Наследство Каменного короля

Робер Дж. Гольярд, 2013

Первая часть тетралогии «Сказания о Корнваллисе» Королевство Корнваллис. Страна первородных князей, наёмников и бюргеров, величественных замков и крестьянских хижин. Страна людей и тех, кто прячется в Тёмных лесах. Время войн, интриг, заговоров и предательств. Время, когда блеск и роскошь королевского двора готовы померкнуть под натиском могущественных врагов, а простой люд со страхом взирает на Гриммельнский Вал, за которым нечто ожидает своего часа. Но те, в чьих силах противостоять злу, ныне вне закона. Эпоха перемен – глазами четверых друзей. Когда-то двое юношей и две девушки росли в замке Хартворд, последней преграде на пути чудовищ. Теперь им предстоит пережить то, что приготовили для них боги. Один станет знатным эорлином – и дорого за это заплатит. Другой исполнит свою мечту о странствиях, но будет вечно тосковать по дому. Третья в безумной жажде мести повергнет королевство в бездну хаоса. Четвёртая – выдержит всё. Но пока никто из них не знает, что сулит им будущее.

Глава 8. Знак богов

Дрого приходил еще раза два, несмотря на запрет отца. Или три… или четыре.

Алиенора сбилась со счета. День и ночь перемешались, и она потерялась во времени, пытаясь в кратких промежутках между больными снами и тяжелым забытьем понять, где она и что с ней происходит. Не было сил и желания даже на то, чтобы доползти до глиняной миски с серым месивом, которую зашвыривали через решетку раз в день. По приказу Дрого Алиенору бросили в темную и холодную камеру; с потолка мерным стуком капала вода, собираясь на полу в грязную лужу.

За что, за что?

Голова ее с глухим стуком билась о стену. О боги, опять. Слезы, которым не видно конца, лились и лились из глаз; боли не было, точнее, не было ничего, кроме нее, тупой, ноющей и бухающей боли на лице, в груди, внизу живота. Она с трудом разлепила затекшие веки, стараясь хоть что-то увидеть в пляшущих отблесках факела. Распластавшись, она лежала на каменной скамье; платье разорвано, подол вздернут, и Дрого, снова этот Дрого со спущенными штанами, держа ее за раздвинутые колени и мелко дыша, двигался взад и вперед, заставляя голову биться и биться о стену. Оставьте меня, о боги, оставьте меня.

— А-а, очнулась, сучка, — прерывистым голосом просипел Дрого. — Нравится тебе? А так нравится? Грязная тварь…

И он наотмашь ударил ее по лицу.

— Я знал, знал, что ты не девственница… Кто поимел тебя первым, а? Какой-нибудь наемник из казармы? Шлюшка…

Он ударил ее опять. И тут же застонал от удовольствия.

— Давай, Эврар, если хочешь, развлекись. — Затягивая ремень, Дрого брезгливо мотнул головой. — И Гира тоже позови. Ей это нравится.

Эврар, стражник в засаленном камзоле, который до этого стоял в сторонке, держа факел, осклабился и, подскочив к Алиеноре, принялся тискать ее груди. Она попыталась взмахнуть рукой, чтобы его отогнать, но кисть лишь слабо шевельнулась.

— Ах ты, мразь… — Дрого занес кулак, и Алиенора вновь провалилась в мерцающую болью черноту.

А один раз к ней пришел Сайрус, тот самый одетый во все черное мрачный слуга графа Клеймора. Заметив за решеткой его фигуру — факел полыхал где-то далеко, за поворотом, — Алиенора, тихонько всхлипывая, забилась в дальний угол, пытаясь прикрыться обрывками платья.

— Не надо, пожалуйста, не надо… — чуть слышно бормотала она. Разбитые в кровь губы еле шевелились.

— Леди Алиенора, — негромко сказал Сайрус, — мне очень жаль.

Оглянувшись, он достал из широкого рукава большой ломоть хлеба и кинул его через решетку.

— Мне жаль, — еще раз повторил он, и исчез.

Алиенора, плача от боли в лице, вгрызлась в краюху, еще теплую, видимо, только что из печи. Доесть не успела. Вскоре появился Дрого, который снова бил и мучил ее, выпытывая, кто принес хлеб. Она не сказала. Остатки краюхи он размазал сапогом по грязи и этим же сапогом ударил ее в живот. Алиенору вырвало и он, грязно ругаясь, отшвырнул ее головой об стену. А когда Дрого ушел, она, корчась от боли, ползала по полу, собирая драгоценные крошки.

* * *

Уже около часа Джош с Гуго, время от времени меняясь, пытались открыть дубовую дверь. Ключей действительно было очень много; некоторые вообще не получалось вставить, а остальные отказывались поворачиваться, но Джош, памятуя слова Буллита о том, что замок насквозь проржавел, упрямо возился с каждым ключом. Для смазки они предварительно впрыснули в скважину оливкового масла, маленькую склянку которого Бланка предусмотрительно прихватила на кухне. Гуго где-то раздобыл небольшой фонарь, который девушка сейчас держала в руках, с нетерпением наблюдая за усилиями своих новых знакомых.

Когда на следующий день поздно вечером снова раздался осторожный стук в дверь, молодые люди, уже полностью готовые к предстоящему приключению, с удивлением увидели фигуру Бланки, одетую в мужскую рубашку и грубые штаны, из тех, что обычно носили рудокопы. Свою роскошную шевелюру она завязала в тугой узел и спрятала под большим беретом. Джош даже мысленно смешался. Большие темные глаза под изломами бровей, и плотно сжатые губы. И ямочки на щеках. Да, рудокоп что надо.

— Миледи… вы не должны идти с нами.

— Но я пойду, — спокойно сказала девушка, — показывайте дорогу.

— В этом нет никакого смысла. Помочь вы ничем не сможете, кроме того, подумайте, что будет, если нас поймают!

Бланка остро на него взглянула. И тут же покачала головой.

— Чушь, — заявила она, — если нас поймают, как раз мне-то, наверное, ничего и не будет, и уж во всяком случае, вам достанется намного больше. И, скажите на милость, как вы объясните леди Алиеноре, кто вы такие и с какими намерениями хотите вытащить ее оттуда? И вообще-то, мальчики, я вовсе не обязана объяснять вам, почему да зачем я хочу куда-то пойти.

Джош с Гуго переглянулись и, пожав плечами, вышли на улицу. Площадь была пустынна; лишь одинокий фонарь тускло освещал небольшой кружок вокруг колодца, да с противоположной от них стороны из-за закрытых дверей таверны тетушки Фло доносились звуки волынки и скрипок.

Никаких неудобств Бланка им не доставила. Даже не обратив внимания на протянутую ей руку, она запрыгнула на бочку, а затем, ловко подтянувшись, забралась на крышу сарая, заставив Гуго еще раз подумать об особенностях воспитания дворянских наследниц.

Сейчас, держа в одной руке фонарь, другой она задумчиво перебирала оставшиеся ключи, которых оставалось еще не меньше трех-четырех десятков.

— Мы так полночи провозимся, — нахмурившись, сказала она. — Слушайте: замок очень старый, его давно не открывали. Судя по всему, ключ тоже должен быть какой-нибудь старый и ржавый, если он тут вообще есть.

Хм, разумно, подумал Джош и на пару с другом принялся перебирать ключи, откладывая в отдельную кучку самые новые с виду. Ржавых оказалось не больше полудюжины. После еще четверти часа стараний замок щелкнул и дверь, наконец, открылась.

— Уф, — довольно прошептала Бланка, — отлично. Мы пойдем с Гуго, а ты, Джош, останься здесь и сторожи.

— Вы с Гуго?! — Джош поразился. — Я-то там был, а вы — нет.

Гуго согласно покачал головой.

— Ох, мальчики, — улыбнулась Бланка, — все-то вам объяснять надо. Мастер Гербер говорит, что тебе по какой-то неведомой причине вообще на людях появляться не стоит, а ты собрался лезть в темницу, возможно, с толпой стражников. Мне не очень хочется, чтобы он мне потом нотации читал. Даже мой отец молчит, когда он ругается.

— Я не боюсь, — ворчливо пробормотал Джош, — да и вряд ли там толпа стражников. Тюрьма же вся пустая — только у входа самое большее двое стоят.

— Я не сомневаюсь, что не боишься. Но все равно останешься здесь. Гуго, пойдем.

Осторожно пробравшись между завалов старой мебели, они легко нашли сломанный люк. Подергав для верности лестницу, Гуго спустился первым и, осторожно выглянув за дверь, помахал Бланке рукой. Фонарь они оставили Джошу: из-за двери, как и в прошлый раз, виднелись отблески факела.

Слава богам, идти далеко не пришлось. Судя по описанию, в той самой камере, в которой Джош видел Урк’шахха, они заметили скорчившуюся на полу фигуру, еле видневшуюся в полумраке.

— Алиенора! Леа… — тихо позвала Бланка.

Ответа они не дождались. Бланка запустила руку в один из многочисленных карманов своих рудокопских штанов и вытащила средних размеров железный ключ.

— Это от камеры, — шепотом пояснила она Гуго, — от всех камер. Тут везде запоры одинаковые.

Замок легко открылся. Гуго, выдернув из стены факел, вслед за Бланкой шагнул внутрь. Вздрогнул и остановился, увидев безжизненное тело Алиеноры, в грязи и кровоподтеках. Обрывки одежды, собранные в рваный комок, она прижимала к лицу.

— Леа, Леа… — Бланка принялась тормошить ее за плечо. — Бесполезно. Мерзавцы. Ну, хоть дышит, по крайней мере.

Обернувшись и увидев застывшего Гуго, она грозно зашипела:

— Чего пялишься? Голых девок никогда не видел? Помогай, давай. Мы не можем здесь ее оставить.

Как будто очнувшись, он мотнул головой.

— Господи, да кто же это так?!

— Дрого.

Гуго протянул Бланке свой плащ. Та, опустившись на колени, насколько смогла, обернула Алиенору.

— Поднимай, и потихоньку. Силенок хватит?

Гуго пожал плечами и искоса глянул на Бланку: она была ниже его почти на голову, да и, похоже, помладше на годик-другой. «Ишь ты, раскомандовалась». Он нагнулся и без особого труда взвалил тоненькое тело девушки себе на плечо.

В старой караульной из отверстия наверху уже протягивал руку Джош; его глаза расширились от ужаса при виде окровавленного лица Алиеноры.

В каморке он вновь передал ее Гуго.

— Идите к Финну, — шепнул он, — а я попробую завалить люк.

* * *

Осторожно положив на стол Алиенору, которая по-прежнему почти не подавала признаков жизни, Гуго нерешительно потоптался на месте.

— Что надо?

— Чистых тряпок. И ведро воды. Только не надо мне из колодца тащить. Горячая нужна.

— Где ж я вам горячую возьму? — буркнул Гуго. — Здесь нельзя огонь разводить. Заметят сразу.

— Ну, придумай что-нибудь. Кто из нас мужчина?

— Ладно. Попробую в таверне выпросить. Или нет, лучше у прачек. Я их всех знаю.

Через полчаса Гуго вошел в дом, аккуратно прикрыл за собой дверь, и поставил на скамью рядом со столом два котелка, над которыми шел пар. Бланка уже перевернула Алиенору на живот и, тихонько ругаясь, пыталась отлепить от ее спины клочки платья, засохшие в кроваво-грязной коросте. На спине явственно виднелись следы от ударов кнутом.

— Хватит глазеть! — Она сверкнула глазами, откинув с лица прядь темно-рыжих волос, схватила плащ и накрыла обнаженное тело. — Иди отсюда куда-нибудь. Сама справлюсь.

Гуго стоял, открыв рот.

— В чем дело?! — грозно спросила Бланка, уперев руки в бока.

— Не знаю пока. — Молодой человек задумчиво покусал губу. — Миледи, это очень важно. Э-э, как бы это сказать? Что здесь?

И Гуго, очень осторожно протянув руку, легонько ткнул указательным пальцем Алиенору чуть пониже спины.

Бланка вытаращила глаза. Гуго испуганно выставил перед собой ладони.

— Нет, нет… но мне надо посмотреть.

— Что посмотреть?!

— Не знаю. — Он пожал плечами. И, набрав в грудь воздуха, выпалил: — Но если вы мне не дадите, клянусь богами, я сделаю это сам.

Подумав пару мгновений и испытующе на него глядя, Бланка медленно принялась стягивать плащ с Алиеноры.

— Вот оно. Что это? Родимое пятно? — Гуго указал на небольшое, с ноготь величиной, темное пятнышко на теле девушки, немного ниже уровня талии.

Бланка облегченно вздохнула и вернула плащ на место.

— Дурень. Ничего страшного. Это… нет, не родимое пятно. Такое, между прочим, у всех Беркли есть.

— А что же это? И в каком смысле — у всех Беркли?

— В прямом. Это такой фамильный знак. У графа Рутвена есть, у нее есть, у Рича Клеймора тоже наверняка есть. А может, и у всех Даннидиров. Похоже на букву «J». Ты хоть грамоте обучен?

— Что значит — фамильный знак?

Бланка наморщила лоб.

— Я не могу точно сказать. Леди Алиенора — она первородная, ты знаешь?

Гуго кивнул.

— Да. Вроде самой знатной из всех знатных.

— Ну, нет. И другие есть. Но первородные ведут свой род от первых князей Корнваллиса, а те, как говорят, получили знаки своей власти от древних богов. Так вот: когда в такой семье ребенок появляется, и признается за законнорожденного, жрецы над ним всякие обряды проводят сразу после рождения. И в результате у младенца появляется такая метка.

— Клеймят, что ли? — ошарашенно пробормотал Гуго.

— Нет, конечно. Это не клеймо, не родимое пятно, оно как бы само собой проявляется, ни стереть, ни выжечь не получится: даже если с куском мяса вырезать, оно все равно в другом месте появится. Это — знак богов. А леди Алиенора по отцовской линии, хотя и не старшей, к Беркли принадлежит, они из самых знатных первородных, а по матери… — Бланка пожевала губу, — определенно не скажу, но тоже из какого-то старого рода, раз уж ей Хартворд принадлежал. Так что, выходит, и по этой линии тоже. А сир Рутвен вообще из северных земель, называемых Ллир, а это, вроде, какое-то древнее королевство.

— Ну и ну. — Гуго попятился назад и плюхнулся на скамью, стоявшую у стены. Вид у него был такой, будто в его голове внезапно случилось несварение мозгов.

— Эй, что с тобой?

— Не знаю. Потом скажу. Скоро приду.

Он вскочил и опрометью кинулся из комнаты.

Спустя четверть часа дверь открылась, и в нее втиснулся Гуго, таща за собой упирающегося Джоша. Увидев Алиенору, без чувств лежащую на столе, Джош остановился.

— Миледи, — Гуго подскочил к столу, — пожалуйста, покажите еще раз то пятно.

Бланка то ли раздраженно, то ли насмешливо фыркнула.

— А может, ты весь город сюда позовешь? И, может, мне деньги за показ брать? Глядишь, и накопим ей на новое платье. А ну, убирайтесь отсюда оба.

— Эх… — Гуго повернулся к своему другу. — Джош, сними рубаху. Давай, ты обещал.

Юноша вздохнул и обреченно принялся развязывать тесемки.

— Да что за представление?! — разъярилась Бланка.

Гуго бесцеремонно схватил ее за руку и подтащил к Джошу.

— Смотрите.

И он ткнул пальцем в плечо своего друга. Там на коже явственно виднелось коричневатое пятно в виде закорючки, пожалуй, чуть больше и темнее, чем у Алиеноры. Бланка, открывшая было рот для суровой отповеди, ошарашенно молчала. Осторожно протянув руку, потрогала и потерла пятно.

— Ну, все, хватит. — Тот начал натягивать рубашку обратно. — Может, мне объяснит кто-нибудь, что тут происходит?

— Погоди. — Бланка еще раз осмотрела и потрогала пятно. — Откуда оно у тебя?

Джош с Гуго глянули друг на друга и громко хмыкнули.

— Ну, как сказать…

— Да, понятно. — Девушка слегка улыбнулась. — Но давно оно у тебя?

— Не знаю. — Джош пожал плечами. — Всегда. Наверное, у кого-то из моих родителей такое было.

— А кто твои родители?

— Не знаю. Я сирота.

Немного поколебавшись, Бланка сдернула плащ, прикрывавший тело Алиеноры.

— Посмотри.

Джош недоверчиво уставился на родимое пятно.

— И что? — спросил он. — Хотите сказать, как у меня? Я ж своей спины не вижу. И что это значит?

— Сдуреть. — Гуго нетерпеливо пощелкал пальцами. — Ой, простите, леди. Да, да, как у тебя, точь-в-точь. Джош, очень много интересного. И монета та, и ключик серебряный, а помнишь, Рич хотел с тебя рубаху снять?

— Рич Беркли? Граф Клеймор? — Бланка нахмурилась. — Не пойму, о чем речь.

Гуго, волнуясь, сбивчиво и путано принялся рассказывать ей о событиях последних дней.

— А мастер Гербер, — закончил он, — повар, говорит ему: держись как можно дальше от сира Рича. А после этого велел ему прятаться. Вот.

— Вот так история. — Бланка в задумчивости уселась на скамью. — А где тот ключ? И что спрятано внизу? И где? Дайте мне ключ.

Внимательно его осмотрев, она протянула ключ Джошу.

— Маленький. Это не от двери. И не от сундука, это от какого-нибудь ларца. Здесь в доме не искали?

— О, свет, — пробормотал Гуго, — Джош, помнишь, ты говорил, что Финн ту монету в подвал понес, а потом дал тебе ключик?

Тот молча кивнул.

— Джош, да очнись ты! — Гуго дернул его за рукав. — Пойдем вниз. Надо все осмотреть хорошенько.