Посленовогоднее чудо

Роман Глухов

После празднования Нового года Григорий Александрович по приглашению старого друга приезжает к нему на дачу, где собирается хорошо отдохнуть. Там главный герой встречает девушку, которая раньше имела большое значение для него. Теперь отдых на даче будет затруднительным.

© Роман Глухов, 2023

ISBN 978-5-0060-9390-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Посленовогоднее чудо

Январь. Ну и холодный же в этом недавно пришедшем году месяц. По ночной снежной степи, где зимой затихают почти все звуки и остаются в тишине заснеженные холмики, равнины и одиноко спящие деревца, ехал я в промёрзшей карете.

Утеплённые стенки кареты сильно охладились, потому что угля, дающего тепло, не хватило, так как второй мешок, который был по расчёту, кучер по своему старческому возрасту забыл погрузить. Лёгкий морозный ветерок усугублял ситуацию. От холода немного спасали лишь новое тёплое пальто и окутавший меня колючий плед. Мне пришлось сидеть в согнутом положении, скрестив руки, держащие плед, и крепко прижимать их к груди.

По крыше кареты прозвучали три чётких стука, которые я так долго ждал. Осмелившись сделать движения, чтобы приблизиться к окну, разукрашенному морозными узорами, я смог разглядеть в густой тьме тускло-оранжевые огоньки, подзывающие путников. Это стояла дача Кумского Андрея Парестоновича — моего старого друга. Каждый год, летом или зимой, на даче собираются люди, которые давно и хорошо знакомы друг с другом. Когда Андрей Парестонович огласил такую идею, которая потом стала традицией, я удивился. Ведь, зная друга, он редко приглашал к себе, особенно множество людей, но часто гостил у других. Все деловые вопросы решались также не в его доме.

Мы заехали во двор через немного покосившиеся ворота. Впереди нас встречало поместье с высокими колоннами у крыльца. Карета остановилась. Я торопливо вышел из неё. Пожалев моего кучера, тяжело выгружавшего мои вещи, я взял один чемодан и подарок, завёрнутый в толстый материал.

— Григорий Александрович, — промолвил кучер, — Вы простите меня, старого.

— Ничего, ничего, — ответил я, желая быстрее зайти в поместье, — прощаю.

Отворив дверь и зайдя внутрь, я положил вещи, снял пальто и начал жадно ощущать теплоту, потирая немеющие руки. Из правого угла, где находится коридор, послышались неспешные шаги, приближавшиеся ко мне. И вот в проходе появился Андрей Парестонович, светловолосый с короткой стрижкой, уложенной на бок. Его тёмно-малиновый жилет, который он одевал исключительно по праздникам, как всегда хорошо смотрелся на нём. Добрая улыбка на лице Кумского растянулась.

— Григорий Александрович! — с громким восторгом произнёс Андрей Парестоноич.

Только я хотел поприветствовать его, как сразу же он, растянув руки, полез обниматься. Кумский обхватил меня с такой силой, что у меня щёлкнуло в спине.

— Ну… здравствуй, друг, — кое-как сказал я.

— Это ж сколько? — начал эмоционально говорить он, отпустив меня, — Сколько мы не виделись? Пять… нет, целых шесть месяцев!

— Да, — согласился я, — целых шесть месяцев.

На порог зашёл кучер, державший чемодан. Его седую бороду облепил белый иней. Только он хотел сделать шаг вперёд, как Андрей Парестонович мягко возразил:

— Нет, нет, стойте там. Поставьте чемодан рядом и можете быть свободны.

Кучер так и сделал.

— Ну что, — говорил друг, — пройдёмте-с в залу, там уже все собрались.

— Пройдёмте-с. Только не забудьте сказать вашим слугам, чтобы в комнату мои вещи занесли.

— О, Вы не волнуйтесь, Григорий Александрович, они сейчас придут.

— Ах, да, — вспомнил я про подарок, — держите.

— О, благодарю, — сказал он и с интересом начал развёртывать его. — Что же Вы мне подарили? Так. Это же…

— Вино «Шато Марго», — сказал я так, будто бы очень хорошо разбирался в винах, когда показалась бутылка, — тысяча восемьсот пятидесятого года.

— Дорогое ведь.

— Деньги не проблема.

— Так, — произнёс Кумский, оторвав свой взгляд от бутылки, — что-то мы задержались. Пошлите, пошлите.

Мы шли по плохо освещённому коридору, где на левой стене висели небольших величин картины, которые ждали дневного света, чтобы вновь продемонстрировать свою палитру красок.

— Ну-с, рассказывайте, как Вы? — начал разговор Андрей Парестонович. — Как Новый год отметили?

— Вроде, хорошо. Год я встретил в своём поместье с знакомым в окружении слуг.

Мне показалось, что после сказанного мною друг стал жалеющи смотреть на меня. Но, возможно, мне так казалось из-за освещения.

— А у вас как дела продвигаются? — спросил я. — Как ваша жена Лидия Александровна поживает?

— Дела у меня прекрасные. Недавно вот долг отдали. Сын из гимназии приезжал. А жена как всегда полна сил и энергии. Кстати, о жёнах, Григорий Александрович, вы нашли свою прекрасную даму? Может, произошло новогоднее чудо?

— К сожалению, ещё не нашёл. А новогоднее чудо произошло в другом: мне зарплату повысили.

— Что ж, это, и вправду, хорошее чудо, — ответил друг.

Мы подошли к залу. Оттуда доносились два голоса, что-то горячо обсуждающие или спорящие между собой. Один проявлялся как самый громкий, резкий и постоянно грубый, другой же был более спокойный.

— Не при каких обстоятельствах такое не может произойти! — рявкнул первый голос. — Не при каких!

— Но как же, — возмущённо негромко произнёс второй, — всё уже доказано.

— Это ложь! Там всё подделали!

Я и Андрей Парестонович зашли внутрь. Данная комната нравилась мне больше всех остальных в этом дачном поместьице из-за своей планировки. С противоположной стороны входа стояла лестница, ведущая на подвешенный коридор с красивой балюстрадой, — это был второй этаж, где находились комнаты. Коридор, проходя с левой стороны, делал полуквадрат и соединялся с другой лестницей, которая имелась с правой стороны входа. В середине зала располагался бордовый ковёр. Чуть правее занимал место овальной формы стол на хорошеньких ножках. И сейчас его окружал народ. Там же сидели и две персоны, кому принадлежали те недавно чётко услышанные мною голоса: отставному офицеру Ильину Андреевичу и молодому земскому врачу Петру Олеговичу. Они продолжали спорить между собой, что меня удивляло, ведь Пётр был скромным человеком и обычно тихо слушал или что-то рассказывал, а тут сразу спорить с Ильином Андреевичем. Отставной офицер, недавно зашедший на пожилой пост, имел вспыльчивый характер и злопамятность.

Из-за стола встала женщина с пышной чёрной причёской, одетая в тёмно-лазурное платье, и недовольно, но держа мягкость в голосе, произнесла своими вишнёвыми губами:

— Ну хватит вам, в конце-то концов, — это Лидия Александровна, жена Кумского. Она старше меня всего на восемь лет, ей тридцать два года. Хороша телом и душой. Добрая и справедливая женщина, почти всегда поддерживает разговор.

— А вот и наш долгожданный гость! — проголосил Андрей Парестонович.

— Ох, — произнёс Ильин Андреевич, ещё ниже опустив свои густые брови, и затем остроумно выразился, — явился не заметелился. Какой же он долгожданный?

Отставной офицер невзлюбил меня после второго приезда сюда. По какому поводу ко мне выросла неприязнь, сказать трудно. Угодить я ему никак не мог. Ильин Андреевич постоянно считает себя правым в своих разговорах и дискуссиях и сильно злится, если кто-то посмеет сказать своё мнение, отличающееся от его. Я знаю лишь единственный случай, когда Ильин Андреевич засомневался в своих словах. Казалось бы, нужно просто поддакивать такому человеку, но как я не пытался, как делали все остальные, он всё равно в большинстве случае раздражался на меня. Помнится, я усугубил его неприязнь ко мне: случайно задел бокал вина, который затем пролился на синие брюки и блестящие туфли Ильина Андреевича. Теперь, когда отставной офицер что-то начинает рассказывать, я просто предпочитаю молчать, но это тоже может раздражать его.

— Григорий Александрович, — приветливо произнесла Лидия Александровна, — неужели, мы уже заждались.

Я неловко усмехнулся.

— Вы уж простите, так получилось. Как ваше здоровье?

— Всё замечательно.

Лидия Александровна единственная, кто может быстро усмирить пыл отставного офицера.

Справа от стола ждал рукопожатия мой лучший друг. Светло-русый парень с серо-зелёными глазами в белой рубашке и тёмном жилете. Зовут его Павел Сергеевич. Я с ним знаком со студенческих лет. Он целеустремлённый, трудолюбивый и гордый, но умеет достойно проигрывать, что довольно редко происходит с ним. Никогда не бросит в трудную минуту. Бывает наглее меня, при этом запросто находит общий язык с людьми, даже с такими людьми, как Ильин Андреевич. Приблизившись к другу, я заметил… Заметил рядом с ним её, светловолосую девушку в розовом платье! Я не ожидал увидеть её здесь. У меня что-то быстро сжалось внутри, чуть ниже груди, сердце так сильно забилось, что мне казалось, будто бы оно сейчас разобьёт грудь и с высокой скоростью вылетит наружу. Затем я почувствовал некие тёплые волны, высоко поднимающиеся и не так низко опускающиеся. Девушка смотрела на меня и нежно улыбалась мне алыми губками.

Я попытался скрыть резко появившееся волнение и, вроде бы, у меня получилось.

— Долго же Вы, Григорий Александрович, — сказал Павел Сергеевич, крепко пожав мне руку. — Как добрались?

— Ну-с, представьте, почти половину пути без подогрева.

— О-о-о, ясно, кучер, значит, провинился.

— Да, провинился.

Я подошёл к девушке, скрывая сильное смущение, и осторожно поцеловал её ручку в полупрозрачной розовой перчатке.

— Здравствуйте, София Михайловна. Не ожидал вас тут увидеть.

— Здравствуйте, — тихо ответила она, — рада вас видеть.

«А уж я-то как», — произнёс про себя. Меня переполняли разные эмоции: и хорошие, и плохие.

Я сел за стол. Моё внутреннее море стихало. Зал заполнился голосами, стуками по тарелкам и другими звуками. Все о чём-то разговаривали, только мне не удавалось хорошо разговориться. Я не мог ни расслабиться, ни сконцентрироваться на какой-либо теме для рассуждений. Почти всё моё внимание занимала София, при этом мне было боязно хотя бы на пару секунд остановить свой взор на ней.

— Друг, что это с Вами? — поинтересовался Павел Сергеевич. — Что-то Вы сегодня задумчивый.

— Устал, похоже, — соврал я, вяло улыбнувшись.

Нагнувшись ко мне, он прошептал:

— Григорий Александрович, Вы не волнуйтесь, я взял с собой Софию Михайловну, чтобы нам сразу, не теряя времени, уехать в Санкт-Петербург по делу. В следующий раз я приеду один.

— Где Вы видите, что я волнуюсь? Можете приезжать вместе сюда сколько угодно, я здесь не решаю. Всё, что было, в прошлом, — настаивал я. — Теперь она ваша жена. И давайте-с насладимся застольем, не будем сейчас вспоминать плохие моменты прошлого. Тем более я же не буду красть у друга жену. У меня уверенности и харизмы не так много, как у вас.

— Григорий Александрович, это что же, Вы имеете ввиду, что я могу в наглую забрать замужнюю девушку? — улыбнулся Павел Сергеевич.

— А разве такого не было? — весело спросил я.

— Точно, — ответил он, постучав пальцем по столу. — Но это был единственный случай. Я же ещё учился в гимназии и мало понимал всю ответственность таких действий. И то, потом опомнился.

Конец ознакомительного фрагмента.