Хроники Света. Долина людей. На пороге большой войны. Часть вторая

Роман Аментиус, 2019

Понесший потери отряд Хмурой возвращается в Клис после неоднозначной встречи с союзниками. Однако путь домой будет ой каким непростым. Бойцов ожидают суровые магические вызовы и сражения. Их жизни окажутся на волоске от смерти и будут зависеть от того, сможет ли Дикая справиться со своим страхом. Судьба Клиса будет зависеть от очень непростого решения Белки. Сможет ли она переступить через себя? Да и в целом, насколько ужасный поступок можно совершить ради свободы? Содержит нецензурную брань.

Глава 4. Аука

Белка хотела что-то сказать, но раздался пронзительный визг, который волной боли разрывал голову. Благо, что визг почти сразу же стих, а вместе с ним пропала и резкая головная боль, которая уступила место своему тупому пульсирующему собрату. Такую вялотекущую боль терпеть было гораздо проще. Вернулись зрение и обоняние. Бойцы отряда приобрели осмысленные взгляды, вставали на ноги, утирали слюну и непонимающе осматривались.

— Да, ты права Хмурая, Дикая справилась, — сказала Белка. И пошла приводить в чувство тех, кого вырубила Дикая. Похлопала по щекам Писарку. Та открыла глаза. В глазах был боль. Ну ничего, пройдет. — Терпи, Писарка, жить будешь.

— Аааа… Жесть. Что за хрень? — буквально зарычал Голубой. — Голова-то как болит. Что случилось то? Почему я тут валяюсь.

Да и остальные бойцы жаловались на головную боль. Хмурая быстро ввела всех в курс дела. Лица у всех были напуганные. И было чего бояться. Как с таким воевать? Да, нужна какая-то защита от магических атак. Или колдовских? Скорее уж колдовских, тут вероятнее всего энергия смерти поработала.

— Ага, ясно-понятно. Почему башка трещит внутри понятно. А почему она трещит снаружи ни черта не понятно, — не унимался Голубой. Еще и Писарка с Ножом подтвердили, что болит у них и внутри, и снаружи. — Нет, определенно, меня явно по башке шандарахнули. И, кажется, не один раз.

— Ну извини, здоровяк, — донесся со стороны деревьев голос Дикой. — Пришлось тебя вырубить, чтобы не уполз ты в лес на растерзанье жутким тварям. Да вот беда: башка у тебя крепкая. Так что вырубился ты только с четвертого удара. Можешь собой гордиться.

И она весело рассмеялась. Вот так так. Дикая смеется. Белка была удивлена. Да и не только Белка была удивлена, казалось, весь отряд смотрит с интересом на эту обновленную Дикую. Она вернулась какой-то другой, видимо, что-то себе доказав, и стала более открытой что ли, не такой зажатой.

— Этим-то двоим по одному удару хватило, — дополнила Дикая и обратилась к Хмурой. — Командир, смотри, что я притащила.

— Святой Клис! — удивилась Хмурая. — Это что еще за невидаль такая. Дичайшая дичь! Живая ветка. Во дела! Доклад!

Дикая рассказала, что было в лесу. Бойцы после рассказа поблагодарили Дикую за спасение. Решили по возращении устроить в честь нее попойку. Белке эта идея очень даже понравилась. Глядишь, и сэкономит немного на обещанном некоторым эле.

Тем временем бойцы рассматривали диковинное существо, которое Дикая небрежно бросила на землю. Совсем уж малюсенькая копия человечка, за тем лишь исключением, что все существо было покрыто древесной корой, ручки и ножки походили на ожившие веточки, голова венчалась копной зеленых листьев с желтыми прожилками. На теле в разных местах также были разбросаны растущие малюсенькие веточки с листочками. Белка решила потрогать тельце пальцем. На ощупь же кора оказалась теплой, достаточно мягкой, похожей на кожу. Огромное количество складочек на коже и придавало сходство с древесной корой. Листья тоже на поверку оказались кожаными. Лицо совершенно обычное, даже эдакое трогательно-симпатичное, разве что нос в форме сучка отличался от человеческого. При ближайшем рассмотрении существо не вызывало каких-то негативных эмоций. Кто бы мог подумать, что эта трогательная мелочь оказалась такой кровожадной.

— Дикая, подбери-ка эту мелочь, пока она не дай Святой Клис не слиняла куда. Благо на тебя ее чары не действуют. И держи ее крепко. Писарка, ты уже можешь соображать? Или соображалка еще в ауте? — спросила Белка. — Что это за фигню жалкую и крохотную притащила Дикая? И что за невидаль мы тут давеча замочили?

— Ну… Думать больно, — отозвалась Писарка. — Но это простой вопрос. Вообще, валяющиеся трупы — это явно муты. Удивительно, что уродства у них похожие. В библиотеке вся информация свидетельствует о том, что у каждого мута свое индивидуальное уродство. Эти же все многолапые. Есть, над чем Библиотекарю покумекать. И вот эта мелочь тоже явно природная. Лестной житель какой-то. Логично предположить, что это может быть лешим. Хотя не думаю, мелковат и хлипковат он для лешего. Тот вроде лось будь здоров. Думаю, аука это. Древние лесные мифические существа. Любят морочить людям голову, чтобы обокрасть. Иногда же наоборот помогают заблудившимся путникам. Существа эти мифические. Иными словами сказочные. В общем несуществующие, если опираться на библиотечные знания. А вон гляди ты, оживший миф. Вполне себе живой экземпляр.

— Так-с, ну раз соображалка работает, стало быть, жить будешь, — подытожила Белка. — Аука значит. Никогда не слышала. Морочит голову? То есть ворожит. Нас-то оно жестко заморочило. Явно не грабеж был их целью. Предлагаю этот оживший миф снова умертвить. Хороший миф — мертвый миф.

— Никого я не морочила. И вообще никакая я не мифическая. Настоящая. Всамделишная. Мы путникам завсегда помогали. Да, согласная я, не бесплатно. Но кто ж задаром-то работает, скажите на милость? Вот что лучше-то: в лесу помереть или выйти живым, заплатив немного? — хрустким шипящим голоском заговорила ветка в руке у Дикой. — Да отпусти ты уже меня, супостатина. Никому я вреда не причиню.

— Оно говорит! — удивленно с улыбкой сказал Голубой. — Мать всех орков! Это ж говорящая ветка!

— Сам ты ветка. Синяя образина! Ты сам-то себя видел? Чудовище иноземное! — выругалась Аука.

— Ишь, смелая какая! Согласен с Рыжей. Надо эту ветку умертвить, да помедленнее! — зарычал орк. — Есть у меня идея: я могу из нее зубочисток настрогать.

— Может и умертвим. Но сперва допросим, — задумчиво сказала Хмурая. — Ветка, слушай меня внимательно. Я сейчас с тебя стружку буду снимать. Если на вопросы честно не ответишь.

— Вот злые вы люди. Не надо с меня ничего снимать. Я сама все расскажу, что хотите, то и расскажу. Вы ж меня спасли от братца-то окаянного. Вот где дурень-то стоеросовый. Доигрался с колдовством. Придурок! Пень трухлявый! Хотя и жалко болвана. Все ж родная кровинушка была, — высказалась аука. — Да поставьте же меня на землю. А то сейчас проблююсь.

— Дикая, отпусти. Если что, стрела остановит, — скомандовала Хмурая. Дикая отпустила. Буквально. Разжала ладонь и отпустила. Аука шлепнулась головой о землю.

— Ай! Больно же! Ну люди! Вам сколько уже тысячелетий помогаешь, а вы неблагодарные, — выругалась аука.

— Да уж, помогла, не дай Святой Клис такой помощи никому. Чуть со свету не сжила, — сказала Белка. — Рассказывай. Почему вы на нас напали? Что ты вообще такое и что тут делаешь? И почему тебя не нужно убивать?

— Ох ты ж горюшко-то мое. Вы что, тупые? Или тугоухие? Ну сказала же уже дважды, что расскажу все сама. Ну не я это, не виноватая я, ну ни разу! Братец мой единоутробный все это натворил. Дуралей. Мы, ауки, особо-то ворожить не умеем. Ну так, выход из лесу показать, ну то есть картинку дороги навеять можем. Ну, может, еще что по мелочи, ну там, безобидную какую иллюзию сотворить. Да и все. Мы вам выход, вы нам чуток чего ценного. Много не берем. Я считаю, что это хорошая и честная сделка. А этот, дурында, все сокрушался, что малые у нас силы. Ну ясно, малые. То же жизнь. Ее разумно нужно использовать. А он все на смерть начал заглядываться. Много птенцов перегубил да нашел-таки ключик к колдовству. Ворожить научился будь здоров. Натренировался на мутах этих бедных. Ага, вот на этих вот трупешниках свежепреставившихся, что вы замочили. Их и так-то вон оно как скрутило-то. Не то медведь, не то ни пойми что. Давно их стая тут появилась. Они ж хоть и страшные, но безобидные. Травоядные вообще. Когтищами то своими землю рыли, да коренья выкопанные поедали. Да и не шибко умные были. Даже для медведей. Вот ими то братец и управлял. И мне голову заморочил. Понимаю же, что морок навел, а сделать ничегошеньки не могу. Противно это было — существовать в собственном теле словно в тюрьме и выполнять чужую волю. И не заслуженно. Я ж ему ничегошеньки не сделала, в смысле ничегошеньки плохого, чтобы так со мной не по-братски то поступить. Ну так вот он все с этой сворой и тренировался. Людей вот не любил люто. Жадные вы очень, говаривал. А жадин нужно учить. Посмертно. Правда сначала лишь обирал до нитки, но не губил. А потом начал в топь уводить. Или волков своих многолапых кормить. Благо людей тут мало ходит. Шутка ли, самая чаща древнего чистого лесу. Да я всего-то и не упомню, что было. Он контроль то ослабит, то усилит. Вот такая моя грустная история, — закончила печальным тоном свою историю аука.

— Экая у тебя трагедия в жизни приключилась. Да вот что-то верится с трудом, — с недоверием сообщила Белка.

— Ну это ваше дело уже. Верить али нет. А чтобы не убивать меня, я вот что удумала. Я вам могу помогать. Что-то мне подсказывает, что скоро вы тут часто шастать будете. Недаром же столько лесу пожарищем извели. А я рядышком гнездо заведу. Да буду вашим про опасности-то подсказывать. Да от нечистых спасать. Ну если получится. С нечистыми-то все странно. Кого заворожить получается, а иной сам тебя заворожить норовит. Так что я этого, того самого, полезная я вам будут. Вот. Не губите старуху, — умоляюще просила аука. — Аль может еще чего надобно? Может что ведаю, так поделюсь.

— Даже и не знаю. Что с тебя взять-то? — задумчиво сказала Хмурая. — Говоришь, братец твой работал с энергией смерти. Стало быть, ворожба ваша — это работа с энергией жизни. А можешь ли ты эту энергию сфокусировать в каком предмете? Можешь ли вообще оперировать энергией?

— Ого, как заговорила-то. Больно люди-то какие ученые пошли. То одна с уродцем пришлой терминологией ругалась. То ты вот. Откуда только наука-то? Рано оно людям. Вы же все в оружие хотите превратить. Было уже такое в стародавние времена. Чуть весь Свет-то не погубили, чуть не уничтожили-то. Опять вот начинается. Все-то вы не успокоитесь. Что ж вам неймется-то? В единении с природой надобно жить, а не подчинять ее, — отчитала весь род людской аука.

— А что было в стародавние времена? О чем глаголешь, сучок говорящий? — вступила в допрос Белка.

— Опять оскорбляешь? Ну да ладно, имеешь право. Да ясно же, что было. Возомнили о себе люди да прочие расы много. Энергию реками черпали. Много жизни из Света высосали. А уж о смерти-то и вспоминать тошно. Тыщами себе подобных умерщвляли. Все силами-то мерялись, у кого, стало быть, пипка-то энергетическая поболей будет. Дурынды стоеросовые. Понаделали могучего оружия. До того осмелели, что дырку-то в небе проковыряли. Вот идиоты, право слово. Ну ясно же, если закрыто, нечего туда долбиться. Не по чину, не по способностям. Так нет, проковыряли на свою голову червоточину. Да еще и сквозную. А оттуда-то нам на головы и посыпались эти ироды окаянные. Нет, были и нормальные, беженцы в основном. Свой мир просрали и к нам сбежали. Были и просто путешественники. Поглядят, да и уйдут. Мертвечина та же, тьфу! Вон сколько ее понасыпалось. Заполонили все леса. Да и много зла из других миров пришло. Мало нам как будто бы своего зла лютого. Тут тоже еще те душегубы-то завсегда водились. Потом еще и смотрящие явились. Вот эти-то могли бы все исправить, да не по инструкциям, видишь ли. Ну вот все и просрали. Остались без своих инструкторов да ресурсов. И ведь до сих пор не вмешиваются. Только налоги стричь горазды. Все-то надеются до инструкторов достучаться. Дуралеи, — аука прочистила горло и продолжила рассказ:

— А местные? Ну вы если дырку-то проковыряли, подумайте сперва о двери, да о фильтре. А не так, нараспашку. В общем, все это кончилось, как и должно было. Устроили свалку великую. И меж собой, и с пришлыми. Благо хоть, дырка-то схлопнулась. Не выдержала она излишков свободной энергии. А может и специально кто перенасытил ее. И рванула, да будь здоров как рванула. Много жизней за собой унесла. Вот только-то баланс энергии наступать стал. И все потому, что отбросило-то местных на многие этапы развития назад. Потому как перемерло вас несметное количество. Тепереча вот муты от тех событий до сих пор появляются. Бедные невинные создания. И прямо-таки чую я, что опять о новой дырке задумались. Чую, опять будет что-то дурное. Ну а что, какое население, такие и дела его, — многозначительно изрекла аука.

— Может, подробнее о всяких пришлых знаешь? — гнула свое Белка.

— Не знаю. Не интересно мне все это. Я тихо живу. И чужого мне не надобно, — отрезала аука. — По этому пункту больше ничего не скажу, хоть умерщвляйте.

— Так, а что с фокусом энергии? — напомнила Хмурая.

— А все-то ты помнишь. Думала, забыла уже. Ухватистая какая! Тьфу… — сплюнула аука. — Фокусировать-то… Нет, дурные пришлые слова. Заряжать энергией сложно и хлопотно. Ауки все больше могут образы насылать. Это просто и не затратно. Мы же только с собственной энергией можем работать. Черпать извне не способны. А израсходованная энергия восстанавливается не быстро. Ну и энергия моя однобокая. Или марок навести, или его развеять. Вам это всяко не нужно. Отпустите уже меня, а, люди-человеки?

–Это я сама решу. Нужно или нет, — отрезала Хмурая. — В чем свою энергию можешь сфокусировать?

— Злыдня какая, даром, что девка. Ну как это в чем? Ты на меня-то погляди, зенки свои лютые протри. Да ясно же в чем! В дереве могу. Да не хочу, — ответила аука.

— Вот как! Не хочет она! Ишь как оборзела! Отрезать бы тебе язык твой зловонный, да нужен он. Пока нужен, — с угрозой сказала Хмурая. — Собственно. Вот твоя цена: двенадцать сфокусированных предметов, защищающих от ворожбы. И один активный морок. Вот как братец твой нам зрение отключил. Вот что-то такое. Не на долго. Чтобы двенадцать человек могли за это время уйти на пару сотен метров. Понятно?

— Да чего уж тут не понятно. Не дура чай, хоть и древняя. Не продешеви, девчуля! Ой, не продешеви! — смеясь сказала аука. И тут Белке показалось, что не отряд контролирует ситуацию, а аука. Кажется, эта хитрая бестия как очнулась, могла бы запросто воспользоваться своей может и слабой ворожбой, чтобы улизнуть, да осталась. В этот момент аука развернулась и как-то пристально посмотрела в глаза Белке. Аж дрожь взяла. — Ишь, какая прозорливая.

— Ты что, мысли что ли читаешь? — спросила удивленно Белка.

— Вот еще, только этого кошмару мне и не хватало. Чтобы я с ума выжила да руки на себя наложила от того извращенного бреду, что люди мыслями величают? Нет, Свет миловал от сего навыка. Просто умная я. Очень. Вот и читаю вас как открытую книгу. Ну некоторых так точно, — хитро улыбнувшись своей заросшей листвой мордочкой сказала аука.

— Так. Разговорчики! Я все сказала. Двенадцать и один. И ты свободна. Может люди и жадные, а я нет, — высказалась Хмурая.

— Добро. Ты заказала. Я сделаю. Уговор. Действительно, не жадная ты. Да и я такая: раз уж на свою голову стоеросовую пообещала вашим помогать, буду. И еще. Звать меня Злата. Если уж очень сильно буду нужна, в лесу громко позовите. Найду вас. Так. Теперь об оберегах и активном талисмане. Лучше из королевского дуба, вон растет, — указала Злата руковеткой на большое дерево. — Форма на ваше усмотрение. Не меньше двух сантиметров длиной и не тоньше сантиметра.

— Голубой, ты вроде рукастый, настрогай чего, а? — попросила Белка.

— Да легко, — отозвался тот и направился к дубу.

— Злата, ты там обмолвилась о какой-то женщине с уродцем, которая была в теме энергии. Что за она? — спросила Белка.

— А это в уговор не входило, между прочим, — сварливо прохрустела Аука. — Да я добрая. Расскажу. Хотя что там рассказывать-то? Пришла одна тут давеча. Понесла от каких-то водных, не признавалась от каких, но явно от морских. Просила спрятать да воспитать уродца ейного. Ну как уродец? Так-то нормальный человечий детеныш. Но с жабрами. Вот и все его отличие от вашего местного вида. Ну разве что еще чуток зеленоватый. Я ей и сказала, не дури, девка распутная, у людей прячь чадо свое ненаглядное. Что зеленый, так скажи, что больной, слабый. А жабры, ежели их в воду-то не погружать, дык они и зарастут, шрамами останутся. Еще просила его осенить энергией нашей ворожебной. Ну дура-девка окаянная, ну не можем мы живое наделенное разумом энергий-то запитать. Так и не поверила, бестолочь эта. А вот нечего было с водяным-то путаться. Ей чегой-то, сухопутных было мало что ли? Не, я чего, я не жадная, я слов-то правильных ему нашептала, да пустое это, бесперспективное.

Белка с Хмурой переглянулись. Белке аж жарко стало. Вот так просто бац и на тебе информация о полукровке. Хотя не все так просто. Давеча это сколько по времени? Речь же о младенце, долго ждать придется, пока он возмужает достаточно.

— А скажи-ка ты нам, любезная, сколько времени прошло с тех пор? — осторожно спросила Белка.

— Гляди ж ты, что это такая вежливая стала? То стружку хотели стричь, то вежливые слишком! Ишь! А не скажу, ибо не хочу. А будете меня стращать, так наведу ворожбу, да и пропаду с ваших очей долой! — завелась Злата. Скверный у нее, однако, был характер.

— Любезная аука Злата, — обратилась к сварливой коротышке Дикая. — Ты же не забыла, что братец твой посильней тебя был, а? И где он сейчас? Что-то я его тут не наблюдаю.

— Тьфу ты, изверги окаянные, раскусили. Ну да, эту дикую девку не проведешь, натренировала видать защиту. Дал же Свет с вами свидеться. Что, опять стружкой пугать будете? А не надо. Могу и сама сказать. Все же братца, паршивца окаянного, приговорили, туда ему и тропинка. Я ж уже донесла, что давеча, ну как вчера помню. По-вашему, это сколько же будет? Раз, два, пять… Ну лет эдак четырнадцать назад. Или около того, — выдала запрошенную информацию Злата.

— А может знаешь, где сейчас искать того уродца? — спросила Белка.

— Знаю, сказала же, среди людей. Ищите салатовенького такого, с шрамами за ушами. Если его в воду морскую макнуть, так и больше признаков явится. Делов-то, тьфу! — ответила Злата. Вот же опилок недоделанный, разозлилась Белка. Среди людей. Ну очень помогло.

— Так, а может конкретное какое место подскажешь? — спросила уже Хмурая суровым тоном.

— Чего не ведаю, того не ведаю. Но чем дальше от моря, тем вероятнее. О, явился, не запылился, синий иноземец огроменный. Ну показывай, что ты там настругал, — Голубой протянул Злате деревяшки. — Ай, молодец, хорошо вышло, очень даже похоже. Ладно, дайте мне немного времени.

Аука закрыла глаза и минут пятнадцать простояла неподвижно.

— Все, готовы ваши обереги, готов и талисман. Двенадцать и один аки уговорено. Получите, распишитесь и я пошла, — проскрипела Злата.

— И это все? Просто закрыла глаза и сфокусировала энергию? — удивилась Белка.

— Ну а что? Я ж не на ярмарке, чтобы танцы с бубнами устраивать. С энергией же работаю. Болтовня, она колдунам нужна, помогает она фокус удерживать, смерть ведь сложнее удержать. Да. Чуть не забыла. Обереги то бесконечные, заряжать не нужно. Работают постоянно. А вот талисман содержит активную энергию, на три раза хватит. Потом нужно перезаряжать или новый делать. Ну это вы уже сами разбирайтесь. Это, чтобы активировать талисман, сожми его в двух ладонях, да подумай обо мне. Такой вот триггер я вплела в активатор. Все, я могу быть вольною? — требовательно поинтересовалась Злата.

— Ну почти. Что ты имела ввиду, когда сказала, что Дикая тренированная от ворожбы? — спросила Белка.

— Вот же туповатая попалась человеческая самка. Ну что же непонятного-то в моих словах? Ну вы же с оружием тренируетесь? Вот и с разными энергетическими функциями можно тренироваться. И чем моложе особь тренирующаяся, тем успешнее будет тренировка. Вот эта вот Дикая, я ее вижу, лесной она человек. Провела в лесу все детство. А нас, аук, в лесу полно. Остатками видимо нашей ворожбы ее задевало. Ну она и натренировала подсознательно защиту. Как же объяснить-то? Ну как кожа ваша на солнце реагирует, темнеет. Повезло девке, — ответила уже устало Аука. — Все, пошла я, дел-то ой как много накопилось то за все то время, что я под братцем была. Прощайте, человеки и иноземец. Я обещания вам дала, не забывайте их, может свидимся.

Конец ознакомительного фрагмента.