Мой побег в Эльдорадо

Роман Корзун, 2020

Молодой человек на рубеже исторической эпохи вынужден покинуть только что развалившуюся империю. Он идет к своей цели, опираясь лишь на собственные силы, но дорога к ней тернистая и крутая. С невероятной стойкостью, через непреодолимые препятствия, он продолжает свой путь. Это повествование живет приключениями, оно сопровождается юмором, оно не обходит стороной драму, оно движимо романтикой, оно пролетает через потоки реальности, прикасается к мистике, своеобразию и необычным совпадениям и оставляет читателю место для философских размышлений. Содержит нецензурную брань.

Эта книга — не художественный вымысел. Это реальная история жизни стойкого, немного даже (в хорошем смысле) упёртого человека. Он поставил себе цель, казалось бы, не такую уж и реальную, но двигается к ней. И ничто не может сломить его дух.

Такому насыщенному событиями пути можно позавидовать. Не каждый человек найдёт в себе силы, преодолевая немыслимые препятствия, не сломаться, не сдаться, стремясь достичь своего Эльдорадо.

Редактор Марианна Максимова

Это автобиографическое произведение описывает реальные события, произошедшие с автором в период с 1995 по 2010 год, в его стремлении преодолеть существующие государственные и ментальные границы. Они привели его в безнадежный круговорот, из которого, казалось, уже не будет никакого выхода.

Некоторые имена участников этого повествования изменены для защиты их частной жизни и в целях конфиденциальности.

Глава 1

6 июля 1995 г.

Виза

Перед канадским посольством в Бухаресте столпилось несколько десятков человек. Одеты были все представительно, даже празднично — нетипично для хаотичного и небогатого города середины девяностых. Все эти люди преследовали одну цель. Это был приемный день для подачи документов на визу, и все с нетерпением и очевидным волнением ожидали, когда наконец их впустят внутрь. Как всегда в таких случаях бывает, не сразу, а после мучительного ожидания к воротам посольства с ощутимым опозданием вышел сонный сотрудник и со слоновьей медлительностью начал раздавать всем ожидающим необходимые формуляры для обязательного заполнения. Я тоже потянулся за экземпляром. И когда мне наконец достался один, присел на корточки и принялся за кропотливую работу прямо на краю тротуара. Остальные — как попало: кто, присев, как я, положил формуляры на колени, кто стоя держал их в воздухе, кто прислонил бумаги к посольскому забору.

Все воодушевленно сосредоточились, вчитываясь в текст, который был полон различных, главным образом очень личных вопросов. От каждого требовалось рассказать про себя все подробности канадскому правительству: начиная от семейного положения, количества сестер и братьев, профессии, образования, заканчивая чуть ли не девичьей фамилией бабушек. И стоило кому-то не пройти интервью — въезд в Канаду закрывался на долгие годы. Ведь некоторые вопросы были построены так, что в будущем можно было бы вычислить каждого, кому было отказано, в случае, если бы кто-то вздумал после этого поменять свои личные данные, например, взять девичью фамилию мамы или других своих родственников. Но было похоже, что все были настроены оптимистично. В их числе и меня можно было отнести к этому большинству. А как иначе?! Это мой единственный путь! Я даже не хотел и думать о других вариантах развития событий. Поэтому и отвечал по возможности честно.

Как только все формуляры были заполнены и собраны, нас еще немного подержали на уже начинающем припекать утреннем летнем солнце, не прекращая испытывать наши способности к терпению, пока наконец не впустили внутрь. После этого пришлось еще отстоять приличную очередь уже внутри посольства. Сдав все необходимые документы и заплатив требуемую и не подлежащую возврату сумму в кассу посольства, я был приглашен в специальную комнату, предназначенную для проведения интервью. Передав вежливому господину через щелку под толстым стеклом окошка свой заграничный паспорт, я сел во взволнованном ожидании на предложенный мне стул. Передо мной по ту сторону за очень толстым, вероятно, пуленепробиваемым стеклом сидел канадец, приблизительно такой же, каким я их себе и представлял: стройный, с неброской внешностью, в аккуратных модных очках, на вид несколько высокомерный, возможно, ввиду горького опыта, приобретённого в стране, в которой ему выпало работать. Рядом с ним, по правую руку и по стойке смирно, стояла румынская переводчица, напоминавшая мне школьницу в форме на утреннике. В ее задачу входило переводить слова из уст канадца с молниеносной скоростью. Иногда, благодаря чрезмерным усилиям, ей даже удавалось говорить в ритме его дыхания. Мой средненький английский был куда лучше слабенького румынского, и поэтому, послушав ее немного, я отказался пользоваться переводческими услугами. И у меня в голове тут же пролетела мысль: «Всё же надо было ехать в Москву…»

После якобы внимательного изучения моих бумажек сотрудник посольства обратился ко мне с вопросом:

— Well, what exactly do you do in your work?^[1]

— I am marketing manager^[2], — мгновенно ответил я.

— I see, — нетерпеливо продолжил сотрудник, продолжая таращиться на справку с места работы, выданную в американской компании из Кишинева, торгующей ковролином. — But what do you DO^[3]?

— I… sell carpets… for companies^[4]… — не ожидая такого вопроса, ответил я. — I visit companies in the city and offer them our goods^[5].

Канадца мой ответ, очевидно, не оставил удовлетворенным. А я надеялся, что это будет легкая прогулка. Я представлял себе вопросы относительно цели поездки и ускоренных курсов английского в Ванкувере, которые в любом случае собирался посетить. Или про место, где буду жить. Заочно я уже даже был знаком с моей будущей хозяйкой дома, в котором я планировал остановиться. А тут про работу… К тому же (как будто он знал) я не работал в этой фирме. Мне просто сделали эту справку по знакомству, да еще и после длительных уговоров…

— But why don’t you go to the USA? You are working for a US company!^[6]

Ещё один неожиданный вопрос. Я совершенно растерялся и не знал, что на него ответить. С одной стороны, открывать визу в Соединенные Штаты в моем случае было совершенно безнадежным делом из-за почти нулевого шанса получить разрешение на въезд, неважно под каким предлогом. Посольство США располагалось в Кишиневе, и предоставить им подобную справку с места работы было бы довольно рискованным предприятием. Да и, насколько мне было известно от разных источников, США визы выдавали в исключительных случаях. Но об этом канадскому атташе лучше было бы и не намекать. С другой стороны, мне вовсе не хотелось в США. Что же мне, если бы я попал в Штаты, потом искать пути, как перебраться в Канаду? Но этот ответ моего собеседника явно бы не устроил. Ведь не говорить же ему, что я просто помешан на Канаде. В глубине души я уже заочно считал её своей родиной. Сам не знаю почему. Еще с тех пор, как мне подали идею уехать туда навсегда, еще в далеком 92-м, вся моя энергия и силы были направлены на то, чтобы эмигрировать в Канаду. В 1992-м году была реальная возможность. Без всей этой глупой, никому не нужной волокиты с открытием виз, интервью, траты денег на курсы английского, дороги в Бухарест и обратно, покупки дорогой одежды, чтобы не подумали, что я какой-то там «человек с улицы»… Всего лишь сто американских долларов на билет из Москвы в Сантьяго-де-Куба с короткой остановкой на острове Ньюфаундленд.

Один мой кубинский приятель заработал на этом целое состояние. Даже купил себе трехкомнатную квартиру в хорошем районе Кишинёва. Он продавал пригласительные, которые требовались для граждан новоиспеченной Республики Молдова, желающих попасть «на прекрасный доминиканский остров». Если бы только все эти люди реально приехали в гости к его родителям! Мне он готов был сделать пригласительный бесплатно по старой дружбе. Приглашение было нужно только лишь для того, чтобы сделать выездную визу (в то время еще горькая реальность). А потом всё просто.

Разумеется, никто дальше Ньюфаундленда лететь не собирался. Если верить слухам, доходило до того, что после посадки самолета на дозаправку на борт заходили полицейские и вежливо спрашивали у пассажиров, кто желает просить убежище. И после того, как убежище уже стали просить даже пилоты, оставлявшие самолеты на произвол судьбы, правительство Канады решило предпринять меры, выдало запрет на посадку и дозаправку всем российским рейсам, направляющимся из Москвы на Кубу. Использование этого транзитного маршрута было возможно на протяжении лета — осени 1992 года, и, как я узнал позже, много моих знакомых оказалось таким образом в Канаде. Помню, мы даже в компании друзей читали ходящее из рук в руки письмо одного такого переселенца, который учился с нами в параллельном классе, где он всё очень подробно описывал. Помню, как у меня тогда светились глаза! Было ощущение, словно это письмо с какой-то другой райской планеты или утопического Эльдорадо! В этом письме таилась моя мечта, моя надежда на какую-то нереально прекрасную жизнь, в которой виделись только яркие картинки. То, что казалось чем-то фантастическим, далеким и недосягаемым, становилось близким, осязаемым и реальным, а надежда всё больше и больше наполняла мое сердце. Попытки моей прагматичной половины докричаться до разума, если таковые вообще имели место, поглощались этой необъятной и всеобъемлющей мечтой.

Кубинца, который продавал приглашения, я знал еще давно, звали его Эрнесто. Познакомился я с ним в техникуме на утреннике, организованном для детей сотрудников, где он учился по обмену. Я был только в начальной школе, а Эрнесто — уже студентом. Мне было очень интересно общаться с иностранцем, особенно из такой далекой страны, как Куба. Мы регулярно виделись, ведь моя приёмная мама была его преподавателем, а я часто посещал её на работе. Со временем я всё меньше и меньше общался с ним, и последнее, что я о нём слышал, — это то, что он улетел обратно на Кубу. Говорили, что он не очень хотел уезжать, так как Молдавия ему, очевидно, понравилась. Более того, он встречался здесь с девушкой, и когда уезжал, то они оба просто рыдали. Со временем я совершенно забыл о нём, он уже стал какой-то тенью моих детских воспоминаний. Я уже списал его со счетов и даже не представлял, что когда-то еще встречу.

Как-то раз, возвращаясь домой, я неожиданно свернул в переулок, через который раньше никогда не ходил. До сих пор не могу понять, почему именно тогда я решил свернуть в этот переулок?! Действительно ли слово «случайность» несет в себе привычный для нас смысл?

Навстречу мне шёл темнокожий латиноамериканец, наверное, поэтому я обратил на него внимание, ведь в Кишиневе такие люди были редким явлением. Присмотревшись, понял, что он мне кого-то очень сильно напоминает. И тут меня осенило:

— Эрнесто?!

— Роман?! — воскликнул он в ответ.

Мы искренне обрадовались, увидев и, хоть не сразу, узнав друг друга. Эрнесто заметно поправился, или, точнее, поздоровел. Похоже, он засиживался в тренажерке. Он спешил и рассказал лишь вкратце о себе, о том, что вернулся, женился и что у них уже даже есть маленькая дочка. Пожаловался лишь, что живут они пока в своего рода фургоне, временном пристанище и, кстати, недалеко от дома моих приемных родителей. Он пообещал рассказать больше, как только я приду их навестить. Я всерьез принял его приглашение, но, к сожалению, так к нему в гости и не добрался. И лишь спустя полгода снова встретил его, и снова случайно. К тому моменту он уже разбогател и купил себе квартиру. Такое быстрое развитие событий меня приятно удивило, и мне стало интересно, как это ему удалось. И вот, через целых полгода после нашей предыдущей встречи, он рассказал мне и про то, как он так быстро заработал много денег, и про возможность уехать в Канаду. Он бесплатно сделал мне это приглашение. И я пытался что-то предпринять, но на самом деле этот шанс к тому моменту был уже упущен, так как вторая наша встреча состоялась лишь в конце 1992 года, а к этому времени открытое для меня окно возможностей с грохотом захлопнулось. И, может, именно потому что я эту возможность так очевидно упустил, эта идея так сильно запала мне в голову, что с тех пор я уже не мог ни о чём другом думать, ничем другим жить. Следующие два-три года я провел, можно сказать, в мытарствах. Я вроде и жил, и что-то делал, чтобы жить и выживать, а иногда и неплохо зарабатывал, но всё это было постольку-поскольку, и для меня совершенно неважные вещи, ибо всё это время я только и делал, что думал о моей иммиграции в Канаду.

В 1995-м году я продал свою квартиру, что осталась мне по наследству от покойной мамы, и внес задаток одной туристической фирме, предлагающей курсы английского в Канаде. Курсы должны были быть в Ванкувере, куда я, собственно, и мечтал переселиться. Чтобы получить визу, мне нужно было ехать либо в Москву, либо в Бухарест. Москва была гораздо дальше, к тому же в Бухаресте я уже был не раз и неплохо там ориентировался. В итоге жребий пал на Бухарест.

Цель достигнута — я на интервью в канадском посольстве, и вот-вот моя навязчивая мечта сбудется! А как иначе? Ведь буквально передо мной из загадочного кабинета, где проходило интервью, вышли двое, чуть ли не пританцовывая (очевидно, отец и сын), которых явно распирало от счастья! Одеты они были скромнее всех остальных, хотя и опрятно, и, по всей очевидности, относились к румынским рома, чья привязанность, как широко известно, распространялась разве что на территорию конной тележки или автофургона (в зависимости от исторического времени, места или финансового положения), но не на страну, где находилось их транспортное средство. Не знаю, какие у них были обстоятельства, но если им открыли визу, то мне тем более откроют. Ведь у них на лбу написано, что они хотят остаться в Канаде! Хотя кто из всей этой толпы не хочет? Со стороны это выглядело как лотерея.

Я посмотрел на сотрудника канадского посольства по ту сторону толстого стекла и попытался сделать искренне-наивный вид, чтобы ответить на его странный вопрос, почему же я не еду в США: «I’d like to go to Canada, it is more expensive in the USA…»^[7] Сотрудник взглянул на меня с некоторым разочарованием, будто это был последний шанс, чтобы услышать от меня внушающий доверие ответ. Он схватил левой рукой мой паспорт, открыл его на какой-то пустой страничке, в его правой руке организовалась какая-то маленькая печать, которой он со скоростью звука бомбанул по моему паспорту: «That’s it. Thank you»^[8]. Я был ошеломлен. Он протолкнул мне через щелку мой паспорт. То, что это была не виза, я понял почти сразу. Но верить в это совершенно не хотел. Я забрал свой паспорт и свою справку с работы, и единственное, что мне хотелось ему сказать, это «See you in Canada!»^[9]. Однако единственное, на что меня хватило, это «Good Bye»^[10]…

Выйдя за пределы посольства, я направился в ближайший бар. На дворе стояла жара. Было очень солнечно, но сердце мое наполнилось горем, и мне было все равно, что там за погода. «O bere mare»^[11], — сказал я официанту. Он притащил мне литровую кружку пива. Так и не сев за стол, я выдул её залпом. «Un alt»^[12], — сказал я и наконец-то сел. Пока пил вторую, размышлял, что мне делать дальше. Канада… Неужели здесь и сегодня моя мечта оборвалась? Я всё еще не мог в это поверить. Хмель меня, однако, сумел успокоить, и я начал «трезво» размышлять о своих дальнейших планах. Может быть, поехать в Мексику? Оттуда в США, а потом уже в Канаду? Или попробовать в Европу? Куда в Европу? В Европе никого не ждут, тем более меня. И какая страна Европы откроет мне визу? Принять решение на тот момент было нереально, и я решил подумать об этом уже дома, в Кишинёве.

Примечания

1

Ну что именно Вы делаете на своей работе?

2

Я менеджер по маркетингу.

3

Но что Вы делаете?

4

Я… продаю ковролин для компаний…

5

Я посещаю компании в городе и предлагаю им наш товар.

6

Но почему бы Вам не поехать в США? Вы работаете в американской компании!

7

Я бы хотел поехать в Канаду, в США дороже.

8

Это всё. Спасибо.

9

Увидимся в Канаде!

10

До свидания…

11

Одно большое пиво.

12

Ещё одно.