Код доступа. Godmode 3.0. Книга первая. Великое путешествие к Реальности

Роман Мокша

Великое путешествие к Реальности – это путь развития, расширяющий границы нашего существования далеко за пределы материального бытия.В этой книге автор предпринимает впечатляющую попытку синтеза разнородных языков описания реальности от легенд и мифов древности, мировых духовных традиций и до передовых научных теорий и современного кинематографа с целью создания целостной карты человеческого развития через различные уровни сознания к вершине эволюции – от тела к уму и духу.

Глава первая: Вызов

Милый друг, иль ты не видишь,

Что всё видимое нами —

Только отблеск, только тени

От незримого очами?

Милый друг, иль ты не слышишь,

Что житейский шум трескучий

Только отклик искажённый

Торжествующих созвучий?

Владимир Соловьёв

Пробуждённый ум, как бы мы его ни называли, всегда старается проявиться, всегда пытается позвать нас домой.

Генпо Роси

Откликайся на каждый вызов, который восхищает твой дух.

Джелалатдин Руми

Реальность бросает нам

#вызов

С каждым это происходит однажды, и с каждым — в своё время.

Вызов — это знаки, которые подаёт нам Большая Реальность, побуждая начать наш путь поиска и познания. Вызов — это вопрос, который мы вдруг начинаем ощущать в себе: кто я, что есть реальность, в чём смысл моей жизни?

Вызовом может быть всё, что угодно: случайная встреча, необычный разговор, странный сон, который вдруг начинает сбываться, неожиданные препятствия или обстоятельства, нарушающие наши планы или, наоборот, неожиданным образом подталкивающие нас — цепочка неожиданных совпадений, уводящая нас прочь от знакомых дорог…

Вызовом может быть смертельная болезнь, которая обнажает перед нами предельную правду жизни и смерти.

Memento mori, говорили древние. Помни о смерти. Но это лишь половина истины.

Наслаждаясь жизнью, помни о смерти.

Умирая, оставайся в живых.

Так, пожалуй, будет вернее.

Вызовом может быть всё, что угодно.

Им может быть впечатление от дождя или заката — в те минуты, когда материя словно становится зыбче и сквозь неё вдруг смутно проглядывает тайна той Бездны, где рождаются и гибнут миры, той Бездны, откуда мы родом. Прямо сейчас. Во мгновение ока.

Вызов приходит из этой же Бездны. Как приглашение. Как напоминание. Как знак. Приглашение заглянуть в самое сердце Тайны мира. Напоминание о том, что мы забыли. Знак цели, ради которой мы сюда родились.

Вызов может прийти изнутри или извне. Он может быть навязчивым хроническим симптомом, то замирающим, уходящим куда-то вглубь, то обостряющимся, возвращающимся вновь, и с каждым разом всё сильней; он может быть неожиданным происшествием и свалиться как снег на голову посреди лета.

Вызовом может быть солнечный зайчик, случайно попавший в глаза. Просто солнечный зайчик…

Но чем бы он ни был, вызов — это всегда необычное событие, которое на миг разрывает пелену нашей самопоглощённости, на время останавливает привычный ход нашей жизни.

Вызов — это пробуждение.

Меньшее, что вызов заставляет нас сделать, — это просто задуматься. Большее — это совершить «переоценку всех ценностей», о которой так любил говорить Фридрих Ницше…

Вызов — это голос. Смутно знакомый и невыразимо родной. Голос друга, учителя и проводника… на ту сторону мира.

Это голос доброго волшебника Гендальфа из «Властелина колец», голос мудрого магистра Йоды из «Звёздных войн», голос сурового борца за свободу Морфеуса из «Матрицы». Это голос древнего Бога, которого, казалось бы, надёжно похоронила эра индустриальной цивилизации, сделав для верности контрольный выстрел в голову. Ещё вчера казалось, что Бог навсегда умер. Но уже сегодня мы видим, что это не так. Бог воскресает на наших глазах.

Гулливер очнулся. Он ещё связан путами и может пошевелить разве что пальцем, но уже один его глубокий вздох способен до основания потрясти всю ту цивилизацию, которую лилипуты успели выстроить на его недвижном теле. Он вздыхает, и мы слышим его голос, доносящийся к нам из глубины наших сердец. Это голос нашей сокровенной сущности, голос предельной Истины, голос обнажённой совести, голос Божественного возмездия, голос внутренней Реальности, голос нашего другого Я. Этот голос взывает к нам из глубины. И в этом голосе нам слышится вызов.

Суть вызова заключается в том, что эта внутренняя Реальность, другая часть нашей истинной целостности, лежащая где-то глубоко внутри нас, по ту сторону всех привычных представлений, хочет войти в контакт с нами — она вызывает нас на связь.

Вызов содержит зашифрованное послание — изъеденную солью, полуистлевшую записку в бутылке, принесённой волнами океана бессознательного откуда-то из неведомых глубин к берегам обыденного мира, прямо к порогу нашего дома. Со смесью страха и изумления мы пытаемся разобрать странное письмо, гадая, откуда оно, и не ведая ещё, что авторы этого послания — мы сами, вернее, наше другое Я — наша сущность, ждущая нас там, в том таинственном безвременьи на другой стороне мира. Оттуда, из этой труднопостижимой запредельности, из вечного настоящего, мы написали послание для себя же и пустили его по волнам времени в надежде, что однажды эти волны прибьют его к берегам сиюминутности, к берегам забвения и заброшенности, где мы влачим своё жалкое временное существование…

Уверен, каждый из нас хотя бы однажды в своей жизни переживал ощущение того, что он есть нечто большее, чем то маленькое я, та личность, с которой он отождествлён в своём повседневном бодрствовании. Если вы хоть раз влюблялись, то знаете, о чём я говорю.

Это состояние особого расширения, взлёта души, ощущение глубочайшей вневременной связи между вами и вашей второй половинкой, невероятные, почти мистические совпадения, наития, озарения, когда кажется, будто мы вот-вот ухватим или уже ухватили саму необъяснимую суть Тайны Реальности по ту сторону всех привычных представлений.

Подобный опыт взлёта души, когда мы вдруг осознаём себя чем-то большим, чем наша бренная земная личность, есть у каждого, кто хоть раз испытывал состояние влюблённости и вдохновения, либо состояние стресса в экстремальных, угрожающих жизни ситуациях, либо состояние осознанного сновидения, или молитвенный экстаз, или другие необычные состояния в опыте духовных практик разных традиций.

О существовании двух принципиально разных состояний человеческого бытия — поверхностного и глубинного — говорит большинство мировых духовных и философских традиций — западных и восточных. Начиная с самых древних пещерных времён, человек ощущал своё бытие как двойственное, разделённое на две половины:

#большое я и маленькое я

Одна из этих половин, вневременная и внепространственная, принадлежит царству вечности; тогда как другая — целиком плоть от плоти здешнего мира — земного пространства и времени.

В индуизме речь идёт о пуруше (потусторонней и неизменной реальности Духа, Атмана) и пракрити (посюсторонней, пребывающей в постоянном изменении реальности материи, в которую воплощается Атман-пуруша, забывая о самом себе).

В христианстве речь идёт о вечном духе и временном теле.

В центральноамериканском шаманизме одна часть нашей целостности — это непостижимый и невыразимый океан нагуаля, мир чистой воли и сновидений, которому противопоставлен островок посреди этого океана — тональ, мир разума и бодрствования.

В тибетском буддизме говорится о двух тигле, двух «каплях бытия», из которых состоит человек: первая «капля» — это неразрушимое начало в человеке, его вечное Я, которое перерождается в бесчисленных материальных мирах, следуя загадочным законам своей эволюции; вторая «капля» — временное я человека, которое возникает и развивается вместе с материальным телом в этом конкретном воплощении.

В западно-европейской философской традиции речь идёт о трансцендентном (запредельном, находящемся по ту сторону пространства и времени, невыразимом языком) и имманентном (посюстороннем, земном, умопостигаемом) измерениях бытия.

Наконец, западный психоаналитик будет говорить о тех же двух половинах целостности человека как об иррациональном Оно, Ид — бескрайнем океане всевозможных психических импульсов и о рациональном эго, Я, которое противостоит натиску Оно, сдерживая и упорядочивая его импульсы с помощью защитных механизмов рассудка.

В какую бы традицию мы ни посмотрели, мы везде найдём упоминания о двух фундаментальных полюсах человеческой природы, о двух Я — вневременном Большом Я или Высшем Я (Высшей Целостности и Подлинности) и временном маленьком я, которое является лишь воплощённой частичкой этого Большого Я.

Как бы ни различались слова, которыми представители разных традиций знания описывают нашу человеческую природу, все они так или иначе сходятся в том, что в нас есть два эти начала — потустороннее, глубинное (безграничное и вневременное) и посюстороннее, поверхностное (ограниченное и временное).

Русский мистик Гурджиев называл эти две половины нашей природы сущностью и личностью.

Личность — это маленькое я, эго, отождествлённое с физическим телом, с разумом, с миром повседневного бодрствования, с повседневными обстоятельствами.

Сущность — нечто большее, чем это маленькое я, нечто далеко выходящее за пределы мира повседневности и превосходящее границы нашего рационального понимания. Это Большое Я, Дух, чьё Царство, говоря словами Иисуса, не от мира сего. Сущность очень тесно связана с нашей глубинной Подлинностью, с одной стороны, и Реальностью Мира, с другой…

***

Мои собственные вызовы преследовали меня с самого раннего детства.

Их сюжеты совершенно очевидным образом выходили за рамки общепринятой реальности — события, происходившие во время них, несли отблеск какого-то запредельного величия и словно бы обнажали невидимые пружины жизни. Уже гораздо позднее, будучи взрослым, я назвал эти переживания встречами с моим Большим Я.

Иногда эти события настолько выбивались из привычной рутины и за ними настолько ясно проглядывали замирные бездны, что от этого мороз продирал по коже.

Один из них произошёл со мной в девять лет, когда одним ранним зимним утром я собирался в школу.

За окнами чернела суровая январская тьма. Я стоял в тускло освещённой прихожей, уже обутый, и готовился некоторым особым, придуманным мной жестом набросить на себя пальто (нужно было определённым образом подкинуть его и на лету постараться быстро вдеть в рукава сразу обе руки).

И вот я подкинул пальто, как вдруг… ещё секунду назад погружённый в будничные мысли о предстоящих уроках, я внезапно ощутил, как всё мое существо резко взмывает вверх, в какую-то безвременную космическую пустоту, усыпанную мириадами звёзд.

И эти звёзды были вовсе не звёздами, а, как я понял внезапно, сияющими вратами-туннелями в другие миры, подобные тому, из которого я только что неожиданно вынырнул, словно пузырёк газа из бутылки лимонада. И, точь-в-точь как этот пузырёк, я вдруг лопнул и испытал чувство невероятного расширения…

Трудно описать словами то состояние, в котором я вдруг оказался. Меня словно бы вышвырнуло из погружённости в поток времени. Это был удивительный момент — поток времени словно бы застыл, остановился. Я отчётливо ощущал себя — пацана девяти лет от роду, стоящего посреди прихожей, освещённой тусклой лампочкой, с накинутым на голову пальто… Но я видел и чувствовал это как бы со стороны. Я чувствовал это так, словно я, всамделишный я, настоящий я, сижу на берегу этого застывшего потока времени — безвременный и безначальный, безмолвный и безымянный Свидетель… Свидетель своей собственной жизни… и тысяч жизней до, и тысяч жизней после…

Испытанное чувство было одновременно и блаженным, и пугающим… Но испугаться по-настоящему я не успел, ибо в следующее же мгновение снова стоял в прихожей с нелепо накинутым на голову пальто и задранными вверх руками, которые так и не попали в рукава, по крайней мере, не в этот раз…

И только чувство оторопи и какой-то звенящей наполненности внутри было единственным, что осталось от переживания того невероятного пространства, в котором я вдруг, сам не ожидая того, на миг очутился…

***

Древние традиции мудрости утверждают, что сущность реальна, а личность иллюзорна, в том смысле, что она не имеет собственной реальности, реальной её делает сущность, когда отождествляет себя с ней.

Это легко понять на примере компьютерной игры. Герой игры не реален, это всего лишь виртуальная структура, созданная кодом игры. Однако, едва начав играть, вы проецируете энергию своего сознания на героя или героиню, отождествляетесь с ними, и вот уже границы монитора растворяются, плоские текстуры обретают объём и глубину, вы полностью поглощены игрой, забывая себя, целиком отождествляясь с игровым персонажем.

В результате переноса энергии вашего сознания на виртуальную структуру персонажа, возникает фантомное сознание героя: вы живёте его интересами — развиваете его, улучшаете его навыки, защищаете его, беспокоитесь о нём — так, будто вы и есть этот персонаж и ваши интересы реальны, хотя на самом деле они всего лишь фрагменты скрипта — сценарного кода игры. Единственное, что есть реального в игре, — ваше собственное сознание, спроецированное и растворённое внутри игры, но в то же время трансцендентное по отношению к миру игры, то есть запредельное ему, ибо источник его реальности принципиально не находим внутри игры, поскольку этот источник — вы сами, сидящий по ту сторону монитора.

Согласно великим мировым традициям мудрости, наша Сущность (Атман-пуруша, Дух) и есть тот трансцендентный, потусторонний Игрок, который проецирует свою энергию на материальную структуру наших тел, в результате чего возникает феномен личности — самоощущение нашего отдельного и ограниченного эго, целиком отождествлённого со своим временным телом, подчинённого своим сиюминутным интересам. И, растворяясь в материи, Дух, наше Большое Я погружается в сноподобное переживание земной действительности и своего маленького я, личности, совершающей в этой действительности своё захватывающее путешествие — ролевую игру от первого лица: игру-приключение, экшн, квест, борьбу, драму, достижение, поиск.

В этом путешествии мы приобретаем опыт, умения, прокачиваем свои линии способностей, реализуем различные игровые сценарии и стратегии, получаем бонусы или, наоборот, теряем очки, и развиваемся, развиваемся, переходя от более простых, ко всё более и более высоким и сложным уровням этой удивительной и загадочной игры, имя которой Жизнь.

Основа любой драматургии —

#конфликт

Не является исключением и драматургия наших жизней.

Как утверждают древние традиции мудрости, в самой природе человека изначально заложен этот конфликт.

Оказываясь в мире, мы застаём себя в ситуации фундаментальной двойственности своей природы. С одной стороны, в нас есть осознание себя малой, ничтожной частичкой этого мира, «тварью дрожащей», а с другой — в нас живёт смутное, мучительное и неистребимое чутьё своего изначального величия.

Как метко охарактеризовал эту ситуацию русский философ Бердяев: «человек — есть точка пересечения двух миров»², миров внутреннего и внешнего, сознания и материи, и, более того, он сам и есть точка несовпадения этих миров, точка драматического разрыва между этими мирами. В одном мире, мире внешнем, человек видит себя лишь «тварью среди тварей», телом среди множества других тел, а в другом — мире внутреннем — человек проникнут сознаванием своей уникальности, единственности, абсолютности, изначальности, универсальности.

Конфликт неизбежно ведёт к «борьбе противоположностей». А это, в свою очередь, приводит нас к увлекательнейшему сюжету, который, вот уже на протяжении более двухсот тысяч лет (то есть примерно столько, сколько существует человек разумный), неизменно разыгрывается в жизни каждого, родившегося на свет.

В этом сюжете мы сначала забываем свою духовную природу — наше материальное я в первые годы жизни вытесняет память о своей потусторонней родине глубоко в бессознательное. Это первая часть Марлезонского балета под названием «Потерянный рай».

А затем мы отправляемся каждый в своё путешествие длиной в тысячу миль, чтобы эту потерянную родину вернуть, потому что без неё в этой жизни как-то совсем уж тяжко.

Общечеловечность этого сюжета — документально зафиксированный факт. Существуют сотни и тысячи мифов, историй, легенд, сказок, историй, древних и современных, в которых проступают его характерные черты. Чтобы подчеркнуть универсальность этого сюжета, всемирно известный исследователь мифов Джозеф Кэмпбелл в своей книге «Герой с тысячью лицами» назвал его мономифом.

Сам термин

#мономиф

означает тот факт, что общая форма этого сюжета с самых ранних времён присутствует в культурах самых разных народов, исторически и географически никак не соотносимых.

Эта история вновь и вновь воплощалась в виде древних ритуалов и мистерий, в виде легенд и сказаний, передаваемых из уст в уста, в виде театральных представлений, наконец, в виде фильмов и компьютерных игр.

Это история о путешествии, история Героя, мужчины или женщины, который однажды встречается с вызовом, следуя за ним, покидает привычный мир и отправляется в долгие скитания через неизведанность — навстречу некой заветной цели, а затем, в случае успешного исхода, с триумфом возвращается на родину с артефактом или сокровищем, добытым в испытаниях и битвах с чудовищами, наделённый сверхъестественной силой и сокровенным знанием.

Илья Муромец и принц Сиддхартха, Христос и Иван-царевич, Одиссей и Алиса, Золушка и Геракл, Спящая красавица и Белоснежка, дон Хуан и Люк Скайуокер, Нео и Фродо Бэггинс — у каждого из них своя история, но всех их объединяет нечто общее — сквозь частные различия везде проступают черты одного и того же универсального сюжета.

Этим сюжетом пропитана вся наша культура. Мы снова и снова встречаем этот сюжет в книгах, фильмах, играх. Этот сюжет настолько универсален, что на его основе пишутся учебники по сценарному мастерству.

Всё это объясняется тем, что

#великое путешествие

— это наиболее общий сценарий пути, который по достижении определённого порога зрелости суждено пройти каждому — и женщине, и мужчине.

Собственно, мизансцена мономифа такова.

Примерно к годам двенадцати — тринадцати, возрасту начала полового созревания, каждый из нас оказывается в ситуации, когда борьба двух половинок нашей целостности заканчивается убедительной победой одной из них — наше разумное эго, отождествлённое с физическим телом, побеждает и предаёт забвению память о своей другой, нематериальной половине.

По мере развития личности мы забываем свою потустороннюю родину — память о нашей вневременной сущности постепенно вытесняется в самые глубины нашего бессознательного. По мере погружения в игру существования Дух-игрок забывает о собственной природе, целиком отождествляя себя со своим игровым персонажем — с эго, заключённым в оболочку тела.

Так что в какой-то момент мы застаём себя существующими на поверхности мира, забывшими, кто мы есть, откуда пришли и куда направляемся. Более того, мы забываем, что мир, в котором мы существуем, — не более чем поверхность. Мы забываем о своей собственной глубине, мы забываем о своей Подлинности.

Мы забываемся в поверхностности, и двери нашей ловушки — фальшивого мира, лишённого смысла и глубины, — захлопываются за нами.

Такова

#завязка игрового сюжета жизни

Результатом этой ситуации становится забвение, или неведение относительно своей подлинной природы. Вследствие этого разрыва и забвения возникает ситуация вброшенности в этот мир и противопоставленности миру, которую так хорошо исследовали философы-экзистенциалисты.

Чем больше мы отождествляемся только со своим материальным телом и со своей личностью, тем прочнее забываем о своей вневременной Реальности и Подлинности — о своём Большом Я. Так что, в конечном итоге, мы оказываемся в мире, из которого изгнан всякий намёк на существование чего-то большего и глубинного в нас, чем те временные тело и личность, с которыми мы целиком отождествлены на поверхности бытия.

И именно это и является фундаментальной проблемой человеческого существования — именно это и порождает тот глубочайший конфликт разделённости, который пронизывает наши жизни и становится основой всех остальных человеческих конфликтов, проблем и фобий, от бытовых до глобальных.

Человеческая ситуация — это ситуация разрыва между двумя половинами нашей природы — глубинной сущностью и поверхностной личностью. Между нашим вневременным и безграничным духом и нашим временным и ограниченным эго — телесным и ментальным.

И эта ситуация порождает конфликт: с одной стороны, драматичное несовпадение этих двух измерений (снаружи мы полностью отождествлены со своим смертным телом, в то время как внутри нас живёт смутное ощущение своей бессмертной природы) а с другой — не менее драматичное смешение этих измерений (забывшие о своём вечном Я, вытеснившие всякий намёк на его существование в глубину бессознательного, мы, тем не менее, неосознанно проецируем его качества — вечности, единственности и универсальности — на своё временное эго, что порождает феномен эгоцентризма — ситуацию, когда временное и ограниченное я, тем не менее, ведёт себя так, словно оно вечное, универсальное и абсолютное).

И вся дальнейшая история — это, конечно же, история о возвращении к этому изначальному величию или, попросту, к Богу.

И, если вы спросите себя, о чём ваша жизнь, то ответ, конечно же, будет один и тот же.

В каком бы обличье ни являлось нам это наше изначальное величие — в образе какой-то внешней реализации успеха или реализации внутренней — мы все ищем и алчем одного и того же: единения со своей подлинной природой, а поскольку эта природа и есть источник энергии, то мы ищем и того ощущения «вечного кайфа», то есть избытка энергии, который это единение неизбежно сопровождает.

Само это путешествие к самореализации начинается с ситуации незнания подлинной сути жизни и тайны своего предназначения. Герой и героиня живут в неведении — их мир ограничен горизонтом тех представлений, которые были даны им их родителями, предками или были впитаны ими из своего окружения.

Но однажды в жизни героя и героини начинают происходить странные вещи, проявляются ещё не познанные ими законы и силы Большого Мира — той Реальности, что раскинулась за пределами их представлений. Герой/героиня получают вызов из неведомого, встречают проводника

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Н. А. Бердяев «О рабстве и свободе человека»