Анагел мой

Роман Дингер, 2010

Как стать суперчеловеком, если ты всего лишь древний неандерталец?Достаточно пересечься с представителями другой цивилизации, которые потерпели аварию и сели на поверхности планеты. Получится ли стать доминирующей расой на Земле – неизвестно. Эксперименты с ДНК могут как возвеличить, так и свергнуть с небес. Особенно, если в результате генетического опыта у тебя выросли крылья… Особенно когда другие представители могущественной расы не хотят, чтобы эксперименты получили продолжение… Особенно, когда на кону жизнь целой новой эволюционной расы – летающих людей-анагелов…

Книга первая

Колесница Богов

Часть 1

Субстанты

Примерно 190 тысяч лет до н.э.

Босфор и окрестности

Низкий далёкий гул распугал птиц. Они дружно взлетели, галдя на все лады, потом и вовсе метнулись в разные стороны, беспорядочно кружа над низкими деревьями. Гул усилился, вибрируя между ветвей, заставляя птиц испуганно убраться ещё дальше. И из-за скалистый гряды вымахнула тёмно-серая тень. Нелепая среди этих невысоких скал, тяжёлая, с чёткими очертаниями коротких удлинённых крыльев, окаймляющих корпус.

Катер заваливался набок. Загудел басовито и, накренившись совсем уж сильно, вдруг стал падать прямо на огромные камни, но в последний миг тяжело выравнял полёт. Опять взвыл, порываясь задрать морду к небу, но почему-то никак не получалось… Размолотил брюхом верхушки сухих деревьев, чудом увернулся от остроносого камня, торчащего между больших кустарников, но не увидел другой, такой же, за который зацепился крылом. Летающую машину развернуло, и он с размаху обвалился на валуны, ударился глухо — и его потащило в сторону, опрокидывая прямо между россыпей некрупных камней. Послышался протяжный звук — и на корпусе явственно проступила большая вмятина, которую оставил один из камней, и которая грозила разорвать металл. Сработала активная защита, и вмятина медленно исчезла. Но машину это не спасло… Катер постоял еще мгновение, накренившись, и опять поехал дальше, вниз, крутнувшись вокруг своей оси, пока окончательно не встал на брюхо, ровно так, будто перед взлётом. Только встал он между двумя здоровенными валунами, вросшими в землю, намертво заклинившись всем корпусом…

И стало тихо. Птицы не кричали, попрятавшись, лишь продолжали неторопливо сползать камешки по насыпи, натыкаясь друг на друга, пока последний не ткнулся в горячий дрожащий стальной бок катера. Будто сообщил, что он последний. И тут же что-то звонко щёлкнуло. Шипение — и на корпусе обозначилась трещина, принявшая правильную квадратную форму. С шумным всхлипом всосала в себя воздух и выпустила его обратно белесым дымным облачком. Потом трещина стала шире, выталкивая неторопливо наружу люк, который, отъехав на небольшое расстояние, медленно опрокинулся, показывая небу ребристую внутренюю поверхность, которая, в свою очередь, принялась трасформироваться в ступеньки. Люк почти достал до земли, но завис, подрагивая и беспомощно гудя сервомоторами, пока не затих совсем. И вновь повисла тишина, нарушаемая изредка тихими всхлипами ветра, пришедшего с залива.

В проёме сначала появилась рука. Длинная кисть, узкие тонкие пальцы, которые крепко вцепились в порожек люка. Потом пальцы медленно разжались, ослабнув, и рука медленно исчезла. И через какое-то время в проёме люка появился силуэт… Высокий, статный, пилот медленно стянул с головы шлем, бросил его на пол и с хрипом втянул воздух. Постоял так мгновение, раскачиваясь, будто смакуя кислород на вкус, и выдохнул. Закрыл большие, чуть раскосые глаза и что-то пробормотал, продолжая хрипло втягивать воздух. Шагнул вперёд и вдруг полетел вниз, не увидев, что за ступеньками нет ничего. Свалился грузно, вскрикнув, и съехал ниже по мелким камешкам, цепляясь пальцами за мелкое каменное крошево. И замер, ткнувшись ногами в валун и раскинув руки…

— Кримм! — крикнул пилот негромко и закашлялся. — Эй!

Никто ему не ответил. Он извернулся лёжа и посмотрел на край люка, нависшего над головой.

— Кримм! Плохо…

Пришлось лезть обратно. Впрочем, подъём дался легко, несмотря на постоянно осыпающиеся камешки. Пилот повис на люке, подтянулся и вскарабкался на него, легко перебросив себя через край. И исчез внутри… Через какое-то время появился снова, тяжело таща другого пилота, в такой же форменной одежде, ободранной на левом боку. Дотащил до края, спустился и потянул тело следом, но не сбросил его, а аккуратно вытянул на плечо, тяжело крякнув. И чуть не оступился, вовремя удержавшись свободной рукой за край люка.

— Я не могу так долго… — невнятно пробормотал пилот, удерживая безвольно повисшего напарника на плече. — Но надо.

Камешки под ногами вновь ожили, скатываясь вниз. Пилот осторожно сползал вниз, к плато, широко расставив ноги, бормоча что-то сквозь зубы. И, добравшись наконец-то до твердой земли, устало свалился на неё, умудрившись как-то удержать второго. Уложил его на землю, снял шлем и долго всматривался в бледное лицо. Потом пощупал пульс и вздохнул:

— Кримм, ты так не вовремя. Надеюсь, что…

— Больно… — разлепил тот губы, не открывая глаз. — Кажется, я сломал шею.

Пилот криво усмехнулся и опустился рядом, вытаскивая из кармана на груди небольшую коробочку. Расстегнул куртку на груди Кримма и приложил коробочку, которая вдруг ожила, негромко загудев.

— Я не дам тебе обезболивающее, можешь нервную чувствительность потерять. Как ты? Сможешь сам?

— Мне метаболизм подстегнуть бы… — тихо сказал Кримм и закрыл глаза, тяжело дыша. Потом поморщился, когда в коробочке что-то тихо щелкнуло, и в грудь вошли две иглы инъектора. — Больно. Справлюсь.

— Справишься, — согласился пилот и принялся закреплять прибор на груди напарника. Послушал еще мгновение, как коробочка жужжит, изучая взятый анализ крови, и встал: — Осмотрюсь.

— Мы где? — Кримм закашлялся гулко и, с огромным трудом повернув голову, попытался сплюнуть. Но опять скривился от боли.

— Вроде во второй Северной зоне. Ты слишком долго брал разгон.

— Ясно. — Второй пилот закрыл глаза и задышал часто.

— Пойду, — шагнул первый, поправляя куртку. — Ты пока отдохни.

— Иди, Риур. Я отдохну.

Пилот постоял немного, наблюдая за окрестностями, слушая, как вновь потихоньку оживляются птицы, вдохнул глубоко воздух и пошёл в ту сторону, в которой, как он помнил, должно было находиться море…

Немного давило в груди. Риур старался дышать неглубоко и нечасто, поглядывая по сторонам. И какого ветра их понесло сюда? Впрочем, сам виноват. Такого и понесло, что захотелось взять образцы тканей у Субстантов. В первую очередь интересовали особи женского пола, с их способностью вынашивать детёнышей. В прошлые сезоны взяли образцы, даже больше, чем нужно, но время-то прошло. Надо новые. Мысль одна закралась, когда изучал ДНК Субстантов, хотелось проверить кое-что. Вот и уговорил Кримма взять катер. Ведь уже спускались, и не раз? Спускались. Ничего не происходило? Нет. А вот сейчас…

Риур оглянулся на ходу, но катера не увидел. Махнул рукой и пошёл дальше, разговаривая сам с собой на ходу. Ну, бывает, и техника из строя выходит. Потеряться на этой планете Риур не боялся, даже в глубине души был немного рад тому, что придётся пожить вне стен опостылевшей базы. Только всё равно очень далеко внутри царапало острым, что если и будут их искать, то случится это не скоро. И по его, Риура, вине. Ладно. Поживём — увидим. Времени много, можно наладить контакты, пожить здесь. В конце концов, чего унывать-то?

Пилот ускорил шаги, услышав за валунами плеск волн и почуяв запах морской воды. Немного противный и горький, но уже не такой, каким он был сезонов этак пятнадцать назад, когда Риур вообще первый раз увидел море. Влез на камни и остановился, глядя на уходящее вдаль огромное темно-бирюзовое море, полирующее внизу мягкими пенными лапами прибрежные камни. Что ж… Поживём — увидим.

Риур стоял долго, вдыхая запах ветра и волн. Потом вздохнул и шагнул обратно. А вскоре и вовсе свернул в низкий кустарник, разглядывая чьи-то следы, уходящие вглубь редкого леска…

*******

Хэ тихонько зарычал, когда чуть промахнулся и острый, в мелких зазубринках край камня ударил по ногтю, срезав крохотный кусочек. Палец тут же заныл, наливаясь на месте удара тяжелой красной каплей крови, и Хэ быстренько запихнул палец в рот, швырнув камень под ноги. Почмокал немного, поправив другой рукой разметавшуюся гриву волос, и замер, когда увидел тень за деревьями…

Зверь?

Хэ втянул носом воздух, принюхиваясь, осторожно потянулся к копью. Ветерок донес лишь лёгкий запах дыма, но какого-то непонятного дыма, Хэ такой запах не помнил. И насторожился ещё больше, хотя любопытство начинало одолевать охотника. Уже сейчас было видно, что это не зверь, а человек. Выше Хэ ростом, в несуразной одежде, чужак неторопливо шёл по берегу реки, оглядываясь по сторонам. И шёл в сторону большой пещеры сородичей Хэ, от чего тот даже немного заволновался. Охотника чужак не заметил, чем тот и не преминул воспользоваться, нырнув осторожно за деревья. Тенью понёсся наперерез, нащупывая короткий нож под одеждой…

Чужак услышал Хэ, который, увидев, что его раскрыли, тут же присел за небольшой камень, замерев в мгновение ока и задержав дыхание. Лишь бы чужак его не учуял, мелькнула мысль и пропала. Охотник не боялся этого странного человека, его больше любопыство распирало. Но вместе с этим внутри колотилась в сердце осторожность — а вдруг чужак сильнее? Приходили две луны назад несколько чужаков, мясо отобрали, кривоногого Каи убили, который спал у входа. Тогда повезло Хэ и его сородичам, что пришедших мало было. Сильные они были, ловкие, быстрее с копьями и камнями обращались, даже быстрее, чем Люди-Камни. Но и ушли так же быстро. Поэтому Хэ сейчас осторожничал, наблюдая за чужаком и совершенно не понимая, что делать: то ли тревогу поднять, то ли в одиночку попробовать схватить пришельца. Он вроде один, не видно, что с ним ещё кто-то. И копья нет, что озадачило охотника ещё больше — кто же без копья здесь ходит?! Охотник машинально потрогал кончик своего копья, обожжённого на костре для прочности, и взял его наизготовку.

Чужак постоял еще немного, поглядывая в ту сторону, где притаился Хэ, пожал плечами, сказав что-то негромко, и пошёл дальше. А охотник скользнул следом, ещё более настороженный. Копьё он оставил у камня, лишь вытащил из-за пояса тяжёлую увесистую дубинку, корявую, специально пропитанную кровью лося, от чего сухое дерево казалось совсем чёрным. Нырнув за очередной валун, Хэ прислушался. Было тихо, лишь кричала неподалёку какая-то не в меру горластая птица, чему охотник даже порадовался: сегодня пещеру сторожит Ма, он слышит очень хорошо, и Хэ надеялся, что Ма услышит птицу и сможет поднять тревогу.

И вдруг стало тихо. Совсем тихо. Охотник попятился, почуяв запах странного дыма, который стал ощутимее, заполз за камень. И заорал не своим голосом, когда увидел чужака, который вырос перед ним. Заорал так, что птицы в округе переполошились, заверещав на все лады. Хэ кричал, стараясь запугать незнакомца, оскалил зубы и занёс дубинку. Человек стоял напротив, даже не предпринимая никаких попыток сбежать, лишь наблюдал за Хэ, который стал подпрыгивать, размахивая дубинкой и ножом.

А потом вдруг что-то произнёс. Его голос, тихий, чуть вибрирующий, гортанный, настолько сбил с толку, что охотник замолк, ошарашенно, по инерции, продолжая размахивать дубинкой. И остановился окончательно, когда чужак широко улыбнулся и опять что-то сказал, от чего у Хэ даже как-то в сердце ёкнуло: ощущение было, что голос незнакомца вибрирует в груди. Ощущения были настолько непонятные, что охотник окончательно растерялся. Чужак подошёл ближе, и запах чего-то горелого, противного, теперь пугающе-незнакомого стал явственнее. Хэ опустил дубинку, уставившись в глаза странному человеку. Выше его на целую голову, короткие светлые волосы, широкие плечи, лицо без единого волоска, спокойные серые глаза — чужак пугал своим каким-то ненастоящим видом, разительно отличавшимся от всех тех, кого Хэ видел в своей жизни. И где-то глубоко внутри у охотника стал расползаться страх, пока ещё далёкий, неясный, из-за которого предательски дрогнули колени. Охотник поднял руку, защищаясь, но чужак не торопился нападать, так и стоял, улыбаясь.

И так же упал, с улыбкой на лице. А Хэ удивленно уставился на Ойи, который, возбужденно дыша, заносил длинную палку для следующего удара.

— Эй! — остановил его Хэ испуганно. — Чужой. Он не зверь!

Незнакомец пошевелился, медленно сжав пальцы, загребая листву. Ойи ахнул и ещё раз треснул лежащего по спине, потом по голове, и отскочил, держа палку перед собой.

— Я бил! — возбужденно сказал Ойи. — Он живой!

— Бил, — подтвердил Хэ, отступая. Чужак опять пытался встать. — Я тоже бил. Он живой.

Охотник соврал скорее с перепугу. Показаться трусом не хотелось, но Ойи не обратил на его слова никакого внимания. Вскрикнул гортанно, подпрыгнул и со всей силы ударил незнакомца по затылку, от чего тот дернулся, ударившись лицом о землю, и наконец-то затих. И закапала-потекла по шее тёмная кровь, которую земля начала жадно впитывать. Хэ так и стоял, опустив оружие, не в силах сделать и шагу. Зато Ойи ожил, деловито переворачивая чужака на спину. И остановился, вглядываясь ему в лицо. Тронул осторожно пальцем подбородок и посмотрел на Хэ:

— Чужой. Нет волос. — Сплюнул на землю и встал. — Чужой. Убить.

— Нет! — испуганно качнулся Хэ, сам не зная, почему вцепившись в сородича. — Он сильный! Они придут! Его дети!

Ойи стряхнул его руку и потянул из-за пояса нож. Хэ отступил и увидел на валуне сбоку двух детей из племени, которые тянули худые шеи, стараясь ничего не упустить из виду.

— Хо! — рявкнул охотник, сердито махнув рукой. — Хо! Эй!

Детишек как ветром сдуло. Зато появилась жена Ойи, сутулая, рослая, которая боязливо выглядывала из-за камня, одной рукой придерживая шкуру на плече, в другой сжимая короткое тонкое копьё, с длинным каменным наконечником. Хэ и на неё сердито зыркнул, но Ахая и внимания не обратила, наблюдая за своим мужчиной, который присел над чужаком, примериваясь с ножом. Тронул горло человека, откинул голову и только собрался полоснуть, как вдруг незнакомец ожил… В следующий момент Ойи отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом в челюсть, тяжело грохнулся на камни и завопил, сжимая подбородок. Чужак сел, опираясь рукой на землю, и затряс головой, не открывая глаза.

Хэ попятился.

Ахая, которая сначала нырнула за камень, вдруг выскочила из-за укрытия, вопя что-то, и коротким, молниеносным движением метнула копьё в человека. Острый наконечник с хрустом пробил плечо прямо под ключицей, и незнакомец завалился назад, громко скрипя зубами от боли и пытаясь вытащить копьё.

— Бей! — закричала Ахая, хватая камень.

— Стой! — рявкнул Хэ.

Происходило что-то уже совсем странное. Чужак медленно поднялся, встав сначала на четвереньки, потом во весь рост. Отломил рукоять копья у плеча, сжав древко побелевшими пальцами, потом, как-то извернувшись, вытащил острие, нелепо торчавшее позади. И посмотрел на Ахаи, которая, побледнев, выронила камень.

— Стой! — гортанно повторил человек слова Хэ. — Стой…

Охотник бросился бежать, не разбирая дороги. Он не видел, как незнакомец проводил его глазами, подошел к Ахае и что-то пробормотал, после чего женщина осела на землю, зажимая уши. Ойи отползал за камень, продолжая сжимать поврежденную челюсть. А чужак, постояв минуту с закрытыми глазами, решительно скинул куртку. Положил ладонь на развороченную рану. Усмехнулся, глядя, как Ахаи смотрит на него расширенными от страха глазами. Вздохнул глубоко и посмотрел на свою рану, которая на глазах становилась всё тоньше и меньше, а потом и вовсе остался лишь почти незаметный след: точка с расходящимися в стороны лучиками-шрамиками. Ахаи никогда такого не видела. Лишь где-то в глубине сознания теплилась надежда, что этот сильный незнакомый странный человек не убьёт её.

Чужак не убил. Лишь постоял немного, глядя по сторонам. И сделал совсем уж неожиданное: нагнулся и мягко погладил Ахаи по волосам. А потом повернулся и пошёл обратно, туда, откуда он появился…

…Кримм пошевелился и сел, когда Риур шумно сполз со склона.

— Ну?

— Веселюсь, — усмехнулся Риур и дотронулся до левого плеча. — Контактировал сейчас.

— С кем? С объектом?

— С объектами. — Пилот уселся рядом с напарником поудобнее и посмотрел на катер, похожий на одинокую огромную птицу с подбитым крылом. Вздохнул и кивнул на него: — Не смотрел ещё?

— Нет. Судя по приборам, если правильно помню, накрылся левый ведущий. Без него и не взлетим даже. Ещё, как мне кажется, поворотное крыло развалилось. А может, и целое осталось. Надо двигатель блокировать совсем, чтобы стержни не перегрелись, а то взорвется невзначай.

— Починить самим?

— Смеёшься? Можно было бы обвинить тебя в том, что ты перед вылетом не включил аварийный сигнал на станции, но я и сам виноват, надо было самому это сделать.

— Включил.

— Точно?

— Точно. Другой вопрос, Кримм, когда нас услышать могут.

Кримм замолчал, задумчиво уставившись на напарника. Молчал долго, наблюдая, как тот кидает мелкие камушки в какой-то чахлый кустик. И не выдержал:

— Нас не будут искать?

— Эту планету сняли со всех реестров. Очень давно. Если ты удосужишься вспомнить хорошенько, то вспомни, пожалуйста, что говорил Старейший.

Кримм закрыл глаза:

— Помню. Но я думал…

— Нас не бросят! — резко встал Риур. — Нас просто не будут искать. Мы, по идее, сейчас находимся в поисковой партии с Сертимиром. Это как минимум семьдесят стандартных сезонов. Семьдесят! Если только нам повезёт и здесь пролетит кто-то из другой партии, то лишь тогда есть шанс вернуться. Понимаешь меня? Максимум — придётся солгать, что потерпели аварию, и пришлось садиться на ближайшей площадке. А именно — здесь.

Кримм поднялся. Со стороны их с Риуром можно было принять за братьев-близнецов — одного роста, одинаково светловолосые и рослые, но Риур был старше по званию и опытнее в разы. Поэтому Кримм лишь склонил голову и тихо спросил:

— И что делать будем, Старший?

— Ждать. Просто ждать. Ты куда-то торопишься?

— Нет.

— И я. Зато есть шанс доказать Общественности, что изыски здесь не зря проводили. Влетит за это, конечно, но зато… Вобщем, можно спокойно поработать, пока нас найдут.

— Ты уже видел Субстантов? Какие они?

— Сильные, — усмехнулся Риур и обнажил плечо с затянувшейся раной. — Как мы и думали. Пока я улыбался одному, второй меня хорошенько отделал. Заодно и чуть не убили.

— Убьешь тебя… — усмехнулся Кримм.

— Я сказал — чуть. Надо отметить, что метать оружие они умеют хорошо. Вот теперь думаю, может, зря мы за ними сверху наблюдаем, как считаешь? — Риур вздохнул и посмотрел опять на катер: — Надо бы оборудование проверить и лабораторию заодно. Ты пойдёшь со мной?

— К Субстантам?

— Да.

— Пойду. Но потом.

— Хорошо. Как шея?

— Вылечил. Немного неровно, да это уже мелочи.

Риур похлопал напарника по плечу и полез на склон, к катеру. Добрался до люка, вцепился в край, легко подтянулся и исчез внутри. Но тут же появился обратно:

— Идёшь? Давай, помогу. Я проголодался.

…Кримм неспешно тестировал лабораторию на предмет повреждений и облегченно вздохнул, когда система показала полное отсутствие каких-либо поломок. Даже анализатор засветился привычным зеленоватым светом, что привело Кримма в хорошее расположение духа. Он принялся раскладывать по порядку образцы и записи, которые свалились с полок во время крушения, и собрал осколки емкостей, в которых были некоторые виды орагнизмов. Их тоже пришлось выбросить. И обернулся, когда в лабораторию шумно ввалился Риур, довольный и весёлый.

— Ну?

Риур мягко опустился в кресло и вытянул ноги:

— Двигатель заглушил. Вовремя, кстати.

— Почему?

— Поврежден блок охлаждения. Впрочем, если откровенно, не уверен, что я достаточно надёжно заблокировал всё. Надо периодически заглядывать в него, иначе проморгаем критический момент. Взорвется и тогда и аварийный сигнал подавать будет некому. — Он поднял руку, предупреждая вопрос Кримма, и успокаивающе произнёс: — На станции сигнал включен, не ной! Только здесь, на поверхности им будет тяжеловато нас найти. Я имею в виду тех, кто услышит сигнал. Помех много. Но шансы есть.

— Понятно.

— Что с лабораторией?

— Цела и невредима. Правда, несколько образцов всё же потеряли. Несущественно и не страшно, ещё добудем. Кстати, ты действительно настроен на какие-то исследования?

— Почему нет? — пожал плечами Риур, откинулся назад и закрыл глаза. — Понимаешь ли, Младший, у нас впереди куча времени, как я полагаю. Или нет совсем. Нас могут найти сейчас, могут через пять сезонов или через двадцать. С другой стороны — мы ничего не теряем. Посуди сам: объекты в виде Субстантов есть, причём уже в немалом количестве, как молодых экземпляров, так и более взрослых. Других таких, как мы, здесь нет, так что мы полноправные хозяева ситуации. А уж если и прилетит кто, то только за нами! — Риур говорил с таким убеждением и спокойствием, что Кримм невольно кивнул головой, слушая. — Образцов растительности поблизости просто огромное количество. Море — вот оно, за двумя грядами, а там, сам знаешь, жизнь просто кишит.

— Хватит ли материала для исследований… — с сомнением произнёс Кримм, посмотрев на тонкий лист монитора, переливающийся желтым с голубым: кристаллические образователи сейчас пребывали в состоянии покоя, не передавая и не обрабатывая информацию из блоков. — У нас тут хватает, конечно, дополнительных добавок, из которых можно было бы…

— Вот видишь — хватает, — перебил его спокойно Риур, не открывая глаз. — Молекулярный анализатор в порядке? Уже хорошо. И раз есть дополнительные добавки, то тут уж само Небо велело заняться делом.

— А что ты собрался исследовать, кстати?

— Всё! — твердо ответил Риур и открыл глаза. — Тут целое поле для деятельности, понимаешь? Надо только решить, какие именно образцы нужны. Или Субстантов или растительность. Субстанты интересней с точки зрения развития, потому что недолговечны и жизнь идёт быстро, да и интересней наблюдать, как они движутся к разумной жизни. С растительностью похуже, требуется много сезонов, чтобы выяснить, какие видовые изменения происходят. Выбирай.

— Ты сказал, что они на тебя напали? — медленно произнёс Кримм, укладывая последние записи на полку. Щелкнуло и тонкие прозрачные ленты, вытянувшиеся из краёв, прочно пристегнули серебристые блоки записей к полке.

— Ну, их можно понять, — усмехнулся Риур. — Стоит перед ними непонятный я, совсем на них не похожий, чистенький, здоровый… Чего б не напасть? Вспомни колонию Сай. Те вообще склонны были разбирать на молекулы всё непонятное для них, а восстановить ума не хватало. А эти просто испугались.

— Скорее всего. Если учесть, что они в основном выживают больше, чем живут. Хотя, надо отметить, выживают удачно.

— Угу. Вот и появилась мысль одна…

— Ты о чём?

— Да так, — отмахнулся Риур и встал. — Всего лишь идейка одна. Может, и проверю со временем. А пока надо подумать, как обжиться здесь. У нас фактически идеальные условия для проживания, лишь решить осталось, где будем. Я предлагаю прийти жить к Субстантам. Можно сейчас.

— Куда?! Зачем?

— Жить, зачем же ещё? Почему нет?

— Лучше изнутри всё смотреть, чем сверху? Логично.

— И я о том же. Тем более, что изнутри всегда интереснее. Можно, например, пойти на охоту с ними. Или посмотреть, как они живут в пещерах. Ещё что-нибудь. Как думаешь?

Риур взял тонкую скатку из полимерного пластика, запоминающего последнюю принятую форму, сунул туда две прозрачных пробирки, инъектор, две пищевых пилюли и аптечку. Пристегнул к поясу и улыбнулся Кримму, стоявшему с напряжённым лицом:

— Не унывай, Младший! Видят Небеса, мы перевернём этот мир. Ты пойдёшь?

— Импульсивность — не лучшее качество, Старший, — угрюмо ответил Кримм. — Прямо сейчас?

— А чего ждать? — пожал плечами Риур. — Времени навалом ведь. Познакомимся, развеемся. Я уже пылью покрываюсь.

— Почему же на станции не покрывался?

— Потому что в лаборатории торчал. А она, Младший, стерильна! — улыбнулся пилот. — И куда в космосе идти, а?

— Всё равно… Сразу и к Субстантам… Не знаю.

— А я знаю. В общем, ты пока думай. А я пройдусь.

Он вышел из катера. А Кримм, постояв немного, попробовал активировать аварийный блок и бессильно опустился на стул, когда блок не отозвался…

…Хэ облизнул пальцы и потянулся за ещё одним куском мяса, зыркнув на Ма, который тоже протянул руку за этим же куском. Брат дёрнулся и стушевался, быстро схватил небольшую кость с краю и отполз в сторону. Хэ благосклонно ухмыльнулся и оторвал кусочек, который протянул Ма:

— Ешь.

Брат отмахнулся, обсасывая кость. Хэ пожал плечами и, жуя, стал наблюдать за Ва, молодой женщиной, крепкой, невысокой, стройным, почти безволосым телом во многом отличавшейся от женщин-сородичей, которые для Хэ были почти на одно лицо. Ну, кроме моментов, когда он их брал, если ему разрешалось. А Ва была другой: гибкая, сбитая крепко, но стройная, длинные ноги с грубыми ступнями, которые охотнику казались очень красивыми, ловкие пальцы, которыми она умело вскрывала раковины съедобных моллюсков — Хэ постоянно находил для себя в женщине какие-то черты, которые смутно его влекли. Жила она в общине немного обособленно, никого близко не подпуская, благо, что огромная пещера, в которой обитало племя, могла давать уютные уголки для уединения. Но и от общения Ва не уходила, принимая участие в общих охотах. Родителей её никто не помнил, кроме неё, а она и не распространялась о них. Каи, старший охотник, пытался взять её, но получил жёсткий отпор. Больше к ней никто не хотел подходить. Ну, кроме Хэ. Который никак не мог решиться на это.

Вообще, в племени было разделение на семьи. Если тебе нравилась женщина, то ты говорил всем об этом. Если, конечно, женщина не против была продолжать с тобой род. Тогда нельзя такую брать, когда захочется, она была лишь для своего охотника. Впрочем, если он погибал, женщина опять была ничьей. Можно было взять такую, когда было желание и женщина не истекала кровью. Пока очередной мужчина не решался взять в жёны молодую и сильную из племени. Впрочем, одинокие женщины в племени не были совсем уж одиночками, принимая участие в охоте и воспитании детей, неважно, своих или чужих, племя оберегало род хорошо. Охотники частенько ложились с одиночками рядом, если его жена истекала кровью. Никто не возражал. А вот дети были общими. Каждый спал рядом с матерью, но воспитывали их все из племени, чаще, конечно, женщины, но и мужчины иногда тоже учили отпрысков премудростям охоты и рыбалки, не разделяя на своих и чужих. Всё равно не всегда знали, кто их настоящий отец, да никто особо не задумывался…

Ва изредка бросала на охотника взгляды, будто призывая обратить на неё внимание. Хэ и так уже давно заглядывался на её волосы и ноги, но подойти и взять её не мог. Почему-то волновался сильно. Пару раз подходил, когда она у реки сидела. Даже взял решительно за плечо, нагибая, но Ва вдруг мягко подалась сама, распахивая шкуру на бёдрах, и легла на спину. И охотник вдруг заробел, глядя в её глаза. Тогда он ничего не сделал, лишь ушёл молча. Правда, половину ночи не спал, извертевшись, будто муравей на углях. Желание распирало изнутри, но теперь оно походило на что-то другое: хотелось погладить Ва, прижать к себе, не просто так, а подольше… Так и не решив, что с ним такое, Хэ уснул, забывшись коротким нервным сном. И вот сейчас Ва удобно устроилась на куске шкуры, постелив её на камень, и неспешно остругивала кремниевым ножом тонкую палку, поглядывая на охотника искоса из-за прядей густых волос. Большую их часть она собрала на затылке, перетянув кожаным шнурком, а длинные пряди, за которыми она прятала глаза, отбрасывала назад одним движением руки. Каждый раз, когда Хэ видел её, купающуюся в реке, за большим поворотом, он робел и прятался за валуны, любуясь смуглой кожей и гривой черных волос. И так же всё не решался подойти и взять её…

— Ва сильная, — сказал Ма, отбрасывая кость. — Убила большую кошку.

Девушка отложила нож, полюбовалась своей работой, потом взяла тонкую полоску кожи и принялась обматывать рукоять будущего копья, накладывая ровные кольца одно за другим. Так не каждый охотник может. А метать копьё она умела…

— Ты тоже можешь, — вздохнул Хэ. — Ты не хочешь.

— Не смог бы, — заупрямился брат. — Я хочу Ва своей женщиной. Она сильная.

И тут Хэ понял. Это он хотел Ва своей женщиной. Чтобы она лежала с ним рядом, чтобы она гладила его по волосам и терлась щекой. Чтобы никто больше к ней не приближался, охотник её защищал бы. Хэ вдруг заволновался и встал, бросив недоеденный кусок мяса.

— Ва! — крикнул он.

Соплеменники, которые отдыхали кто где, даже заинтересованно обернулись на крик. Хэ смутился и позвал уже тише:

— Ва? Иди.

Девушка не отреагировала, продолжая наматывать кожу на древко. Стянула кончик шнурка и принялась прилаживать грубый каменный наконечник к основанию древка.

— Иди, — растерянно звал охотник. — Я зову.

— Зачем? — соизволила посмотреть на него Ва и отложила копьё.

Неспешно занимавшиеся кто чем соплеменники бросили свои дела и развернулись к ним. Даже старый Рэхи щурился подслеповато, прислушиваясь. К девушке торопливо направилась Ахаи, жена Ойи, присела перед ней на корточках и что-то зашептала, поглядывая в сторону охотника. Девушка зашептала в ответ, кивая головой. Ахаи хихикнула, шлепнула Ва по коленке и встала, развернувшись к Хэ:

— Ты хочешь её женой?

Тот растерялся. Вытер жирные пальцы об одежду и затоптался на месте. Да, он хотел жену, чтобы Ва была его женщиной, это он понял сейчас. Хотел было сказать громко, но слова камнем встали в горле, и стало как-то страшно немного. Он привык жить один, спать и охотиться один, даже брат не мешал. И Хэ зажмурился. Постоял немного, представляя, как Ва спит рядом, и выдохнул:

— Да. Я сильный муж!

Ахаи вновь зашепталась с Ва. А Ма встал рядом с братом и лениво протянул:

— Я возьму, если ты не хочешь.

И попятился, когда Хэ обернулся к нему, сверкнув глазами. Ахаи махнула рукой и к ним подошли еще три женщины из племени, которые окружили Ва, присев на корточки, и принялись горячо шептаться. Хэ грыз ноготь, стараясь услышать, о чём говорят, но ветер дул в другую сторону. В конце концов и всё племя собралось неподалёку, окончательно забросив дела.

— Хэ! — позвала Ахаи, когда женщины закончили шептаться и встали. Ва осталась сидеть, обняв колени руками. — Иди.

Охотник вдруг оробел. Одно дело сказать, что хочу взять в жёны, другое — исполнить. Он даже согласен с большой кошкой выйти с одним копьём. Хэ потоптался на месте, думая, но Ва вдруг опять взглянула на него призывно и он решился. Расправил плечи и пошёл к женщинам, косолапя, как медведь. Охотник считал, что так он выглядит более мужественно, показывая походку зверя, сильного и страшного. Это должно производить впечатление. Однако никто не обратил внимания, все смотрели на Ва, которая негромко что-то говорила собравшимся вокруг неё. Хэ подошёл, чувствуя, как ноги стали совсем ватными, и присел на корточки, опустив голову. Ахаи отошла от женщин и присела с ним рядом:

— Хэ сильный. Ва хочет его мужем.

— Я хочу Ва своей женщиной, — откликнулся Хэ, всё ещё не решаясь смотреть по сторонам. И откуда такая робость взялась? — силился понять охотник.

— Две темноты у тебя. Ты должен добыть медведя. Шкура будет мягкой, чтобы спать. Ва примет твоё семя. — Ахаи дотронулась до плеча парня пальцем и затихла.

— Я принесу шкуру! — решительно встал Хэ, сжимая кулаки. — Только две темноты мало. Четыре.

— Хой! — откликнулась согласно Ахаи и ушла к женщинам.

Они выслушали её, зашептались, переглядываясь, по очереди смотря вслед Хэ, который ушёл в свой угол в пещере, за спрятанным там оружием. Охотник накинул на плечи шкуру оленя, взял скатку из кожи, в которой носил свои вещи для охоты, несколько толстых кожаных шнуров и свой нож, который очень берёг. Подумал и сунул в скатку кусок вяленого мяса, немного заветрившегося, и вышел из пещеры, не глядя на продолжающих сидеть кружком женщин. Потом махнул брату рукой и ушёл к холмам за рекой, где были медвежьи тропы.

Охотника одолевали разные мысли, но больше всего — возбуждение. Нет, на медведя идти один он не боялся. Другое смущало — а как дальше себя вести? Видел он, конечно, мужей и жён в племени, как они живут, как детёныши появляются. Кормят их, поят родившие. А Хэ всегда робел перед очередным детёнышем, который вдруг попадался ему под ноги в пещере. И что вроде такого, ребенок и ребенок. Но как будут выглядеть его детёныши? — зажмурился парень. И ничего в голову не лезло, кроме видения дочери По, маленькой шустрой, с черными глазами-бусинками. Она постоянно бегала по стойбищу или пещере, путаясь под ногами, но чаще всего липла к Хэ, лопоча что-то ему на своём птичьем языке, который он не понимал. С другой стороны, зажмурился Хэ, родится у меня сын, обучу его большую рыбу руками ловить. Или копьё сделаем. И где-то в груди как-то потеплело, когда он представил себе детёныша, которого родит ему Ва. Только в голову лезла картинка: сын Хэ с лицом дочери По. Отмахнувшись от такого видения, охотник ещё крепче сжал древко копья и откинулся на спину, глядя в небо…

Он лежал на крохотном, прогретом солнцем, пригорке. Здесь ходят часто медведи, охотники старались обходить эти места, поэтому, как надеялся Хэ, никто не будет мешать. А вдруг сразу не удастся убить зверя и придётся убегать? Не хотелось, чтобы сородичи видели… И представилось ему, как приходит он в пещеру, неся тяжёлую шкуру зверя. Даже вечно сомневающийся Рао одобряюще поцокал бы языком. А потом, когда шкуру выделают женщины, они уединятся с Ва в уголке огромной пещеры. И тогда Хэ будет её гладить и трогать столько, сколько захочет. И тогда… Он прикоснётся к ней и она…

*******

Что-то громко хрустнуло за спиной. Охотник оцепенел. И только сейчас сообразил, что ветер дует от него за пригорок, а не наоборот. Замирая от ужаса, он с огромным трудом заставил себя поднять голову наверх. Да так и застыл, увидев здоровенную морду медведя, который в этот момент смотрел на него, втягивая шумно воздух большим мокрым носом с белесым пятном на кончике. Зверь стоял долго, принюхиваясь, чуть подёргивая тёмной верхней губой, с которой тонкой струйкой стекала слюна. И, в конце концов, решился. Резко поднялся на задние лапы и зарычал, да так, что всполошились испуганно птицы. А вместе с ними и сердце Хэ, который заорал не хуже медведя. Дальше сработали лишь рефлексы: охотник подскочил быстрее птиц и, не целясь, метнул со всей силы копьё в медведя, даже не пытаясь попасть или убить. И лишь краем глаза заметил, как копьё попало в бок зверю, накренившись и нелепо повиснув. Медведь снова взревел, только теперь Хэ его почти не слышал, несясь сквозь чащу кустарников быстрее ветра, не замечая острых веток и камней под босыми ногами. Пролетев добрый кусок пути, он резко остановился, прислушиваясь, потом снова понёсся, к реке поближе, услышав, как ломится за ним огромный зверь, шумно взрыкивая и разбрасывая лапами камешки на земле. Сердце совсем ушло в пятки, и охотник припустил изо всех сил, жалея, что не умеет летать, как крылатые верещащие птицы.

Выскочил к реке и понёсся вдоль берега, даже не задумываясь о том, что медведю и того легче за ним бежать по мелкому плотному песку. Обернувшись на ходу, Хэ невольно захлебнулся воздухом, увидев, как зверь несётся следом. Тяжёлая лоснящаяся шкура тряслась волнами в такт бегу. Если бы не обстоятельство, что медведь прихлопнет охотника одной лапой, когда догонит, то Хэ, возможно, восхитился бы такой картиной как бег зверя. Но было не до этого. Ещё и скатка с вещами вдруг съехала с пояса, мешая бежать. Чувствуя, как слабеют ноги, парень стал поглядывать на реку как на спасение. Лезть в воду не очень хотелось, река тоже не очень приветлива, но шанс спастись от разъяренного медведя она дать могла. И даже напрочь вылетело из головы, что зверь плавает и того лучше охотника…

И вдруг Хэ остановился, как вкопанный. Потому что встреча была настолько неожиданной, что охотник в то же мгновение забыл про тяжеленную смерть, несущуюся за ним по пятам.

Перед охотником стоял… тот самый высокий незнакомец. Спокойный, голубоглазый, без единой волосинки на лице, что ещё в прошлый раз поразило Хэ, с маленьким ёжиком темных волос на голове. Который даже слегка презрительно смотрел на охотника и его неудавшуюся жертву. И сделал жест, от которого Хэ невольно попятился.

— Отойди! — показал незнакомец.

Этот жест, короткий, небрежный, был настолько нелепым, что Хэ растерялся. Кто — отойди? Я? Высокий кивнул, увидев немой вопрос в глазах парня. Потом шагнул к нему навстречу и неожиданно сильно и резко отшвырнул его в реку. Хорошо, что недалеко от берега, где не было течения и воды по колено. Но Хэ почувствовал, насколько сильные руки у этого странного чужака. От неожиданности охотник даже успел наглотаться воды, побарахтался и встал, машинально нащупывая скатку и ощущая, что от нереальности происходящего по спине прошёл холодок…

Медведь, который нёсся за охотником, тоже увидел незнакомца. И, не добежав до него с десяток метров, остановился, взметнув песок, и затоптался, принюхиваясь. Потом встал на задние лапы и зарычал, как там, на пригорке. Хэ невольно присел, погрузившись в воду по самые ноздри и стараясь удержаться на течении. Дальше произошло совсем уже непонятное. Незнакомец чуть заметно пожал плечами… и закричал. Нет, не так. Скорее, рыкнул утробно, такой полу-крик-полу-рёв. И стало очень тихо. Хэ вновь встал, стараясь не упустить деталей, чувствуя, как в ушах бьётся отголосок вибрирующего вопля чужака, отдаваясь лёгкой болью в голове. Медведь качнулся, сделав в сторону несколько неуверенных шагов. И тогда незнакомец быстро подступил к зверю, подпрыгнул и, коротко замахнувшись, в прыжке ударил кулаком в голову, по дуге, попав чуть выше уха. Медведь даже не пытался уклониться или атаковать. Но сила удара была такой, что зверя смяло — и он сломался, будто был сделан из хрупкого сухого дерева, тяжело и неуклюже грохнувшись на песок.

Хэ обмер. Такого он ещё не видел. Свалить зверя одним ударом, да так, чтобы сразу… Сколько же силы в чужаке?! Нет, он не выйдет из воды. Нет.

— Хэй! — крикнул незнакомец, глядя на охотника. И махнул рукой, подзывая.

Парень отрицательно помотал головой. Чужак поднял руки, показывая, что у него нет оружия, и опять махнул рукой. Хэ присел, зашарив рукой по дну реки. Нащупал небольшой продолговатый голыш, зажал в руке и медленно побрёл к берегу, держа в поле зрения и лежащего зверя и незнакомца. Вышел, не обращая внимания на вдруг потяжелевшую мокрую шкуру на теле, и, встав в угрожающую позу, поднял руку с камнем. Чужак мгновение смотрел на него, и вдруг расхохотался. Заливисто, запрокинув голову. И настолько заразительно, что охотник сам невольно улыбнулся. Но тут же стиснул зубы. Чужак его не боялся, совсем не боялся. Да и что бояться, если вон, зверя одним ударом убил. Что ему какой-то охотник.

В конце концов любопытство победило. Всё ещё сжимая камень в руке, Хэ показал на медведя:

— Убил?

— А? — непонимающим взглядом уставился на него чужак.

— Зверь не бегает? Убил?

Незнакомец подумал, повернулся к зверю и поднял ему лапу. Отпустил — и когтистая здоровенная лапа зверя шумно шлёпнулась обратно, безвольная и уже безопасная. Хэ повеселел, но ненадолго. Это ведь не его добыча. Придётся искать другого зверя. А жаль, этот вон как хорош, огромный, сильный. Мне бы так, крикнул, стукнул — и готово! — вздохнул парень.

— Эй! — сказал он чужаку. Сунул руку под кожу скатки и вытащил нож, хороший кремневый нож, который делал целую луну, по крошке расковыривая подходящий кусок камня, с примотанным коротким куском дерева вместо рукояти, сам вязал, двумя жилами оленя. Добрый нож вышел, не зря старался, все сородичи оценили, а Бау даже предлагал за него две убитых козы… — Я дам тебе нож. Ты мне зверя.

А что? Честный обмен. Зачем чужаку медведь? Убьёт ещё одного, умеет ведь, быстрее дело будет. И вот этим ножом разделает. А Хэ подарит этого зверя Ва — и возьмёт её в жёны. А нож потом сделаю ещё один. Проведя в уме столь сложные расчёты, охотник напряжённо уставился на чужака, ожидая ответа. Но тот молча лишь подошёл, взял нож из ослабевших пальцев и принялся внимательно осматривать, что-то бормоча себе под нос. Оробевший Хэ стоял, не шелохнувшись. Но не выдержал:

— Эй! Дашь зверя?

Незнакомец озадаченно посмотрел на него. Смотрел долго, что-то перебирая в голове, и принялся задумчиво подкидывать нож в руке.

— Дашь зверя?

Хэ удивился. Чужак повторил его слова, немного неправильно, но вполне понятно. И кивнул.

— Зверя?

Хэ показал ему за спину, на лежащего медведя, потом на себя. Отступил на шаг и стал показывать, как оттащит медведя в пещеру и подарит Ва, а та выделает шкуру, а потом они… И замолчал, когда незнакомец вновь расхохотался, наблюдая за непонятными ужимками охотника. Хэ обиделся, подумав, что так чужак выражает насмешку, и сжал зубы, уставившись исподлобья:

— Дашь зверя?

— Зверь? — Чужак посмотрел на медведя, пожал плечами и протянул нож обратно: — Дашь.

— Возьми! — насупился Хэ. — Я не обманываю! Скажу, что я загнал зверя. А ты помог убить. Так честно.

Чужак ничего не понял. И насильно сунул нож в руку, отступил и сел на песок.

— Зверя, — кивнул он охотнику. — Дашь. Возьми.

Хэ пожал плечами, швырнул нож к ногам чужака, вытащил большое каменное тесало, которое носил на поясе, и пошагал к лесочку. Даже не заметил, как незнакомец легко подскочил и пошёл следом, отряхивая ладони от песка. И, когда охотник остановился перед сухим деревом, снова сел на землю, сцепив пальцы на колене, и принялся наблюдать…

Выбрав старое сухое дерево, в два толстых серых ствола, Хэ подкинул тесало на руке, примериваясь. Достал из скатки полосу мягкой кожи, которую принялся наматывать на ладонь. Ухватил покрепче тесало и начал методично подрубать дерево у основания. Отколет несколько крупных щепок, передохнёт, начинает с другой стороны — и так по кругу, после каждого подхода пробуя раскачать стволы. Чужак всё это время сидел на земле неподалёку, наблюдая за работой, не предпринимая никаких попыток помочь. Лишь изредка бормотал что-то.

Охотник вспотел, чувствуя, как наливается усталостью рука. Горела ладонь с кожаной намоткой, ныли пальцы с уже содранными подушечками пальцев. Но упрямо лупил по дереву, которое звонко отзывалось на удары. И, когда после очередной раскачки ствола послышался легкий треск, Хэ воспрял духом, утроив усилия, нервными движениями вытирая пот, от которого чесалась жиденькая бородёнка на его лице. Поколотив ещё немного, Хэ отступил, разглядывая кучу щепок у основания. Устало, но довольно кивнул. Потрогал изрядно затупившееся тесало, решил было выкинуть, но передумал. Повернулся к чужаку и махнул рукой:

— Иди!

Тот встал, отряхивая одежду, и уставился на охотника, сделав неопределённый жест. Хэ показал на стволы, показал, как надо раскачать, чтобы сломать. Незнакомец понял. Улыбнулся, подошёл, примерился и уперся плечом в один из стволов.

— На! — скомандовал Хэ, упершись плечом рядом и принялся толкать, раскачиваясь, выкрикивая команду: — Хэй! На! Хэй! На!

В конце концов ствол звонко выстрелил хрустом, свалившись на чахлые кустики. Хэ отскочил, тяжело дыша, и тут же принялся подстраиваться ко второму стволу, показав на него глазами незнакомцу. Тот понял, уперся руками и ногами. И только сейчас Хэ заметил, какие странные у него ноги: с округлыми правильными толстыми носами вместо пальцев, какие-то верёвочки, дырочки прямо на коже. Больно, наверное, прямо в ногу шнурок вязать, подумал мимолётно охотник, и пятки вон какие, будто древяным червём погрызены… Второй ствол вдруг так же хрустко обломился, и от неожиданности Хэ свалился прямо на комель, пребольно отбив колено об острые края. Завертелся, потирая ссадины, и глядя сердито на чужака. Тот понял, пожал плечами, отошёл и снова уселся на землю.

Теперь новая задача. Туша зверя. Разделывать здесь не хотелось, чтобы не привлекать запахом крови других зверей. И ещё Хэ надеялся на солнце, которое уже начинало припекать: вздувщаяся туша легче поплывёт. Ухватившись за более тонкие ветви, охотник медленно потащил ствол к воде, упираясь изо всех сил. Дерево более-менее легко скользило по влажному песку, и парень управился быстро, спихнув стволы в реку лишь наполовину. Осталось самое трудное — медведь. Выпростав широкий кожаный шнур, который он сделал этой весной из шкуры лося, Хэ связал обе передние лапы медведя, оставив конец шнура потолще. Посмотрел на незнакомца, всё так же сидевшего на земле и кивнул на зверя:

— Идём?

Чужак подумал немного, встал и принялся разминать плечи. Даже под одеждой было видно, как перекатываются бугристые мышцы, и Хэ поёжился внутренне: силён, ох, силён… Даже возникло желание посмотреть на его кулак, а ну вдруг как каменный? Украдкой пощупал охотник место на голове зверя — вмятина внушительная, охотник помнил, что проломить череп такому зверю камнем — та ещё работа. А тут — кулаком…

— Идём! — уже нетерпеливо позвал незнакомца.

Как-то вдвоём они всё же умудрились подтащить тушу к воде. Дальше пошло легче: вода с лёгкостью приняла зверя, медленно раскачивая его. Хэ торопливо стянул ствол дерева в воду, с усилием подтопил и подсунул по правый бок медведя. Быстро привязал обе лапы к стволу, кинулся за другим. Так же сноровисто подпихнул дерево под другой бок, связал и удовлетворённо хыкнул, подёргав для острастки за примитивные узлы. Туша не тонула, медленно покачиваясь на волнах.

— Иди! — позвал Хэ чужака.

И показал на торчащие ветви. Толкнул их вперёд, на течение, и тихонько поплыл, держась за самую толстую ветвь. Чужак понял. Подгрёб поближе и ухватился за сук второго ствола. Река подхватила уже сильней и потащила дальше. Хэ лишь неторопливо подгребал ногами и правой рукой, регулируя положение импровизированного плота. И что-то выкрикнул от избытка чувств, представив, как удивится Ва и остальные, увидев, что он причаливает с таким трофеем неподалеку от пещеры…

Так и случилось. Увидев ещё издалека такой знакомый широкий изгиб реки, на краю которого стояло кривое толстенное сухое дерево, Хэ уперся руками в ствол, вынырнув из воды почти по пояс, и заорал. И так несколько раз, пока не увидел, как заскакала на берегу сначала одна фигурка, потом ещё несколько. Незнакомец с интересом уставился на берег.

— Там Ма! — гордо сказал Хэ, начав бултыхать ногами, разворачивая плот по течению ближе к берегу. — Мой брат. Там Ва. Станет моей женой!

— Ма? Женой? — переспросил незнакомец.

— Ва! — сердито поправил охотник. — Жена мне. Иди!

Он уже с трудом управлял плотом, борясь с неспешным, но сильным течением. Чужак тоже принялся помогать. Хэ увидел, что Ма тащит длинную жердь с крючковатым суком на конце, отпустил ветку и вцепился в ту, что держал чужак.

— Иди! Сильно!

Чужак что-то сказал.

— Пылви? — переспросил Хэ.

— Плы-ви! — по слогам произнес незнакомец.

— Пылы-ви, — старательно повторил Хэ. — Твоё имя?

Чужак досадливо отмахнулся и резко начал грести одной рукой, разворачивая стволы комлем по диагонали к течению. Хэ аж крякнул от удивления, лишний раз подивившись силе незнакомца. И чуть не получил по голове жердью, когда Ма попытался подцепить ветвь на плоту.

— Ма! — рявкнул Хэ, почуяв под ногами дно. — Ты!

— Я, Хэ! — виновато затоптался брат. — Иди!

Охотник вцепился в жердь и рывком стал подтягиваться, держа плот одной рукой. Сзади сопел чужак, помогая толкать.

— Чужой! — завопил Ма, выпустив жердь. Запрыгал, схватил камень… — Хэ, за спиной! Чужой!

От неожиданности охотник опять свалился в реку. Вынырнул и закричал:

— Ма! Он не чужой! Он охотник! Иди! Ма!!

Столпившиеся поодаль соплеменники угрожающе заворчали, поглядывая на чужака, который продолжал подталкивать плот, красный от напряжения и не обращающий внимания на людей.

— Эй! — позвал Хэ брата. — Иди! Надо зверя взять.

Ма потоптался немного и решился, видя, что брат спокойно толкает плот вместе с незнакомцем. А тот и не пытается убить или укусить брата. Парень прыгнул в воду и, стараясь не коснуться руки чужака, принялся толкать плот. Совместными усилиями стволы допихали до мелководья, где и осталось-то до берега пять шагов. Сели все трое на стволы. И принялись переглядываться.

— Большой зверь, — похвалил Ма, тронув морду медведя. — Ты бил?

Хэ подумал и твёрдо кивнул:

— Я. Он помог. Сильный.

Ма оглянулся на незнакомца, с задумчивым видом рассматривающего соплеменников, молча стоявших на берегу, и встал перед ним. Стукнул себя в грудь, выпятил нижнюю губу, нахмурился, как подобает сильному охотнику, и громко сказал:

— Ма!

Чужак перевёл на него взгляд:

— А?

— Ма! — поправил парень сердито. Стукнул себя в грудь: — Ма!

— А-а-а… — Чужак широко улыбнулся и встал: — Риур.

— Гриу? — озадачился Ма. — Имя?

— Ри-ур! — по слогам произнёс незнакомец. — Ри… Ур! Риур.

— Ри-ур, — старательно повторил Хэ, слушавший с интересом. — Риур? — И стукнул себя в грудь: — Хэ!

Чужак постоял мгновение и показал пальцем сначала на охотника, потом на его брата и на себя:

— Хэ. Ма. Риур. Хэй!

— Хэй! — отозвались братья.

Ма взялся отматывать шнуры, которыми были привязаны лапы зверя. Развязал, отпихнул стволы и потащил тушу к берегу. Хэ поискал глазами Ва, но почему-то она не пришла на берег, он вздохнул и уныло принялся помогать брату. Медведь с подмокшей шкурой оказался тяжелее, чем недавно. И, если бы не Риур, они бы ни за что не затащили бы тушу на отлогий берег. Хэ сверкнул глазами на сородичей, да вспомнил, что ритуальную добычу охотник сам должен донести, в идее испытания. И кто-нибудь из родни помочь должен. Как Ма сейчас. Парень вздохнул и вытащил тот кремниевый нож, который чужак не захотел взять. И махнул рукой Ма, который суетился возле медведя, приподнимая губу и разглядывая клыки:

— Ма! Иди! Я сам.

Брат вздохнул и переключил внимание на Риура, севшего на камень неподалёку. Хэ постоял мгновение, всё ещё ожидая увидеть Ва, вздохнул опять и с трудом развернул тушу зверя брюхом вверх, слушая, как Ма пытается выведать у чужака что-нибудь:

— Ри-Ур? Ты где? Место, где живёшь?

— А?

— Ты где? Охотник?

— О-хот-ни?

— Охотник, э! Ты где?

— Там, — непонятно отвечал Риур. И продолжал длинным тирадами, которые ни Ма, ни Хэ не понимали.

— За Большими камнями? — уточнял любопытный Ма.

— Там.

— Ты охотник?

И следом шёл разговор жестами, когда брат пытался показать, что делают охотники. Риур смеялся и кивал головой… А Хэ тем временем принялся споро свежевать тушу медведя, почти не слушая их. Вспорол шкуру и быстрыми ловкими движениями за короткое время снял её, орудуя ножом и втайне радуясь, каким хорошим он его сделал. Когда вскрыл брюшину, то вдруг увидел, что Риур присел рядом на корточки, наблюдая за работой. И протянул руку:

— Дай!

— А? — не понял Хэ.

— Дай. Я тоже хочу попробовать.

— Про-бобыва?

— Поп-ро-бова-ть, — старательно сказал чужак. — Покажи!

— А-а-а… На! — протянул Хэ нож…

…Кримм чуть не уронил планшетный блокнот, когда в проеме двери с шумом появился Риур. Весь в окровавленной одежде, мокрыми волосами и… куском мяса в руке. Лишь глаза блестели.

— Эт-то что?! — удивлённо спросил Кримм. — Ты ранен?

— Нет, Младший! Всего лишь охотился.

Риур бросил кусок на край стола и свалился в кресло, вытянул ноги, хрюкнув от наслаждения.

— Охотился. Ох, мои ноги…

— Это что? — брезгливо ткнул пальцем Кримм в кусок, распространявший вокруг запах затхлой крови.

— Мясо медведя. Слушай, а забавная штука! — Риур поёрзал, устраиваясь поудобнее. — Иду, значит, никого не трогаю. И тут несётся Хэ…

— Кто?!

— Субстант. Охотник. От медведя.

Риур долго рассказывал в деталях о своей прогулке. Кримм сел напротив, слушая внимательно и хмуря брови. И, когда Старший закончил, встал:

— Ты рискуешь, Риур! Жизнью! Это запрещено. И ещё больше запрещено вмешиваться в дела Субстантов!

— Я не вмешивался. Лишь помогал. Да и интересно ведь!

Он тоже поднялся. Взял кусок, понюхал и с удовольствием хмыкнул:

— Запах охоты, брат! Будешь?

— Нет, спасибо!

Кримм загремел склянками, начал копаться с системным блоком анализатора. Риур постоял немного, с улыбкой наблюдая за плохо скрываемым раздражением Младшего, и пошел в пищевой блок, мурча себе что-то под нос. Вернулся через какое-то время, достал из блока блокнот и активировал запись…

«…Год 4876/5 стандартного летоисчисления. День девятый пребывания на поверхности. Уже одиннадцатый сезон, следуя указаниям предыдущей экспедиции, мы ведём наблюдение за живыми организмами, которые помечены в Общем реестре под номером 76304389798-А-биоЛок-749, планета Терта, созвездие Амирон. Дано экспертное имя организмам: Субстант-749.

Если говорить проще, то развитие данных существ слишком медленное, есть проблемы. В отличие от колоний на планете Малри, которые за двести пять стандартных сезонов выросли в высокоорганизованное сообщество. С другой стороны, Субстанты-749 — один из лучших видов организмов, которые мы наблюдали ранее на Терте. Доминирование в живой цепи организмов планеты идёт по нарастающей. График прилагается. Приспособляемость — 64%, видовые различия — 12%, привязанность к родовым общинам — 78%. Отмечается прогресс в росте продолжительности жизни. Правда, пока тоже медленный. Если так дальше пойдёт, то есть вероятность того, что через двадцать, максимум двадцать пять сезонов Субстанты станут единственной доминирующей ступенью на планете…»

Риур замолчал и уставился на Кримма, который с интересом слушал диктовку. Закрыл блокнот, отключив питание, поставил электронную пометку со своим именем и сунул в сейф, где лежала стопка таких же.

— Откуда ты взял проценты такие? — спросил Кримм. — Особенно интересно про приспособляемость.

— Ты меня удивляешь! — Риур закрыл сейф и принялся перебирать датчики для анализов крови. — Одиннадцать сезонов, Кримм! Ты же сам записывал, помнишь? Из года в год процент жизни растёт, вспомни хотя бы маленькую общину у большой реки.

— Ну нельзя же по одной общине судить обо всех.

— Помнишь, я один сюда прилетал? Лет сто, кажется, назад? Ты тогда был занят какой-то… как её там…

— Помню, — спокойно сказал Кримм и уселся в кресло, подключив питание к диагностическим блокам, пощёлкал клавишами… — Я искал промежуточное звено от млекопитающих к птицам. Идея дурацкая, тоже помню.

— Ну и вот! — увлеченно продолжил Риур, откладывая отобранные датчики. — Я тогда наблюдал за потомками первых организаторов той общины. Она стала в разы больше. И даже трех или четырех довольно пожилых из них видел.

— Ты хочешь сказать…

— Что продолжительность жизни возросла примерно на девять процентов! — торжествующе буркнул Риур. — Могу данные привести. Посуди сам: их стало больше — соответственно, больше шансов найти пропитание, второе — больше шансов такой толпой забить крупного зверя. То есть, вполне спокойно запасти еды на всю группу. Понимаешь меня?

— Понимаю.

— Я не только за ними наблюдал, Младший. В радиусе нескольких сотен километров, а то и больше, есть примерно с десяток таких групповых общин. Их стало больше. Немало членов группы выглядят постарше, чем сезон-два назад. Развиваются Субстанты. Сегодняшняя прогулка многое подтверждает.

— Например?

— Раньше они долго гоняли зверя. Помнишь… где-то севернее, кажется… Примерно около двадцати Субстантов убивали дикую лошадь вроде. И целый день с ней возились, пока разделали, пока мясо дотащили…

— И что?

— Ничего. А этот охотник, Хэ, фактически в одиночку транспортировал огромную тушу медведя до своих сородичей. Причём, довольно остроумно. С помощью реки. Да, я помог ему немного, он даже мне потом пытался подарить какое-то приспособление, вроде как каменный нож какой-то. Которым это медведя и разделал на куски. А те, что ранее, не додумались до такого, хоть и река рядом была. Короче говоря — мозг стал больше, чувствуется. Используют физику природы. Приспособляются, осторожничают. Защищают друг друга. Нет?

— Тебе виднее. Моё дело обрабатывать данные.

— Надо их дополнить, с новыми Субстантами. И вообще… Есть идея одна… Ладно, это потом. — Риур потянулся и встал. Прислушался к легкому шуму из пищевого блока и принюхался: — О, мясом пахнет! Так, мне кое-что понадобится… Потом поможешь мне протестировать систему, хочу перевести двигатель на компактный режим, будем использовать энергетический блок нам на пользу, раз лететь катер не хочет… И я тебе расскажу идею эксперимента.

— Какого? — тут же насторожился Кримм. — Общественность может не принять…

— А что мешает нам не рассказывать им об этом? — Риур перебирал блоки, читая надписи, светящиеся неярким зеленоватым цветом. — Слушай, где образцы нуклеиновых кислот млекопитающих?

Кримм вытащил два блока, активировал и поставил на стол:

— Старший, скажи честно, что ты задумал?

— Потом, всё потом! — Риур выдернул блокираторы из крышек и блоки открылись один за другим с тихим шипением. Перебрал надписи и поднял голову: — А образцы от Субстантов где?

— Я не позволю…

— Кримм! — уже вышел из себя Риур. — Да закрой ты рот! Не хочешь просто исследовать что-нибудь? А зачем ты отдал две сотни лет жизни обучению в Родовом Замке? Чтобы сейчас стоять и бубнить? Напомнить тебе, сколько организмов ты препарировал для учёбы? Или как и откуда обучающимся Специалистам привозят образцы мышечных тканей? Или…

— Сам заткнись, Старший! — тихо сказал Кримм с яростью. — Надеюсь, ты не собираешься массово

уничтожать Субстантов?

— Лишь дать новую жизнь. Не более. Есть предпосылки, поверь. Я ещё с прошлого сезона одну деталь заметил да забыл. А сейчас самое время изучить это подробней. Увидишь, ты защитишь свой А-уровень Обучения, если обнародуешь исследования. Когда вообще выпадет такой шанс проводить опыты там, где они никем не контролируются?

Кримм задумчиво посмотрел на блоки с кислотами:

— Тогда новые образцы надо. Посвежей. Этим уже два сезона…

— Тем более. Знаешь что… Я прогуляюсь ещё раз к Субстантам. Образцы принесу.

— Мне с тобой идти?

— Как хочешь. Нет, погоди. Останься здесь. Приготовь лабораторию, приготовь мне анализаторы и биосмесители.

— Какие?

— Для работы с нуклеиновыми кислотами. Мне ещё расщепители надо, думаю, что…

Кримм швырнул блокнот на стол:

— Риур, ты хочешь работать с генами?

— Ну… — Риур выдержал взгляд, спокойно сложив руки на груди. — Немного. Да оглянись вокруг! По сканерам их в радиусе ста километров только больше пятисот Субстантов! Что будет, если всего пару человек исследуют на предмет приспособляемости генов к дополнительным структурам?

— Каким — дополнительным? — Голос Кримма стал свистящим. — Ты нарушаешь Договор Альянса, Риур! Никаких опытов!

— Да никаких! — отрезал тот. — Хочу лишь проверить генную структуру Субстантов. Во благо, я тебе сказал уже. Меня еще три сезона назад насторожило кое-что…

— Что именно?

— Увидишь. Приготовь мне расщепители.

— Я предупреждаю тебя, Риур, если…

— Я обещал тебе, что никто не погибнет. Ещё и спасибо скажут. Сначала — добуду образцы. Крови будет достаточно?

— Вполне. Если ещё и волос принесёшь, фрагменты кожи — вообще замечательно.

— Хорошо. Жди. Мясо будешь?

Кримм долго смотрел в глаза Риуру, потом вздохнул:

— Как же тяжело с тобой, Старший… Тащи своё мясо!

*******

Всю ночь длилось пиршество возле пещеры. Хэ стал героем дня. Самолично покромсал тушу медведя на огромные куски и раздал соплеменникам, оставив себе шкуру и самые вкусные куски мяса. И теперь у пещеры вовсю полыхал костёр, вокруг которого племя уселось пировать.

Охотник, уже в который раз, изображал схватку с медведем, искоса поглядывая на Ва, сидевшую, как обычно, чуть в стороне от всех, с краю, с длинным прутом в руке, на который нанизала кусок мяса. Она не смотрела на Хэ, который, для усиления эффекта, натянул на себя шкуру медведя, но парень уже поймал пару взглядов, брошенных в его сторону. Поэтому и старался, прыгая и ухая, показывая, как он сразил зверя. И каждый раз добавлял, что позвал на помощь чужака по имени Ри-Ур, который всего лишь помог дотащить медведя до реки. О том, что чужак убил зверя одним ударом, Хэ решил не распространяться.

— Чужак плохой! — вдруг взревел Ойи, у которого ещё не зажил синяк на скуле, просвечивающий сквозь редкую и грязную бородку. Охотник встал и швырнул недогрызенную кость на землю. — Меня бил!

Хэ остановился и недовольно рыкнул — его прервали на самом интересном месте. Кинул взгляд на Ва и сказал:

— Ри-Ур не враг. Бил Ойи, он защищался, Ойи первый бил.

— Ойи сильный! — не унимался соплеменник и затоптался угрожающе на месте, сжав кулаки. — Ойи ударит чужака!

Хэ весело гыгыкнул, ударив себя по животу ладонями:

— Ойи пусть ударит. Чужак ударит тоже. Ойи будет кричать. Все знают!

Соплеменник засопел и сел, недовольно ворча себе что-то под нос. Ахая, его жена, похлопала его примирительно по спине и сунула в руку кусок мяса. Ойи еще поворчал для вида, потом принялся неторопливо за еду, уже позабыв про Хэ и его рассказы.

— Расскажи!

— Расскажи про зверя!

Соплеменники требовали продолжения рассказа. Но Хэ вдруг расхотелось, когда он увидел, что Ва, призывно сверкнув глазами, встала и, подхватив шкуру, на которой сидела, пошла в темноту, в сторону реки.

— Хэ, расскажи!

— Зверь сильный! Вкусный зверь!

— Эй! Расскажи! — рявкнул Мана, глава племени.

Но охотник затоптался на месте, потом, сбросив шкуру неподалеку от брата, уже спавшего у огня в обнимку с большой костью, потопал осторожно вслед за девушкой. Соплеменники что-то еще покричали вслед, но быстро позабыли, занявшись мясом и отгоняя детишек от костра, в который они пытались запихнуть сухие ветки…

Ва сидела на камне возле самой воды, держа нож в одной руке и кусок мяса в другой, неспешно отрезая от него кусочки, отправляла их в рот. И даже не обернулась, когда Хэ возник из темноты и сел неподалёку. Сделал вид, что его очень интересует река, воды которой смутно угадывались в темноте. Сидеть тут, конечно, было небезопасно, весна уже, зверь проснулся. Неохота быть сцапанным какой-нибудь рысью или волками. Но сейчас Хэ смутно чувствовал, что силы природы на его стороне и вблизи не гуляет загулявший хищник…

— Ва? — осторожно позвал он.

— Ты боялся зверя? — вдруг спросила девушка.

— Нет, — не задумываясь ответил охотник. — Он сильный. И Хэ сильный.

Ва кивнула, дожёвывая мясо. Вздохнула, отбросила косточку в сторону и посмотрела на небо:

— Хэ сильный. Ва хочет Хэ мужчиной себе.

Парень аж дышать перестал. Поднялся и робко затоптался на месте:

— Хэ сильный. Он будет Ва хорошим мужчиной.

Девушка повернулась к нему и зафыркала от смеха, глядя, как он переминается. Потом неторопливо отвязала с шеи плетеный из коры дерева чехол с ножом, отложила его в сторону. Так же, не спеша, отвязала шнурок, держащий шкуру на бедрах, и легла на спину. Протянула руку:

— Возьми Ва.

Охотник обрадовался. И затряс онемевшими от счастья руками, которые вдруг сделались такими тяжелыми. Лёг осторожно рядом с девушкой и положил руку ей на живот. Она погладила его по спутанным волосам и откинулась, закрыв глаза. Хэ глубоко вздохнул, ощущая запах женского тела, потом решительно развёл ей бёдра и лёг сверху…

… — Эй?

Хэ подскочил, затравленно озираясь, и уставился на Риура, который сидел перед ним на корточках и улыбался.

— Ва? — заозирался по сторонам парень. — Ва?

— Ва? — озадаченно посмотрел на него Риур.

— Моя женщина. Ва. Где?

— Же-нщи…на, — повторил Риур.

Охотник вскочил, вспомнив вдруг, как он быстро отключился ночью, обнимая Ва. И испугался, увидев лежащий рядом чехол от ножа, сплетённый из коры водяного дерева. А поодаль ещё и набедренную шкуру. Сердце ёкнуло…

— Ва!!

Риур тоже встал. И тут Хэ увидел девушку, выходящую из реки. Она, нисколько не смущаясь присутствием чужака, прошла рядом с мужчинами, неся в одной руке двух больших рыбин, в другой тонкое копье, а каменный нож висел на поясе, в другом чехле, из тонкой кожи. Бросила рыбу и копьё рядом с камнем, и принялась застёгивать шкуру на поясе. Хэ шумно выдохнул, радуясь, что опять её видит:

— Хэ боялся, что Ва забрал медведь.

— Ва берегла Хэ, пока он спал, — фыркнула девушка.

Охотник смущённо затоптался и резко развернулся к чужаку:

— Ри-Ур, хэй!

— Хэй, — отозвался тот.

— Ри-Ур хочет Хэ?

Чужак кивнул:

— Да. Хочет вместе охотиться. Хочет вместе жить.

Риур обрадовано хмыкнул, когда понял, что подобранные лингватором слова понятны охотнику. Не зря он всю ночь гонял запись на анализаторе, который вычленял основные слова и слоги, составляя примерный каталог слов. Особых правил словообразования не было, анализатор смог набрать не более двухсот слов во всех вариациях. Потом было гипнокодирование на запоминание всех слов. Вспоминать об этой процедуре, от которой разболелась жутко голова и першило в горле, Риуру не хотелось…

Хэ задумался. Ему было всё равно, если Риур будет в племени. С одной стороны — одним больше, одним меньше, а охотник он хороший. С другой — он чужак. Совсем на него или брата не похож. И соплеменники так считают. Так и не решив, что делать с таким предложением, он неопределённо махнул рукой чужаку, потом показал на пещеру:

— Там дом. Живи. Если Мана и Саи примут.

Риур кивнул удовлетворённо. Хотя и понимал, что слово Хэ не последнее в таком предложении, есть ещё и старшие племени, которые могли и не принять Риура. Он вздохнул и пошёл к пещере, у которой уже стелился по земле дым от костра. Кримм, который утром пришёл посмотреть, что делает напарник, тоже высказал сомнение, что старейшины племени не примут их. Правда, и сам не высказывал особой радости поселиться в племени. Но подумал и кивнул, когда Риур озвучил предложение пожить для начала одному с Субстантами. Войти в доверие, поохотиться вместе. А там… А что будет дальше «там» — Риур ещё толком не решил. В памяти мелькнуло вдруг, как он изучал ДНК Субстантов, взятое из образцов плоти три с лишним сезона назад. Тогда ещё и мелькнула шальная мысль, что неплохо было бы проверить кое-что. Но, как мелькнула — так и исчезла, закрутили другие дела. Да и времени не было особо. Да что там душой кривить — лень было, усмехнулся про себя пилот. А теперь можно было бы и попробовать. И настойчивая память тут же вытянула мысленный образ Старейшины Совета, которому отчитывались Родовые Кланы, седому, с глубокими морщинами, Сеймеру Клалу. Его маленькие глазки, которые, казалось, просвечивали тебя насквозь, тут же вызвали у Риура лёгкую дрожь. Если Сеймер узнает, что Старший в группе задумал внести изменения в геном… не, ну как внести… ма-а-аленькие изменения, если начистоту… может, какой мутаген привнести в геном… только ради эксперимента! Структуру мы уже выяснили? Да. А толку с выяснения, если нельзя этим воспользоваться? Скажем — подстегнуть развитие Субстантов, что на это скажете, старейшина Сеймер? Торчать здесь ещё сколько-то сезонов смысла нет, а так, хотя бы можно понаблюдать, на что способен организм Субстанта. Зачем-то мы здесь торчим? А то я тут кое-чего накопал, в структуре ДНК Субстантов. Вот и подумалось: а что если…

Риур не заметил, как в мысленном споре начал размахивать рукой. И остановился, увидев, как люди племени стоят и смотрят на него, разинув рот. Пилот вздохнул и сказал вслух:

— Но ведь это только маленький эксперимент, а, старейшина? И никто о нём не узнает. Наверное. Максимум — сотрём всё, будто ничего и не было… Было же такое, правда? — Так и не решив, зачем ему всё это надо, Риур поднял руку и громко сказал: — — Я хочу мир! Я хочу доброй охоты! Я хочу жить здесь! Риур хочет говорить с Мана и Саи!

Люди переглянулись и стали громко переговариваться, поглядывая на чужака. Кто-то крикнул что-то в пещеру, оттуда отозвались. И вскоре сквозь толпу протолкался рослый бородатый мужчина, укутанный в грязные шкуры, подвязанные такой же грязной полосой кожи, украшенной ракушками из реки. Встал напротив, подбоченясь, но пилот заметил, как мелко тряслись колени бородача и мысленно усмехнулся.

— Я — Мана! — громко сказал бородач. — Я первый в доме!

— Я — Риур! — чуть склонил голову чужак. — Я хочу быть в твоём доме! — Он повернулся и показал на кости медведя, валявшиеся возле костра: — Помогал Хэ убить зверя. Я сильный охотник.

Бородач оторопел и оглянулся на соплеменников, которые собрались у входа, тихо переговариваясь и объясняя что-то друг другу жестами. Человек пятьдесят как минимум, машинально отметил Риур, это хорошо. И уставился в глаза Мана:

— Возьми меня, первый в доме.

Глава задумался. Повернулся и громко рявкнул куда-то в толпу. И через мгновение оттуда вынырнула женщина, в тяжёлых, не по погоде, шкурах и с копьём в руке.

— Саи, дай ему! — указал грязным пальцем бородач на Риура.

Женщина, тяжело переваливаясь, подошла к чужаку. Встала напротив и прищурилась, изучая его тёмными маленькими глазками. Риур уставился в ответ, спокойно изучая женщину. Невысокая, кряжистая, с грязными спутанными волосами, кое-как собранными в густой пук на голове. Толстые губы, мелкие густые волоски на верхней губе, жёлтые с чёрным зубы, дряблая кожа с желтоватым оттенком, мешки под глазами. Печень больная, подумал невольно Риур, и улыбнулся уголками губ:

— Саи, хэй!

Женщина громко засопела и швырнула ему под ноги копьё, чуть не попав по ботинку. Повернулась и, так и не проронив ни слова, пошла обратно. Соплеменники залопотали что-то, показывая Риуру на копьё. Пилот подхватил оружие и вопросительно посмотрел на Мана.

— Я буду смотреть. Мана хочет знать, какой ты охотник! — важно сказал бородач. И показал на покорёженное бурей толстое дерево, метрах этак в шестидесяти от пещеры: — Мана сильный, кидает копьё туда. Мана попадает. А чужой?

Риур взвесил копьё в руке. Гибкое древко, кривоватое, перемотанное посередине полоской кожи и грубым каменным наконечником, привязанным к расщепу почерневшими жилами, одубевшими от солнца и воздуха. Потрогал кончик, провёл пальцем по острому краю с крохотными щербинками от отщепов. Покачал на весу древко и посмотрел на дерево. Далековато, ну да ладно. Врёт, небось, бородатый, что попадает с такого расстояния. Но раз просят… Риур хмыкнул, торцом копья провёл черту на земле и начал отступать назад, отсчитывая про себя шаги. Отошёл на добрый десяток метров и встал, зажав копьё пальцами. Мана что-то презрительно пробурчал, зато племя собралось в полном составе. Кто-то сидел на земле, жуя что-то, кто-то рычал на детишек, норовивших посмотреть, что там начертил чужак, кто-то шептал на ухо соседу, показывая рукой на пилота. Риур увидел стоящего в толпе Хэ и его девушку, которую видел у реки. Пилот глубоко вздохнул, поднял оружие и, отведя широко руку назад, метнул копьё по большой дуге в сторону дерева. Племя как-то дружно ахнуло, наблюдая короткий и быстрый полёт. Гибкое древко чуть изогнулось в полёте, потом копьё со всего маху с глухим стуком врезалось в ствол. Наконечник выдержал, но древко ещё какое-то время покачивалось тяжело, пока не застыло. Наступила тишина.

— Ну, что? — спросил весело Риур. — Я принят в Родовое Гнездо?

Мана наконец-то перевёл на него взгляд. И тут же всё племя дружно сорвалось с места и кинулось к дереву, сбивая и толкая друг друга. Окружили ствол и завопили на все лады, кто восторженно, кто изумлённо, ахая и приговаривая. Хлопали себя по голове, изумлённо разглядывая копьё, кто-то попытался вытащить его из ствола, но не смог…

— Эй? — тихо позвал Риур бородатого главу племени. — Ты живой? Ну, что скажешь, Субстант? Берёте к себе?

Мана захлопал глазами:

— Ты говоришь как чужой.

— Я хороший охотник?

Бородач опять посмотрел на людей, которые теперь несли копьё обратно, подняв в несколько рук над головами, и грозно сказал:

— Ты хороший охотник. Но Мана сильный охотник! Я убил двух зверей сразу! Зверь боится Мана!

Риур поднял руки вверх:

— Да, Мана. Ты сильный. Я хочу жить с вами.

Племя вернулось, галдя, как стая потревоженных птиц. Бросили копьё под ноги Риуру и все, как один, дружно принялись ощупывать его, цокая и вкрикивая каждый раз, когда касались его одежды. И как-то дружно вдруг развернулись к бородачу. Тот насупился. Важно поправил пояс с ракушками и громко сказал:

— Мана берёт чужого в дом. Но Мана будет смотреть, чтобы чужой не мешал.

— Он Ри-Ур, — вдруг громко сказал Хэ, выйдя вперёд. — Он хороший охотник.

Глава сверкнул глазами и вдруг ударил Хэ по голове ладонью:

— Мана знает Ри-Ура! Мана берёт охотника в дом! Хэй!

Хэ отступил назад, рыкнув что-то. А старейшина пошёл в пещеру, что-то негромко бормоча в бороду. Охотник потёр макушку, поглядывая на Ва, которая смотрела на копьё. Племя начало расходиться.

— Ты хорошо кинул, — сказал Хэ. — Мана так не может.

— Да твой Мана — просто ленивый толстый мешок, — отозвался Риур, подбирая копьё. — Вряд ли он вообще так может метнуть, даже на двадцать метров.

— Метров? Два… дватста… даваца… ть? — озадаченно крякнул Хэ.

Риур вздохнул. Словарного запаса Субстантов вряд ли хватит, чтобы объяснить меры длины. Ладно, будем учить тому, что знаем, вдруг развеселился про себя пилот. За пару сезонов обучим чему-нибудь. А если Старейшина Сеймер Клал захочет устроить ему, Риуру, головомойку, то тогда и покажем ему Субстантов, которые свободно владеют основами химии и математики. Ну, ещё можно добавить физику и медицину. Окончательно придя в хорошее расположение духа, Риур протянул копьё Ва:

— На. Дарю трофей.

Ва не менее озадаченно уставилась на оружие:

— Тарафей?

— Трофей. Я выиграл приз. А, ты не знаешь, что это… Я тебе дарю.

— Почему?

— Не знаю, — пожал плечами Риур. — Ты охотница, тебе пригодится.

Ва окончательно растерялась. Кто же просто так разбрасывается хорошим оружием? Только полный глупец.

— А тебе не надо? — продолжала допытываться она.

— Нет.

— Почему?

— У меня есть. Руками убью, если надо.

— Рука — не сильное оружие.

«А она не так уж и глупа…» — подумал Риур. Вздохнул:

— Ва, у меня есть. Я принесу с собой. Бери.

Девушка осторожно взяла копьё, удивленно пробормотала что-то и пошла в пещеру, оглядываясь на пилота. Хэ тоже задумчиво смотрел на Риура, потом спросил:

— Тебе не надо?

— Я сделаю себе. Ва лучше меня знает, как кинуть копьё.

— Хэй… — с сомнением отозвался охотник и пошёл вслед за девушкой.

А Риур присел возле небольшого костра, вытянув ноги, и принялся задумчиво разглядывать людей, неторопливо сновавших вокруг, уже позабывших недавнее представление.

Риур уже успел заметить, насколько быстро эти люди забывают прошедшие моменты. Прошло, ушло, исчезло событие — забыли про него. И так вокруг всего хватает, так ещё и помнить какие-то там события? Есть в этом что-то, конечно. Либо просто мозг ещё не настолько развит, чтобы визуально-аудиальная память надолго сохранялась. Впрочем, жизнь в племени и так была насыщена выше головы. И пропитание раздобыть, и детишек воспитать, и огонь поддерживать и ещё куча бытовых мелочей, без которых им не прожить, как успел заметить пилот. Ещё, наверное, с другими Субстантами воюют за территорию. Хотя, сколько он наблюдал, чужаков за это время нигде не было. Никто не пытался напасть, никто не пытался отбить загнанную добычу. Риур вдруг вспомнил два племени, примерно в паре тысяч километров от этого места. Одно жило в живописной небольшой долине, в двух больших пещерах, охотились, жили и не тужили. Второе жило неподалёку, возле маленькой реки в лесу. И постоянно совершали набеги на первое, стараясь отобрать добытые в охоте туши животных, которыми питались. Иногда и первые забегали в лес, чтобы отобрать орехи и съедобные корни. Ну, парочку еще женщин захватить, для разнообразия. И так было довольно часто. Без особых кровопролитий. Пока во втором племени не появился главный, который заставил фактически вырезать всё племя в долине. И даже показал на личном примере, как нужно делать, не пожалев никого. Долина заселилась людьми из второго племени. Которое благополучно сгинуло в первую же зиму от небывало диких холодов. Потому что не умели охотиться как их предшественники, а заодно и припасы делать… Итог был более, чем печален: теперь в тех края фактически нет никого, кроме диких животных. Риур несколько раз сканировал местность, но, увы, ни одной живой души.

Негусто было на планете с Субстантами. И выживалось им не очень, хотя, чего не отнять, как сказал Кримм — размножаются хорошо, цепляясь за жизнь. И даже, как было замечено в исследованиях, возраст больше стал. Только вот климат неустойчив как-то, впрочем, Субстанты прогрессировали, вынужденно приспособляясь под погодные условия. И жили, потихоньку расселяясь всё дальше, туда, где и погода помягче и животных побольше. И, как отметил Риур, всё более сложными становятся инструменты. Он ещё помнил первые каменные орудия, которые забирал тайком у одного племени: грубо стёсанные камни, которыми можно было работать, что-то резать, рубить, копать… Да и было это сезонов этак десять или даже двенадцать назад. А нож, который пытался ему подарить Хэ, выглядел более серьёзно, даже подержав недолго нож в руках, Риур успел разглядеть, как различалось орудие от виденных ранее. Эх, надо было взять, изучить, потом вернул бы. Ладно, потом.

Эту группу нашли случайно. Риур включил сканер совершенно машинально, зевнул, глядя на привычные отметки и вдруг поперхнулся зевком, увидев, что сканер начал отмечать скопление Субстантов. Ещё, помнится, Кримм скептически что-то пробормотал, но тоже замолк и стал разворачивать катер… Если бы не поторопил его с последующим вылетом Риур, даже не проверив систему катера — не сидели бы они сейчас на поверхности планеты. Пилот отмахнулся от этих мыслей и растянулся на вытоптанной траве, опершись на локоть. И принялся наблюдать за жизнью людей, сновавших вокруг. «Всё то же самое… — вдруг подумал он. — Пропитание, минимальное обустройство, огонь. А что ещё надо? Но ведь не может так дальше продолжаться? Если таким образом будут развиваться — вряд ли мы тут пятьдесят сезонов протянем…» С другой стороны, а чем им ещё заняться? Слушать лекции по химическому анализу ткани самих Субстантов? Или, ещё лучше, освоить курс нейрохирургии. И самому себе улыбнулся, представив, как сидят эти косматые заросшие волосами люди, в грязных одеждах, внимательно и задумчиво слушая рассуждения по поводу лоботомии… Глупости, Риур, глупости, одёрнул сам себя. С их мозговым развитием сезонов через шестьсот только можно подступиться к этому. Если только не подстегнуть их развитие. Если только не подстегнуть. А как? Если только…

Он сел и выпрямился, бездумно наблюдая за людьми. Мысль, сформировавшаяся два дня назад, начала расти в другом направлении. Если попробовать подстегнуть развитие, не только физически, что получится? Риур зажмурился и потряс головой. Риск большой, вот что. Ведь, придумав эту идею, Риур доподлинно не знал, к чему всё приведёт. Ну, эксперимент есть эксперимент, надо просто попробовать и посмотреть, что выйдет. А вернуть на место отсутствующий ген — это вам не Родовая Охота, скажу откровенно. Иди знай, что в итоге выйдет. Зачем-то им убрали этот ген, правда? Ген, отвечающий за регенерацию тканей. А теперь его не было.

Пилот вспомнил тот момент, когда обнаружил пробел в цепочке ДНК. Поднял все отчёты прошлых партий, вплоть до тех времён, когда здесь были зачатки жизни в виде плавающих в воде бактерий. Перерыл все материал, которые смог получить от Старших. Но не нашёл ничего. Тогда и мелькнула шальная мысль, что кто-то такой же дотошный, как и он, либо убрал из интереса, чтобы посмотреть, что выйдет, либо сделал это намеренно. Но и в том, и в другом случае, делать такие масштабные операции — это надо неприлично много времени. Минимум восемь, а то и десять поколений Субстантов надо, чтобы наблюдать результаты и получить базовые необходимые моменты. То есть, по прикидкам — не менее пяти сезонов. А Риур как-то не припомнил, что нашёл где-то в отчётах по планете, что хоть одна партия застряла здесь настолько долго. Или их было две? Или три?

Кругом голова.

— Ри-Ур, — подошёл к нему сзади Хэ. — Ты что?

— Думаю.

— Думаю? — удивился парень.

Риур улыбнулся и заговорил:

— Это такой мыслительный процесс, затрагивающий отдельные районы головного мозга. — И сам рассмеялся. Почему-то доставляло удовольствие видеть, как округляются глаза у охотника от обилия слов. — Впрочем, тебе-то что, ты не отягощён ничем, дитя природы…

— Ты! Много сказал! — нахмурился Хэ и обиженно фыркнул.

— Извини. Но чтобы тебе всё понимать, надо тебя обучить словам. Ты будешь учиться, друг?

Хэ затоптался на месте, зло поглядывая на пилота. Риур вздохнул и похлопал по земле рядом с собой:

— Сядь. Да сядь ты! Слова. Ты будешь знать много слов. Хочешь?

Парень задумался. Поводил пальцем по пыльной сухой траве и спросил:

— Как ты? Много слов?

Риур кивнул:

— Как я. Научу тебя. Ты хочешь?

Хэ подумал ещё немного и неуверенно поинтересовался:

— Ва тоже слова?

— Если захочет. Научу Ва.

— Ва хочет. Ва моя женщина, — гордо сообщил парень.

— Ну, хорошо. Я научу тебя. Ты научишь меня.

Хэ встал:

— Хэ сильный. Хэ учить Ри-Ура охоте. Ловить рыбу. Ри-Ур хочет?

— Да. Риур ещё хочет охотиться.

Парень смотрел на него долго. Потом сказал:

— Мана делает охоту. Надо еду, много еды. Скоро будут плохие дни, холодно. Надо много дерева для огня, надо много еды. Ри-Ур поможет?

— Риур теперь из твоего Дома? Ну, вот. Я помогу.

Хэ повеселел и хлопнул себя по бёдрам сильными ладонями:

— Мы много мяса возьмём! Ри-Ур сильный охотник, Хэ видел!

— Все пойдут?

— Нет. Надо идти и к Большой Воде… — показал парень на море. — Там надо собирать ракушки и живую рыбу. А мы пойдём за мясом.

*******

Ещё с ночи охотники были заняты подготовкой. Осматривали оружие, собирали грязь у реки. Шаман, пожилой и покрытый шрамами, долго прыгал у костра, призывая духов помочь его племени. Хэ сосредоточенно обновлял нож, изрядно выщербленным куском рога сбивая видимые лишь ему каменные чешуйки с острия. Потом заточил на камне длинный костяной отщеп, который затем тщательно примотал к новому древку копья. Позвал Риура и стал показывать, как наносить на лицо и руки грязь, чтобы зверь не учуял. Риур подумал и отказался от этой затеи, представив, как грязь засыхает и покрывается коркой на коже. Даже содрогнулся от этой мысли. Хэ зыркнул на него сурово, но настаивать не стал, зачерпнул пригоршню черной густой жижи и подсел к Ва…

Мана подошёл к Риуру, задумчиво сидевшему у костра, и опустился перед ним на корточки:

— Хэ сказал, ты убил медведя. Ри-Ур поможет Мана-Саи охотиться?

— А? — перевёл тот глаза на бородача. — Кому?

— Мой дом. Мана-Саи, — важно ответил вождь. Повёл рукой вокруг, показывая на невидимые в темноте холмы и реку: — Мой дом. Я старший в доме. Мои люди. Ты поможешь?

— Люди… — Риур покатал слово на языке. — Люди? Вы? Ты, Саи, Хэ, Ва?

— Люди! — сердито встал Мана. Моё племя! Люди!

— Да понял, понял… Да, Риур поможет Мана-Саи охотиться. Доволен?

— Хэй! — буркнул Мана.

И ушёл, оставив Риура за своим занятием. Тот вздохнул и достал из скатки прихваченные из катера заострённые куски керамики, которые специально изготовил сам. Долго колдовал над формой, прежде чем удовлетворённо кивнул. Керамика, сваренная под высокой температурой и давлением со специальными полимерными добавками, по прочности могла соперничать разве что с протоактивным сплавом Гиррада, сделанным в маленькой высокотехнологичной колонии на астероиде Рикс-11, спутнике планеты Риура, куда много сотен лет назад переселились несколько семей. Не один десяток поколений вырос там, но знаменита колония стала тем, что изготовляла по заказу высокотехнологичные обшивки для экспедиционных кораблей Родовых Домов. Гиррад Брон — один из тех великих умов, который создал потрясающие вещи, прославив своё имя.

Риур критически осмотрел изготовленный наконечник и нож. А что, неплохо вышло, сразу и не понять, что это полностью искусственный материал. Хорошо, что прихватил с собой забытый кем-то каменный нож, полустёртый от частого использования. Пилот создал четырёхмерный вариант и сделал две отливки, одну побольше, для копья, вторую поменьше. Достал заранее приготовленный кусок рога, с прожженным лазером пропилом по размеру. Воровато оглянулся по сторонам, протянул руку к мешочку Хэ, который тот носил на поясе, и вытащил два кожаных шнурка. Посидел немного, и принялся приматывать нож к рогу, виток к витку, как делала Ва.

— Плохо, — сказал кто-то над головой.

Риур от неожиданности чуть не уронил рукоделие. Поднял голову и увидел девушку, с криво подрезанными волосами до плеч и замотанную в шкуру лишь от колен до пояса. Она не улыбнулась в ответ и показала пальцем на рог и нож:

— Чужой плохо знает. Надо жилы.

— Нет у меня.

Девушка повернулась и ушла, но уже через минуту появилась обратно, неся в руке мешочек. Села рядом и высыпала на камень содержимое: полузасохшие скрюченные жилы, воняющие затхлым, свернутые в кольцо тонкие стебли какого-то растения, волокна от другого, кусок древесной смолы, два кремня… Взяла стоявшую у костра грубо выдолбленную чашу, заставила Риур принести из реки воду, а сама нагребла горсть камней и пихнула их в ярко рдевшие угли костра. Пилот с интересом наблюдал за процессом, так и не сообразив, зачем ей камни в огне. А когда девушка начала доставать их один за одним и бросать в чашу с водой — сообразил.

— Тебя как зовут? — вклинился он в процесс.

— Ора, — коротко ответила девушка и метнула на него взгляд из-под густых волос. Заинтересованный такой взгляд, мог поклясться Риур…

Когда, по мнению девушка, вода стала достаточно горячей, она отобрала несколько тонких жил, придирчиво осмотрела их, даже зачем-то понюхала, и сунул в воду, удалив из неё все камни. Жилы тут же разбухли, медленно раскручиваясь, как тонкие черви. Риур зачарованно смотрел, как Ора отточенным движением, покрутив самую малость в руках, всадила клинок в рог, точно и даже изящно, потом схватила пальцами из горячей воды одну жилу и быстро намотала её на рукоять. Подхватила ещё одну, подсунула кончик в распил, так же быстро прикрутила остаток к рогу. Подумала и достала третью жилку, намотав её таким образом, что утолщение оказалось перед самым лезвием. Умно, подумал Риур. И рука не соскользнёт невзначай.

— Острый, — кинула Ора, поймав взгляд Риура. — Ты порежешь руку.

Он кивнул. Девушка осторожно положила готовый нож на камень чуть поодаль от огня, полюбовалась мгновение, и взяла длинный кусок керамики. Замерла, осматривая:

— Это… камень? Ри-Ур где взял такой камень?

Вот глазастая, чертыхнулся пилот. Углядела же. А ведь он очень старался, чтобы керамика внешне не отличалась от кремня…

— Риур нашёл камень далеко. Там, — махнул он рукой темноту. — Там. Высокая гора. Понимаешь?

— Далеко, — кивнула Ора, продолжая осматривать наконечник. — Хороший камень. Сильный.

Ну и ладно… Девушка критически осмотрела древко, что-то пробормотала и ушла. Риур не стал звать её, чувствуя, что это ещё не конец. Не ошибся: девушка пришла, неся в руках три древка, тонких, гибких, хорошо просушенных. Выбрала одно, подумала, отложила и взяла другое. Прикинула наконечник. И сунула в ещё тёплую воду волокна травы, длинные и ворсистые. Риур пожалел, что нельзя запечатлеть весь процесс на стио-съёмку, хороший бы получился материал для отчёта. Ора тем временем отколола кусок смолы, выбрала плоский камень и раздробила на нём застывшую янтарную каплю в мелкий порошок. Достала остывшую головёшку от костра, наскребла с неё чёрной золы, сыпанула в смолу. И очень осторожно придвинула камень к жарким углям. Риур вообще дышать перестал, только сейчас поняв, что она задумала… И не ошибся. Пока Ора наматывала размякшие волокна, прикручивая наконечник, смола превратилась в густую жижу, с черневшими пятнышками золы. Покрутив копьё над огнём, просушив немного намотку, девушка щепкой перемешала смолу, и начала осторожно наносить смесь поверх волокон, каждый раз подогревая её над огнём, если ей не нравилось, как лёг этот своеобразный раствор. Покрыла всё, подержала чуть над огнём, пригладила всё пальцами и удовлетворённо вздохнула:

— Ора старалась для Риура. Теперь он может убить лошадь.

— Ты прелесть!

— А? — раскрыла та рот от удивления. — Ты плохо назвал меня?!

— Нет! Я сказал, что Ора — самая хорошая охотница. Прелесть!

Она с подозрением пошептала про себя слово, глядя на Риура исподлобья. Потом фыркнула и протянула копьё:

— Ты хочешь кинуть?

— Куда?

Ора показала на чуть заметный в темноте тот самый ствол дерева, испещрённый от многочисленных метаний в него копий и камней. Риур вздохнул и поднялся на ноги:

— Ора не верит, что Риур сильный охотник?

И, не дожидаясь ответа, с разворота метнул копьё в цель. Которое, звучно свистнув в темноте, с хорошо слышимым стуком вошло в сухую древесину. Ора ахнула и понеслась смотреть, за ней ещё пара Субстантов, которые видели это действо. А Риур быстро нагнулся и отломил кусочек застывшей смолы, смешанной с золой, и сунул в карман.

— Хороший бросок, — вернулась запыхавшаяся Ора, неся копьё обратно. — Ты сильный. Я не могла сразу вытащить.

Вокруг столпились люди. Люди… Риур вспомнил, как назвал соплеменников Мана. А что, не так уж и плохо звучит. И все смотрели на него, будто увидели в первый раз. Кто-то даже начал ощупывать его одежду. А Риур стоял и улыбался, высокий, выше их всех, светлокожий и рослый, держа руки в карманах.

Вообще, он до сих пор удивлялся, что его внешний вид не производил никакого впечатления на Субстантов. Ни одежда, ни повадки. Лишь его сила произвела впечатление. Странно, но они восприняли всё как должное: незнакомый человек, похожий на них только анатомически, ходит в какой-то одежде, даже близко не напоминающей шкуры и грубо выделанную кожу. На ногах не криво скроенная обувь, а аккуратные ботинки на толстой подошве из мягкого активного пластика, фактически вечного. Металлизированный свитер, сохраняющий тепло и прохладу, высыхающий от воды за считанные минуты. Хронометр на руке.

Ни-че-го.

Они вообще смотрели на эти вещи как сквозь туман. Как будто уже видели раньше. Как будто так и надо, что раз чужак — так и одет по-чужому. Хэ лишь раз обронил с удивлением, когда Риур снимал хронометр, мол, я думал, это у тебя такой нарост на руке, от какой-нибудь болезни. А это красивое украшение… И как их понять? Три с лишним сезона назад, когда они с Криммом решили посетить одно умирающее племя далеко отсюда, в жаркой степи, так те вообще кинулись в разные стороны, когда Риур снял тонкую куртку. Лишь через несколько дней вождь с дрожью в голосе поведал, что они посчитали, будто это с него кожа сползла. Ну, правильно, там они почти голышом шастали и такие трюки кого хочешь до ужаса доведут.

А эти… Умнеют они, отметил Риур про себя. Меньше страха. И отмахнулся от слишком назойливого мальчишки, который попытался попробовать на зуб его штанину:

— Хэй!

Племя постояло ещё немного вокруг, шепчась и обсуждая чужака, потом как-то вдруг про него позабыли. Что-то вроде — ну, стоит себе и стоит. Ну, не похож на нас — так вроде странностей на свете полно. А что копьё хорошо кидает — так, видать, и охотник хороший, а иначе как еду раздобывать? И разошлись по своим местам, продолжая готовиться к большой охоте. Риур вздохнул и посмотрел на Ору:

— Тебе помочь готовить оружие?

Она отрицательно тряхнула кудлатой гривой волос и ушла. Риур поискал глазами Хэ, но не увидел, ни его, ни Ва. Опять, видать, к реке ушли. Он покачал головой и сел на камень. Всё верно: чтобы стать своим, нужно родиться своим…

…Риур лишний раз поразился тому, насколько организовано племя. Мана, возможно, и был толстым и неповоротливым возле пещеры, но когда они вышли на каменистую отлогую равнину, поросшую чахлыми деревцами — вождь преобразился. Двигаясь мягко и бесшумно, он напоминал пилоту большого зверя. Быстрого, смертельно опасного. Не зря они так долго спорили с Криммом, по поводу того, что тело Субстантов идеально для выживания. Низкорослые, коренастые, мощные. Риур помнил, как однажды они наблюдали за охотой охотника-одиночки, который голыми руками убил полосатую антилопу. Загнал и убил, хотя уступал ей в скорости. Зато использовал сделанные из дерева несуразные чучела, от которых антилопа шарахалась в нужном охотнику направлении. После чего угодила в ловушку — яму, выкопанную среди кустов. Высокие и тонкие рога антилопы были смертельно опасны для охотника. Но он, несмотря на свой рост и вес, оказался проворнее: извернулся в прыжке, умудрившись не напороться на рога, свалился, подмял зверя, и одним сильным ударом распорол ей горло каменным ножом…

Пусть у них нет когтей и зубов, зато есть ум и орудия, которые, хоть частично и уступают природному оружию зверя, но в умелых руках опаснее всего. Нет, что ни говори, Субстанты всё-таки станут основным доминирующим видом на планете. Чувствуя возбуждение, Риур даже хмыкнул. Ждать, конечно, долго… если только не претворить свою идею в жизнь. Чтобы, значит, посмотреть, что выйдет. Подстегнуть, значит, развитие. Он зажмурился от такой перспективы и остановился. Пока не почувствовал чувствительный тычок в спину и позади не раздался шипящий шёпот Ва:

— Иди! Ты пугаешь зверя!

Он отшагнул в сторону, за высокий куст и кивнул головой, давая дорогу девушке. Нахмуренная, напряжённая, она стиснула копьё и одарила его злым взглядом. Скользнула среди кустарника и исчезла, став фактически неприметной среди бурой, с зелёными прожилками, листвы. Риур усмехнулся: никаких тебе маскирующих экранов, никаких тебе детекторов и сканеров движения. Лишь природная смекалка: шкура, обмотанная на талии, утыкана веточками, лицо испачкано грязью, руки покрыты соком трав. Зато зверь не учует других запахов, кроме природных… Пилот присел, осторожно сорвал густую поросль какой-то травы и стал энергично натирать открытые руки. Улыбнулся Хэ, который неслышно проскользнул рядом, остановившись лишь на мгновение, чтобы посмотреть, чем занят Риур и кивнул ему. Подхватил сделанное своё копьё и метнулся следом туда, куда ушла вся группа…

Остановился лишь тогда, когда кто-то схватил его за штанину и дёрнул. Он тут же присел и увидел Ору, лежавшую между двумя камнями. Она набросала вокруг себя сухой травы, умело маскируясь, и положив рядом нож и два тонких копья. Показала Риуру место рядом с собой, узкую изогнутую ложбинку между валунами и опять, молча, потянула за штанину. Он послушно лёг и шёпотом спросил:

— Где другие?

Ора даже не шевельнулась, лишь скосила глаза и прошептала в ответ одними губами:

— Они погонят зверя на нас. Мы будем ловить зверя, когда он побежит. Они будут пугать зверя раковинами.

Ага! Теперь понятно, куда ушла раньше небольшая группка охотников, собиравшая в кольцо тонкие веревки с большими раковинами, в которых были просверлены чем-то острым неровные отверстия. Риур ещё тогда попытался спросить — для чего это, но никто ему так и не ответил. Лишь по дороге сюда Ва сказала, что это для отпугивания зверя. И показала жестами, как это работает. Впрочем, Риур так и не понял до конца…

Ора лежала тихо. Осторожно сунула руку в мешочек на поясе, выудила кусочек засушенного до состояния камня мяса и сунула в рот. Посмотрела на Риура и достала ещё один. Даже не спросила, хочет он или нет, положила перед ним. Тот понюхал его, сдул пылинки, сунул в рот. И чуть не выругался в голос, когда попытался раскусить мясо, оказавшееся ещё тверже, чем он предполагал. Девушка зашипела на него, но тут же успокоилась. Показала жестами, что не надо грызть, а надо обсасывать, потом отвернулась, наблюдая дальше за отлогими холмами. Риур поворчал про себя, но послушно стал обмусоливать мясо, чуть солоноватое, но вдруг оказавшееся на вкус не таким уж и дрянным. Причмокнул громко с непривычки и зажал рот, когда Ора одарила его негодующим взглядом.

Риур тихо подполз ближе к краю маленькой своей лежанки, приподнял клубок сухой травы и оглядел местность. Так… вон, справа, ещё двое… за тем темным валуном притаились трое, вон как один ноздри раздувает, принюхивается по ветру… там ещё один… они с Орой. Негусто. Впрочем, смотря сколько зверей на них выскочит, если он правильно понял принцип охоты. И смотря каких зверей. Риур порадовался, что не водились тут огромные тяжёлые звери, с сильным отростком вместо носа и рук, которым эти звери запросто могли сломать толстую ветвь или подкинуть врага меньше себя размером. Такого точно копьём одним не взять, хотя пилот видел, что маленькие смуглые человечки запросто и таких зверей валили…

Он перевернулся на спину и уставился в небо, с мазками сероватых облаков. Странно. На охоту эти Субстанты ходили чаще, чем на море, хотя море могло дать не меньше пищи и с меньшими затратами. Собирать выброшенную приливом рыбу, застрявшую на мелководье, моллюсков, которых запекали на углях, ловить юрких ракообразных, водоросли собирать — это ведь легче, разве нет? Хотя, какая разница. Может, метаболизм у них такой, плохо усваивает большое количество морской пищи? Кстати, надо бы и вправду взять анализы, проверить.

Риур подскочил, услышав тонюсенький посвист сбоку. Ора напряглась и, сложив губы трубочкой, произвела такой же звук. Посмотрела на Риура и показала глазами на его копьё:

— Надо сейчас кинуть.

— Куда?! — изумился он.

Она подняла голову и оскалила зубы, вглядываясь в маленькое ущелье впереди. Да, теперь слышно… Дробный топот множества копыт. Риур видел, как заволновались охотники, привстав и изготовив оружие к броску. Да он и сам вдруг почувствовал возбуждение охоты…

Небольшое стадо оленей, тёмно-серых, с беловатой широкой полосой на спине и такого же цвета куцым хвостом, вылетели в маленькое ущелье совершенно неожиданно, поднимая пыль. Неслись слаженно, чутко, впереди — вожак, с гордо задранными рогами, небольшими, но ветвистыми, острыми… Он летел, умудряясь оглядываться назад, и коротко вскрикивал, подгоняя стадо. Ора гибко скользнула между камней, только лопатки мелькнули, и вдруг вылетела со звонким вскриком прямо на дорогу перед стадом. Олени резко шарахнулись вбок, так же слаженно, но было поздно. Девушка метнула, одно за одним, свои копья. Сбоку, куда рванулись звери, тоже полетели древки; кто-то попал, кто-то нет.

Риур выпрямился, наблюдая за самым рослым самцом из стада, который умело прикрывался за спиной вожака. Не попаду отсюда, мелькнула мысль… И Риур кинулся с камня вперёд, молча, занося на бегу копьё. Олени, которые налетели на копья, метнулись обратно, но толстого самца это не спасло: керамический наконечник пробил ему шею почти под самой челюстью, сбив в прыжке. Олень навернулся на бегу, сбив при этом маленькую самку, так не вовремя оказавшуюся на пути, вскочил в горячке, но тут же рухнул, засучив копытами. Риур даже присел, когда возле его щеки ахнуло свистом копьё кого-то из охотников, достав ту самочку, которая свалилась поодаль. Пилот рывком выдернул своё оружие из оленя, и развернулся к не успевшим удрать другим зверям из стада. Ткнул в горячке в темно-серый бок, пролетевший рядом, не удержал копьё и споткнулся, ударившись лицом о мелкие камни. Вскочил, как распрямлённая пружина. И понял, что попал в ловушку…

Стадо, испуганное нападением и запахом крови, кинувшееся обратно, увидела бегущих навстречу загонщиков, от которых убегала ранее. И, моментально развернувшись, понеслось обратно. Не успею, мелькнула мысль…

Впереди вновь летел вожак, каким-то чудом сумевший избежать копий, лишь получивший глубокую царапину на боку. А теперь вот нёсся прямо на Риура, низко нагнув голову, хрипя от злости и боли.

— Чужак! — хлестнул по ушам чей-то вопль, где-то сбоку, не разобрать кто… — Бежать!

Не успею… Лишь автоматически дёрнул из чехла нож и изогнулся в стойке. Спасибо, Ора, хорошую ты рукоять сделала.

Вожак так и не понял, что произошло. Только что, придав самому себе разгон, он поддел стоящего перед ним человека. Вернее — воздух поддел, потому что каким-то чудом охотник вдруг увернулся. И одним точным уверенным движением распахал шею оленя, от самого уха и до груди. Вожак пролетел по инерции еще немного, круто развернулся, нагнув рога и ища обидчика кровавыми от возбуждения глазами. Увидел, побежал, но споткнулся, неловко зацепившись за камень. И свалился почти у самых ног Риура, хрипя и заливая камешки кровью…

— Ну ты и дурак… — протянул пилот. — Извини меня. Ты сам виноват.

Риур огляделся. Остатки стада, те, что совсем обезумели от страха, сумели как сорганизоваться и уйти от охотников через склон. Но всё же засаду можно было назвать удачной: не менее десяти оленей лежали в маленьком ущелье, кто-то ещё бил копытами, пытаясь встать, кто-то уже затих… Пахло пылью и кровью. И возбуждением. Риур только сейчас почувствовал все вдруг нахлынувшие запахи. И посмотрел на свои руки, залитые кровью, исцарапанные, и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Видел бы меня сейчас Семейный Совет… Или, хотя бы, Нильда.

Он улыбнулся, вспомнив жену, с которой он прервал отношения много лет тому назад, уступив более сильному сопернику. Но дружеские отношения остались…

— Хэй, Ри-Ур!

Он обернулся и кивнул:

— Хэй, Мана. Риур хорошо помог? — кивнул на две туши.

Мана засопел, но согласился:

— Хорошо помог. Мана убил четырёх оленей! Мана сильный! — вдруг гаркнул зычно, подняв руку с зажатым копьём.

Соплеменники радостно отозвались. И кинулись стаскивать туши в одну кучу.

— Риур знает, что Мана сильный, — склонил голову пилот. — Риур не хочет быть вместо Мана. Риур просто хочет жить с племенем Мана-Саи.

Бородач думал недолго, поглядывая на него с недоверием. И хыкнул, хлопнув себя по животу ладонью:

— Мана разрешает Ри-Уру жить в племени Мана-Саи! Пей кровь у него. Этого мне ты подарил.

— Чего?! — оторопел пилот.

— Этот — мне! — отрезал вождь, показывая на вожака стаи. — Он главный и я главный, его кровь моя! Ты сделал мне подарок! Этот — твой, — кивнул на толстого самца. — Он тоже большой в стаде. Его кровь твоя.

И, посчитав, что разговор закончен, вытащил нож. Приподнял играючи тяжёлую голову вожака за рога, развернул и полоснул ему шею. Опять хлынула густыми толчками кровь, а бородач вдруг опустился на колени и припал ртом к густой струйке.

— Ты чего делаешь? — совсем ошалелым от удивления голосом поинтересовался Риур.

Мана не ответил, продолжая сытно причмокивать, булькая и хрипя. Риур оглянулся: почти все охотники делали то же самое. Даже Хэ, с кем-то деливший одну из туш. Лишь Ва стояла возле толстого самца, никого не подпуская и глядя на Риура прищуренными глазами.

— Н-нет… — Пилот вздрогнул, поняв, чего ждёт девушка. — Вы что, издеваетесь?

Ва не поняла и поманила к себе рукой:

— Иди! Ри-Ур!

Затравленно оглянувшись, Риур усмехнулся. Хотел пожить среди них, хотел быть своим? Валяй. Ладно, закончил он спор сам с собой. Если станет плохо — сделаю полную реабилитацию.

— Иди, — опять позвала нетерпеливо Ва. — Кровь холодная будет!

Риур вздохнул и подошёл. А дальше как во сне: он нагнулся, взрезал одним движением горло самцу, делая, как Мана, глубоко вздохнул и опустился на колени. Посмотрел на Ва и припал губами к ещё тёплой ране. Набрал в рот солёной крови, зажмурился и сглотнул. Замер, прислушиваясь к ощущениям, чувствуя, как тяжёлый густой комок скатился в желудок, и сделал ещё один глоток. Этот пошёл лучше… Риур набрался храбрости, выпил ещё немного и встал, вытирая окровавленный рот:

— Ва хочет кровь?

Девушка довольно кивнула и тоже приложилась к ране. Пила долго, сопя и жмурясь. И Риур сел на камень, только сейчас ощутив, как начинает отпускать возбуждение… Подошёл Хэ, положил у ног пилота его копьё, и сел рядом, довольный и с перепачканной кровью физиономией:

— Ри-Ур сильный! Хэ видел, как Ри-Ур убил главного оленя! Хэ видел, как Ри-Ур убил этого оленя! Ри-Ур пил силу оленя, теперь Ри-Ур будет быстрый, как его олень!

Пилот его почти не слушал. Кровь оленя, сначала так приятно уместившаяся в желудке, вдруг стала горячей и кислой, выдавливая выпитое обратно. Риур боролся с тошнотой, подавив её с усилием, и натужно улыбнулся Мана, который, наконец-то, поднялся с колен, довольно и громко сопя. Вождь важно кивнул ему и вдруг зычно выкрикнул:

— Мы идём!

Все вскочили и засуетились, собирая оружие. Начали стягивать животным ноги шнурками, после чего просовывали толстую жердь между связанными ногами. Риур даже про тошноту забыл, наблюдая с интересом за происходящим: а он-то всё гадал, как будет племя тащить туши в пещеры. А тут вон что… Он вспомнил Хэ, который транспортировал медведя по реке и усмехнулся. Чему ты удивляешься, спросил он сам себя.

Хэ потянул его за плечо:

— Бросим мясо здесь. Не унести. Если придём за ним — не найдём. Медведь возьмёт.

— Ты о чём?

Выяснилось, что толстого самца некому нести, на все туши не хватило людей. Да ещё выяснилось, что и Риуру работы не досталось, у него не оказалось пары. Он заметил, как Ора переглядывается с Ва и другой женщиной, Ыйя, кажется. И, предвосхищая какие-либо попытки помочь, громко сказал:

— Риур сильный! Риур сам понесёт своего оленя!

Племя аж остановилось. Послышались голоса и перешёптывания, а Риур вздохнул, критически оглядывая тушу. Тяжеловато, однако. Вдруг вспомнил, что идти придётся не меньше десятка километров. Но, раз взялся… Да и прав Хэ, если оставить тушу здесь, то её найдут другие хищники.

— Сможешь взять моё копьё? — спросил он Хэ.

Тот кивнул, глядя зачарованно, как Риур наклонился, схватил оленя за шкуру, и, примерившись, одним рывком закинул его себе на плечи, крякнув от натуги. Все залопотали уважительно, переглядываясь. Потом, как обычно, тут же позабыли, ухватив свои ноши. И пошли… Впереди Мана и его сын, если Риур не ошибся в родстве, которые тащили оленя-вожака. Потом Кана и Ма, брат Хэ. Следом Ора с напарником, потом Ыйя и её муж. Хэ с Ва. За ними шёл Ойи и Гых, грузный и вечно хмурый охотник. Имён остальных он не помнил. Риур двинулся позади всех, поудобнее перехватив тушу. Ладно. Что там идти-то… Во-о-он туда, к еле заметной полоске моря. Да уж, сейчас бы катер сюда… Но нельзя.

И через пару километров проклял всё на свете. Мана, сам тяжело пыхтевший под тяжестью оленя, вскоре шумно выдохнул и опустил ношу. Все остановились возле порослей кустарника, покрытого некрупными желтовато-серыми узкими листьями. Риур с облегчением сбросил тушу и с ненавистью ткнул его в бок ботинком:

— Если б тебя не готовили для еды — видят Небеса, я бы тебя ни за что не потащил! Зараза!

— Зразаза? — поинтересовался подошедший Хэ. Опустился на землю, вытянув ноги: — Ты на своём языке зовёшь так дух оленя?

Риур тоже сел на землю, тяжело дыша:

— Нет. Я так ругаюсь. Это плохое слово. Он тяжёлый, я устал его нести.

Хэ сочувственно цокнул языком:

— Он сильный и тяжёлый. Ри-Ур хочет нести оленя Хэ?

— Зачем?

— Я понесу твоего. Потом ты. Потом я.

— По очереди? Нет, друг мой, я сам. Риур благодарит Хэ.

Парень пожал плечами и растянулся на земле. Но вдруг вскочил и крикнул негромко Мана:

— Большой Мана, надо идти быстро! Тут Люди-Камни, рядом их дом!

Риур оторопело оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Но Субстанты уже вскочили, воровато оглядываясь по сторонам, начали поднимать туши…

— Ты о чём, Хэ?

Тот не ответил, лишь виновато покачал головой и пошёл к Ва, нетерпеливо поглядывавшей на них. Риур постоял немного, вздохнул и ухватил оленя за копыта:

— И почему ты не летаешь? Я б тебя до самой пещеры загнал бы. Ладно, не отвечай, донесу. Чего уж там…

Интересно, что за Люди-Камни такие? Другое племя? Надо бы узнать подробнее.

*******

«…Год 4876/5 стандартного летоисчисления. День сорок второй пребывания на поверхности.

Даже не знаю, что сказать… Я живу с ними больше двадцати дней и всё время наблюдаю, за всем, что они делают. Субстанты всё больше удивляют меня. Кажется я ошибся, подумав прежде, что они живут племенами лишь для того, чтобы было легче охотиться. Я предполагал, что это сообщество, которое объединяется лишь в моменты охоты или опасности. Нет, не совсем так. Это общинно-семейный строй, если можно так называть. Половина племени — родственники по крови и генам, особь-мать и дети, особь-отец и дети. Нет гендерного доминирования, это племя пока не дошло до разделения по половым признакам, женские особи принимают участие во всём наравне с мужскими: охота, собирательство пищи. Воспитание детей тоже происходит вместе, Субстанты не различают и не делят рождённых особей по принципу «свой-чужой». В этом довольно серьёзное отличие этой общины от общины на Северном материке в том, что там маленькую особь может убить мужская взрослая, если тот нарушил его личную территорию или прикоснулся к рождённому… (запись обрывается)»

…Целых два дня ушло на разделку туш оленей. Тут работа нашлась всем, даже маленьким детям, которые назойливо крутились вокруг взрослых, залезая иной раз чуть не под самый нож. Риур сам пару раз отдёргивал руку, когда между лезвием и мясом вдруг показывалась детская пятерня, пытавшаяся ухватить отрезанный кусочек и унести к сушильне, либо откусить от него. Шипел и ворчал сердито, как другие, и детишки испуганно и послушно исчезали. Чтобы через какое-то время вновь начать путаться под ногами.

Сначала все туши подвесили на толстых лианах к двум деревьям возле пещеры. Пока охотники снимали шкуры, женщины быстро и дружно установили между камней, друг над другом, кривые, потемневшие от крови и времени длинные жердины, стоявшие раньше в пещере в углу. Только сейчас Риур сообразил, для чего они нужны. Сушильня. Самая обычная сушильня: на жердинах развешивали нарезанные на полосы кусочки мяса, поверх накрывали пучками сухой травы. Шкуры растягивали на камнях. Как объяснила Ора, через три тёмных дня, то есть ночью, как понял Риур, женщины будут эти шкуры обрабатывать. Чтобы сшить из них одежду тем, у кого она износилась. Пилот подивился этому: он не помнил, чтобы племя заботилось так о других. Ора пояснила, что не все были на охоте, кто-то на море собирал рыбу и моллюсков, так что ж теперь, им без одежды ходить? Риур только крякнул одобрительно.

И старательно смотрел и повторял действия других. Правда, чуть шкуру подпортил, надрезав в нескольких местах. Порезал дважды пальцы, обмотал их травой, чтобы не сразу в глаза бросилась регенерация. Зато в нарезке мяса он обошёл других, ножи охотником тупились быстро, задевая кости, а вот нож Риура нет. Правда, приходилось для вида постукивать сбоку кромки, мол, вот, точу, смотрите сами… Но уставшим охотникам было не до него уже, все торопились закончить с тушами, пока мясо не пропало.

Всё пригодилось людям: кости, шкуры, рога, жилы… Риур смотрел и наблюдал украдкой, изредка спрашивая пробегавшую мимо Ва или Ору, зачем то или это нужно. Те отвечали так же на бегу, коротко и сердито. Спасибо Хэ, который пришёл помочь, видя, что пилот безуспешно пытается вытянуть жилы из туши. Показал, научил, ловко и цепко хватая пальцами скользкие жилы, вытягивал их наружу, каким-то особым способом дергал, вытягивая и упираясь другой рукой в тушу, потом одним лёгким движением обрезал у самого мяса. Довольно хмыкал и делал надрез уже в другом месте, стараясь объяснить Риуру, что и как делается. При этом Хэ даже не задумался о простой вещи: как охотник, умеющий убить медведя или оленя, не знает элементарных правил разделки? Риур втихомолку радовался отсутствию таких вопросов, иначе пришлось бы на ходу выдумывать легенды.

У реки, на небольшой песчаной отмели сидели женщины и молоденькие девушки, а то и девчушки, занимаясь разделкой рыбы, принесённой с моря. Как смог оценить Риур, улов в этот раз тоже был неплохим. Так же заметил, что, в основном, разделка рыбы и моллюсков, а так же членистоногих морских обитателей, была, в основном, прерогативой женского населения пещеры. А их, женщин, было гораздо больше мужчин.

Рыбу очищали костяными ножами, внутренности с непонятным бормотанием бросали в воду, тушку рыбы резали вдоль на две части и отдавали маленьким девочкам. Которые бежали, смешно шлёпая ногами, к камням с другой стороны пещеры, на которых были растянуты лианы, сплетённые из сухого тростника. А там уже девочки постарше развешивали рыбу на этих самых лианах… Членистоногих очищали, протыкали палками, по несколько штук на одну, и устанавливали между валунами…

К вечеру второго дня, уставший от беганья туда-сюда, от коротких снов на ходу между делом, от ноющих мышц, Риур довольно вздохнул, когда всё мясо было развешано, шкуры растянуты, кости разложены вокруг костра ровным кольцом. С морской добычей закончили ещё раньше, поэтому женщины пришли помогать охотникам. Мана взобрался на большой камень, дождался, пока заберется его жена, и зычно гаркнул:

— Люди Мана-Саи! Надо хвалить духов охоты! Надо есть добычу! Другая охота скоро! Мана поведёт людей Ман-Саи на другую охоту! Духи будут рады помогать!

Риур ожидал радостных воплей, но все как-то сдержанно погудели; сказывалась усталость. Потом ожили, когда вождь подал сигнал, и люди начали подтаскивать к костру небольшие сухие брёвна, укладывая их торцами на углях с краю. Растащили камни очага пошире. И разбежались, чтобы через какое-то время появится у костра, неся в руках куски мяса, потроха и ломти рыбы. Будут праздновать, догадался Риур. Улыбнулся Оре, которая смотрела на него, и пошёл к реке, смывать усталость и грязь, от которой уже коробило. Снял у воды одежду, скинул обувь и голышом медленно зашёл в холодную воду, ощущая медленное течение. Дополз до небольшой заводи, которую отметил ещё вчера, зашёл в воду по грудь и остановился, закрыв глаза. Мысленно прошёлся внутри себя, как сканером прочёсывая тело, убедился в отсутствии повреждений, и глубоко вздохнул, расслабляя мышцы. Отточенный сотнями тысяч лет процесс регенерации включился сам по себе, стоило только Риур расслабиться, и он даже поёжился, когда по венам и мышцам хлынуло знакомое, мягко покалывающее тепло…

И вздрогнул, услышав всплеск за спиной. Сначала решил, что плеснула рыба или камень скатился в воду, потом обернулся, когда услышал за спиной голос Оры:

— Ты зовёшь духов воды?

Риур вздохнул: ну, в самом деле, не объяснять же ей, что я просто силы восстанавливаю? А что тогда объяснять? Но он даже не успел подобрать ответа, когда она встала перед ним и в упор спросила:

— Ри-Ур хочет своей женщиной Ору?

Он аж поперхнулся заготовленной уже фразой. Уставился на девушку и только сейчас разглядел, в ускользающих сумерках, что она тоже абсолютно нагишом. Впрочем, это обстоятельство его не очень удивило, возле пещеры много кто ходил без шкур, накидывая их ближе к ночи. Но тут Риур растерялся… Отвернулся и принялся яростно смывать с себя засохшую грязь и пот. Ора обиженно фыркнула и толкнула его в спину:

— Ри-Ур не хочет Ору? Она виновата? Она сильная, она умеет охотиться!

Он вздохнул, повернулся к ней и рывком притянул к себе. И, глядя ей в упор в глаза, произнёс что-то странным тяжёлым, вибрирующим голосом, со свистом втягивая воздух перед каждым словом. У девушки колени подогнулись от его взгляда и голоса… Риур лишь устало улыбнулся, когда Ора, совершенно ошалевшим голосом спросила:

— Разный ге…ном? Опасно? Что такое — разный геном?

Пилот отпустил её и кивнул на реку:

— Поплыли?

— Туда? Там медведи. Там лесные духи, их охраняют рыси. Духи не любят, что ночью к ним люди идут. Они убьют тебя и Ору.

Риур лишь пожал плечами, медленно опустился по плечи и отдался течению, которое потащило его. Ора испуганно ойкнула, но догнала его и поплыла рядом, перебирая ногами. И тут Риур, скорее больше для себя, чем для девушки, неожиданно спросил:

— У Оры есть дети?

— Да, — просто ответила она. — Я носила два раза.

Риур перевернулся на спину и раскинул руки:

— Они родились здоровые?

— Ри-Ур боится, что Ора испортит его семя-дух внутри её живота?

Он аж поперхнулся:

— Н-нет! Я просто спросил! А кто твои дети? Ты их кормила? Кто их воспитывает?

Девушка плыла рядом, не отвечая. Риур уже отчаялся дождаться ответа, когда она вдруг тихо сказала:

— Один раз я выносила мальчика. Он умер. Его забрал дух огня.

— Как это?

— Он был горячий-горячий. И умер от огня внутри. Ему было и холодно тоже…

Скорее всего, лихорадка. Или вирус какой, подумал Риур. Тут их столько…

— А второй?

— Второй сын… Ора не знает, где он. Далеко. Его украли другие.

Пилот рывком перевернулся на живот и стал мощно подгребать к тёмному берегу, видимому в густых сумерках сплошной чёрной полосой, лишь макушки невысоких деревьев четко различались на фоне не успевшего остыть от солнца неба. Ора поплыла за ним и боязливо схватилась за плечо, когда он уцепился за ствол какого-то дерева, торчавшего из воды у самого берега. Она вглядывалась в берег, но вряд ли что-то разглядела в этой чащобе. Видел в темноте Риур лучше Субстантов, как он уже убедился. Подхватил девушку за талию и одним сильным рывком подсадил на толстый ствол, взобрался сам и опустил ноги, которые едва касались теперь воды. Слабое прикосновение мелких волн к ступням почему-то приятно успокаивало…

— Украли? Кто украл?

Она украдкой посмотрела на него и неопределённо махнула рукой куда-то в сторону холмов:

— Несколько новых лун назад пришли другие. Страшные. У них большие лица. Они быстро бегали. Забрали моего сына, забрали ещё сыновей, Айи тоже не нашла своего. Забрали огонь и вылили воду на наш огонь в пещере. Били палками и камнем. Старый Но и его большой сын умерли. Они не давали детей и еду. Другие забрали всё. Мы до холодных дождей ходили на охоту. Много умерло потом, еды мало поймали. Меня тоже били, рука не двигалась, я не могла кинуть копьё, только рыбу собирала.

— А где были… мужские особ… э-э-э… охотники, когда пришли другие?

— Ходили ловить медведя и оленей.

Риур переваривал информацию. Нет, ну правильно всё: защита потомства, защита своей территории. Но почему пришли какие-то другие? Они редко воевали друг с другом, обмен информацией не предполагает развития военных конфликтов. По крайней мере, теория Родового Совета о том, что малочисленность населения, огромные пространства, обилие пищи не позволят развиться стычкам за территории — делить попросту нечего. Да и они с Криммом помнили, насколько разбросаны малочисленные племена по континентам планеты. До перенаселения, с их уровнем смертности, ещё плыть и плыть… Но тут! Все теории просто катились в вечность. Мало того, что захватчики забрали маленьких детей, так ещё и припасы уничтожили. Эту особенность, накопление припасов, экспедиции начали отмечать не так давно, обычно Субстанты не озадачивались завтрашним днём, съедая всё пойманное и собранное. Хотя в последние пару дней Риур сам убедился, что изменилось в поведении Субстантов многое. Эта планета определённо заслуживает более пристального внимания.

— Ты искала детей?

Ора отрицательно помотала головой. Откинула рукой густые мокрые волосы и опять спросила:

— Ри-Ур хочет Ору? Я буду носить твоё семя-дух, буду беречь! Твой сын будет сильным!

— А если дочь? — невесело усмехнулся пилот.

Отодвинулся чуть и улёгся на спину на толстом бревне, закинув руки за голову. И заговорил, глядя на редкие звёзды и совершенно не думая о том, поймёт ли Ора его:

— Ты поставила меня в тупик. На меня воздержание не действует никак, хотя, признаюсь честно, мы не часто рассматриваем совокупление как получение удовольствия. Да и проблема может быть, Ора… Несмотря на внешние похожие признаки почти во всём, у нас с тобой геномы всё же различаются. Кое-какие цепочки у вас ещё только развиваются, у нас — уже не используются, за ненадобностью. Вот такой вот казус от Матери-Природы. Если и получится что-то, то, боюсь, это будет уродец с многочисленными нарушениями. А то и мёртвым родится. Если вообще получится. Предохраняться я могу, но если ты не можешь — это будет проблемой, Ора… — Он рывком сел и вздохнул, увидев, как она на него смотрит после такого количества совершенно незнакомых ей слов. — Ясно. Ри-Уру нравится Ора. Но носить его семя-дух она не сможет.

Она аж подпрыгнула от негодования:

— Ты не веришь Оре?! Я сильная!

Эхо от её возгласа звонко ахнуло на берегу и тут же исчезло за тихим шумом реки. Ора вдруг поникла и зажала ладошки между бёдер:

— Ри-Ур просто не хочет Ору. Я видела глаза Ри-Ура. Там много мужской силы. Ему нравится другая, он ей даст своё семя-дух…

Тяжело же с ними, подумал пилот. Подвинулся ближе и в упор сказал:

— Никому я ничего не дам! Никто не сможет носить моё семя! — Сам подивился своей твёрдой убеждённости, но счёл за лучшее сохранить серьёзность момента. — Я… Я другой, Ора. Моё семя может носить лишь женщина из моего народа.

— Почему?

— Посмотри на меня. Я похож на тебя? На людей Мана-Саи?

— Ты страшный, — вдруг выдала девушка. И, резко склонившись к нему, потёрлась носом о его щёку: — Но Ора знает и видит, что ты сильный, у тебя очень сильный мужской дух.

— Страшный? — оторопел Риур, но, скорее от её действия, чем от слов. — А я-то считал, что совершенно неотразим…

— Как это? Ты не видишь себя в воде? Дух реки не показывает тебя?

Он расхохотался, да так заразительно, что девушка неумело тоже засмеялась.

— А почему у чужих других большие лица?

— Не знаю. Страшные. Они могли их менять. Я видела, один снимал своё лицо, когда кидал воду в огонь.

Вот те раз! Маски? Шлемы? Противогазы? Защитные скафандры?

Но добиться толкового ответа не смог, понял лишь, что это обычные люди, только кожа темнее. И маски, да, скорее всего — просто маски, для устрашения. А как ещё понимать разрисованные красным и белым лица, которые больше обычных? Понимая, что мозг от обилия информации и усталости просто отключается, Риур оставил расспросы и спрыгнул в воду:

— Плывём обратно?

…Возле пещеры было шумно. Никто и не заметил их отсутствия, лишь Хэ радостно вскинулся, увидев его, и понятливо кивнул головой, показав на мокрые волосы Риура. Тот кивнул в ответ и бросил скомканную одежду на камни — пусть сохнет. А заодно поймал заинтересованные взгляды женщин, когда он встал возле костра, совершенно не смущаясь наготы, и протянул руки к огню. Ора пришла чуть позднее, но сразу ушла в пещеру, бросив на него печальный взгляд. Риур предпочёл отвернуться…

Выполз толстый Мана, важный донельзя, неся в руках копьё, с насаженным на него черепом медведя. Даже свою бороду вождь украсил ракушками, связанными парой тонких жил оленя. Риур почувствовал всю важность момента, когда бородач откашлялся и зычно объявил, что сейчас будут говорить с духом леса, с духом воды и с духом животных. После чего появился шаман, облачённый в шкуру оленя. На голове — грубо сшитая кожаная шапка, украшенная веточками, жабрами рыбы и мелкими медвежьими костями. В руке шаман с трудом держал огромный череп медведя, с выдернутыми клыками, и примотанный к толстой палке, за которую, собственно, шаман и держал череп. Риур пытался сообразить, что будет дальше, как вдруг Мана опустился на колени, потом медленно лёг на живот, закряхтев от натуги. Шаман вытащил палочку из-за пояса и стукнул по черепу, от чего получился звонкий чёткий звук. И сам дёрнулся, будто в конвульсиях. Тут же всё племя, от мала до велика, опустились на колени. Кто-то пихнул Риур в спину, пришлось подчиниться, пожалев мимолётно, что зря сходил на реку, опять в пыли придётся валяться. Но голову не опустил, став наблюдать за действиями шамана и в очередной раз пожалев, что нет возможности сделать записи…

Действо общения людей и духов пришлось наблюдать долго. Шаман оказался довольно прыгучим и выносливым, непрерывно колотил по черепу, выкрикивая непонятные слова, извиваясь в каком-то немыслимом танце, постепенно подключая соплеменников к своим священнодействиям, в которых Риур силился разобраться. Да только вскоре прыгал вместе со всеми, неожиданно для себя почувствовав ритм палочки, выбивавшей непрестанно ритм, то ускоряясь, то переходя на еле заметный стук. Пока и не выдохся так же вместе со всеми. Шаман издал последний вопль, швырнул палочку в огонь и торжественно поднял над головой нож, поданный ему вождём. Не менее торжественно полоснул себя по левой ладони. И кровоточащей ладонью погладил по очереди подсушенную тушку рыбы, кости оленя и медведя, которые положила перед ним жена вождя Саи… После чего толстый Мана радостно возвестил о том, что духи позволяют радоваться еде. И первый же схватил толстый кусок мяса, поданный ему одним из охотников, насадил его на оструганную ветку и примостил на углями. Все тут же кинулись делать то же самое…

Риуру мясо принесла Ора, выбрав кусок побольше. Как его весь съесть — Риур даже представить не мог, поэтому сделал проще: отхватил ножом половину и протянул девушке:

— Ты тоже.

— Это твой! — насупилась она. — Ты поймал оленя! Я свой принесу.

— Твой утром съедим, — предложил пилот на всякий случай компромисс.

Ора неожиданно согласилась. Схватила кусок, насадила на принесённую палку, сунула такую же Риуру и довольно уселась у костра, зыркнув на девушку, которая уже неприлично долго вертелась возле Риура, почтительно заглядывая ему в глаза. Девушка исчезла, обиженно рыкнув на Ору, а Риур усмехнулся невесело: ещё баталий не хватало… Он покосился на мясо и лишний раз порадовался, что вовремя сделал полный комплекс прививок имуно-стабилизаторов, хоть от незнакомых бактерий и болезней не загнётся, тут и регенерация может не помочь. Не всё ещё изучено как надо, чего зря рисковать-то… Быстро оделся и сел возле костра, на сложенные кучкой сухие стебли тростника, которые нарезал, когда шёл от реки. Простуду поймать не удастся, иммунитет выдержит, а вот сидеть после купания в реке, пусть и у костра, но на холодной земле — это уже перебор.

— А зачем он свою кровь дал костям? — спросил Риур Ору, когда та вернулась и робко уселась рядом, пристроив свой кусок мяса над углями.

— Мы взяли у них жизнь. Он поделился своей, чтобы им было легко в другом месте.

— В каком другом?

— Когда убивают, наш дух уходит. Там без жизни нельзя.

Риур уставился на огонь. Непонятно, но что-то в этом есть…

«…Год 4876/5 стандартного летоисчисления. День сорок пятый пребывания на поверхности.

Долгие расспросы Субстантов помалу приводят к открытию их мировоззрения. Ну, я так думаю, и надеюсь, что всё правильно понял…

Смерть ассоциируется с переходом в некий другой мир. Или измерение, не знаю, как объяснить. Что внутри тела существует невидимая субстанция, которую они называют «душа». Она поддерживает тело и отвечает за жизнь. Когда происходит гибель Субстанта, душа покидает тело и отправляется в некое место, где нет смерти, где всегда хорошая охота и достаточно пищи. Для успешной охоты умершим кладут в могилу их оружие. Честно говоря, не представляю, как это работает. Но сами Субстанты твёрдо верят, что при переходе в иной мир нужно пройти некие препятствия, а без оружия никак. На вопрос об оружии был получен ответ, что всё в этом мире имеет свою душу или дух жизни, и, когда владелец оружия уходит из этого мира, душа его предметов отправляется с ним…

Мне интересна эта мысль.

У Субстантов развивается некая, ещё пока в зачаточном состоянии, но культура. Примитивизм в этом случае — всего лишь из-за неразвитости восприятия внешнего мира и незнания основных физических законов. Но сам факт интересен: незнание химических, физических и других процессов они домысливают как некое вмешательство со стороны неких невидимых сил. Если не ошибаюсь, то называют они эти силы «божеством» или «Большим Духом». Так мне показалось…

Кримм недоволен моим участием в жизни племени. А я до сих пор жалею, что мы не сделали это раньше… мы просто потеряли целый пласт времени для изучения этих странных Субстантов…»

Пиршество продолжалось почти до утра. Но уже к середине ночи многие стали уходить в пещеру, оставив после себя брошенные обгрызенные кости, недоеденные куски мяса и рыбы. Кто-то забыл копьё у костра, кто-то нож, хотя такая беспечность строго наказывалась вождём. Даже несмотря на то, что всё время три-четыре охотника по очереди сидели у костра, карауля соплеменников и поддерживая огонь, которого боялись ночные, да и дневные тоже, хищники. Хэ рассказал, что однажды вот так на них напали, а оружие было снаружи. В итоге перебили многих, но обитатели пещеры отбились камнями и сложенными внутри пещеры палками…

Выходит, не первый раз были нападения, подумал Риур, слушая рассказ.

— А зачем все уходят в пещеру?

— Дать дух жизни.

— Кому?

— Себе.

Риур непонимающе захлопал глазами. А Хэ терпеливо стал объяснять:

— Охотник отнял дух жизни. Дух жизни охотника связан с духом жизни зверя. Когда зверь уходит, дух жизни покидает его. Надо дать новый, чтобы все были в жизни.

— Бр-р-р… Хэ! — взмолился Риур.

— Ты, я, Ва, Мана, все-все — как один дух. — Хэ даже привстал, пытаясь объяснить. — Хэ умрёт — нет один дух. Ри-Ур понял?

Охотник сгрёб горсть мелкого щебня с земли, аккуратно высыпал его на камень. Разровнял ладонью, сделав почти правильный круг, и стал тыкать пальцем:

— Это, это, это, это — ты, Хэ, Ва, Ойи, Мана, Саи. Много-много! Ри-Ур понял? Когда кто умрёт… — Грязный палец ловко отщёлкнул крохотный камушек в огонь. — …тогда нет Один Большой Дух. Надо сделать новый. — Хэ взял с земли другой камушек и положил в круг. — Тогда Один Большой Дух будет живой. — И он радостно вскинулся, когда разглядел что-то сбоку от пещеры. Гыкнул довольно и потащил Риура туда, показывая пальцем на ходу.

И только сейчас до пилота дошло, когда он увидел совокупляющихся мужчину и женщину, прямо на земле, недалеко от входа. Поднял голову и увидел, что таких парочек ещё больше…

— Вы просто занимаетесь сексом, — буркнул Риур, почесав затылок. — Я всё понял, друг. Если вы убили кого-то, вы нарушаете общий цикл Природы-Матери, потому что вы все её создания. Надо создать других, чтобы цикл восстановился. Примитивно. Но видят Небеса, более ясной и точной формулировки Процесса Жизни я ещё не видел…

Он пошёл обратно к костру, у которого остались сидеть несколько Субстантов, даже не удосужившись объяснить Хэ высказанную мысль. Впрочем, тот и не обиделся, отправившись в пещеру, где его ждала Ва.

Риур уселся, уставился на огонь и задумался. Но не успел домыслить услышанное, как его тронули за плечо.

— А? — поднял он голову, увидев жену вождя Саи.

Она присела перед ним на корточки, раздвинув колени и свесив толстый живот. Посмотрела внимательно и спросила:

— Ри-Ур хочет быть в Доме Мана-Саи?

Он кивнул, уже предчувствуя, что ему скажут. И не ошибся.

— Ри-Уру надо взять женщину. Он должен дать дух жизни. Будет плохая охота, если Ри-Ур откажет.

— Нельзя, — попытался вклиниться пилот.

— Надо! — отрезала Саи. — Ты сильный. Твой дух будет хорошим для Дома.

Он покорно кивнул, хотя его невероятно смешила эта покорность. При желании и за короткое время он смог бы подчинить всё племя, установить свою власть. Но характер исследователя, чтоб его… Впрочем, если б не было действительно интересно, то Риур не предпринимал бы никаких действий, а просто ушёл бы себе восвояси…

— Хорошо, Саи… — Он поднялся. — Я могу взять любую женщину?

Она кивнула важно, встала и отправилась в пещеру, поманив его за собой. И только сейчас он сообразил, что за всё время так ни разу и не был внутри этой огромной каменной полости. Откуда ещё при входе шибануло устойчиво-крепким запахом непонятной вонью гниющей органики, мочи, пота и экскрементов… Он становился и поморщился: и как жить в такой вонище… Понятно, что никто не заморачивался выходить куда-то ночью, опасаясь зверей или других людей, но почистить-то можно? Теперь понятно, откуда у вас такие букеты болезней…

— Иди! — властно сказала Саи, показав рукой в глубину, где лежали соплеменники.

Кто-то спал после сытной трапезы, кто-то сидел, но большинство всё-таки занимались продолжением рода и жизни. Придётся смириться… Он осторожно переступал через тела, выискивая место подальше от всех. Пока не увидел Ору, сидевшую у стены на шкуре, обхватив колени руками. То ли спала, то ли просто смотрела в темноту. Но Риур ей обрадовался. Подошёл, присел рядом и удержал за руку, когда она, не разобравшись, зашипела яростно и бросила:

— Иди! Я не хочу!

— Тише, Ора…

Девушка протянула руку и пощупала лицо:

— Кто? Ри-Ур?

— Да.

Объяснять снова ничего не хотелось. И тут Ора сделала простую вещь. Расстелила шкуру, уверенным движением заставила Риура лечь, потом легла сама, устроившись у него за спиной. И замолчала. Пилот ждал, что сейчас начнётся. Но Ора лишь дотянулась до его уха губами и просто сказала:

— Ора знает, что нельзя семя-дух Ри-Ура. Спи. Ора будет беречь твой сон. Пусть думают, что ты даёшь семя-дух для Оры.

Риур благодарно улыбнулся в темноте. Протянул руку, погладил её по жилистому бедру. И, совершенно неожиданно для себя, провалился в чёрный сон…

*******

Через два с лишним месяца стало ощутимо прохладнее, хотя до сезона действительно холодных дней было рановато; сказывался морской климат и влажность. Впрочем, внутри катера температура регулировалась бортовым компьютером, и Риур замечал перепады погоды лишь когда уходил обратно к пещере. Кримм уже реагировал спокойнее на редкие появления Старшего, который весело вваливался в катер, громогласно звал Младшего, потом бежал в санитарную комнату, принимал стимуляторы и вытаскивал подарки. Чаще всего это были вяленые куски мяса и рыбы, сушёные растения, грибы и ягоды. Кримм даже не выдержал раз, когда стол в лаборатории вновь был завален этим добром, и язвительно спросил:

— Вся морозильная камера забита уже. Предлагаешь переходить на эту пищу? Метаболизм хоть и позволяет, но…

— Да, предлагаю, — прервал его спокойно Риур. — Кто его знает, а если застрянем тут? Постепенно организм можно перестроить, хоть и время займёт. Но чем это плохо, скажи на милость?

— Ты всерьёз собираешься тут оставаться? Знаю, знаю! — поднял руку в предупреждающем жесте Кримм. — Да, или нас найдут завтра, или через пару тысяч лет… Знаю. Но перестройка метаболизма… Риур, это может плохо сказаться…

— Хватить уже скулить, а? Не сказалось ведь пока. И вряд ли скажется.

Кримм тяжело засопел, наливаясь злостью. В первую очередь — на себя. И рад бы не ворчать, да не получается. Если откровенно — просто отчаянно завидовал Риуру, который совершенно не смущался влезать во что-то новое, даже если это требовало перестройки организма. Кримму для этой цели пришлось бы долго думать и готовиться. И в этом вся разница их характеров. Что приводило иной раз в какую-то злость…

— Я не скулю, — вдруг устало сказал Кримм. — Я просто завидую тебе.

— В чём это? — удивился Риур.

— Во всём. Я…

Старший всё понял и прервал одним жестом все объяснения. Взял со стола сушёное мясо, молча оторвал крепкими белыми зубами от него приличный кусок и принялся задумчиво жевать. Показал Кримму глазами на кучу на столе, приглашая, и, прожевав, спросил:

— Может, и ты со мной? Ты ж совсем озвереешь тут со своей лабораторией…

— Нет. Да и образцов ты достаточно каждый раз приносишь. Чтобы их изучить — надо время. А ты мне не мешаешь, я вожусь тут потихоньку…

Он взял осторожно со стола сначала мясо, потом рыбу, понюхал и положил рыбу обратно. Одним лёгким движением пальцев оторвал кусочек и положил в рот. Поморщился:

— Как резина…

— Сам ты… резина! — развеселился вдруг Риур. — Это ж целый комплекс витаминов. Хоть и не нужны они особо. Впрочем, ко всему можно привыкнуть.

— Мне тяжелее. Я более долгий на подъём.

— Ничего, всё получится… Я тебя ещё и рыбу научу ловить. А то и с женской особью познакомлю. Всё, молчу! — поднял он руки. — Что нового нашёл?

— Что может быть нового за последние три-четыре месяца? Я пока делаю сопоставление. Свежие образцы обрабатываю, систематизирую и соединяю со старой базой данных. Потом запускаю анализаторы и систематизирую полученные результаты, отдельно отмечая изменения во всех спектрах развития организма Субстантов. Тут ещё приходится отдельно вносить данные женских, отдельно — мужских особей. Обычная рутина. Так что, работы ещё огромное пространство…

Риур молча жевал мясо, слушая Младшего. Он и сам мог систематизировать так, но лучше Кримма в их команде никто с этим не справится. Тот просто с филигранной точностью скрупулёзно собирал все крупинки и выстраивал в одну чёткую базу данных. За всё время пребывания вместе, Кримм ошибся один-единственный раз: после сбора образцов на планете в системе Аури, систематизации и обработки материалов, он где-то ошибся и долговременная экспедиция, посланная туда для колонизации планеты, погибла от неизвестных организмов. Расчёт Кримма оказался неверен: выходило, что эти организмы должны были исчезнуть ещё в начальной стадии развития. А вот пропустили, не доглядели пару мелких моментов где-то, не оставили Смотрящих, не отправили предварительно Разведывательный Корпус… Ай, да что там говорить…

Высший Суд оправдал Кримма, даже вмешательство Родового Дома не потребовалось. Но с тех пор Младший очень серьёзно проверял всё, что касалось изменения в развитии живых организмов. И поэтому, честно признался себе Риур, он и выбил разрешение взять в напарники опального члена Дома… Не ошибся.

— Странное что-нибудь заметил? — прожевал наконец твёрдое мясо Риур, достал из камеры кристаллы соли и кинул несколько на язык. Кримм поморщился: увлечение Старшего солью ему не нравилось. — Ну, не знаю… Изменения в генной системе, в белковой среде, ещё что-нибудь?

Кримм пожал плечами:

— Пока рано говорить. Если и есть какие-то изменения, то их пока плохо видно. Но выстраивается одна интересная картина.

— Какая?

— Их генная память гораздо старше, чем я думал.

Риур помусолил остатки кристалликов, запил водой и уставился на Младшего:

— В каком смысле?

— В прямом. — Кримм не отвёл глаза. Подумал и добавил: — Мы с тобой считали, что Субстанты начали развиваться чуть меньше двух миллионов лет назад по временной сетке этой планеты.

— Ну?

— А я считаю, что они гораздо старше. Даже старше некоторых организмов этой планеты, а то и вообще экосистемы, которая входит в пятимиллионную метку.

— Ты можешь уточнить? — Риур протянул было руку к рыбе, но передумал и махнул рукой. Откинулся на стуле и вытянул ноги, весь превратившись в слух…

— Мне кажется, что они жили гораздо раньше, чем предполагалось. Если в черновом наброске, то… То гораздо раньше их было больше, чем сейчас. Потом что-то произошло, система дала сбой и они просто вымерли. Исчезли. Почти начисто. Остались зачатки развития. Не знаю, увечные организмы, со сбоем генной модификации, если была такая… Но именно этот сбой и дал новую ветвь эволюции. Короче говоря, сама экосистема выбросила их. Или их уничтожили те, кто создал. Мы ведь фактически не нашли никаких больших строений или остатков городов, только несколько старых баз и космодромов. Некоторые от нашего Разведывательного Корпуса ещё первых экспедиций, некоторые — от других, к которым категорически предписано не приближаться. Но и крупных городов, ни селений — ничего. Будто следы их пребывания на планете старательно замели. Знаешь как ведь иногда делают: вырастили в пробирке, не понравилось — выбросили, со всеми следами жизнедеятельности. Но их ДНК говорит о многом.

— Ты думаешь… — медленно спросил Риур. — … что… те, другие, они…

— Нет, не думаю! — отрезал Кримм. — Я не хочу лезть в такую даль и выяснять, кто за этим стоял. Или стоит. Нынешние Субстанты — да, им не более двух миллионов лет. Это остатки, разросшиеся после выброса на свалку. Как паразитирующие микроорганизмы. Уцепились за жизнь, разрослись, выжили. И несут в себе отголоски генной памяти тех, исчезнувших своих предков, а заодно Природа добавила уже новые. Вот и всё. Только надо будет проверить, что добавила Природа, а что привнесено от других… Вполне возможно, что кто-то просто помог возродиться Субстантам. Стало жаль, кинули на скопление мусора удобрение и ушли. А микроорганизмы, подпитанные доброй рукой, стали расти. Может, такие же, как мы с тобой, застрявшие здесь.

Риур молчал. Если Младший прав, а он, чувствовал Риур где-то внтури, всё же прав, то… То… Нет, не то. Это тупик. Это показывает то, что их экспедиции с самого начала допустили ошибку, не проверив именно эту самую генную память. Отмахнулись, увидев примитивные организмы, не додумали, недорешили…

А итог вот он: перед носом развивается новая ветвь эволюции со старыми корнями.

И Риур улыбнулся. Если они докажут этот пункт, то, мало того, что они не получат по шее, так ещё и есть шанс возглавить Родовой учёный совет. А это всё-таки неплохая ступень в жизни. Одним решением можно будет отправлять целые экспедиции в разные направления. И это благодаря лишь тому, что Кримм разглядел это упущение. Впрочем, мысли о главенстве померкли и вперёд выступил неудержимый инстинкт учёного-исследователя, имеющего на руках редкие образцы живых организмов.

Конец ознакомительного фрагмента.