На черной лестнице (сборник)

Роман Сенчин, 2011

Роман Сенчин обладает редким даром рассказчика. Книга «На черной лестнице» – это простые истории, своего рода летопись «жизни ничем не примечательных людей», которые складываются в философию поколения. Юноша, прокутив все деньги в ночном клубе, отправляется на работу… подметать улицы; молодые супруги, мечтая об интересной красивой жизни, всё свободное время проводят перед телевизором; герой рассказа «На черной лестнице» «гордится своим домом, иначе пришлось бы его ненавидеть»…

Ложка сахара

Без четверти одиннадцать вечера возле клуба «Пена» появился высокий молодой человек в свежем темном костюме. Приостановился у входа, распечатал пачку «Парламента», закурил. После нескольких затяжек на лице его появилось лениво-кисловатое, слегка пресыщенное выражение, и с этим выражением молодой человек толкнул тяжелую стеклянную дверь.

В вестибюле сидели двое охранников. Не спеша пили кофе из пластиковых стаканчиков, готовясь к длинной, скучной ночи дежурства. Один из них поднялся навстречу посетителю, другой инстинктивно или на всякий случай поправил кобуру с газовым пистолетом.

Молодой человек вынул из нагрудного кармана пиджака запаянную в пластик карточку «Гость клуба», небрежно показал охране. Тот, что поднялся, кивнул в ответ, быстро ощупал молодого человека металлоискателем. Затем приветливо сказал:

— Проходите, пожалуйста! — И открыл перед ним внутренние двери, деревянные и узорчатые.

— Благодарю…

Людей в этот час всегда в «Пене» немало, но клуб вместительный, находится в здании бывшего районного Дома пионеров. Места хватает всем, если, конечно, не бывает выступления какой-нибудь модной группы. Да и тогда большинство давится в том зале, где концерт, а в «Пене» залов — заблудиться можно. Два танцевальных, один — игровых автоматов, бильярдная, бар, множество закутков с мягкими диванами, для интимных бесед; как бы слегка отдельно от клуба — ресторан, достаточно дорогой и чистый.

Одиннадцать часов — самое активное время. Подтягиваются решившие провести здесь всю ночь, а тинейджеры, которых родители отпустили до закрытия метро, спешат успеть навеселиться.

Первым делом молодой человек заказал коктейль, молча выразил неудовольствие, что бармен действует не слишком расторопно. Расплатился и с длинным бокалом прошел туда, где сейчас особенно оживленно.

На подиуме танцевали клубные девушки, а внизу — посетители. Живо и раздражающе мигали разноцветные огоньки, вертелись шары под потолком, посыпая зал, как снегом, точками света. Мелодия долбилась в стены, потряхивала людей, заражая своим четким ритмом, словно бы дирижируя ими. И молодой человек тут же стал потаптывать ногой, слегка покачиваться. Желтоватая жидкость с кусочками льда забеспокоилась в его бокале.

Две из пяти девушек на подиуме ему понравились. Одна, тонкая, хорошо сложенная, миниатюрная, была в купальнике-бикини, а поверх купальника и по всему телу покрыта еле заметной тонкой сеточкой; светло-русые волосы собраны в короткую французскую косичку. Танцовщица резко и возбуждающе дергала свое красивое тело, будто хотела разорвать его, и призывно смотрела на шевелящихся внизу, показывая, как надо им всем танцевать. Всё ее лицо улыбалось, улыбка ни на секунду не исчезала, как бы девушка ни извивалась, какие бы сложные движения ни делала.

«Ничего крошка», — одобрил молодой человек, разглядывая ее и посасывая через соломинку коктейль.

И еще одна ему пришлась по душе. Эта, наоборот, крупная, высокая, но танцующая легко, точно в ней не семьдесят килограммов, а тридцать пять. Лицо миловидное, красивые сочные плечи; крепкие бедра стянуты превращенными в шорты джинсами. Но особенно держит взгляд ее маечка. Легкая короткая маечка, такая, что при каждом вскидывании рук на секунду обнажаются снизу крупные шары грудей. Эта девушка часто помахивала танцующей публике, чтобы та шевелилась активней.

«Да-а, — молодой человек мысленно облизнулся, — научились выбирать крошек, какие нормально раскочегарят…»

Мелодия была однообразная, но ее однообразность только ярче подчеркивала постепенную смену тональности, компьютерные попискивания и редкие англоязычные слова, произносимые нежным женским голосом.

Постепенно молодой человек заводился. Да, он совсем не прочь потанцевать… С девушек на подиуме он перевел взгляд на тех, кто танцевал рядом с ним, стал высматривать, выбирать достойную.

Вот одна, в узком черном платье с открытыми плечами и спиной. И что она выделывает своим гибким телом! Она похожа на змею, гипнотизирующую жертву. А жертва — со смешной солидностью переступающий с ноги на ногу жирненький парень с медведеобразной мордочкой. Обычный небедный кренделек, выгуливающий подружку… Молодой человек представил себя на его месте, как бы он танцевал с этой змейкой в черном платье… Как они смотрят друг другу в глаза, касаются друг друга, касаются как бы случайно, и постепенно все приближаясь, сплетаясь, втягивая один другого, топя в закипающих волнах желания… А потом один из тех укромных закутков с мягким диваном…

Музыка стала стихать. Колышущаяся толпа медленно успокаивалась. Девушки на подиуме, продолжая танцевать, по одной скрывались за кулисами. И вот вместо них появился стройный лысоватый шоумен в белой водолазке, перед ртом — маленький радиомикрофон, внизу подбородка — модный клочок волос. Его встретили радостным свистом, хлопками.

— Н-ну, как вам наши милахи? — тоном радушного хозяина спросил шоумен.

— Кру-уть! — отозвалась толпа. — Куул!

Фонари перестали мигать, музыка умолкла окончательно.

— Очень, очень рад! Кстати, и вы тоже делаете громадные успехи, — признался юноша в водолазке. — Уверен: к утру все мы будем танцевать просто супер! Согласны танцевать до утра?

— Да-а!

Правда, некоторых это предложение заставило с сожалением посмотреть на часы — тинейджерам скоро бежать к метро. А шоумен тем временем продолжал:

— Но отдохнуть все-таки необходимо. Хотя не для всех это будет отдых, потому что, потому что… — Он умышленно замялся и зловещим тоном предложил: — Трех самых отчаянных девушек и трех самых смелых парней я приглашаю подняться ко мне. Пришло время очередного конкурса!

Снова свист, радость, рукоплескания. Но на подиум выходить никто не торопится.

— Смелее, смелее! — позвал шоумен.

Из толпы громко спросили:

— А какой конкурс?

— О-о, меня не поймаешь, — шоумен погрозил пальцем, — это ж секрет. Выходите, и тогда я все расскажу. Но одно могу сказать прямо сейчас: призы стóят испытаний!

Наконец набралось достаточное количество участников. Шоумен руководил ими:

— Так, друзья, разбиваемся на пары. Вот вы, чувствую, видите в этом юноше надежного партнера, а вы — вот в нем. Смотрите, какой он сильный, он не даст в обиду! Хорошо. — Шоумен снова поменял интонацию, она стала теперь лирической и вкрадчивой: — Итак… итак, это теперь не «Пена». Это — нечто другое… «Титаник». Огромный, блещущий огнями океанский лайнер. Кругом на тысячи миль — простор океана. Представьте себе: ночь, тишина и вы, именно вы стоите на корме. Вы одни. Только он и она. Леонардо и Кейт.

Молчащая на протяжении всей речи толпа тут же взорвалась радостью. А участники выглядели несколько напряженными, заинтригованными: они ожидали условий конкурса.

— И вот вы стоите, а вокруг ночь, — романтически продолжал шоумен, — вы любите, безумно любите друг друга… Доносится музыка. И вы начинаете танцевать. Страсть сжигает вас, вы не в силах ее сдержать… Короче, юноша раздевает девушку, а девушка соответственно…

— У-уааа! — перебила публика, догадавшись, какое зрелище ей предстоит наблюдать.

Шоумен поднял руку, повелительно помахал толпе, та сразу успокоилась; он стал рассказывать дальше, торопливее, уже совершенно без романтики в голосе:

— Чем больше предметов туалета вы снимете, тем лучше. Предупреждаю сразу: главный приз просто фантастичен! Итак, у какой пары на полу окажется больше снятой одежды, та и победила!

Снова радость в толпе, она плотнее жмется к подиуму, чтоб все лучше увидеть; молодой человек тоже прошел ближе, выбирая ту из участниц, за которую стоит болеть.

Зазвучал ремейк известной песни из фильма «Титаник». Темп медленнее, чем у оригинала, — наверное, специально сделали длинную версию для таких вот конкурсов…

Пары стали топтаться, сначала смущаясь, робея, потихоньку осваиваясь. Зрители поощряли их восклицаниями, аплодисментами… И вот девушки начинают расстегивать пуговицы на рубахах кавалеров, а кавалеры неуклюже пытаются освободить от одежд своих дам.

Молодой человек выбрал пару. Симпатичный, подкачанный парень, девушка же — любому на зависть. Таким не в «Пене» место, а где-нибудь действительно на «Титанике». Неужели она без дружка здесь, или этот, танцующий с ней, он и есть?.. И самое интересное: что она позволит с себя снять, кроме полусапожек? На ней лишь золотистого цвета платье, такое тонкое, что вся ее стройная юная фигурка четко обрисовывается; еще колготки или чулки и, может, легкие трусики. Вряд ли что-нибудь снимет…

— Прошу поторопиться, друзья! — говорит шоумен своим приподнятым голосом. — И будьте смелее! Проигравшие не простят себе…

Одежда постепенно падает на пол, и каждое падение встречается радостным криком, присвистом, хлопаньем в ладоши. Участницы действуют активнее своих кавалеров, и вот все парни остались одних плавках. Конечно, с раздеванием девушек сложнее: две в платьях, и они лишились лишь обуви, а третья — жалко, страшноватая — пожертвовала блузкой и осталась в лифчике и джинсах.

— Смелее, Леонарды! — подбадривал шоумен. — Ваши дамы, ваши обворожительные Кейт ждут вашего мужского шага!

Та парочка, за которую болел молодой человек, долго перешептывалась во время танца, партнеры явно спорили, и, когда песня уже почти закончилась, девушка разрешила снять с себя платье. У них получилось ловко и быстро: парень снизу вверх поднял узкий подол, стянул платье через голову, а девушка успела закрыть ладонями грудь. Осталась в светло-коричневых колготках, из-под которых проступали белые трусики.

— Вау! — взвизгнул шоумен, на мгновение опередив рев толпы. — Да-а, это просто супер! Суперпара! — Он шумно перевел дух. — Вот это да!

«Подставные, наверное», — пришло на ум молодому человеку, когда он увидел, как почти без стеснения стоит красивая девушка, с голым торсом, зажав в руках груди, и улыбается, глядя на шоумена. Ее парень бережно держит вывернутое наизнанку платье.

— Необходимо выразить дружный восторг смелой и сладкой парочке! Она бесспорно одержала победу в этом — ух! — непростом конкурсе. Ну-ка, — шоумен помахал публике, — все вместе!..

Под его руководством толпа в очередной раз засвистела, запрыгала, загикала.

Страшненькая, та, что была в лифчике и джинсах, стала что-то выяснять у шоумена, указывая на кучки одежды на полу. Лицо ее выражало удивление и обиду. Шоумен, кажется, попытался ей возразить, но затем кивнул и сказал в микрофон:

— Поступило предложение произвести тщательный подсчет снятых предметов. Что ж, бесспорно, таковы правила, и несмотря ни на что мы обязаны им подчиняться.

Начали подсчеты. Перебирали рубахи, майки, носки, штаны. Наконец определилась победившая пара: эта девушка в лифчике и парень в полосатых плавках. Все решили розовые носки страшненькой.

— Итак, победители получают компакт-диски с новейшими рейв-композициями, хитами сезона! — вскричал шоумен с новым приливом радости, восторженно улыбаясь страшненькой. — А также — бесплатные билеты на посещение ослепительного стрип-шоу в клубе «Метелица»! Могу заверить, что там ни юноше, ни девушке скучать не придется!

Толпа шумела: «Кла-асс!..»

— А приз, приз за смелость я осмелюсь вручить вот этим ребятам! — Шоумен подошел к девушке с голым торсом и ее партнеру, на ходу вынимая бумажки из заднего кармана своих штанов. — Вам, друзья, бесплатный вход в «Манхэттен-экспресс», где, кстати, послезавтра будут играть «Маша и медведи». — И доверительно добавил: — Понимаю, что стрип-шоу вас не удивишь. Вы, ха-ха, сами хоть кого удивите. — Он повернулся к толпе: — Так, или я ошибаюсь?

— У-а-у-у! — дружно отозвалась та.

— И, конечно, все участники могут бесплатно выпить по кружке нашего клубного пивка, чтобы погасить душевный пожар! Слегка погасить. А пока пройдите за кулисы, вернитесь в свои очаровательные одежды. — И когда полуголые участники покинули подиум, шоумен снова обратился к публике: — Через пятнадцать минут — последний на сегодня конкурс! Сейчас же, сейчас продолжаем танцевать! Не скучает никто!

Застучала мелодия, замигали разноцветные огоньки. Шоумен исчез, на подиум выбежали прежние пять девушек, уже в новых костюмах. И все стали дружно танцевать. Одни умело, приятно для глаз, другие неуклюже и смешно. Но все как будто хотели вытряхнуть из себя, изнутри что-то тяжелое, мешающее, лишнее…

Молодой человек поставил пустой бокал на столик и направился в следующий зал. А в спину ему толкались, цепляли и тянули обратно бодрые голоса: «Герл, герл, герл, алле, алле, алле!..»

Во втором танцзале обстановка другая: свет притушен, людей немного, и музыка медленная, лиричная. Несколько обнявшихся пар плавно покачиваются на одном месте, целуя и лаская друг друга. Молодой человек издалека оглядел сидевших вдоль стен редких девушек, но не выбрал подходящей — той, с кем можно потанцевать.

По соседству — зал игровых автоматов. Тяжелые двери из мутного стекла отделяют помещение от остального мира. Музыки здесь не слышно, воздух спертый, насыщенный сигаретным дымом. Освещение слабое. Напряженные и молчаливые парни и мужчины стоят перед автоматами, кидают в щели увесистые жетоны и хлопают по клавишам, дергают рычаги. Равнодушно тренькают звоночки, крутятся барабаны с нарисованными на них сливами, грушами, семерочками, каждую секунду суля удачу, новую порцию жетонов для продолжения игры…

Молодой человек побродил, наблюдая за игроками, достал было бумажник, но тут же спрятал его, поморщился и усмехнулся, точно разгадал плохо прикрытый обман. Закурил и вышел.

Бильярдная. Вот где светло и приятно. Бодро сшибаются костяные шары, по временам раздаются восклицания, шутки, короткий смех.

Для начала молодой человек купил бутылку пива, огляделся. Затем раскованно подошел к двум довольно приятным девушкам, сидевшим в уголке; они с интересом и завистью следили за игрой на ближайшем столе.

— Добрый вечер! — сказал молодой человек. — Сыграть не желаете?

Девушки посмотрели на него подозрительно, как-то испуганно. Промолчали. Одна одета простенько, лицо слегка глуповатое, но симпатичное, а другую портила короткая прическа и излишнее внимание к сиреневому цвету: сиреневый костюм, сиреневые башмаки, сиреневая тушь вокруг глаз, сиреневые губы, сиреневые накладные ногти…

Молодой человек сделал большой глоток пива, объяснил:

— Вот партнера нет, а сыграть хочется. Давайте. На просто так, естественно…

Та, что в сиреневом, вопросительно взглянула на подругу, потом снова повернула кругловатое лицо к молодому человеку, сказала:

— Да мы не особенно и умеем…

— И ничего, — он улыбнулся, — я тоже не профессионал. Тем лучше… В американку. Вы вдвоем, я один.

— Ну как? — спросила одетая в сиреневое. — Будем?

Вторая, симпатичная, пожала плечами. Они поднялись. Молодой человек поманил к себе парня в жилетке, обслуживающего бильярд, тот сейчас же подскочил.

— Так, нам вот этот стол, — отдавая ему сто рублей, сказал молодой человек. — И бутылку пива, третий номер, со стаканами. Сдачу оставь.

— О’кей.

Начали играть, девушки немного оживились. От пива не отказались: пока появлялась пауза между их ударами, пили его мелкими глоточками, смакуя, словно не обычную «Балтику», а по крайней мере «Баварию».

Молодой человек подолгу выбирал позиции, тщательно целился, и все же вогнать шар в лузу ему никак не удавалось.

— Давненько не играл, — полушутливо оправдывался он. — Всё дела, дела… Сегодня вот думаю: нет, надо выбраться, развеяться слегка…

В этот момент симпатичная девушка вогнала первый шар.

— У, поздравляю, — тоном старшего похвалил молодой человек. — Вы, наверное, частенько играете. А притворялись, что и кий в руки не брали.

— Да иногда берем, — ответила сиреневая, жестом подсказывая подруге, как лучше ударить.

— Ты что, — симпатичная в напряжении сдвинула бровки, — так и черный может влететь…

— Мда-а, — вздохнул молодой человек и допил свое пиво. — Выпускаю вот молодежный журнал, а сам последнее время в молодежной жизни редко участвую. Дела, проблемы…

— А какой журнал? — чуть заинтересовалась девушка в сиреневом.

Симпатичная ударила, и неудачно. Молодой человек лег на стол, с минуту готовился, водя кием туда-сюда по ложбинке между указательным и большим пальцами. Ударил — шар исчез в лузе.

— «ОМ» называется, — спокойно ответил молодой человек и, не взглянув на девушек, не интересуясь их реакцией, стал обходить стол, изучая положение шаров.

— Правда — «ОМ»? — не поверила сиреневая. — Это же… очень модный журнал.

Молодой человек улыбнулся:

— Стараемся.

Выбрал шар, вновь долго целился, но все же промахнулся.

— Эх, на миллиметр надо было левее, — сказал расстроенно, опустил кий. — Прошу, — пригласил бить девушку в сиреневом.

— Что-то, извините, не верится, чтобы из «ОМа» в таком месте, — сказала она. — Где-нибудь в «Манхэттен-экспресс», в «Элэсденсе» такие люди… развеиваются.

— Везде нужно бывать. — Молодой человек пожал плечами. — В каждом клубе своя атмосфера, свой контингент. Плюсы и минусы. И нельзя ни в чем ограничиваться, это гибельно для журнала.

Симпатичная как-то странно посмотрела на него, сказала:

— Интересно…

— Виталий Ольшевский, — представился молодой человек, — не главный редактор, но очень ответственный.

— Не главный?

— И слава богу, слава богу! У главного вообще жизни нет. Контракты, встречи, все дела. Не-ет, — Виталий мотнул головой, — мне нравится моя ниша. Ха-ха, неплохая ниша, должен признаться!

Закатив второй шар, он совсем разговорился.

— Впрочем, девчата, это со стороны только кажется, что есть по-настоящему крутые люди. Они просто такими казаться хотят, а на самом деле… Вот у меня приятель — вице-президент «Менатепа». Банк есть такой. До августовского обвала, всех заморочек этих еще более-менее, а теперь… За полгода лет на десять постарел, весь в долгах, в проблемах. С шестисотого пришлось на подержанную «вольву» пересесть. Мда-а… А вроде бы на слух: вице-президент банка «Менатеп»! Звучит? Или Шурá вот… Знаете певца такого?

— Знаем, знаем, — тут же ответила та, что в сиреневом; она внимательно слушала откровения неожиданного знакомого.

— Ну так вот — Шурá. Звезда вроде, на каждом углу его песни, по телику он постоянно. А решили мы сделать о нем репортаж. Где-то около года назад, самый пик его популярности был. Оказалось, снимает однокомнатку в Капотне, спит на продавленном диване. Курит, хе-хе, «Яву» — на «Парламент» денег нет… Ладно Шурá, — молодой человек махнул кием, — он недавно начал, да и уже гаснет, а, например, Игорь Крутой. Это ж вообще ведь столп нашей эстрады, входит в двадцатку самых влиятельных людей нашего шоу-бизнеса…

— Что-то не верится, — перебила сиреневая. — Странно… — Она ударила по шару, неудачно, передала кий подруге. — А вот Лагутенко, из «Мумий Тролля». В Англии живет…

Молодой человек остановил ее полной сарказма ухмылкой.

— Тоже неправда? — испуганно спросила девушка.

— Естественно. Н-ну, живет он, правда, в Крылатском, так сказать, в респектабельном районе, но тоже квартиру снимает. В Англию, да, наезжает, там у него… извините, спонсор живет…

— В каком смысле?

Молодой человек ловко вкатил очередной шар, прицелился в следующий, заодно и ответил:

— Так сказать, его друг.

Девушки тут же зашептались. Что-то такое: «Я же тебе говорила!» — «Да ладно, потом…»

— Это обычное дело, — успокоил их Виталий. — Нынче людей такого круга, да чтоб с нормальной ориентацией — днем с огнем… Одни изначально такие, других жизнь заставила. А наркотов сколько! Кокаинщики, героинщики — это уже не люди.

Молодой человек ударил неважно, а бившая вслед за ним симпатичная и вовсе — наверное, из-за волнения — вынесла шар за бортик. Шар звонко ударился о ручку дивана, покатился по паркету.

— Аккуратнее, господа, — поднимая шар, произнес маркер.

Виталий посмотрел на парня раздраженно, но удержался, ничего не ответил.

Партия растянулась надолго. Игроки действительно были не мастера. И все же доиграли в конце концов. Молодой человек победил с преимуществом в два шара.

— Спасибо за компанию, девушки! — улыбаясь, сказал он. — Извините, я отойду, нужно сделать срочный звонок. — Он потрогал пиджак, нащупывая телефон, слегка поклонился и вышел из бильярдной.

Вместо того чтобы звонить, молодой человек направился в ресторан.

Там почти пусто. У посетителей «Пены» редко бывают финансы, чтоб в нем посидеть, но ресторан открыт — по слухам, здесь частенько отмечают удачи бандиты из этого района города. И сейчас, видно, ожидали кого-то важного — официанты торопливо накрывали на несколько придвинутых друг к другу столов в уютном уголке.

Молодой человек потребовал меню, долго его изучал, морщился, цокал языком.

— Мда-с, — сказал наконец, — это уж слишком…

Скрывая презрение, официант учтиво ответил:

— Как вам угодно.

Уже собираясь вернуть ему красивую папочку, молодой человек заметил что-то интересное.

— Погодите, а вот это… ад… жип… сандал, что такое?

Официант объяснил мгновенно потеплевшим голосом:

— Нечто вроде овощного рагу. Грузинское блюдо.

— Да? И вкусно?

— М-м, — обидчиво покривил губы официант, — вкусно, конечно.

— А почему так дешево? Двадцать пять рублей порция…

— Гм…

— Понятно, — молодой человек снова стал изучать меню. — Хорошо-о.

Девушки были во втором танцзале. Они сидели на диванчике и смотрели, как топчутся редкие парочки. Молодой человек подошел к ним.

— Позвонил, новости неважные — завтра в Ригу лететь. Во-от… — И предложил ненавязчиво: — Не хотите ли перекусить слегка? Чтоб, как говорится, голод не мешал отдыхать. Согласны?

Девушки не сразу, но согласились.

Усаживая их за столик, молодой человек говорил:

— Я, признаться, вегетарианец. И, извините, всем советую исключать мясо. Молоко, йогурты, сыр — это нормально. А мясо… От него грубеешь и физически, и морально.

В ответ девушки согласно, уважительно кивали. Они сидели напротив молодого человека, и он заметил, что им неловко здесь, они ерзают на стульях, нервно озираются.

— Так-с, значит, — обратился молодой человек к официанту, — нам, пожалуйста, три аджип… сандала, десяток сырных канапе, три салата-латук и… и триста граммов водки… «Смирнофф», да.

— Всё? — уточнил официант.

— Пока всё.

Когда официант удалился, молодой человек потер руки и затем быстро снял пиджак, повесил на спинку стула.

— Аджипсанда-ал, — протянул мечтательно, — замечательнейшая вещь. Не пробовали? Грузинская кухня! Эх, Сухуми, Гагры… Кстати, мы же до сих пор как следует и не познакомились! — вспомнил он. — Виталий. А вас?..

Симпатичная назвалась Леной, а та, что в сиреневом, — Анжелой.

— Отличные имена!

Официант принес салаты, канапе и запотевший графинчик.

— Аджипсандал придется подождать. Готовим.

— Хорошо, — кивнул Виталий и жестом велел официанту наполнить рюмки; тот наполнил.

— Что ж, за знакомство!

Чокнулись, выпили. Съели по одному канапе.

— Вы здесь всю ночь проведете? — спросил Виталий.

— Нет, скоро по домам, — цепляя на вилку зеленые листья, ответила симпатичная Лена. — Завтра к десяти на работу…

— И где работаете, коль не секрет?

Девушки посмотрели друг на друга, совещаясь взглядами — сказать или нет. Потом Анжела уныло призналась:

— В парикмахерской.

— Да? Отлично!

— Чего же здесь отличного?

— Как же. — Вадим понемножку подлил в рюмки, — буду посещать ваш салон, если он, конечно, на уровне. Ха-ха! По знакомству-то слишком топорно обкорнать не должны. Так? — И, сменив шутливый тон на серьезный, он спросил: — Адресок можно ли узнать?

— У нас не салон, — по-прежнему уныло сказала Анжела, — простая парикмахерская.

— Н-ну, бывают и салоны такие, что так обкорнают — хоть налысо после них брейся. — Виталий достал маленький органайзер и ручку. — Так, записываю. Может, я стану вашим постоянным клиентом. У, неплохо?

Девушки помялись, снова попереглядывались, и Лена сказала адрес.

Запахло ароматом специй, тушеных овощей; официант принес аджипсандал.

— У-у, — застонал Виталий, берясь за вилку, — налетай, девчата!

Посидели неплохо. Девушки были довольны. Молодой человек проверил поданный счет, расплатился. Когда вышли из ресторана, он сказал:

— Цены, конечно, неслабые. Я имею в виду, для обычных людей. Надо будет пустить в журнале матерьяльчик, ха-ха!

Девушки тоже хихикнули.

Потом танцевали. Молодому человеку приятнее было танцевать с простенькой Леной, но он не обижал и Анжелу — по песне с каждой.

Потом выпили по бутылке «Балтики», и в начале четвертого девушки засобирались домой.

— Как же вы доберетесь? — удивился Виталий. — Метро закрыто еще.

— Да нам тут рядом, полквартала…

— Что ж, понимаю, — вздохнул он, — работа есть работа. Я тоже скоро отправлюсь, надо выспаться перед самолетом. В Ригу лечу, насчет распространения журнала. Там у них какие-то препоны ставят, дескать, «ОМ» — слишком русский. Хм! Конечно, мы ориентируемся на Россию, во-первых. А как же иначе?.. Полечу вот теперь разбираться…

Анжела и Лена смотрели на него с уважением и завистью.

— Везет, — вздохнула Лена. — Я на самолете только в детстве летала. Уже почти и не помню…

Молодой человек отмахнулся:

— Ничего хорошего. Весь полет перед глазами эти кадры про катастрофы. А если в воздушную яму попадешь или тряхнет, всё, думаешь, приплыли. Н-ну, ладно, — он взглянул на часы, — не смею задерживать. До встречи, девушки!

Они ушли. Молодой человек побродил по клубу, покуривая «Парламент». Людей в «Пене» совсем мало, и все вялые, полусонные. Ожидают открытия метро. Подиум, где вечером устраивали конкурсы и танцевали клубные девочки, стоит пустой, темный. Музыка медленная, точно и она устала; уже никто не танцует. В укромных закутках дремлют, обнявшись, юноши и девушки.

…Кое-как дотерпел до шести утра. Теперь трясется в безлюдном вагоне. На полу, на сиденьях валяются сорванные со стен какими-то дебилами обрывки рекламных наклеек. Один обрывок прилип к подошве туфли, и он пытается другой туфлей отлепить его, раздражаясь и одновременно радуясь, что нашлось занятие.

Глаза слипаются, хочется спать, голова отяжелела от легкого, но ощутимого похмелья. Скулы ломит, раздирает зевота.

…От станции до его дома — минут десять дворами. Шагает быстро, дрожа от холода, подняв воротник пиджака. Курит последнюю сигарету из пачки «Парламента». По временам под ногами хрустит тонкий ледок на досыхающих апрельских лужах… Когда-то в детстве он любил крошить такой ледок каблуком. Льдинки разлетались, звенели, как стеклышки, а под ними чернела полоска грязной, незамерзшей воды…

Проходя по одному из дворов, он останавливается над кучкой мусора, который поленились донести до контейнера и вывалили просто под дерево.

— У, сволочи! — прошипел он со злой обидой, пнул красочную банку из-под консервированных сосисок. — С-суки!..

Зашагал дальше.

…Обшарпанная пятиэтажка в глубине тесных дворов и кривых узких переулков. Темная холодная лестница. Подошвы добротных туфель гулко стучат по истертым ступенькам.

Достает ключ, открывает дверь на третьем этаже.

— Лёша, ты? — спрашивает с кровати мама хриплым, свистящим голосом.

— Я. Всё нормально? — Он снял туфли, прошел в комнату.

— Ничего, — отвечает мама, — немного поспала. С вечера опять приступ был…

— У-у…

— Ты поешь, сынок, там на плите в сковородке гречка и печень. С томат-пастой вкусно.

Он кивает:

— Сейчас переоденусь, поем.

Загородившись дверцей шифоньера, снимает пиджак, рубашку, брюки. Вешает их на плечики. Поверх костюма натягивает целлофановый мешок. Теперь выходная одежда ему долго не понадобится…

— Тебе вечером с работы звонили, — говорит мама. — Ругались, что плохо убрался…

— Да? — отзывается он и зло, еле слышно бурчит: — Им, гадам, всегда не нравится…

— Ты уж, сынок, постарайся как-нибудь. Уволят еще, а как жить-то будем? Моя эта пенсия, сам понимаешь… а на рынке у тебя то есть деньги, то нет…

— Мда…

— И еще, — вспоминает мама, — Виталька звонил, напоминал о карте какой-то. Чтоб ты сегодня занес.

— Понятно. Спасибо, мам.

Он шуршит целлофаном, вынимает из кармана пиджака карту гостя «Пены», затем прячет одежду в шифоньер. Надел джинсы, свитер. Посмотрел на часы. Поспать не получится — скоро уже идти подметать, потом дежурить на рынке, может, подвернется что-нибудь срочное разгрузить.

— Поешь, — снова просит мама. — Печенки немного, гречка…

— Хорошо, мам, спасибо.

Он заходит на кухню, включает плиту, ставит чайник. Подогревает то, что в сковороде. Жует, невесело уставившись на полустершуюся, исцарапанную переводку на хлебнице: лицо миловидной девушки. Лет пятнадцать назад выменял ее у соседа Витальки на медную трубку для пугача. Виталькин брат служил в ГДР, он таких переводок в каждом письме по десятку присылал…

Чайник вскипел. Сковородка пуста. Он заваривает свежего крепкого чая, чтобы взбодриться, разогнать усталость. Берет сахарницу. В ней осталось совсем на дне, а маме надо во время приступа обязательно сладкого. Ладно, ложку положить можно, не так горько будет…

Долго помешивает ложкой в чашке, снова глядит на переводку. Одного глаза у девушки нет, на щеке — широкая царапина, на шее тоже… Совсем надо бы соскоблить, наклеить на ее место другое… Он жалеет, злится на себя, что так глупо потратил деньги, что не выспался. Анжела и Лена представляются ему теперь уродливыми и жадными прошмандовками, какие специально цепляются к парням, чтобы нескучно провести время, выпить, поесть вкусненького… Зачем он вообще поехал в эту чертову «Пену»? Чего там особенного? И был ведь уже раза четыре… Надо было просто взять хорошей водки, собраться у кого-нибудь из пацанов, выпить, поговорить нормально… Но, ругая себя, он знает, что через несколько месяцев, если накопит, сэкономит рублей четыреста, снова выпросит у соседа Витальки карту гостя клуба, оденется в выходной костюм, купит пачку дорогих сигарет и поедет…

1999