Наследство Каменного короля

Робер Дж. Гольярд, 2013

Первая часть тетралогии «Сказания о Корнваллисе» Королевство Корнваллис. Страна первородных князей, наёмников и бюргеров, величественных замков и крестьянских хижин. Страна людей и тех, кто прячется в Тёмных лесах. Время войн, интриг, заговоров и предательств. Время, когда блеск и роскошь королевского двора готовы померкнуть под натиском могущественных врагов, а простой люд со страхом взирает на Гриммельнский Вал, за которым нечто ожидает своего часа. Но те, в чьих силах противостоять злу, ныне вне закона. Эпоха перемен – глазами четверых друзей. Когда-то двое юношей и две девушки росли в замке Хартворд, последней преграде на пути чудовищ. Теперь им предстоит пережить то, что приготовили для них боги. Один станет знатным эорлином – и дорого за это заплатит. Другой исполнит свою мечту о странствиях, но будет вечно тосковать по дому. Третья в безумной жажде мести повергнет королевство в бездну хаоса. Четвёртая – выдержит всё. Но пока никто из них не знает, что сулит им будущее.

Глава 13. «Длинная Лошадь»

На безоблачном темно-синем небосклоне звезды выстраивались в причудливый узор. Созвездие Анеррильон с его девятью сверкающими точками висело почти над головой. Оно было самым ярким и самым красивым; белые мерцающие огни, расположившиеся в причудливом порядке, и в совокупности с мириадами мельчайших блесток звездной пыли удивительным образом складывались в некое подобие гигантской лошади. Обладая небольшой толикой воображения, можно было даже заметить, что передняя ее нога горделиво согнута, а голова как будто смотрит вдаль. Десятки других созвездий покрывали небо: созвездие Крысы из доброй дюжины голубоватых звезд, огромный Человек с Топором, нога которого пряталась на востоке за горизонтом; созвездие Тринадцати Дев, непонятным образом состоявшее всего из пяти маленьких зеленых точек, созвездие Голова Леоноры, в котором человеку с большим воображением удалось бы, наверное, узнать женскую голову с копной волос, и множество других, и над всем этим в северной части неба сияла жемчужным светом звезда Анорунт, окруженная тремя своими более мелкими собратьями.

Но даже не все это холодное сверкающее великолепие в первую очередь обратило на себя внимание путников.

Длинная Лошадь вся горела огнями. Желтоватыми огнями множества свечей, свет которых лился через открытые окна, красными всполохами факелов, многоцветными фейерверками и маленькими точками фонарей.

— Я, кажется, знаю, — произнес Эдмунд. — На исходе лета в южных селениях празднуют Аонгусову ночь, и в это время всегда зажигают такое большое количество огней, какое только возможно.

— Какую ночь? Первый раз слышим. — Головы его спутников с интересом повернулись в его сторону.

— Это я в одной старой книжке из библиотеки Миртена вычитал. Аонгус — это древний бог или полубог из тех времен, когда Корнваллиса еще и в помине не существовало, а здесь жили совсем другие народы.

— Бог чего? — спросила Алиенора.

— Любви. Его мать Боанн, супруга Отца всех богов, изменила мужу, как это не странно, с каким-то речным существом, вроде ундины, но только мужского пола. Как ундины-русалки заманивают юношей в глубокие заводи, так и эти существа охотятся за прекрасными девушками. От этой связи и родился Аонгус, которого Отец богов изгнал с небес и, как говорят, который с тех пор живет где-то в лесах и реках. И, кажется, он даже не вполне человек, а нечто среднее между человеком и каким-то животным, а вместо волос на голове и теле у него растут цветы, и каждый, кто без дела их губит или срывает, наносит боль Аонгусу.

— Так вот почему женщины любят все эти ромашки да лютики. Любо-овь, — протянул Гуго. — Забавно. Никогда не слышал ни о каком Аонгусе, или как его там.

— Мало кто слышал, — закончил Эдмунд. — Миртен рассказывал, что с тех пор, как построили Вал, всякие существа вроде русалок и всех им подобных, стали считаться за порождения темных сил, и все праздники и обычаи, связанные с почитанием этой нечисти, стали преследоваться или сами по себе сошли на нет. Так что, я думаю, такого рода забавы можно сейчас увидеть только где-нибудь подальше от сиятельных лордов да крупных городов.

— Праздник бога любви, — задумчиво произнесла Алиенора. — Интересно, и как же он проходит?

Эдмунд пожал плечами.

— Про это в книгах не пишут. Я знаю только то, кто такой этот Аонгус.

— Можно предположить, — фыркнул Гуго, — не случайно, наверное, осенью больше всего свадеб празднуют…

— Я знаю, — сказал Томас, — я уже видел нечто подобное, правда, не здесь, а в какой-то маленькой деревне, но я не знал, что это как-то связано с этим самым Аонгусом. На самом деле, Гуго, ничего такого. Просто разные обряды, песни, иногда смешные состязания между юношами и девушками. А Длинная Лошадь — это очень большая деревня, наверное, именно поэтому сюда народ с окрестных селений и собирается. В общем, как на любом другом празднике: столы, бочки выпивки и горы еды, а еще всякие гадания и танцы. Мы, по-моему, попадем туда в самый разгар.

За этими разговорами друзья по каменистому мелководью неспешно пересекли Апенраде, едва замочив лошадиные запястья и, взобравшись на пологий берег, ступили на Северный тракт, уходящий налево — в сторону Лонхенбурга, и прямо на восток — в саму деревню.

Эдмунд с интересом крутил головой. Помнится, в прошлой своей жизни он, разглядывая старые карты, мечтал о том, что когда-нибудь увидит эти места воочию.

Тракт был древен, как сам Корнваллис: широкий, чуть ли не в десять шагов, так что две подводы легко могли здесь разминуться, не съезжая на обочины, и — что особенно удивительно, — мощеный крупным булыжником, уже изрядно стершимся. Эту дорогу начали строить еще при Мередидде Уриене, знаменитом собирателе королевства, который почти всю жизнь провел в седле, разъезжая туда и обратно по делам военным и посольским. Тракт тянулся на север на сотни миль, петляя из стороны в сторону, так или иначе проходя в близости от границ крупнейших владений.

С течением времени дорога обросла деревнями, замками, монастырями и городами, хотя Лонхенбург по-прежнему оставался самым большим из них. Если поторопиться, можно было доехать до столицы менее чем за две недели, а миновав королевские земли, достичь самого северного города королевства — Эйлен-Донана. Дальше тракт терялся, и что находилось за Эйлен-Донаном, могли предположить только его обитатели: там простирались болота, горы и непроходимые леса, в которых, как поговаривали, до сих пор обитали странные и страшные племена, оставшиеся непокоренными за все эти сотни лет. Рассказывали, что тамошние обитатели сродни ограм: огромные, в полтора человеческих роста, носившие шкуры и передвигавшиеся верхом на гигантских волосатых животных, у которых рога росли прямо изо рта.

В южном направлении Северный тракт, дотянувшись до реки Апенраде, круто поворачивал на восток, к Длинной Лошади. Причиной тому был огромный овраг, называемый Гриммельнским, почти пропасть, в который сверкающим водопадом низвергалась Апенраде; по ту сторону оврага виднелся густой лес, покрывавший горы и расстилавшийся до самого Вала. Овраг этот тянулся на восток до моря Арит, превращаясь в самый настоящий фьорд, в который на добрый десяток миль вглубь могли заходить даже самые крупные корабли.

Сейчас дорога шла всего в полутора-двух милях от края этой пропасти; в давние времена, во время постройки тракта, овраг находился намного дальше, но ветер и вода мало-помалу делали свое дело, обрушивая его края. Через какое-то время, наверное, Гриммельн грозил поглотить и саму дорогу, но пока между ними лежали крестьянские наделы с какими-то низкорослыми деревьями.

Выбравшись на дорогу, друзья оказались не более чем в нескольких сотнях шагов от Длинной Лошади; поля расстилались не только справа до обрыва, но и слева от тракта; по эту сторону, насколько позволяла рассмотреть сгущающаяся темнота, засаженные подсолнухами. Сама деревня, что было большой редкостью, оказалась окружена стеной — высоким, в два человеческих роста, частоколом из грубо отесанных и заостренных вверху бревен; внутрь вели обитые железом ворота.

Они были широко распахнуты, и изнутри слышались звуки музыки и пьяные крики. Перед воротами стоял на страже толстенький мужичок с алебардой в руках и в кожаном шлеме, составлявшими единственные предметы его вооружения. Привалившись плечом к створке, он гораздо больше интересовался происходившим по ту сторону частокола, чем прибывающими гостями. Заслышав стук копыт, он лениво обернулся, и тотчас попытался принять воинственный вид: крестьяне с окрестных деревень никогда не приезжали верхом, и уж точно без оружия. Впрочем, мужичок и не подумал запирать ворота: долгие годы безопасности сделали свое дело, и безмятежное выражение его лица ясно говорило, что само наличие стражника возле ворот — это не более чем обычай.

— Приветствую вас, гости, — провозгласил он сиплым голосом, — по делу или увеселения ради?

— Проездом, добрый человек. — Томас подъехал поближе и, нагнувшись, вложил ему в ладонь мелкую серебряную монету. — Не подскажешь ли, где уставшие путники могут найти пристанище на ночь?

Стражник, оставшись очень довольным неожиданным подношением, махнул рукой в сторону ворот.

— Прямо туда, добрые люди, не заблудитесь. По этой улице шагов триста, а там городская площадь (друзья переглянулись: надо же, он называет Длинную Лошадь городом), прямо на ней двухэтажная гостиница, «Два короля» называется. Она недешева, но у таких богатых господ, я думаю, деньжат хватит. Милости просим, — крикнул он уже им в спину, — и не забудьте посетить наш праздник. Весь город нынче гуляет! И скажите Гарвену — это хозяин гостиницы, что это я вас к нему прислал! Ифор меня зовут…

Конец ознакомительного фрагмента.