Очаг

Роман Гребенчиков, 2020

Для одних семья – очаг поддержи и заботы, но для кого-то она может стать настоящей тюрьмой, защищенной обществом камерой пыток. Жизнь Марка Штерна меняется за пару дней. Ресторан сожгли, жена требует развод, а брат решился уйти из жизни. Марк сбегает из города, чтобы уйти от проблем и разобраться в себе, но вместо этого втягивается в ещё большие неприятности.

День 1

Глава 1

— Вы уверены, что не хотите поместить его в колумбарий? Или купить урну для него?

— Нет, ничего не нужно. — Я протянул руку к администратору. — Отдайте его уже.

— Распишитесь сперва.

Через окошко администрации мне протянули документы. Читать их было некогда, поэтому на всех помеченных страницах я оставил свою роспись. Когда покончили с формальностями, мне вынесли чёрный пластиковый контейнер.

— Там… — Администратор указал в затемнённую нишу. — Можете побыть с ним наедине.

Я отрицательно махнул головой и пошёл к выходу — хотелось поскорее выбраться из «склепа». Снаружи оказалось не легче: солнце пекло, и от контейнера в руках веяло свежей пластмассой. Вот что с нами случается после смерти: нас запирают в обычном контейнере, словно какой-то полуфабрикат.

Машина была припаркована недалеко от Ястребского крематория. Сев за руль, я забросил сосуд в бардачок и захлопнул дверцу, отчего мой спящий спутник подскочил.

— Зачем так хлопать? — спросил Кирк и показательно зазевал, но его взгляд остановился на открытом бардачке. — Так скромно? Я думал, урна должна быть вся такая расписная, красивая, а тут… — Он указал рукой на контейнер.

— Это только капсула — урну покупать не стал. — Я пристегнул ремень безопасности. — И так сойдёт.

— Ой, какой бука — зажал урну брату!

— И так на похороны потратился. Тем более зачем она, если я его развею?

Я повернул ключ зажигания и вдавил ногой в педаль газа, чтобы рёв мотора заглушил Кирка, — слушать его я не был готов. Вроде бы он выглядел и вёл себя как обычно, но в этот день сильней всего я мечтал пнуть его под зад из своей машины.

День явно был не в мою пользу. Ко всему прочему меня душила жара, а кондиционер не справлялся. Внутри консервной банки хотелось только застрелиться, но обязательства заставляли продолжать жить.

Единственное, что радовало, — так это пустые дороги. Ведь все жители города собрались у ресторана «Очаг» — почтить память погибших. День траура… Глупое название. Для меня это просто день, когда я забирал своего брата из крематория. Возможно, я очень жесток к пострадавшим, но тогда хотелось лишь одного — исчезнуть, чтобы никто не видел меня и мои несчастья. Хотелось бы того же для дома, но там меня ждала семья — там бы не получилось молчать.

— Я подожду тебя здесь, — сказал Кирк, когда я загонял машину в гараж. — Не хочу создавать тебе проблем.

— Проблем создавать не хочешь? Тогда какого чёрта ты здесь?! — Я хлопнул дверью.

Только когда я на несколько шагов отошёл от гаража, вспомнил о капсуле, но возвращаться к ней из-за Кирка не собирался. Много чести! Однако этого хватило, чтобы я остановился. С одной стороны ненавистный мне Кирк, с другой — семья, которую я не хотел видеть в тот день, но мне надо было домой. Ещё пара шагов к входной двери — и моя нога зацепилась за выпирающую из тротуара плиту. Фиаско! Я распластался на дорожке, весь костюм в пыли — так я больше напоминал брата: он, в отличие от меня, вечно был в грязи. От этой мысли меня только сильнее передёрнуло. Я вскочил с земли и отряхнулся. Чёртов тротуар! Я собирался его переделать ещё прошлогодней весной, но времени и сил так и не нашёл.

В дом я решил войти всё-таки тихо, чтобы не привлекать к себе внимания.

— Почему ты защищаешь его? — раздался голос моей жены.

— Вообще-то, он мне за это платит, — ответил мой адвокат. Его присутствие меня удивило — ведь совсем недавно он ещё был в Москве.

— Мишенька, если бы не я, ты бы на него не работал.

Они спорили в гостиной, не замечая меня.

— Маша, все давно знают, что в городе орудует поджигатель. Марк ни в чём не виноват — какие бы меры защиты он ни выбрал, этот говнюк бы всё равно нашёл способ поджечь свою цель. Сколько уже было попыток! Сама подумай. Твой муж — тоже жертва в этой истории. Тем более не забывай, что из-за всего этого Кирилл покончил с собой. Так что ему сейчас вдвойне нелегко.

— Да ему всегда было на всё насрать: на ресторан, на семью, на брата! Он его за человека-то не считал!

Я несколько раз стукнул в косяк двери:

— Так я здесь.

Они сразу же замолчали, а Маша в придачу отвернулась от нас.

— Чего раньше не приехал? — спросил я у Миши, когда пожимал ему руку.

— Занят был — кое-какие семейные проблемы решал.

— Семейные? У тебя же нет семьи. — Здесь я увидел, что от неловкости он отворачивает от меня взгляд. — Чёрт побери, ты о своей секте? До сих пор не привыкну, что ты их семьёй называешь!

— А мы разве семья? — спросила Маша.

Повисла тишина. Я ничего не хотел отвечать, теперь сам старался уйти от ответа.

— Что по поводу страховки? — спросил я у Миши, продолжая игнорировать жену.

— Не должно быть проблем. Это не первый прецедент. Сейчас всем пострадавшим выплачивают. Такое ощущение, что целью поджигателя на самом деле являются страховые компании, — они на нём разоряются.

— А когда суд?

— Через неделю.

Я ходил по гостиной и аккуратно гладил всю мебель. У меня складывалось ощущение, будто я уже так давно не был дома, что даже забыл, как всё выглядит. От этих мыслей становилось вдвойне неловко — ведь я должен был снова уехать.

— Маша, я должен уехать на несколько дней.

— Что? Куда ты опять собрался? Опять решил нас бросить? — Жена наконец-то повернулась в мою сторону. Она постарела — видимо, как и я. Просто раньше этого не замечал, потому что совсем прекратил появляться.

— Мне нужно похоронить Кирилла. Дома. На родине.

— Сейчас?! — Маша перешла на крик. — Опять бежишь от проблем?! Оставляешь нас здесь одних, в этом аду, который сам же и сотворил?! Ты хоть раз можешь подумать не только о себе?!

Опять тишина. Я не знал, что ей сказать, но она, видимо, и не ожидала ответа от меня, поэтому развернулась и ушла в другую комнату.

— Так обязательно ехать? — спросил Миша. — Может, лучше после суда? Кириллу-то уже всё равно.

— Я… Мы обещали друг другу, что будем похоронены там.

— Извини за неуместный вопрос, но где «там»? Я даже не знаю, откуда вы.

— С Севера, с Карелии, а если ещё точней — из Беломорска. Да, по мне не похоже, что я оттуда, но дед во время войны бежал туда и прятался там от фашистов. Он, в отличие от меня, был чистокровным евреем. Прямо гордился этим. До сих пор помню, как отца упрекал за связь с русской. Такой мрак! Ладно, прости меня, но я хочу с дочкой попрощаться. Просто пойми: чем быстрее я покончу с этим, тем скорее смогу с чистой совестью заняться своей семьёй и судом.

Я хлопнул Мишу по плечу и направился наверх — в спальню к Насте, к моей маленькой Насте. Я ненавижу прощаться — это каждый раз тяжело, и постоянно боюсь, что задену хрупкие эмоции своей дочери, и они меня не отпустят. Собственно, тогда было так же.

Я тихонько приоткрыл дверь, чтобы проверить, не спит ли моя Маленькая, но она сидела на кровати, прижав колени к себе.

— Милая, что случилось?

— Почему вы ругаетесь? — спросила она.

— Мама не рада, что я опять уезжаю. — Я присел с ней рядом на кровати. — Но так надо.

— А почему дядя Кирилл больше не заходит?

— Он уехал в дальнюю и загадочную страну, а мне нужно будет поехать за ним вслед и помочь в его одиноком путешествии. Но когда я ему помогу, обещаю, что всё изменится, твоя жизнь станет только лучше. Это последний раз, когда я уезжаю.

— А когда это будет?

— Скоро, дорогая, скоро. — Я поцеловал её в лоб. — Не волнуйся только, всё будет хорошо. Скоро всё изменится.

Я прижал её покрепче к себе. Рядом с ней всё менялось: проблемы куда-то улетучивались, а вечно тяжёлая голова освобождалась. Каждый раз тяжело прощаться. Всегда присутствует впечатление, что я никогда не вернусь. Не знаю, каково Насте, но я никак не привыкну к этому. Постоянно разрываюсь на части.

После посещения дочери я зашёл к себе в спальню за вещами. Кошелёк был пуст, только куча накопившихся скидочных карт. Среди них я выловил свою родную дебетовую карточку. Марк Штерн. Осталось найти паспорт на это же имя. Перебирая одежду в поисках документа, я всё чистое закидывал в сумку. Под руку попались обгоревшие и в крови брюки — печальное воспоминание со дня пожара. Засунув руку в карман, нашёл то, что искал. Забавно, в этих же штанах я оформлял брата в крематории, и никто не удивлялся этому — ведь никто не мог прийти в себя после трагедии. Город как будто пережил очередную войну.

В гостиной уже никого не было. Даже не уверен, что хотел ещё с кем-то прощаться. Маша бы снова наорала, а Миша… да пофиг на Мишу, мы с ним никогда толком не были близки, но именно он не позволил нырнуть до гаража незамеченным. Мой адвокат стоял снаружи и курил.

— Она злится? — спросил я.

— Бесится, но, думаю, скоро прекратит.

— Это хорошо. Ты вовремя приехал. Так что спасибо.

— Да это она мне позвонила — жаловалась на пожар, что тебя снова нет, а за окном шастают неизвестные люди. Ей, в общем, стало страшно — я бросил все свои дела и приехал.

Миша потушил сигарету о дом и запихнул бычок между кирпичей к остальным пострадавшим.

— Марк, не стоит сейчас ехать. Тебе нужно до суда из себя пушистика строить при любой….. нет, при всех возможностях. Ты первый с жертвами — поэтому у населения и журналистов есть вопросы к тебе. Да и у следствия тоже.

— Какие вопросы? Я тоже жертва, как и они. Мой брат также погиб из-за пожара. — Я медленным шагом направился к гаражу.

— Твой брат покончил с собой. Это не одно и то же, и только больше наводит подозрений.

У двери я вспомнил о Кирке, поэтому только слегка приоткрыл дверь, чтобы проверить, не там ли он. Но в машине никого не было.

— Это не отменяет факта, что мне тоже надо его похоронить, а его место на Севере. Поверь мне. Мы быстро с этим разберёмся. Ты будешь вспоминать об «Очаге» как о забытом старом сне. Обещаю тебе. — Я ухватил Мишу за его могучие широкие плечи, — Всё будет хорошо.

Он отрицательно помахал головой.

— Не знаю. Я слежу за СМИ, и там ничего хорошего. Никто толком не говорит о поджигателе, все обсуждают тебя с легко-вос-пла-ме-няющимся рестораном. Хрен, блин, выговоришь!

— Начнётся новый пожар, и с меня переключатся на следующего. Пока поджигатель на свободе, это не закончится.

— Пора бы уже его найти, но у следствия ни одной серьёзной…

— Слушай, извини, что перебиваю, но мне надо ехать — хочется до ночи успеть доехать до Беломорска и переночевать там. Завтра вернусь и поговорим за кружечкой пивка. О’кей?

— Я знаю, что ты не Кирилл, но не влипни во что-нибудь по дороге.

— Без проблем, дружище! Как и обещал: всё будет хорошо.

На прощание я хлопнул его по плечу и сел в машину. Миша не уходил из гаража, а наблюдал, как я выезжаю наружу. Оказавшись на улице, я увидел в окне дома наблюдавшую за нами Машу.

— Слушай, — снова со мной заговорил Миша. Тогда я пожалел, что оставил окна открытыми. — Это же «Волга» Кирилла?

— Не совсем. Эта Ласточка принадлежала отцу, но мой брат очень сентиментален — не мог от неё избавиться.

— А твоя «бэшечка» где?

— Она… Она… в ремонте. — Говорить правду я не собирался.

В соседнее стекло прозвучало несколько ударов.

— Марк Штерн! — К окну автомобиля подошёл невысокий мужчина с шофёрской кепкой на затылке. По его лицу можно было судить, что он настроен негативно. — Ты убил моего сына — Андрюшку!

Он прижал к стеклу фотографию конопатого рыжего мальчугана. В тот день со мной впервые заговорил один из пострадавших — ранее мне везло избегать общения. Поэтому для меня, как и для Миши, такой близкий контакт стал небольшим шоком.

— Ублюдок, его смерть на твоих руках, и ты за всё ответишь! Помни об этом! — Он бросил фотографию в меня. — Смотри и помни, что сделал, мразь! Вы все ответите за смерть моего сына! — Последние слова явно были направлены и в адрес моего адвоката.

Мужчина развернулся и ушёл. Мне было плевать на него и на фотографию, которую он дал, поэтому я кинул снимок на приборную панель.

— Говорю же, — заговорил Миша, — будь аккуратней.

Глава 2

— Что это был за мужик? — спросила Маша.

Она смотрела в окно. На столе около неё стояли пустая бутылка вина и неполный бокал с отпечатком губ по краям.

— Один из пострадавших в «Очаге», — ответил Миша. — Его сын был там.

— И чего он хотел? Поплакаться в плечо? Или убить Марка? Этому бы я обрадовалась.

— Просто хотел донести свою боль Марку. Его можно понять. Поджигателя так и не нашли, а крайний в итоге Марк.

— Да на здоровье! Его место давно за решёткой.

— Маша! — Миша поднял голос. — Нельзя так! Он твой муж.

— Да я его видеть больше не могу! Чёртов Карлсон, вечно в мечтах! Лучше б он не возвращался из… куда он там поехал…

— Ты сказала ему, что хочешь развода?

— Не успела — из-за всей этой тягомотины с Кириллом и «Очагом». — Маша допила вино и поставила бокал на столик, после чего завалилась на диван и обняла подушку. — Почему не он сгорел там? И почему он не мог уйти, как Кирилл? Чёртов трус! Должно было быть всё наоборот: он мёртв, а Кирилл жив.

— Не говори так. Если кто-то посторонний услышит, то не поймёт тебя. — Миша уселся рядом. — Да и неправильно так говорить — как-то не по-божески.

— А по-божески бросать свою семью? Он сильнее всего хотел ребёнка и в итоге просто скинул её на меня. — Маша встала с дивана. — Но знаешь, в чём Марк всегда был прав — так это в том, что ты задолбал со своей верой!

Она направилась на кухню с пустым бокалом, оставив Мишу с удручённым лицом. Обратно в гостиную вернулась с новой бутылкой вина.

— Не рановато так налегать?

— Я здесь домохозяйка из-за этого мудака! — Она демонстративно выпила из горла. — Так что имею полное право.

— Отвратительно! — Миша встал с дивана и стал ходить кругами, рассматривая предметы на полках и шкафах. — На тебя невозможно смотреть! Просто посмотри на себя — кем ты стала?

— Не знаю, кто я, но ты стал вредным и нудным стариком, после того как вступил в свою секту! Раньше ты был солидным мужчиной, а сейчас смотрю на тебя — и не верится, что я тебя любила!

Миша ничего не ответил. Он старался не смотреть в сторону Маши, поэтому старался разглядывать предметы на полках. Остановился только на фотографии, на которой запечатлены два молодых кудрявых близнеца.

— Я даже не заметил, когда он подстригся, — сказал Миша.

— Не хотел иметь ничего общего с братом. Марк давно уже крышей поехал — страшно представить, что у него после пожара в голове. Боюсь, эта поездка на Север — только начало.

— Да вроде, когда говорили снаружи, был нормальным.

— Поверь, это обманчивое впечатление. Когда загоняли гроб в печь, он наблюдал за всем с каменным лицом. Даже в один момент показалось, что он улыбается. Поверь, Миша, это жуть как страшно!

— Хорошо. Только тогда ответь: ты всё равно хочешь оставить Настю ему, если уж утверждаешь, что он такой ненормальный?

— Это его дочь, не моя! Пусть что хочет, то и делает с ней. А я устала с ней нянчиться, пока он пропадает. Миша, я жить хочу, а не сидеть взаперти! Не такой жизни я хотела.

— А какой? Вечно прыгать и плясать по клубам? Маша, пора повзрослеть! Не кричи ты на Настю при любом случае — быть может, вы бы нашли общий язык. Постарайся полюбить её. Тогда вы принесёте друг другу только счастье.

— Тебе совсем в твоей церкви мозги промыли! Послушай себя. Да она вся в отца — так же вечно в облаках витает. Ей говоришь, а она не слышит. Я постоянно в ней вижу его. И если я полюблю её, то снова полюблю его, а этого я не хочу — хватит с меня!

— Да ты даже не пытаешься…

В кармане Миши зазвучал рингтон телефона.

— Поговори с ней, Маш, спокойно и без требований. Подружись с ней. — Он поднял мобильник и ответил на звонок. — Максим?

Адвокат расхаживал по комнате из стороны в сторону, иногда отвечая короткими фразами своему собеседнику на другом конце провода.

— Да… А что она вообще там делала?.. Твою ж мать! Хорошо, я заберу её.

Он отключил телефон и убрал его обратно в карман.

— Маша, прости, но мне надо ехать.

— Езжай. — Маша лишь махнула пустой бутылкой.

— Даже не спросишь, куда и зачем?

— Знаешь, Миша, мой интерес к тебе пропал уже достаточно давно. Так что вали, как и Марк, куда хочешь. Мне плевать.

— Маша…

Она снова направилась на кухню, показав на прощанье средний палец.

— Ты знаешь, где выход.

Глава 3

Невыносимая жара… Просто адское пекло! Лето выдалось аномально тёплым. На небе отсутствовало малейшее проявление облачности, и под этим испепеляющим солнцем невозможно было существовать. Но мне было необходимо ехать на север — к маленькой надежде на прохладу.

Возможно, я действительно лукавил. На самом деле я бежал от тех неприятностей, что ожидали меня в Ястребске. Мне хотелось свалить как можно дальше от того безумия, которое устроил поджигатель. До трагедии в «Очаге» жители города закрывали на смутьяна глаза, но пожар в ресторане словно привёл всех в чувство — люди вышли на улицы, требуя крови. Судя по всему, моей. На выезде из Ястребска я встретил группу пикетирующих граждан с плакатами: «Кто виноват?», «Почему сейчас?» и «Штерна к ответу!». Места мне в городе больше не было.

Я уезжал вместе с Кирком, который увязался за мной в это путешествие против моей воли, но я ничего не мог с этим поделать. Он практически всегда был самой большой занозой в моей заднице и моей самой страшной тенью.

Сколько я его помню, Кирку всегда было всё нипочём. Даже в этот жаркий день он продолжал носить своё задрипанное пальто. Выцветшая и растянутая ткань, куча пятен непонятного происхождения, тошнотворный запах — этой убогой тряпке давно уже пора было на свалку, но Кирк продолжал её носить. «Вторая шкура» повидала почти всю его жизнь, и сбрасывать он её не торопится. Порой я даже жалел, что мы с Машей подарили ему это пальто, — даже в эту поездку Кирк не снимал его.

Вот и сейчас, в привычной щёгольской манере, он устроился на пассажирском сиденье, закинув ноги на приборную панель. Долго шарил по карманам, пока наконец не выудил пачку сигарет и зажигалку.

— Ты что, забыл? У меня в машине курить нельзя!

— Правда? — Клубы дыма ударили мне в лицо. — Всё, больше не буду!

Но ядовитый никотиновый запах уже заполнил весь салон.

Кирк спокойно докурил сигарету, зажал бычок между пальцев и щелчком отправил в окно.

Я знал, что это будет повторяться снова и снова. Сколько бы я ему ни говорил, он, как будто назло, мне всё равно продолжал это делать, словно непослушный кот или ребенок. Однако сердиться на него не хотелось — и без того проблем хватало.

— Скучно едем — я пощёлкаю? Ты не против? — сказал Кирк и указал на радиоприёмник.

Я кивнул в знак подтверждения, хоть он и потянулся к переключателю раньше, но лучше уж радио, чем тупое общение с ним. Порой он способен довести до желания убить его.

— «Аномальная жара задержится на всей территории…» — прошипело из динамика.

— Неинтересно, — прокряхтел Кирк и продолжил настраивать частоту.

Салон автомобиля продолжал заполняться клубами дыма — гарь исходила от моего спутника. И только когда запах палёного отчётливо врезался в нос, Кирк забегал руками по пальто в поисках источника.

— Нет, нет, где же…

Краями пальцев он выудил бычок сигареты и, высунув руку из окна, выбросил его. Затем расправил край пальто, чтоб оценить повреждения. На самом видном месте образовалась чёрное кольцо.

— Молодец, что сказать! Единственное своё пальто спалил!

— Марк, вот не начинай нудить! Слышал, что по радио сказали? Аномальная жара — так что пальто мне пока не понадобится.

Кирк скрючился на сиденье, чтобы снять с себя пальто, но размеры салона автомобиля мешали ему. Пока он освобождался, я настроил радио на ближайшую волну.

— «Максим Фёдорович, — прозвучал голос девушки-ведущей, — прошу для наших слушателей рассказать немного о вашей вере: чем вы отличаетесь от остальных и в частности от славянской церкви? Ведь вы без каких-либо предубеждений называете себя церковью Истинного Бога, и многие, в том числе я, не понимают различий. При этом количество ваших сторонников растет с невероятной скоростью».

— «Да, конечно. Об этом достаточно часто просят рассказать, поэтому давно уже есть заготовленный ответ. — На другом конце рупора послышался смех. — Бог един. И мы ни в коем случае не оспариваем другие религии — они имеют место и сосуществуют с нашей. Для нас важна цель — мы хотим спасти и сохранить всё то, что Бог нам даровал. Для нас нет добра и зла, есть только земля, которая страдает от нашего присутствия. Мы так потерялись в стремлениях доказать, чья вера правильней, что забыли, кто нас кормит и растит. Вода, воздух, земля — всё засорено. Мир вокруг нас умирает, пока мы развиваемся…»

— Отключай уже эту хрень, — проболтал Кирк и бросил своё поверженное пальто на заднее сиденье. — Я, конечно, за защиту природы и всё такое, но не за эту чиканутую веру!

— Ты за защиту природы? Серьёзно? А что ж тогда бычок в окно выбросил?

— От меня одного мир не изменится. — Кирк снова приступил менять частоты.

Церковь Истинного Бога — помешательство моего времени. Впервые я с ними встретился в Ястребске, и уже тогда они мне не понравились. Надменная сволота. Думают, что они лучше окружающих, защищают матушку-природу, и за это им должны целовать ноги. Не дождутся! Пустословы — только и могут, как кричать на каждой улице, что грядёт уничтожение всего живого из-за нашего безразличия. На деле же они ничего полезного так и не совершили, чтобы хоть кому-то помочь.

Сбежав подальше от пропагандирующей радиоволны, Кирк притормозил на рок-волне. Самое то! Под звуки металла можно забыться в дороге и не обращать внимания на Кирка. Хоть немного спокойствия, которое мне просто было необходимо.

Засеянные поля сменялись лесополосами и обратно. Я уже привык к местной природе. В ней есть своё очарование и блаженство. Особенно берега Оки. Как очаровательно проводить время где-нибудь на отшибе реки, наблюдая за природой, за водой! Вид вечно поблёскивающей глади всегда меня успокаивал — наверное, поэтому в детстве я всегда любил Белое море, постоянно светящееся от северного солнца, даже в холодные дни. Как много времени мы проводили с братом на каменистых берегах! Одной из забав для нас было мериться угаданным расстоянием отливов и приливов. Это занимало огромное количество времени, в течение которого мы обсуждали все наши детские заботы. Прекрасные моменты — до сих пор не понимаю, куда всё ушло. От этого даже страшно возвращаться туда — вдруг и там всё изменилось?

Из-под руля загорелся красный сигнал — заканчивался бензин. Это не удивительно — после пожара мне просто некогда было заезжать на заправку. Хотя мне всё было некогда.

— Так можем никуда и не доехать, — прокомментировал Кирк сквозь орущую музыку. — Может, это и к лучшему. Нам разве плохо вместе? В Беломорске наши пути разойдутся. Навсегда. Так что не забывай об этом.

— Я, вообще-то, только и надеюсь на это. Если бы не ты, я бы туда сейчас и не ехал.

— Ну и не едь — создал проблему ни из-за чего!

Ближайшая автозаправка нам встретилась у поворота на Родищенск.

Припарковавшись у бензоколонки, я оставил Кирка в машине и направился к кассе. Кроме продавца, внутри никого больше не было. Я не спешил оплачивать бензин, а одиноко волочился от одной полки к другой. Брал в руки продукты и делал вид, что внимательно рассматривал их, но мне просто хотелось отстраниться от мира, и неважно, что творится вокруг и что у меня в руках: печенье, чипсы или газировка. Только бы побыть одному! Но это долго не продолжалось — краем глаза я увидел, что Кирк выбрался из Ласточки и разминал ноги. Пора было двигать дальше. Я попросил у кассира счёт на полный бак и приготовил банковскую карту для оплаты.

Отказано.

Вместе с продавцом повторяем операцию.

Отказано.

К чёрту! За заправленный бензин я расплатился оставшейся наличкой, и в кошельке образовалась пустота.

— Вот блин, и что мы будем делать? — прозвучал голос Кирка за моей спиной, отчего меня аж передёрнуло.

— Нам хватит, чтобы доехать до Беломорска.

— А обратно?

— Разберёмся.

Я вышел наружу и попытался войти в мобильное приложение банка, чтобы разобраться, в чём дело, но попасть в свой аккаунт мне не удалось. Программа утверждала, что карточку заблокировали. Меня это удивило — ведь дело с «Очагом» никак не влияло на мои счета, поэтому следующим моим действием был звонок Мише.

— У меня проблема.

— Уже? — прозвучал удивлённый голос моего адвоката. — Вроде только недавно просил тебя ни во что не вляпываться.

— Мой банковский счёт закрыли.

На другом конце наступила тишина, только иногда звучало дыхание Миши.

— Что пошло не так? Мне казалось, с «Очагом» всё утрясено.

— Это не «Очаг».

Тут уже дошло и до меня. После пожара я забыл о других своих проблемах.

— Чёрт! Они, что ли, не могли мне сделать поблажку?

— Приговор есть приговор. А ты совсем без денег остался? Давай сейчас пересечёмся, я привезу тебе денег. Думаю, ты ещё недалеко уехал, а мне как раз сейчас надо на Север.

— Всё в порядке, деньги есть, так что не переживай. Ладно, давай до скорого.

— Смотри, я всегда готов тебе помочь.

Я отключил звонок.

— И вот что ты сделал? — снова раздался голос Кирка. — Мы же на мели, выходит, а он хотел помочь!

— Я всё сделал правильно. Поверь, нам не нужна его помощь!

— Тогда смысл был ему звонить? Просто сколько раз мне тебе повторять: учись признавать свои проблемы, иначе вечно будет жопа!

— Единственная моя проблема — это ты. И я её признаю.

Продолжать его слушать я не хотел, поэтому направился обратно к машине. Пора было двигаться дальше.

Оказавшись в салоне, я со всей силы хлопнул дверью.

— Оу, полегче, братан! — с соседнего сиденья возмутился Кирк.

— Ты думаешь, я хотел твоего возвращения?! Ты всю жизнь мне доставляешь… — От произнесённой фразы меня перекосило. — …доставлял одни проблемы. И вот опять!

Я рванул с заправки и только по странному звуку удара по машине понял, что забыл вынуть пистолет из бензоколонки. Через стекло заднего вида увидел, что оторванный шланг валяется на дороге. Чтобы меня никто не заподозрил, я посильней вдавил ногу в педаль газа и переключил коробку передач.

— А толку? По камере увидят номер машины, — прокомментировал Кирк. — Ты неуравновешенный психопат, знаешь же об этом? Тебе давно пора в психушку — хотя бы от этого твоя семья будет в безопасности.

— Ты не знаешь, как лучше для моей семьи.

— Они и моя семья.

Я всё сильнее вдавливал педаль газа. Мне хотелось врезать Кирку по роже, лишь бы он заткнулся. Вспоминая тот день, я понимаю, что просто вспылил, — я кипел от злости, бесился, что он был прав. И раньше я вёл себя так постоянно. Но тогда голова была отключена, и рука автоматически переключала скорости.

— Психопат, что ты творишь! — заорал Кирк. — Так мы не доедем до дома!

Мне сорвало башню. Я хотел мчать в призрачную бесконечность, образующуюся за окном из растворяющихся объектов. Да, я пытался скрыться с места преступления, но, помимо этого, стремился сбежать подальше от всего, что связывало меня с прошлым.

— Я устал.

— Понимаю, но с жизнью прощаться-то не стоит, — затараторил Кирк.

— А тебе-то что с этого? Ты давно мёртв.

— Ты совсем чокнулся?! Забыл, что я плод твоего больного мозга?!

— Заткнись!

— Нет, ты меня выслушаешь.

— Заткнись! — Я не выдержал и закричал.

Позади меня окружение меняло тона из зелёного в сине-красное, а снаружи пробивался звук сирены. Полиция. С ними играться в догонялки я не собирался, поэтому потихоньку сбавлял скорость. Я повернулся к Кирку сказать, чтобы он вёл себя тихо, но его уже не было на соседнем сиденье, как и на пассажирском. На тот момент промелькнула мысль, что мне получилось его заткнуть, но как же я ошибался!

Я остановился на обочине и, не дождавшись служителя порядка, вышел из машины.

— Извините… — Диалог решил начать я — думал, чем скорее сознаюсь в своих грехах, тем быстрее искуплю всё. — Извините меня, пожалуйста, не знаю, что на меня нашло. Я совсем забылся в своих мыслях и прожал педаль газа.

— Вы ехали со скоростью более ста пятидесяти километров в час. — Полицейский говорил со мной спокойным тоном. — И проехали два светофора на красный. О чём вы думали?

— Извините, пожалуйста, обещаю: дальше я буду более внимательным. Мне срочно нужно на Север.

— Пройдите со мной. — Он указал на свою машину ДПС.

— Поймите, я спешу, мне сейчас некогда разбираться со всеми этими проблемами. Давайте решим вопрос на месте и разойдёмся.

Я достал из кармана кошелёк, но как только он оказался в руке, вспомнил, что у меня нет денег.

— Вы мне что, взятку предлагаете?

— Это не совсем то, чем кажется.

— Прошу пройти со мной.

Он приближался, и меня это испугало. Я оттолкнул его и побежал к своей машине. Неудачное было решение — он сбил меня с ног у самой двери.

— Пьяный, что ли? — Голос наконец-то изменился: из спокойного в тяжёлый. — Совсем страх потерял!

Полицейский завёл мои руки за спину и скрепил их наручниками. Каким-то волшебным рывком он поднял меня с земли, а если точнее — мои ноги сами поднялись по его указке. Не успел я опомниться, как оказался на заднем сиденье полицейской машины.

— Мой брат, мой брат остался в машине! — заверещал я.

Он оглядел салон автомобиля.

— Что? Ты под наркотой? — Он схватил меня за челюсть и уставился в глаза. — Да вроде нет.

— В бардачке его прах, — сквозь сжатые губы промычал я.

Полицейский нависал надо мной, соображая, о чём я и что делать. В итоге он запер меня на заднем сиденье полицейской машины и пошёл проверять мою Ласточку.

— Вот мы попали, братец! — Рядом со мной материализовался Кирк. — Будь я жив и рядом, то не влипли бы так.

— Будь ты здесь — всё было бы только хуже.

Полицейский вернулся с капсулой и бросил её ко мне на заднее сиденье. У меня не было возможности взять её, так как руки были связаны наручниками за моей спиной. Когда автомобиль тронулся, урна скатилась вниз.

— Эй! Мужик! — завопил Кирк. — Ты чуть меня не разбил!

Полицейский никак на него не среагировал — ведь Кирилла для него не существовало.