Расширенная Вселенная

Роберт Хайнлайн, 1980

«Расширенная Вселенная» Роберта Э. Хайнлайна – это не только фантастическая сторона его творчества, это видение мира будущего зоркими глазами провидца, человека, предостерегающего человечество от безумных действий и непоправимых решений, болеющего за нашу планету, за зеленые холмы Земли, о которых пел слепой бард в знаменитом рассказе. Сборник объединяет и художественные произведения, и мысли по поводу, и заметки о долгом литературном пути писателя. «Я надеюсь, – пишет в предисловии автор, – эта моя книга вам придется по сердцу. Выдумка в ней видна явно, правда – вроде бы как правдива (насколько я мог себе это позволить), а зияющие по тексту пробелы я заполнил разными пустяками, чередующимися между понятиями „назидательность“ и „бредовость“». Мы тоже надеемся вместе с автором, что книга вам придется по сердцу. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Успешная операция

ПРЕДИСЛОВИЕ

Для любого спичрайтера самое ценное слово по-английски — это короткое, малопривлекательное, односложное англосаксонское слово «нет!!!». Знаете, в чем заключается одна из особенностей отношения публики к профессии писателя? Никому не придет в голову, что таксист будет возить людей бесплатно, на рынке начнут раздавать продукты, а продавец фуфла станет выдавать это свое фуфло задаром, и при этом все, ничуть не смутившись, могут запросто просить у профи-писателя результаты его труда в подарок.

Такая наглость особенно характерна для любителей научной фантастики, в острой форме она встречается среди организованных фэнов, но в самой своей наихудшей форме распространена среди тех, кто выпускает фэнзины.

Следующая история появилась на свет вскоре после того, как я продал свой первый рассказ, — и возникла в результате того, что я еще не научился говорить «нет!».

Все, кто считает, что протокол неважен, никогда не имели дела с кошками^[10].

Л. Лонг

— Как ты смеешь такое предлагать!

Главный придворный врач упорно стоял на своем.

— Я бы не осмелился, сир, если бы вашей жизни не грозила опасность. Кроме доктора Ланса, в отечестве нет другого хирурга, который мог бы сделать пересадку гипофиза.

— А я говорю, оперировать будешь ты!

Медик покачал головой:

— Тогда вы умрете, вождь. Моего искусства недостаточно.

Вождь стремительно закружил по комнате. Казалось, он вот-вот даст выход одному из тех истерических взрывов гнева, которых так боялись даже его приближенные. И вдруг он сдался.

— Приведите его сюда! — приказал он.

Доктор Ланс предстал перед вождем с присущим ему достоинством — достоинством и выдержкой, которую не смогли поколебать три года, проведенные «под защитой государства». Бледность и истощение выдавали в нем узника концентрационного лагеря; впрочем, люди его расы уже привыкли к притеснениям.

— Я понял, — произнес он. — Да, я понял… Я могу сделать эту операцию. Каковы условия оплаты?

— Условия оплаты? — Вождь был потрясен. — Ты еще смеешь говорить об условиях, грязная свинья? Тебе дается возможность хотя бы частично искупить грехи своей расы!

Хирург поднял брови:

— Думаете, я не понимаю, что, будь у вас другой вариант, вы бы никогда не послали за мной? Но вам понадобилась именно моя помощь.

— Делай то, что тебе говорят! Тебе и таким, как ты, повезло, что вы вообще живы.

— Все равно работать бесплатно я не буду.

— А я сказал — тебе еще повезло, что ты жив… — В голосе прозвучала неприкрытая угроза.

Ланс молча развел руки в стороны.

— К тому же мне говорили, что у тебя есть семья…

Хирург облизнул пересохшие губы. Его Эмма… они могут сделать с ней что угодно… И маленькая Роза… Нет, он должен быть мужественным — таким, каким хотела бы его видеть Эмма. И он будет играть по самым высоким ставкам… ради них, и только ради них.

— Мертвым им не будет хуже, чем теперь, — твердо ответил он.

Прошло немало времени, прежде чем вождь убедился, что Ланса ему не сломить. Не стоило даже пытаться — хирург впитал мужество вместе с молоком матери.

— Какова твоя цена?

— Разрешение на выезд для меня и моей семьи.

— Скатертью дорога!

— Компенсация за имущество…

— Да подавись ты!

–…выплаченная золотом до операции!

Вождь по привычке хотел возразить, но сдержался. Этот наглый кретин может думать все что угодно! Вразумить его можно будет и после операции.

— А теперь последнее… операция будет проводиться в больнице за рубежом.

— Но это нелепо!

— Я настаиваю!

— Так ты не доверяешь мне?

Ланс, не отвечая, смотрел ему прямо в глаза. Вождь ударил доктора — ударил сильно, по губам. Хирург даже не шевельнулся, чтобы избежать удара; он принял его, не дрогнув лицом…

— И вы действительно согласились на это, Сэмюел?

Молодой человек без страха взглянул на доктора Ланса и ответил:

— Да, согласился.

— Я не могу гарантировать, что вы оправитесь после операции. Гипофиз вождя поврежден, и ваше молодое тело может не справиться… Вы должны учесть такую возможность.

— Я все понимаю… но тогда я выйду из концлагеря!

— Да. Все верно. Если вы выживете, вас освободят. Я сам буду заботиться о вас, пока вы не будете готовы к путешествию.

Сэмюел улыбнулся:

— Да это же просто удовольствие — болеть в стране, где нет концлагерей!

— Тогда все в порядке. Давайте начинать.

Они вернулись к группе людей, которые нетерпеливо, но молча ждали их в другом конце помещения. Те мрачно отсчитывали сумму, на которую претендовал прославленный хирург, — все, до последней монетки. Вождь, пока это продолжалось, решил, что людям его веры не нужны деньги. Ланс сложил половину золотых монет в широкий пояс и обмотал им талию. Вторую половину спрятала у себя на дородном теле его супруга.

Через час и двадцать минут Ланс положил на стол последний инструмент, кивнул хирургам-ассистентам и стянул операционные перчатки. Бросив последний взгляд на двух пациентов, он покинул помещение. Скрытые бинтами, оба под стерильными покрывалами, они были неотличимы друг от друга, и неосведомленный человек ни за что бы не разобрал, кто из них диктатор, а кто заключенный. Хотя, если вдуматься, благодаря обмену крошечных желез в жертве сейчас была частица диктатора, а в диктаторе — частица жертвы.

Доктор Ланс вернулся в больницу в тот же день к вечеру, после того как устроил жену и дочь в отеле первого класса. Это было, наверное, лишним, учитывая неопределенность его перспектив в качестве беженца, но они так давно уже не жили по-человечески там — доктор в мыслях не называл свою страну «родиной», — что это было вполне оправданно.

В приемной он спросил о втором своем пациенте.

— Его здесь нет, — с недоумением ответил дежурный.

— Нет?

— Конечно нет. Парня увезли домой вместе с его превосходительством — обратно в вашу страну.

Ланс ничего не сказал. Сэмюела нагло надули, но помочь бедняге доктор ничем не мог. Он возблагодарил своего бога за то, что перед операцией предусмотрительно оградил себя и семью от вероломства диктатора. Хирург простился с дежурным и ушел.

К вождю возвращалось сознание. В уме все путалось, но он уже вспоминал события, которые предшествовали усыплению. Операция! Значит, она уже прошла! И он жив! Вождь никогда бы не признался в том, как страшил его исход операции. Но он выжил… он жив!

Он начал нащупывать шнурок колокольчика. Не найдя его, он заставил себя открыть глаза и осмотреться. Что происходит, черт бы их побрал! Как они посмели поместить своего вождя в такую конуру? Он с отвращением разглядывал грязно-белый потолок и голый деревянный пол. А кровать! Да это же просто раскладушка!

Он крикнул. Кто-то вошел — человек в форме рядового из корпуса его личной охраны. Прежде чем отправить солдата под арест, он начал обстоятельно прочищать ему мозги. Но вождя внезапно прервали:

— А ну заткнись, мерзкая свинья!

Вождь онемел от изумления. Потом завизжал как резаный:

— Встань смирно, когда обращаешься к своему вождю! Отдать честь!

Солдат сначала удивился, потом заржал:

— Может, так? — Он шагнул к раскладушке, встал по стойке смирно и вытянул правую руку в воинском приветствии. В руке была резиновая дубинка. — Хайль, мой вождь! — проревел солдат и резко опустил руку вниз. Удар дубинкой пришелся вождю по скуле.

Привлеченный шумом, в комнате появился второй солдат. Первый все еще смеялся над своей шуткой.

— Что за дела, Джон? Знаешь, я бы не стал обходиться так грубо с этой обезьяной: он все еще значится в больничном списке.

Солдат равнодушно осмотрел окровавленное лицо вождя.

— С ним? Ты что? Не в курсе? — Он что-то прошептал товарищу на ухо.

Второй оскалился в ухмылке:

— Ах вот оно что! Значит, они не хотят, чтобы он поправился? Жаль, я не знал, а то бы уже с утра с ним позабавился… Давай позовем Толстяка, — предложил второй. — Он такой выдумщик по части забав!

— Хорошая идея. — Солдат подошел к двери и крикнул: — Эй, Толстяк!

Вождя они трогать не стали, оставили это дело Толстяку.

Примечания

10

Афоризм не входит ни в одну из книг о Лазарусе Лонге, герое многих сочинений Р. Хайнлайна. — Примеч. С. В. Голд.