Человек-радар

Рома Ньюман, 2020

Провинциальный городок Серпейск – странное местечко. Здесь оживают городские легенды, за власть на улицах борются китайская триада и алчные телепаты, а в небе кружат полицейские дирижабли. Главный герой, частный детектив, обладающий уникальным даром, – пожалуй, единственный, кто может навести порядок. И хотя он, раздираемый внутренними противоречиями, совсем не горит желанием решать проблемы целого города, но сама Судьба подталкивает его на борьбу со злом.

Глава 2. Опасность — моя профессия

Как и договорились накануне, Женя прибыл ко мне ровно в десять утра. Я накинул куртку, и мы отправились на дело, по дороге заскочив в кофейню. Попутно блогер поделился сведениями о частной школе «Гретель», какие ему удалось найти в открытом доступе.

Итак, если верить официальному сайту, концепция школы подразумевала синтез собственной учебной программы с базовым средним образованием.

Женя сказал, что ему не удалось отыскать ни методики обучения, ни списков педагогического состава «Гретель», но вот чего хватало в избытке, так это хвалебных отзывов. Молодые мамочки в возрастной категории «чуть за тридцать», помешанные на философии уникальности и всячески критикующие традиционную систему образования, визжали от восторга буквально в каждом комментарии. Они свято верили, что обычные школы — конвейерные цеха, на корню убивающие индивидуальность их деток. И лишь частные учебные заведения, такие как «Гретель», способны взрастить детишек Моцартами и Менделеевыми.

В качестве примера Женя процитировал пару реплик, начинающихся с «Ой, девочки…», и я сразу же попросил его переключиться на информацию об основателях школы.

На официальной странице таковых было указано трое.

Директором числилась Бетреддинова Саяра Ринатовна. С фотографии на меня смотрело худое, смуглое и злое лицо сорокалетней женщины. Зеленые глаза добра не сулили. Официальная биография гласила, что долгое время Саяра Ринатовна проработала сотрудницей Серпейского историко-художественного музея, откуда уволилась около двух лет назад. Судя по данным из соцсетей, в браке не состоит, воспитывает дочь Эльвиру.

Соучредителями «Гретель» значились двое братьев — Борис и Макс Шеллины. Причем младшего звали именно Максом, а не Максимом. На сайте указывалось, что до основания школы они были «искателями сокровищ» — прям так и было написано, но я предположил, что их следовало бы называть черными копателями.

В кофейне Женя дал мне свой айпад, и я пробежался по подборке их фотографий из соцсетей. Внешность Шеллины имели, прямо скажем, специфическую.

Первое, что бросалось в глаза при взгляде на Бориса, — огромная нижняя челюсть. К тому же он обладал внушительной комплекцией боксера-супертяжеловеса. Я почти не сомневался, что вчера Эльвиру на «мерседесе» подвозил именно Борис. На каждом снимке кожа его грубого лица была настолько бледной, словно он слил литр-другой кровушки. Чудовище Франкенштейна, не иначе.

Второй из братьев внешность имел совершенно противоположную. Вытянутый, жилистый, узкоплечий, с треугольным лицом, заостренным носом и напряженными глазами-бусинками. Лично у меня возникла лишь одна ассоциация: «шнырь». Злюка, угрюмый костолом и шнырь. Компания, открывшая учебное заведение для подростков, доверия не вызывала…

Владислав Петрович Блохин, директор Серпейской СОШ № 1, оказался высоким, полноватым мужчиной средних лет, с густой серебристой шевелюрой. Он носил костюм-тройку с красным галстуком, а его широкое лицо светилось дружелюбием.

Поздоровавшись, мы с Женей опустились в кресла. Блохин остался стоять, без удовольствия цедя из прозрачного шейкера какую-то зеленую муть.

— Господи, ну и отрава! — морщась, заключил он. — Жена подсела на правильное питание, ну и меня за собой потянула. Следит за моим весом и давлением. Да я быстрей от ее снадобий к праотцам отправлюсь!

Он сел за стол, шейкер убрал куда-то под ноги, приветливо улыбнулся.

— Итак, молодежь, чем могу?

— Перспективные ученики, — напомнил Женя.

— Ах да! Ты ж вчера просил… Юные дарования для твоей статьи, верно?

— Да. Только нас интересует вполне конкретная ученица.

— Имя, фамилия?

— Эльвира Бетреддинова.

— А-а-а… Саяркина дочь, что ли?

Мы с Женей переглянулись.

— Она на слуху? — спросил блогер.

— Саяра-то? Еще на каком! Знатная выскочка. По-моему, в городской администрации от нее уже вешаются. Вы же в курсе, что у Бетреддиновой своя школа профильного образования?

— Слыхали.

— Название еще странное…

— «Гретель».

— Да, «Гретель». Так вот Саяра со своей богадельней носится, как заведенная. Всюду продвигает вывеску, пытается участвовать в региональных инициативах в одном ряду с муниципалами. Хотя специфика у нее совсем иная! Так что куда лезет — я не понимаю. Только, Жень, это не для печати!

— Разумеется.

Директор снял трубку одного из телефонов.

— Зиночка, подскажи, Алла Михайловна в учительской? Попроси ее ко мне подняться… Да, сейчас.

— Не в восторге от «Гретель»? — спросил я.

— А чем там восторгаться? Тем, что она, по сути, продает воздух?! Или «идет в ногу со временем»? Дескать, современное образование зашло в тупик, изжило себя; необходимы инновационные подходы к методике преподавания, иначе наши детишки станут неконкурентоспособными на мировой арене. Подобные высказывания звучат на каждом шагу, а Саяра подхватила тренд. Ладно еще ее шарашка хотя бы факультативного профиля — дети ходят туда после основных занятий в нормальных школах. Но ведь появляются и те, что предлагают себя вместо общеобразовательных учреждений! Индивидуальный подход к ребенку и прочая бредятина! И многие ведутся! — Он указал на нас пальцем. — Ваше поколение ведется, молодежь!

Видимо, Женя решил не развивать эту тему, потому что спросил о другом:

— Какие именно образовательные услуги предлагает Саяра своим ученикам, вы не знаете?

Но Блохина уже понесло, и сходить с выбранного им самим курса он не собирался.

— Да что она может предложить вообще?! Ты знаешь, Женя, кем она работала до того, как влезть во все это?! В краеведческом нашем музее! Пыль с картин сдувала! А теперь она, видите ли, директор частной школы! Без навыков, без профильного образования!

Он вдруг закашлялся. Хрипотца выдала в нем курильщика со стажем. Блохин ловко поднырнул под стол, вытащил прозрачный шейкер, хряпнул зеленой бурды. Все отвращение Вселенной отразилось на его покрасневшем лице.

Загудел селектор.

— Что?.. — квакнул Блохин.

— К вам Алла Михайловна, — ответил динамик.

— Пусть заходит.

Директор снова заныкал шейкер под стол, а в кабинет зашла миниатюрная женщина в строгом коричневом платье.

— Знакомьтесь, молодежь. Алла Михайловна, классный руководитель Эльвиры Бетреддиновой. Алла Михайловна, эти двое славных ребят — городские журналисты, пишущие добротную статью о наших учениках. В особенности их интересует ваша подопечная.

Глаза педагога дернулись из стороны в сторону. Ее явно не обрадовала перспектива общаться с нами.

— Вас интересует Эльвира?

Я решил не жевать сопли и сразу пошел в бой:

— Как бы вы ее охарактеризовали?

— Говори без обиняков, Алл, — прогремел Блохин. — Это наши люди.

Особого впечатления слова директора на педагога не произвели.

— Эльвира — самая способная ученица в классе, — спокойно сказала женщина. — Она — прирожденный лидер. К ней тянутся и мальчики, и девочки.

— Поведение не хромает? — спросил я.

— Вас интересует, не бьет ли она окна в школе и не хамит ли учителям?

— Вроде того.

— Эльвира — дисциплинированный ребенок. Частенько она сама урезонивает раздухарившихся шалопаев.

— На переменах чаще ходит одна или с кем-то из друзей?

— Всегда в компании. Она постоянно окружена людьми, причем не только сверстниками, но и ребятами на год, на два постарше.

— А у вас не возникало впечатления, что Эльвира сколачивает некий клуб по интересам?

— Клуб по интересам?

— Скажем, подобие коллектива, в котором она не только была бы лидером, но и раздавала бы различные поручения вне стен школы.

Женщина усмехнулась.

— Я не совсем поняла, что вы хотите услышать. Знаю только, что многие ее друзья записались на факультативные занятия в частную школу ее матери. Только в моем классе трое учеников посещают «Гретель».

— Возможно ли, что Эльвира побудила их к этому?

— Кто же еще, как не она, но что в этом плохого? Детишки не снуют по подворотням, не водятся с сомнительными личностями, не просиживают за компьютером. Они получают дополнительные знания и умения в свое личное время. Подобное можно только поощрять.

— Да, но получается, она действует в интересах бизнеса своей матери.

Алла Михайловна скупо улыбнулась.

— Вы точно журналист?

— Молодежь, вас повело куда-то не туда, — вмешался Блохин. — Я думал, мы поговорим об успехах наших учеников, а вы как будто бы пытаетесь вскрыть террористическую ячейку.

— Мой коллега раньше работал в криминальной хронике, — пошутил Женёк. — Профдеформация.

— Оно и видно, — мрачно согласился Владислав Петрович.

— Алла Михайловна, понимаете, — обратился к учительнице блогер, — в нашей статье мы собираемся показать учеников под нетривиальным углом. В срезе их лидерских качеств, так сказать. Попытаться проанализировать, насколько перспективным в подобном плане окажется подрастающее поколение…

Женёк врубил режим сладкоголосого дьявола. Он обладал завидным красноречием, и я с легкостью отдал инициативу в его руки. Углубившись в размышления, я вяло прислушивался к ничего не значащим вопросам Жени и формальным ответам Аллы Михайловны. В принципе, ему удалось создать впечатление, что мы и впрямь готовим статью на обозначенную тему, и успокоить назревавшие подозрения относительно нашего визита.

Отняв у Блохина и Аллы Михайловны еще минут пять-шесть, мы раскланялись, поблагодарив за содействие, вышли на улицу, под хмурое небо, и двинулись к припаркованной возле забора машине.

— Итак, что мы узнали? — вслух размышлял Женя.

— Что мы молодежь.

— Тебя это тоже покоробило?

— Захотелось выкинуть его шейкер в окно.

— Как думаешь, что за бодягу он пил?

— Сопли жены. Пастеризованные.

Женя поморщился.

— Твои армейские шутки…

— Еще он на дух не переносит Саяру Бетреддинову, а классная руководительница просто в восторге от ее дочери.

— Заметь, она особенно отметила, что Эльвира имеет влияние на свое окружение. Может, это ее способность?

— Если только Алла Михайловна не приврала и не приукрасила.

— Друже, я о других способностях. — Женёк воровато поозирался по сторонам, пояснил полушепотом: — О суперспособностях. Что, если она завладевает разумом людей, подчиняет их своей воле? Как тот лысый из «Иксменов».

Я лишь усмехнулся.

— А чего ты фыркаешь, человек-радар? Думаешь, один такой уникальный?

— Я думаю, дочь Бетреддиновой просто прирожденный лидер. А по совместительству — скаут.

— Скаут?

— Действует она похоже.

— Погоди. Что значит «скаут»?

— Ты не смотрел ни одной спортивной драмы про американский футбол, что ль?

— Не люблю спортивные драмы.

Мы погрузились в мой вольвешник, хлопнули дверцами.

— В каждом третьем фильме или сериале показывают типчиков, которые шастают по школьным спортивным командам. Они отбирают перспективных игроков для разных клубов. Таких зазывал и кличут скаутами.

— Эльвира рекрутирует молодую кровь для школы своей матери?

— Куда-то она их точно набирает, — задумчиво проговорил я, глядя за окно.

К воротам подкатил минивэн — фиолетовый «фольксваген» с тонированными стеклами. Водитель выбрался из кабины, принялся топтаться возле машины. Это был огромный детина в джинсах и черной безразмерной кожанке.

— Глянь, — кивнул я. — Узнаешь гражданина?

Женя подался вперед, подслеповато щурясь.

— Борис, что ли?

— Похож.

Женька схватил с заднего сиденья айпад, активировал экран.

— Ну да, он, — подтвердил мой товарищ, сверившись с фотографией на сайте школы «Гретель». — Он Эльвиру повсюду катает, что ли?

— Давай посмотрим, — сказал я. — Ты же не торопишься?

— Меня на открытие нового ресторана звали. Но могу и попозже приехать.

— Отлично.

Я откинулся на спинку сиденья.

— Думаешь, долго ждать придется? — спросил Женя.

— Понятия не имею.

— Ну, обычно как?

— Не знаю, обычно я ни за кем не слежу.

— Как это? Я думал, слежка — обязательный атрибут частного сыска!

Я цыкнул, чувствуя, как подкатывает раздражение.

— Да сколько повторять: я не занимаюсь этой бодягой. Моя специализация — розыск. Пеленганул по карте — приехал на место — сгреб беглеца в охапку и повез нанимателю. Всё! Просто и прибыльно.

— Ладно-ладно, друже, не заводись! Уж я-то в курсе, как ты на хлеб зарабатываешь. Просто, думал, ты и в «наружке» спец…

— По «Гретель» еще какую-нибудь информацию нашел?

— Я же тебе…

— Кроме той, что из официальных источников.

— Позвонил знакомому налоговику. Он обещал проверить, но нужно время.

— Вот это уже дело.

— Думаешь, что-нибудь всплывет?

— Что-нибудь всегда всплывает.

— Профессиональная мудрость?

— Цитата из паблика Стэтхема.

— Уважаю…

Мы помолчали, наблюдая за бугаем через две машины от нас. Борис шатался вокруг минивэна, кого-то ожидая. Из дверей школы ломанулись дети.

— Ты звонил ей вчера? — спросил я.

— Кому?

— Насте.

— А… Нет.

Женёк сложил руки на груди, сжавшись в комок.

— Чего ждешь? Прилета марсиан?

— Ты вчера всю охоту отбил. Затушил робкое пламя надежды. Я решил не звонить понапрасну.

— Она с кем-то встречается?

— Вроде нет.

— Тогда не тупи.

— Я не туплю. Настроения не было.

Я покосился на товарища. Он смотрел прямо перед собой.

— Что было между вами в школьные годы?

Женя лишь презрительно фыркнул, покачав головой.

Шеллин привалился плечом к кузову фолькса, закурил.

Я сказал:

— Мне все равно надо кое о чем порасспрашивать Настьку. Хочешь, поехали со мной? Я задам вопросы и отвалю, а ты уже сможешь развить тему.

Женя таки соизволил повернуться ко мне.

— Чего это ты такой добренький вдруг?

— Просто уже и не помню, когда в последний раз ты был с девушкой.

— А ты?

— Я — другое дело.

— Неужели?! Неприкаянный воин-самурай? Одинокий волк?

— Когда у тебя в голове перманентный нейрошум из десятков сигналов, большую часть которых ты не знаешь как интерпретировать, хочется забиться в дальний угол. Подальше от людей. Амурные дела превращаются в балласт.

— Поплачь еще…

— А ты не язви. Я, между прочим, помочь тебе хочу. Ты самый умный парень из всех, кого я знаю. Почему тогда вечно теряешься, когда приходит время штурмовать крепости?!

Женёк подобрался.

— Вон Эльвира! Похоже, дождались.

Я понял, что разговор исчерпан, и переключился в рабочий режим.

Суета у ворот школы начинала нарастать. Один за другим подъезжали автомобили родителей учеников. Эльвира с рюкзаком на плече стояла у выхода и, активно жестикулируя, созывала школоту. Вокруг нее быстро собралась стайка ровесников. Детей постарше я не увидел. Всего набежало человек десять.

Орава погрузилась в салон, фолькс тронулся вдоль улицы. Я вырулил из ряда и покатил следом.

Колесили мы недолго. Минивэн свернул на площадь Ленина, которая во времена детства моих родителей считалась центром города, а ныне — его историческим придатком. Фолькс остановился возле двухэтажного здания, построенного посреди участка с круговым движением.

Мы описали дугу, съезжая к скверу, припарковались так, чтобы располагаться параллельно фургону, и стали наблюдать в окно с моей стороны.

Малышня высыпала из салона. Вновь собрав мальчишек и девчонок вокруг себя, Эльвира завела мелюзгу в здание.

— Куда они? — спросил Женя, разглядывая вывески с названиями заведений над входом. — В кальянную, что ль?

— В антикафе. Достань бинокль из бардачка.

Женя вытащил мощный армейский бинокль, протянул мне. Я попытался рассмотреть водителя вэна. Борис выпрыгнул из кабины, снова закурил, прошелся вокруг «фольксвагена», проверяя колеса.

— Вылез, да? — спросил Женя.

— Ага.

— Наверное, он штатный водитель «Гретель». Развозит детишек, мотается туда-сюда. Дай посмотрю.

Я отдал бинокль другу.

— Вот это детина! — проговорил Женёк. — Даже крупнее, чем на фотках. А чего он бледный-то такой?

— Пойди спроси.

— Сожрет еще…

— Ты когда планируешь пробивать их всерьез?

— Завтра начну. А что?

— Вот этого кренделя надо бы проверить особенно, — сказал я. — Не удивлюсь, если у него отсидка за плечами.

Женя убрал бинокль от лица, скептически посмотрел на меня.

— Он же с детьми работает.

— И что?

— Значит, не может быть уголовником.

— Почему?

— Потому что работает с детьми!

Я фыркнул.

— И что ему мешает работать с детьми, будучи уголовником?

— Закон! Его бы никогда не взяли на такую работу с судимостью.

— Он мог не сообщать о проблемах с законом при трудоустройстве.

— Работодатель сам обязан проверять такие моменты.

— Как?

— Не знаю… Должна же быть какая-нибудь база данных. Можно сделать запрос в МВД.

По правде говоря, я сомневался, что Борис — «сиделец». Но поддеть живущего в мире единорогов Женю — всегда за счастье.

— Вот и проверь это! — сказал я. — Глядишь, всплывет что-то нелицеприятное. А там и темные делишки Саяры Бетреддиновой вскроются.

Женя поморщился.

— Гнусный ты человек. Вечно в людях недостатки выискиваешь…

— Я частный детектив, забыл? Грязное белье — наш хлеб.

— Ты специализируешься на розыске пропавших!

— Об этом надо было думать, когда на встречу с Настей меня тащил.

— Ты мог бы отказаться…

— Уже не могу.

— Почему?

Я улыбнулся.

— А мне любопытно стало.

— Во сколько нам это обойдется? — спросил он, помолчав.

— Вам?

— Нам с Настей. — Замявшись, Женя добавил: — У нее сейчас с деньгами туго. Я обещал помочь. Так что счет за услуги можешь выставлять мне.

Я хмыкнул.

— Щедрый какой. На все готов, когда под юбку залезть невтерпеж?

— Вечно ты извратишь…

— Насчет денег не парься — это дело я отработаю за интерес.

Женя нахмурился.

— Думаешь, что-то серьезное?

— «Кто знает… Тень — знает!»

— Чего?

— Это из комиксов.

— А-а-а…

Я глянул за окно и не увидел Бориса. Нигде.

— Ты за обстановкой следишь вообще? — с раздражением спросил я. — Куда здоровяк подевался?

Женя поспешил прильнуть к окулярам.

— Блин… Может, внутрь зашел или в машину залез.

— А мелюзга где?

— В антикафе. Вижу их в окнах. Сейчас чаевничать начнут.

— Эльвира коллектив сплачивает. Молодец, соображает.

Женя вновь оторвался от бинокля.

— Ты о чем?

— О посиделках за чайком с печеньками. Думаю, она специально привозит сюда детей, чтобы те притерлись друг к другу. Кстати, Настиной сестры среди них нет?

— Не видать…

— Думаю, что… — Я осекся на полуслове.

…Помните, я рассказывал, что биолок, помимо пеленгации людей и предметов, имеет еще кое-какие опции? Например, он способен уловить, когда кто-то проявляет к моей персоне чрезмерный интерес. Чувство при этом возникает весьма специфическое. Чужой взгляд словно окутывает голову чем-то мягким, ложится на плечи осязаемой дымкой, и при должной тренировке можно определить, кому он принадлежит.

Именно такое чувство посетило меня. На нас с товарищем обратили пристальное внимание. Учитывая обстановку, наверняка это был Борис.

Я занервничал. Здоровяк Шеллин выпал из поля моего зрения самым постыдным образом и теперь мог оказаться где угодно.

— Что-то не так? — удивился Женя.

— Штирлиц, это провал, — ответил я.

Нежданно-негаданно я обнаружил перед окном вольвешника пузо, прикрытое черной футболкой и полами длинной кожанки. Одежда зашуршала, ко мне наклонилось лицо — жесткое, квадратное и очень-очень бледное.

— Как дела, мужики? — спросил Борис.

Он застал наш наблюдательный пост врасплох. Глухой голос был абсолютно спокоен.

— Сам-то при делах? — спросил я как можно более уверенно.

Внимательные бесцветные глаза прошлись по салону, остановились на бинокле в руках растерявшегося Жени.

— За маленькими девочками следите? Извращенцы?

— Да это… Мы не… — заблеял блогер.

— Птичек рассматриваем, — ответил я.

Борис перевел взгляд на меня и больше уже не сводил.

— Мужик, у тебя к нам дело какое-то? Если да, то излагай. А нет — отваливай. Мы друзей ждем.

Шеллин никак не отреагировал на мои слова. Просто смотрел. Затем положил ладонь на боковое зеркало и сжал кулак. Раздался жалобный хруст. На асфальт осыпались куски корпуса и осколки. Вместо зеркала остался торчать корявый пластиковый рог.

— У вас зеркало разбито, — подметил здоровяк. — Надо бы в сервис поскорей. А то штраф выпишут.

— Так, это уже ни в какие ворота! — возмутился Женя.

Он вытащил айфон и навел на Бориса объектив камеры.

— Вы только что оторвали нам зеркало! Может, объясните, по какой причине так поступили?!

Борис лишь криво усмехнулся, распрямился во весь рост и, одернув просторную куртку, побрел обратно к «фольксвагену».

Я завел мотор.

— Эй! — возмутился Женя. — Мы что, уезжаем?

— А ты предлагаешь остаться и пасти их как ни в чем не бывало?! Мы попались! Как минимум нужно поменять машину.

Я тронулся с места, выруливая на круговое движение.

— Поверить не могу! Детина тебе зеркало снес, а ты так просто уезжаешь!

— О! А ты хотел взыскать с него компенсацию? Добро, я не против! Давай тормозну! Выставишь счет.

Женя спрятал бинокль в бардачок, сложил руки на груди.

— Ты так говоришь, будто это моя вина…

— А чья еще? — хмыкнул я. — Ты за ним следил и проморгал.

— Я не следил, я только посмотреть взял…

— Посмотришь на чек после замены зеркала.

— В смысле?

— В прямом! Возместишь мне ремонт.

— С какой стати?!

— Ты ж прозевал, как он к нам подкрался.

— Да?! — взвизгнул Женя. — А кто так здорово припарковался?! Ты — частный детектив! Гений слежки, блин! Тебя обычный водила ухитрился заметить!

Я не стал говорить Женьку, что за все годы профессиональной деятельности участвовал в наружном наблюдении раза три или четыре и великим спецом в этом деле себя не считал.

Мы немного пособачились, потом обиженно помолчали, потом я сказал:

— Звони Насте. Скажи, мы едем обедать и по пути ее подхватим.

Мы подхватили Настю Пашутину возле ее дома и втроем отправились в «Стекляшку». Час пополудни, офисный планктон стягивался на обед, нам едва удалось ухватить свободный столик.

Женя заказал бифштекс с яйцом. Настя ограничилась легким салатом, сославшись на то, что через пару часов у нее начнутся тренировки. Я выбрал пару сэндвичей с курицей и большую кружку кофе.

Пока готовился наш заказ, я решил не терять времени даром и сразу же перешел к делу:

— Давно твоя сестра общается с Эльвирой?

Настя пожала плечами:

— Они с первого класса вместе учатся. Но близкими подругами стали месяц назад, наверное. Да, именно тогда Бетреддинова впервые пришла к нам домой.

— Ты в курсе, что ее мать заведует частной школой?

Пашутина отрицательно покачала головой.

— Стало быть, Алёнка не просила устроить ее туда?

— Так вы про «Гретель»?! Эта шарага принадлежит матери Эльвиры?

— Да.

— Был у нас такой разговор.

— Давно?

— Недели две назад. Сестра в тот вечер на подъеме была. Она, в принципе, очень впечатлительная девочка, а тогда прям искрилась эмоциями.

— Что именно говорила?

— Рассказывала, как в «Гретель» чудесно и здорово. Будто уже училась там. Наверняка Эльвира устроила ей экскурсию. Алёнка попросила оплатить ее обучение там.

— Что ты ответила?

— Отказала, разумеется. Сейчас далеко не лучший момент для подобных трат.

— Как Алёна отреагировала?

— Расстроилась, но истерик не закатывала. Правда, на следующий день пришла Эльвира — вроде как для серьезного разговора. — Настя фыркнула. — Говорила о том, как я ограничиваю сестру, не даю ей раскрыться. Сказала, что Алёнку готовы взять бесплатно. Я тогда еще удивилась: как эта шмакодявка ухитрилась договориться? Теперь понятно.

Я покосился на Женю. Блогер таращился на девушку влюбленными глазами.

— Почему вы спрашиваете? Вам удалось что-то выяснить?

— Мы считаем, что Эльвира — скаут, — выпалил Женя. — Она вербует учеников в школу матери.

Пашутина округлила глаза.

— Так это на самом деле секта?!

— Трудно сказать. Пока нет предпосылок для подобных выводов.

— А как же странные эсэмэски в телефоне сестры? Их недостаточно для выводов?

— Цели и критерии отбора в «Гретель» пока неизвестны, — сказал я. — Негативных последствий тоже не выявлено. Мы пообщались с классной руководительницей Алёны и Эльвиры…

— С Аллой Михайловной?

— Да. Она сообщила, что несколько ее учеников посещают занятия в «Гретель». И пока с ними все в порядке.

— А что, если это только до поры до времени?

— Чем занимаются в стенах школы «Гретель», я узнаю. Пока же нет оснований думать, что Алёне грозит опасность.

— Не переживай за сестру, Насть, — проникновенным тоном сказал Женя. Сегодня он — хороший коп. — Мы не допустим, чтобы с ней случилось неладное.

Как бы невзначай товарищ накрыл ладонью руку девушки. Она не отстранилась и, кажется, начала успокаиваться.

Принесли наш заказ. Я разделался с обедом быстрее всех. Съесть пару бутербродов, запивая их кофейком, дело нехитрое. Уловив красноречивый взгляд Жени, я сослался на неотложное дело и ретировался, оставив голубков ворковать.