Мужчина и женщина: нескончаемый диалог

Роберт Енгибарян, 2013

Стремительная либерализация общественных нравов напрямую отражается на отношениях мужчины и женщины. Происходит небывалое уравнивание их социальных ролей. По швам трещат устои института брака и семьи, широко распространяются так называемые гражданские браки и другие союзы между мужчиной и женщиной, при которых безгранично расширяются их права, а взаимные обязательства сводятся к минимуму. Именно на этом фоне разворачиваются интригующие события в жизни главного героя, олицетворяющего дух и нравы современной России, да и всей западной цивилизации. Для широкого круга читателей.

Фарфоровая китаянка

В конце ноября ночью пошел обильный снег и покрыл толстым слоем все вокруг. Выезжать на магистральную дорогу, не расчистив тридцатиметровую боковую, ведущую от нашего дома, было невозможно. К тому же снегопад не прекращался.

Я никуда не собирался и, когда уже стало темнеть, разжег в камине большую охапку запасенных летом березовых дров. Вскоре во входную дверь позвонили. Я пошел открывать и еще из окна увидел высокую фигуру Алексея в легкой дубленке и франтоватой норковой шапке, похожей на треуголку.

— Заглянул на огонек, уважаемый сосед. Примете гостя?

— Заходите, Алексей. Давно не виделись!

— Сегодня ночью прилетел из Пекина, остался ночевать у мамы. Встал поздно, ехать никуда не хочется, к тому же дороги замело. Решил провести сегодняшний день с мамой.

— Как там, в Пекине? Должно быть, тепло?

— Нет, там тоже холодно. В Пекине я провел несколько дней, потом отправился на остров Хайнань. Чудесное место! Великолепный песочный пляж, чистая, прозрачная вода…

— Да, мне говорили об этом курорте. Если не ошибаюсь, вы недавно уже были в Китае? Летом, кажется?

— Да, вы правы. Я был в Пекине и Шанхае, а в этот раз решил отдохнуть на Хайнане. Слышал о нем много лестного — и не ошибся.

— Что-то вы зачастили в Китай.

— Другая страна, другая цивилизация… Все это очень интересно. До этого я ездил по Японии, побывал на всех ее островах, посетил Южную и Северную Корею, Вьетнам. И каждый раз благодарил бога за то, что родился в Москве. Для нас, людей европейской культуры, быт и повседневность азиатов чужды и непонятны. С трудом могу представить, что заведу дружбу с китайцем. Конечно, это не исключено, но лишь в том случае, если он — человек европейской культуры. Слишком уж мы разные. А вот с китаянкой — другое дело! Культурный фактор и здесь, разумеется, имеет огромное значение, но если женщина вам нравится, все остальное отходит на второй план. Среди азиаток попадаются очень миловидные и современные женщины, особенно молодые. В этом плане Япония, безусловно, впереди всех восточных стран, ведь после Второй мировой войны хлынувшая мощным потоком западная цивилизация, принесенная американскими оккупационными войсками, очень быстро и радикально изменила ее. Другое дело — Китай, открывшийся миру почти с полувековым опозданием, к тому же последние столетия он заметно отставал по развитию от Японии. Правда, удивительный прогресс этой страны очевиден — она развивается гигантскими темпами, и миру придется с этим считаться. Вместе с тем народ в большинстве своем даже по российским меркам живет бедно.

Я заметил, что мой гость настроен на обстоятельную беседу и ему хочется чем-то поделиться со мной. Уже сидя за накрытым к ужину столом, Алексей продолжал:

— Кстати, кухня в Пекине меня не впечатлила. Как ни странно, уровень китайских ресторанов в Москве, Париже, Лондоне, а особенно в Нью-Йорке значительно выше, чем в самом Китае.

— Правильно ли я вас понял, Алексей? За такой короткий промежуток времени вы дважды побывали в Пекине, чтобы поближе познакомиться с тамошней кухней?

— Что ж, как известно, среда, в которой рождается человек — климат той или иной страны, ее культура и быт, в том числе и еда, — накладывают заметный отпечаток на его характер, ментальность, поведение и даже на внешность.

Кстати, вы согласны, что сближение наций и народов происходит главным образом через противоположный пол? — сменил направление беседы Алексей. — И это естественно! Чужой мужчина, принадлежащий к другой национальности или религии, видит во мне в первую очередь соперника — за женщину, за ресурсы, за власть. Женщины, наоборот, в любом мужчине видят потенциального партнера для создания семьи, источник защиты, поддержки и материальных благ. Вы, как и я, много ездили по миру. Вспомните, кто чаще улыбается вам в чужой стране, в чужом городе? Кто с удовольствием вступает в разговор, объясняет что-то непонятное? Женщина! А вы, постепенно знакомясь со страной, начинаете оценивать красоту ее жительниц. Лет десять назад я совершил турне по Юго-Восточным странам: Мадагаскар, Шри-Ланка, Индия и Таиланд. В течение нескольких месяцев я последовательно ездил в эти страны на одну-две недели, наблюдал за жизнью народа, знакомился с культурой и достопримечательностями. В первые дни я не обращал никакого внимания на местных женщин. Они казались мне похожими друг на друга и в массе непривлекательными. Но через несколько дней происходила удивительная метаморфоза — я привыкал к их лицам и начинал не только легко отличать одну женщину от другой, но и замечать во многих из них особую, своеобразную красоту, иногда даже не обращая внимания на цвет кожи и разрез глаз.

Я хочу рассказать вам об одной молодой китаянке по имени Лю Син. Я познакомился с ней во время моей первой поездки в Пекин, и она произвела на меня неизгладимое впечатление. Лю была нашим гидом. Она сразу обращала на себя внимание своей миниатюрной точеной фигуркой, красивым овальным личиком, как будто расписанным талантливым художником, скромностью и интеллигентными манерами. Девушка прекрасно, на профессиональном уровне владела английским, о чем я могу судить как человек, тоже неплохо говорящий на этом языке, и довольно сносно — русским. Меня, как обычно, сопровождали два безостановочно хохочущих и восхищающихся окружающим миром юных существа — студентки московского вуза. Уже после недолгого общения я с трудом отводил взгляд от Лю Син, вызывая неодобрение и даже ревность моих спутниц, с которыми я еще не успел толком познакомиться.

Лю окончила языковой университет в Гонконге и совершенствовала английский во время годовой стажировки в Эдинбурге. Еще год она учила в Харбине русский. Училась в кредит, сейчас должна постепенно погасить долг перед университетом. Живет с матерью. Отец очень рано скончался от болезни почек, Лю его не помнит. Сейчас она устроилась гидом, иногда помогает матери, бывшей учительнице, которая держит небольшой сувенирный магазин в одной из пекинских гостиниц. Обо всем этом я узнал, когда мы, устав осматривать достопримечательности (их, кстати, в Пекине не так уж много), обедали в каком-то ресторане. Девушка оказалась очень скромной и сдержанной, и все мои попытки поймать ее взгляд или на несколько минут остаться с ней наедине не увенчались успехом. Она умудрялась, с улыбкой отвечая на мои вопросы, смотреть куда-то в сторону или не отрываться от моих спутниц. Первую же попытку своих юных московских подруг обратиться к ней, как к обслуге, я резко пресек, объяснив девушкам, что Лю — высокообразованный и высокооплачиваемый гид-переводчик, а не официантка, приносящая кофе или мороженое. Лю улыбнулась в ответ и, ни слова не говоря, пошла за кофе — в маленьком ресторанчике под открытым небом было только самообслуживание.

На следующий день был намечен поход на Великую Китайскую стену, протянувшуюся на девять тысяч километров. Лучше всего сохранившийся участок стены располагался как раз в окрестностях Пекина. Должен заметить, что из всех виденных мною чудес света Китайская стена превзошла самые смелые ожидания. Титанический человеческий труд, оказавшийся в итоге бессмысленным, не оправдавшим надежд китайских правителей на то, что стена защитит самую развитую тогдашнюю цивилизацию от нашествия соседей-варваров! Я стоял возле этого невероятного, космического масштаба сооружения и невольно представлял себе миллионы людей, голодных и оборванных, которые тупо, как бесчувственные и безотказные роботы, трудились там в неимоверно тяжелых условиях, в летний зной и в зимние холода, не уступавшие московским, и гибли, как бабочки-однодневки — мало кто выдерживал это адское напряжение дольше двух-трех лет. Всего один человек, такой же смертный, как эти несчастные, правитель из династии Цинь, ставший фактически полубогом на Земле, затеял это безумие в III веке до нашей эры — и оно продолжалось его последователями еще полтора тысячелетия. Как получилось, что по безумной прихоти себе подобного миллионы молодых человеческих существ, рожденных для счастья и любви, оказались обречены на жестокие страдания и бесславную гибель? А сейчас, спустя два с лишним тысячелетия, я, довольный и здоровый, стою на вершине этой самой большой в мире гробницы и наслаждаюсь жизнью. «Спасибо тебе, господи, за то, что ты так распорядился моей судьбой», — невольно подумал я.

— Алекс, не хотите попробовать подняться на вторую обзорную площадку? — предложила Лю. — Можно и выше, но вам это вряд ли нужно. К тому же девушки не взяли с собой подходящую обувь.

— А почему вы считаете, что мне нельзя выше второй обзорной площадки? Может быть, вы намекаете на мой преклонный возраст? Я еще молод, Лю, учтите! Готов даже жениться! — со смехом сказал я.

— То, что вы молодой — очевидно, — в своей мягкой манере ответила Лю. — Но подниматься на такую высоту под палящим солнцем решаются очень немногие. Может резко повыситься давление.

— Лю, а вы были на самом верху?

— Да, дважды, но подъем занимает часа полтора, даже больше. А потом два дня ноги так болели, что я с трудом ходила.

— Полтора часа? А давайте поспорим, что я поднимусь до самой верхней точки за час или за час и десять минут?

— Не следует этого делать, господин Алекс. Вы очень устанете. И потом, если подниматься так быстро, вы, не дай бог, можете спровоцировать гипертонический криз.

А я уже было потерял надежду чем-то удивить это прелестное экзотическое существо! Слава богу, нашлась хоть какая-то тема, позволяющая выйти за шаблонные рамки общения.

— И все же я хочу заключить с вами пари, Лю. Если я проиграю, то есть не поднимусь на самую верхнюю площадку за час и десять, максимум пятнадцать минут, я готов… Вам решать, что бы вы хотели, чтобы я сделал?

— Нет, господин Алекс. Я отказываюсь с вами спорить. Я не имею права подвергать вас опасности.

— А вы готовы подняться со мной до самой верхней точки?

— Если вы настаиваете, я попытаюсь. Но мы пойдем не очень быстро и будем делать перерывы для отдыха.

— Предположим я проиграю. Чего бы вам хотелось, Лю? Можете просить все что угодно, кроме гостиницы, где мы остановились, и Великой Китайской стены.

Лю мягко улыбнулась.

— Я бы предпочла художественный альбом о Московском Кремле.

— А здесь они есть?

— Точно не знаю.

— Лю, а если вы проиграете?

— Я вам подарю статуэтку дракона из китайского нефрита.

— Нет, я сам скажу, что я хочу. Не бойтесь, это не будет стоить дорого и не выйдет из рамок приличия.

— А мы, мы тоже хотим участвовать, — вступили в разговор сопровождавшие меня юные хохотушки. — Если ты проиграешь, мы знаем, что мы хотим. Они выставлены на витрине в холле гостиницы.

Я видел, что мои девушки уже два дня вертятся вокруг не особо дорогих ожерелий из искусственно выращенного жемчуга фирмы «Микимото».

— Хорошо, дорогие мои девочки. Вы тоже примете участие в пари. Не пойму только, как в этих туфлях вы будете подниматься по каменным ступеням? Но если вы настаиваете — что ж, тогда берем по бутылке воды, и вперед!

Мы начали подниматься. Впереди шла Лю, бодро вышагивая своими маленькими, изящными ножками. Она была выше среднего роста, легкая, с точеной фигуркой. Сзади Лю напоминала девочку-подростка: коротко стриженные темные волосы, стройная высокая шея, худенькие руки. Фарфоровая игрушка! То и дело девушка поворачивалась в нашу сторону, чтобы подбодрить, сверкала глазами и озорно улыбалась. Уже перед второй площадкой мои рослые русоволосые спутницы сникли и, утирая выступивший на их милых свежих личиках пот, сели на ступеньки отдохнуть. Я героически продолжал подъем, но спустя примерно пятнадцать минут мои шаги стали тяжелыми и началась одышка. Лю пошла медленней и, поравнявшись со мной, сделала вид, что тоже устала. В конце концов мы кое-как добрались до последней площадки, но это заняло значительно больше времени, чем требовали условия пари.

— Я проиграл, Лю, — задыхаясь, отрывисто признался я. — Ты была права.

Лю в этот момент смеялась, радуясь, как ребенок, тому, что мы оказались на самом верху стены, где кроме нас в это время никого не было.

— Я не ожидала, что мы сможем это сделать! — воскликнула она.

Глядя на эту прекрасную, тяжело дышащую, раскрасневшуюся юную женщину, на ее полуоткрытые вишневые губы и белые ровные зубки, я почувствовал нестерпимое желание обнять ее и поцеловать. Должно быть, поняв это по выражению моего лица, Лю смущенно отвела взгляд и сделала вид, что смотрит с высоты на открывающийся прекрасный пейзаж. В ту минуту у меня не было более близкого и родного человека, чем эта смеющаяся девушка с такой необычной и экзотической внешностью.

Как удивительно устроена жизнь! Всего три дня назад я и понятия не имел о ее существовании. А сейчас трудно представить, что еще через несколько дней ее не будет рядом…

Наконец наши взгляды еще раз встретились. Улыбка сошла с лица девушки. Мы долго смотрели в глаза друг другу, не мигая. Я попытался поцеловать Лю в губы. Она отвернулась, но продолжала стоять на месте. Я наклонился и поцеловал ее в шею.

— Не надо, господин Алекс, прошу вас.

— Лю… я начинаю в тебя влюбляться.

— Господин Алекс, у каждого из нас своя судьба, и эти судьбы слишком далеки. Я не девушка на неделю. Простите. У меня другие взгляды на жизнь и отношения между мужчиной и женщиной. Через несколько дней вы улетите с вашими молодыми спутницами, и мы забудем друг друга.

— Прости, Лю, — покаянно сказал я. — Я взрослый человек с немалым жизненным опытом, а веду себя так по-юношески несерьезно.

Она не ответила. Еще несколько секунд Лю молча смотрела мне в глаза и только потом отвернулась.

Не говоря ни слова, погруженные каждый в свои мысли, мы начали спускаться. Мои девушки были уже в самом низу, сидели в открытом кафе и, со смехом щебеча о чем-то, ели мороженое.

— Ого! А мы думали, вы нас покинули! Что-нибудь случилось, Алексей? — удивились они. — Вид у тебя какой-то странный.

Конец ознакомительного фрагмента.