Джанетта

Роза Малхолланд

Сентиментальная повесть о талантливой девочке-сироте принадлежит перу ирландской писательницы Розы Малхолланд (1841 – 1921). Действие разворачивается в итальянских Альпах и переносится на зеленые холмы Ирландии. Так же круто меняется и судьба главной героини: из бесправной приживалки в доме собственного дяди Джанетта превращается в любимую дочь аристократа… Для среднего школьного возраста.

Глава III

Счастливая перемена

По возвращении из Комо я стала замечать, что дядя и бабушка постоянно о чем-то разговаривают, искоса поглядывая на меня. Я догадалась, что они что-то замышляют, возможно, собираются отправить меня куда-то на заработки.

Однажды, ложась спать, я услышала, как они упоминают в разговоре мое имя. Я сползла потихоньку с соломенного тюфяка и стала прислушиваться, но до меня долетали только обрывки их разговора. Единственное, в чем я убедилась, — это что меня хотят куда-то отослать.

При мысли об отъезде я не смогла сдержать слез. Нет, мне было не жалко расставаться с домом и с родными, к которым я не чувствовала особой привязанности. Но ведь придется расстаться и с глиняным ангелом с чертами лица Санты, спрятанным в каменной нише.

На другое утро дядя позвал меня и сказал:

— Джанетта, ты скоро уедешь от нас. Но я надеюсь, что ты никогда не забудешь наших попечений о тебе, не забудешь тех, кто тебя кормил и одевал, когда ты была простой нищенкой.

— Куда же я поеду? — робко спросила я.

Дядя слегка откашлялся, словно у него что-то застряло в горле, и ответил:

— Видишь ли, твой отец нашелся. Это тот самый господин, Джанетта, который приезжал сюда год назад. Тогда у нас не хватило духу расстаться с тобой — ведь мы так к тебе привязались! — и мы солгали господину, что ты не его дочь. Но с тех пор нас все время мучила совесть, и вот мы решились написать ему правду. Теперь от него получено письмо, и я должен без промедления отвезти тебя к нему.

Дядины слова ошеломили меня — я стояла как вкопанная.

— Она не понимает, — проворчала бабушка. — Я всегда говорила, что она дурочка, эта Джанетта!

— Слышишь, Джанетта? — повторил дядя. — Завтра ты поедешь со мной, я передам тебя твоему отцу, и мы больше не увидимся. Помни, что для тебя это большое счастье.

На другой день утром я навсегда простилась с хижиной и ее обитателями. Не скажу, чтобы я особенно горевала, расставаясь с бабушкой, от которой не видела никогда никакой ласки. Мы отправились в путь. По дороге дядя повторял свои наставления.

— Помни, Джанетта, — говорил он, — что у тебя есть старый дядя, который взял тебя к себе, когда ты осталась сиротой, и воспитал как родную дочь. Не забывай этого, когда сделаешься богатой особой. Твоя мать, моя сестра, убежала из дому и вышла замуж за этого англичанина. Но его родные смотрели на нее свысока, и она умерла от горя. И тогда я взял тебя, всеми брошенную, к себе и сделал для тебя все, что мог.

— Да, — отвечала я. — Я никогда этого не забуду.

В эту минуту я чувствовала себя на седьмом небе. Мне даже стало жаль дядю, и я от всей души обняла его и обещала никогда не забывать.

Уже стемнело, когда мы подошли к большому великолепному зданию гостиницы, в которой остановился мой предполагаемый отец. Мы вошли в переднюю, ярко освещенную и теплую, и встали у дверей, словно нищие, пришедшие просить милостыню. Я не раз стояла вот так на пороге роскошных отелей в ожидании подачки и теперь не могла поверить, что пришла сюда не за милостыней и что моя прежняя жизнь осталась в прошлом. Я почему-то была уверена, что лакей, отправившийся доложить о нашем приходе, вернется со словами, что произошла какая-нибудь ошибка и что нас никто не звал.

Однако лакей вернулся и велел нам следовать за ним. Я точно во сне поднялась по лестнице, покрытой коврами и украшенной прекрасной резьбой. На пороге одной из комнат, в открытых дверях, стоял какой-то пожилой мужчина. Я тотчас узнала в нем господина, с которым разговаривала год тому назад на дороге, недалеко от нашего дома, только теперь он казался взволнованным, не таким спокойным и сосредоточенным, как тогда. Он пригласил нас войти в комнату, где стоял большой письменный стол.

— Пьетро Моро? — коротко спросил он, обращаясь к моему дяде.

— Да, синьор, — отвечал дядя со смиренной улыбкой, низко кланяясь.

— Вы говорите, что привели ко мне мою дочь, но как я могу поверить вашим словам? Год тому назад вы поклялись, что она не мой ребенок, а теперь готовы уступить ее мне за известную сумму. Имея дело с таким плутом, как вы, я поневоле должен остерегаться обмана.

— Это как вам будет угодно, синьор, — ответил дядя, комкая свою шапку в руках. — Я ведь вам написал, как было дело. Я рассказал вам в своем письме всю историю, как мы украли у вас вашего ребенка, потому что вы не захотели взять на свое попечение семью моей сестры, ее братьев и сестер. Потом мы привязались к девочке и не хотели с ней расставаться. Если уж говорить начистоту, в прошлом году я хотел удержать у себя Джанетту, потому что имел на нее свои виды: я надеялся получить денежки за ее фигурки. Но совесть мучила меня, и я решил расстаться с племянницей, хотя, поверьте, остаюсь от этого в накладе. Так или иначе, я предлагаю вам или взять девочку и отдать мне деньги, или оставить деньги у себя, а ее я увезу обратно.

— Но разве вы не знаете, что я могу забрать ее у вас без всякого вознаграждения, если только верно, что она — моя дочь? Я не обязан вам платить ни гроша за то, что вы возвращаете ее мне.

— Возможно, синьор. Но это будет большой несправедливостью. Я же кормил и одевал вашу дочь в течение нескольких лет, а ведь я очень бедный человек, тогда как вы богаты.

Пожилой господин повернулся к столу и стал перебирать какие-то бумаги. Я видела, что руки у него дрожат.

— Мое дитя! — сказал он. — Как я могу быть уверен в этом?

— Взгляните на ее личико, синьор, — заметил дядя. — И если вы не найдете сходства с моей покойной сестрой Джулией, то я не возьму у вас ни одного гроша.

Пожилой господин медленно обернулся ко мне и стал пристально изучать мое лицо. Я тоже в первый раз решилась прямо взглянуть ему в глаза. Он глубоко вздохнул и что-то тихо проговорил, но я не расслышала его слов. Затем он улыбнулся и сказал, обращаясь ко мне:

— Иди сюда, маленькая Джанетта… Да, я верю, что ты и есть дочь моей бедной Джулии.

В его голосе звучала нежность, и он ласково притянул меня к себе.

— Я так и знал! — торжествующе воскликнул дядя.

Но мой найденный отец холодно прервал его:

— Вот вам деньги. Убирайтесь и никогда больше не смейте показываться мне на глаза.

Он протянул дяде мешочек с золотыми, который тот схватил жадными руками.

— Очень хорошо, синьор, — ответил он, пряча мешочек, — но я надеюсь, что Джанетта не забудет своего дяди. Прощай, Джанетта.

— Прощай, дядя, — сказала я, подавшись к нему для поцелуя. В эту минуту я забыла его дурное обращение, его побои, и мне хотелось, чтобы он приласкал меня на прощание. Но он не понял моего желания и, нахлобучив на голову шапку, вышел из комнаты.