Час Купидона. Часть III. Момент истины

Робин Каэри

Загадка Часа Купидона разгадана, и часовой вор вот-вот окажется в руках правосудия!Но так ли это? Ведь в Лувре всё далеко не так, как кажется – за блистательной роскошью парадных залов и галерей скрыты опасные интриги и мрачные тайны прошлого.Момент истины – всё раскроется, но совершенно неожиданным образом. На сцене появляются новые лица и маски, вовлечённые в заговор, который вошёл в историю как «Час Купидона».Апрель 1654. Франция, Париж.Роман в трёх частях. Здесь третья часть.

Глава 3. Выполненный квест

После пяти часов утра. Лувр. Комната герцогини де Ланнуа. Королевские конюшни

Не только юный маркиз, но и мадам де Ланнуа заметила близившееся наступление рассвета. Но в отличие от Франсуа, для этого ей не было нужды смотреть в окно. На каминной полке красовался красивый бронзовый канделябр с большими свечами из белого воска — их мадам де Ланнуа выписывала целыми партиями из свечной мастерской аббатства Святого Визуария. По времени горения именно этих свечей герцогиня привыкла отмерять время с точностью до четверти часа. Свечи, которые она зажгла в три часа ночи, почти догорели, что указывало на то, что времени было около шести утра.

— Уже шестой час, мои дорогие, — сказала мадам де Ланнуа. — Скоро ко мне заглянет ещё один визитёр, и вы вряд ли захотите встретиться с ним.

— И кто же это? — вальяжно потягивая затёкшие от долгого неподвижного сидения руки и плечи, спросил Франсуа-Анри.

— Сержант Дезуш, — ответила мадам де Ланнуа и энергично постучала по подлокотнику, чтобы успокоить вскочившего в панике Виллеруа. — Успокойтесь, милый маркиз! Если бы я хотела, чтобы вас арестовали, то не отправила бы гвардейцев с пустыми руками. Право же, мой дорогой, вам следует научиться доверять тем, кто протягивает вам руку помощи.

— Простите, мадам, — устало прошептал Франсуа и опустился на стул. — Я ни о чём таком и не подумал. Но я не хочу подвести вас. Представляете, какой будет скандал, если все узнают, что это вы помогли мне скрыться. То есть не мне, а вору.

— Вор? Это не совсем то, кем вы являетесь в моих глазах, мой дорогой, — с улыбкой поправила его герцогиня. — Я бы сказала, что вы — дерзкий выдумщик и неисправимый шалун. Чем-то ещё обернутся ваши проказы тогда, когда вы вырастете? Да, право же, мне будет любопытно узнать.

— Я не буду больше совершать такие… — Франсуа запнулся — уверенность в том, что он довёл до конца важный ритуал, мешала ему назвать совершённые им поступки глупыми.

— Такие подвиги? — подсказала герцогиня и улыбнулась. На этот раз дю Плесси-Бельер согласился с ней и даже несколько раз кивнул, хотя это можно было отнести на счёт его усталости.

— Да, всё это похоже на подвиги. Квест паладина — я бы сказал! И ведь вы затеяли это не только ради отца, не так ли? — спросил он и вытянул затёкшие руки в стороны так, что едва не задел пышный букет цветов в вазе, стоявшей на соседнем столике.

— Нет, не только, — помотал головой Франсуа, но большей откровенности он не позволил себе, не желая признаваться в том, что, кроме имени отца, в молитве о времени он повторял имена Людовика, королевы Анны, кардинала Мазарини, своих друзей — в том числе и самого Дю Плесси-Бельера, которого искренне считал другом.

— Что ж, господа! — прервала их мадам де Ланнуа, с укоризной глядя на неуклюжие попытки крестника поправить сдвинутую вазу на середину столика. — Вам пора уходить. Полковник, вы ведь отправитесь к себе в особняк Бельер, не так ли?

— Да, мадам! — подавив глубокий зевок, ответил тот и поднялся, чтобы пройтись по комнате и размять ноги.

— Вот и славно, — следя за ним поверх края чашечки с горячим отваром, проговорила мадам де Ланнуа. — Возьмите карету из королевской конюшни. Пешие прогулки в столь ранний час не слишком полезны, — заметив вскинутые в удивлении брови, она усмехнулась. — Я слышала от Главного Шталмейстера, что ваше имя уже включили в список придворных, кому полагается собственный выезд — карета или осёдланная лошадь по первому требованию.

— О, мадам! Как мне благодарить вас? — дю Плесси-Бельер улыбнулся, подошёл к ней и порывисто встал на одно колено.

— Не скрытничать, мой дорогой! Только и всего, — лучики морщинок собрались в уголках усталых глаз. Мадам де Ланнуа улыбнулась крестнику и подала руку для поцелуя. — И возьмите с собой нашего милого Купидона, — качнув головой, она перевела взгляд на Виллеруа, который прикорнул на стуле в лёгкой дрёме. — Мне кажется, что вам с ним по пути.

— Да, но прежде, чем мы уйдём, — начал было Франсуа-Анри, и тут же умолк, улыбнувшись от ласкового прикосновения к щеке. Мадам де Ланнуа заговорила, не дав ему высказаться:

— Да, да, я помню, что я пообещала. И не намерена отступить от данного мною слова. Дезуш не узнает ничего. Не от меня — уж это точно! И я ничего не расскажу об этом деле её величеству. Пока что.

— О, мадам! Я заверяю вас, что эта история закончилась. Здесь и сейчас, — заверил её дю Плесси-Бельер и с озорным прищуром посмотрел на Виллеруа. — Вы и сами видите, что он совершенно спокоен и доволен собой.

— Я вижу, — снисходительно усмехнулась герцогиня. — Стрелки на двенадцати дворцовых часах остановлены, квест паладина времени завершён. Принесёт ли это ожидаемые плоды — об этом мы узнаем позже. Но вы, мой дорогой, должны позаботиться о и том, чтобы был пойман часовой вор. Понимаете?

— Как? Но вы же… — опешил Франсуа-Анри.

— Я сказала, что не расскажу Дезушу и кому бы то ни было о том, что услышала этим утром. Но, дорогой мой, на вас и на графа де Сент-Эньяна была возложена обязанность раскрыть тайну, которая стоит за этими преступлениями, и найти виновного.

— Значит, я всё ещё должен найти часового вора? — убитым голосом спросил дю Плесси-Бельер.

— Именно так, мой дорогой. Постарайтесь, чтобы объяснения, которые вы представите в связи с этой историей, прозвучали бы убедительно и правдоподобно. Поверьте, это приведёт к приятным сюрпризам.

— Да уж! — небрежно хмыкнул дю Плесси-Бельер.

— Ах, мой дорогой маркиз! А ведь это было совсем недавно, когда вы сами попадали в переделки и совершали проказы, не меньшие, чем этот малыш, — поднявшись из кресла, мадам де Ланнуа подошла к Виллеруа и ласково потрепала его по светло-каштановым кудрям. — Теперь ваша очередь помочь другу не попасть в беду. Вы уж постарайтесь, дорогой мой.

— Да, я готов. Конечно же! Но как? — всё ещё не понимая, к чему клонила герцогиня, дю Плесси-Бельер вопросительно посмотрел в её глаза. — Ради спасения одного подставить другого?

Всё это выходило за рамки того, на что мог пойти Франсуа-Анри. Голос совести, чести или чего-то ещё не менее возвышенного говорил ему о том, что оставляя маленького маркиза на свободе, он тем самым принимает его вину на себя. И к этому он был готов. Но теперь выходило, что его просили переложить вину с себя на голову другого ни в чём не повинного человека.

— Не совсем, дорогой мой, — видя душевную борьбу в глазах крестника, герцогиня заговорила мягче, готовая к необходимости подробно объяснить свой план. — Есть один человек. Возрастом он немногим старше нашего маркиза. Так вот я уже не раз уличала его в деяниях, за которые по закону ему полагается не просто наказание, какое обычно выносят обыкновенному вору, а гораздо суровее. Двадцать лет на галерном флоте Его величества!

— Боги! Что же он совершил? — эти слова, произнесённые дю Плесси-Бельером во весь голос, едва не разбудили Виллеруа, и мадам де Ланнуа покачала головой и прошептала:

— Всего-навсего кража. Но следует задать вопрос не о том, что он совершил, а где? В королевской часовне!

— Это один из тех грабителей? — также шёпотом продолжал спрашивать дю Плесси-Бельер и покосился на потянувшегося в полусне маркиза.

— Да. Но хуже всего то, что мальчик связан с шайкой воров из Сент-Антуанского предместья. И это усугубляет его положение. Для его брата всё было бы гораздо хуже — его бы обвинили в измене королю. Так что можно сказать, что смерть освободила его от худшей кары. А вот для мальчика, увы, всё складывается просто катастрофически скверно, если этому делу дадут ход, и оно будет рассматриваться в суде.

— Кто арестовал его? — спросил Франсуа-Анри, не заметив, что в задумчивости принялся отбивать пальцами такт марша по подоконнику.

— Один из комиссаров тюрьмы Шатле. Он недавно перевёлся туда из следственной палаты Парижского парламента. Ла Рейни.

— Я слышал о нём, — потёр подбородок полковник.

— А это и хорошо. Очень хваткий молодой человек. И весьма опытный по части лазеек в законе и во всём, что касается предписания о наказаниях. Я рекомендую встретиться с ним и обо всём переговорить.

Из-за двери, ведущей в коридор для прислуги, послышался топот каблучков. Это горничные, которые прислуживали дамам свиты королевы, уже спешили в комнаты своих хозяек, чтобы убрать золу из каминов, растопить их, принести кувшины тёплой воды, свежее бельё и все необходимые для утренних процедур мелочи.

— Поспешите, мои дорогие! — мадам де Ланнуа потрепала маленького маркиза за плечо, чтобы разбудить его. — Вам необходимо встретиться с этим Ла Рейни, Анрио, и договориться обо всём. Мне показалось, что он лично заинтересован в судьбе мальчика. Как знать, может быть, благодаря часам Купидона, ему улыбнётся сама Фортуна.

— Ему уже улыбнулась Крёстная всего двора, чего же больше! — дю Плесси-Бельер с почтением коснулся губами удивительно мягкой и тёплой руки герцогини.

— Что же, маркиз, прощайте! Или, лучше сказать, до свидания! — мадам де Ланнуа улыбнулась крестнику в ответ на комплимент и осенила его знамением. — Что касается меня, то я постараюсь сделать всё возможное для того, чтобы об этих происшествиях забыли как можно скорее.

— Вы настоящий ангел-хранитель, мадам! — признался в своих чувствах Виллеруа, живо соскочив со стула. Он отвесил галантный поклон, шаркнув ножкой, и поспешил расправить все складки на панталонах и камзоле.

— Я всего-навсего тётушка для тех, кто готов ценить мою заботу. И мои отвары, — польщённая столь пылким выражением благодарности, герцогиня всё же не стала заострять на них внимание. — Всё, всё, господа! Анрио, — она наградила старшего маркиза коротким поцелуем в щёку, на которой уже проступала утренняя тень. — И да, вас вызовут во дворец, не ровён час! Не забудьте прежде всего переодеться. Обычное придворное платье не слишком подойдёт для такого визита. Лучше наденьте тот ваш камзол, который для верховых прогулок. Он строгого кроя, да и вы в нём больше похожи на военного.

— Но я и есть военный! — усмехнулся дю Плесси-Бельер.

— И придворный. С недавних пор, — строгим голосом поправила его герцогиня. — Так что будьте готовы явиться во дворец сразу же, как только получите приглашение с курьером. А вы, мой дорогой, — она ласково погладила Виллеруа по щёке. — Отдохните хорошенько после вашего квеста. Как знать, когда вы понадобитесь его величеству? Только, чур! Уговор: я никому не открою секрет о нашем разговоре. Но и вы, мой друг, не рассказывайте о моём скромном участии в сегодняшнем вашем приключении. Хорошо?

— Я обещаю, мадам! — выпалил Франсуа, но мадам де Ланнуа, смеясь, приложила палец к губам и легонько подтолкнула его следом за дю Плесси-Бельером к двери, скрытой за фальшивой панелью с картиной в массивной позолоченной раме.

— Ни пуха ни пера, мои дорогие! — напутствовала она их, стоя у входа в потайной коридор. — Берегите себя!

***

И снова впереди были только темнота и неизвестность. Франсуа попробовал поморгать, чтобы привыкнуть к отсутствию света, но в узком проходе царила непроглядная тьма. Не было ни малейшего намёка хотя бы на какой-нибудь источник света — только бесконечная темнота. Ему оставалось слепо довериться шедшему впереди маркизу и слову мадам де Ланнуа. Ведь она пообещала, что этот потайной коридор выведет их наружу.

— А где же мы выйдем? — спросил Франсуа.

— Это чуланчик под лестницей у входа в вестибюль для прислуги, — ответил дю Плесси-Бельер.

Вспомнив о таинственных знаках, которые отмечали каждый поворот в дворцовом лабиринте потайных коридоров, Франсуа провёл ладонью по стене. Сначала только справа от себя, а когда проход сделался совсем узким, то он протянул к стене и левую руку, почти сразу же нащупав углубление в склизкой от сырости каменной кладке, покрытой известью и толстым слоем грязи. Будто бы кто-то нарочно провёл остриём ножа и вырезал эту щербину на ходу.

— Если вы когда-нибудь надумаете воспользоваться этим коридором, — заговорил с ним дю Плесси-Бельер, словно затылком увидевший этот манёвр. — Запомните, что он ведёт не только к комнате мадам де Ланнуа, но и к личным покоям королевы. А вот здесь через несколько шагов, вот сейчас уже, будет поворот. Тот коридор ведёт в Министерское крыло. Туда лучше не ходить, если не хотите попасть в руки к дознавателям из Канцелярии. Они люди дотошные и общими объяснениями не удовлетворятся. Им непременно захочется услышать о том, кто ещё, кроме вас, знает об этих коридорах. В общем, если вы не уверены, что сможете выдержать допрос и не выдать никого, то лучше держитесь подальше.

Франсуа ничего не ответил. И вовсе не потому, что слова маркиза обидели его. Чего уж там, даже один разговор с герцогом де Невилем мог вселить ужас перед любыми допросами, а если его будут расспрашивать сразу несколько таких же инквизиторов, то и в самом деле лучше сторониться любых встреч с ними. К тому же, после окончания ритуала с часами и «Песком времени» в душе Франсуа поселилось нежелание попадать в ещё какие-нибудь переделки. Может быть, и ненадолго, но в ближайшие дни он точно не захочет пускаться на поиски новых приключений. И к тому же он хотел понаблюдать за тем эффектом, который должен был принести проведённый им ритуал. Ведь и Людовик поверил в его действенную силу — значит что-то грандиозное должно было непременно произойти.

— А теперь осторожней, маркиз! Мы идём очень близко к стене вестибюля. Собственно справа от нас уже не стена, а только полотно гобелена. Так что шагайте тише и не касайтесь руками стен. Не стоит привлекать к себе внимания.

— А там кто-то есть? — шёпотом спросил Франсуа и провёл рукой по шероховатой поверхности задней части полотна.

— Пока никого. Ведь пажеский караул в эту ночь отменили. Но мало ли кому вздумается забрести сюда чисто случайно, — также шёпотом ответил дю Плесси-Бельер и остановился.

Осторожно пошарив пальцами по полотну гобелена прямо перед собой, он отыскал нижний край и приподнял его, чтобы выглянуть наружу.

— Мы на месте, — шепнул он, обернувшись к Франсуа. — Выйдем через те двери. Они ведут в коридор для прислуги. А дальше прямиком в конюшни. И там я оставлю вас.

— Спасибо, — отозвался из темноты Франсуа.

— Но это ещё не всё, — дю Плесси-Бельер не спешил выходить наружу. — Запомните, маркиз, всё, что вы рассказали мне и мадам де Ланнуа, останется строго между нами. Я позабочусь сделать так, чтобы ничто не указывало на ваше участие в этом деле.

— Но тот человек, на которого вам указали, чтобы вы передали его в руки господина де Сент-Эньяна, он ведь не пострадает? — Франсуа был решительно настроен взять всю вину на себя, а не перекладывать наказание на чужую голову.

— Конечно же пострадает, — с внезапной жёсткостью ответил дю Плесси-Бельер. — И вы должны твёрдо запомнить, Франсуа, что у каждого нашего поступка будут последствия. Это неизбежно. Но на этот раз вместо вас пострадает кто-то другой. Вы даже не знаете кто он. Но вы должны понять самое главное: если вина останется на вас, то пострадает больше людей. Все те, кого вы очень хорошо знаете. Те, кого вы любите. И в первую очередь ваш отец. А также ваши сёстры и их мужья, и даже их братья и сёстры. И даже те люди, кто служит вам и вашей семье. Понимаете? Всё это очень серьёзно, друг мой. И бравада здесь неуместна. Итак, человек, который вам незнаком или ваша семья? Каким будет ваш выбор?

— Но как же так? — опешил маркиз и, неловко оступившись, ударился спиной о холодную стену. — Ведь нельзя наказывать других за чужие проступки! Это же нечестно!

— Вы наивны и пока очень мало знаете о мире, в котором мы живём. Но вам придётся повзрослеть.

Жёсткость и безапелляционный тон этих слов не нравились Франсуа, он потянул дю Плесси-Бельера за рукав, заставив его обернуться, и высказал таким же суровым и решительным тоном:

— И всё же, я не согласен.

— Вот как? Чего же вы хотите? — усмехнулся дю Плесси-Бельер.

— Пусть того человека оправдают и не наказывают. Пусть его судят так, как если бы судили меня.

— А вы полагаете, что вас бы не судили строго? — терпеливо поинтересовался полковник, словно никуда и не спешил.

Он присел на корточки и внимательно посмотрел в лицо маркиза, освещённое светом, падающим в коридор из-под приподнятого гобелена. — Тут вы жестоко ошибаетесь, друг мой. За эти проступки спросили бы и с вас. С такой же строгостью. Так что будет даже лучше, если того человека будут судить по меркам его положения, а не вашего.

— Но как же так?

— Вы — дворянин. Сын маршала Франции, государственного советника, чего больше? — терпеливо объяснял дю Плесси-Бельер.

— Но ведь мне всегда прощали все мои шалости! Почему же сейчас не простят? — не уступал Франсуа.

— Но это не шалость, мой дорогой друг. Это — покушение на жизнь короля, — строго возразил полковник. — И суд будет рассматривать это именно в таком ключе. Это очень серьёзно.

— Но я же всё рассказал!

— Да, рассказали. Мне и мадам де Ланнуа, — поправил его дю Плесси-Бельер.

— И королю, — дополнил список посвященных лиц Франсуа.

— Да, и королю. И всё же, — полковник был непреклонен. — Если у кого-то есть зуб на вашего отца или на архиепископа Лионского, вашего дядюшку, или на графа д’Арманьяка, супруга вашей дорогой сестры Катрин, то он воспользуется этим разбирательством и судом над вами с тем, чтобы очернить всю семью де Невилей.

— Нет… Этого не может быть!

— Может. Это не просто детские шалости. Игры закончились, друг мой! — с горечью констатировал дю Плесси-Бельер.

— Но я не хочу! Не хочу, чтобы они пострадали из-за меня! Пусть меня запрут в Бастилии. Я знаю — это ненадолго, — в тусклом свете можно было рассмотреть, как на лице мальчика мелькнула улыбка. Ведь он сумел довести до конца квест с «Песком времени». Разве время не принадлежит ему по праву первого, кто сумел остановить его ход?

— Не переживайте, Франсуа. Я обещаю, я даю вам слово, что мальчик, которого выдадут вместо вас, не пострадает. Я найду способ, чтобы позаботиться о нём. О его будущем. Но, — голос дю Плесси-Бельера звучал всё так же строго. — Вы должны пообещать мне, что впредь не станете искать его и не пытаться поднимать эту тему. И тем более обещайте мне не просить за него короля.

Сказав это, дю Плесси-Бельер поднял ещё выше нижний край гобелена и вышел наружу.

— Как это «поднимать эту тему»? — Франсуа снова потянул его за рукав. — Я не понимаю.

— Выходите, маркиз, — полковник не стал одёргивать руку, но останавливаться не стал. — Нам надо поспешить! Не поднимать тему — это значит, вообще не вспоминать, не говорить об этой истории вовсе. Не рассказывать никому. Забыть об этой истории!

Несогласный с приведёнными доводами, Франсуа всё-таки решил принять их и вышел из коридора. Стряхивая с себя паутину, налипшую на камзол, он осматривался вокруг. Место, куда они вышли, было похоже на вестибюль для прислуги, через который во дворец доставляли тюки, сундуки и ящики для того, чтобы переносить их во внутренние покои. Оглянувшись, маркиз заметил, что гобелен уже висел, как прежде, ничем не выдавая того, что за ним скрывалась ниша с дверью в потайные коридоры.

— Пытаетесь запомнить обратный путь? — с усмешкой спросил его дю Плесси-Бельер, но Франсуа безразлично пожал плечами — с него уже хватило тёмных и страшных потайных коридоров:

— Те двери ведут в конюшни. Вы окажетесь на месте, как и должны были. Вас ведь не успели хватиться?

— Неа! — беззаботно ответил Франсуа и тут же прикусил язык, заметив во взгляде его старшего друга интерес, который вызвала эта короткая реплика.

— Так ваш напарник тоже не был на посту этой ночью?

Теперь настало время Франсуа отпираться. Но дю Плесси-Бельер был слишком настойчив. Прищурив глаза, он улыбался, наблюдая за тщетными попытками маркиза увильнуть от прямых ответов.

— Ладно, ладно! Я согласен закрыть на это глаза. Но взамен вы даёте мне полный карт-бланш на все решения о вашем деле. В конце концов, вы вольны выбирать: ваша семья или тот, кого вы не знаете вовсе? Ну как? Решили? Доверьтесь мне, Франсуа!

— Хорошо. Я решил, — он понурил голову. — Я согласен. Но вы дали мне слово! Вы позаботитесь о нём?

— Я сдержу моё слово! — парировал маркиз. — А теперь ступайте и поднимите кого-нибудь из конюхов. Мне понадобится карета.

— Как? Целая карета? — недоверчиво спросил Франсуа.

— Да. Конечно же! — дю Плесси-Бельер похлопал его по плечу. — Не беспокойтесь, на этот раз ничего недозволенного. Моё имя уже включено в придворный реестр. Я не знаю, в каком именно чине. Но собственный выезд в королевских конюшнях мне обеспечен.

Пока Виллеруа бегал в дальний угол конюшен в поисках дежурного конюха, полковник забрался по приставной лесенке наверх и заглянул в распахнутый настежь люк сеновала.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — послышался вопрос снизу, и дю Плесси-Бельер спустился.

— А, вот и вы! — весело стряхивая с ладоней пыль и травинки, он подошёл к молодому человеку, надевавшему форменный плащ королевского пажа.

— Что значит «вот и я»? — с вызовом спросил он, но, увидев де Виллеруа и конюха, которого тот привёл, обратился к маркизу. — А вы что? Где вы были?

— Маркиз был здесь. Я застал его на боевом посту, — ответил вместо него полковник и смерил наглеца нарочито строгим взглядом. — Если бы у меня было время, сударь! Если бы у меня было достаточно времени! Но мне не досуг расспрашивать вас о несении караульной службы, господа. Карету мне! Карету!

***

— Маркиз!

Франсуа выбежал из-под навеса, встал и вытянулся по стойке смирно перед дю Плесси-Бельером, не обратив внимания на подъезжающую карету.

— Эй! Куда? Вот мальчишки! Прямо под колёса кидаются! Вот же, а ну как не успеешь увернуться? — прикрикнул на маркиза доезжачий, стоявший на запятках кареты. — Вы? — узнав в лицо де Виллеруа, который обернулся в его сторону, он сорвал шляпу и отвесил почтительный поклон. — Не признал вашу милость спросонья. Прошу меня простить!

— В чём дело, Франсуа? — строго спросил дю Плесси-Бельер, с удивлением отметив волнение, написанное на лице друга.

— Песок! «Песок времени», — прошептал Франсуа и показал на мешочек, который висел у него на поясе. — Часы Аполлона! Это не я остановил часы, которые стоят в кабинете короля. И в часовне в покоях королевы — тоже не я был. Там, где я часы останавливал, я всегда просыпал этот песок. Понимаете, маркиз?

— Да, начинаю понимать, — задумчиво протянул Франсуа-Анри, потирая подбородок. — Я припоминаю что-то такое. Бонтан указал на этот песок в самом начале. Но потом как-то вдруг запамятовал. Герцог де Грамон всё никак в толк не мог взять, что с этим песком не так: то он был, то его не было. Значит, это не вы остановили те часы?

— Нет, — замотал головой Франсуа. — Это был не я.

— Да. Выходит, что это были те. Другие люди. Но для чего им это понадобилось? Всё это необходимо выяснить. Ну что же, этим я и займусь. А вы, мой друг, — полковник вдруг строго посмотрел на Франсуа, но потом улыбнулся и, подойдя ближе, похлопал по плечу:

— Всё! С вас хватит уже! Теперь точно всё закончено. Забудьте. Я сдержу моё слово, а вы — ваше.

— Обещаю, — глядя в глаза дю Плесси-Бельера, маркиз кивнул ему и взмахом шляпой ответил на прощальный салют рукой.