Война в Южной Африке. Мемуары британского разведчика

Роберт Баден-Пауэлл

В 1896 году на территории, заселенной племенами народа матабеле вспыхнуло грандиозное восстание, создавшее серьезную угрозу жизни тысячам британских и голландских поселенцев. По колонии прокатилась волна погромов и зверских убийств белых фермеров, шахтеров, торговцев и их семейств. С восставшими не удалось справиться силами местных войск и ополчения. На помощь из Великобритании были отправлены регулярные войска, в числе которых находился и автор книги.

Глава I. Отъезд из Англии и прибытие в Южную Африку

«Сэр, — Вам предоставлен пароход «Замок Танталлон», следующий в Кейптаун. Я должен попросить вас отправиться в Саутгемптон и сесть на вышеуказанное судно 2 мая до 12:30, сообщив о себе, прежде чем отправиться офицеру штаба, отвечающему за посадку.

Вы не должны иметь при себе багажа более 55 кубических футов.

Далее я прошу вас подтвердить получение этого письма немедленным ответным письмом и сообщать мне о любых изменениях в вашем местонахождении до даты посадки.

Вы будете командовать войсками, находящимися на борту.

Имею честь и т. д.

Эвелин Вуд, Q.M.G.»*

* Quartermaster-General to the Forces — генерал-квартирмейстер британской армии, отвечающий за воинские перевозки и размещение войск (примечание переводчика, далее А.С.)

Что может быть лучше приглашения, чем это, которое я принял с большим удовольствием.

Я получил предупреждение о том, что другое приглашение может прийти по телеграфу от сэра Фредерика Каррингтона,* который в тот день прибыл в Англию из Гибралтара перед тем, как тоже отправиться в Южную Африку. Он собирался командовать в Матабелеленде войсками, действовавшими там против повстанцев.

* Фредерик Каррингтон (1844 — 1913) — британский генерал-майор, приобрел известность подавлением восстания племен народа матабеле в 1896 году — А.С.

Телеграмма генерала дошла до меня в Белфасте, в пятницу днем, когда мы хоронили бедного парня из моего эскадрона, который разбился при падении с лошади. Я поменял свой комплект обмундирования, собрал некоторые вещи, договорился о размещении у однополчан моих лошадей, собак и мебели, и затем сел на поезд, который доставил меня в город к утру следующего дня. В полдень генерал отплыл в Южную Африку, но он приказал, чтобы я следовал на следующем корабле; поэтому у меня было несколько дней, чтобы болтаться по городу и жить без особых забот.

2 мая. Вышли в море на «Замке Танталлон» (капитан Дункан), конечный пункт — Кейптаун. На борту находились 480 отборных драгун, ранее служившим под командованием полковника Олдерсона; также несколько пехотинцев. Помимо военных присутствовала обычная толпа пассажиров, 200 из них — немецкие евреи, «капские голландцы», молодые клерки и т. д. Все они отправились искать счастья в Южноафриканском Эльдорадо.

4 мая. Отличная погода, роскошный корабль и восхитительная каюта — все для меня. Довольно скудная еда, и очень хорошее времяпровождение.

6 мая — Мадейра. Завтрак с фруктами в отеле «Reid’s». Цветы и сады. Подъем на лошадях к монастырю по длинным, крутым, мощеным дорогам, и грандиозный тобогган (катание на санях-корзинках).

Как бы я хотел прожить там еще один день!

Затем вернулись на борт и в одиннадцать отправились в море.

Палуба загружена стульями и засыпана фруктовой кожурой.

8 мая. Ежедневные осмотры войск на палубе, концерты и постепенное увеличение обхвата личной талии от переедания и многочасового сна.

Генерал-майор Фредерик Каррингтон. Художник Александр Бассано (1899 г.). Национальная Портретная Галерея, Лондон

Наше единственное упражнение — парад для офицеров в семь утра в пижамах под руководством инструктора-сержанта, который в течение часа проводит с нами самые жестокие учения и оставляет нас полностью изможденными.

10—13 мая. Жаркое и душное побережье Африки от Кабо-Верде до Сьерра-Леоне, хотя и вне поля зрения. Прошло не так много недель с тех пор, как я был здесь, возвращаясь домой из Ашанти (Гана) — то же самое маслянистое море, с пологой волной и горячим горизонтом.

14 мая. Пассажир, который до сих пор не произносил ни одной фразы, кроме как многократное «еще один виски», был найден мертвым в постели сегодня утром и похоронен сбросом тела за борт. Бедный парень!

Началась лучшая часть путешествия, поскольку климат улучшился — яркие, прохладные дни и темно-синее море.

С 15 по 18 мая. Спортивные состязания, скетчи, концерты, костюмированный бал и наша вечеринка с капитаном.

19 мая в 4 часа утра я просыпаюсь со странным чувством. Вокруг тишина и мрак. Винт судна остановился, и оно лежит как бревно, а единственный звук — журчание воды, льющейся из системы охлаждения двигателя, и иногда резкие шаги над головой.

Выглянув из иллюминатора, я вижу, нависшую темноту на фоне звезд, длинную плоскую вершину великой старой Столовой горы, ее основание, дымка, из-за которой электрические огни то вспыхивают, то исчезают вдоль уреза воды.

Загруженный день. Никаких новостей, кроме того, что сэр Фредерик Каррингтон перешел на Мафекинг,* и теперь я должен был следовать за ним.

* Мафекинг (ныне Мафикенг) — город в современной ЮАР на границе с Ботсваной (А.С.)

Генерал Гуденхоф осмотрел наши войска на пристани среди телег, негров, грузов, двуколок (запряженных маленькими арабскими лошадьми) и всего этого, покрытого кейптаунской пылью. Войска должны отправится на поезде в лагерь Винберг, где будут ждать приказов сэра Фредерика.

Старый Кейптаун выглядит, как всегда. Такие же бездельники и каторжники углубляют доки. Малайцы и рыба-макрель. Улица Аддерли улучшена с точки зрения архитектуры за счет дополнительных башен с верандами. Замок почтенный, низкий и убогий, как и раньше и, конечно же, постоянно ремонтируемый. Короткие визиты в Дом правительства и в красивый старинный голландский дом на Стрэнд-стрит, где можно узнать голландскую точку зрения о текущих событиях дня.

К девяти часам вечера мы все садимся в поезд до Мафекинга — на платформе стоят тысячи хорошо запомнившихся лиц, подбадривающих нас, когда мы уходим в ночь.

Жесткие кровати, холодная ночь.

20 мая. Усеянные камнями равнины с частыми скалистыми холмами и горами. Самая чистая атмосфера и воздух, как струи пресной родниковой воды. Вверх по холму поезд ползет с душераздирающими, тяжело дышащими потугами своего парового двигателя, а затем вниз по другой стороне холма грохочет и раскачивается, как взбесившаяся тележка.

Три раза в день мы останавливаемся на промежуточных станциях, где готовят что-то вроде комплексного обеда — так же, как в Индии, только в меньших порциях.

Вдоль железнодорожной линии почти не видно жизни, за исключением случайного фургона с его длинной вереницей волов или ослов, ползущих в очень медленном темпе вдоль равнины.

Однако, и нашим собственном темпом похвастаться нельзя; мы еле ползем и часто останавливаемся на ремонт.

Пейзаж остается почти таким же, за исключением того, что каменистая равнина уступает место траве, которая редко усеяна маленькими колючими кустарниками — ее единственная красота.

Добрались до Кимберли — небольшой группе домов с крышами из кровельного железа — санаториев, куда люди, чьи легкие поражены, приезжают жить или умирать. Кимберли — это мили шахт, насыпей мусора и повсеместной пыли.

22 мая. Наконец, после двух дней и трех ночей поездки по железной дороге, в 6 часов утра мы отправляемся в Мафекинг.

Мафекинг? Ну, это, прежде всего, небольшой домик из гофрированного железа и сарай для товаров, чтобы сформировать видимость станции; сотни фургонов и куч разнообразных предметов снабжения, сложенных на земле и покрытых брезентом, а за пределами главной улицы и рыночной площади — жалкие хижины.

Мафекинг в настоящее время является железнодорожной станцией. Фургоны и грузы ждут, чтобы отправиться отсюда на север в Матабелеленд, но здесь они оказались брошенными из-за отсутствия транспорта, поскольку все волы на дороге быстро умирают от чумы. Однако, каждый поезд привозит все больше мулов и ослов, чтобы использовать их вместо себя.

Рядом со станцией находится лагерь 7-го гусарского полка и драгуны Западного конного, Йоркского и Ланкастерского полков. Эти войска размещены здесь на случай, если они понадобятся в Матабелеленде.

Таким образом, Мафекинг переполнен.

Сэр Фредерик здесь, и мы, его подчиненные, занимаем наши помещения на нескольких дней в железнодорожном вагоне.

Здесь, в Мафекинге, мы гости господина Юлиуса Вейля, незаменимого человека в этой части Южной Африки. Он работает по части транспорта и снабжения Чартерной компании. В его «магазинах» есть все, что человек захочет купить. Пайки Вейля известны во всем мире, как лучшая консервированная пища для путешественников; он владеет лучшими собаками и лошадьми; он является членом Законодательного собрания Капской колонии, и, кроме того, он молодой и энергичный!

23 мая. Наша единственная новость из Матабелеланда в том, что Сесил Родс благополучно перебрался с Восточного побережья через Машоналенд в Булавайо с колонной войск под командованием полковника Била. А также полк подполковника Пламера без боя вступил в Булавайо.

Во второй половине дня мы вчетвером (генерал Каррингтон, капитан Вивьян, лейтенант Фергюсон и я) отправились в карете в Булавайо.

Наш багаж и три солдата-слуги размещены на крыше; на облучке два черных кучера (один отвечает за поводья, другой за кнут). Внутри кареты четыре поперечных сиденья, каждое из которых вмещает по три человека, таким образом, получается двенадцать мест. К счастью, нас было всего четверо, и поэтому у нас было пространство, чтобы размять ноги.

Той ночью мы достигли Питсани, где имелась единственная придорожная гостиница — исходная точка набега Джеймсона в Трансвааль. Мы остановились, поужинали, выспались и продолжили путь. Эта остановка для сна была роскошью, о которой мы больше не имели возможности надеяться.

24 мая. Весь день ехали по песчаной тропе, среди высохшей травы, иногда по холмистой местности, усеянной терновыми кустами. И нигде нет воды.

Мулы, которых мы меняем каждые десять или двенадцать миль, находятся в очень плохом состоянии — поэтому наш темп продвижения очень медленный.

Преодолев за день 65 миль, уже в темноте доехали до Рамуца. Обитый кровельным железом дом — гостиница, и большой туземный крааль, даже целый город (в котором, как говорят, проживает 10 000 жителей, обитающих, как пчелы в улье).

Мы имели возможность наблюдать туземный «тростниковый танец», когда каждый негр, дующий в свой тростниковый свисток, воспроизводит всего две ноты, но оркестр из таких свирелей дает странный, гармоничный звук. Мужчины танцуют, образовав круг, топая в такт музыке, женщины крутятся вокруг, вне «мужского круга». В общем, очень ужасное представление, тем более что все были одеты в европейскую одежду из военных складов.

25 мая. Мучительное продвижение вперед со слабыми мулами к Габерону (18 миль за 5 часов). Каждая миля теперь стала показывать ужасные признаки чумы. Мертвые смердящие волы чередовались с мёртвыми мулами.

Изредка мы проезжали мимо фургонов, брошенных из-за потери гужевых животных.

Дорога временами была тяжелой, но в целом, преобладал мягкий красный песок. Декорации были однообразными — высокая высохшая трава или терновые кустарники.

В полночь добрались до большого крааля (Матчуди) — население 700 туземцев. Рыхлые пески, туземцам утром понадобилось более получаса, чтобы вытащить нас из деревни на более-менее твердую почву. Наш темп продвижения стал теперь очень медленным. Удар кнута, который был настолько болезненным для нашего слуха, не оказывал на мулов такого воздействия, как на наши нервы, поэтому мы проделали большую часть пути пешком, продвигаясь быстрей, чем наша карета. Солнце жаркое, вокруг — сплошная пыль.

27 мая. Прогуливаясь с ружьями, нам удалось получить хороший запас куропаток и цесарок для стола.

Добрались до Палы, группы складов, уже ближе к полуночи. Здесь находилось около двухсот повозок, остановленных из-за потери волов по причине чумы. В одном этом месте погибло три тысячи двести этих животных!

28 мая. Мы путешествовали весь день. Сплошные кустарники; много куропаток. Один из наших мулов умер на дороге. В 23 часа миновали лагерь капитана Лугарда, из всех обитателей бодрствовал только его помощник по имени Хикс. У капитана было тринадцать фургонов, и почти двести мулов и ослов. Он отправляется в экспедицию с одиннадцатью белыми мужчинами в район озера Н'Гами, готовый остаться там на два года, если потребуется.

29 мая. В 4:30 утра мы подошли к нескольким грязным лужам, где у нас была первая стирка с самого начала путешествия. Дорога теперь шла через тяжелый вязнущий песок.

Более 20 миль нашего путешествия мы прошли пешком.

В полночь добрались до селения Палапай (столицы вождя Кхамы, главы народа бамангвато). Там нашли дюжину телеграмм, ожидающих нас и описывающих бои вокруг Булавайо.

Здесь мы спали в кроватях!

В городе есть три или четыре европейских магазина, но сам город представляет собой агломерацию негритянских краалей и, таким образом, состоит из нескольких частей, каждая из которых находится под своим вождем. Это поселение расположено на обрыве поросшего кустарниками хребта; довольно хорошо снабжается водой; и является центром территории в радиусе 100 миль (160 км). Кхама переселил своих людей сюда только несколько лет назад из Шошонга, который раньше был его столицей на западе. Он довольно эффективно правит своей страной. Спиртные напитки здесь не продаются, даже среди белых людей; и по всей дороге, в пределах его страны, туши коров и волов, умерших от чумы были сожжены, чего не скажешь о других негритянских территориях.

Но дороги в своей стране этот просвещенный белыми колонистами негритянский правитель оставил без внимания.

Оставив Палапай в 10 часов утра, мы натолкнулись на каменистый холм и были вынуждены толкать нашу карету таким образом, что рассыпали все ее содержимое.

Маршрут автора с юга на север: Мафекинг (черная стрелка), Питсани (желтая стрелка), Габерон (белая стрелка), Палапай (зеленая стрелка), Булавайо (красная стрелка). Претория — столица бурской республики Трансвааль (синяя стрелка)

А потом по равнинам, заросшим кустарником мопани, дорога проходила через глубокий вязкий песок.

Мы просто медленно плелись, и сломали заднюю часть нашей кареты, совершив следующее путешествие:

Из Мафекинга до Паллы — 225 миль

От Паллы до Палапая — 110 миль

От Палапая до Тати — 107 миль

От Тати до Булавайо — 115 миль

Итого: 557 миль (896 км)

Однообразие пейзажа и недостаток воды компенсируются великолепным климатом и звездными ночами.

Все немногие встреченные путники, в повозках или пешком, будь то охотник, белый рабочий или предприимчивый торговец, выглядели примерно одинаково: бурская шляпа, фланелевая рубашка и бриджи — настолько обгоревшие, что поначалу трудно определить, является ли этот человек англичанином, полукровкой или не очень черным кафром.

Тот, которого мы встретили сегодня, полз еле-еле со своей убогой двухколесной тележкой, запряженной четырьмя ослами.

Сам он только два месяца назад прибыл в Южную Африку из Брайтона. Слышал, что еда и напитки в Булавайо стоят дорого; поэтому в Англии погрузил на пароход груду еды и сотню бутылок шампанского и неуклонно двигался сюда, чтобы заработать свое состояние. Мы облегчили его нагрузку на две пинты шампанского, а его карман отяжелел на два фунта стерлингов. А потом услышали, что он продал всю свою партию с очень хорошей прибылью задолго до того, как добрался до Матабелеленда.

31 мая. Весь день и всю ночь мы качаемся в скрипучем, стонущем старом фургоне: точно так же, как в каюте маленькой яхты в плохую погоду, иногда резкий удар колючих кустов по бокам кожаных занавесок звучит так же, как злые удары волн, а затем фургон кренится, как будто его поразил шквал.

В один прекрасный день эта старая вещь развалится.

Странно, что во всей этой бесконечной и необитаемой людьми пустыне почти нет животных.

Мы везем с собой нашу собственную еду, главным образом, консервированные продукты, и на удобных станциях (когда мы меняем мулов) кипятим наш чайник и наслаждаемся консервами — особенно нравится вечерняя еда под звездами.

1 июня. Мы добрались до Тати Голд Филдс, состоящего из четырех обитых жестью сараев, один из которых — «отель», где мы легли спать, чтобы немного отдохнуть.

Мы завтракали с г-ном Вигерсом, местным комиссаром-резидентом. Тати — британский протекторат, у него есть свое население — группа горнодобытчиков, белых, черных и вэйстерсов (бродяг всех оттенков кожи), — и при этом ни одного полицейского! «Вэйстерс»* — это южноафриканское слово, оно наиболее выразительное, и обозначает бездельников, которые так распространены в этой стране.

* Waste (англ.) — отходы, отбросы — (А.С.)

В двадцати милях от Тати мы пересекли сухое русло реки Рамакан, границы Матабелеленда. Рядом с рекой находятся руины доисторического форта, построенного из обтесанных камней. Есть несколько подобных фортов среди знаменитых руин Зимбабве в окрестностях водопада Виктория.

Сегодня мы чуть не лишились нашего генерала, пересекая сухое русло реки. Спуск в русло был настолько крутым, что кучеры не смогли удержать карету, поэтому наши мулы бросились галопом, чтобы избежать наезда сзади тяжелой повозки. На полпути вниз был каменный приступок, с которого повозка прыгнула, зарывшись в песок внизу. Нас разбросало, как арахис в горшке, а сэра Фредерика выбросило на крышу, и его голову и шею на некоторое время заклинило.

Обедали в одной из придорожных трущоб, имеющих вывеску «Отель», где официант курил самокрутку, пока обслуживал нас.

2 июня. Наконец появились признаки войны и колонизации. В 6:30 утра мы добрались до Мангве. Это земляной форт с лагерем из фургонов за его пределами. В этом лагере были собраны все женщины и дети из окрестностей, в основном, голландцы с ферм. В качестве гарнизона — некоторое количество поселенцев под командованием двух знаменитых охотников, ван Роена и Ли. Оба были здесь еще во времена Лобенгулы.*

* Лобенгула (1836—1894) — верховный вождь народа матабеле. Заключил кабальные договоры с британским колониальным правительством. В 1889 году поняв, что был обманут, запретил англичанам доступ в некоторые территории своего государства. В 1890 году начал активные боевые действия против англичан. В 1893 году англичане, в свою очередь, вторглись в Матабелеленд. Войска Лобенгулы понесли большие потери. Отступая, он сжег свою столицу (Булавайо), разбил британский карательный отряд и ушел в Замбези, где вскоре умер от какой-то болезни. Его сын, Ньяманда, в 1896 году возглавил масштабное восстание против англичан. — А.С.

В форте они с гордостью показали нам полдюжины пленных матабеле, которых захватили в бою. Я внимательно осмотрел их, опасаясь, что они могут стать единственными врагами, которых мне доведется увидеть.

Теперь мы проехали через перевал Мангве. Дорога здесь вьется через ряд скалистых холмов, которые являются фактически отрогом хребта Матопо и тянутся на восток на шестьдесят миль (100 км).

Это было бы отвратительное для штурма место, если бы матабеле удерживали его. Они могли бы легко отсечь Булавайо от внешнего мира, но их «Млимо», или оракул, велели им оставить эту единственную дорогу открытой, как ловушку для белых в Матабелеленде. Они ожидали, что когда начнется восстание, белые будут в массовом порядке пользоваться этой единственной лазейкой для спасения. Негры не рассчитывали, что вместо этого, белые будут сидеть в Булавайо сложа руки и ждать, пока крупные воинские контингенты не придут им на помощь.

Король Лобенгула. Рисунок художника Ральфа Пикока по эскизу Е. А. Маунда

Пейзаж среди этих фантастических гор, сложенных из гранитных валунов, поразителен. Холмы с высокой травой перемежаются живописными полянами между ними. На протяжении десяти миль дорога пролегает между этими гранитными пиками, а затем выходит на открытую пологую равнину, составляющую плато Матабеле, — это водораздел высотой 4000 футов (1200 м) между реками Замбези и Лимпопо.

Теперь форты вдоль дороги встречаются через каждые шесть или восемь миль, они построены для защиты фургонного маршрута. Каждый из фортов укомплектован, примерно, тридцатью мужчинами местных сил обороны, в обычной фермерской одежде, но выглядящими исправными солдатами.

Некоторые форты являются обычными земляными укреплениями; другие являются результатом усиленных саперных работ, но, тем не менее, не более эффективны, представляя из себя просто кучи камней, которые дополнительно укрепляются парапетами из мешков с песком и заборами из колючих кустарников. Тот, к которому мы подъехали, прошлой ночью подвергся угрозе нападения матабеле, которые почему-то отступили, и сегодня утром около дороги люди из гарнизона видели несколько чернокожих мятежников, так что для нас ситуация становилась все более захватывающей.

Вскоре мы встретили отряд конных ополченцев в двадцати пяти милях от Булавайо. Они выехали нам навстречу, чтобы образовать наш эскорт. На первый взгляд, для новичка в этих местах, они выглядели довольно оборванными, худыми, на неопрятных лошадях; но их оружие и патронташи были в первоклассном состоянии, и было видно, что они были людьми, которые могут быть отправлены куда угодно и делать все, что можно было ожидать от опытных бойцов в боевой обстановке. Однако, мы не приняли их в качестве охраны. Сэр Фредерик велел им следовать самим по себе, а пара разведчиков из форта была отправлена впереди нас, чтобы убедиться, что дорога свободна.

Сообщалось, что повозка, в которой лорд Грей, администратор округа, проехал здесь незадолго до нас, подверглась преследованию матабеле, но мы не подверглись такому волнительному развлечению, и вскоре после полуночи въехали в Булавайо.