Зеленые холмы Земли. История будущего. Книга 1

Роберт Хайнлайн, 1941

«История будущего» в творчестве писателя занимает особое место. Начатая в конце 1930-х годов с рассказа «Линия жизни» и продолженная впоследствии такими классическими произведениями, как «Человек, который продал Луну», «Зеленые холмы Земли», «Пасынки Вселенной», она охватывает огромный временной интервал в истории освоения космоса, как это представлялось Хайнлайну. В этой его истории героические эпохи сменяются эпохами диктатур, мир оборачивается войной, чтобы вновь обернуться миром, – много чего происходит на пути человека в будущее. Неизменен лишь человек – ищущий, борющийся, побеждающий, сомневающийся, любящий, человечный. В настоящем издании часть переводов выполнена заново, другие даны в новой редакции. В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Да будет свет!^[25]

Рассказ

Арчибальд Дуглас, доктор наук, доктор философии и бакалавр естественных наук, с нескрываемым раздражением перечитал телеграмму:

ПРИБЫВАЮ ГОРОД СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ ТЧК ЖЕЛАЮ ОБСУДИТЬ ХОЛОДНЫЙ СВЕТ ВАШЕЙ ЛАБОРАТОРИИ ДЕСЯТЬ ПОПОЛУДНИ (подпись) ДР М Л МАРТИН

Что, правда? Прибывает в город? Желает обсудить? Он что, решил, будто здесь не лаборатория, а отель? И что, этот самый Мартин и впрямь полагает, будто у него, Дугласа, найдется время на первого встречного, кому хватило денег на телеграмму? Дуглас уже мысленно составлял текст вежливого, но обескураживающего ответа, но вдруг заметил, что телеграмма отправлена из аэропорта на Среднем Западе. Что ж, ладно — пусть прилетает. Встречаться с ним Дуглас не собирался.

И все же, движимый естественным любопытством, он достал экземпляр «Кто есть кто в научном мире» и отыскал своего обидчика. Д. Д. Т., А. Б. В., Д. М. Б., К. П. П. — степеней у него хватило бы на шестерых. Гм… руководство исследованиями фауны бассейна Ориноко для Музея Гуггенхайма, автор работы «Сопутствующий симбиоз хлопковых долгоносиков»… и так далее на три дюйма мелким шрифтом. Похоже, этот парень был настоящим тяжеловесом.

Минутой позже Дуглас уже стоял перед зеркалом в лабораторном санузле. Сняв грязный лабораторный халат, он достал из кармана жилета расческу и тщательно навел лоск на гладкие черные волосы. Ладно скроенный пиджак в клетку, шляпа с загнутыми полями — и он был готов выйти на улицу.

«Не так уж плохо, — подумал он, ощупывая украшавший темную кожу на щеке бледный шрам. — Даже несмотря на шрам».

Если бы не сломанный нос, вид у него вообще был бы безупречный.

Ресторан, где он ужинал в одиночестве, наполовину был пуст — здесь становилось оживленнее позже, когда подтягивалась публика из театров, но Дугласу нравились игравший свинг оркестр и хорошая еда. Он уже заканчивал ужин, когда мимо прошла молодая женщина и села через столик напротив него. Он осторожно окинул ее взглядом. Довольно-таки симпатичная: фигура стриптизерши, копна русых волос, приятный цвет лица и большие голубые глаза. Скорее всего, тупа как пробка, но чего еще ожидать?

Дуглас решил пригласить ее составить ему компанию. Если все сложится удачно — доктор Мартин может катиться к черту. Написав записку на обратной стороне меню, он подозвал официанта:

— Кто она такая, Лео? Из местных девиц?

— Нет, месье, я ее раньше не видел.

Расслабившись, Дуглас стал ждать результата. Призывный взгляд незнакомки он почувствовал, едва ее увидев, и в исходе не сомневался. Девушка прочитала записку и, слегка улыбнувшись, посмотрела на него. Он с интересом улыбнулся в ответ. Одолжив у официанта карандаш, она что-то написала на меню, которое Лео отдал Дугласу.

«Прошу прощения, — прочитал он, — и спасибо за любезное приглашение, но я уже занята».

Расплатившись, Дуглас вернулся в лабораторию.

* * *

Лаборатория Дугласа располагалась на верхнем этаже фабрики его отца. Оставив входную дверь открытой и отправив лифт вниз в ожидании визита доктора Мартина, он занялся выяснением причины раздражающей вибрации в центрифуге. Ровно в десять послышалось гудение лифта. Едва Дуглас успел подойти к двери, прибыл его гость.

Перед ним стояла девица с медового цвета волосами, которую он пытался подцепить в ресторане.

— Как вы сюда попали, черт побери? — в гневе бросил он. — Шли следом за мной?

Девушка тут же замерла:

— У меня назначена встреча с доктором Дугласом. Пожалуйста, передайте ему, что я пришла.

— Черта с два. Что это еще за игры?

Она сдержалась, но, судя по ее лицу, это стоило ей немалых усилий.

— Думаю, об этом лучше судить доктору Дугласу. Передайте ему, что я пришла. Немедленно.

— Он перед вами. Я доктор Дуглас.

— Вы?! Ни за что не поверю. Вы больше похожи на… на гангстера.

— И тем не менее это я. А теперь хватит этой клоунады, сестренка, и говорите быстрее, что вам надо. Как вас зовут?

— Я доктор М. Л. Мартин.

Дуглас ошеломленно уставился на нее, а затем расхохотался:

— Что, правда? Не станете же вы шутить над родственником из провинции? Заходите, док, заходите.

Девушка последовала за ним. Вид у нее был недоверчивый, словно у бродячей собаки, готовой немедленно огрызнуться на любые поползновения. Сев на предложенный стул, она вновь обратилась к хозяину лаборатории:

— Вы в самом деле доктор Дуглас?

— Собственной персоной, — улыбнулся он. — И я могу это подтвердить. А как насчет вас? Мне все еще кажется, что это какая-то ловушка или шантаж.

Она снова замерла:

— Вам что, нужно мое свидетельство о рождении?

— Вероятно, вы убили доктора Мартина в лифте и сбросили труп несчастного старика в шахту.

Встав, она взяла перчатки и сумочку, намереваясь уйти.

— Ради этой встречи я преодолела полторы тысячи миль. Извините, если зря вас побеспокоила. Всего хорошего, доктор Дуглас.

Он тут же бросился ее успокаивать:

— Ну-ну, не сердитесь — я просто пошутил. Меня развеселило, что прославленный доктор Мартин выглядит почти точь-в-точь как Бетти Грейбл^[26]. А теперь сядьте, — он осторожно забрал у нее перчатки, — и позвольте мне предложить вам выпить, от чего вы ранее отказались.

Девушка поколебалась, она все еще сердилась, но прирожденный добрый нрав все же взял верх, и она наконец расслабилась.

— Ладно, давайте.

— Вот так-то лучше. Что будете — скотч или бурбон?

— Мне бурбон — и поменьше воды.

К тому времени, когда были наполнены бокалы и зажжены сигареты, напряжение окончательно спало.

— Так чем же я обязан вашему визиту? — начал Дуглас. — Я ни черта не понимаю в биологии.

Выпустив колечко дыма, она ткнула в него карминовым ногтем.

— Помните вашу статью в апрельском «Физическом обозрении»? Насчет холодного света и возможных путей его получения?

— Электролюминесценция против хемилюминесценции, — кивнул он. — Вряд ли это может быть интересно биологу.

— И тем не менее я работаю над той же проблемой.

— С какой стороны?

— Я пыталась выяснить, каким образом светится светлячок. В Южной Америке я встречала несколько особо ярких видов, и это навело меня на мысль…

— Гм… возможно, что-то в этом есть. И что вы выяснили?

— Не так уж много нового. Как вам, вероятно, известно, светлячок является невероятно эффективным источником света: его эффективность составляет почти девяносто шесть процентов. А какова, по-вашему, эффективность обычной промышленной лампы накаливания с вольфрамовой нитью?

— Не больше двух процентов.

— Примерно так. А маленький глупый жучок справляется в пятьдесят раз лучше, не прилагая особых усилий. Нам с ними не сравниться, верно?

— Не особо, — признал Дуглас. — Давайте дальше про жучков.

— В общем, у светлячка в брюшке находится активное органическое соединение, очень сложное, под названием люциферин. Когда он окисляется в присутствии катализатора, люциферазы, вся энергия окисления преобразуется в зеленый свет, без выделения тепла. Стоит восстановить его с помощью водорода — и можно начинать реакцию заново. Я научилась проделывать это в лабораторных условиях.

— Черт, вы сделали это! Поздравляю! Я вам не нужен. Можно закрывать лавочку.

— Не торопитесь. Это нереально с коммерческой точки зрения, для процесса требуется очень много оборудования, он слишком сложен, и мне не удается получить яркий свет. Я пришла к вам, чтобы выяснить, не удастся ли нам объединить усилия, собрать вместе всю имеющуюся у нас информацию и создать нечто применимое на практике.

* * *

Три недели спустя, в четыре часа утра, доктор М. Л. Мартин — для друзей Мэри Лу — жарила яйцо на бунзеновской горелке. Всю ее одежду составлял длинный резиновый лабораторный фартук поверх шорт и свитера. Длинные русые волосы свисали свободными прядями. Изящные ноги были открыты всем взорам, из-за чего казалось, будто она сошла с обложки мужского журнала.

— Слушай, горилла, — она повернулась к устало развалившемуся в большом кресле Дугласу, — похоже, у нас сгорела кофеварка. Приготовить кофе в перегонном аппарате?

— Я думал, у тебя там был змеиный яд.

— Так и есть. Я сполосну.

— Боже правый, женщина! Тебе что, все равно, насколько ты рискуешь собственной жизнью? Или моей?

— Ерунда — от змеиного яда никакого вреда, даже если его выпить, разве что если от той дряни, которую ты хлещешь, у тебя образовалась язва желудка. Завтрак готов!

Она скинула фартук и села, скрестив ноги. Дуглас машинально уставился на нее:

— Мэри Лу, распутница, почему ты вечно голая в лаборатории? Ты возбуждаешь мою романтическую натуру.

— Глупости. Никакой романтической натуры у тебя нет. Давай к делу. Где мы сейчас?

Дуглас провел рукой по волосам и задумчиво пожевал губами:

— Думаю, мы уперлись в каменную стену. Что бы мы ни пытались делать — никаких многообещающих результатов.

— Похоже, проблема, по сути, состоит в том, чтобы ограничить энергию излучения видимым диапазоном частот.

— В твоих устах это звучит столь просто, ясноглазка моя.

— Оставь свой сарказм. Тем не менее именно в этом состоит источник потерь при обычном электрическом освещении. Нить раскалена добела, но лишь около двух процентов всей энергии превращается в свет, а остальное уходит в инфракрасный и ультрафиолетовый диапазоны.

— Она прекрасна. Верно подмечено.

— Сосредоточься, горилла. Я знаю, что ты устал, но послушай мамочку. Должен быть какой-то способ точно настроить длину волны. Как насчет того, что используется в радио?

Дуглас слегка оживился:

— В данном случае не годится. Даже если бы удалось создать индуктивно-емкостный контур с естественной резонансной частотой в видимом диапазоне, потребовалось бы слишком много оборудования для каждого источника света, а в случае сбоя настройки он вообще не давал бы света.

— Это единственный способ управлять частотой?

— Да… практически. Некоторые передатчики, особенно любительские, используют специально ограненный кристалл кварца, имеющий собственную естественную частоту, которая управляет длиной волны.

— Тогда почему нельзя огранить кристалл, который имел бы естественную частоту в октаве видимого света?

Дуглас внезапно выпрямился:

— Господи, детка! Кажется, ты попала в точку. — Он встал и начал расхаживать по комнате, продолжая говорить: — Для обычных частот используют обычный кристалл кварца, и турмалин — для передач на коротких волнах. Частота колебаний прямо зависит от того, как огранен кристалл. Есть простая формула… — Остановившись, он снял с полки толстый справочник и начал листать страницы. — Гм… да, вот она. Для кварца каждый миллиметр толщины дает сто метров длины волны. Частота, естественно, является обратной величиной к длине волны. Для более коротких длин волн имеется аналогичная формула для турмалина. — Он продолжал читать: — «Данные кристаллы обладают свойством гнуться при приложении к ним электрического заряда и, наоборот, проявлять электрический заряд при изгибе. Период изгибаний является неотъемлемым свойством кристалла, зависящим от его геометрических пропорций. Будучи подключенным к радиопередающему контуру, подобный кристалл требует, чтобы контур работал на одной и только одной частоте — частоте данного кристалла». Вот оно, детка! Если мы сумеем найти кристалл, который можно огранить так, чтобы он вибрировал на частоте видимого света, мы получим то, что искали, — способ превращать электрическую энергию в свет без тепловых потерь!

— Хороший мальчик, — любовно прокудахтала Мэри Лу. — Мамочка нисколько не сомневалась, что все у него получится — стоит только попытаться.

* * *

Почти полгода спустя Дуглас пригласил в лабораторию отца, чтобы продемонстрировать ему результаты своих исследований. Проведя седоволосого пожилого джентльмена в святая святых, он дал знак Мэри Лу, чтобы та задернула шторы, после чего показал на потолок:

— Вот он, папа, — тот самый холодный свет. Всего лишь за малую долю стоимости обычного освещения.

Подняв взгляд, пожилой джентльмен увидел под потолком серую панель, размером и формой напоминающую крышку карточного стола. Затем Мэри Лу щелкнула выключателем, и панель засветилась — ярко, но не ослепительно, переливаясь подобно перламутру. Комнату залил резкий белый свет, почти не бивший в глаза.

Молодой ученый широко улыбнулся отцу, радуясь, словно щенок, который ждет, когда его погладят.

— Как тебе это нравится, папа? Мощность в сто свечей — с обычными лампочками потребовалось бы около сотни ватт, а нам хватает всего двух: пол-ампера при четырех вольтах.

Старик рассеянно моргнул:

— Здорово, сынок. Действительно здорово. Рад, что ты сумел завершить свой проект.

— Слушай, пап, ты знаешь, из чего сделана эта панель? Из самой обычной глины. Это разновидность силиката алюминия, которая дешево и легко получается из любой глины или содержащей алюминий руды. Я могу использовать боксит, криолит — почти что угодно. Сырье можно собрать паровым экскаватором в любом штате.

— Ты закончил свою разработку, сынок, и готов ее запатентовать?

— Ну… думаю, да, папа.

— Тогда пойдем в твой кабинет и сядем. Мне нужно кое-что с тобой обсудить. И пригласи свою юную леди.

Дуглас-младший подчинился, хотя серьезный тон отца поверг его в некоторое уныние.

— Что случилось, папа? — начал он, когда они сели. — Я могу чем-то помочь?

— Был бы только рад, Арчи, но, боюсь, помочь ты ничем не можешь. Я вынужден просить тебя закрыть свою лабораторию.

Молодой человек даже не дрогнул.

— Да, папа?

— Ты знаешь, что я всегда гордился твоей работой, и после смерти твоей матери поставил себе целью снабжать тебя деньгами и всем необходимым оборудованием.

— Ты был крайне щедр ко мне, папа.

— Мне этого хотелось. Но теперь пришло время, когда фабрика больше не может поддерживать твои исследования. Собственно, возможно, мне придется закрыть и свой завод.

— Все настолько плохо, папа? Я думал, за последний квартал заказы только выросли.

— У нас действительно полно заказов, но они не приносят прибыли. Помнишь, я говорил тебе про закон об оплате коммунальных услуг, который приняли на последней сессии законодательного собрания?

— Смутно помню, но мне казалось, что губернатор наложил на него вето.

— Да, но они преодолели запрет. Подобного случая коррупции штат еще не видывал: могущественные лоббисты купили обе палаты с потрохами. — Голос старика дрожал от бессильного гнева.

— И как это повлияет на нас, папа?

— Закон якобы уравнивает тарифы на электроэнергию в зависимости от обстоятельств. На самом же деле он позволяет комитету дискриминировать потребителей так, как он сочтет нужным. Сам знаешь, что это за комитет, — в политическом отношении я всегда был по другую сторону. Теперь же они припирают меня к стене тарифами, которые лишают меня конкуренции.

— Но, во имя всего святого, папа… они не имеют права. Добейся судебного запрета!

— В нашем-то штате, сынок? — Седые брови взлетели вверх.

— Пожалуй, вряд ли. — Дуглас-младший поднялся на ноги и направился к двери. — Но что-то ведь наверняка можно сделать?

Его отец покачал головой:

— Больше всего меня огорчает, что они поступают так с энергией, которая на самом деле принадлежит народу. Программа федерального правительства сделала доступной дешевую энергию в огромных количествах — одного этого хватило бы, чтобы увеличить богатство страны, — но энергией завладели местные пираты, используя ее как дубинку для запугивания свободных граждан.

* * *

Когда старик ушел, Мэри Лу положила руку Дугласу на плечо и заглянула ему в глаза:

— Бедный мальчик!

На лице его отразилась вся гамма расстроенных чувств, которые он скрывал от отца.

— Вот ведь, Мэри Лу, — когда все у нас шло так хорошо! Но больше всего я переживаю за папу.

— Да, понимаю.

— И черт побери, я ничего не могу с этим поделать! Это все политика, а штат целиком принадлежит зажравшимся рэкетирам.

Мэри Лу разочарованно и слегка насмешливо посмотрела на него:

— Арчи Дуглас, большой маменькин сынок! Ты ведь этого так не оставишь, правда? Или сдашься без борьбы?

Он тупо уставился на нее:

— Нет, конечно. Я буду бороться. Но я прекрасно понимаю, что полностью разгромлен. И я прекрасно понимаю, что проиграю. Это ведь не моя сфера.

Мэри Лу метнулась через всю комнату:

— Ты меня удивляешь. Ты сделал величайшее изобретение со времен динамо-машины и говоришь о том, что тебя обставили?

— Вообще-то, это твое изобретение.

— Чушь! Кто разработал отдельные компоненты? Кто смешал их, чтобы получить полный спектр? И к тому же — что значит «не твоя сфера»? В чем проблема? В энергии! Все твои трудности из-за нее. Ты же физик — придумай какой-нибудь способ получить энергию, которую не пришлось бы ни у кого покупать!

— Что предпочитаешь? Атомную энергию?

— Будь реалистичнее. Все-таки ты не Комитет по атомной энергетике.

— Я мог бы поставить на крыше ветряную мельницу.

— Уже лучше, но все равно не годится. Напряги как следует нужный узел на конце своего спинного мозга, а я пока приготовлю кофе. Похоже, нам снова предстоит работа на всю ночь.

— Ладно, Кэрри Нейшн^[27], — улыбнулся он. — Я готов.

— Вот это уже другой разговор, — весело улыбнулась она в ответ.

Поднявшись, он подошел к ней, обнял за пояс и поцеловал. В его объятиях она расслабилась, но едва их губы разделились, она тут же его оттолкнула:

— Арчи, ты напоминаешь мне цирк Эла Барнса. «Все актеры — звери».

* * *

Когда забрезжил рассвет, придав их лицам мертвенную бледность, они устанавливали две панели холодного света, одну напротив другой. Арчи поправил их так, чтобы расстояние между ними составляло ровно дюйм.

— Так… практически весь свет от первой панели должен попадать на вторую. Включи питание первой панели, сексапильная крошка.

Она щелкнула выключателем, и первый экран засветился, залив своим свечением второй.

— Теперь посмотрим, верна ли наша замечательная теория.

Арчи подсоединил вольтметр к электродам второй панели и нажал черную кнопочку внизу прибора. Стрелка прыгнула к двум вольтам.

Мэри Лу взволнованно заглянула через его плечо:

— Ну как?

— Работает! Вне всякого сомнения. Эти панели работают в обе стороны. Подай на них ток — и получишь свет. Подай на них свет — и получишь электричество.

— Каковы потери энергии, Арчи?

— Одну минуту. — Он подключил амперметр, изучил показания и взял логарифмическую линейку. — Посмотрим… потери около тридцати процентов. Бо́льшая часть — наверняка из-за утечки света по краям панелей.

— Солнце взошло, Арчи. Давай вынесем панель номер два на крышу и попробуем при солнечном свете.

Несколько минут спустя они установили вторую панель и электроизмерительные приборы на крыше. Прислонив панель к световому люку так, чтобы на него падали лучи восходящего солнца, Дуглас подсоединил к электродам вольтметр и считал показания. Стрелка тут же скакнула к двум вольтам. Мэри Лу радостно подпрыгнула:

— Работает!

— Должно работать, — заметил Арчи. — Если свет от другой панели заставляет этот отдавать ток, то солнечный свет просто обязан делать то же самое. Подсоедини амперметр, посмотрим, какую мощность мы получаем.

Амперметр показал восемнадцать целых и семь десятых ампера.

Мэри Лу посчитала на логарифмической линейке:

— Восемнадцать и семь десятых умножить на два… выходит тридцать семь целых и четыре десятых ватта, или около пяти сотых лошадиной силы. Не так уж много — я надеялась на большее.

— Так и должно быть, детка. Мы используем только видимый свет. Эффективность солнца как источника света составляет около пятнадцати процентов; остальные восемьдесят пять — инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Дай-ка мне бегунок. — (Она протянула ему логарифмическую линейку.) — Солнце испускает порядка полутора лошадиных сил, или одной целой и одной восьмой киловатта на каждый квадратный ярд поверхности земли, обращенной прямо к солнцу. Из-за поглощения в атмосфере теряется около трети, даже в ясный полдень в пустыне Сахара. Выходит одна лошадиная сила на квадратный ярд. Здесь, при восходящем солнце, мы можем получить не больше одной трети лошадиной силы на квадратный ярд. При пятнадцатипроцентной эффективности имеем около пяти сотых лошадиной силы. Все сходится — что и требовалось доказать. Почему у тебя такой мрачный вид?

— Ну… я надеялась, что нам хватит солнечной энергии с крыши, чтобы приводить в действие фабрику. Но если для того, чтобы получить одну лошадиную силу, нужно двадцать квадратных ярдов, этого явно недостаточно.

— Выше голову, малышка. Мы создали панель, которая вибрирует только в диапазоне видимого света; полагаю, сумеем создать и другую, атоническую, которая будет вибрировать при любой длине волны. Тогда она станет поглощать любую попадающую на нее лучистую энергию и отдавать ее назад в виде электричества. В полдень мы сможем получать с этой крыши примерно тысячу лошадиных сил. Потом нам потребуется установить аккумуляторные батареи, чтобы накапливать энергию в пасмурные дни и по ночам.

Мэри Лу заморгала, глядя на него огромными голубыми глазами:

— Арчи, у тебя когда-нибудь болит голова?

Двадцать минут спустя он снова сидел за столом, погруженный в предварительные расчеты, пока Мэри Лу сооружала на скорую руку завтрак. От работы его оторвал ее вопрос:

— Куда ты подевал ту бутылку, громила?

— Маленьким девочкам не положено пить средь бела дня, — ответил он, подняв взгляд.

— Да ты просто дикарь, приятель. Я всего лишь хочу сделать соус для блинчиков, заменив бренди кукурузным виски.

— Высокая кухня мне ни к чему, доктор Мартин. Свои блинчики я съем и просто так. Мне нужна трезвая голова, чтобы закончить работу.

Повернувшись, она замахнулась на него сковородкой:

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. И все-таки, Арчи: ты всего лишь чрезмерно образованный неандерталец, который не стремится к чему-то высшему.

— Не стану спорить, моя блондиночка, — но взгляни-ка на это. Я получил ответ — панель, которая колеблется во всех диапазонах.

— Без шуток, Арчи?

— Без шуток, детка. Подобное уже следовало из наших предыдущих экспериментов, но мы были настолько заняты, пытаясь создать панель, которая не стала бы колебаться случайным образом, что попросту это упустили. И я наткнулся на кое-что еще.

— Расскажи мамочке!

— Мы можем сделать панели, излучающие в инфракрасном диапазоне с той же легкостью, что и панели холодного света. Понимаешь? Нагревательные устройства любых удобных размеров или формы, без мощных источников питания или высоких температур, что безопасно для детей и не приведет к пожарам. Насколько я понял, мы можем разработать панели для, во-первых, — он начал загибать пальцы, — получения солнечной энергии почти со стопроцентной эффективностью; во-вторых, для превращения ее в холодный свет, или, в-третьих, в тепло, или, в-четвертых, в электроэнергию. Мы можем соединять их последовательно, получая любое требуемое напряжение или параллельно получая любой требуемый ток, и энергия эта абсолютно бесплатна, не считая стоимости оборудования.

Несколько секунд она стояла, молча глядя на него.

— И все это потому, что мы пытались получить свет подешевле. Давай ешь свой завтрак, Штейнмец^[28]. Вас, мужчин, нужно хорошенько кормить, чтобы работали получше.

Они ели молча, занятые новыми мыслями. Наконец Дуглас заговорил:

— Мэри Лу, ты хоть понимаешь, насколько это великое открытие?

— Я как раз об этом думала.

— Оно просто выдающееся. Можно получать энергию в невероятных количествах. Солнце постоянно излучает на Землю свыше двухсот тридцати триллионов лошадиных сил, а мы их почти не используем.

— Что, вправду так много, Арчи?

— Я сам не поверил собственным расчетам, так что заглянул в «Астрономию» Ричардсона. Мы могли бы получать двадцать с лишним тысяч лошадиных сил в любом городском квартале. Понимаешь, что это означает? Бесплатную энергию! Богатство для всех! Величайшее открытие со времен парового двигателя! — Внезапно он замолчал, заметив мрачное выражение ее лица. — Что такое, детка? Я в чем-то не прав?

Она повертела в руках вилку:

— Нет, Арчи, ты прав. Об этом я тоже думала. Децентрализованные города, избавляющая от труда техника для всех, предметы роскоши — все это в самом деле возможно, но у меня такое ощущение, что впереди нас ждет куча проблем. Слышал когда-нибудь про «Ремонтный трест»?

— Это что, компания по сбору утильсырья?

— Нет, черт побери. Тебе стоило бы читать что-нибудь еще помимо «Трудов Американского общества физиков-инженеров» — например, Джорджа Бернарда Шоу. Это из предисловия к «Назад к Мафусаилу», где в саркастическом тоне описывается, как объединенная власть корпораций сопротивляется любым переменам, которые могли бы угрожать их доходам^[29]. Ты угрожаешь всему индустриальному укладу, сынок, и тебе прямо здесь и сейчас грозит опасность. Что, по-твоему, случилось с атомной энергией?

Он отодвинул стул.

— Все это напрасные страхи. Ты просто устала и нервничаешь. Индустрия встречает новые изобретения с распростертыми объятиями. Собственно, во всех крупных корпорациях есть исследовательские отделы, где работают лучшие умы страны. И они по горло заняты атомными делами.

— Конечно — и любой достаточно умный молодой изобретатель может найти у них работу. А потом он оказывается у них на содержании — изобретения принадлежат корпорации, и только те, которые вписываются в образ действий властей предержащих, могут увидеть свет. Остальные лежат на полках. Ты в самом деле думаешь, будто кто-то позволит свободному художнику вроде тебя поставить под угрозу их миллиардные вложения?

Дуглас нахмурился, а потом расслабился и рассмеялся:

— Да брось, детка. Не настолько все серьезно.

— Это ты так думаешь. Слышал когда-нибудь про селанскую вуаль? Вряд ли. Это синтетическая ткань, которую использовали вместо шифона. Но она лучше носилась и стиралась и стоила всего около сорока центов за ярд, в то время как шифон стоит вчетверо дороже. Теперь ее уже не купишь. Или взять, к примеру, бритвенные лезвия. Лет пять назад мой брат купил лезвие, которое до сих пор остается острым. Он и теперь им пользуется, но если он его потеряет, ему придется вернуться к старой марке. В продаже их больше нет. Слышал когда-нибудь про парней, которые нашли топливо лучше и дешевле, чем бензин? Один такой появился года четыре назад и заявил свои права на изобретение, но утонул через пару недель во время купания. Не стану утверждать, что его убили, но чертовски странно, что его формулу так и не удалось найти. Кстати, вспомнила: я как-то раз видела вырезку из «Лос-Анджелес дейли ньюс». Кто-то купил мощный автомобиль стандартной модели в Сан-Диего, заправил полный бак и поехал в Лос-Анджелес. На это он потратил всего два галлона. Потом он отправился в Агуа-Кальенте и обратно в Сан-Диего, израсходовав только три галлона. Примерно через неделю его отыскала торговая компания и дала ему взятку, чтобы он поменял машину. По ошибке они продали ему автомобиль, который был не для продажи, с доработанным карбюратором. Знаешь хоть одну большую мощную машину, которой хватало бы галлона на семьдесят миль? Вряд ли — по крайней мере, пока всем правит «Ремонтный трест». Но история вполне кошерная — можешь сам ее поискать. И естественно, всем известно, что автомобили делают для того, чтобы они со временем изнашивались, так что приходится покупать новый. Их делают настолько некачественными, насколько может выдержать рынок. Нагрузка на пароходы куда выше, чем на автомобили, а они работают по тридцать лет и больше.

— Хватит все видеть в мрачном свете, красавица, — рассмеялся Дуглас. — У тебя мания преследования. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом — например, о нас с тобой. Ты отлично готовишь кофе. Как насчет того, чтобы получить лицензию на совместную жизнь? — (Она проигнорировала его слова.) — Почему бы и нет? Я молод и здоров. Тебе мог бы попасться и кто-нибудь похуже.

— Арчи, я не рассказывала тебе про туземного вождя, который приударял за мной в Южной Америке?

— Вряд ли. И что насчет него?

— Он хотел, чтобы я вышла за него замуж. Даже намекал, что готов убить всех своих семнадцать жен и подать их к столу на свадебном пиршестве.

— И какое это имеет отношение к тому, что я предлагаю?

— Мне следовало согласиться. В наши дни девушка не может себе позволить отказываться от хороших предложений.

Арчи расхаживал по лаборатории, яростно дымя сигаретой. Мэри Лу с тревогой наблюдала за ним, примостившись на верстаке. Когда он сделал перерыв, чтобы прикурить очередную сигарету от окурка предыдущей, она привлекла его внимание:

— Ну, великий ум, что теперь скажешь?

Он закончил прикуривать и, обжегшись, односложно выругался.

— Знаешь, ты была права, Кассандра. У нас больше проблем, чем я когда-либо предполагал. Первым делом, когда мы построили электромобиль, который получает энергию от солнца, пока стоит припаркованный у тротуара, кто-то обливает его керосином и поджигает. Впрочем, для меня это был второстепенный вопрос, на который я не обратил особого внимания. Но если я откажусь продаться им на корню, они завалят нас сфабрикованными судебными процессами, и мы станем беспомощны, словно страдающий коликами младенец.

— У них нет никаких законных оснований.

— Знаю, но у них есть неограниченные финансовые ресурсы, которых нет у нас. Они могут тянуть эти процессы месяцами, может, даже годами — вот только мы сами столько не протянем.

— И что дальше? Будешь с ними встречаться?

— Не хочу. Меня снова попытаются купить с потрохами и станут угрожать мне каким-то изысканным способом. Я бы послал их ко всем чертям, если бы не папа. Кто-то уже дважды вламывался в его дом, а он слишком стар, чтобы вынести подобное.

— Полагаю, проблемы с персоналом на заводе беспокоят его не меньше.

— Естественно. А поскольку они начались с тех пор, как мы стали производить панели в промышленных масштабах, я нисколько не сомневаюсь, что все это часть некоего заговора. До этого у папы никогда не бывало проблем с рабочими — он всегда учитывал мнение профсоюза и относился к своим сотрудникам как к членам семьи. Он весь на нервах, и я не могу его за это винить. Я сам устал — оттого, что они постоянно таскаются за мной. Меня это сводит с ума.

Мэри Лу выпустила облачко дыма.

— За мной тоже ходят хвостом последнюю пару недель.

— Черт бы их побрал! Мэри Лу, с меня хватит. Я намерен сегодня же решить все раз и навсегда.

— Все-таки собираешься им продаться?

— Нет. — Подойдя к столу, он открыл боковой ящик, достал пистолет тридцать восьмого калибра и сунул его в карман. Мэри Лу спрыгнула с верстака и бросилась к Дугласу. Положив руки ему на плечи, она взглянула на него полными ужаса глазами:

— Арчи!

— Да, детка, — мягко ответил он.

— Арчи, не делай глупостей. Если с тобой что-то случится, ты прекрасно знаешь, что с нормальным мужчиной мне ни за что не поладить.

Он погладил ее по волосам:

— Лучшие слова, которые я слышал за много недель, детка.

* * *

Дуглас вернулся около часа дня. Мэри Лу ждала его у лифта.

— Ну как?

— Все та же старая песня. Никакого толку, несмотря на все мои смелые обещания.

— Они тебе угрожали?

— Не совсем. Меня спросили, на какую сумму застрахована моя жизнь.

— И что ты им сказал?

— Ничего. Просто полез за носовым платком и показал, что у меня в кармане пистолет. Я думал, это вынудит их пересмотреть все ближайшие планы. Но после этого разговор как-то увял, и я ушел. И как обычно, за мной до самого дома следовал «барашек Мэри».

— Тот же бандит, что следил за тобой вчера?

— Или он, или его близнец. Хотя, если подумать, вряд ли у него мог быть близнец — они оба умерли бы от страха еще при родах.

— И то верно. Ты обедал?

— Еще нет. Давай спустимся в столовую и чего-нибудь поедим. О наших тревогах можно поговорить и позже.

В столовой было пусто, и они почти не разговаривали. Взгляд голубых глаз Мэри Лу был устремлен куда-то в пространство над его головой. После второй чашки кофе она коснулась его руки:

— Арчи, знаешь древний китайский совет, что делать молодым женщинам, когда на них нападает преступник?

— Нет, и в чем его суть?

— Всего в одном слове: «Расслабься». Именно это нам и надо сделать.

— Говори по-английски.

— Сейчас изложу план. Почему нас атакуют?

— У нас есть нечто такое, что нужно им.

— Вовсе нет. У нас есть нечто такое, что им хочется скрыть от общества, чтобы никто другой не мог им обладать. Именно потому они пытаются купить тебя или запугать, чтобы ты забросил свой проект. Если это не поможет, они попробуют что-нибудь более радикальное. Сейчас ты опасен для них, а они опасны для тебя, потому что у тебя есть некий секрет. Что, если он перестанет быть секретом? Предположим, о нем узнают все?

— Они чертовски обозлятся.

— Да, но что они смогут сделать? Ничего. Эти крупные шишки — практичные люди, и они не станут тратить на тебя ни цента, если это никак не отразится на их собственных кошельках.

— И что ты предлагаешь?

— Раскрыть секрет. Рассказать миру, как это делается. Пусть каждый, кто хочет, производит панели для света и панели для получения энергии. Тепловая обработка смеси столь проста, что ее способен осуществить любой промышленный химик, если объяснить ему принцип, и наверняка существуют тысячи фабрик, которые могли бы производить их с помощью имеющейся техники и подручных материалов.

— Но… господи, Мэри Лу, мы же разоримся!

— Что ты теряешь? Пока что мы заработали жалкую пару тысяч долларов, храня суть процесса в тайне. Если мы откроем ее для всех, патент все равно останется у тебя, и ты сможешь брать номинальные отчисления, против которых вряд ли кто-то станет возражать, — скажем, десять центов за квадратный ярд каждой произведенной панели. В первый же год будут выпущены миллионы квадратных ярдов — сотни тысяч долларов в первый год и немалый доход в течение всей жизни. Ты сможешь получить лучшую исследовательскую лабораторию в стране!

Дуглас швырнул салфетку на стол:

— Пожалуй, ты права, детка.

— Не забывай также о том, какое влияние это окажет на всю страну. Фабрики начнут появляться по всему Юго-Западу — везде, где много солнечного света. Бесплатная энергия! Ты станешь героем нации.

Он встал, и глаза его блеснули.

— Так и сделаем, детка! Погоди минуту, пока я расскажу папе, что мы решили, а потом — бегом в город.

Два часа спустя телетайпы всех новостных агентств страны уже печатали материал. Дуглас настоял, чтобы в качестве условия распространения в него включили технические подробности процесса. К тому времени, когда они с Мэри Лу вышли из здания «Ассошиэйтед пресс», на улице уже продавался первый экстренный выпуск: «ГЕНИЙ ДАРИТ ОБЩЕСТВУ БЕСПЛАТНУЮ ЭНЕРГИЮ». Арчи купил газету и поманил к себе тенью следовавшего за ним мускулистого типа:

— Иди-ка сюда, дорогой. Можешь больше не изображать из себя пожарный кран. У меня для тебя есть задание. — Он протянул громиле газету, которую тот неуверенно взял. За всю его долгую предосудительную карьеру к нему еще никто не обращался столь учтиво. — Отнеси эту газету своему боссу и скажи ему, что Арчи Дуглас посылает ему валентинку. Чего стоишь, хватит таращиться! Беги, пока я тебе твою тупую башку не расшиб!

Пока Арчи смотрел, как тот исчезает в толпе, Мэри Лу нежно взяла его за руку:

— Ну как, теперь чувствуешь себя лучше, сынок?

— Намного.

— Все тревоги позади?

— Все, кроме одной. — Он взял ее за плечи и развернул к себе. — Нужно решить с тобой один вопрос. Идем! — Он схватил ее за запястье и потащил в сторону пешеходного перехода.

— Какого черта, Арчи? Отпусти!

— И не подумаю. Видишь вон тот дом? Это здание суда. Рядом с окном, где выдают лицензии на собак, есть еще одно, где можно получить разрешение на брак.

— Я не собираюсь выходить за тебя замуж!

— Черта с два не собираешься. Ты много раз оставалась на ночь в моей лаборатории. Я скомпрометирован. Придется тебе сделать меня честным человеком — или я начну кричать во все горло прямо посреди улицы.

— Это шантаж!

Когда они вошли в здание, она все еще упиралась — но не особо.

Комментарий^[30]

«Да будет свет!» (оригинальное название «Прометей, несущий факел») существует в трех опубликованных вариантах, ни один из которых не совпадает полностью с рукописью Хайнлайна 1939 года. В оригинальной публикации в «Super Science Stories» «медовая блондинка» доктор Мартин сравнивается с танцовщицей Салли Рэнд. В переработке 1950 года Хайнлайн поменял сравнение на красотку-актрису военных времен Бетти Грейбл, а для единственного издания в мягкой обложке сборника «Человек, который продал Луну» начала 1960-х он вновь поменял его, на этот раз на Мэрилин Монро. В одной из рукописей в качестве сравнения приводится актриса Джипси Роза Ли. Язык трех версий также немного отличается — в соответствии с тем, что считалось рискованным, а что приемлемым на тот момент, когда рукопись в очередной раз редактировалась.

Рассказ был исключен из сборника-омнибуса 1967 года (издательства «Putnam»), объединявшего в себе три тома издательства «Shasta» — «Past Through Tomorrow». Редактор согласился с замечанием Деймона Найта, которого попросили написать предисловие к книге (вероятно, на основе его эссе «Единственный разумный человек», впоследствии вошедшего в книгу «В поисках чуда», издательство «Advent», 1956 г.), что рассказ как в достаточной степени отличается по тональности, так и существенно «слабее» других и потому его следует исключить. В итоге данный рассказ никогда не получил такой известности, как остальные, вошедшие в «Историю будущего», — хотя обсуждаемое в нем событие, изобретение солнечных панелей Дугласа—Мартин, имеет ключевое значение для «Истории будущего» (в то время как события «Линии жизни» относятся к ней лишь косвенным образом).

У рассказа «Да будет свет!» с самого начала была нелегкая судьба — Джон Кэмпбелл отверг его весной 1939 года по причине того, что в нем «слишком много девушки» для читателей «Astounding», и он был продан в «Super Science Stories» Фредерика Пола с измененным названием и под наскоро придуманным Хайнлайном псевдонимом «Лайл Монро» год спустя (за ставку вдвое меньшую, чем в «Astounding»). По случайности он вышел в том же месяце, когда Кэмпбелл опубликовал первую версию таблицы «Истории будущего», и читатели тотчас же заметили, что рассказ — из другой книги и под другим именем автора — включен в «Историю будущего» как ее часть. Псевдоним «Лайл Монро» немедленно стал секретом полишинеля — хотя и не столь важным.

Примечания

25

Перевод К. Плешкова.

26

Бетти Грейбл (1916–1973) — американская актриса, танцовщица и певица.

27

Кэрри Нейшн (1846–1911) — участница движения трезвости в период, предшествующий принятию сухого закона в США. Стала известной тем, что защищала свои убеждения радикальными методами.

28

Чарлз Протеус Штейнмец (1865–1923) — американский инженер-электрик германского происхождения.

29

Мэри немножко путает. На самом деле «Ремонтный трест» описан Шоу в пьесе «Тележка с яблоками». — Примеч. С. В. Голд.

30

Перевод К. Плешкова.