойно во всем разобраться. Начнем с глобальных вопросов. Это, судя по всему, ад, и он реальный. Попал я сюда, как и все, за грехи. Хорошо, с этим разобрались. Дальше можно догадаться, что я нахожусь здесь продолжительное время, у меня появилось пара друзей, и мы что-то задумали. Хорошо. Если все действительно так, то это что-то поможет мне отсюда выбраться. Но в чем же их выгода, я хочу попасть домой, а чего хотят они? По мере моих дум количество вопросов начало расти. Как мне отсюда выбраться? Что я узнаю завтра? Откуда в аду рассвет? И многое другое. Утомленный последними событиями, я почувствовал, что силы начинают оставлять мой организм, я прижал ноги к груди, приняв позу эмбриона, плотнее укутался и, задавшись последним вопросом на сегодня: «Почему камни, на которых я лежу, теплые?», выключился.

Глава 2: Мама

На этот раз мой сон был печален и краток. Мне снилась палата, не чья-то чужая палата, а моя, и спал в ней я. Я стоял напротив своего искалеченного, худого, обмотанного бинтом тела. Ко мне было подключено много всякой аппаратуры, от прозрачного мешочка к моей вене на руке была проведена трубка, по которой стекала прозрачная жидкость. Присоски на моей груди следили за моим сердцебиением, а трубки, торчащие из носа, наполняли мои легкие кислородом. Сильнее всего была обмотана голова, видимо, как всегда, в ней все проблемы. Через несколько мгновений в палату зашли мать с отцом. Они прошли рядом со мной и сели около тела. Я попытался коснуться матери, но рука прошла насквозь. Не желая оставлять попытки, я то и дело пытался поймать ее, стиснуть в своих объятьях. Я был так близко, но в то же время так далеко от нее. Я начал кричать от бессилия! Призывать их заметить меня! Казалось, вся больница должна была встать на уши от такого душераздирающего крика, но не встала.… Все шло своим чередом, птицы все так же пели, солнце светило, а мама взяла мою руку и прижала к своим губам, она тихо, почти беззвучно рыдала, но именно эти слезы были сильнее всех. О любви не кричат — так ведь говорится? О любви молчат, ведь это лишь голос сердца, а не разума, ему не нужны раскаты грома или дуновение ветров, ему нужен лишь покой. Отец сидел рядом и пытался ее успокоить, он говорил, что все будет хорошо, что я поправлюсь, и все будет, как раньше. Казалось, что только эти слова и сдерживали наши мятущиеся души, без них, без веры в них мы бы не справились. Родители не замечали, как позади, стоя на коленях, в слезах я просил у них прощения и умолял, чтоб все это закончилось. Они этого не слышали, но эти слова, как и подобные им, не обязательно слышать, их нужно чувствовать, и они чувствовали. Немного наклонившись над моей головой, мама прошептала: «Ты сильный, ты справишься, я верю в тебя так же сильно, как и люблю». Я слышал каждый звук подобно эху в своей голове, они, тихие и почти безмолвные, были намного громче любых других слов. Поцеловав меня в забинтованный лоб, мама поспешно вышла, не в силах более выносить подобного. Отец пошел следом, стараясь ее успокоить, было видно, как и его душа разлетается на миллион осколков, удерживаясь лишь надеждой, которую он в себе хранил. Он мужчина, поэтому должен быть сильным, должен заботиться о той, которую поклялся любить до самого конца. Я тоже мужчина, и мама, я даю тебе слово, что вернусь к тебе, чего бы мне это ни стоило, через что бы мне ни пришлось пройти, помни, что я вернусь, потому что ты меня ждешь! С этого момента мне есть за что бороться, я смогу, я смогу, я смогу! Чего бы мне это ни стоило.… После этих беззвучных криков все начало размываться, я начал возвращаться к действительности и почувствовал, что просыпаюсь.

Глава 3: Вершина мира

Меня разбудил шум, который исходил от моих спутников, собирающихся в паре метров от меня. Открыв глаза и повернувшись в их сторону, я спросил:

— Вы куда-то собираетесь?

Ответом на мои слова были два недоумевающих выражения лица с привычными для них большими глазами.

— Да, — ответил Лиздейко. — Не желаешь составить нам компанию?

— Раз вы приглашаете, — съязвил я, — то, пожалуй, не откажусь. Но для начала вы объясните мне куда и зачем мы идем, я должен знать, как проведу сегодняшний вечер.

Вечер. Казалось, что только вечер здесь и бывает. Видимо, погода в этом краю не особо богата фантазией, раз единственное, до чего она смогла дойти, это сумерки. Поднимаясь на ноги, я заметил, что за спиной у моих товарищей висят сумки. Третья сумка была у меня под головой, а значит, если никто не забыл представиться, она принадлежит мне. Складывая в нее покрывало, я заметил какие-то вещи, лежащие на дне. «Пока не буду их трогать, — подумал я, — время еще будет, а задерживать мне никого не хочется». Под сумкой находились длинные и широкие ножны, из которых торчал большой двуручный меч, который больше походил на кусок ржавой сплющенной арматуры, чем на боевое оружие, но несмотря на это, можно было понять, что его хозяин максимально долго пытался сохранить ему жизнь, каждый раз реанимируя и полируя клинок. Опоясавшись и накинув сумку, я встал перед потухшим костром, вопросительно посмотрев в глаза старику. Моментально среагировав, тот начал говорить:

— Сейчас мы находимся на вершине Гарпии, это самая высокая точка к юго-западу от Ахерона. Как можно было догадаться, сторожат эту крепость гарпии — полуженщины-полуптицы. И у тех, и у других есть страсть собирать красивые блестящие изделия, — мужчина извиняющимся взглядом посмотрел на спутницу, но та не придала этому значения, — нам нужно похитить некоторые из них. А именно, как можно больше монет, они нам понадобятся в дальнейшем.

— С целью мы разобрались, — сказал я, довольный столь подробным ответом, — но как мы планируем это сделать?

— Очень просто, — перехватывая инициативу на себя, начала говорить девушка, — этот тоннель, — и она указала рукой в глубь пещеры, — приведет вас внутрь. Поднявшись по водостоку, вы разделитесь и посетите обе их башни, если птицы все тащат в гнездо, то оно должно быть там.

— А что делать со стаей взбешенных женщин? — прервал ее я, сгорая от желания поскорее закончить все это. — Что делать с ними?

— Птичек я возьму на себя, — довольным, но загадочным тоном произнесла Катя, после чего достала из сумки большой блестящий щит. — Я подарю им такую безделушку, которая поможет им сгореть от счастья, — произнеся это, она убрала инвентарь в сумку, обвязала себя куском веревки и прыгнула с обрыва. Переглянувшись с Лиздейко, мы синхронно развернулись и побрели в глубь пещеры.

Подбирая по дороге какую-то палку, дед решил посвятить меня в детали плана:

— Как только мы попадем внутрь, поднимайся по восточной лестнице. Забравшись в башню, начинай закидывать как можно больше монет. Катерина не сможет их долго отвлекать, поэтому периодически поглядывай в окна и чаще прислушивайся. Кто первым соберет все, начинает вылезать. Второй окончательно собирается, после чего следит за первым. В случае угрозы тот, кто остается в башне, начинает привлекать внимание на себя, тем самым отвлекая гарпий. Как только первый слезает, Катя устанавливает заряд под его башней, после чего — взрывает, выигрывая время второму. Если в башне останешься ты, то сразу после взрыва со всех ног беги в пещеру. Тебе все ясно? — все вышеперечисленное он сказал одним монотонным голосом так, будто перечислял список покупок. Мы стояли друг напротив друга, я осмысливал его слова, он ждал моего ответа. Через какое-то время молча кивнул, и мы отправились в дорогу.

Первая часть пути прошла довольно безмолвно, Лиздейко пытался не заблудиться, а я не хотел ему в этом мешать. Оказалось, что пока я был без сознания, мой товарищ дни напролет изучал эти пещеры, пытался запомнить каждый камень, каждый спуск и все в этом роде. Когда мы вышли на финишную прямую, я решил, что пора. Пора позадавать кучу глупых вопросов, мучавших меня перед сном:

— Как ты понимаешь, что наступило утро? Я не видел в этих краях ни солнца, ни луны, ни даже звезд.

— По сиянию, — спокойным тоном отвечал он мне. — Если приглядеться, то раз в день в небе появляются огни, они очень похожи на северное сияние, и именно от них день берет свой отсчет.

— Почему камни, на которых мы спали, были теплыми? — не сбавляя темпа, я продолжал донимать собеседника. Как раз мы подошли к нужному месту, присели и начали ждать знака.

— Подумай сам, это ад, большую часть его территории занимает огненная пустыня, а в горах очень много действующих вулканов. Даже эта гора является вулканом. Камни нагреваются, постоянно подпитываясь теплом, идущим изнутри. Здесь нет ничего удивительного.

На его лице появилась усмешка, я думаю, ему льстит объяснять все это. Он чувствует себя важным, так делает большинство людей, говорят, чтоб говорить. Тогда я решил задать еще один вопрос. Но услышал взрыв, стены задрожали, а наверху поднялся громкий и пронзительный вопль. Это был знак. Не теряя времени, мы отодвинули крышку люка и по очереди вылезли в него, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Оказавшись в большом каменном зале, по обеим сторонам которого находились широкие лестницы, мы сразу заметили ворота, через которые еще вылетали странные существа. Внешне они напоминали пожилых женщин, нарядившихся в маскарадные костюмы сороковых годов, не учитывая, что перья успели почернеть и начали выпадать. Немного вглядываясь вперед, можно было заметить, что эта армия кураги летит на взрыв. Катя, используя щит, как отражательную поверхность, готовилась дарить им тепло, а мы развернулись и побежали по лестницам, пытаясь забраться на самую вершину. Наши пути разошлись. Несмотря на то, что лестница выглядела довольно старой, в ее прочности можно было не сомневаться. Прыгая по идеально выровненным булыжникам, я плавно поднимался вверх. Лестница была очень длинной, почти нескончаемой. Теперь ясно, отчего здесь поселились гарпии, тут можно быть уверенным, что в гнездо никто не проникнет, не хватит сил дойти. Через какое-то время я наткнулся на дверь: толстая, почти непробиваемая, она стояла на моем пути. К такому меня не готовили, что я должен был делать в этой ситуации? У основания лестницы раздался визг. Я понял, что дело плохо. Выглянув в сквозную щель, пробитую напротив двери, я увидел, как мой компаньон, выкинув веревку из окна, с довольным видом лезет вниз. Чувствуя, что крик приближается, я инстинктивно облокотился на дверь, та отворилась, и я упал в комнату. Не теряя времени, я подпер дверь брусом, лежавшим неподалеку, и начал осматривать помещение. В голове пронеслось: «Дверь была не заперта?» Получается, я все это время сидел перед открытой дверью и отчаивался, больше не нужно так поступать. Весь этот мир кажется невозможным, я не ожидал, что некоторые вещи могут быть настолько простыми. Может, на самом деле все просто, вся жизнь проста, но почему-то люди привыкли все усложнять. Я прекрасно понимал, что мне нужно выиграть время, но найти монеты тоже необходимо. Рассуждая о двери, я поначалу не заметил, куда попал, но возвращаясь в реальность, был поражен. Окруженные толстыми серыми стенами, на полу валялись не только золотые монеты, но и многое другое. Наполированное оружие, щиты и доспехи, серебряная посуда, статуэтки, золотые слитки и даже стекло. Все это горело огнем, отражая солнечный свет, падающий из единственного окна. Теперь понятно, что так яростно защищают эти существа, люди за такие сокровища отдавали бы свои жизни не задумываясь, предавали бы друзей и близких, чтоб обладать ими. Вспомнив про план, я выглянул в окно, мой компаньон почти спустился, но его заметили. Отряд из дюжины гарпий стремительно летел вниз. Я взял щит и начал пускать зайчиков им в глаза. Самая первая из них была ослеплена и потеряла управление, она резко распахнула крылья и зависла в воздухе. Ближайшие к ней женщины не успели остановиться, поэтому влетели в нее на полной скорости. Трое было сбито, и они кубарем, отталкиваясь от стены, дружно полетели на скалы. Остальные заметили меня, широко взмахнув крыльями, они взвились вверх, желая отомстить за своих сестер. Я начал кидаться в них драгоценностями, первой полетела ваза, она очень быстро набрала скорость и рухнула на голову одной из воительниц, остальные, понимая, что я задумал, разбрелись и стали лететь поодаль друг от друга. Напрасно я запустил в них еще пару бюстов и щитов, это только заняло мое время. Подобрав самый широкий щит, я втиснул его в окно, после чего подпер всем, что лежало под рукой. Я стал ждать команды к отступлению. Скинув сумку, я начал закидывать в нее золотые монеты. Под ними я заметил что-то вроде дамского зеркальца, его я тоже закинул ко всему прочему. Гарпии атаковали окно, они с явным упорством пытались пробить мою оборону. Закончив собираться и взвалив мешок на спину, я стал искать то, чем буду отражать их нападение изнутри. И тут мне в глаза бросился меч, который лежал рядом с кучей полированных доспехов, он был чуть шире и длиннее моего меча, но его состояние было в разы лучше. Скинув свое лезвие, я взял этот дар холма. Схватив одной рукой ножны, второй я вынул меч из его укрытия. Он был великолепен, его лезвие, судя по всему посеребренное, показывало отражение моего лица. Рукоять была голубая, как небо, и твердая, как скала. Казалось, что от этого меча исходила такая сила, которую я не встречал ни в этом мире, ни в том. Он идеально сидел в моей руке, придавая мне уверенности. Но, несмотря на всю эту прекрасную громоздкую конструкцию, весил он не больше перышка. Оборона была прорвана, щит со звоном отлетел в стену, а предо мной предстали несколько ужасных особей прекрасного пола. Вцепившись в меч и приняв что-то наподобие боксерской стойки, я был готов к битве. Одна из них резко рванулась на меня, одним прыжком она перелетела половину комнаты, протянув ко мне свои ужасные когти на ногах. Немного присев, я резко выпрямил ноги, пуская перед собой смертоносное оружие. Наступила тишина. Упав на обрубки своих ног и держась за окровавленный живот, гарпия пыталась не дать своим внутренностям покинуть ее тело. Ее мучения длились недолго, вторым взмахом меча я отрубил ей голову, которая со свистом отлетела в дверь. Сделав пару шагов вперед, я заметил, как ее сестры начали отходить назад. Они со страхом и ужасом смотрели на окровавленный меч. Тут-то и прозвучал сигнал. Завопив и выпрыгнув в окно, птички быстро упорхнули в сторону взрыва. Это был самый узнаваемый сигнал из возможных. Выглянув в окно, я потерял дар речи. Половина второй башни пропала, она летела вниз, унося за собой драгоценности и жизни, попавшие под удар. Последний раз окинув комнату взглядом, я выбежал вон, подхлестываемый ударами падающих камней. Земля дрожала, из-за чего наполированные камни, представляющие собой лестницу, не казались мне столь безопасными, как в прошлый раз. Летя по ним, я быстро достиг зала, прыгнул в люк, после чего накрыл его крышкой. Внутри пещеры меня уже поджидал Лиздейко. Было видно, что он тоже решил обновить свой гардероб. В его руке, отражая падающий из сквозных отверстий в люке свет, белым пламенем горел длинный жезл, сверкая каким-то красным камнем на самом верху. Молча он показал рукой жест, означающий, что мне нужно следовать за ним, и быстро пошел вперед. Я следовал за ним, стараясь не упустить его из виду, хотя это было почти невозможно, палка в его руке не перестала гореть, освещая нам путь, из-за чего путь занял у нас намного меньше времени, чем в прошлый раз. Вернувшись на уже знакомое место, я сразу заметил Катю, которая приветствовала нас своей улыбкой. Она радостно крикнула: «Получилось!» Тем самым поставив точку в этой вылазке.

Мы встретились, обнялись, после чего сели вокруг потухшего костра, поставив сумки рядом. Катя начала разжигать огонь, используя какую-то прозрачную жидкость, она пролила ее на бревна, после чего начала тереть палки друг об друга. Через несколько мгновений огонь снова стал греть нас, озаряя собой часть пещеры. Немного переведя дух, она спросила: «Что удалось достать?»

Ответ не заставил себя долго ждать. Встав на колено, старик достал из сумки лук и колчан со стрелами, после чего залез туда еще раз и вынул небольшой кинжал. Старик пояснил, что лук сделан из очень прочного материала, а наконечники стрел и кинжал покрыты серебром, поэтому их смертоносность резко увеличивается. После чего он вручил мне похожий кинжал и показал, что тоже им обзавелся.

Я решил последовать его примеру, открыв сумку, я вынул из нее зеркальце, после чего протянул его девушке. Подняв сумку, я высыпал из нее около тридцати золотых монет. Лучница была в восторге, она быстро опоясалась клинком и колчаном, перекинула лук через голову и посмотрелась в зеркальце. На ее лице появилась открытая и яркая улыбка, можно было подумать, что она впервые смотрелась в зеркало. Я не стал нахваливать свой подарок, а просто и спокойно сказал: «Там, откуда я родом, все девушки носят такие». Она посмотрела на меня так, будто я был ее мужем, это был взгляд любящего человека, того, который пытался уловить каждое слово своего возлюбленного, иногда можно даже подумать, что только эти слова и заставляют ее улыбаться. Но для меня они были первыми, это был первый комплимент в ее сторону на моей памяти, в котором я не затрагивал ее белоснежных зубов или слегка подросшего рога. Понимая, что не в силах более сдерживать своих чувств, но чувствуя за них некую ответственность, она убежала вглубь пещеры, стараясь не показывать слез.

Любуясь данной сценой, Лиздейко не смел ничего говорить. Он просто сидел поодаль, пытаясь стать невидимым для нас. Но после ухода девушки сказал:

— Она скучает, скучает по тому, кем ты был, представь, каково ей. Она любила человека, которым ты был, а он любил ее еще сильнее. Сейчас же ей приходится мириться с тем, что ты носишь его лицо, говоришь, как он, действуешь, как он, но не являешься им. Знаешь, почему она так часто и так подолгу смотрит в твои глаза? В них она ищет его и любовь, которую он ей дарил.

Я почувствовал себя виноватым в ее мучениях, ведь она страдает, а я нет.

— Катя не всегда была такой, какую ты ее знаешь, — начал свою историю Лиздейко. — Когда-то она жила в твоем мире. Мы все в нем жили, — с тоской добавил он. — Тогда ее звали Екатерина Вторая, она была императрицей Всероссийской. За свою земную жизнь она много видела и многое узнала, она руководила миллионами людей, стараясь удержать на ногах страну, которая в принципе ходит качаясь. И у нее это получалось. Но настал час, и она, как многие до нее, перешла сюда. Сотни и сотни лет она жила здесь, похоронив надежду снова увидеть свет солнца. И тут появляешься ты — худой, со странной прической и одеждой, но убийственной волей вернуться домой. Ты вывел ее из мрака, даровав надежду. За это она отдала тебе свое сердце. Пойми, нам тоже тяжело, мы оба смотрим на тебя, но видим его. Тем не менее я верю, что хоть твои воспоминания потеряны, твой дух нисколько не потерял силы. Что хоть ты и не знаешь, где правда, а где ложь, где добро, а где зло, ты увидишь истину во мраке. Как бы эгоистично это ни звучало, но мы ждем от тебя именно этого.

Впервые за все время, проведенное вместе, я услышал, как дрогнул его голос. Ответить на это было невозможно, поэтому я решил переключить внимание на меч. Мне было интересно, что он скажет о нем. Вынув лезвие из ножен, я протянул его старцу.

— Это достойный клинок, — взяв меч у меня из рук, начал он, говоря уже более спокойным тоном, — его лезвие покрыто серебром, а рукоятка усилена чем-то вроде местного камня, он идеально сбалансирован, что дает возможность более плавно маневрировать им. Хорошее оружие, лучшего здесь не найти. Как ты его назовешь? У хорошего меча должно быть имя.

Старец вопросительно поглядел на меня. Я и не думал об этом. Но раз уж лезвию нужно имя, я обязан его дать. Я призадумался. Старик вернул мне меч, я сразу одел его и убрал за спину.

— Не обязательно давать имя прямо сейчас, — с улыбкой пояснил Лиздейко, — оно само придет тебе в голову, когда посчитает нужным, — после чего добавил, протягивая маленький кожаный мешочек. — Собери в него монеты и ложись спать, завтра мы решим, куда отправимся дальше. Утро вечера мудренее.

После этих слов он привстал и вытащил из мешка покрывало, после чего улегся на мешок, накрылся и уснул. Да, с ним особо не поболтаешь, этот человек не бросает слов на ветер, все только по делу. Я встал, собрал в мешочек монеты, лежавшие на полу, и положил их в сумку. Я взял меч и подошел к краю пещеры, раздев его, я начал осмотр. Лезвие действительно было великолепно: серый сет приставал к его лезвию подобно тысяче мотыльков, летящих на свет лампы. Они липли к нему, следовали за ним, чувствовалось, что он сам подчиняет их себе. Я вспомнил, какой страх и крики клинок вызвал у гарпий, как они страшились его, боялись к нему прикоснуться. Взглянув в свое отражение, я увидел лицо, свое лицо. Никак не могу к нему привыкнуть. Оно было таким же, как мое, но в то же время совершенно иным. В голову пришло название: «Слеза Гарпии» или просто «Слеза». Уж больно прозрачно было лезвие. Я подумал, что так ему и быть, а вслух произнес: «Слеза Гарпии». Хорошее название. Успокоенный этим, я засунул меч обратно в ножны. Еще какое-то время я любовался пейзажем: огромные скалы окружали эту пещеру, если вглядываться чуть дальше, то можно было заметить небольшие огни, исходящие издалека. Нагнувшись, я разглядел небольшую реку, окруженную несколькими деревьями, которые подобно ее личной охране равномерно располагались вдоль устья. Несмотря на все ужасное, творящееся в этом мире, природа имела место быть. Она жила отдельно, стараясь не замечать, что происходит вокруг, живя по своим законам. Это немного воодушевляло. Раз уж она смогла пробиться сквозь эти горы, то я с не меньшим упорством смогу выбраться отсюда, вновь взглянуть на своих родных, школу, дом. Вещи, которые еще недавно казались мне ненавистными, сейчас воодушевляют меня. Ирония судьбы, по-другому не скажешь. Но чем мы здесь занимаемся, зачем нужны эти монеты, и почему только я их принес, за чем на самом деле мы пробирались на эти башни? Опять вопросы.… Думаю, я довольно часто буду задаваться ими, но ответы на некоторые из них я получу уже завтра. Нужно спросить у Кати и Лиздейко, пусть они посвятят меня в свои планы. Катя… Она так и не вернулась. Я представляю, что она чувствует, это похоже на то, что я видел в своем прошлом сне, то чувство, когда ты видишь своих любимых, но не можешь к ним прикоснуться, сказать им что-то, оно ужасно. В такие моменты душа разрывается, а сердце перестает биться. Простите меня все, кому я сделал больно, прости меня, мама, за то, что был груб к тебе, редко говорил, как я тебя люблю. Прости, отец, за то, что увиливал от работы, сокращая время, когда мог побыть с тобой, поговорить о всяких глупостях. Прости меня, Катя, за то, что забрал у тебя любимого, хоть и не нарочно. Я стану достойным его памяти, я изменюсь, стану лучше, чем был он, зажгу свет в твоих глазах. Только научите меня, покажите, как мне это сделать, и я сделаю. Наконец, прости меня, Лена. Прости за то, как я вел себя с тобой, за то, что не поддерживал в трудные минуты, прости за все. А ты ведь думаешь, что я предал тебя. От тяжести этих мыслей по щеке покатилась слеза. А вслух я произнес твердым и решительным голосом, голосом человека, которому есть, за что биться: «Я вернусь, через что бы ни пришлось мне пройти, какие трудности ни пришлось бы преодолеть, знайте, я вернусь. Только теперь я буду сильнее и крепче, чем прежде!» Эти слова были обещанием, обещанием не сдаваться, всегда идти до конца, отсекая все протесты, не теряя надежду и веры в свои силы. Это были слова не мальчика, случайно попавшего сюда, но мужчины, который выбрал свою цель, ради нее он сметет все на своем пути, покорит горы, освятит подземелья, уничтожит самое худшее зло только потому, что дал себе слово сделать это.

С этой речью я повернулся и направился в сторону лежбища. Твердо уверенный в своих силах, но мне нужно было поспать. Накрывшись и сомкнув глаза, практически моментально я уснул. Сегодня мой сон будет крепок, ничто не побеспокоит его.

— За что мне все это? — тихим эхом доползло до моих ушей что-то из глубины подземелья, я знал, что там была Катя. По другую сторону пещеры, практически не находясь в ней, рыдала девушка, оплакивая свою любовь. Она никак не могла смириться с тем, что потеряла ее. Но луч надежды в разбитом сердце не угасал. Я думаю, что у нее, где-то в закоулках своей души, еще есть вера, что она сможет увидеть любимого. Сейчас я понимал ее, как никто другой. Но пока она просто спрашивает у судьбы, за что ей нужны эти страдания.

Глава 4: Психология чудовища

Утро наступило неожиданно, привыкший видеть сны каждую ночь, я даже не заметил, как новый день настал, поэтому проснулся чуть позже остальных. Когда я открыл глаза, они уже ели. Меня сразу пригласили разделить пиршество. Приняв позу лотоса, я скинул с себя одеяло и посмотрел на костер. Точнее на то, что жарилось на его огне. Это была исполинских размеров крыса. Мяса в ней было немного, да и сам ее вид вызывал некоторое отвращение. Смущенным взглядом я посмотрел на товарищей. Они с наслаждением вкушали мясо этого животного, пытались есть так, чтоб не обронить ни кусочка. Словно это было не канализационное животное, а фазан со взбитыми сливками, приготовленный в духовке. Немного оторвавшись от трапезы, они посмотрели на меня, после чего девушка сказала: «Угощайся, я полночи охотилась за ними». И с довольным видом продолжила пировать. Мне очень хотелось вежливо отказаться от щедрого предложения ее величества, но желудок говорил обратное. И как я так долго мог не хотеть есть? Видимо, смена обстановки и потеря памяти немного сбили мой режим. Кушать действительно хотелось. Поняв, что отказываться нельзя, как бы я этого ни желал, аккуратным движением я взял стрелу, на которой готовилась дичь. Впервые еда вызывала у меня такое отвращение. Мне не хотелось больше смотреть на эту крысу, поэтому я закрыл глаза и решительным движением начал откусывать кусок за куском, жадно проглатывая их. Вскоре мясо кончилось, не открывая глаз, я положил стрелу на пол и вытер лицо покрывалом. Наконец открыв глаза, я заметил, что мои собеседники, сдерживая смех, хихикают. Да, думаю, со стороны это выглядело забавно. Они тоже доели, поэтому мы встали и начали собираться в дорогу.

Когда все приготовления были закончены, я краем глаза заметил, что девушка смотрит в зеркальце и поправляет волосы вокруг рога. Раньше это зрелище вызвало бы у меня отвращение, но сейчас это показалось немного милым. Заметив мой взгляд, девушка быстро убрала зеркальце и сделала вид, что ничего не было. Я перевел глаза на Лиздейко, он уже потушил костер, после чего достал какую-то бумажку. Развернув ее и бережно уложив на камень, он подозвал нас. Это оказалась карта, на ней было отмечено наше местоположение, мы находились чуть ниже вершины Гарпии. Здесь было отмечено многое: сама земля представляла собой остров, покрытый горами и пустыней, лесами и полями, здесь было все, что могло быть на Земле. Даже города и замки имели место быть. Я спросил: «А кто это построил?» Не могли же все сооружения, оружие и даже эти существа появиться сами собой.

— У вас верят, что Люцифера изгнали в ад, — говорил Лиздейко, — но никто не описывает ад до этих событий. Возможно, здесь была жизнь, такая, которую мы знаем, или похожая на такую. Демоны, гарпии, драконы и многие другие могли быть коренным населением. Не удивительно, что они пытают и мучают людей, наверняка они считают их виновниками своих несчастий.

— Эти существа разумны? — удивленно спросил я. Ведь если так, то с ними можно договориться, не обязательно вести войну, если можно договориться о мире. Мне подумалось, что не только страх смерти мог напугать и вызвать ужас у гарпий, когда я убил одну из них. Это мог быть и другой страх, страх за их сестру, боль за ее мучения. Они защищали свой дом, свои сокровища. А я обворовал их и убил одну из них. Эта мысль засела, как кость в горле. Я опять почувствовал себя виноватым.

— Я знаю, о чем ты думаешь, он думал так же, пошел к ним в одиночку, — старик помрачнел. — Мы нашли его тело в реке Лете, той, что огибает эту гору. Остальное ты знаешь. Я отговаривал его от этого поступка, просил передумать, но Ник был непреклонен. У этих существ на уме лишь боль и смерть. Не допускай его ошибок.

— Ты нашел эту карту в башне, — подала голос Катя. — Там было еще что-нибудь?

— К сожалению, нет, — грустно промолвил старик. — Судя по ней, на тех землях есть еще сокровищница. Но нам до нее не добраться, — Лиздейко ткнул пальцем в единственный островок, над которым был какой-то силуэт. — Там, где есть драконы, всегда имеются и золото, и знания.

— Тогда нам нужно попасть туда! — радостным тоном сказал я.

— Если бы все было так просто, — все с той же тревогой ответил ворчун. — Для этого нужен корабль, экипаж или хоть что-то, на чем можно добраться.

Наступила минутная пауза, все думали о том, как нам попасть на остров.

— Как мы здесь появились, как мы встретились? Ведь в аду должно быть полно народу! — я говорил это так, будто на меня снизошло озарение.

— Мы с тобой встретились в городе Дит, — он указал на единственный город, который был мне знаком.

— Я помню! Помню! — подпрыгивая, завопил я. — Ты голый вылетел из раскаленного каменного вольера! Защищая меня от хвостатых женщин в париках!

Катя засмеялась, я впервые услышал ее смех, он был звучен и ярок, казалось, вся пещера становилась ярче, ослепленная ее белоснежной улыбкой:

— Что? От кого он тебя защищал? — прокричала она, падая на спину. Старик немного засмущался, ему, видимо, не понравилось, что я сказал про его наготу. Немного придя в себя, он сказал:

— Я иначе помню эту историю, — сказал дед привычным ему тоном. Катя начала сдерживать смех, но через отверстия в щеке было видно, как ее зубы дрожат. — Тогда мы сражались бок о бок, я трезубцем, а ты кинжалом. Мы победили совместными усилиями.

— Хорошо, тебе виднее, я помню далеко не все, — с улыбкой сказал я, — но и не все забыл! Пока я был в городе, я слышал множество криков и стонов, они исходили не только от тебя, под каждой крышкой скрывался человек.

— Да, и что? — догадываясь о моих намереньях, сказала Катя. — Что ты хочешь сделать?

— Я предлагаю спасти этих людей, вместе мы сможем это сделать. Если у нас будет команда, то мы построим корабль и доберемся до острова, — я говорил это уверенно, но прекрасно понимал, что это полное безумие.

— Будь по-твоему, — сказал Лиздейко. — Мы пойдем за тобой, как делали это прежде. Не подведи нас.

Катя согласно кивнула, после чего подняла упавшие во время смеха стрелы. Тем временем старик еще раз взглянул на карту, после чего сложил ее и положил в сумку. Мы были готовы.

Спускаясь с горы, я заметил, как что-то блестит на ее склонах. Немного отклонившись от курса, я подполз к одному из больших, торчащих с горы валунов. Забравшись на него, я заметил самую настоящую кольчугу. «Должно быть, вылетела из подорванной башни», — подумалось мне. Подняв ее, я заметил, что материал тот же, коим покрыт мой клинок. Вот так находка. Я сразу скинул рюкзак, потом верхнюю одежду и примерил ее. Отлично, как будто сделана под меня. Я быстро оделся и поспешил за товарищами. На этот раз спускаться было тяжелее, весила кольчуга немало, но, думаю, оно того стоит. Спустившись, я заметил, как Катя с Лиздейко тащат что-то вроде плота. Заметив мой недоумевающий взгляд, дед сказал: «На нем мы сюда добрались, по реке мы намного быстрее доберемся до кочующего леса, чем прыгая по горам».

Эта новость меня обрадовала, сидеть намного легче, чем прыгать по скалам. Я помог спустить плот на воду, мы взяли палку, которой будем отталкиваться от дна. После чего начали свой путь. Все оказалось не так просто, как мне хотелось бы. Грести пришлось мне, Катя с луком была на стреме, а Лиздейко служил нам навигатором. Повезло, что здесь еще нет течения, было бы гораздо труднее.

Одну за одной мы огибали скалы, горы и предгорья. Руки уже начали затекать, поэтому я начал понемногу замедляться. Заметив это, Катя предложила меня подменить. Я охотно согласился. Поменявшись обязанностями, я, наконец, сел. Мы продвигались очень быстро, с такими темпами мы очень скоро покинем горы. Я поинтересовался у деда:

— Когда ты говорил об аде, ты сказал: «У вас верят». То есть ты в это не веришь? — вопрос был неожиданным, но, видимо, я уже задавал его, поэтому ответ не заставил себя долго ждать.

— Я язычник, на Земле я был известен как Криве-Кривайтис, что было высшим духовным саном в моих краях. В этом месте с приверженцами других религий разговор короткий. Нас запирают в каменных гробах, после чего нагревают их до того момента, пока те не накалятся, и оставляют. По сути, сейчас мы движемся в стан к вероотступникам. Людям, страдающим за то, что не поклонялись вашему богу, а защищали жизненный уклад своих предков, — он замолчал и уткнулся в карту, видимо, ему больно было говорить об этом, неизвестно, как долго он сам варился заживо. Было видно, что ему не хочется туда возвращаться, но здесь, почему-то, ему не хотелось находиться еще больше. Немного помолчав, я стал докапываться до Катерины:

— А каким лихом тебя сюда занесло? — этого вопроса она точно не ожидала. Ее глаза расширились, а дар речи пропал. Запинаясь, немного дрожащим голосом она начала говорить:

— Ты имеешь в виду, как я сюда попала? — ее голос резко выровнялся, в нем появилась некая стать, присущая аристократам. — Там, на Земле, меня знали и уважали многие. Я была императрицей великого, но трудного в управлении государства. Я была статной женщиной, может быть, даже хорошей матерью, — ее голос немного стих, заметив это, она вернула прежнюю интонацию. — Но это было сотни лет назад… Я была совершенно другим человеком, с тех пор многое изменилось. А с церковью у меня всегда были натянутые отношения, мне не нравилось, насколько большую власть она имела в то время. Поэтому не удивительно, что я попала сюда. Нынче сюда очень легко попасть и за меньшие проступки.

— Что с тобой произошло? — спросил я, поглядывая на ее небольшой хвост. Она это заметила, после чего сказала, взяв его в руку:

— Со временем это место меняет людей, оторвавшись от того мира, они становятся частью этого. А хвостик — он помогает мне удерживать равновесие, это особенно удобно при стрельбе, — с улыбкой сказала она.

— А почему у него такого нет? — не отставая, продолжал я. — Он, насколько я понимаю, был здесь еще дольше.

— Гораздо дольше! — перебил нас третий. — Я язычник и не подчиняюсь местному укладу. Мой ад в другом месте. К слову, мы выбрались.

Перед нашими глазами открылось большое зеленое поле, оно плыло до самого горизонта. Трава была белая, как мрамор, но легко поддавалась ветру. Это было неповторимое зрелище. Вдалеке виднелись небольшие каменные бугры, а позади нас, выстроившись в ряд, стояли горы. Это место не может быть столь ужасным, раз в нем есть такая красота.

— Скоро будем сходить, — продолжал старик. — Дальше пойдем пешком, течение слишком сильное.

Доплыв до большого камня, который разделял реку надвое, мы спрятали плот и двинулись дальше. Ходить по земле было наслаждением. Скалы, какими бы теплыми они ни были, не способны давать столько радости, сколько ее дарят обычные земля и трава. Я решил больше не надоедать вопросами своим спутникам, а просто наслаждаться видом. К ночи мы, наконец, добрались. Перед нами раскинулись высокие голые деревья. Все были немного измотаны, особенно я. Поэтому мы сразу начали разбивать лагерь. После этого Катя взяла лук и пошла в лес на охоту. Язычник вызвался развести костер, а я, не зная чем еще заняться, пошел собирать хворост. Лес выглядел немного зловеще, а голые деревья никак не прибавляли энтузиазма. Со всех сторон слышались шорохи, появилось чувство, что за мной следят. Я понял, что нужно уносить отсюда ноги. Подобрав охапку дров, я развернулся и пошел в обратном направлении. Лес не прекращался. Я стал видеть тени. Они шли за мной по пятам. Я начал бежать, пытаться как можно быстрее вернуться к своим и упал. Одна маленькая веточка решила иначе, она зацепила ногу, отказываясь ее отпускать, подобно ребенку, которому купили новую игрушку. Только игрушкой был я. Резко выдернув ногу из объятий ветки, я прыжком встал на ноги и достал Слезу. Все вокруг меня озарилось небольшим, но пронизывающим светом. Я услышал знакомое шипение и узрел своего врага в лицо. На этот раз я сразу понял, что у них на головах не парики, а самые настоящие змеи. Они шипели и двигались, приковав ко мне свои маленькие черные глаза. Женщин было несколько, они смотрели на меня, плавно пытаясь окружить. Я крикнул:

— Стойте! Чего вы хотите? — я не надеялся получить ответ, просто хотелось потянуть время, выиграть пару минут жизни. Они остановились и уставились на меня удивленным взглядом. Одна из них подползла ко мне и сказала:

— Ты не бежишь в страхе, не умоляешь о пощаде, тебе не страшно? — она смотрела на меня пронизывающим острым взглядом. Ее зрачки были похожи на две царапины, напоминая змеиные. А голос был больше похож на шепот, только слышать его можно было издалека.

— Мне страшно, но я не привык бежать от опасности, я не для того прошел весь этот путь, чтоб бежать обратно, — сказав это, я вспомнил, как еще секунду назад удирал от них со всех ног. Да, неловко вышло, но что тут поделаешь, жить захочешь, еще не так помчишься.

— Хорошо, человек, я скажу тебе, за что ты умрешь, — говорила она уже более спокойным, но не менее устрашающим голосом. — Из-за людей нас выгнали из нашего леса, наши сестры навеки заперты в кипящей пустыне, они вынуждены жариться под палящим солнцем, понимая, что больше никогда не увидят дома. И это все из-за вас! Это началось после вашего прихода! Уходите или умрите! — она перешла на крик, это был первый кричащий шепот, который мне доводилось слышать. С этими словами со всех сторон раздался вопль, она кинула в меня трезубцем, но я успел увернуться. Разговор был закончен.

Тут мимо меня пролетела стрела, она попала точно в горло говорящей. Та схватилась за нее и начала извиваться, как уж на сковородке. Меня отдернули назад, сопровождаемого градом стрел, летящих со всех сторон. Стрелы вонзились в стоящие по бокам деревья, делая их похожими на ежей. Передо мной встал язычник, повернувшись ко мне спиной, он поднял свой жезл в воздух и озарил всю округу светом. Свет был настолько ярким, что глаза при взгляде на него начинало жечь. Сзади подбежала Катя, она схватила меня за руку и со словами «Быстрее, он долго не продержится!» потащила меня за собой. Мы бежали, не оглядываясь, до тех пор пока не вылетели из леса, после чего упали на землю, пытаясь отдышаться. Очень скоро к нам присоединился и старик, он, в силу своего возраста, выглядел даже хуже, чем мы. Немного отдохнув, мы пошли в лагерь. По дороге Катя пояснила, что она быстро вернулась с охоты, подстрелив нескольких птиц, а меня все не было, через какое-то время они начали волноваться и отправились за мной, где я мило вел беседу с не особо милыми женщинами. Они не поняли, о чем я говорил, но после того как в меня полетело оружие, это было и не важно.

— Я тебе говорил, что с ними бесполезно вести переговоры! — немного выйдя из себя, прокричал Лиздейко. Было видно, что ему тяжело дался этот забег, потому сохранять хладнокровие не было сил.

— Я и не пытался вести с ними переговоры, — говорил я тоном, которым не так давно говорил с мамой, сидя на кровати. — Я лишь тянул время, пытаясь придумать, как спастись, — а сам подумал, почему ему так не хочется, чтобы я с ними разговаривал. Хотя на это у него много причин, одна из которых в том, что эти существа веками издевались над ним. Это кого угодно обозлит. Не услышав ответа на свои слова, я решил задать самый неуместный вопрос, который только мог придумать:

— Птицы? Здесь водятся птицы? — этот вопрос был адресован девушке, которая шла рядом со мной. Немного помотав головой, будто отходит ото сна, она приветливо ответила:

— Да, конечно, здесь есть много разных животных, некоторые из них попадают из нашего мира, такие, например, как крысы. А некоторые сильно отличаются от них, возможно, они тоже меняются здесь со временем, — после этого она тихо и немного задорно добавила. — Ты молодец, что тянул время, это был хороший ход.

Мы подошли к лагерю. Мне, как человеку, который ничего не принес, оказали честь и попросили ощипать и приготовить птичку. Она была довольно большая, неудивительно, что Катя так быстро вернулась, в такую тушу тяжело не попасть. Зверь напоминал черного аиста с загнутым клювом, частично отсутствующим оперением и небольшими шипами вдоль позвоночника, от которых исходили большие черные круги. Немного отступив от лагеря, я принялся за дело. Я впервые был рад тому, что не раз помогал маме ощипывать куриц, не думал, что это умение мне когда-нибудь пригодится. Быстро покончив с перышками, я отрубил ей голову с лапками и вспорол живот, вытряхивая потроха, и разделил ее на две части. После этого я нашел палку, насадил на нее ужин и подошел к костру, по сторонам которого уже были крепления, на которые можно было положить палку. Сделав это, я начал плавно переворачивать ее, не давая возможности пригореть мясу. Наступило молчание, каждый стал заниматься своим делом. Новоиспеченный маг разбирал карту, Катя стругала себе новые стрелы, а я готовил ужин, уставившись в огонь и думая о вечном. В такие моменты в голове нет мыслей, ты просто смотришь и на этом все. Время пролетело быстро, мясо было готово, и Катя достала у себя из сумки большую, плотную флягу, заполненную питьевой водой. Дичь была довольно большая, поэтому мы разделили ее сначала на две равные части, спрятав одну из них в Катином мешке, а вторую разделили еще на три, после чего приступили к трапезе. Мясо было очень жестким и сухим, поэтому я очень благодарен лучнице за принесенную воду. Быстро отужинав, мы прибрались и легли спать. Я так устал, что моментально уснул, надеясь, что со сном придут новые силы.

Глава 5: Неизвестный и другие

Темнота, вокруг полная темнота. Я даже не вижу, по чему передвигаюсь, но зачем-то иду вперед. «Отлично, еще один сон, — произнес я вслух, — и что на этот раз? Чего я еще не видел?» Тьма начала сгущаться, было чувство, что я лечу в космосе.

— Это виденье или догадка? — неожиданно ответил какой-то таинственный голос.

— Кто это? Где я нахожусь? — с испугом отвечал я, но стараясь держаться и не поддаваться страху.

— Неважно, кто я, неважно, где мы, — продолжал он. Этот голос был похож на шепот, но отчего-то он был мне очень знакомым, казалось, я уже слышал его. — Важно лишь то, что я скажу тебе.

— Перестань уже говорить загадками! Отвечай мне! — максимально сдержанно и выразительно потребовал я, а про себя подумал: «Я не думаю, что оказался здесь, чтобы говорить сам с собой».

— Все не так просто, Ник, услышь меня, — мигом пролетело в воздухе.

— Что не так просто? Зачем я здесь? Что я должен услышать? — с нарастающей тревогой произнес я.

— Никому не верь, ты сам по себе, — все так же таинственно продолжал он. — Следующий раз может оказаться последним.

— Что ты имеешь в виду? Какой следующий раз? Кому мне не доверять? — насторожившимся голосом ответил я. За все время, которое я нахожусь здесь, у меня получилось встретить лишь двоих. Они представились моими друзьями, помогали мне. Только им одним я и могу доверять.

— Никому…

С этими словами я резко подлетел с земли и попытался отдышаться. Я снова вернулся в реальность, лагерь, как и все кругом, было на месте. Катя с Лиздейко еще спали. Успокоившись, я лег и попытался уснуть, мне нужны были ответы. Но сонливости как не бывало. Тогда я решил развести костер и пожарить мясо, судя по всему, сегодня будет очень веселый день. Других здесь не бывает. Я приоткрыл Катин мешок, после чего вынул оттуда кусок сырого мяса и ту жидкость, с помощью которой разводили костер прошлым утром. Облив ей дрова, я начал тереть две палки друг о друга. Моментально разгорелся огонь. Это было так неожиданно, что я чуть не спалил брови. Никто этого не заметил, все очень упорно набирались сил перед дальней дорогой. Я подкинул дров и, насадив мясо на палку, стал поджаривать его. Где-то вдалеке я увидел свечение, оно расползалось по небу то голубыми, то зелеными огненными змеями. Ничего прекраснее я не видел. Это было сияние, о нем говорил старик, это и есть начало нового дня. Как по будильнику, товарищи начали просыпаться. Они сразу почуяли запах жареного мяса, чему были сильно удивлены. Они посмотрели на меня так, будто ждут объяснения. На что я им ответил: «Просыпайтесь, завтрак уже готовится». Они молча встали и начали собираться. Закончив это, Катя достала воду и одобрительно кивнула. Когда мы собрались, а завтрак уже переваривался, наш поход продолжился.

Мы вернулись к реке, как оказалось, она пересекала лес. К сожалению, ее течение было непредсказуемым в этих краях. Я задал вопрос, это были первые слова, которые прозвучали после того, как мы вышли из лагеря.

— Зачем мы вернулись к реке, вплавь нам все равно не добраться? — решил спросить я нашего картографа.

— Этот лес не просто так называют кочующим, — начал говорить Лиздейко. — Я слышал, что он передвигается, его невозможно пройти без ориентиров.

Конец ознакомительного фрагмента.