Кукла на троне. Том I

Роман Суржиков, 2018

Тиран повержен, война окончена. Мир воцарился в Империи Полари. Столица празднует, двор пирует. Но в чьих руках остались смертоносные Персты Вильгельма? Кто сумел стравить меж собою два сильнейших рода Полари? Кто стоит за кулисами кровавого спектакля… и каким будет следующее действие?

Перо — 1

Фаунтерра

Одному человеку нелегко жилось в горном селе. Он пришел в церковь и спросил священника:

— Отчего Праматери мне не помогают?

Святой отец дал ответ:

— Оттого, что тебе недостает веры.

Человек подумал и сказал:

— Не одолжите ли мне, отче, свою веру? Пару деньков ею попользуюсь, вымолю помощи у Праматерей, и сразу же верну.

Священник прогнал его, выбранив за глупость.

Человек взял денег и подался в монастырь, что стоял неподалеку. Пришел к аббату, сказал:

— Ваше преподобие, священник в нашем селе — мошенник и плут. Я просил у него веры взаймы, а он не дал и выбранил последними словами. Вот я и понял: не имеет он никакой веры, а только похваляется.

— Зачем же ты пришел ко мне? — удивился аббат.

— Я собрал вот немного денег и прошу: продайте мне веры, ваше преподобие! Без веры не жизнь — не помогают Праматери!

Аббат ответил:

— Вера не продается и не покупается. Нужно самому верить. Если веры не имеешь, то нигде и не купишь!

Человек вернулся домой, распродал соседям все, что имел, собрал целый кошель денег и с ним пошел аж в Первую Зиму, к епископу. С трудом попал на прием и сказал:

— Ваше преосвященство, спасите меня. Священник в моем селе — обманщик и плут, аббат в монастыре — тоже не лучше. Оба говорят: нужно иметь веру. Просил одолжить мне веры — прогнали. Просил продать — тоже ни в какую. Выходит, сами не имеют ни крошки этой веры, а только людей поучают!

Епископ покачал седой головой и сказал:

— Да, непростое у тебя дело. Но скажи, чего от меня-то хочешь?

Человек положил на стол кошель с деньгами:

— Ваше преосвященство, я точно знаю: у вас-то веры полным полно, на целый город хватит. А я много не прошу — лишь горстку-другую. Без нее-то совсем загибаюсь, никакой помощи от Праматерей. Возьмите вот этот кошель на нужды храма, а мне дайте веры, сколько вам не жалко!

Епископ строго ему ответил:

— Моя вера — штука дорогая. За нее страданием, опытом и мудростью плачено. Что твои монеты в сравнении с такой ценою? Забирай свой кошель и ступай. Тебе не хватит денег и на унцию веры!

Пригорюнился человек, поник головою и побрел прочь, бормоча под нос:

— Нигде правды нет. Всюду или плуты, или скряги…

Епископ же посмотрел ему вслед, подозвал юношу, который зажигал в храме свечи, и шепнул мальцу пару слов.

Под вечер юноша разыскал человека из села и сказал:

— За глорию покажу тебе, где епископ прячет веру.

Человек удивился:

— А зачем оно мне?

— Проберешься в собор и украдешь пару горстей. У епископа ее, веры, целый сундук. Он не заметит пропажи, если взять немного.

Человек сперва отказался: красть из храма — большой грех! А потом подумал: у епископа целый сундук веры, но для крестьянина даже унции пожалел. Экий скряга! Проняла человека обида, и он согласился, дал мальчишке глорию. Тот повел его в собор, завел по лестнице на хоры и показал громадный сундучище. Человек поковырял гвоздем в замке и отпер. Ничего особого он не увидел, но и не удивился: всякий знает, что вера невидима для глаза. Так что он осторожно зачерпнул горсть и прижал к своей груди, чтобы вера впиталась в сердце. Подумал, зачерпнул еще полгорсточки и прижал ко лбу, чтобы и в голову попало. Тогда захлопнул сундук и убежал из храма.

С тех пор Праматери всегда ему помогали.

Имени Деда Марк не знал. Когда впервые увидал его, то представился:

— Я — Марк Фрида Стенли. Раньше звался Вороном Короны… а теперь, пожалуй, стану просто Вороном.

Дед пригладил седые усы и ответил:

— Ты прав, Ворон. Имя нужно выбирать с умом.

Марк спросил:

— А тебя как зовут?

— Да по-всякому, — был ответ, — хотя бы парнем.

— Не обижайся, парень, — сказал Марк, — но ты больше на деда похож.

— Тогда зови Дедом, — согласился седой.

Дед любил играть на дудке. Не обычной, а особой: прикладывал ее боком, водил вдоль губ туда-сюда и дул в разные отверстия, закатив глаза. Дудка издавала звуки, похожие на песню ветра, сквозь которую пробивался то шум дождя, то овечье блеянье, то женский плач. Дед играл в разное время, и неважно было, слышит ли кто.

Марк спросил:

— Тебе что, с дудкой лучше думается?

Дед ответил:

— Это не дудка, а чимбук — инструмент горных пастухов.

Кроме игры на чимбуке, Дед любил рассказывать истории. Всякие: про крестьян и епископов, моряков и воинов, старух и младенцев. Знал он их несчетное множество, и в любой момент — даже совсем для того не подходящий — мог пуститься в рассказ.

К примеру, однажды Марк загрустил. Пил на подоконнике, а снаружи шел снег. Не такой, чтобы пурга или метелица, а вялый и редкий, как волосы старухи. За снегом — та сторона улицы. Чье-то окно, размалеванное красками в честь нового года. Барашек, звездочка, конфетка, детская мордашка, а надо всем прилеплена дурацкая корона из фольги — видать, ко дню коронации. Один зубец отлепился и болтается на ветру: шлеп… шлеп… шлеп… Почему-то очень тошно сделалось — накатило. Марк спросил:

— Долго мы тут еще просидим?

И Дед ни с того ни с сего выложил:

— Джек-плотник очень любил поспать после обеда. Жена его за это пилила: не спи, а работай, деньги в дом неси! Но он все равно спал. Жена поставила в кухне банку меда. Слетелись мухи, она изловчилась и наловила целых две дюжины. Принесла в спальню, выпустила над головой у мужа. Подумала так: ночью мухи спят — и муж будет спать. А днем он и глаз не сомкнет от их жужжания! Довольная, потерла ладони и ушла. Вернулась через час — видит: муж храпит себе, а все мухи сидят у него на груди и не шевелятся. Она ему: «А ну вставай, лентяюга!» Джек-плотник отвечает: «Я бы встал, да не могу: перед друзьями неловко. Они только-только уснули, пошевелюсь — всех разбужу».

Имелась у Деда и еще одна странность. С ним был помощник — белобрысый юноша при мече. Марк полюбопытствовал:

— Как зовут твоего грея?

— Я не кайр, — ответил Дед.

— То есть как это?

— В мире есть кайры и все остальные люди. Вот я — из остальных.

— Я думал, на Севере серьезные дела поручают только кайрам.

— Герцог Эрвин Ориджин — не кайр.

Марк признал правоту.

— Кстати, о герцоге… Не знаешь ли, Дед: чего он ждет? Собирается ли принять меня и выслушать? Или навечно оставит торчать в этом домишке?..

Дед приложил ко рту чимбук и заиграл нечто похожее на прибой осенним вечером. Не сказать, что такой ответ устроил Марка, но другого не предвиделось.

* * *

Больше месяца заняла дорога из Первой Зимы в Фаунтерру. Опытные люди говорили, что это еще быстро. Ползком на санях через долины и перевалы, по ложбинам среди холмов, по замерзшему руслу реки, Торговым Трактом через поля…

В Лабелине задержались на несколько дней. Столица Южного Пути практически не изменилась: та же суета и повсеместное торжище, те же красномордые мужики и дородные купцы в мехах. Смена власти сказалась лишь на флагах: над замком и ратушей трепыхались черные нетопыри Ориджина. Еще выросли цены на харчи, да прибавилось по углам попрошаек.

В замке бывшего герцога Лабелина дождались Северную Принцессу, что ехала из Уэймара со своим эскортом. Дальше двинулись вместе. Леди Иона выглядела не то грустной, не то озадаченной. Мужа с нею не было. Марк немного пофантазировал о том, какая кошка пробежала меж Ионой и Виттором. Банкир завел любовницу? Но леди Иона не похожа на ревнивую женку. Принцесса завела любовника? Тогда она сияла бы, а не грустила. Размолвка из-за политики? Очень странно со стороны Виттора — собачиться с Ориджинами после их победы. Иона никак не забеременеет? А вот это, кажется, близко к истине…

Но намного больше, чем личные дела Северной Принцессы, Марка занимала Фаунтерра. Одна мыслишка крутилась в голове, не давая покоя. Хозяин Перстов Вильгельма спровоцировал гражданскую войну, чтобы ослабить два сильнейших рода — Янмэй и Агату. Обескровив обеих, он попытается захватить трон. Весьма логично, и согласуется со всеми известными фактами. В таком случае, хозяина Перстов может кое-как устроить владычица Минерва в роли марионетки, но отнюдь не Эрвин Ориджин в роли кукловода. Значит, хозяин попытается убить герцога. Последует новая атака, и, вероятно, очень скоро. Ведь чем больше времени пройдет после войны, тем лучше Ориджин восстановит войско, усилит оборону столицы, укрепит власть. Все это не на руку хозяину Перстов.

Прибавим другой тревожный факт: хозяин выманил старших Ориджинов из Первой Зимы в столицу. Не для того ли, чтобы одним махом уничтожить всех — родителей и детей? Не едет ли герцогский кортеж прямиком в капкан? И ладно бы только герцоги, но ведь, что обидно, и Марк с ними вместе, и друзья-моряки!

Он поделился тревогами с леди Софией и леди Ионой. Леди София не приняла всерьез: она просто не могла представить силу, способную уничтожить четверых Ориджинов разом. Леди Иона сказала, что почтет за счастье разделить с братом любую участь, будь то триумф или смерть. Ища хоть в ком-нибудь проблеск здравомыслия, Марк изложил свои страхи кайру Джемису. Тот ответил:

— Успокойся, парень. Под конец осады герцог Эрвин сидел во дворце с двумя сотнями солдат. Если бы хозяин Перстов хотел ударить, ударил бы тогда. А сейчас в столице десять наших батальонов, да еще пять полков медведей. Полезет — расшибется.

— Тогда зачем он сказал леди Софии ехать в столицу?

— Да кто его знает… Может, он сам в столице? Может, правда, вылечит лорда Десмонда в обмен на говорящий браслет?

Марк схватился за голову:

— Как же вы, кайры, правите Севером при вашей-то наивности?! Вылечит он — конечно! И императора оживит! И Козленка человеком сделает!..

— А сам-то что думаешь, умник?

— Думаю, если подонок зовет вас в столицу, то последнее дело — ехать в столицу. Думаю, его план — перехватить нас в дороге и взять живьем. Невероятное предложение для герцога Эрвина! Отдадите трон, милорд, — получите сразу шесть заложников! Славный кайр Джемис со здоровущей овчаркой, совсем не старые лорд-отец и леди-мать, ненаглядная обожаемая сестричка, да еще — самое ценное — Ворон Короны собственной персоной! Шестеро пленников по цене одного — какой герцог откажется?..

— Ох, и паяц же ты!.. — покачал головой Джемис. — Думаешь, зря полдюжины саней с гербами Ориджина ушли вперед, а мы отстаем на день? Думаешь, почему конные разведчики рыщут на мили вокруг нас? А зачем мы взяли из Первой Зимы целую сотню кайров — догадываешься?.. Знаем об опасности, не ты один умный.

Марк сомневался, что сотня мечников (даже усиленных овчаркой) — серьезная защита от бригады с Перстами. Не сказать, что в дороге к столице он показывал чудеса храбрости. Напротив, старался держаться подальше от лордских повозок и поближе к морячкам, чтобы, в случае чего, никто не принял его за вассала Ориджинов…

Но все обошлось. Какими бы ни были планы неведомого Хозяина, атака на кортеж леди Софии в них не входила. А в столице разделились: дворяне и кайры отправились во дворец, морячки и несколько воинов — в порт. Ворона же доставили в трехэтажный дом на Млечном проспекте и передали заботам странного Деда с белобрысым Внучком. Кроме них троих здесь была лишь повариха да старичок-привратник. Интерьеры — некогда роскошные, а ныне выцветшие, серые от въевшейся в обивки пыли. В углах сырость, на потолочных балках — клочья паутины. В былые зажиточные годы кто-то из Ориджинов приобрел богатую виллу для красивой столичной жизни, но те годы, по всему, давненько миновали.

В этой вот стареющей вилле Марк провел уже пять дней.

— Что мы тут делаем? Чего ждем? — спрашивал он Деда.

Вместо ответа получал очередную притчу или мелодию на чимбуке.

— Я — пленник? — спрашивал Марк.

— Это как сам решишь…

Ворон проверял входные двери — все заперты на ключ; окна первого этажа — зарешечены.

— Так заперто же! Как я уйду?

Дед пожимал плечами:

— Однажды Джек-плотник…

— Стой, не заводи шарманку! Не сейчас. Я, знаешь ли, очень щепетилен в вопросах свободы — не выношу неясности. Я числился пленником Ориджинов, но леди София Джессика обещала мне свободу, едва приедем в столицу. И вот мы в столице.

— Хочешь свободы — так бери.

— Двери и окна заперты. Отопри, я пойду.

— Не в том дело, Ворон, что заперто, а в том, что ты не очень хочешь. Хотел бы — стянул у меня ключ или вылез из верхнего окна, где нет решетки…

Марк опешил:

— Это что, проверка на лояльность? Герцог смотрит, не попытаюсь ли сбежать, а попытаюсь — шкуру спустит? Так ты ему, Дед, передай: я ему ничего не обещал! Родителям его клялся, что съезжу в Запределье, кое-что узнаю, — и съездил, и узнал. А теперь я ихнему семейству ничего не должен, пускай герцог не думает!

— Что ты все: герцог да герцог? Он сам о себе подумает, а я — о себе, а ты — о себе размышляй.

— То бишь, если я захочу сбежать и вылезу в окно, твой Внучок не станет за мной гнаться и махать мечом?

— Ты, Ворон, за себя думай. Хочешь — так беги, а не хочешь — оставайся. А побежишь — тогда уже Внучок свое подумает: бежать ли следом, али нет.

— Ладно, черт. Скажи хотя бы: долго еще ждать?

— Вот ты все-таки послушай. Как-то Джек-плотник пошел напиться воды и упал в колодец. Через час жена вышла его искать, глянула — а муж-то в колодце. Она в крик: «Ой, лишенько, ой, горюшко!» Джек ей отвечает со дна: «Да не голоси, я живой-здоровый». Жена спрашивает: «Почему же не вылезешь?» Джек-плотник и говорит: «Я тут думаю: зачем же я в колодец упал? И пока не найду ответа, не вылезу». Жена стала его убеждать, даже веревку принесла, но Джек ни в какую: пока не пойму, мол, наверх ни ногой. Досидел он до вечера, взошла луна, отразилась в водичке — колодец будто наполнился серебром. Джек хлопнул себя по лбу: «Вспомнил! Я давеча сюда две агатки уронил! Вот за ними сегодня и упал!» Стал шарить по дну, нашел монеты, с ними выбрался из колодца. Говорит: «Вот я какой молодец — упал со смыслом!» Жена ему: «Ты дурачина! Зачем деньги в колодец ронял?» А Джек-плотник в ответ: «Раз уронил, значит, и в том был смысл. Вот поразмыслю часок — пойму, какой».

Марк злился. Смысл?.. Это ты, Дед, отлично выдумал: смысл! Сидеть в занюханном старом доме и размышлять невесть о чем, пока в мире дела творятся!.. Кстати, а что творится-то?

— Дед, мне позволено узнать новости?

— А ты хочешь?

— Ясно, хочу! Или мне за новостями тоже вылезти в окно?

— Вылези, коли желаешь. Но можешь и не лезть, а вот эти листки прочитать. Я Внучка грамоте учу. Он каждое утро приносит новый «Голос», мы с ним разбираем…

Марк получил шесть листов бумаги, сложенных, будто книжные развороты. То был новый «Голос Короны». Он сильно изменился после войны: содержал теперь не сотню страниц, а всего несколько, зато выходил ежедневно, а не ежемесячно, как раньше. И стал, соответственно, в десятки раз дешевле. Пожалуй, это было правильно: в тревожное время люди жаждут новостей, и не раз в месяц, а как можно чаще. Ежедневный дешевый «Голос» успокаивал столицу, ибо в нем не было ни слова о войне.

Главной темой была новая владычица и коронация. Первые страницы неизменно посвящались Минерве Стагфорт: почтила своим присутствием, удостоила назначения, одобрительно отозвалась о, высказала глубокие мысли по поводу… Комментаторы называли Минерву образцом благородства, светочем ума, зарею новой эры мира и процветания. Все приводимые цитаты подтверждали это. Портреты Миры дышали одновременно невинностью и аристократизмом.

Что ж, следовало признать: Дом Ориджин преуспел в пропаганде не меньше, чем в военном деле. Адриан был велик, умен и любим народом. После него мало кто выдержит сравнение, о новом владыке скажут: «Уже не тот… В подметки не годится… Вот Адриан был голова, а нынешний — эх…» Но герцог Эрвин создал прекрасный образ для своей марионетки — практически непогрешимый. Адриан был умен и благороден — Мира не уступает ему в этом. Адриан был суров и тверд, но это кончилось войной. Мира юна и гибка — такая владычица и нужна для мирных лет. Адриан был смел, редкий мужчина выдержит сравнение. Но Мира — девушка, ей не нужно состязаться в смелости. Наконец, Адриан был рода Янмэй, как все величайшие правители. Но Мира — еще более Янмэй! Она смогла надеть Перчатку Могущества, что сотни лет никому не удавалось! И не просто надела, а остановила войну и спасла две армии от взаимного истребления. «Минерва Несущая Мир» — так прозвали ее в какой-то статье. Будущая защитница народа, новая Юлиана Великая. А может, и новая Янмэй!..

Помимо сведений о владычице, «Голос Короны» пестрел и другими радостными новостями. Двор шумит празднествами — стало быть, война позади, лорды примирились и не жалеют денег на совместные попойки. Войска отведены на околицы: полки Алексиса — на юг, полки медведей — на запад, батальоны кайров — на левый берег. Стало быть, столица хорошо защищена, но в городе солдаты не шастают, не пугают мещан своим видом. Назначения чиновников совершаются редко, без спешки — значит, владычица тщательно взвешивает все кандидатуры. В Литленде покой: орда изгнана в степи, Мелоранж защищен шиммерийскими полками. В Альмере покой: больше не пахнет вассальным мятежом, герцогство сплотилось под рукой приарха Галларда. Но скоро он передаст власть леди Аланис Альмера — она жива и здорова, несмотря на пережитую тяжкую рану. На Севере, в Беломорье, крохотный мятеж: граф Флеминг восстал против Первой Зимы. Конечно, он обречен: Эрвин-Победитель сотрет его в порошок, едва уладит дела в столице и поможет ее величеству окрепнуть. Герцог Эрвин — надежный защитник, помощник и советчик юной императрицы. При этом остается только ее другом, не набиваясь в женихи — как благородно с его стороны!..

Народ не умел читать между строк. В народе мало кто хотя бы знал азбуку. Видать, собирались под вечер целыми семьями, кто-то грамотный зачитывал новости вслух, а прочие ахали от умиления и радости… Но Ворон отлично видел истинный смысл событий.

Герцог проматывает казну на видимость благополучия, чтобы успокоить народ. Тот самый народ, который позже будет умываться потом, чтобы наполнить казну.

Герцог расставил войска вокруг столицы: верного владыке Алексиса вытеснил на юг; медведями, как щитом, прикрылся от угрозы из Альмеры; кайров поставил за рекой — как будто далеко, но на реке-то лед! Щелкни пальцами — и красно-черные наводнят столицу.

Герцог не спешит с назначениями — значит, тщательно подходит к делу запугивания и подкупа чиновников.

Герцог упоминает мятеж Флеминга затем, чтобы «Голос Короны» не выглядел ура-пропагандой. Да, жизнь есть жизнь, проблемы случаются. Мятеж вот… Но далеко-оо! Аж приятно читать, как далеко!

Но почему герцог не послал батальоны задавить предателя? Или добить остатки орды, что изранена, но еще жива? Да потому, что батальоны нужны ему здесь, у дворца! Потому, что всеми зубами и когтями Ориджин вцепился в престол! Как клещ в собачий загривок… Эх, нет, если бы! Клещ высосет каплю крови и незаметно отпадет. Впился, как рысь в шею лани — вот правильное сравнение!

Одно упущение Ориджина: до сих пор не обручился с Мирой. Как так вышло? Быть может, Перчаткой Могущества и своим умом Мира смогла отстоять кроху свободы?.. Но даже если так, это мало меняет картину.

К слову сказать, герцог Ориджин теперь всюду именовался лордом-канцлером. Он взял себе новый титул, одним звучанием подчеркивающий власть. Лордов много, советников много, герцогов несколько… А лорд-канцлер — один во всем мире. Более уникален даже, чем сама императрица.

Марк также пытался выловить из «Голоса» какие-то сведения о протекции. Но не нашел ничего, кроме пары упоминаний вскользь. Бэкфилд больше не начальник тайной стражи, что, конечно, радует. И замены ему Ориджин до сих пор не подыскал. Что это значит?.. Хм. Что-то да значит. Всякое-разное, если подумать…

— Ну, что уразумел? — спросил его Дед.

Ворон уразумел две вещи.

Первая: Ориджин — хитрец, интриган и властолюбец. Но хозяин Перстов — несравненно хуже. Марк многое бы отдал, чтобы эти двое вцепились друг другу в глотки. И, пожалуй, болел бы за победу герцога.

Вторая: чего уж там лукавить, хочется обратно свою должность. Пусть хотя бы затем, чтобы помочь лани выжить в рысьих когтях. Впрочем, почет и деньги — тоже приятные штуки.

Но то и другое вряд ли стоило говорить вслух, так что Марк ответил:

— Не хочу я от вас убегать. Вон тот диванчик у камина мне по нраву.

— О!.. — сказал Дед, как будто бы удовлетворенно. — Раз так, то послушай историю. Жил-был в графстве Закатный Берег один трубочист. Как-то вызвали его в старый дом. Трубочист приехал, глядит — а на месте камина стоит бык! Ну, парень и спрашивает…

Следующим днем в заброшенную виллу пожаловал герцог Ориджин.

* * *

— Дорогу лорду-канцлеру! Дорррогу лорду-канцлеру!

Марк услыхал кортеж издалека — да и трудно было не услышать. Подковы звенели на квартал, грохотали колеса, орали всадники. Восемь конников в черно-красных плащах, карета с шестеркой лошадей, за нею — еще восемь кайров. Прохожие шарахались с дороги, вжимаясь в стены, жители домов распахивали ставни — поглазеть. М-да, победа в войне не прибавила герцогу скромности.

Ворота распахнулись, впуская кортеж. Карета остановилась у дверей виллы — роскошная до невозможности, даже с трубой! Внутри экипажа, значит, установлена печурка, чтобы герцог, упаси Праматерь, не продрог. Он вышел из кабины, высокий и худой, одетый в черное с серебром. Наряд не слишком яркий, но до того благородный, что режет глаз. Хоть бы голубь его обосрал…

Отвлекшись на Эрвиново самодовольство, Марк не успел задуматься: отчего, собственно, лорд-канцлер сам приехал в гости? Почему не вызвал к себе во дворец?

Внизу стукнули двери, зашаркали шаги. Раздались голоса: пара незнакомых, Эрвин, Дед. Дед звучал как всегда — с философским спокойствием. Эрвин — вроде, приязненно. Перед тем, как зашвырнуть Марка в камеру пыток, Эрвин тоже был сама любезность.

Потом шаги заскрипели ступенями лестницы. Марк имел время, чтобы причесаться, заправить и застегнуть рубаху, но не стал: много чести — прихорашиваться еще ради каждого встречного герцога.

Эрвин Ориджин вошел в комнату Марка, сопровождаемый лишь одним воином. Кайр остался у двери, Эрвин деловито прошел к столу, сел, положил перед собой толстую папку, весьма похожую на следственное дело. Указал на второй стул:

— Присаживайтесь, Марк.

Его повадки никак не вязались с пафосной внешностью. Да и внешность имела изъяны, невидимые издали: проседь в волосах, кривой изгиб рта, синяки под глазами. Приглядеться — блеску-то поменьше, чем казалось. Марк улыбнулся:

— Желаю вам здравия, милорд.

Эрвин нетерпеливо кивнул:

— Да, и вам… — Он раскрыл папку. — Шестого декабря, как вы знаете, я взял штурмом дворец Пера и Меча. Первым делом я постарался захватить Предметы Династии, полагая, что найду среди них пресловутые Персты Вильгельма. Но бургомистр Фаунтерры барон Эшер был так расторопен, что вывез Предметы из Престольной Цитадели и погрузил в поезд. Под охраной одной гвардейской роты достояние Династии отправилось в Маренго, чтобы попасть на хранение в летний дворец императора. Состав должен был идти без остановок. Однако спустя шесть часов после отправления — на рассвете восьмого декабря — у многих воинов охраны проявились пугающие признаки отравления. Судороги, резкие боли в желудке, рвота (у некоторых — с кровью)… Здесь изложено.

Герцог хлопнул по стопке листов дела.

— Сначала гвардейцы грешили на несвежую пищу: состав снаряжался спешно, запасы харчей не обновлялись. Но спустя два часа поняли: отравлен запас воды в поезде. Ситуация стала критической. До Маренго оставалось никак не меньше двенадцати часов ходу, а больше половины воинов страдали тяжелым отравлением и требовали скорейшей медицинской помощи. Нужно было принять решение. Капитан роты — сир Дерек Уитмор — воин старой закалки, и, что особенно важно, янмэец. Вероятно, он поступил бы так, как сама Праматерь: приказал бы идти дальше без остановок, игнорируя болезни и смерти; передать Предметы дворцовой охране в Маренго, и лишь затем обратиться за помощью. Но на беду сам сир Уитмор был отравлен, и командованье принял лейтенант Август Мейс — человек более мягкотелый. Он приказал остановить состав в ближайшем крупном городе — Оруэлле. Первые пути оруэллского вокзала занимали пассажирские поезда, задержанные из-за боев в столице. Гвардейский состав был отправлен на запасный путь, проходящий в тени за складами. Август Мейс приказал немедленно начать выгружать хворых из поезда, а сам с дюжиной воинов поскакал за лекарями и транспортом. Таким образом, боеспособная охрана снизилась числом до неполных двух дюжин, из коих львиная доля была занята ранеными. В этот момент и случилась атака. Неизвестные применили арбалеты и искровые копья, и в считанные минуты уложили половину здоровых воинов. Остальные организовали оборону, стараясь в первую очередь защитить беспомощных товарищей. О, милосердие… Говорят, капитан Уитмор приказывал им: «Предметы, Предметы!..» Но из-за рвотных спазмов его голос был плохо слышен. Пока гвардейцы защищали раненых, преступники подогнали искровый тягач, отцепили от состава вагон с Предметами и укатили. Позже этот вагон был найден в десяти милях за городом — пустой, если не считать трупов четырех стражников, несших вахту внутри запертого хранилища. Предметы исчезли.

Эрвин потеребил толстый ворох бумаг.

— В общих чертах, это все, что смог установить шериф Фаунтерры со своими констеблями. Тут имеется масса имен и подробностей, протоколы допросов выживших гвардейцев, результаты осмотра тел погибших нападавших… Весь этот бумажный мусор, который производят чиновники, когда хотят изобразить деятельность. А вот главного недостает — ответов на вопросы: «Кто взял?» и «Куда увез?» Я хочу, Марк, чтобы вы занялись этим.

— Хм-ммм…

Марк потер подбородок, почесал грудь. Занятное предложение, но не то, которого он ожидал. Хозяин Перстов — вот главная цель. А Предметы, пускай даже в числе трех сотен, — не опасность для Империи.

— Милорд, вы просите меня найти для вас достояние Династии…

— Не разобрал вашу интонацию: после какого слова знак вопроса?

Вообще-то, после каждого. «Вы просите» — не тот вы человек, чтобы просить. «Найти» — тут ведь проблема не только найти, а еще и вырвать из рук неведомой силы. «Для вас» — отчего не для Минервы Стагфорт? У нее всяко больше прав на эти Предметы! «Достояние Династии» — вот сами и признаете, что оно не ваше.

— Просите?.. — сказал Марк.

— Вы правы, не прошу. Но и не приказываю, — Эрвин брезгливо отпихнул следственную папку. — Вот что выходит, когда работают по приказу, а не на совесть. Я предлагаю честную сделку: вы мне, а я — вам. Если не подходит, вольны отказаться.

Ворон качнул головой:

— Простите, милорд, но прошлые сделки с Домом Ориджин были не очень-то выгодны… Я рисковал жизнью, выполняя поручение вашего отца. Спас голову кайра Джемиса, и не раз. Нашел нить, ведущую к хозяину Перстов. А взамен, — он обвел глазами комнату, — подземная камера сменилась светлой комнатой, да еда стала чуток получше. Вот и вся моя прибыль.

Тон герцога стал сух и холоден:

— Вы нахамили моей леди-матери. Говорили дерзости леди-сестре, а после болтали с матросней о вашей с нею встрече. Пустили слух о моей связи с Сибил Нортвуд. По законам Севера, за любое из этих деяний вам нужно выбить зубы молотком. Так что ваша награда за службу — не только вкусная пища, но и орган для ее потребления.

Марк развел руками:

— Я простолюдин, у меня худо с манерами…

— Это не оправдание! — рявкнул герцог. — Вы — мужик, а позволяете себе то, что непростительно и лордам!

— Виноват… — пожал плечами Марк, не особо стараясь изобразить вину.

— Ладно, — Эрвин махнул рукой, — черного ворона не отмоешь добела… Неважно, что было. Важно то, что я хочу вернуть Предметы. Чего хотите вы?

Марк помедлил минуту, чтобы все взвесить, и заговорил:

— В шестьдесят втором году, милорд, при дворе расследовалось одно маленькое дельце. Владыка Телуриан собирался в Дарквотер с визитом к своей кузине — Леди-во-Тьме. Незадолго до отъезда слушок достиг протекции: якобы, один секретарь из императорского эскорта спит с горничной министра ремесел. В самой по себе этой связи крамолы не было: на то и горничные, чтобы… Но министр ремесел вел род из Дарквотера, более того — из прим-вассалов Леди-во-Тьме. Что, если любовнички — мостик между заговорщиками в Дарквотере и при дворе? Нужно проверить. Трое агентов протекции допросили секретаря, и тот выдал: горничная не просто так с ним спала, а ради подкупа, чтобы склонить к преступным действиям, но он — молодца, мужик! — не поддался. В смысле, любовным утехам поддался, конечно, а преступным действиям — ни в какую, кремень. Улик против него не имелось, содействие он оказал, при дворе был на хорошем счету — вот секретаря и отпустили, а горничную жестко взяли в оборот. Однако…

Марк воздел к небу палец:

— Однако среди трех агентов протекции был молодой паренек, который приметил: что-то не то с секретарем. Зацепок никаких, говорит логично, смотрит в глаза… но все ж не то, выраженье на лице какое-то… не как должно быть. Тогда паренек подговорил другого паренька, тот встретил чинушу на попойке и стал заливать: ищу, мол, концы в секретариате, дело плевое, заплачу хорошо. Не желает ли кто из секретарей заработать?.. И чинуша клюнул! Выяснилось, он не раз уже промышлял продажей тайных документов. Потому на допросе в протекции он струхнул и, едва зашло о политических делах, тут же обвинил горничную — лишь бы от своего промысла отвести глаз. Вот и получилось, что паренек из тайной стражи по своей инициативе поймал жулика, а главное, спас невинную девушку от пыток и каторги.

— Этим пареньком, надо полагать, были вы?

— Да, милорд, но важно другое. Человеком, кто заметил это, был наследный принц Адриан. Дело-то ничтожное: мелкий продажный чинуша — этим старший дознаватель занимается, даже не помощник шерифа. Однако его высочество вычитал в сводках и полюбопытствовал: какой смышленый агент все разгадал? И не побоялся же парень обвинить секретаря-дворянина, чтобы спасти девку-мужичку, — вот что особенно понравилось принцу. С тех пор и пошла вверх моя карьера. Восемь лет я служил владыке Телуриану, но за моими успехами всегда присматривал Адриан. Не стану утомлять вас, милорд, перечетом всего, чем я ему обязан. Скажу просто: для меня дело чести — найти того, кто его подставил. Хотите, чтобы я служил вам — дайте мне голову хозяина Перстов.

Теперь настала очередь Эрвина выдержать паузу.

— Знаете, Марк… Вы сумели обворожить всех, с кем встречались. Вас любят матросы, уважает капитан, моя леди-мать считает умным и достойным человеком, кайр Джемис — своим другом. Даже граф Флеминг прислушивался к вам. Но, видите ли, я знавал немало лжецов и интриганов: Айден Альмера, принц Гектор Шиммерийский, леди Сибил, граф Рантигар, наша, с позволения сказать, императрица… Каждый из них по-своему обаятелен и наделен харизмой. Честные же люди — отец и Роберт, барон Стэтхем и кайр Джемис — напротив, суровы, хмуры, поскольку честность дорого дается. Но вы не из таких, о нет!

— Вы обвиняете меня в чем-то конкретном, милорд?

— Не обвиняю, но… Вы принесли яд в мой дом. В ход не пустили, но принесли. Вы говорили с Флемингом наедине, а после он меня предал. Вы не склоняли его к измене напрямую — ясно, что нет. Но некую мысль подкинули — и он предал… Вы — скользкий парень, Марк. Положим, я поручу вам поиски хозяина Перстов. Положим, однажды вы ткнете пальцем: «Вон тот граф — преступник! Убейте его, милорд!» Положим, вы даже бросите на стол пачку улик, наподобие этой… Как я смогу вам верить?

— Улики — чушь, милорд. Не в них доказательство, а в логике событий. Я вижу три зацепки, одна из них приведет к хозяину Перстов. Найдя его, я изложу вам свою цепь умозаключений. Если найдете ее убедительной, то обрушите на гада всю мощь агатовских мечей.

Эрвин заинтересованно подался вперед:

— Какие три зацепки?

Марк подумал: сказать ли?.. А отчего бы и нет? Это поможет протекции вновь обрести начальника, а хозяину Перстов — подохнуть. То и другое заманчиво.

— Первая зацепка: трофейный Предмет, который сейчас у леди Софии. Я не питаю ни малейших надежд, что хозяин Перстов честно выполнит условия сделки. Уж простите, но леди София дала себя обмануть. Однако зачем-то он сказал ей ехать в столицу. Зачем? Затем ли, чтобы бросить тень на кого-то из лордов, кто сейчас при дворе? Либо — сделать какую-то гадость в Первой Зиме, пользуясь ее опустением? Либо — вправду вылечить лорда Десмонда и тем самым пошатнуть вашу власть? Эти возможности следует осмыслить.

— Второй путь?

— Вербовка новобранцев. Бригада несла потери: нескольких парней убили вы с Джемисом, дюжина погибла в Эвергарде. Их требуется восполнить. Откуда?.. Нужны люди, не обремененные моралью, без малейшего трепета перед Праотцами, но — с умением сражаться. Хорошо подходят пираты, банды дезертиров, а также — шаваны. Пиратство сейчас в упадке, но дезертиров — пруд пруди: из армий Лабелина, из бывших искровиков, а также из шаванов. Я уверен, когда Адриан разбил орду, многие всадники покинули ее и подались в степи — грабить кого попало. Они верят в духов, а не в Праотцов, так что Персты для них — не табу. Будь я вербовщиком бригады, сейчас рыскал бы в степях к западу от Мелоранжа.

— Умно…

— И третья зацепка — оружие. Бригада оснащена не только Перстами, но и искровыми копьями имперского образца. Где их взяли? Самый простой и быстрый способ — купить из-под полы на военном складе. Значит, где-то случилось хищение примерно сотни комплектов амуниции. Сейчас это сложно отследить: половина имперской армии уже на Звезде… Но кладовщики, вероятно, уцелели — эти парни редко ходят в атаку.

Марк умолчал о том, что был и четвертый путь — самый, на его взгляд, перспективный. Смотреть вперед! Лишь одна цель стоит такой масштабной интриги: власть над миром — что же еще! Хозяин Перстов почти сломил Янмэй, а Агату ослабил, но не уничтожил. Чтобы довершить дело и сесть на престол, ему нужен еще один ход: как-то устранить кайров, хотя бы выманить из столицы. Значит, важно все, что может заставить герцога увести кайров из Фаунтерры. Атака на Первую Зиму? Бесчинства орды? Упрямство Галларда Альмера?.. Если случится нечто подобное — за этим будет тень хозяина.

— Марк, вы отчего-то не назвали тот путь, с которого я начал. Атака на поезд, кража достояния Династии.

— Данный путь, милорд, не ведет к хозяину Перстов. Точнее, вряд ли к нему. Хозяин хочет сесть на трон. Если это удастся, он получит все Предметы Династии по праву нового владыки. Зачем же красть свое собственное имущество?..

Герцог Эрвин развел руками:

— Я об этом не подумал… Что доказывает мою правоту: ваш нюх острей моего, ваша логика — стройнее. Вы сможете доказать что угодно, и я не замечу изъяна в цепи аргументов. Потому мое решение неизменно: найдите Предметы Династии — или ступайте свет за очи. Агата поможет вашей мести, но Агата не поверит словам. Принесите Предмет из сокровищницы Адриана — и Агата будет на вашей стороне.

После паузы Эрвин добавил:

— Люди говорят, между вами и Минервой Стагфорт имелось нечто вроде симпатии… Флиртовали с нею в карете, заезжали в пансион разузнать о ее судьбе, убедили графа Шейланда спасти ее из монастыря… Если найдете Предметы, я позволю вам лично отдать их ее величеству.

Марк уловил неприятный акцент на «если».

— Но до тех пор путь во дворец мне заказан?

— Естественно! Само собою разумеется! Минерва — тщеславная интриганка. Едва она бросит горевать по Адриану, как сразу начнет плести заговор против меня. Пускай же трудится сама, без помощи Ворона Короны и агентуры тайной стражи. Попытка с нею связаться будет стоить вам части тела. Какой именно — решу по ситуации.

— Погодите, милорд! Стоп, стоп, стоп! То есть, я не могу использовать протекцию? Говоря, что я должен найти Предметы, вы имели в виду — я один?!!

— Отчего же?.. Получите двух помощников, уже знакомых вам.

— Дед и Внучок?!..

— Зовите их так, коли угодно. Если понадобятся деньги, информация из дворца, контакт со мною — обращайтесь к Деду.

— Милорд, мы втроем должны разыскать похищенные Предметы? Втроем?! Я, пастух с дудкой и безграмотный юнец?!! Это невозможно!

— Говорят, вы — лучший сыщик Империи. Для вас нет ничего невозможного.

Герцог поднялся с видом, пресекающим всякие возражения.

— На этом все, Марк. Я не терплю торгов. Вы хотите убить хозяина Перстов Вильгельма — я единственный, кому это под силу. Вы хотите обратно место главы протекции — только я могу вам его дать. Потому сделайте то, чего я хочу. На этом точка.

Однако он задержался в дверях, чтобы сказать еще кое-что:

— Да, забыл упомянуть. Есть другое дело… Я поручил его своим людям, но если вам попадутся полезные сведения, готов их оплатить. Скажем, небольшое поместье, постоянный доход…

— Какое дело, милорд?

— Достояние Династии — не единственная пропажа. Леди Сибил Нортвуд содержалась в каземате, ожидая приговора верховного суда. Сейчас ее там нет. Пропала без следа в последний день осады.

— Соболезную, милорд.

— Отчего же?

Марк состроил очень печальную мину:

— Слухи о вашем… ммм… душевном родстве с графиней Нортвуд — отнюдь не моя выдумка. Придворные стали фантазировать про это, едва насытились сплетнями о Нексии Флейм. Потому медведицу считали вашей союзницей. И, полагаю, по-тихому отправили на Звезду сразу, как только запахло вашей победой. Ее тело найдется где-то в Ханае, когда сойдет лед.

— Надеюсь, что вы неправы. Жаль будет потерять… ммм… родственную душу. Найдите мне леди Сибил. Но главное — найдите Предметы!

Лорд-канцлер вышел, не закрыв за собой.

Ворон услыхал, как Дед просит герцога:

— Ваша светлость, останьтесь на чай и пару историй.

— С большим удовольствием, милорд, но в другой раз. Нынче — неотложные дела…

Потом Дед зашел к Марку и сказал:

— Что ж, поленились — а теперь немного поработаем…

— Ты знаешь, что нам поручили? — спросил Ворон.

— Вернуть Предметы Династии и леди Сибил Нортвуд.

— Тогда какой тьмы ты говоришь: «немного поработаем»?! Немного поработать — это хлеб маслом намазать! А вернуть Предметы — это… это… хрена с два мы справимся, вот что это!

Дед уселся поудобней, огладил усы и непонятно к чему рассказал историю про сельчанина, епископа и сундук с верой.

Марк проворчал:

— У меня нет ни единой догадки, что ты хотел этим сказать. Мы в полной заднице — вот все, что я понял.

Дед развел руками:

— Ты хотел понять именно это, вот и понял. Что еще тут скажешь…

Он собрался уходить, и Марк одернул:

— Постой, Дед. Лорд-канцлер назвал тебя милордом, или я ослышался?

— Назвал, было дело.

— Так что же, ты — северный лорд?

— Разве дело во мне?.. — удивился седой. — Тебе приятно, чтоб я был Дедом, вот я и Дед. Герцогу важно видеть во мне лорда — с ним я милорд.

— Хм… А сам-то ты как хочешь зваться?

— Сегодня?.. Пожалуй, вот так…

И Дед взял несколько нот на чимбуке.