Бронзовый век

Родион Семенов, 2023

Уже ни один год длится война между памятниками и людьми. За это время некогда проигравшее человечество изучило своего врага и научилось с ним бороться. Вот только и враг не стоит на месте. Сможет ли человечество вновь вернуться на своей пьедестал? Или же ему суждено исчезнуть, освободив место для новой эпохи?

Иллюстратор — Владислав Титенков

Корректор — Элеонора Тодинова

Благодарность:

Авторы цикла книг «Из камня и металла» выражают огромную благодарность Аксенову Ивану Леонидовичу, участнику «Созидательного общества», директору и учредителю ООО «ТЕРРА» — одного из крупнейших проектных бюро Республики Хакасия за помощь в создании этой книги.

Хочется сказать Вам человеческое спасибо! От всей души желаем Вам добра, процветания и счастья!

ВНИМАНИЕ!

В книге присутствую сцены жестокости и насилия, не рекомендуется к прочтению несовершеннолетним, беременным и людям с нестабильной психикой.

Все персонажи, места и описываемые события, используемые в данном произведении вымышленные, любые совпадения случайны.

Образы реальных памятников используются в художественных целях исключительно как собирательные образы и не несут за собой цели оскорбить или опорочить исторические лица, в честь которых были созданы данные объекты культуры.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателей запрещается.

Описание: Главный герой выживает в авиакатастрофе глубоко в лесах и, не дождавшись помощи, сам выходит к цивилизации. По прибытию он видит, что люди потеряли свою доминацию на планете и угодили в самое настоящее рабство к тем, кого когда-то создали сами. Сможет ли человечество вернуть свою свободу? Или же так и останется в плену тех, для кого они не более, чем куски живого мяса?

Вступление

2025 год. Северное море. Нидерланды

С момента пробуждения ему казалось, что окружающий мир далеко не так прост, как о нем говорили собратья. Уже не один раз, наблюдая за окружающим его пространством, он подмечал явления, которые другие просто не видели, спрятавшись в глубинных слоях своих страхов и ненависти. Вот и сейчас в его разуме то и дело всплывали слова братьев о том, что мягкая и податливая водная гладь таит в себе опасность. Но то, что предстало перед его глазами, было иным. Он отчетливо ощущал, как пронизывающие весь мир колебания плавно играются в раскинувшейся вокруг корабля жидкости, образуя замысловатые узоры. Их переплетения были словно бескрайняя динамичная картина. Ни разу не повторившая свой облик, сколько бы он ни смотрел на нее. А смотрел он долго. Очень долго.

Огромный грузовой корабль с лаконичным названием «Сирена» уже третью неделю рассекал гладь северной части Атлантического океана, направляясь в Амстердам. И все это время он стоял на палубе, подставив ветрам свое выточенное из белого гранита лицо, пытаясь понять, о чем сказал один из управляющих кораблем рабов. Еще до пробуждения этот человек работал капитаном дальнего плавания, а потому понимал и любил ту романтику, которую дарит морякам бескрайняя водная гладь.

— Господин, — обращался он к памятнику, склонив голову и подставляя свою начавшую лысеть голову солнцу. — Могу ли я дать вам совет?

— Попробуй. Почему бы и нет? — снисходительно разрешил памятник одного из самых великих деятелей прошлого столетия.

— Я вижу, что вы отличаетесь от ваших собратьев. Простите за эти слова, но мне кажется, что вы куда больше заинтересованы в понимании этого мира, чем другие владыки. А потому я бы хотел дать вам совет, который однажды дал мне человек, которого я считаю своим наставником, — он на мгновенье замолчал и, убедившись, что стоящий перед ним памятник не собирается убивать его, продолжил. — Дословно его слова звучат так: «Созерцай мир, и он откроет тебе свою суть». И я наблюдал. Сотни часов я смотрел в горизонт, пытаясь понять его слова. Пока не осознал неповторимость волн. На первый взгляд они могут показаться одинаковыми, но стоит приглядеться к ним, и они явят свою неповторимую суть. Мне кажется, это относится ко всем явлениям этого мира.

— И что это дает? — заинтересованно спросил стоящий на палубе памятник.

— Я хочу сказать, что все в этом мире имеет свои, присущие только ему черты. Даже големы, которые сейчас находятся в трюме. Пускай они сделаны одними и теми же людьми по единому шаблону. Да, снаружи они могут почти не отличаться. Но внутри у них…

— Внутри у них цемент и другие примеси. К чему ты ведешь, человек? — перебил его собеседник.

— Как между собой отличаются морские волны, так и мы с вами можем легко отличаться от своих собратьев. Думаю, вы понимаете, что сами являетесь отличным доказательством моих слов. Сколько раз я уже перевозил других владык через море, но вы первый, кто вообще согласился выйти на палубу по своему желанию, — он сделал небольшую паузу, наблюдая реакцию памятника. Увидев заинтересованность, продолжил. — Но, помимо нас самих, отличается и наш путь в этой жизни.

— К чему ты ведешь? — насторожившись, спросил стоящий на палубе исполин.

— Я хочу сказать, что все мы уникальны. Каждый по-своему. Я люблю море. Оно уже давно стало моим вторым домом. И меня радует, что вы также смогли познать его красоту. Не позволяйте никому подавить в вас эту тягу к прекрасному. Неспособность воспринимать красоту мира делает нас ущербными.

— Интересное предположение. Я обдумаю это, — ответил памятник. Ему понравились слова моряка. То, что сказал ему наставник, было более лаконичной версией идеи, к которой человек из белого камня пришел сам. А потому стоящий на палубе Мартин Лютер Кинг решил последовать совету человека и попытаться понять ту самую неповторимость волн, о которой говорил его учитель. И стоило ему несколько дней понаблюдать за динамичными движениями водной глади, как он понял, о чем говорил моряк. Вот только его слова обрели несколько иной смысл, ибо людям не дано увидеть мир таким, каким его видят пробудившиеся памятники. А если было бы и дано, то, скорее всего, они просто сошли бы с ума от царившего перед глазами хаоса колебаний воды, звуков и воздуха.

Ему хотелось и дальше любоваться той пляской пространства, вызванной этими волнами, только вот время его созерцания подходило к концу. Показавшийся на горизонте берег Нидерландов оповестил экипаж корабля о скором прибытии в пункт назначения — порт Сонтхейвен в городе Амстердам. А это означало, что первая часть его миссии подходит к концу. Груз, который он должен передать в руки местного управления, все это время покоился в грузовом отсеке корабля в ожидании его приказов. Големы нового образца были собраны и отправлены в Амстердам для демонстрации перед лидерами крупных групп памятников. Еще не так давно эти существа были всего лишь безвольными куклами, не способными самостоятельно принимать решения. Вот только прогресс, как и время, не стоит на месте. За пять лет с момента первого пробуждения памятников им удалось открыть ту недостающую частичку, которая дарила сознание пробуждающимся существам. Душа скульптора. Именно она стала той составляющей, которая была необходима. И стоило включить ее в процесс производства, как безмолвные ранее големы впервые заговорили.

Изначально процесс их создания был прост и не особо технологичен. Но стоило за дело взяться настоящему скульптору, как в каменных марионетках стал зарождаться разум. Только вот даже они были далеки от совершенства своих первородных собратьев. Имея собственное сознание и способность мыслить, големы все так же оставались подчиняющимися марионетками, не способными противостоять воле своих повелителей. Но даже так это был значительный скачок качества. И если ранее при их производстве происходила простая заливки бетона в заранее подготовленные формы, отдаленно напоминающие людей, то теперь их вручную вытачивали из бетонных колонн. И чем больше сил скульптор вкладывал в процесс их производства, тем лучше они получались.

А с наличием скульпторов проблем не было. Потерявшие надежду на свободу люди нашли свое спасение в вере. И вера эта была посвящена служению своим повелителям из камня и металла. А потому тысячи фанатиков мечтали стать скульпторами, чтобы достойно служить силе, которая вмиг растоптала старые уклады мира.

Вот и сейчас Мартин Лютер Кинг был отправлен в Европу с целью поделиться новыми технологиями производства, а также оценить порядки и уклады местных властей. С момента, когда его назначили на эту миссию, внутри него поселилось не веданное ему ранее чувство — любопытство. Ведь, в отличие от Штатов, в Европе был принят иной способ руководства пленными людьми. Рабов не пытались зомбировать, а лишь ограничивали свободу, заставляя работать не покладая рук, создавая пускай и не самых качественных големов. Но зато их были легионы.

Поговаривали, что в руинах городов то и дело пробегают свободные, но успевшие одичать люди. Местные памятники почти не трогали их, воспринимая как жалких животных, которые роются в завалах в надежде найти пропитание. Они сами шли к ним. Обезумев от голода, многие предпочитали уйти в рабство, нежели умереть голодной смертью. Да. Стать рабом для них было выгоднее, чем обрекать себя и своих близких на мучительную, но свободную смерть. Ведь хозяева заботятся о своих слугах. Возможно, порой они жестоки и позволяют себе избавиться от надоевшей зверушки. Но главное было просто не попадаться им под руку. И тогда жизнь становилась терпимой.

Находящиеся тут люди смогли сохранить свою личность, но в то же время были вынуждены по своей воле становиться рабами памятников. Этот способ управления существенно отличался от того, что памятники применяли в США.

Лишь единицы знали настоящий облик ответственного за промывку мозгов памятника. Перед остальными он являлся безликой двухметровой фигурой, облаченной в мантию, из-под которой торчали ангельские крылья. Но аура могущества, витавшая вокруг него, подавляла у людей любую попытку противиться его воле. А накачка наркотиками с последующим психологическим воздействием окончательно превращала их в послушных фанатиков, готовых убить себя, стоит только приказать.

Но все это осталось там. На другом континенте, за Атлантическим океаном. И вот-вот перед его глазами откроется новый мир. Со своими порядками и правилами. С каждым часом прибрежная полоса на горизонте увеличивалась в размере. Кинг не видел ее в привычном человеческому глазу образе. Он лишь подмечал, как прекрасный хаос витающих вокруг колебаний словно разбивается о стену, прекращая свою бурную пляску. По мере приближения эти колебания становились все четче, а их количество существенно сокращалось, создавая четкую картину впадающего в море канала, к устью которого и направлялся корабль. Их конечной целью был порт Сонтхейвен, расположившийся в центре Амстердама. И вот когда корабль плавно зашел в русло канала, витающие вокруг колебания существенно затихли, оставляя за собой лишь образ былой пляски.

Корабль медленно приблизился к пристани, на которой уже стояли встречающие. Двадцать три фигуры, расположившиеся на небольшом отдалении от спуска в воду, замерли в ожидании. Глядя на то, как собратья опасливо не подходят ближе, Мартин Лютер Кинг издал короткий смешок.

— Глупцы, — пронеслось у него в голове.

Когда расстояние между кораблем и пирсом сократилось до пары метров, он резко сорвался с места и в один прыжок преодолел разделяющее их расстояние. Приземлившись на бетонную поверхность пристани, он пару секунд вновь привыкал к стабильной поверхности под ногами, после чего спокойным шагом направился навстречу стоящим в отдалении статуям.

По мере приближения он заметил, как от группы отделилась фигура и медленным, местами вальяжным шагом направилась к нему. Завернутый в плащ бронзовый памятник плавно приближался к Мартину, и стоило им поравняться, как он представился:

— Рембрандт Харменс Ван Рейн к вашим услугам. Я один из членов местного управления, и мне представлена честь быть вашим провожатым на время вашего пребывания в Европе, — он сделал короткий кивок и замер в ожидании ответного приветствия.

— Мартин Лютер Кинг. Прибыл к вам по поручению своего руководства с целью обмена опытом и технологией производства, — он сделал ответный кивок, чем вызвал улыбку на лице Рембрандта.

— Я восхищен вашей смелостью, Мартин! Должно быть, вам было крайне некомфортно находиться в гуще этого хаоса, — он указал в сторону воды и продолжил. — Или, может, у вас есть какой-то секрет?

— Что вы, никаких секретов. Просто я по своей природе любопытен и не мог отказаться от этого путешествия. Ведь это новый опыт и впечатления. К тому же в пути я познал кое-что новое для себя. И, признаться, теперь я менее радикален по отношению к той опасности, что таит в себе вода.

— А вы отчаянный, — с улыбкой ответил Рембрандт. — Что ж, пока происходит разгрузка ваших подарков, позвольте предложить вам прогуляться к штабу. Заодно насладитесь архитектурой Амстердама. Думаю, вы уже наслышаны о красоте европейских городов.

— Благодарю. Я и правда желал пройтись после того, как несколько недель провел на борту корабля. А по поводу разгрузки подарков, часть из них сами на это способны, — произнес Кинг и отдал всего один мысленный приказ. — Ко мне!

Раздался громкий звук деформирующегося металла, и спустя какое-то время на палубу стали выходить так называемые «подарки». Три десятка големов медленно спускались на берег и выстраивались перед Кингом в ровную колонну. И как только последний из них занял свое место, раздался громкий гул множества голосов:

— Приветствуем вас!

— Потрясающе! Впервые вижу говорящих големов! — восхищенно воскликнул Рембрандт. — Вы и правда достигли прекрасных результатов. Позволите?

Он указал на ближайший к нему «подарок» и, дождавшись кивка от Кинга, недолго думая, ударил голема в голову с такой силой, что у того откололся кусок носа.

— Замечательная стойкость! А я ведь хотел снести тебе голову, — с ухмылкой обратился он к голему.

— Да, повелитель. Я это заметил, — неожиданно ответил тот.

— Они что, разумны? — замерев от удивления, воскликнул Рембрандт, даже стоящие позади фигуры из бронзы, игравшие роль его свиты, замерли в тишине, потеряв дар речи от увиденного. — Вы смогли это сделать?

В его голосе отчетливо звучали нотки надежды и восхищения. Перед его глазами было самое настоящее чудо! Первые в его жизни големы, имеющие свое собственное сознание. Это был даже не шаг, скорее гигантский прыжок к мечте каждого памятника. Увеличение их популяции. Безвольные куклы, не способные мыслить, были лишь грубой пародией на своих первородных братьев. Но сейчас на пристани стояли те, кто максимально приблизились к ним. И это не могло не радовать.

— Это просто потрясающе, — тихо прошептал он, прощупывая колебаниями стоящего перед ним голема. — Прошу простить мне мою грубость. Я не знал, что ты разумен. Как только прибудем в штаб, я отдам приказ, чтобы тебе восстановили лицо.

— В этом нет необходимости, господин Рембрандт, — ответил за голема Кинг. — Восстановись!

Услышав команду, оставшийся без носа слуга наклонился, подбирая с пола осколки, некогда бывшие частью его лица, и, продемонстрировав их окружающим, впитал их в свою руку словно жидкость. И тут же повреждения на его лице стали постепенно восстанавливаться, пока полностью не исчезли, вернув облик голема в изначальное состояние.

— Я сам был в таком же шоке, когда впервые увидел их, — обратился Мартин к Рембрандту. — Это потрясающее достижение наших скульпторов. Единственный их минус — это время производства. К сожалению, каждого из них приходится делать вручную, причем далеко не каждый человек с этим справится. Нужны люди с особым талантом. Но об этом я расскажу вам позже. Не хочу повторяться, потому буду рад рассказать обо всем на предстоящем собрании.

— Да-да, конечно! Ни в коем случае не тороплю вас, — ответил встречающий. Мартин понимал, что тот находится в состоянии шока от увиденного, и потому не стал дальше рассказывать ему о других особенностях новых големов. А ведь их было еще очень много.

— А теперь я буду очень рад, если по пути вы расскажете мне о вашей модели управления рабами и производстве големов. Насколько помню, вы решили делать акцент на объем производства. Возможно, благодаря вашему опыту мы сможем устранить некоторые недостатки наших технологий, — попросил Мартин и, приказав големам двигаться следом в десяти шагах, сделал приглашающий жест, намекая Рембрандту на его прямые обязанности. Встретить и сопроводить.

Спустя несколько часов прогулки по улицам города они приблизились к штабу местных памятников, который расположился в стадионе с лаконичным названием «Амстердам арена». Его строение издалека напоминало футуристичный космический корабль. А выступающий наружу каркас зрительских трибун еще больше придавал ему облик летающей тарелки инопланетян. Еще на подходе к зданию Мартин заметил промелькнувшую маленькую фигуру. Она была куда меньше людей. Двигаясь на четвереньках, существо словно убегало от кого-то. Об этом сообщали колебания, которые издавало его крохотное сердце. В нем отчетливо ощущались страх и паника. Бежало существо к стоящим неподалеку людям. И стоило ему приблизиться к ним, как стоящее с краю от группы дитя резко схватило подбежавшее существо и, недолго думая, сунуло его под висящую словно мешок футболку. И в этот момент из-за завала камней вылетел голем. Только вот глупая кукла просто-напросто пробежала мимо спрятавшегося под футболкой ребенка существа, чем вызвало у Мартина легкий смешок и гордость за големов, которых производят на его родине. Эти бы не упустили.

Судя по всему, его задачей было ловить местных животных для пропитания рабов. Такая практика раньше применялась и в Штатах, но качество такого питание оставляло желать лучшего, а потому по совету некоторых людей было принято решение возобновить сельское хозяйство. Довольный раб — трудоспособный раб.

— Вы все еще кормите их отбросами? — не столько спросил, сколько констатировал Мартин.

— А разве они заслуживают чего-то лучшего? — с усмешкой спросил Рембрандт.

— Вы слишком принижаете потенциал и возможности человеческой расы. Даже мы уже поняли, что не стоит слишком сильно давить на них. А если дать им приемлемые условия, то польза от них возрастает существенно.

— Мартин, оставьте свои лекции для других. Мы не давим на них вообще. Просто иногда даем еду тем, кто соглашается работать, и разгоняем их, когда они пытаются собираться в большие группы, — в голосе бронзового памятника отчетливо слышалось пренебрежение, а идущие позади спутники дружно засмеялись, поддерживая лидера.

Кингу не нравилось это высокомерие. Он уже не раз слышал отчеты о том, как памятники, принизившие людей до уровня муравьев, стали жертвами этих самых букашек. Они хитры и непредсказуемы. За их плечами тысячи лет человеческой истории, на протяжении которой они постоянно вели междоусобные войны. А жизнь памятников началась всего пять лет назад. Все, что у них имеется, — это личная сила и те крохи информации, которые они с трудом добывали из человеческих книг.

Проходя мимо группы роющихся в завале людей, Мартин еще раз пригляделся к ребенку, под футболкой которого отчетливо ощущалось два сердцебиения. Одно сильное и отчетливое, а второе слабее, но более ритмичное. А образ, созданный окружающими колебаниями, дал ему ясно понять, что перед ним стоит девочка. Ее испачканные, растрепанные волосы были неуклюже перевязаны куском какой-то ленточки, а из одежды присутствовали только длинная, порванная местами футболка и такие же штаны. Да и те были явно не по размеру, что вызывало у ребенка некоторое неудобство. А учитывая откровенно худое телосложение, было понятно, что дитя голодает. Подозвав к себе одного из прибывших с ним големов и не поворачиваясь к нему, он отдал приказ:

— Найди побольше еды и отдай его этим людям.

Приученный к подобным командам голем молча сорвался с места и рванул в направлении окраины города. Как правило, редко в каких городах оставалась приемлемая еда, а потому их отправляли на охоту в ближайшую дикую местность. Вот и сейчас, не дожидаясь пояснений к задаче, которые были необходимы обычным големам, он принял самостоятельное решение, дабы выполнить приказ максимально качественно.

— Ждите здесь. Скоро он вернется и даст вам еду, — обратился Мартин к замершей в удивлении группе людей. — Если он принесет много, поделитесь с близкими. Я знаю, что у вас это принято.

Напоследок подмигнув замершему с открытым ртом ребенку, он повернулся к своему сопровождению и тут же уловил исходящее от них недовольство.

— У нас так не принято, — мрачно произнес Рембрандт.

— Я не ваш подчиненный. Мне не нужно ваше разрешение для того, чтобы предпринимать какие-либо действия, — не менее твердо ответил Мартин. — Люди умеют быть благодарными. И чем раньше до вас это дойдет, тем быстрее вы увидите всю глубину картины.

— И все же я буду вынужден доложить нашим собратьям о вашем человеколюбии.

— И ошибетесь. Тут нет любви, тут лишь сугубо практические действия и личное любопытство. А теперь, если вы не возражаете, предлагаю продолжить наш путь. Мой голем сам найдет меня. Они чуют, где находится хозяин, — с этими словами Мартин повернулся и направился в сторону главного входа на арену.

Предстоящее собрание имело для Мартина огромную важность. В первую очередь потому, что это была прямая презентация новых големов. И на ней следовало во всех красках раскрыть их потенциал. От зачатков собственной воли и сознания до способности управлять небольшими группами более примитивных собратьев. По задумке, сюда приехали два десятка представителей разных регионов, и каждому из них нужно было в подарок предоставить одного голема, чтобы они на практике убедились в их преимуществах.

Но, увидев то, как пренебрежительно местные памятники относятся к людям, он поставил перед собой новую цель. Донести до местных владык важность изучения человечества и поменять свое отношение к нему. Ведь именно от людей зависело качество изготавливаемых големов. И как только его презентация закончилась, он сделал небольшую паузу и вновь обратил внимание на себя.

— Для производства таких големов нужны не просто люди. Нужны талантливые скульпторы, которые будут вкладывать душу в свою работу. И к ним требуется особое отношение, — начал он, но был перебит.

— Так почему же просто не принудить их работать усерднее? — раздался голос с трибун.

— Мы уже пробовали этот метод. Да, големы получаются чуть лучше, но они даже рядом не стояли с теми, которые были произведены по нашему методу. Люди не терпят насилия. А потому способ подчинения, который применяется у нас, уже доказал свое превосходство над грубыми методами.

— Это ты про зомбирование рабов? — с ухмылкой произнес другой голос.

— И это тоже, — согласился Мартин. — Это лишь один из способов удержания и не более. Мы создаем для них приемлемые условия жизни, а взамен просим лишь о верности и качественной работе. Многие на это соглашаются. А промывка мозгов по большей части используется в несколько ином направлении.

— И чем же ваши условия лучше?

— Для полноценного существования мы возобновили работу ряда производств. Одежда, медикаменты, еда. В общем, все, что нужно для удовлетворения их основных потребностей. А также стараемся лишний раз не применять насильственные методы, — последнее было откровенной ложью. Его собратья не отличались тягой к пацифизму, а потому время от времени убивали принадлежащих им рабов, если те, по их мнению, переставали быть полезными.

— Я не верю в то, что люди не пользуются этими преимуществами в своих целях, — вновь послышался первый голос.

— Ответ на это находится вне рамок моей компетенции. Точнее я знаю на него ответ, но мое руководство запретило мне отвечать. Ведь это касается наших мер противодействия человеческому сопротивлению. Потому мне велели предложить вам отправить вашего представителя в наш основной лагерь, где он сможет на месте ознакомиться с нашей системой управления, — по заранее подготовленному шаблону ответил Мартин. Он знал, что его спросят об этом, а потому во время обсуждения предстоящей поездки ему были выданы инструкции и на этот случай.

— Ты же понимаешь, что если мы захотим, то здесь и сейчас вытащим эти знания из тебя? Ведь камень, из которого ты сделан, хрупок и податлив, — и этого он тоже ожидал.

Кинг повернулся к говорившему и тут же увидел начавший раскаляться красным силуэт металлического собрата. Задавший угрожающий вопрос памятник готовился к нападению, раскаляясь все ярче и ярче.

— С кем имею честь говорить? — не теряя лица, задал встречный вопрос Мартин.

— Почему я должен отвечать как равному тому, кто стоит ниже меня по статусу? — с откровенным пренебрежением спросил памятник и в один прыжок оказался на поле. Стоило его ногам коснуться неухоженного газона, как заросшая трава под его ногами тут же превращалась в пепел. Отливающая красным цветом фигура медленно приближалась к Кингу, оставляя за собой следы выжженой земли.

— Вы действительно хотите напасть на посла? — переходя в свою черную боевую форму, задал вопрос Мартин и мысленно отдал приказ окружающим его големам.

Не медля, они как один резко повернулись в сторону направляющейся к ним фигуры, и тут произошло то, что заставило замереть всех присутствующих. Големы начали чернеть так же, как и их командир. Двигаясь по дуге, они встали на защиту Мартина, попутно принимая ту самую боевую форму, которая была свойственна каменным первородным. Конечно, Кинг понимал, что если все присутствующие тут металлические памятники разом накинутся на него, то их сметут моментально. Но одного или, если повезет, даже двух пылающих собратьев они вполне способны уничтожить. Три десятка черных фигур замерли в ожидании команды, став плотным заслоном между Мартином и приготовившимся к нападению памятником. Из-за его нагревшегося состояния было непонятно, кто конкретно стоит перед ним, лишь едва уловимый силуэт тонких ног проступал сквозь мощные колебания раскалившегося металла.

— Я надеюсь, присутствующие тут понимают, что если на меня нападут, я буду защищаться?

— Не беспокойтесь, Мартин, — раздался голос Рембрандта. — Этот кретин сам напрашивается. Поступайте, как пожелаете необходимым. Мы понимаем сложившуюся ситуацию. Просто, как я и говорил, не все у нас разделяют ваше человеколюбие. А потому он испытывает к вам личную неприязнь. Люди убили его вторую половину. Ведь Гербранд был создан не один. Мы не будем вмешиваться. Это его право.

— Я вас услышал, — мрачно ответил Мартин. Чертов провокатор решил проверить на прочность волю прибывшего, а потому натравил на него одного из местных. — Я верно понимаю, что отступать вы не планируете?

Вместо ответа успевший раскалиться до оранжевого цвета памятник сорвался с места и нанес удар одному из первых големов. Только вот и тот не стоял на месте. Все-таки имеющейся в них воли хватает, чтобы не давать себя убить просто так.

Поднырнув под руку, голем вцепился в ногу металлического памятника, замедляя его, и в этот самый момент прозвучал приказ Мартина:

— Оторвите ему ноги и руки. Не убивать.

Стоящие големы моментально сорвались с места и огромной черной лавиной обрушились на замедлившего свой ход Гербранда, придавливая его к земле. И тут же без приказов со стороны они разделили между собой роли. Часть из них осталась удерживать сопротивляющегося, а остальные могучими ударами стали перерубать его конечности. Раскаленное тело нападавшего само по себе причиняло им немалые повреждения, вот только и он сам постепенно поддавался разрушению. И, когда первая нога была оторвана, кто-то на трибуне ахнул от удивления.

— Кто бы мог подумать! Гербранд! Ты проигрываешь каким-то големам! — за этими словами последовал громкий смех, от звуков которого Мартину стало противно.

Спустя минуту нападавший лежал на земле, превратившись в пять кусков. Тело, ноги и руки. Он был еще жив и даже способен восстановиться при достаточном количестве металла. Мартин не желал уничтожать своих собратьев, даже тех, кто пытался прикончить его самого. А потому, приказав оставшимся големам привести себя в порядок после сражения, он подошел к замершему Гербранду и спросил:

— Тебе помочь?

— Дальше уже не ваше дело, Мартин, — раздался в голове Кинга голос Рембрандта. Видимо, где-то рядом находился передатчик в виде бюста какого-то памятника, благодаря которому тот смог передать свои мысли с другого конца стадиона. — Мы займемся им. Я думаю, из него выйдет хороший бюст. Как вы думаете?

— Вы всегда так обращаетесь с собратьями? — подавляя раздражение, спросил в ответ Мартин.

— Только с теми, кто составляет мне конкуренцию. Думаю, у вас это происходит точно так же, — довольно ответил тот. — Благодарю, что сделали за меня грязную работу. Если бы я избавился от него своими руками, остальные могли бы сделать из этого повод для конфликта. Теперь у меня тут нет открытой оппозиции. А значит, я остаюсь главным и надолго.

— Поздравляю с повышением, — саркастично ответил Мартин, разрывая канал связи. Ему было противно становиться пешкой в игре местного царька, не понимающего всей необходимости единства.

Как только собрание закончилось, Мартин в окружении големов направился к одному из ближайших каналов, чтобы вновь насладиться видом хаотичных колебаний водной глади. Его маленькое морское путешествие принесло новое хобби, которое помогало ему очистить голову для более глубокого погружения в свои мысли. И когда солнце уже начало приближаться к маячившему вдали горизонту, позади него неожиданно раздался голос.

— Спасибо вам за еду, — тоненький, писклявый звук принадлежал той самой девочке, которая спрятала под футболкой зверушку. — Простите, что заговорила с вами первая. Я знаю, вы это не любите.

Мартин настолько был погружен в свои мысли, что даже не обратил внимание на то, как она приблизилась. А стоявшие рядом големы просто не увидели в ней опасность, потому спокойно подпустили ее поближе. За это их ждал строгий выговор.

— Не беспокойся. Надеюсь, вам хватило? — спросил он.

— Да! Спасибо! Было очень вкусно! Дядя Олаф сказал, что уже много лет не ел оленину и что этого мяса нам хватит на несколько дней! Представляете? Мы будем кушать хорошо целых несколько дней! — колебания ее радостного голоса мягко дотронулись до Мартина. В этот момент ему показалось, словно что-то теплое и приятное коснулось горящего внутри него огонька души. Впервые в жизни он ощутил странное, не понятное ему тепло. Оно отличалось от пылающего жара металлических братьев. И точно так же не было похоже на жар, возникающий от взрывов человеческого оружия. Теплота ее голоса словно манила к себе.

— Почему ты прятала животное? Ты же понимаешь, что его могли сделать вашей едой? — задал он интересующий с момента первой встречи вопрос. — Ты планируешь съесть его потом?

— Его нельзя есть, — почти воскликнула девочка, но тут же опомнилась и заговорила тише. — Он друг. Друзей нельзя есть. Он нам мышей ловил. Мы их ели. Дядя Олаф говорит, что они вредные и заразные, но я лучше их буду кушать, чем отдам Лаки.

— Лаки? — удивился Мартин. — Так зовут твое животное?

— Это кот. Да. Его зовут Лаки. Дядя Олаф так его назвал.

— А как зовут тебя? — поинтересовался Кинг. Ему было любопытно это дитя. После произошедшего на собрании общение с этой девочкой почему-то успокаивало его разбушевавшиеся мысли, приводя в порядок эмоции.

— Я Гретта, — гордо ответило дитя, что вызвало легкую улыбку стоящего рядом с ней голема.

Кинг уловил это едва заметное движение на его лице и спросил:

— Почему ты улыбнулся?

— Так звали женщину, которая создала меня. Почему-то, услышав ее имя, я испытал то, что вы называете радостью, — без эмоций ответил он.

— Хорошо, — кратко ответил Кинг.

То, что голем смог осознать в себе эмоцию, говорило о том, что они способны к развитию. А это еще на одну ступень приближало их к своим первородным братьям.

— Гретта, а если бы тот голем увидел, как ты прячешь кота? Тебе что, совсем не страшно за свою жизнь?

— Моя мама, — тихо ответила она, и Кинг ощутил, как дрогнул ее голос. Но дитя пересилило себя и продолжило. — Моя мама умерла, спасая меня. И благодаря этому я жива. Дядя Олаф сказал, что она была хорошей женщиной и поступила правильно. Сильные должны помогать слабым.

— А ты сильная? — с усмешкой спросил Мартин.

— Нет. Но Лаки еще слабее. Потому я и помогла ему, — твердым голосом ответила Гретта. И от услышанного Кинг замер. На мгновение ему показалось, что ее слова сломили какую-то преграду в его разуме. Ту самую несокрушимую стену, об которую он уже давно бился, не понимая, как преодолеть ее. И на некоторое время он замер, медленно осознавая всю глубину слов, сказанных ребенком. За размышлениями он не заметил, как солнце приблизилось к горизонту, оповещая о том, что скоро он, как и все присутствующие тут памятники, вновь уснут до рассвета.

— Я буду рад еще с тобой поговорить. Но сейчас мне нужно уснуть. Не стесняйся, иногда подходить ко мне. Если получится, я дам вам еще еды и подскажу, как добывать ее самим, — скорее приказал, нежели попросил он.

— Еще больше еды? — радостно воскликнула девочка. — Я обязательно приду! А хотите, я вам сейчас сказку расскажу? Когда я не могу уснуть, мне дядя Олаф рассказывает сказки про людей, которых считает героями.

— Почему бы и нет? — согласился Мартин, присаживаясь на землю рядом с чудом уцелевшей лавочкой и, указав на нее рукой, произнес. — Присаживайся. О чем будешь рассказывать?

— Пожалуй, я начну с…