Паб Голубой Маячок

Роман Крут, 2023

Голубой Маячок, пристанище для людей с нетрадиционной ориентацией, куда случайно попадает натурал. Взгляд со стороны, тем более под другим углом, всегда привносит свои собственные оценки происходящего, а с ними и умозаключения…

Глава 5

Неделя пролетела незаметно; пришла долгожданная пятница. Я ждал оживленную работенку, которую обещал Том, говоря, что работы будет много и допоздна, так как мне уже за эти пять дней изрядно наскучило сервировать завтраки на пятнадцать-двадцать человек и томно ждать конца рабочего дня, от этого часов получалось немного, а с ними и низкая заработная плата. На улице вечерело. Часы показывали ровно 18:00, когда я подошел к, казалось бы, знакомому мне пабу, который не сразу-то и узнал, его экстерьер изменился — благодаря Айви. Он притащил из внутреннего двора два больших вазона с молодыми лавровыми деревьями, поставив их у входной двери, которая была открыта, а сверху, по углам, тускло светились два с виду старинных фонаря. Черные ворота, ведущие во внутренний дворик, тоже были нараспашку, а узкую дорожку освещали в ряд поставленные бамбуковые факелы, создавая этим необычную, романтическую, даже мистическую обстановку. Я не стал входить в дверь, а вошел в ворота, увидев там Айви, заливающего в небольшую колбу бензин и поджигающего последний факел.

— Здорово вы придумали! — сказал я ему, показывая глазами на горящие огни.

— Да! Это все Энтони. Он мастак на всякие выдумки, — ухмыльнулся Айви. — Заходи, он тебя уже ждет, хочет поговорить.

Я незамедлительно вошел внутрь со стороны двора. Энтони стоял у барной стойки и о чем-то серьезно беседовал с барменом, которым, к моему удивлению, оказался не Билл, а невысокий, среднего роста, в меру упитанный, с выпирающим животом, очень улыбчивый и разговорчивый парень лет тридцати, с тонкими очками на круглом, как картошка, носу и аккуратно подстриженными волосами, с чуть вьющейся челкой, окрашенной в желтоватый оттенок; его щеки с пухловатыми между ними губами немного свисали, но только тогда, когда он становился серьезным, как и сейчас, при разговоре с Энтони.

— Привет, Алекс! — радушно поприветствовал меня Энтони. — Познакомься, это наш вечерний бармен — Марк. — я подошел и протянул ему руку.

— Привет! — сказал Марк улыбнувшись, тем самым непроизвольно подтянув свои щеки кверху. — Очень приятно познакомиться, — добавил он, пожимая мне руку своей ватной ладонью.

— И мне, — коротко сказал я.

— Пойдем отойдем, я хочу с тобой кое о чем поговорить…

Энтони обнял по-дружески меня за плечо и подвел к дивану. Его лучезарная улыбка не сходила с лица. Энтони был таким человеком, который с легкостью мог бы расположить к себе кого угодно, и в то же время в нем присутствовал твердый мужской характер, который он не стеснялся применять при необходимости.

— Алекс, разговор серьезный… — начал он довольно уверенно. — Дело в том, что наше скромное, на первый взгляд, как ты уже успел заметить, нерентабельное по будням заведение, — ухмыльнулся он своей шутке (правде), — каждую пятницу, субботу и воскресенье после 21:00 превращается… как бы тебе понятней объяснить… — Энтони замолчал, смотря в сторону и подбирая правильные слова. Я смотрел на него в недоумении. «Ну паб и паб», — думал я про себя. — В общем, наше скромное заведение превращается в бар для людей с нетрадиционной ориентацией, — сказал он и замолчал, глядя на мою реакцию. — Что ты можешь сказать по этому поводу? — неожиданно спросил он. Я хотел моментально отказаться, начиная уже подниматься с дивана, но Энтони взял меня своей крепкой, жилистой рукой за запястье и сказал:

— Прежде чем ты примешь какое-либо решение, хочу тебе сказать, что я не гей, а такой же, как и ты.

— А Айви?

— И Айви тоже.

— А Марк? — возникла пауза.

— Марк — да! но он очень дружелюбный и добрый человек и сам не приветствует кое-кого из наших постояльцев, с которыми тебе предстоит познакомиться, если ты все-таки решишь остаться. Нет!.. Не подумай, что кто-то сможет тебя обидеть или даже к тебе прикоснуться без твоего позволения, нет! А вот какое-то неприятное словцо — это да… могут и сказануть… Но ты не переживай, я всегда буду рядом, говори мне, а я-то уже знаю, как с ними обходиться.

Пока Энтони говорил и уговаривал меня, я быстро прокручивал в голове, представляя этот балаган…

— К твоему сведению, Марка из-за этих, извиняюсь за выражение, fagots я также упрашиваю не покидать нас. Он отличный бармен; пока он соглашается, но все время говорит, что в последний раз… И все же пока с нами, — улыбнулся Энтони. — Заметь, что я говорю тебе все как есть, ничего не скрывая.

— Я даже не знаю… — мне стало как-то не по себе; к горлу подкатил ком, захотелось воды.

— Оплата двойная! — резко сказал Энтони. — И делать особо ничего не надо — просто собирать пустые пинты, стаканы, бокалы и относить за барную стойку. Ну а если уж вообще будет полно народа, тогда и помогать Марку, заполняя этими же стаканами моющую машину. Вот и все! — радостно закончил он.

— А еще три пинты бесплатного пива, — но только после работы! — послышался шутливый голос Айви из-за спины.

— Айви! Иди проверь бумагу в уборной, — серьезно сказал ему Энтони. Айви молча пошагал, подскакивая на носки.

— Я попробую одну ночь и дам вам знать, — решил я.

— По рукам! — радостно выпалил Энтони и протянул мне свою ладонь. — А сейчас я пойду извещу Тома, а то он там уже весь извелся, ожидая у себя в офисе твоего решения, — он встал и быстро пошел в сторону черного коридора, в котором в это время суток нужно было действовать на ощупь. Бар начинал медленно заполняться людьми. До 21:00 в него заходили абсолютно все — молодые пары, студенты, строители после смены, спешащие на работу в соседние заведения охранники, которые залпом проглатывали одну или две пинты и убегали, но никто из них не задерживался после 21:00, наверняка уже зная позднюю нетрадиционную публику этого заведения. Ну а если кто-то был не в курсе и, изрядно выпив, продолжал там находиться, таких, во избежание дальнейших недопониманий, вежливо просил покинуть помещение наш охранник Норман: высокий коренастый жгучий шатен со слегка выдвинутой вперед челюстью и зачесанными назад набриолиненными волосами. Норман был молодой, года на два старше меня. Местную публику он не переваривал, зато прекрасно переваривал двойную зарплату, как и все остальные. Том знал, что это единственный способ удержать здесь работников. Через несколько минут вышли Том и Энтони. Том весь сиял от счастья. Он подошел ко мне практически вплотную и с горящими глазами, подняв голову вверх, сказал, что признателен за то, что я согласился поработать в таких необычных для меня условиях, также попросил говорить ему все, что меня не будет устраивать. И ко всему этому еще попросил менять видеокассеты, лежавшие на полке в кухне, когда видео будет заканчиваться. В левом и правом крыле по углам висели большие, громоздкие телевизоры, а под ними находились видеомагнитофоны. Том подвел меня к одному из них и показал, как там все устроено… Я уже знал, как с ними нужно обращаться.

— Да! Алекс, и не забывай, пожалуйста, перематывать видеокассеты на начало, так как некоторые клиенты обожают пересматривать по несколько раз. — я понимающе кивнул. Он, умиленно улыбаясь, легко похлопал меня по плечу и вышел во внутренний дворик, где романтично горели факелы. А я отправился на кухню — посмотреть, какие же там все-таки фильмы, со страхом успев вообразить себе их репертуар.

Кассет было немного, около десяти, и, к моему большому счастью, я не нашел среди них ничего непристойного; там оказались старые английские комедийные сериалы и несколько мультипликационных фильмов; я выдохнул с облегчением. Взял две видеокассеты и разнес их по углам. Людей было еще немного, да и пили они не спеша. Поэтому я присел на стул возле бара и стал смотреть «Шоу Бенни Хилла», поглядывая изредка по сторонам, высматривая пустые стаканы; в другом углу зала горел «Король Лев». Марк тем временем снял поднос с оставшимся штруделем, чтобы он ему не мешал при обслуживании клиентов, и попросил меня спрятать его в холодильник. Холодильник, стоявший на кухне, был совсем маленьким и пустым, не считая нескольких банок «Ред Булла», поставленных туда ранее Айви. В это время в кухню вошли Том и Энтони. Том, увидев меня, спросил:

— Как дела, Алекс? — они могли произносить эту фразу по сто раз на день.

— Хорошо, — ответил я.

Энтони просто кивнул приветственно и открыл деревянную, не сразу приметную дверь в углу кухни, включив там свет. Увидев лестницу, ведущую вниз, я догадался, что там, в погребе, морозильная камера, где хранятся кеги с пивом. Они вошли туда и закрыли за собой дверь. В баре становилось людно; пустые стаканы, которые я сразу же заметил на столах, выйдя из кухни, моментально исчезли в руках Айви, который очень быстро передвигался, огибая столы, стулья и стоящих людей. Меня всегда это поражало: как посетители могут простоять весь вечер, выпивая одну за одной пинту даже не присев? Могут! И еще как…

В баре неожиданно приглушили свет; в дверь вошел охранник Норман. Часы показывали 21:00. Знающие посетители в течение пяти минут допили свои напитки и вышли, остались только пришедшие уже постояльцы и несколько случайно зашедших туристов, которых Норман вежливо попросил удалиться. Они возмущались, говорили, что им все равно… Но правила есть правила, по крайней мере в этом пабе. Том сам выдумывал для своего заведения свои правила. Иногда они приживались, иногда нет. К 22:00 паб был битком набит в основном пожилыми мужчинами, начиная от тридцати и выше. Самому старшему джентльмену, как мне поведал Айви, недавно исполнилось 84 года. С каждым часом, как я заметил, скорость выпиваемого увеличивалась: сначала все пьют не спеша, разговаривают, слушают друг друга, вежливо общаются, а позже складывалось такое впечатление, будто бы все присутствующие выпивали наперегонки. Горы стаканов вырастали сами собой за считанные секунды, я не успевал их в одиночку собирать; Айви стоял за барной стойкой и помогал Марку, так как тот просто-напросто не справлялся с таким количеством заказов. Энтони тоже стоял за барной стойкой, а еще выходил несколько раз в толпу и помогал мне. Было еще одно правило, придуманное Томом, и оно играло мне на руку. В пабе запрещалось курить; хотя во всех остальных питейных заведениях и ресторанах этот закон не действовал, это было ноу-хау Тома, и оно прекрасно работало. Ведь Том сам не курил и катастрофически не переносил сигаретный дым. Поэтому многие выходили во внутренний двор, куда выбегал и я, чтобы после душного, дурно пахнущего перегаром переполненного зала глотнуть свежего сырого воздуха, пропитанного каплями моросящего дождя и сигаретного дыма. Люди продолжали заполнять это довольно маленькое заведение до 24:00; затем постепенно начинали расходиться. Последних клиентов мы выпроваживали уже после двух часов ночи или утра. С ними же уходил и Норман. Первая ночь пролетела очень быстро, практически незаметно. У меня перед глазами мелькали только спины и стаканы, барная стойка и моющая машина, а также видеокассеты, которые я то и дело успевал перематывать и менять. Если даже кто-то и пытался со мной заговорить во время работы, это было совсем нереально осуществить в этом хаосе и шуме. В баре зажегся яркий свет, и стало тихо. Часы показывали 2:15.

Конец ознакомительного фрагмента.