Швейцарец

Роман Злотников, 2018

Первый роман нового цикла Романа Злотникова! Новый подход к жанру альтернативной истории. …Алекс не горевал о развале СССР и никогда не мечтал помочь Сталину разбить Гитлера малой кровью. У него были простые желания: жить в Европе и стать действительным членом международного байкерского клуба «Ангелы Ада». Казалось бы, мечты начали сбываться. Алекс работал в австрийской компании. Да и с байкерами все нормально складывалось. Вот только об одном не подозревал Алекс – что веселая поездка в Швейцарию обернется путешествием во времени и невеселыми последствиями для человечества…

Глава 3

Алекс проснулся от того, что у него замерз нос, несмотря на то что спал он под тяжелым одеялом из гусиного пуха, считай, периной. Просто температура в комнате к утру падала до отрицательных величин. Впрочем, и днем в шале было не так чтобы тепло, потому что печь протапливали только раз в день — утром, когда попутно готовился завтрак и делались заготовки для обеда. И только в это время температура могла кратковременно, на час-полтора, подняться выше двадцати градусов, после чего начинала постепенно падать. Второй же раз, вечером, печь протапливали, только если стояли совсем уж сильные морозы, чего сейчас, например, ожидать не особенно приходилось. Все-таки апрель в Швейцарии — месяц по-настоящему весенний. Хотя здесь, в горах, ночами температура по-прежнему опускалась заметно ниже нуля…

Повалявшись еще минут десять, Алекс тяжело вздохнул и, отбросив одеяло, принялся торопливо, поеживаясь, одеваться. Сначала он натянул на кальсоны байковые штаны, затем добавил к ним теплые вязаные чулки, потом на нательную рубаху надел грубую шерстяную рубашку и уже поверх нее — меховую безрукавку с потертой вышивкой. Вещи были грубоваты и слегка кололись, но в своей джинсе и полусинтетике он бы точно дрожал от холода. Либо ему пришлось бы ходить по дому в верхней одежде… Эх, вот не ценим мы настоящие блага цивилизации! Думаем, что самое важное — это новый iPhone, iPad или там какая-нибудь Tesla Model X. Да чепуха все это! Самым главным благом цивилизации, несомненно, является водяное отопление. Вы даже не представляете себе, какой это класс, когда у тебя в комнате не только тепло, но еще и температура весь день и всю ночь поддерживается на комфортном уровне. Весь день и всю ночь! А чего стоит возможность в любой момент принять душ? Да, блин, просто умыться и побриться, не грея предварительно часами воду на дровяной печи или в лучшем случае в таком же дровяном титане, а просто банально открыв кран. А само бритье? Вы когда-нибудь пытались бриться опасной бритвой? Да-да, той самой, которая «бритвой по горлу — и в колодец». Вот и Алекс того… не рискнул. Оттого и щеголял сейчас роскошной двухнедельной щетиной. На которую, впрочем, его новоиспеченные швейцарские родственники поглядывали с вполне ощущаемым одобрением. Поскольку и сами в подавляющем большинстве также щеголяли бородами. Да уж, на такое приключение парень никак не рассчитывал…

* * *

На следующее утро после дня рождения Дитриха Алекс проспал. Ну да, за прошлый день он принял «на грудь» несколько своих обычных норм, вследствие чего в том, что утром парень с трудом смог продрать глаза, не было ничего удивительного. Впрочем, попадания под горячую руку матушки Дитриха ему все-таки удалось избежать. Благодаря, кстати, детям. И деду.

Когда он, продрав-таки глаза, бросил мутный взгляд на часы на мобильнике, было уже девять утра. Белый день по австрийским и немецким меркам, где практически все магазины, кнайпы, кафе, школы и существенная часть производств и офисов начинают работу с семи, максимум восьми часов. Так что, узрев время, парень тут же подскочил и принялся торопливо одеваться.

Дитриха не было, но Алекс решил его не дожидаться, а сразу же линять. Если все, что он вчера узнал и понял про его матушку, окажется правдой, встречаться с ней точно не стоит. Но чем дольше он задержится — тем более вероятной становится такая встреча. Так что следовало воспользоваться пока еще имеющейся возможностью и тихо исчезнуть, а с Дитрихом лучше потом в Вене пересечься…

Уже скатившись по лестнице, Алекс вынужден был резко затормозить, потому что услышал с той стороны входной двери приближающиеся голоса — один хриплый, точно принадлежащий вчерашнему деду, а другой высокий, визгливый, женский. Причем визгливый звучал явно обвинительно, а вот хриплый неуклюже оправдывался.

–…в вашем возрасте больше ответственности, Groβvater ^[15]. И вообще, вы мне так и не ответили, где раздобыли денег? Неужели у этого русского? Все остальные уже давно в курсе вашего kleineunternehmen ^[16]. Ну если это так, то…

Алекс испуганно попятился и отчаянно огляделся по сторонам. И куды бечь?

— Скажите, а у вас в Russland есть мобильные телефоны?

— Что? — Алекс едва не подпрыгнул от неожиданности, но удержался и лишь резко развернулся. Прямо за его спиной обнаружилась парочка пацанов, по виду лет шести-семи от роду, с любопытством смотрящих на него.

— Э-э-э… у-у-у нас? М-м-м… вот что — я вам расскажу, но сначала… у вас тут нет черного хода?

— Есть, — оба синхронно кивнули. — Идите за нами! — И они, мгновенно развернувшись, с места рванули куда-то за лестницу и под нее. Алекс бросился за ними, на ходу расслышав, как открывается входная дверь…

До черного хода он добрался вполне успешно. И до мотоцикла тоже. Вот только выезд со стоянки был перекрыт ухоженной BMW-единичкой. Похоже, мама Дитриха предприняла некоторые усилия, чтобы неожиданный гость не смог уехать, так сказать, не попрощавшись. Нет, можно было рвануть напролом через кусты, но Алекс решил настолько не наглеть. Мама у Дитриха по характеру еще тот unteroffizier ^[17], так что не стоит раздражать ее сверх меры. Еще упрется и напрочь запретит сыночку дружить с «этим варварским русским». Сейчас-то он не только виновник, но еще и, так сказать, жертва коварства деда, а вот поломай он еще и кусты… Так что Алекс ухватил мотоцикл за руль и поволок в сторону проема в стене кустарника, от которого начиналась аккуратная дорожка, ведущая как раз к черному ходу, на ходу принявшись рассказывать:

— В Russland есть мобильные телефоны, а также самолеты, поезда, машины и компьютеры. Все, что есть и в Швейцарии. А также многое из того, чего в Швейцарии нет.

Любопытные глазенки обоих пацанов удивленно округлились. Мол, как так-то — а как же демократия? Они, скорее всего, и сами не слишком еще представляли, что именно означает это слово, но уже пребывали в унаследованной от взрослых абсолютной уверенности, что это великая непреходящая ценность, отсутствие или недостаток которой у кого бы то ни было делает их убогими или вообще неполноценными. Во всех отношениях… Впрочем, что взять с этих милых деток — сам Алекс еще не так давно считал именно так. До своего переезда в Австрию. А вот после… Нет, он и сейчас продолжал считать так же. Демократия — форева! Не то что всякие там монархии или олигархии. И плевать, что они появились практически одновременно и были подробно описаны и классифицированы еще почти две с половиной тысячи лет назад древнегреческим философом Платоном. И все эти две с половиной тысячи лет регулярно сменяли друг друга, никак не замедляя неуклонного поступательного развития человеческой цивилизации. Из чего следует, что не только одна лишь демократия, а все эти формы организации общества для человечества вполне приемлемы и даже естественны. Более того, очень может быть, что именно регулярная смена этих форм и нужна человечеству, а также отдельным странам и континентам для успешного развития… Нет, для него демократия до сих пор была самой лучшей формой организации общества! А всякие монархии, олигархии, тоталитаризмы, коммунизмы и все такое прочее — отстой и дремучее средневековье. Ну или позор и рабство… Просто после переезда в Австрию его представление о Европе как о «сияющим граде на холме», в котором жизнь наполнена счастьем и удовольствием и никаких особых проблем тут нет и быть не может, сильно потускнело. Как выяснилось, все, что раздражало и напрягало его дома — лень, бюрократия, равнодушие и даже взяточничество полиции и чиновников, «кавказ и таджикистан» на улицах, — вполне имеется и здесь. Причем последнее даже еще в куда более жестком варианте «марокко и пакистана». Несмотря на всю демократию… Причем в Австрии с этим все было еще терпимо. Хотя с подобными вещами он все равно сталкивался, но, слава богу, пока без особенных потерь. А вот в тех же Италии, Греции, Португалии и еще доброй дюжине других стран Евросоюза подобные проблемы просто цвели и пахли. Алекс об этом знал точно. Поскольку вследствие того, что ни с кем из «коренных» австрийцев ему накоротке сойтись не довелось, парень по большей части вращался в среде таких же, как он, эмигрантов, среди которых довольно многие имели немалый стаж проживания в упомянутых странах. Вот они и порассказывали. Ну да, недаром есть анекдот о том, что нехрен путать туризм и эмиграцию… Так что к своей покинутой родине он, к собственному удивлению, здесь, в Европе, стал относиться с куда большим пиететом. Если уж здесь, то есть на земле, где и родилась демократия, с ней все далеко не сахарно, что уж говорить о его стране. А довольно частое завистливое: «Вам-то хорошо — у вас Путин» — вообще грело сердце. Хотя дома Алекс считал себя принципиальным и непримиримым противником «несменяемости власти».

— А что? — тут же поинтересовались его неожиданные спасители.

— Ну, например, космические ракеты, — усмехнулся Алекс. — Или атомные ледоколы. Или огромные пассажирские и грузовые самолеты собственного производства.

— В Russland есть космические ракеты? — Пацаны удивленно переглянулись.

— Не просто есть. Самый первый künstlichesatelliten ^[18] нашей планеты Земля запустили именно русские. И первый человек в космосе — русский, Юрий Гагарин. Кстати, ваш Urgroβvater о нем знает.

Пацаны изумленно переглянулись. Их простой и понятный мир только что дал о-о-огромную трещину. А потом тот, который и задавал вопросы, нерешительно спросил:

— Э-э-э… это было еще при Гитлере? Ну когда вас американцы еще не освободили?

Алекс аж затормозил. Вот ни фига себе заявочки!

— Нас? Американцы? А вы знаете, кто взял штурмом столицу Гитлера — Берлин?

Пацаны уверенно улыбнулись.

— Американцы — кто же еще? — уверенно заявил первый. А вот второй, уловив какой-то подвох, осторожно предположил:

— Ну-у… там, наверное, еще и англичане были. Они же тоже с Гитлером воевали. Вроде…

— Нет, — гордо мотнул головой Алекс. — Русские. Маршал Жуков.

Если честно, кто именно из советских полководцев взял Берлин на самом деле, он точно не знал. Но то, что в то время был такой Жуков, которого еще и называли маршалом Победы, помнил точно… Пацаны растеряно смотрели на него. Трещина в их мироустройстве приобрела прямо-таки катастрофические размеры. И с этим нужно было что-то делать… То есть как-то восстановить пошатнувшееся на фоне изложенного реноме — если не западной цивилизации в целом, то хотя бы родных мест. Поэтому первый, самый бойкий, собравшись с духом, выпалил:

— А-а-а… зато у нас тут рядом есть развалины. Старинные! И еще там люди пропадают! Вот!..

— Развалины?

— А-а, ты еще не уехал. — Алекс развернулся. За его спиной стоял незаметно подошедший Дитрих, похоже, выбравшийся из той же двери черного хода, через которую пацаны вывели и его самого. — Советую тебе уже трогаться. Mutter установила твою роль в деле urgroβvater, так что ей под горячую руку лучше не попадаться. В Вене я тебя найду. Ты же будешь на телефоне?

— Конечно! И я уже трогаюсь. — Алекс торопливо застегнул шлем и надвинул очки.

— Через поле лучше не ехать, — посоветовал Дитрих, оглядываясь, — ночью был дождь — можешь застрять. У тебя же чисто асфальтовые шины. Так что, даже и скорее всего, застрянешь. И уж точно извозишься как свинья.

— А-а-а… как? — растерянно спросил Алекс, уже поставивший ногу на кик-стартер.

— Езжай вон по той старой дороге. Она идет по горе и лесу и выведет тебя на Шпиринген. Тебе придется сделать крюк через Альтдорф и Ингенболь, но после Шпирингена дорога уже нормальная пойдет.

— А развалины как раз по той дороге. Ну где люди пропадают, — тут же влез один из пацанов.

— Никто там не пропадает, — махнул рукой Дитрих, — сказки все это. Мы в детстве там все облазили. И никто не пропал. Хотя место там действительно живописное… Кстати — на, я тут тоже собирался слинять подальше, покуда mutter немного не успокоится, и прихватил себе пару яблок и бутербродов и бутылку воды. Но тебе нужнее будет. Ты же не завтракал? Вот и пожуешь в дороге до первой кнайпы или заправки.

До вышеупомянутых развалин Алекс добрался довольно быстро. Место и впрямь оказалось живописное. И довольно глухое… То есть поначалу он их чуть не проехал, поскольку развалины располагались практически на обратном скате горы, в густых зарослях и где-то в полукилометре от дороги. Так что с дороги, проходившей через довольно густой лес, их было видно очень плохо… Однако в последний момент он их все-таки разглядел. В принципе, одного интереса, который возбудили в нем рассказы пацанов и Дитриха, для того, чтобы Алекс свернул к этим развалинам, было недостаточно, но желудок после вчерашнего и всех утренних треволнений явственно требовал закинуть в него хоть что-то. А о сушняке и говорить нечего. Он и так уже перед тем, как тронуться, уполовинил бутылку… Так что Алекс решил устроить себе перекус в живописном месте с попутным осмотром местных достопримечательностей и, свернув с дороги, покатил к развалинам.

Когда он подъехал поближе, продравшись через заросли довольно густого кустарника, выяснилось, что развалины куда обширнее, чем это просматривалось с дороги. Оттуда видно было только один угол почти совершенно развалившегося строения, судя по кладке, похожего на какую-нибудь овечью кошару, торчащий из-за низкого кустарника, словно больной зуб. А когда он подъехал поближе, выяснилось, что развалившееся строение точно было куда больше кошары. Несмотря на то что оно было разрушено практически полностью. Но самым впечатляющим здесь были отнюдь не развалины, а вид, который открывался с этой точки. Алекс остановил мотоцикл и несколько мгновений восторженно созерцал раскинувшуюся перед ним картину, а затем потянулся за телефоном. «Инстаграм» вздрогнет…

В этом месте дул довольно сильный ветер, поэтому парень расположился за полуразвалившейся стеной из камней, бросив на землю походный коврик, прописавшийся в одном из боковых кофров еще со времен первых мототуров. Впрочем, шикарный вид с этого места был вполне к его услугам.

Бутеры оказались с домашней бужениной и сыром. А яблоки, похоже, местные. Потому что слегка пожухлые и с сухими листиками на длинном черенке, в которых запутались несколько соломинок. Судя по ним, яблоки хранились в соломе, что явно выдавало их немагазинное происхождение.

После перекуса настала очередь более детального осмотра достопримечательностей. Что оказалось весьма непростым делом. Несмотря на глобальное потепление, март в горной Швейцарии все-таки оставался временем достаточно холодным. И ночные заморозки здесь также все еще являлись обычным делом. Так что валуны и выпавшие из разрушенной кладки каменные осколки, усыпавшие развалины, были почти сплошь покрыты наледью, которую яркое и уже начавшее припекать утреннее солнце полностью растопить пока не успело. Поэтому достичь скалы, вплотную к которой когда-то примыкала разрушенная постройка, Алексу удалось с трудом и проявив просто чудеса эквилибристики. Тем более что его классические «круизерные» мотосапоги с крупным рисунком на подошве оказались не очень-то приспособлены для подобных пируэтов на скользких камнях. Он даже пожалел, что снял шлем. Звездануться о камни головой было бы очень неприятно… Добравшись до цели, Алекс присел на крупный валун и, опершись спиной о скалу, вытащил смартфон. Ему стало интересно, что же это за место. Google и Bing не выдали ничего. На Yahoo нашлась ссылка на какой-то форум, где были упоминания о «развалинах монастыря в лесу между Унтершехеном и Шпиренгеном», тут же опровергнутые другим посетителем, утверждавшим, что это были развалины сторожевой башни. Его, как это обычно бывает, мгновенно высмеяли, ехидно поинтересовавшись, а что там можно сторожить с этой стороны, потому что там такая местность, что горные козлы ноги поломают, и тема быстро скатилась в обычный троллинг… То есть никакой внятной информации с первого захода найти так и не удалось. Второго же, хмыкнул про себя Алекс, скорее всего, и не будет. А вот приметную вершину впереди опознать удалось. Это был HochFulen… Покончив с лазаньем по Интернету, Алекс встал, потер слегка замерзшую от сидения на голом камне задницу (коврик остался на месте перекуса) и сделал широкий шаг вперед, наступив на крупный камень, покрытый уже подтаявшей наледью. Но когда он уже перенес вес тела на вытянутую вперед ногу, под ее каблуком что-то хрустнуло, и его резко повело в сторону. Алекс судорожно взмахнул руками, попытавшись за что-нибудь ухватиться (да хоть за воздух, блин!), а затем испуганно заорал и рухнул на спину. В последний момент, когда его затылок уже почувствовал холодную близость стылых камней, он судорожно дернул головой и испуганно подумал: «Сука, с дороги же ничего не видно — и не найдет никто!» А потом наступила тьма…

* * *

Облачившись, Алекс подошел к двери и, чуть приоткрыв ее, прислушался. Снизу слышались стуки и позвякивания. Похоже, tante ^[19] Марта тоже уже встала. Алекс довольно улыбнулся и, выйдя из комнаты, двинулся вниз по лестнице. Он пока еще считался больным, поэтому хозяева дома всячески оберегали и никак не нагружали своего внезапно объявившегося американского родственника. Ну еще бы — воспаление легких в результате дичайшей простуды в это время почти приговор! Так что его выздоровление все восприняли чудом и результатом действия «новейших патентованных препаратов», которые на самом деле были всего лишь несколькими упаковками таблеток, завалявшихся в одном из карманов «косухи». Причем, вот ведь анекдот, это была не какая-нибудь там дежурная аптечка, а, считай, мусор из нее.

Дело в том, что в ближайшем к его дому сетевом супермаркете «Lidl» шла постоянная акция «помощи беженцам и малоимущим», внешне выражавшаяся в нескольких пластиковых контейнерах, в которые сердобольные граждане должны были складывать вещи, продукты питания, лекарства и все такое прочее, чем они хотят поделиться с «обездоленными». Сам супермаркет регулярно наполнял эти контейнеры своими продуктами… как правило, впрочем, с уже истекающим сроком хранения. Ну и бережливые бюргеры ушли от него не слишком-то и далеко, предпочитая благотворительствовать путем избавления от накопившегося хлама… Впрочем, надо отдать должное, альтруистов, искренне делящихся новым и качественным, все же было немало. А однажды Алекс даже наблюдал целый школьный класс, дисциплинированно, под командой учительницы, зашедший в торговый зал, где дети набрали на свои невеликие карманные деньги продуктов, одежды, обуви и игрушек, после чего все так же дисциплинированно сложили купленное в контейнеры… Но лично Алекс «благотворил» вполне в духе большинства. И те самые таблетки, которые сейчас спасли его жизнь или как минимум здоровье, были несколько дней назад отбракованы из его мотоаптечки как раз вследствие того, что сроки их годности должны были закончиться в ближайшие месяц-два. Он засунул их в карман, собираясь бросить в контейнер в «Лидле», но замотался и забыл.

Tante Марта действительно уже хлопотала у большой плиты. Заметив Алекса, она ласково улыбнулась ему и поздоровалась:

— Доброе утро, Алекс. Не стоило тебе вставать. Ты же еще не до конца выздоровел.

— Благодарю, tante, но валяться в кровати целыми днями уже никаких сил не хватает…

— Понимаю… Я сама терпеть не могу ничего не делать. Но все равно ты должен быть осторожен. Как вспомню, в каком виде ты до нас добрался, — так снова прихожу в ужас.

Да уж, это точно был тот еще хоррор…

* * *

Когда Алекс очнулся, то с минуту никак не мог понять, где находится. Во-первых, было жутко холодно. Во-вторых — темно. Он попытался пошевелиться и-и… не смог! Жутко болела голова, горло, а еще его бил озноб. Это — ад? Но там же вроде жарко, не? Да и в ад, как говорят, попадает одна лишь голая душа. Тело же должно в это время спокойно гнить в земле. Так что ни голова, ни горло там болеть никак не могут. Так что, похоже, он пока все еще на этом свете. Но вот темнота… Это сколько же он провалялся-то? Часов семь? Нет, здесь горы — солнце скрывается раньше, но закат виден дольше. Значит, больше. То-то он так задубел. Воспаление легких практически гарантировано… Алекс прикрыл глаза, собрался с силами и рванулся всем телом, попытавшись хотя бы перекатиться на бок.

— А-а-а, су-у-ука-а-а… — Это было больно. Тело будто пронзило сотнями иголок. Но зато начала возвращаться чувствительность. Слава богу, что температура днем точно была плюсовой, так что он себе, похоже, ничего не отморозил, но серьезное переохлаждение точно схватил… Алекс чуть отдышался, а затем попытался что-то предпринять с чувствительностью конечностей. Сначала дело шло туго, но минут через десять он сумел-таки снова почувствовать руки и ноги, а еще через пять минут, опираясь спиной на какой-то валун, и принять полусидячее положение. Немного отдохнув, Алекс с трудом согнул руку и залез в карман за мобильником. В подобном состоянии на мотоцикл лучше не садиться, так что лучшим выходом было позвонить Дитриху и попросить его приехать.

— А-а… лять! Да что ж так не везет-то! — Телефон оказался разбит напрочь. Да еще, похоже, сгорел. Из-за изуродованного от удара корпуса понять, так ли это на самом деле, было сложно, но гарью от него попахивало. Так что рассчитывать, похоже, нужно было исключительно на себя… Алекс еще несколько минут посидел, собираясь с силами, а затем подтянул ноги и, упираясь в валун спиной и локтями, попытался подняться. До половины роста процесс продвигался успешно, а затем валун кончился, и парень завис в неустойчивом равновесии. Побалансировав в таком положении несколько секунд, Алекс понял, что еще чуть-чуть — и он рухнет обратно. Поэтому парень стиснул зубы и, упираясь в обледенелый валун непослушными пальцами, сумел-таки поднять себя на ноги. Теперь, чтобы добраться до мотоцикла, предстояло преодолеть десяток метров пространства, засыпанного битым камнем.

— Черт, чувствую себя Буратино, — пробурчал Алекс и сделал первый осторожный шаг все еще деревянными ногами. И чуть не упал снова. Похоже, преодолеть этот участок в вертикальном положении в подобном состоянии ему не светило. Надо было опускаться на четвереньки и ползти, но с только что взятой «высотой» расставаться очень не хотелось. Однако, покипя пару минут, парень, кряхтя от боли в конечностях, опустился-таки на четвереньки и пополз вперед.

— Вот те здрасьте… — ошеломленно выпалил парень, когда наконец добрался до конца развалин. «Харлея» не было. Вообще. Никаких следов. Алекс взвыл и выдал многоэтажную матерную тираду.

— Вот…ляди! Я ж даже еще кредит не закрыл, — протянул он со слезой в голосе, завершив этим стоном матерную релаксацию, после чего обессиленно привалился к тому самому полуразвалившемуся углу, который единственный был виден с дороги. И что делать? Идти пешком? В принципе, тут недалеко — полкилометра до дороги и еще где-то километр-полтора по ней. Причем под горку. Пятнадцать минут шагом… Ага, в его-то состоянии. Но никаких других вариантов не просматривалось. Алекс еще несколько минут посидел, собираясь с силами, а затем снова поднял себя на ноги и, пошатываясь, двинулся вперед.

До шале, построенного предком Дитриха, он добирался, вероятно, не меньше часа. Сколько точно — узнать было негде. Так что на самом деле могло пройти часа и два, и три, а могло и всего полчаса. Телефон-то не работал, а других часов у него отродясь не было. Зачем, если есть телефон? Уже на финишной прямой Алексу в глаза бросилось резкое несоответствие видимой картины современной реальности — несмотря на темноту, ни само шале, ни виднеющаяся вдали мрачным массивом деревня были совершенно не освещены. Ну вот вообще ни единого огонька! Даже окна не горели.

— Авария на линии у них тут, что ли? — прохрипел Алекс, остановившийся передохнуть, опершись о ствол довольно могучей ели. Его шатало от слабости, да и горло болело все сильнее и сильнее… Впрочем, если честно, это было не первое замеченное им несоответствие. Таковых за время его скорбного пути накопилось уже немало. Во-первых, снег на дороге. Насколько парень помнил, с утра он ехал по почти чистому асфальту, чистоту которого, кстати, разбавлял вовсе не снег, а лишь редкие лужи, еще подернутые с ночи хрустким ледком. Здесь же дорога была почти полностью завалена плотным, слежавшимся снегом. Пока он валялся в отключке, прошел снегопад? А почему тогда его самого снегом не засыпало? Ну пока он валялся… Да и снег был вовсе не рыхлым, каковым он должен быть после недавнего снегопада, а именно плотным и слежавшимся. Во-вторых, сам асфальт… Его не было. Ну то есть он теоретически вполне мог быть там, под снегом, но вот в редких прогалинах сквозь снег проглядывала только мерзлая грязь без малейших следов асфальта. Как будто эта дорога находилась не в богатой и ухоженной европейской стране, а в каких-нибудь дальних ебенях Саратовской области. В-третьих, следы. На снегу не было ни единого следа от шин, зато следы от полозьев саней и еще каких-то узких колес, которые можно было принять за тележные, вполне имелись. Не то чтобы так уж много, но были… И как это понимать? Впрочем, Алексу в настоящий момент было не до разгадывания любых загадок. Уж больно ему было плохо. Так что парень просто поставил очередную отметочку в памяти, а сам постарался полностью сосредоточиться на том, чтобы добраться до цели. До которой, кстати, остался последний рывок. А его состояние между тем становилось все хуже и хуже. Так что размышлять над всеми этими несоответствиями будем потом. Когда выживем. Если выживем…

Перед самой дверью черного хода Алекс не удержался на ногах и упал, «удачно» приложившись лбом об эту самую дверь. Впрочем, может, и на самом деле удачно. Потому что сил постучать у него практически не осталось, даже на ногах держаться уже удавалось с трудом, а так получилось весьма гулко. Хотя и больно. Так что, когда дверь распахнулась и на пороге появилась пожилая женщина в чепце и накинутой на плечи толстой шали из серой, некрашеной овечьей шерсти с горящей свечой в руке, у него перед глазами все плыло.

— Кто вы и что вам нужно? — строго произнесла она.

— Й-а-а… — хрипло протянул парень, слова еле-еле пробивались сквозь горящее горло, — помохи-и-и-тее… — мягко уплыл в небытие…

* * *

Поздоровавшись и перекинувшись словами с тетушкой, Алекс повернулся к лавке, стоявшей у дальней стены, и поковылял к ней. Он все-таки был еще довольно слаб.

Интерьер первого этажа шале здесь заметно отличался от того, который он имел, так сказать, счастье лицезреть в свое первое посещение этого дома. В отличие от того раза, в настоящий момент практически весь первый этаж дома занимало одно помещение, являвшееся одновременно и гостиной, и кухней, и-и… чем-то вроде хобби-рума. Потому что в углах этого обширного помещения размещались пара ножных прялок и довольно массивная рама ручного ткацкого станка. Так что здесь и готовили, и ели, и занимались всякими другими делами — пряли, вязали, вырезали, а также принимали гостей и даже, как выяснилось, соборовали покойников. Причем ели здесь, как правило, всей семьей сразу. То есть отдельно никого не кормили. Не успел к завтраку или обеду — остаешься голодным. Но такого на памяти Алекса пока еще ни разу не случалось, потому что к столу выходили все… Даже детям могли сунуть чего-нибудь типа куска хлеба с солью, только если время до общей семейной трапезы слишком уж затягивалось. Например, если старший мужчина семьи, в роли которого здесь выступал племянник тетушки Марты и сын ее уже умершей сестры Эстер, куда-то уезжал и сильно задерживался. Потому что без него за стол просто не садились… ну если только он не уезжал на несколько дней. А в остальное время это правило соблюдалось строго. Несмотря на то что на самом деле племянник тетушки был тем еще подкаблучником и всем в доме заправляла именно тетушка.

— Может, помочь принести дрова? — предложил Алекс, умостившись на лавке и разглядев с этого места, что в очаг дровяной плиты уже сложена растопка. Дрова на следующую топку заносились в дом заранее, чтобы успели высохнуть. Поленница-то еще полностью засыпана снегом. Так что, запалив печь, Марта посылала кого-нибудь из взрослых детей занести в дом новую порцию дров, после чего сноровисто обметала их от снега в стоящее рядом ведро, в котором была вода для, так сказать, «хозяйственных» нужд, а затем еще тщательно обтирала их тряпкой. И только после всех этих манипуляций дрова занимали свое место в специально выложенной нише в нижней части печи.

— Тебе пока рано выходить на холод. — Tante Марта улыбнулась, после чего подошла и положила ладонь ему на лоб. Так, как это делала мама в детстве. Алекс почувствовал, как у него повлажнели глаза. Неужели он ее больше никогда не увидит?..

После того падения у дверей очнулся он уже в кровати. Раздетый. А вернее, переодетый. Потому что вместо привычных трусов парень оказался одет в странные мягкие штаны и такую же рубаху. Одет! В кровати! Что это за одежда и как называлась — он не знал. Хотя по поводу штанов в голове крутилось где-то слышанное слово «кальсоны»… В комнате было скорее не темно, а сумеречно из-за горевшей сбоку свечи, а рядом с кроватью, на стуле, обнаружилась та самая женщина, которая открыла ему двери. Она мирно дремала, откинувшись на спинку и слегка запрокинув голову, из-за чего слегка похрапывала. Алекс некоторое время молча косил глазами, осматривая помещение. Больше всего оно напоминало комнату urgroßvater Дитриха. Нет, внутренне убранство было другим, да и мебелью она тоже во многом отличалась. Но вот общие размеры, а также геометрия и расположение окон совпадали. Если это действительно она, то куда дели деда? И с какого черта за день кому-то приспичило поменять большинство обстановки? Причем вплоть до штор. Н-да, странности все накапливались и накапливались… Алекс повернул голову, и от этого подушка громко зашелестела сухим сеном. От этого дремавшая рядом с кроватью женщина мгновенно встрепенулась и хлопотливо наклонилась к нему.

— Как вы себя чувствуете?

— Х-х-хр-ыхху-ых… — просипел Алекс и запнулся. В горле как будто шар надули. Горячий. И шершавый. Вернее, даже не просто шершавый, а вообще с шипами, которые вонзились в стенки горла. Так что слова через глотку уже не протискивались. Только какие-то невнятные звуки.

— Молчите. Я вижу, вы совсем больны. С утра я пошлю за доктором. А пока вот глотните. Не волнуйтесь — это травяной настой. Меня научила делать его моя мать, и с того момента я давала его всем своим племянникам и племянницам. Особенной пользы он, конечно, не принесет, но горлу станет легче, — и она поднесла к его губам глиняную чашку с настоем, другой рукой аккуратно приподняв голову. Алекс сделал пару глотков и обессилено откинулся на подушку. Женщина поставила чашку на столик, стоявший у кровати, и, сложив руки на коленях, уставилась на него требовательным взглядом. В этот момент она очень напомнила Алексу маму Дитриха, хотя внешне они отличались довольно заметно. А вот на самого Дитриха она была чем-то неуловимо похожа.

— Я понимаю, что вы больны и обессилены, а также то, что не можете ответить, но мне необходимо задать вам один вопрос. Ответить на него можете жестом. — Она сделала короткую паузу, видимо, вопрос, который эта женщина собиралась задать, был для нее очень важен, а затем спросила: — Вы сын Карла?

Алекс замер. Сын Карла? Какого Карла? Парень недоуменно замер, а в следующее мгновение его пронзила догадка… А что, если того Карла на фотографии? Но он же умер больше ста лет назад. Или… Значит… Черт! Все эти несоответствия и странности, которые он заметил по пути… Похоже — да, это все объясняет. Да что там говорить — он уже по дороге понял, что и пропажа мотоцикла, и снег на дороге, и темнота в деревне вполне могут быть объяснены одним-единственным допущением. Фантастичным, да, но одним. То есть каждому по отдельности можно было бы, вероятно, найти и куда менее фантастические объяснения, но вот всем вместе… Понял, но тем не менее продолжал гнать от себя эту мысль. Потому что такого просто не может быть. Это ж не фильм и не фантастический роман. Это жизнь! А в жизни нет места фантастике… Да и не нужно это ему. У него и так все хорошо. Ну почти… А будет — полностью. Так что спаси его бог от подобного приключения! И вот, похоже, он в него все-таки вляпался… Алекс с еле слышным стоном прикрыл глаза. Ну за что ему это?!

— Я так и думала! — Голос женщины звучал удовлетворенно. Похоже, она приняла движение его век за знак согласия. — Рада видеть тебя в доме твоего деда, Alexander. Я Марта, твоя тетя…

Примечания

15

Дедушка (нем.).

16

Маленький бизнес (нем.).

17

Унтерофицер (нем.).

18

Искусственный спутник (нем.).

19

Тетя (нем.).