Трехликая сторона. Последний Листопад

Роксана Форрадаре, 2023

Мир расколот войной – решающей, самой страшной войной двух извечно соперничающих кланов. Кире необходимо защитить свой Лист и расправиться с древним проклятьем.Попытка добраться до истины лицом к лицу столкнет ее с бессмертной Колдуньей Первого Листопада, а избранное решение приведет к предназначению, которому непременно суждено свершиться.Вторая и заключительная книга серии.Источник изображения – нейросеть Midjourney.

Глава 5

В Аганде я застала свой первый Листопад, а значит, с момента моего перемещения прошел целый год. Или даже чуточку больше года, ведь этот Листопад все в крепости называли запоздавшим. Длился он несколько дней, начисто оголяя под клокочущий рев ветра пушистые доселе кроны и образуя под ногами настоящее изумрудное море. В отличие от осенних московских листопадов, здесь листья не ссыхались и не желтели, опадая на землю такими же зелеными, какими были с самого начала, отчего весь процесс показался мне несколько искусственным. Словно в одном мире существовала четкая закономерность, необходимая с точки зрения биологии, а в другом — ее бессмысленная копия.

По окончании яростной и несвойственной ровному климату трехлистников бури на деревьях появились первые почки, развивающиеся с невероятной быстротой. Очень скоро окрестности вновь озеленились, а махровый палас из опавших листьев превратился в бурую кашу под ногами — это была самая гадкая погода, какую мне только довелось здесь наблюдать. Из замка совершенно не хотелось выходить, ведь вокруг было почти по колено грязи, а ветер так и не утих полностью. Именно на эту погоду выпала дата моей коронации.

— Королева…

Поклонился Итрон, бывший наместник крепости Аганда, уступивший — по собственному желанию или по принуждению, осталось тайной, — свое место молодому и многообещающему ассасину Акропу. Поклонилась его дочь, Офелия, так и не разузнавшая, в чем причина моей особенной к ней неприязни. Поклонился Тинал, мечтающий поскорее вернуться в Фуби: в крупных крепостях первого эшелона он чувствовал себя не в своей тарелке. Поклонился курносый ассасин по имени Дун — первый, кто по приезду обратился ко мне со словами соболезнования. Поклонился Зонб, в уцелевшем глазу которого читалась глубочайшая апатия. Последним поклонился Лись.

Множество официозных слов, в которые я обязана была вставлять свое торжественное «клянусь», нескончаемые ряды черных мантий с разнообразными нашивками на рукавах, перемещение из главного зала на улицу и повторение тех же официозных слов на глазах мещан — бесстыдно долгий обряд коронации.

— Ты должна везде ходить со мной. Каждую секунду быть на виду.

— Хорошо, королева…

— Ангел?

— Да?

— Бабушка говорила, что означает твое имя?

Девочка помотала головой, шлепая по густым лужам, на месте которых совсем недавно лежали свежие зеленые листья. Она сделалась очень тихой, замкнутой и безучастной — по крайней мере, со мной. И этого следовало ожидать. Я глубоко вздохнула, безмолвно признавая ее право недолюбливать или даже ненавидеть меня, и поймала скользкую мысль, что отчасти презираю себя, как виновницу превращения прежней Ангел, пусть порой наивной и чересчур суматошной, но жизнерадостной, в пришибленную служанку.

— Хочешь домой?

— Нет.

— Разве?

Девочка остановилась перед входом в замок — мы как раз возвращались со спонтанной дневной прогулки, на которую я лично ее пригласила. Замерла, одной ногой поднявшись на последнюю ступень и позабыв вторую на предыдущей, и внимательно посмотрела на меня.

— Вы считаете меня ничтожеством. Бабушка, наоборот, превозносит каждое мое действие и слово. Я бы хотела… почувствовать себя обыкновенной. Или чуть-чуть лучше, чем просто обыкновенной.

— Я так не считаю.

— Тогда почему вы постоянно злитесь?

— Дело не в тебе. Просто я слишком многое должна… продумать и решить, а это порой очень тяжело.

— Зато вы можете решать. Мне это недоступно.

— Если бы я подарила тебе свободу, что бы ты сделала в первую очередь? Какое приняла решение?

Девочка серьезно задумалась. Пару раз она открывала рот, чтобы что-то предположить, но неизменно отказывалась от своих первоначальных мыслей. Ответа от нее я так и не дождалась.

Алекс уже наверняка был дома. Больше двух месяцев прошло с тех пор, как мы расстались у подножия танатровских гор. Он должен был успеть к озеру до начала Листопада. Иногда я представляла, как они встречаются со Светой — созваниваются или списываются в социальных сетях, с непривычки неловко тыкая пальцами по сенсорным буквам, приходят на школьный двор, где мы целых одиннадцать лет проводили переменки. Света накрашена, одета во что-то яркое и стильное; Алекс выглядит попроще, но на нем обязательно лежит тонкий запах туалетной воды… а может, все не так. Может, их обоих сломало здесь: подруга больше не пользуется косметикой и каждую ночь просыпается от кошмаров, в которых ей видится лицо Сержа, а Алекс… нет, его не могло сломать. Где бы он ни был, он наверняка нашел способ жить дальше.

Я продолжала тренироваться с Лисем: при свете дня, никого не стесняясь, хотя занятия наши в первое время вызывали массу вопросов и собирали толпы наблюдателей. Итрон однажды, расхрабрившись, даже попытался сделать замечание — ему, отстраненному от командования крепостью, было отныне нечего терять. Улучив момент, он сказал мне, что королеве не подобает возиться с холодным оружием. Я не сразу ответила ему, увлеченная спаррингом, скоротечным и выматывающим, проводившимся на настоящем, ядовитом оружии. Мне удалось выбить у Лися кинжал, однако он молниеносно вынул второй и прислонил его тупой стороной к моей шее.

— Нечестно!

— Мы не оговаривали никаких ограничений, — резонно возразил наставник, после чего с улыбкой добавил. — И все же это было хорошо.

— Простите, уважаемый Итрон, вы что-то сказали?

Повторно выражать свое возмущение тучный отец Офелии не захотел и, махнув рукой, заковылял прочь с тренировочного поля. Как смертельно усталый медведь, которому с недавних пор стал неинтересен даже мед.

Через неделю желающих поглазеть на мое обучение убавилось наполовину, а через две остались лишь три человека, прилежно посещающие наши с Лисем занятия. Это были Ангел, Зонб и Акроп, сменивший Итрона у «руля» Аганды. Возраст новоиспеченного наместника сложно было определить — навскидку я дала бы ему тридцать три. Эдакая неуловимая зрелость, тянущаяся от юношеских двадцати пяти и до сорока с хвостиком. Запоминающейся, аристократичной внешностью он не обладал, только выраженной лопоухостью и выделялся среди других ассасинов, зато настойчивости у него было хоть отбавляй.

— Замечательный бой, моя королева.

— Спасибо, Акроп.

— Вы слышали последние новости? Рыцари отступили от Верча.

— Да… и Фуби не стали захватывать, — я задумчиво уставилась на Ангел, робко подкравшуюся к Лисю со спины и быстрым, неловким движением протянувшую ему серебряный кубок с водой, который она держала в руках с самого начала тренировки. — Выяснили, в чем причина такой неуверенности Эзикия?

— Еще нет.

Лись выпил залпом и напоследок, прежде чем вместе с Зонбом покинуть учебную площадку, благодарно потрепал Ангел по макушке, вернув ей опустевший кубок. Щеки девочки тронул нежно-розовый румянец воодушевления.

— Я хочу отбить Танатр. Как ты считаешь, сейчас подходящее время заняться этим?

— Сомнительно, весьма сомнительно. Возможно, Эзикий и рассчитывает на активные действия с нашей стороны…

На меня обрушился очередной тоскливый рассказ о том, что лучше затаиться и наблюдать, а еще лучше выбрать, наконец, короля, чтобы тот уже компетентно выстраивал тактику ведения боя. Всякий раз, заикаясь о престоле, Акроп открыто и без лишнего стеснения намекал на свою кандидатуру, и я абсолютно честно размышляла над ней, но всегда возвращалась к своему первоначальному решению. Тому, которое приняла еще до коронации, услышав драматическую историю Лися.

Порой в коридорах замка я сталкивалась с ассасинами из Низула и тепло здоровалась с ними. Безумная мысль, что они приходятся мне в своем роде «земляками», в эти секунды оборачивалась пугающе реальной, особенно когда ассасины гордо улыбались в ответ и принимались поминать добрыми словами моего покойного дядюшку Кригора, даже не задумываясь, что племянницу его, ставшую впоследствии королевой, в крепости никто и никогда прежде не видел. Словно мы искусно подыгрывали друг другу, и игра эта с течением времени все больше становилась похожа на правду.

После тренировок Акроп обычно провожал меня до комнаты, но в нее не заходил. До сегодняшнего дня. Хлопнула дверь — ассасин бесцеремонно закрыл ее прямо перед носом у возмущенной, оставленной снаружи Ангел. Он давно мечтал избавиться от моей вечной спутницы, ведь она являла собой лишнюю пару ушей.

— Кира, давай поговорим открыто. Чего ты тянешь?

Я смерила Акропа пристальным взглядом, решая, стоит ли делать ему замечание по поводу излишних фамильярностей.

— О чем ты?

— Ты прекрасно знаешь сама.

— Отойди.

Наместник Аганды еще не приблизился настолько, чтобы можно было официально обвинить его в нарушении личного пространства, однако первые два шага явно метили в этом направлении. В голове словно бы запищал датчик, отвечающий за неприкосновенность невидимой границы, в рамках которой я ощущала себя в комфортной безопасности; и сразу подобралось тело, и сразу напряглись мышцы, как на тренировке, точно ожидая удара.

— Ты надеешься до самой смерти единолично править нашим Листом? Уверяю тебя, смерть в таком случае не заставит себя долго ждать.

— Ты мне угрожаешь? — сквозь зубы процедила я.

— Нет, королева, это ты угрожаешь мне. Мне и всему клану своей игрой в недотрогу. Как только рыцари подкопят силы и вернутся к захвату наших крепостей… — Ангел тревожно забарабанила в дверь, и Акроп с неудовольствием покосился через плечо, после чего вновь обжег меня колким взором светло-карих, практически желтых глаз. — Я одержу победу в этой войне, если все будут беспрекословно слушаться. Позволь мне сделать это — дай согласие на наш брак.

— Раз ты так сильно переживаешь, я скажу тебе: король уже выбран.

На этих словах Акроп опешил — растерянный вид ему не шел, придавал нотку слабости и даже глупости, хотя здесь, скорее всего, виноваты были широко оттопыренные уши. Губы у него разъехались, точно он хотел воскликнуть: «как же так!». Или попросту выругаться.

Ангел бросила стучаться в безответную дверь и куда-то спешно побежала, судя по частым, отдаляющимся шагам. В помещении на мгновение стало тихо: я равнодушно смотрела в ошарашенное лицо наместника. Нет, с ним бы мне точно не удалось договориться. Значит, я поступила правильно.

— Кто?

— Объявлю завтра на собрании. Ты свободен, Акроп.

Он выпрямился, скрывая свое разочарование за опущенными к полу глазами и смиренным голосом.

— Простите, если я позволил себе лишнее.

Ангел привела к моим покоям стражников — двух бугаев, охранявших вход в замок; но надобности в них не оказалось. Ассасин ушел сам.

— Зачем людей с постов сорвала?

— Вдруг он бы вам сделал что! — отдышавшись, девочка добавила намного тише. — Мне не понравился его взгляд.

Я только головой покачала. Сняла плащ, отложила ножны и пошла умываться, а когда вернулась, застала ее возящейся с моим расчехленным кинжалом. Вид этой будничной возни прошиб меня электрическим разрядом паники, несмотря на то что Ангел была предельно аккуратна. Я подскочила к ней, закапав ковер мелкими брызгами мокрых волос, и отняла оружие, едва не порезав собственную ладонь.

— Не смей! Не смей трогать!

— Простите, я не…

— Он же отравленный, черт возьми!

— Но я бы не поранилась, королева. Я не касалась лезвия.

Она была права. Мои резкие манипуляции, направленные на то, чтобы разъединить ее с кинжалом, несли в себе гораздо большую опасность, чем ее робкое любопытство, однако мне все равно никак не удавалось отдышаться после той секунды ужаса, когда я увидела Ангел и смерть вместе, совсем рядом друг к другу. Пусть у второй практически не было шансов, пусть такая гибель вообще навряд ли считалась бы насильственной — страх не интересовали подобные мелочи. Он оказался настолько нестерпимым, что после него в горле сохранилась тошнотворная терпкость.

— Бабушка всегда очень боялась за мою жизнь. Она не позволяла мне выходить за пределы нашей крепости, не позволяла задерживаться после заката… — Ангел пристально посмотрела мне в глаза. — Почему вы так отреагировали?

— Ты могла случайно поцарапаться.

— И что? — чуть ли не с вызовом кивнула девочка. — Разве Она не возродилась бы тогда в другом теле?

— Я не знаю.

— И бабушка, и вы заботитесь не обо мне, правда? Все, кто узнают про Нее, перестают замечать меня, — столько тоски и разочарования хлынуло из ее слов, что мне очень захотелось их опровергнуть, но я не смогла. Слишком беспардонной получилась бы ложь. — Вы спрашивали, что бы я решила в первую очередь, будь у меня возможность? Я бы попыталась избавиться от Нее. Существовать в собственном теле второй — невыносимо… — Ангел отвернулась и вдруг добавила еле слышно. — Лись тоже знает?

Вопрос повис в воздухе, чересчур прямолинейный, неудобный и для ответа, и для молчания. И почему мне стало так неловко? Мне, а не ей, печально глядящей вниз, но по-прежнему спокойной и рассудительной.

С волос неумолимо продолжало капать. Вода насквозь промочила мои вещи, а на ковре в том месте, где я стояла, образовалось рябое влажное пятно. В комнате не было шкафа: одежда хранилась в украшенном затейливой резьбой сундуке из черно-красного дерева. Я нагнулась над ним, чтобы нарочито медленно заняться подбором вечернего туалета.

— Королева?

— У меня еще есть дела на сегодня, не отвлекай, пожалуйста, — руки мои бесцельно зарылись в пестрые ткани, перекладывая и комкая их, не задерживаясь толком ни на одной. — Когда закончится война, Ангел, я отпущу тебя на все четыре стороны. Хочешь быть обыкновенной? Первой и единственной? Тогда отправляйся в новое место к новым людям и никому никогда не говори про Нее.

Ассасины еще не знали о моем решении. Даже будущий король еще не догадывался о том, что вскоре им станет. Я добралась до нужной двери и учтиво постучалась, хотя имела полное право этого не делать.

— Кто?

— Это я.

— Подожди минуту.

Я стояла под дверью и в сотый раз обдумывала, что скажу. В точности воображала собственный голос и выражение лица собеседника, а потом выражение лица Лися, когда на следующем собрании он услышит имя нового короля. В руках у меня был исписанный лист бумаги с пустым местом в конце, предназначенным для подтверждающего автографа.

— Сейчас… извини, что долго.

Я сразу поняла, чем был занят ассасин. Повязка чуть съехала вбок, поблескивали мокрым волосы — он промывал страшный рубец, оставшийся на левом глазу.

— Что случилось, Кира?

Зонб впустил меня в комнату и подозрительно прищурился: обычно я не вваливалась в гости на ночь глядя. Да и вид мой наверняка выдавал нетривиальность ситуации. Окно было открыто нараспашку, и по полу бегали воздушные струйки сквозняка. Тем лучше, ведь разговор предстоял пламенный. Я заперла дверь — без этого ритуала меня отныне преследовало чувство незащищенности. Затем некоторое время молчала: предисловие, заранее заготовленное и вызубренное наизусть, в кульминационный момент отказалось вдруг срываться с языка. Испустив длинный выдох, я произнесла сразу самое главное:

— Я пришла обсудить некоторые условия… и попросить тебя стать королем.

Ассасин воспринял это сообщение спокойнее, чем я ожидала. Деловито расставив друг напротив друга стулья, он предложил мне один, а сам устроился на втором. Безукоризненная осанка, кропотливая подготовка плацдарма для беседы — в таких мелочах был весь Зонб. Ему не требовалось спрашивать и удивляться, чем, к примеру, обязательно занялся бы Лись. Он был готов принимать новую информацию сразу.

— Давай начнем с условий.

Я кивнула. И протянула ему лист бумаги, чуть влажный у края, за который его держали, — криво составленное соглашение об отказе от престола. Предполагающее дату, которая пока что отсутствовала и которую я могла вписать в любой момент самостоятельно. Зонб принялся читать, и по мере того как с прочтением менялся его взгляд, во мне росла непоколебимая уверенность, что он согласится. Его не слишком беспокоило, что он пробудет королем лишь некоторое время, ведь я готова была предоставить ему шанс вернуть Танатр, чего он так долго ждал. Одно лишь это было залогом, что мы сумеем договориться.

Последователи чародеев как сквозь землю провалились с самого начала ожесточенных боевых действий между двумя кланами. Энас распустила их, своих рьяных добровольцев, не сумевших достигнуть цели и вынужденных теперь затаиться в Южном лесу, пережидая глобальную смуту Трехлистного мира. Только один представитель ее героического полка остался в Аганде — мужчина в выцветшей рубахе и с отстраненными, мечтательными глазами, никак не сочетающимися с его суровой внешностью: широкими плечами, короткой жесткой бородой и сильными, привыкшими к физическому труду, руками. Он сидел в темнице, и про него давно уже забыли. Никому не было дела до плененного несколько месяцев назад недоколдуна, и было удивительно, что он до сих пор не распрощался с жизнью, ведь еду ему не носили уже много дней. Узнав о нем, я начала изредка наведываться в подвал, чтобы не забыть, как звучит проклятье. По моей просьбе он прилежно повторял стихотворение и умолкал, уводя меланхоличный взгляд в сторону. Спокойный, послушный и кроткий, этот заключенный сильно выделялся среди других последователей чародеев, с которыми мне доводилось сталкиваться. Они бешено и даже радостно вопили о грозящем соперничающим кланам вымирании, не беря в расчет, что их священный идол, Колдунья Первого Листопада, поделилась с ними знанием только ради предотвращения этого самого вымирания. Они ненавидели ассасинов, ненавидели рыцарей, но с фанатизмом выполняли Ее указания — мужчина же передо мной оставался равнодушным. Таким же равнодушным, как утопленницы с озера.

— Я не маг, — сказал он в ответ на мой нескромный вопрос насчет его принадлежности к третьему Листу. — Их больше не существует.

Дальнейшие попытки разговорить его ни к чему не привели, и вскоре я перестала ходить в темницу. Потом подписала указ об освобождении странного пленника и благополучно о нем позабыла. Это был последний указ, который я сделала сидя на троне. Со следующего же дня первое право отдавать различного рода распоряжения перешло к Зонбу. Его, молодого и не имеющего за плечами высокого статуса, не слишком охотно признали королем, но все же признали, хотя официальная церемония бракосочетания так и не состоялась. На нее мы оба попросту не захотели тратить время, заваленные множеством организационных вопросов. Зонб покинул Аганду уже через неделю после того, как мы официально объявили себя парой: отбыл в Верч, командовать ассасинами на главном фронте. Почти сразу к нему должен был присоединиться и Лись, однако каждый день я задерживала его в крепости под самыми разными предлогами.

— Только не завтра. Мне понадобится твоя помощь.

— Кира, я уже третий месяц торчу без дела. Так не может продолжаться, — твердо отозвался Лись. — Лучше объясни, почему ты в итоге выбрала его?

Мы забрались на крепостную стену и расселись между зубцами так, что не видели лиц друг друга. Я свесила ноги в двадцатиметровую пропасть, оканчивающуюся бурной рекой, обвивающей Аганду подобно сытой толстой змее, и на удивление не почувствовала ни малейшего намека на боязливый трепет, который испытывала ранее перед большой высотой.

— Почему, а? Ведь была масса вариантов: Акроп, Холес, Цолбер, Нихич — уж Нихич-то тебе вообще нравился.

— Да, он милый.

— Тогда почему именно Зонб, Кира?

— Потому что он не питает особенной ненависти к рыцарям и не стремится всеми управлять. Ему не нужен трон — ему нужна женщина, которая находится в Танатре.

— Которая умерла в Танатре.

— Необязательно. Ты сам говорил, что некоторых мещан могли пощадить, а она явно из их числа.

— Как ты догадалась?

— Чувствую. Зонб ни разу не называл ее имени, увиливал… она либо замужем, либо мещанка.

— Полагаешь, король, воюющий за женщину, перспективнее честолюбивого короля?

— В данной ситуации, да. Честолюбивый человек гораздо вероятнее нарушит наш уговор.

Я ощупала внутренний карман своей мантии, хранящий заветное соглашение. Лись только усмехнулся в ответ.

— Какие условия бы вы ни обсуждали, ты понятия не имеешь, как получится в результате.

— Из всех я была готова договариваться только с вами двумя. Своим отказом ты не оставил мне выбора.

— И что ты собираешься делать? Будешь следить за Зонбом, а когда тебе покажется, что в его решения начало вносить корректировки проклятье, попросишь его освободить престол? Вот так просто?

— Да, пока план приблизительно такой.

Вдалеке, на фоне расстилающейся на горизонте зеленой рощи, мерцала крохотная черная точка, как тонкая клякса посреди небесного холста. Она приближалась, преобразовываясь из черной — в серую, а из крохотной — в просто маленькую. Почтовый сокол, разрезающий могучими крыльями строптивый ветер, поддувающий ему наперерез.

— У меня плохое предчувствие.

— Насчет письма? — вскоре его заметил и Лись. — Сейчас посмотрим, что там.

С назначением короля у меня прибавилось свободного времени, однако легче от этого не стало. Даже наоборот, помимо собственных решений я теперь переживала и за решения Зонба, за их точность и своевременность, и, если что-то шло не по плану, или оказывались разбитыми очередные отряды ассасинов, я принимала это так близко к сердцу, что ходила к здешнему лекарю, Каруту, и выпрашивала успокоительные отвары, которые в свое время постоянно пил Юну.

— Как ты считаешь, нашего лекаря в Танатре могли пощадить?

— Могли. Достойный лекарь ценится в любом клане.

Удовлетворенная ответом Лися, я закинула ногу на ногу, и с правой стопы вдруг соскользнула атласная туфля. Исполнив в полете жалобный кувырок и несколько раз ударившись о крепостную стену, она скатилась по крутому земляному склону и беззвучно плюхнулась в зеленоватые воды реки.

— Сама сигать со стены не собираешься, надеюсь?

— Лись, а ты точно не можешь остаться в Аганде? — серьезно спросила я, проигнорировав его попытку пошутить.

— Ты же не хочешь, чтобы меня прозвали трусом.

— Я хочу, чтобы ты жил, и мне безразлично под каким прозвищем.

— Все будет в порядке. Я вернусь.

— Помни, что твое благополучие отныне беспокоит не только меня.

— Не вижу в этом ничего забавного, — отрезал Лись, разобрав веселые нотки в моем голосе. — Объясни ей, пока меня не будет.

— Что объяснить? — мрачно усмехнулась я. — Что ты рядом с ней лишь по моей просьбе? Что мы с тобой периодически обсуждаем, как лучше использовать находящуюся в ней Колдунью, ни капли не волнуясь о ней самой?

— Вообще-то я надеялся ограничиться словами о разнице в возрасте.

— Слабо ты представляешь себе девчачьи мысли в пятнадцать лет. Она меня не послушает.

Сбросив в обрыв вторую туфлю, я подтянула коленки к груди и скрючилась между зубцами, точно горбатый гриф в гнезде. Высота была нестрашна, потому что ощущение, что в любую секунду я могу разбиться в лепешку, преследовало меня каждый день с тех пор, как мы покинули Танатр.

Лись отозвался лишь спустя несколько секунд.

— Ангел привязана к тебе, Кира, и намного сильнее, чем тебе кажется. Да и ты к ней.

Письмо, проникшее в крепость на лапке верного сокола, оказалось любопытнейшего содержания. Короткое, написанное мелким, практически нечитаемым почерком и адресованное лично королеве от наместника крепости Фуби Холеса. Я прочла его несколько раз, потом передала Лисю. В зале помимо нас находились Акроп, курносый Дун, назначенный его заместителем, и златовласый Нихич, представляющий Цирцизу. Все трое смиренно ожидали своей очереди, а Нихич вдобавок с любопытством поглядывал на мои босые ноги.

— Что за ерунда?

Таков был вердикт Лися. Далее письмо перекочевало в руки к Акропу, и он уже прочел его вслух:

— «Эзикий просит встречи с королевой. В знак добрых намерений он отпустил ученика ассасина. Приезжайте скорее».

— Отпустил?!

— Почему с королевой? Ему ведь наверняка уже донесли, что Зонб…

— Отпустил ученика?! Нет, вы слышали?

— А какого ученика?..

Шум, гам, риторические вопросы и пересуды — я и подумать не могла, что четыре человека способны сформировать подобный беспрерывный гул. Акроп размышлял, чем вызвано желание Эзикия увидеться именно со мной, в нем проснулся тактик, гроссмейстер в сфере всевозможных уловок. Дун и Нихич уточняли друг у друга, не подводят ли их глаза: рыцарский король отпустил врага. Не просто милосердно убил, не просто швырнул в темницу — отпустил!

Лись вслух перебирал имена, но, заметив мои светящиеся глаза, бросил это неблагородное занятие.

— Чему ты радуешься?

— Кто-то выжил. И ты не уедешь на фронт — я приказываю тебе сопровождать меня в Фуби.