Океан

Роман Воронов, 2021

Хотели бы вы спасти Христа, отговорить Дантеса от дуэли или посидеть на облаке с ангелом, рассматривая сверху взятие Ля-Рошель?

Все ещё человек

Не торопись кричать «Христос воскрес».

Ещё молчит Пилат, и не сколочен крест.

Мальчик заворожённо смотрел, как пекарь ловко вынимает из печи горячие ароматные лепёшки и выкладывает их на прилавок. Воздух вокруг наполнился пашней, хлебным колосом, крестьянским потом, скрипом мельничного жернова, потрескиванием углей и оливковым духом. Все эти богатства объединил в одну лепёшку явно не человек, сам Бог, неподражаемый составитель рецептов земного счастья, простого в своём величии и великого в своей простоте, потрудился над ней.

К чему тебе, человек, стены до небес, шелка, что не сносить и сотню жизней, каменья, отягчающие пальцы и разум, когда Бог создал такое чудо, как хлебная лепёшка. Так думал юный оборванец, не отрывая глаз от быстрых пальцев пекаря, тот же, в свою очередь, поглядывал на цыганёнка, стоящего у стены напротив прилавка и давно прицеливающегося на его товар. Мальчик не ел со вчерашнего утра, обычное дело, такая судьба у сироты — грязная, одинокая, холодная и… голодная. Пекарю пора было начинать замешивать новую порцию теста. Сегодня в лавке он работал один, без помощника, и понимал, как только отвернётся, не уследит, и цыганёнок стащит хлеб. Наконец после некоторого раздумья крепость выбросила белый флаг, признав поражение. Пекарь белым от муки пальцем поманил к себе мальчишку. Тот, не веря в такую быструю сдачу цитадели, медленно приблизился к прилавку и, ткнув себя в грудь, спросил:

— Я?

Хитрый пекарь добродушно ответил:

— Ты, ты. Ну-ка, паренёк, хочешь получить, а не украсть лепёшку?

— Конечно, — мальчик радостно закивал головой.

— Вон там, за углом, живёт Мастер. Каждое утро он приходит за лепёшками в одно и то же время. Сегодня его до сих пор нет. Сбегай, узнай, что с ним. Он даст тебе денег, и ты отнесёшь ему лепёшки, а одну заберёшь себе за работу.

Не успел пекарь закончить предложение, а смышлёный посыльный уже летел по указанному адресу. Мастер жил в своей мастерской. В центре небольшого помещения стоял — святая святых! — верстак, к ночи превращавшийся в кровать. Утром трансформация проводилась в обратном направлении, через вариацию на тему стол для завтрака, если было чем завтракать. Мастер резал по дереву, все свободное пространство мастерской заполнялось либо заготовками, либо инструментом, либо изделиями.

Постучав и не дождавшись ответа, нетерпеливый посетитель вошёл внутрь. Удивительный мир открылся его взору. Фигурки знакомых животных перемежались с неведомыми ему доселе зооморфными формами. Лошади, но не обычные, а с гривами, струящимися вдоль всего хребта и длинной волной ниспадающие с крупа; верблюды о трёх горбах в виде витиеватых башенок; собаки с одним огромным ухом вместо двух; летучие мыши с перепонками, похожими на халифские опахала; двуглавые змеи; бесхвостые рыбы с узкими глазищами и множество ещё более непонятных созданий. Мальчик стоял среди этого удивительного зверинца ошарашенный, рот его не закрывался от изумления. На полках возлежали, стояли, сидели, куда-то бежали или падали человеческие фигурки. Пронзённый копьём солдат, будто живой, с искажённым от боли лицом приготовился упасть и не встать никогда, обнажённая дева, льющая на себя воду из кувшина, очень толстый человек за столом, вонзивший зубы в окорок, ангел, балансирующий на кончике иглы. Фигурок было очень много, каждая вырезана с высочайшим мастерством. Мельчайшие детали поражали воображение. Некоторые люди имели странный вид. Гладкие, отполированные головы с неестественно выпученными глазами, обряженные в удивительные одежды, вроде бы специально нацепившие себе чаны и обмотанные змеями, или с короткими руками и чрезмерно длинными ногами.

За спиной скрипнула дверь, и не успел незваный гость обернуться, как раздался ещё один скрип, голос вошедшего:

— Нравится?

Вздрогнув от неожиданности, юный посетитель мастерской показал пальцем на уродца с паучьей головой, от которой свисали четыре тонких отростка конечностей, и выпалил:

— Да, вот этот.

Мастер, а это был он, подошёл к полке, посмотрел на «паука», почесал бороду и коротко сказал:

— Сириус.

— Что? — не понял мальчик, но старик будто не слышал вопроса.

— С чем пришёл ты ко мне, интересующийся неземными созданиями юный босяк.

— Пекарь спрашивает, отчего вас сегодня не было в лавке, и обещает мне лепёшку, если я принесу ему вести и деньги от вас.

— Понятно, значит, юного босяка, всё-таки интересуют вполне земные заботы. Вот тебе три монеты. Две отдашь пекарю, а одну оставишь себе, чтобы завтра не красть, а купить себе хлеб.

Цыганёнок, не веря своим глазам, схватил деньги и ринулся к двери.

— Я мигом! — прокричал он на ходу, но возле двери остановился. — Мастер, а можно мне этот… Сириус? Я куплю… — и он протянул свою монету.

— Бери так, — улыбнулся старик и, сняв «паука» с полки, протянул мальчику.

Никогда цыганёнок не бегал так быстро, даже когда удирал от разъярённых торговцев, уличивших его в краже. Три лепёшки под мышкой и заветный Сириус за пазухой не мешали ему перемещаться по улицам города с умопомрачительной скоростью. На обратном пути, у самой двери в мастерскую, запыхавшийся спринтер споткнулся о камень и полетел на землю, широко раскрыв глаза и так же широко растопырив руки. Лучшие творения Бога, горячие лепёшки, слегка смягчили удар, но не спасли «паука» — его тонюсенькие лапки отлетели от головы и переломались окончательно. На грохот падения дверь отворилась изнутри и вышедший на улицу Мастер, оценив положение, произнёс, еле сдерживая смех:

— Вот вам первый совет, юноша. Не торопитесь, когда вы счастливы, поспешностью вы крадёте счастье у себя.

Мальчик, отряхиваясь от пыли и потирая ушибленное колено, недоверчиво спросил:

— А почему я не могу быть счастлив всегда?

— Абсолютно счастлив только Бог, ты же все ещё человек, и когда крупица счастья попадает в твои руки, остановись и насладись им. Ничто не вечно.

— Я сломал Сириус и испортил хлеб, — цыганёнок показал на обломки лепёшек и фигурки.

Мастер взял в руки голову «паука» и, улыбнувшись, сказал:

— Во время брачного периода они сами так делают, — и поднял глаза к небу, — а лепёшки… Лепёшки хоть и в пыли, но вполне съедобны.

Старик и юноша сидели за верстаком, с которого наспех смахнули стружку и сдвинули в сторону инструмент. Лепёшки оказались блаженством гурмана, недаром их создал сам Бог. За трапезой разговорились.

— Мастер, а что за звери в твоём зоопарке? Откуда они?

— Они из моих снов, на земле ты их не встретишь.

— Ты выдумал их сам?

— Я видел их во снах. Разум ничего не выдумывает, он только фиксирует, придумывает Бог. Отсюда второй совет — не награждай разум тем, что ему не под силу, то есть Созданием, но не лишай разум его силы, Проникновения. Ты не можешь творить до тех пор, пока ты все ещё человек, но ты можешь проникать ограниченным разумом в неограниченные пространства, пусть ты при этом все ещё человек.

— Мастер, я видел на полках странных людей, не похожих на нас. Они тоже из твоих снов?

Старик стряхнул крошки с бороды, со «стола» и, взглянув на собеседника, заодно и с его подбородка.

— Одного из них ты провёл через брачный обряд, правда, без его на то согласия, — он засмеялся. — Да, они живут в моих сновидениях. Например, твой «паук» в одном месте с бесхвостой рыбой.

— И где это место? — глаза мальчугана горели огнём познания и странствий.

— Их дом виден только ночью. Если останешься, то под верстаком, на куче стружки найдётся местечко для любопытного босяка, а не забудешь разбудить меня в полночь, так узнаешь, где живёт паук-Сириус.

— Мастер, — цыганёнок от радостного возбуждения не мог усидеть на месте, — расскажи мне ещё что-нибудь!

— Что ты хочешь знать? — спросил старик, беря в руки заготовку.

— Не знаю, — признался мальчик. — Что-то ещё.

— Я тоже не знаю, что буду делать с этим куском дерева, но я беру в руки нож и прикасаюсь к нему, а дерево само говорит лезвию, как и куда двигаться. Я просто их соединяю. Если хочешь знать о чем-то, спрашивай об этом, но не спрашивай того, что тебе надо бы знать. Вот мы и подошли к третьему совету. Истина — это сама река, а не остров, к которому она несёт. Любой остров в потоке Истины есть ложь, затрудняющая движение. Абсолютную Истину не постичь, пока ты все ещё человек, но к Истине можно идти, даже если ты все ещё человек.

Мальчик сел в угол и до самого вечера, не шелохнувшись, наблюдал, как из куска сандалового дерева появилась знакомая физиономия «паука», а рядом ещё одна, поменьше. Солнце село, и Мастер заканчивал работу при свете свечи. Цыганёнок достал из кармана своего «паука» и положил рядом с двумя новыми фигурками.

— Они семья? — с надеждой обратился он к Мастеру.

— Мы все одна общая семья, — ответил старик. — А теперь пора на покой, мой юный друг.

— Я разбужу вас в полночь, Мастер, — пообещал мальчик и забрался на стружку.

Над ним, на верстаке, кряхтел, устраиваясь, странный человек, говорящий загадками и раздающий советы, в которых цыганёнок не понимал ни слова, но от которых мурашки бежали по телу. Наконец старик затих. Мальчик же так и не сомкнул глаз до тех пор, пока луна не показала обнажённый краешек себя в окно. Полночь — с точностью до минуты определил ночной воришка и выбрался из-под верстака. Старик лежал неподвижно.

— Мастер, — прошептал мальчик. — Мастер, пора, — он тронул старика за руку, ладонь была холодна.

Мастер ушёл в свои сны, к трёхгорбым верблюдам и бесхвостым рыбам. Цыганёнок посмотрел в окно, в сердце ночного неба выделялись три ярких звёздочки в ряд, близко друг к другу.

«Тоже семья», — подумал заплаканный мальчик и опустил взгляд чуть ниже. Там сияла голубая звезда, самая яркая на небе.

— Сириус, — сказал он сам себе, подошёл к верстаку, взял нож, первую попавшуюся под руку заготовку и соединил их…