Рождественская книга стихов

Сборник, 2017

Когда мороз рисует на окнах волшебные узоры, на дорожках загадочно блестит снег, а улицы наряжаются в яркие гирлянды, люди празднуют самые светлые и чудесные праздники – Рождество и Новый год. В эти дни особенно хочется порадовать родных и близких приятными подарками! Прекрасные стихи о празднике Рождества Христова, о приходе Нового года, о вере в лучшее и о любви к семье найдут отклик в каждом сердце!

Новый год

А.Н. Апухтин

(1840–1893)

На новый, 1881 год

Вся зала ожидания полна,

Партер притих, сейчас начнется пьеса.

Передо мной, безмолвна и грозна,

Волнуется грядущего завеса.

Как я, бывало, взор туда вперял,

Как смутный каждый звук ловил оттуда!

Каких-то новых слов я вечно ждал,

Какого-то неслыханного чуда.

О новый год! Теперь мне все равно,

Несешь ли ты мне смерть и разрушенье

Иль прежних лет мне видеть суждено

Бесцветное, тупое повторенье…

Немного грез — осколки светлых дней, —

Как вихрем, он безжалостно развеет,

Еще немного отпадет друзей,

Еще немного сердце зачерствеет.

На новый год

Безотрадные ночи! Счастливые дни!

Как стрела, как мечта пронеслися они.

Я не год пережил, а десятки годов,

То страдал и томился под гнетом оков,

То несбыточным счастием был опьянен…

Я не знаю, то правда была или сон.

Мчалась тройка по свежему снегу в глуши,

И была ты со мной, и кругом ни души…

Лишь мелькали деревья в серебряной мгле,

И казалось, что все в небесах, на земле

Мне шептало: люби, позабудь обо всем…

Я не знаю, что правдою было, что сном!

И теперь меня мысль роковая гнетет:

Что пошлет он мне, новый, неведомый год?

Ждет ли светлое счастье меня впереди,

Иль последнее пламя потухнет в груди,

И опять побреду я живым мертвецом…

Я не знаю, что правдою будет, что сном!

Л.Н. Афанасьев

(1864–1920)

Новый год

I

Из мира горнего, где свет рождает свет,

Широко распахнув трепещущие крылья,

Несет небесный дух, блюдя веков завет,

Младенца новый год в мир гнева и насилья.

Роящихся светил бессмертные огни,

Сверкая в небесах ночными маяками,

Им освещают путь в таинственной сени,

Разлитой над землей туманными волнами…

Пришельца нового ждет грешная земля,

Не спит тревожный люд, охваченный волненьем,

И, с прошлым счет сведя и счастия моля,

Надеется опять и мучится сомненьем.

Дает обет любить, дает обет прощать,

От горя и обид беречь «меньшого брата»,

Услыша зов нужды, на помощь прибегать

И, к истине стремясь, блюсти заветы свято.

Но, только небеса рассветом озарив,

На землю новый год слетит, как светлый гений,

Забудется людьми минутный их порыв,

Забудется их пыл возвышенных стремлений.

Под звон заздравных чаш, под тяжкий хмель вина

Рассеются, как дым, пустые обещанья,

И будет вновь толпа безумием полна,

Кипеть враждой и злом в слепом негодованье.

Так, смыв следы румян с поблекшего лица

И грустною слезой затмив сиянье взора,

Клянется грешница пред образом Творца

Вступить на честный путь, сойдя с пути позора.

Но только светлый миг раскаянья пройдет

И слезы освежат измученное око,

О клятвах позабыв, она опять пойдет

На тот же темный путь разврата и порока.

II

Минута страшная! И сладостно и жутко!

Уж полночи приход нам стрелкой возвещен;

И, в мирной тишине прислушиваясь чутко,

Внимает робкий слух часов бесстрастный звон.

Какая смесь в душе надежд и упований!

Какой хаос в уме волнующихся дум!

А полночи приход, средь бури ожиданий,

Величествен и нем, безстрастен и угрюм.

Так просто, как и все, в природе равнодушной

Свершился времени беззвучный перелом!

К чему ж умы людей мятутся непослушно,

А сердце зыблет страх и радости подъем?..

В.Г. Бенедиктов

(1807–1873)

На 1861 год

«О господи! Как время-то идет!» —

Твердило встарь прабабушкино племя,

И соглашался с этим весь народ.

Да полно, так ли? Движется ли время?

У нас в речах подчас неверен слог,

Толкуем мы о прошлом, преходящем

И будущем, а в целом мир и бог

Всегда живут в одном лишь настоящем.

И нету настоящему конца,

И нет начала. Люди вздор городят

О времени — оно для мудреца

Всегда стоит, они ж идут, проходят

Или плывут по жизненной реке

И к берегам относят то движенье,

Которое на утлом челноке

Свершают сами. Всюду — заблужденье.

О род людской! Морщины лбов

Считает он, мытарства и невзгоды,

Число толчков, число своих гробов

И говорит: «Смотрите! Это — годы.

Вот счет годов — по надписям гробниц,

По памятникам, храмам, обелискам».

Не полно ль годы цифрами считать

И не пора ль меж новостей, открытий

Открытому сознанью место дать,

Что мир созрел для дел и для событий?

О, вознесись к творцу, хвалебный глас,

От всей России в упованье смелом,

Что новый год, быть может, и для нас

Означится великим, чудным делом!

О, если б только в сторону мечи!

И если бы средь жизненного пира

Кровь не лилась! Господь, нас научи

Творить дела путем любви и мира!

Воистину то был бы новый год,

И новый век, и юбилей наш новый,

И весь людской возликовал бы род,

Объят всемирной церковью Христовой.

Привет старому, 1858 году

А! Новый! Ну, милости просим.

Пожалуйте. — Только уж нет —

Не вам, извините, приносим,

А старому году привет.

Характер ваш нам неизвестен,

Вы молоды слишком пока, —

А старый и добр был, и честен,

И можно почтить старика.

К чему же хитрить, лицемерить,

Заране сплетая вам лесть?

Нам трудно грядущему верить,

Мы верим тому, что уж есть.

А есть уже доброго много,

От доброго семени плод

Не худ будет с помощью Бога.

Не худ был и старенький год.

По солнцу он шел, как учитель,

С блестящей кометой на лбу,

И многих был зол обличитель, —

С невежеством вел он борьбу.

И мир был во многом утешен

И в прозе, и в звуке стиха,

А если в ином был он грешен,

Так где же и кто ж без греха?

Да! В медные головы, в груди

Стучит девятнадцатый век.

Внизу начинаются люди,

И есть наверху Человек.

Его от души поздравляем…

Не нужно его называть.

Один он, и только, мы знаем,

Один он — душа, благодать.

Один… за него все молитвы.

Им внешняя брань перешла

В святые, крестовые битвы

С домашнею гидрою зла.

А.А. Блок

(1880–1921)

Ночь на Новый год

Лежат холодные туманы,

Горят багровые костры.

Душа морозная Светланы

В мечтах таинственной игры.

Скрипнет снег — сердца займутся —

Снова тихая луна.

За воротами смеются,

Дальше — улица темна.

Дай взгляну на праздник смеха,

Вниз сойду, покрыв лицо!

Ленты красные — помеха,

Милый глянет на крыльцо…

Но туман не шелохнется,

Жду полуночной поры.

Кто-то шепчет и смеется,

И горят, горят костры…

Скрипнет снег — в морозной дали

Тихий крадущийся свет.

Чьи-то санки пробежали…

«Ваше имя?» — Смех в ответ…

Вот поднялся вихорь снежный,

Побелело все крыльцо…

И смеющийся, и нежный

Закрывает мне лицо…

Лежат холодные туманы,

Бледнея, крадется луна.

Душа задумчивой Светланы

Мечтой чудесной смущена…

31 декабря 1900 года

И ты, мой юный, мой печальный,

Уходишь прочь!

Привет тебе, привет прощальный

Шлю в эту ночь.

А я все тот же гость усталый

Земли чужой.

Бреду, как путник запоздалый,

За красотой.

Она и блещет и смеется,

А мне — одно:

Боюсь, что в кубке расплеснется

Мое вино.

А между тем кругом молчанье,

Мой кубок пуст.

И смерти раннее призванье

Не сходит с уст.

И ты, мой юный, вечной тайной

Отходишь прочь.

Я за тобою, гость случайный,

Как прежде — в ночь.

Ф.Н. Глинка

(1786–1880)

Новый год

Как рыбарь в море запоздалый

Среди бушующих зыбей,

Как путник, в час ночной, усталый

В беспутной широте степей, —

Так я в наземной сей пустыне

Свершаю мой неверный ход.

Ах, лучше ль будет мне, чем ныне?

Что ты сулишь мне, новый год?

Но ты стоишь так молчаливо,

Как тень в кладбищной тишине,

И на вопрос нетерпеливый

Ни слова, ни улыбки мне…

Г.Р. Державин

(1743–1816)

На новый год

Рассекши огненной стезею

Небесный синеватый свод,

Багряной облечен зарею,

Сошел на землю новый год;

Сошел — и гласы раздалися,

Мечты, надежды понеслися

Навстречу божеству сему.

Гряди, сын вечности прекрасный!

Гряди, часов и дней отец!

Зовет счастливый и несчастный:

Подай желаниям венец!

И самого среди блаженства

Желаем блага совершенства,

И недовольны мы судьбой.

Еще вельможа возвышаться,

Еще сильнее хочет быть;

Богач богатством осыпаться

И горы злата накопить;

Герой бессмертной жаждет славы,

Корысти — льстец, Лукулл — забавы,

И счастия игрок в игре.

Мое желание — предаться

Всевышнего во всем судьбе,

За счастьем в свете не гоняться,

Искать его в самом себе.

Меня здоровье, совесть права,

Достаток нужный, добра слава

Творят счастливее царей.

А если милой и приятной

Любим Пленирой я моей

И в светской жизни коловратной

Имею искренних друзей,

Живу с моим соседом в мире,

Умею петь, играть на лире, —

То кто счастливее меня?

От должностей в часы свободны

Пою моих я радость дней;

Пою творцу хвалы духовны

И добрых я пою царей.

Приятней гласы становятся,

И слезы нежности катятся,

Как россов матерь я пою.

Петры, и Генрихи, и Титы

В народных век живут сердцах;

Екатерины не забыты,

Пребудут в тысящи веках.

Уже я вижу монументы,

Которых свергнуть элементы

И время не имеют сил.

А.С. Хомяков

(1804–1860)

На новый, 1828 год

Пробил полночи час туманной,

Сын времени свершил свой ход,

И вот в приют мой, гость незваный,

Спустился тихо Новый год.

Слетая в мир, он ждал привета —

И света плеском встречен был,

Но что же? стройный глас поэта

Его досель не освятил.

И он с улыбкою лукавой

«Чего ты просишь? — мне сказал. —

Я подружу тебя со славой,

Дам кучи злата». — Я молчал.

«Я утолю твои печали, —

Шепнул он с ласковым лицом, —

И сердца грустные скрижали

Забвенья смою я ручьем.

Ты вспомнишь прежние утраты,

Как помнят сон с восходом дня,

И вновь, надеждами богатый,

Полюбишь жизнь!» — Оставь меня,

Ты слышишь: там рукоплесканья,

Веселье, шумные пиры;

Поди там сыпать обещанья,

Там расточай свои дары.

Давно ль, когда твой брат коварный

Мне те же речи говорил,

Я жертвой песни благодарной

Его приход благословил?

И что ж? — питомец вдохновенья,

Мой друг, мой брат был взят землей,

И чистый гений песнопенья

Любимый храм покинул свой.

Но многих горесть утолится,

Ты многим счастье можешь дать;

Но что в груди певца таится,

Того не в силах ты отнять.

Не как другие, дни проводит

Душа, любимица мечты:

В ней, как в воде, резец проходит,

Как в камне, вечны в ней черты.