Синдром Дао

Роман Романов, 2020

Герой-рассказчик приключенческой повести "Синдром Дао" отправляется в Китай изучать даосские премудрости, предвкушая занятия под началом опытного учителя. Он не подозревает, что его ожидает не только приятное общение с Мастером и красавицей-переводчицей, но и череда загадочных событий, быть участником которых его вынуждают обстоятельства. Герой становится свидетелем необъяснимых, а подчас и пугающих совпадений, но смысл их сможет понять лишь спустя много времени. Однако самым большим испытанием окажется столкновение с собственным прошлым, отпустить которое – первая и самая необходимая задача на пути начинающего даоса.

Глава четвертая

— Ну вот мы и пришли, — весело объявила Сун Лимин, тыча пальцем в симпатичное здание на противоположной стороне улицы. — Лучший ресторан в Харбине!

Кирпичную стену фасада украшала вывеска на русском языке — «САМОВАР». У входной двери почему-то стояла статуя безрукой Венеры, а к ней нежно прильнула дворницкая метла. На мой взгляд доморощенного эстета, эти три элемента никак не увязывались в единую композицию, однако, помня про конфуз на вокзале, я не спешил озвучивать свое мнение. И правильно сделал: парадная дверь вела вовсе не в ресторан, а в салон лазерной косметологии — полагаю, именно туда и зазывала отшлифованная до блеска Венера.

Чтобы попасть в едальное заведение, нам пришлось обойти дом и спуститься по лестнице в неприметный полуподвальчик. Едва мы распахнули дверь в ресторан, меня окутал густой и пряный аромат китайской еды, приправленный не менее острым запахом дыма. Я даже растерялся: мне показалось, что мы попали не в зал для посетителей, а в кухонное помещение. Однако по просторной комнате свободно расхаживали несколько десятков человек, совсем не похожих на поваров (они были одеты в обычные куртки и пиджаки), и я понял, что Сун Лимин все-таки не ошиблась дверью.

Несмотря на русское название ресторана, соотечественников я здесь не приметил: посетители были сугубо азиатской наружности и громко общались по-китайски. Они ходили вокруг длинного, словно банкетного, стола, уставленного сотнями блюд, и заполняли ими свои подносы.

— Это что, шведский стол? — спросил я.

— Нет, — покачала головой Сун Лимин. — Это самовар.

Видя живое недоумение у меня на лице, она засмеялась и объяснила:

— Самовар — это ресторан, где люди сами себе готовят еду из свежих продуктов. Ну, то есть, сами варят. Понятно говорю?

— Понятно, — отозвался я, с подозрением разглядывая сырые яства на столе. — А я-то думал, увижу тут русский самовар — ну, что-то вроде чайника.

— Не-а, — лукаво улыбнулась китаянка. — Здесь только один русский чайник — это ты!

Я почувствовал, что опять заливаюсь краской — уже в который раз за день. Но, черт возьми, им-то я себя и ощущал, поэтому даже не мог как следует обидеться на ироничное замечание своей проводницы. Чтобы скрыть смущение, я с деланным энтузиазмом поинтересовался:

— Скажи, Сун Лимин, откуда такое знание русского жаргона? Где ты так обучалась языку, что даже говоришь без акцента?

— Нигде, — ответила девушка. — Моя мама родом из Москвы, русский для меня второй родной язык.

Так вот почему она такая высокая и красивая! — наконец-то дошло до меня. Мог бы и раньше догадаться: знал ведь, что китаянки-полукровки — сногсшибательные красотки.

Сун Лимин вручила мне поднос и подвела к столу с гастрономическим изобилием. Большинство продуктов на блюдах имели неясное происхождение, они вызывали у меня скорее замешательство, нежели желание попробовать их.

— Как насчет супчика из морепродуктов? — небрежно спросила Сун Лимин.

— Ну, можно, — пожал я плечами. По меньшей мере, это звучало лучше, нежели филе из лягушачьих лапок.

— Тогда хватай вот это, — деловито сказала китаянка, ставя на поднос тарелку с чищенной тушей здоровенного краба. — И овощи для супа… Думаю, ты не откажешься от жареной говядины с лапшой?.. Еще пару каких-нибудь салатов надо взять… Ладно, пока хватит, а то не унесешь.

Мы зашли в соседнюю комнату, где стояли большие деревянные столы со скамьями — за каждым умещалось человек шесть-восемь. Мы заняли пустой стол, где, видать, до нас сидели любители пощелкать жареные семечки. Черной шелухой была густо усеяна не только поверхность стола, но и пол вокруг него. Мы дождались, пока уборщица расчистит для нас место, и только после этого я осмелился поставить поднос.

Тут же подошла расторопная китаянка в фартуке, неся в руках газовую горелку. Через минуту она вернулась с кастрюлей и сковородой — наверное, по набору блюд на подносе поняла, что именно нам требуется. Поставив на большой огонь кастрюлю с водой для супа, она вытащила из-под фартука разделочный нож, виртуозно изрубила морское чудище на куски и забросила их внутрь. После этого улыбнулась и молча удалилась.

— Сун Лимин, ты можешь написать иероглифами фразу «бин жу гао хуан»? — попросил я, пока готовился суп.

Девушка удивленно поглядела, кивнула и, вытащив из сумки блокнот, размашисто набросала четыре знака. Вырвав листок, протянула его мне. В двух иероглифах я сразу опознал Гао и Хуана — своих «друзей» из сновидения. Оба коренастые, в поясах и треугольных шляпах. Становилось все интереснее.

— Вот эта парочка сегодня являлась ко мне во сне, — поведал я Сун Лимин, отчеркивая ногтем два последних знака. И рассказал содержание сна, не забыв упомянуть про разговор со студентом.

— Ну и ну, — изумленно произнесла китаянка, когда я закончил. — Представь себе, тебе приснилась древняя легенда об одном китайском императоре! Он сильно заболел и однажды во сне увидел, как его болезнь превратилась в двух человечков. Они рядом с ним вели разговор. Один сказал: «Я боюсь, что лекарь нам навредит». Другой сказал: «Не бойся. Мы спрячемся под «хуан» и под «гао», и лекарь с нами ничего не сделает!» Когда на следующий день врач пришел осматривать больного, он сказал: «Вашу болезнь излечить уже нельзя! Она находится под «хуан» и под «гао», куда лекарство попасть не может».

— Вот это номер, — озадаченно пробормотал я. — Ничего не понимаю. Я что, забрался во сне в сновидение императора? А «хуан» и «гао» правда означают «жир вокруг сердца» и «пространство между сердцем и диафрагмой»?

— Ну, да, — чуть поколебавшись, сказала девушка. — В старину медики использовали такие термины. Но студент тебе не совсем верно перевел фразу. В смысле, буквальный перевод правильный: «Болезнь поразила жизненно важные органы». Но ведь это идиома, и в современном языке она означает безнадежную ситуацию, которую уже невозможно спасти.

— То есть даже если сон вещий, мне пока не нужно готовиться к смерти? — засмеялся я. — Безнадежная ситуация — это все-таки не так печально, как безвременная кончина.

— Раз уж ты даос, то должен быть очень внимателен к своим сновидениям, — серьезно сказала Сун Лимин. — Особенно к тем, что пересекаются со снами-легендами. Но мы об этом поговорим позже, а сейчас давай принимайся за суп.

Меня не нужно было упрашивать. Кроме утреннего чая в поезде, во рту у меня сегодня ничего не было, и я набросился на исключительно наваристый, хотя и жидковатый, суп. Экзотические специи и травы придавали блюду немного странный привкус, но в целом это был праздник для желудка, и не только потому, что я был зверски голоден. Пока я хлебал супчик, Сун Лимин поставила на огонь сковороду и выложила в разогретое масло куски говядины.

Потом я попросил девушку написать иероглифами ее имя.

— Хочу посмотреть, как ты выглядишь на бумаге, — сострил я. — Может быть, ты мне тоже являлась в том сне в виде иероглифов?

— Может быть, — без тени улыбки сказала она и вновь начертила на бумаге несколько знаков своей непостижимой письменности. — Фрейд считал, что иероглифы — это язык снов. Он их сравнивал с символами подсознательного, так как и те и другие могут одновременно обозначать противоположные понятия.

— А иероглифы твоего имени что-нибудь означают? — поинтересовался я, вглядываясь в триаду знаков на белом листе.

— Первый — «Сун» — ничего не значит, это имя нашего рода. «Ли» означает «прекрасная», «мин» — «светлая».

— Ага, значит, ты прекрасная и светлая. Ну что ж, имя тебе вполне подходит. Родители как в воду глядели, давая тебе его.

Сун Лимин усмехнулась, игнорируя мою галантность.

— Китайцы верят, что имя определяет судьбу или характер человека, поэтому подбирают детям имена задолго до их рождения. Моего отца зовут Сун Чжицзюнь, это значит «доблесть» и «армия». Он и вправду связал жизнь с военной карьерой. А имя твоего будущего Учителя — Ван Хунцзюнь — означает «великий и благородный муж». Можешь мне поверить, он такой и есть.

— Безоговорочно верю, поэтому здесь и нахожусь, — засмеялся я. — А правда, что иероглифы — это древние рисунки, и они максимально похожи на предмет, который изображают?

— Трудно сказать, — задумчиво сказала моя собеседница. — Иногда похожи, но чаще всего не очень. Может, изначально они и были точной копией предмета, но потом все равно пришлось стилизовать многие понятия. Как ты можешь, например, точно изобразить абстрактные идеи? Взгляни на мое имя: по-твоему, один иероглиф действительно прекрасный, а другой светлый?

Я снова взял в руки лист с именем Сун Лимин. Знак «ли» отдаленно напоминал верхнюю часть лица: два прикрытых глаза, прерванная линия носа, прямая морщина поперек лба. Выражение «лица» было скорее грустным, а его красота — весьма сомнительной. Иероглиф «мин» проще ассоциировался со своим значением. В двух разновеликих прямоугольниках при желании можно было увидеть Землю и Солнце: оно освещало нашу маленькую планету, перечеркнутую линией экватора.

Я поделился своими наблюдениями с Сун Лимин. Она меня похвалила, заметив, что мой стиль мышления действительно напоминает даосский.

— Мне кажется, я с самого рождения был даосом, только не знал об этом, — скромно сказал я, поощренный ее похвалой.

— А вот это мы сейчас проверим, — хитро блеснув глазами, заявила Сун Лимин. Подозвав «куню»⁷ в фартуке, она что-то прощебетала ей на китайском. Та кивнула и убежала на кухню, а через минуту явилась с блюдом. На нем были фигурно выложены огромные черные жуки.

— Что это? — содрогаясь от отвращения, спросил я.

— Это твой десерт, — сказала Сун Лимин, мягко подталкивая ко мне тарелку. — Тутовые шелкопряды. Сплошной белок. Угощайся, будь как дома!

— Я надеюсь, это шутка? — упавшим голосом произнес я. — Меня стошнит, если я просто притронусь к этим насекомым. Пожалуйста, не заставляй меня ими лакомиться.

— По-моему, тут кто-то давеча говорил, что родился даосом, — насмешливо заметила китаянка. — Если ты не сможешь пройти такой простой тест и съесть хотя бы одного жучка, то какой ты, на хрен, даос?! Настоящий даос проглотит живого червяка вместе с землей и даже не поморщится.

— Да знаю, читал, — хмуро отозвался я, нервно стуча ногтями по столу. — Только, признаться, не рассчитывал, что меня за мои же деньги будут заставлять жрать всякую гадость. Скажи еще, что это входит в курс обучения.

— А ты что думал, тебя положат на солнышко, сунут в руки трактат Лао-Цзы, и от этого твое мышление изменится на даосское? — Сун Лимин издала короткий смешок — жестковатый, на мое ухо. — Очень европейский подход, я бы сказала. Даже не надейся на сладкую жизнь у Учителя…

— Кажется, меня на самом деле угораздило попасть в безнадежную ситуацию, которую уже невозможно спасти, — уныло выдвинул я третью по счету интерпретацию своего сна. — Хорошо, я попробую съесть эту гадость и не блевануть прямо на стол. Только сначала докажи мне, что это действительно съедобно и ты не издеваешься надо мной.

Китаянка одарила меня насмешливой улыбкой и наотмашь ударила ладонью по одному из шелкопрядов. Послышался тошнотворный хруст треснувшей скорлупы. Из-под черных обломков девушка извлекла мясистый белоснежный кокон, с видимым удовольствием его съела и запила деликатес остывшим бульоном.

Под испытующим взглядом Сун Лимин я взял в руку второго жука и, зажмурив глаза, сжал пальцы. Когда лопнул черный панцирь, я постарался не скривиться от омерзения. И ни один мускул не дрогнул на моем лице, пока я жевал белковую массу. Впрочем, это оказалось нетрудно: «мясо» производителя шелковой нити в самом деле оказалось вкусным.

Проглотив последний кусочек, я посмотрел на Сун Лимин глазами великомученика, вдруг ставшего Победоносцем⁸. Только, в отличие от Святого Георгия, во мне эта метаморфоза произошла при жизни, чему я был безумно рад. Можно сказать, первый экзамен на звание даоса я сдал весьма успешно. О том, что милая китаянка приготовила мне еще одно испытание, я вспомнил уже под вечер, когда мы отправились в башню Дракона.

Примечания

7

Куня (искаженное китайское слово guniang) — девушка

8

Георгий Победоносец — наиболее почитаемый христианский святой, покровитель России.