За пределами плана родов. Реальный взгляд на боль и силу

Рия Демпси, 2023

Рия Демпси, доула и психолог, делится своими глубокими знаниями о важности психологической подготовки к родам и к родительству. Автор исследует не только физический, но и психологический и эмоциональный опыт родов и материнства. В своей книге Рия Демпси опирается на многочисленные исследования и свой опыт психологического консультирования; также в книге представлены интервью с экспертами и рассказы женщин Австралии. Книга полезна как будущим родителям, так и перинатальным специалистам – докторам, медсестрам, акушеркам, психологам, доулам. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Введение

Моя история

Моя первая книга была опубликована в 2013 году, когда я впервые стала бабушкой. Книга «Роды с уверенностью: Грамотный выбор для нормальных родов»^[1] рассказывает о десятилетиях моей работы как доулы и ведущей курсов подготовки к родам. Там мой опыт взаимодействия с сотнями женщин, чьи роды я имела честь сопровождать, там же и мои наблюдения за изменениями в культуре родов.

Эти наблюдения позволили мне понять, что женщины, которые не очень настроены на естественные роды без вмешательств, те, кто намерен получить эпидуральную анестезию, индуцированные роды или кесарево сечение, — они легко могут родить так, как и планировали. Поэтому свою книгу я решила адресовать тем, кто хочет родить без вмешательств, потому что им получить желаемое гораздо сложнее. Я назвала моих читательниц волевыми женщинами — имеющими волю пройти через интенсивные схватки, волю принять вызов родов.

Потому что волевые женщины понимают всю пользу таких родов для детей, для формирования привязанности и для них самих.

С тех пор я все реже сопровождаю роды. Я по-прежнему веду семинары, провожу регулярные сессии с беременными жещинами, их партнерами и акушерками, но теперь бо льшую часть моей работы составляет послеродовое консультирование. Именно оно показало мне разрушительный эффект современной культуры родов, от которого страдает множество женщин. Система подводит не только волевых женщин, которым я адресовала свою первую книгу. Количество травмированных женщин растет. Растет и уровень посттравматического стрессового расстройства (ПТСР)^[2].

С помощью таких организаций, как Beyond Blue и PANDA^[3], мы теперь яснее видим рост депрессивных и травматических расстройств у молодых мам. Мы теперь яснее понимаем причины этого явления. Но нам еще предстоит до конца понять и признать огромное влияние опыта родов женщины на течение послеродового периода.

В этой книге я хочу поделиться своим пониманием этой ситуации. Также я хочу объяснить, почему эмоциональная подготовка, которую я всегда рекомендую женщинам с запросом на нормальные физиологические роды, нужна на самом деле всем женщинам, готовящимся к новому «переходу»: к этому радостному, но физически и эмоционально непростому времени родительства.

Мои первые роды

Как знают читатели моей первой книги, к работе с родами меня привело рождение моей старшей дочери. Она появилась на свет в Англии. В родах я встретилась с каскадом вмешательств: после того как схватки остановились на раскрытии 6 сантиметров, была стимуляция (использование синтетического окситоцина для ускорения схваток), петидин (наркотический препарат для обезболивания), эпизиотомия (рассечение промежности), экстренное ручное отделение плаценты после обрыва пуповины во время слишком активного ведения третьего периода. В заключение последовало рутинное разлучение с дочкой на несколько часов сразу после рождения.

Я готовилась к естественным родам (так это называлось в 1970-х годах), планировала их и договаривалась об этом с госпиталем; поэтому такой каскад вмешательств застал меня врасплох. Я была учителем физкультуры, туринструктором и тренером по плаванию. Я доверяла своему телу. Я была в прекрасной форме, полностью здорова и готова к рождению своей такой желанной малышки. Я верила, что роды — это нормальная функция здорового организма, а не болезнь и что мое тело будет знать, что делать. Поэтому я была в шоке. Что случилось???

История извне

То, что я поняла про свои первые роды, сильнейшим образом повлияло на мою работу с женщинами в последующие десятилетия. Я поняла, что если доверять процессу родов было разумно, то доверять госпиталю, где я собиралась рожать, было наивно. Я тогда верила, что система родовспоможения — ее эксперты, принятые практики и процедуры — создана, чтобы поддерживать мою внутреннюю способность рожать и помогать мне. Во время беременности в ответ на мои вопросы в госпитале меня уверяли: никаких рутинных «клизм и бритья» (то есть бритья лобка и опорожнения кишечника), никакой, сказали мне, рутинной стимуляции родов и рутинного обезболивания тоже не предлагают, и уж тем более не делают рутинной эпизиотомии. Мне также обещали, что малышка будет со мной «на совместном пребывании». На деле, как показали мои роды, все эти процедуры были рутинными, так же как и разлучение с дочкой сразу после родов.

Я пришла к выводу, что мое слепое доверие госпиталю во время беременности объяснялось моим неосознанным трансом покорности — он часто встречается у первородящих мам. Это культурно обусловленная реакция на взаимодействие с медицинскими авторитетами. Если бы во время беременности у меня не было такой реакции и такого наивного отношения к стандартным практикам госпиталя, уверена, я приняла бы другие решения. Действительно, в двух следующих родах мое новое понимание ситуации привело меня к совершенно другому выбору — оба раза это были домашние роды. Тогда я уже знала, что если я, женщина из группы низкого риска, буду рожать дома со специалистами, которые доверяют родам и моей способности рожать, мои шансы избежать нежелательных и ненужных вмешательств будут гораздо выше.

Выбор, который я сделала во вторых и третьих родах, был, как я это назвала, разумным выбором — по контрасту с наивными выборами «из того, что было», которые я сделала в первых родах. Я уверена, что когда женщины хорошо проинформированы о стандартных процедурах, принятых в нашей системе родовспоможения, имеют представление о функциональной боли в родах (и о роли родовых гормонов), они делают в родах гораздо лучший выбор. Все читатели моей первой книги знают, что ее главные темы — это разумный выбор и важные решения: где и с кем рожать.

Но я также давно знала, что когда мы рожаем, задействованы глубинные слои психики. Прошлое женщины, текущие обстоятельства, ее мечты о будущем — от всего этого зависит, как она будет себя чувствовать в родах. Думаю, так было всегда. Ведь роды — это про семью, про создание будущего, про родительство. У кого из нас нет «больного места» в какой-то из этих областей? Кто из нас не хочет сделать все лучше, чем наши родители? Кто не боится повторить их (и свою) историю?

Для меня выбор домашних родов во второй и третий раз означал контроль над внешними обстоятельствами, которые испортили мои первые роды, — госпитальными рутинами и практиками. Но мне надо еще было разобраться с внутренней историей: неосознанными страхами, которые, конечно, сыграли в моих первых родах свою роль.

История изнутри

Думая о своих первых родах, ожидая второго ребенка, я увидела, что да, я была наивна, но наряду с моей общей наивностью мной двигали неосознанные страхи — страхи родом из моего детства.

Мой брат старше меня на полтора года, он родился с большим отверстием в сердце и с прогнозом, что он проживет не больше пяти лет. В раннем детстве ему не давали перенапрягаться, а его здоровье и благополучие были главным предметом заботы и внимания. Моя мать стала брату «мамой-медсестрой». Она соединила свои медсестринские навыки и материнскую заботу и (вместе с нашим отцом) сохраняла ему жизнь гораздо дольше, чем предсказывали врачи. В четырнадцать лет благодаря достижениям медицины брат стал одним из первых жителей штата Виктория, получивших драгоценный дар — операцию на открытом сердце. Он до сих пор жив и здоров в свои «за семьдесят».

Маленькой девочкой я сформировала две бессознательные реакции на рождение и раннее детство моего брата. Они стали «джокерами» во время моей беременности и в конце концов сыграли свою роль в моих первых родах. Первой реакцией был подсознательный страх, что мой ребенок тоже может родиться с каким-то опасным для жизни пороком, как родился мой брат. Второй реакцией (благодаря чудо-операции, спасшей брату жизнь) стало безграничное доверие к медицине.

Неосознанные, непроработанные и потому тогда неизвестные мне, эти внутренние реакции создали довольно-таки шаткий фундамент, на котором должна была держаться моя уверенность в родах. Поскольку я находилась в хорошей форме и была здорова, я самоуверенно полагалась на свое тело и почитала это гарантией своего умения рожать. В реальности же мое доверие своему телу, своей беременности и своей способности рожать было лишь тонким поверхностным слоем, который легко и неуклонно снимался нашей системой родовспоможения, питавшей, тогда неведомо для меня, фундаментальное недоверие к родам. Началось это в беременность назначением бесконечных анализов, множества обследований и постоянным беспокойством о моем «значительном для первых родов» возрасте («значительным» на тот момент считался возраст двадцать пять лет, а мне уже было двадцать восемь!). Это продолжилось в родах: когда я позвонила в госпиталь сказать, что у меня подтекают воды, в ответ (безо всяких объяснений) была выслана машина скорой помощи с сиреной и мигалками — меня нужно было немедленно привезти в госпиталь! Это меня очень испугало.

Сегодня мы гораздо больше знаем о явлении эволюционного регресса, о женских родовых гормонах, о гармоничной последовательности, в которой они появляются по мере развития родов. И мы знаем, что может прервать этот процесс. Скорая помощь с сиреной и нежелательные рутинные процедуры в приемном отделении госпиталя… Это все никак не помогло моим гормонам родов. Потом (как я поняла впоследствии) моя нерассказанная внутренняя история и мои страхи за здоровье ребенка привели к выбросу адреналина, который еще больше нарушил гормональный баланс. В родильном отделении мои внутренняя и внешняя истории соединились: тело было наполнено страхом и адреналином. Считывая мои страхи, шейка матки отреагировала так, как и должна была там и тогда, где и когда рожать ребенка небезопасно. Она прекратила открываться. Неудивительно, что роды остановились.

Роды сегодня. Культура страха

Конечно, с точки зрения психологии в моей истории были и положительные моменты. Я доверяла процессу родов и доверяла своему телу. Без сомнения, мне удалось создать и удерживать это доверие. Но за годы, прошедшие со времени моих первых родов, я все время видела, как в нашей культуре все сильнее подрывается доверие к родам и к способности женщин рожать. В результате мы дошли до того, что сама идея родов без медицинских вмешательств кажется многим женщинам нереальной. Роды теперь полны страха — даже для тех, у кого нет личных страхов, как это было у меня. Милли Хилл, автор статей и книг о родах и основательница движения «О родах — позитивно», пишет: «Послание общества о родах… очень четкое и ясное: это будет ад, бойся… и ни на что особенно не надейся»^[4].

Этот извращенный страх в нашей культуре производит сегодня то действие, которое произвели мои личные страхи много лет назад во время рождения моей первой дочери. Он гарантирует, что женщины доверятся системе и покорятся госпитальным рутинам, работающему там персоналу и преобладающей там культуре. Это объяснимо: когда мы боимся, большинство ищет поддержки у окружающих. Конечно же, женщины отправляются в госпиталь, надеясь, как и я в свое время, что окружающие снизят эти страхи. Сознательно или нет, но они считают, что «работа госпиталя — следить за моей медицинской безопасностью. Зная это, я буду чувствовать себя в безопасности». Но медицинская безопасность сильно отличается от безопасности эмоциональной. А роженицам — всем роженицам — нужно и то и другое.

У наших страхов множество разных источников: культурный страх родов, а под ним естественный страх, который возникает уже в родах, и все это накладывается на естественную тревожность, страх неизвестности, скрытые страхи и/или более глубокую старую травму, которую вытаскивают на свет грядущие перемены. Осознает это женщина или нет, но она идет в госпиталь в надежде, что ее страхи уйдут. Она доверяет не столько конкретным акушерке или доктору, сколько всей современной культуре родов, где доминирует медицина. Медперсонал, рутинные практики, структура госпиталя и его философия — все это играет, если мы обратимся к психологическим терминам, роль родительской фигуры. И большинство женщин эта «родительская фигура» предает.

Практика, при которой незнакомые акушерки приходят и уходят, сменяются, заступают на дежурство, принимают одновременно несколько родов в переполненном родильном блоке, акушерское насилие в нашей культуре, где вообще принято выяснять, кто сильнее… Вот с чем сталкиваются рожающие женщины. Эпидуральная анестезия распространена настолько, что человеческое участие — старый добрый способ работы с болью — женщинам теперь не предлагается. Таким образом, роженицы испытывают нехватку непрерывной глубокой человеческой поддержки — поддержки опытного специалиста, в которую входят и нужные слова, и контакт глаза-в-глаза, и дружеское прикосновение, и объятия, и массаж… а иногда просто неравнодушное присутствие.

Этот существующий нынче уход (а вернее, его отсутствие) часто ведет к не самым лучшим сценариям родов — и для тех волевых женщин, которые выбрали роды без вмешательств, и для рожениц, которые выбрали вмешательства или получили их по показаниям. Как психолог, работающий с женщинами после родов, я все время вижу, что причиной огромного количества вмешательств становится пренебрежение эмоциональной безопасностью женщины (или даже усиление уже имеющейся эмоциональной боли). Без эмоциональной поддержки в родах могут проявиться страхи женщины, ее «слабые места», глубокие непроработанные психологические раны и травматичные жизненные ситуации. Без эмоциональной поддержки повышение уровня адреналина в крови роженицы может нарушить гормональный баланс, а следовательно, и само течение родов. В наших условиях это означает, что очень часто вмешательств можно было бы избежать, если бы женщина получала должный уход.

Акушерки Микки Шпрелих и Джулия Зенг считают очень важным выяснить, «в какой степени страх родов — это страх физической боли, а в какой — боязнь других стрессовых факторов, таких как потеря контроля, нехватка внимания и заботы, проявления реакций на прошлую травму и т. д.»^[5].

По моему опыту такие страхи вызывают не меньше проблем, чем страх физической боли, поэтому важно исследовать их природу и их источники. «Эти исследования стоят того, ведь эпидуральная анестезия и наркотические препараты не смогут предотвратить стресс, если это стресс не физической природы, — объясняют Шпрелих и Зенг, — если боль имеет психологический характер, то и работа с болью должна быть другой»^[6].

Роды всегда вызывают эмоциональную реакцию, обнажают слабые места в наших отношениях и в нас самих, а для кого-то — и прошлые травмы. Но поскольку сегодня наша система взаимодействует только с физической болью, она утратила древнее искусство поддержки в родах, которое подразумевало заботу обо всех телесных и психологических потребностях женщины. Так что сегодняшние роженицы находятся в другой ситуации.

Раньше (а в некоторых культурах и по сей день) та забота, которую женщина получала в родах, позволяла ей выразить свои эмоции, исследовать их и там, где возможно, получить поддержку в принятии жизненно важных решений. Отношения между женщиной и акушеркой строились (и/или укреплялись) еще во время беременности. Это позволяло им вместе исследовать эмоции и чувства женщины в безопасном режиме; они вместе пытались предугадать, какие особенности женщины могут проявиться в родах и как в этом случае лучше поступить. Если у сегодняшней роженицы такие отношения с медиками, то и ее взаимодействия с медиками в родах, скорее всего, не будут травмирующими. Напротив, они принесут исцеление, помогут обрести силу. Во все времена и во всех культурах роды рассматривались как инициация, предшествующая переходу в материнство. Глубокая человеческая забота и прочная связь с другими людьми всегда были частью этой инициации.

В наше время представление о родах как об инициации претерпело большие изменения. Волнения женщины о том, как она будет рожать, практически всегда разбиваются о фразу «главное, чтобы ребеночек был здоров». Мы пренебрегаем здесь традиционной функцией родов — обретением силы перед лицом опасности. Ведь когда рождается ребенок, рождается и мать. И ее здоровье — физическое и психическое — не менее важно, чем здоровье ребенка. Если чувства женщины и те испытания, через которые она прошла во время родов, не признаются, если с ними не работают ни во время беременности, ни в родах, они все равно никуда не исчезают. Напротив, исследования показывают, что это один из факторов, повышающих риск возникновения послеродовой депрессии.

Мы не можем рассматривать роды только как сугубо медицинское событие, мы должны признать важность опыта родов для женщины. Многие акушерки с сожалением говорили мне, что мы не занимаемся эмоциональным здоровьем женщины в перинатальный период, когда ее психика максимально уязвима. Сегодня растет уровень психологических травм в родах и посттравматических стрессовых расстройств в послеродовом периоде^[7], повсеместно распространена послеродовая депрессия^[8], а самая частая причина смерти женщин в первый год после родов — самоубийство^[9]. Считаю, что забота об эмоциональном здоровье должна стать нашим ответом этим печальным фактам.

Эмоциональная подготовка

Женщины, которые ходили ко мне на курсы подготовки к родам, получили также возможность психологического роста. Мы обретаем ее, когда начинаем воспринимать роды как инициацию, и смело, с внутренней мотивацией вступаем на этот путь.

«Я прошла инициацию в материнство, — написала одна из этих женщин, Кэри. — Моя жизнь бесповоротно изменилась. Я почувствовала, как меня перенесли в какое-то волшебное место, место, где проходят мистерии для женщин, когда их посвящают в материнство. Я была ребенком, а выросла в женщину. Эта женщина держит ключ к таким уголкам моего „я“, о которых я и не подозревала».

Другая женщина, Таис, размышляет о дарах, которые мы могли бы получать, если бы наша культура рассматривала беременность и роды как инициацию. «Какая прекрасная возможность — иметь доступ к знаниям и опыту, с их помощью исследовать, искать и найти „боль и страсть“ и истинный „вкус“ родов… при поддержке тех, кто всецело признает и восхищается твоим путем — самым важным в жизни».

Таис получила преимущества мощной эмоциональной подготовки во время своей второй беременности: «В первых родах у меня были эпидуралка, эпизиотомия, а ребенка тащили щипцами… Это было чудо, это было священное событие, огромное облегчение после длинных затяжных родов… — пишет она. — Я никогда не ощущала, будто была чего-то лишена в своих первых родах, но в глубине души, в глубине тела всегда звучал вопрос: почему, почему я не смогла это сделать? И пока я не пришла на занятия к Рии, это была более или менее вся моя внутренняя работа».

«Меня унесло куда-то. Сила, которая помогла мне родить Бена естественно, просто смела меня, — написала Таис про свои вторые роды. — Разница между первыми и вторыми родами состояла в том, что, работая с Рией, я готовилась не только телом. Мой разум и моя душа тоже были готовы к родам. Мы снимали слой за слоем то, что мешало. И под каждым слоем было все болезненнее, все нежнее, и все ближе и ближе к самой сердцевине родов».

Я работаю с родами более сорока лет. За это время я поддержала множество женщин, которые хотели прожить нормальные физиологические роды; высокой честью было свидетельствовать магическое превращение, которое с ними происходило.

Конечно, нормальные физиологические роды возможны не для всех мам и малышей; кому-то понадобятся все преимущества медицинских вмешательств — в интересах безопасности мамы и ребенка. Да и не каждая мечтает о нормальных физиологических родах; все чаще женщины выбирают для себя управляемые роды с вмешательствами. Но то, что поддержка в родах как в инициации недоступна в обычном госпитале, я считаю предательством каждой женщины.

В масштабе мировой культуры родов сейчас наблюдается смещение к более сконцентрированной на женщине форме ведения и приема родов. Система при этом меняется медленно, тенденция «мамоцентризма» еще не полностью реализована. Таким образом, ответственность за подготовку к родам лежит на самой женщине.

И сейчас есть много женщин, таких как Кэри и Таис (и, наверное, как вы), которые вдохновляются нормальными физиологическими родами и которые, сделав разумный выбор и пройдя соответствующую подготовку, смогут так родить. Физическая и эмоциональная подготовка увеличивает шансы на нормальные роды. Это дар, приносящий силу молодой матери. И если в родах оказались необходимыми вмешательства, это никак не уменьшает ценность проделанной эмоциональной работы. Она делает незабываемым опыт послеродового периода.

На самом деле, подозреваю, что женщин, которые хотят прожить роды как инициацию, дающую силу, гораздо больше — многие просто не знают, где получить соответствующую информацию. Они никогда не слышали хороших историй о том, что это возможно и каким именно образом. Вместо этого современные женщины слышат истории родов, вырванные из контекста, драматические истории о вмешательствах, рассказанные без понимания культуры родов, которая сама к этим вмешательствам и привела. В этих печальных историях я слышу голоса матерей — которых ранили, которых предали. Голоса этих женщин эхом звучат через поколения. Мы отлично слышим их, когда более опытные подруги посвящают недавно забеременевшую в предстоящие ей «ужасы родов». Или в разговорах «между нами, девочками», когда женщины словно соревнуются, чьи роды были ужаснее; или в отвержении мамы с депрессией; или в циничных насмешках над роженицей, чьи ожидания не сбылись; или, наконец, в затыкании рта женщинам, которые хотят поделиться позитивными историями о нормальных физиологических родах.

Роды в контексте

Беременные в моих группах подготовки к родам имели привилегию — они могли слушать позитивные истории родов в наиважнейшем контексте эмоциональной работы и разумного выбора во время беременности. Они слышали эти позитивные рассказы от своих «сестер» во время занятий, куда те приходили на послеродовые встречи. Истории родов, которыми они делились, отражали эмоциональную работу — в моих группах она длилась несколько месяцев. Беременные видели внутреннюю психологическую подготовку, узнавали об осознанных выборах, которые каждая из женщин делала в беременность, и понимали, что хороший исход таких родов — не просто везение.

Этот важный контекст, о котором мои клиентки узнавали в наших группах, я хочу представить в этой книге. Я хочу показать, как личный опыт женщины и ее отношения с другими людьми могут повлиять на ее роды; как ее стиль жизни и восприятие окружающего мира влияют на ее поведение в непростой ситуации родов; и, наконец, как это влияет на ее отношения с медиками и другими участниками родов — и когда это плохо для течения родов, а когда хорошо.

Наша система должна измениться. На сегодняшний день существующая структура может способствовать возникновению у роженицы психологической травмы. Глубокая эмоциональная работа, о которой говорится в следующих главах, снизит вашу восприимчивость к «косякам» этой структуры, а это даст вам позитивный опыт родов и для будущего родительства. Так что вначале мы обсудим, почему существующая система родовспоможения вызывает у женщин скорее страх, чем чувство безопасности, а потом мы обратимся к нашим внутренним «слабым местам», к тому, как они проявляют себя при взаимодействии с культурой родов. Мы выясним, как эта информация повлияет на вашу подготовку к родам и на выбор, который вы сделаете.

В книге я даю информацию. А ваша работа будет включать самоанализ, выявляющий ваши страхи, психологическую работу для осмысления непроработанных воспоминаний, непростые обсуждения, чтобы прояснить прошлый опыт и сформировать настрой на будущее. Возможно, вам придется обратиться за профессиональной поддержкой; вы будете укреплять свои внутренние ресурсы с помощью техник осознанности, терапии, духовных практик; важно развивать в себе самосострадание и одновременно смелость.

Эта подготовка необходима женщинам, которые хотят повысить свой шанс на нормальные роды. Но какими бы ни были (или ни будут) ваши роды, я надеюсь, что эта книга поможет вам увидеть беременность и роды как возможность бережно обратиться к своим эмоционально хрупким зонам, к прошлым жизненным травмам. Тогда вместе с рождением малыша вы получите также дар исцеления, дар внутренней трансформации.

Если вы готовитесь к своим первым родам, уверена, информация, которую вы получите здесь, даст вам хорошую опору. Но я знаю, что для многих женщин, столкнувшихся с нашей травмирующей культурой родов, именно первые роды становятся толчком для понимания, что же такое наша система родовспоможения. Так было, например, у меня. Хотя мои первые роды прошли совсем не так, как я мечтала, они дали мне возможность личностного роста и вдохновили меня в последующих родах пойти против системы. Если вы тоже были травмированы в родах, эта книга, надеюсь, поможет вам пройти моим путем: проработкой своего опыта с помощью тех, кто не боится противостоять системе.

Дар моих первых родов

В соответствии с существовавшей тогда рутиной мою старшую дочку забрали у меня сразу после рождения; меня, как и всех остальных молодых мам, усыпили (чтобы я получила «заслуженный отдых»). Я смутно помню, как попрощалась с мужем и как меня привезли в послеродовое отделение, в большую палату на двенадцать коек… и я провалилась в беспокойный сон.

Следующее воспоминание — это как я с трудом поднимаюсь из каких-то глубин, а кто-то ласково гладит меня по руке. Я слышу голос, говорящий со знакомым акцентом уроженцев Вест-Индии. Это была Мирабела, мама близнецов (четвертого и пятого из ее детей), с которой я познакомилась в госпитале на занятиях гимнастикой для беременных. Она спрашивала, что случилось; она лежала на соседней кровати и услышала, как я плакала и металась во сне. Тут я заметила, что моя подушка насквозь промокла от слез, и, подбадриваемая Мирабелой, смогла прохрипеть, что не знаю, где моя малышка.

Для Мирабелы этого оказалось достаточно. Величественная как королева она отправилась на акушерский пост и потребовала, чтобы акушерки немедленно разыскали моего ребенка. Никаких «хороших девочек» и «удобных пациенток»! Это была образцовая «мать-тигрица», разыскивающая детеныша — моего детеныша. Никакого транса покорности! Через несколько минут в палату вошла торжественная процессия во главе с Мирабелой; за ней шла акушерка, катящая кроватку с моей прекрасной девочкой — дочка плакала: она так же тосковала без меня, как и я без нее. В эти минуты Мирабела была воплощением матери-защитницы, дающей спокойствие и безопасность. В ее присутствии я почувствовала безграничное смирение.

Вдохновленная Мирабелой, я распрощалась со своим трансом покорности и досрочно выписалась из госпиталя вместе с малышкой. Это стало самым важным решением в моей жизни: потребовать себе своего ребенка и заявить о себе как о матери. И это привело меня в работу с родами.

Прошло более сорока лет с рождения моей первой дочери и более шести лет с момента публикации моей первой книги. Сегодня я бабушка — и не одного, а целых четырех внуков; все они родились дома. Я двоюродная бабушка пяти внуков моей сестры. Для меня было большой честью присутствовать на всех родах у младшего поколения нашей семьи, какой драгоценный дар — свидетельствовать приход в наш мир этих прекрасных младенчиков!

Нормальные физиологические роды дома или в родильном центре — мощная часть нашей семейной истории. Две мои дочери родились дома, дома родила двух своих деток моя сестра, в следующем поколении пятеро детей родились дома (пока что пятеро!), остальные рождены в родильных центрах или в госпитальных палатах «мягких родов».

К сожалению, положительный опыт естественных родов, который получили мои дочери и племянницы, очень далек от норм современной культуры родов. Напротив, они попали в группу эксклюзивного меньшинства — такой опыт всего лишь у 1–5 % рожениц. Их дети также составляют меньшинство — меньшинство тех, кто мог родиться в свой срок, в чьих родах присутствует полный спектр всех родовых гормонов и гормонов привязанности, кто получает полную дозу «гормона любви» — окситоцина.

Сейчас ведутся исследования, чем можно «заполнить пустоту», если нормальные физиологические роды с их гормонами невозможны по медицинским показаниям. Но я задаюсь вопросом, почему так мало современных детей рождается таким образом? Почему нормальные физиологические роды так редки?

И что это будет означать в будущем?

Как бабушка я чувствую растущее беспокойство. На что будут похожи роды для моих правнуков и праправнуков?

Я вспоминаю выступление Дэвида Сузуки, всемирно известного специалиста по охране окружающей среды. Он сказал, что все проблемы, с которыми он работал, становятся только серьезнее и серьезнее. Так что он вынужден признать, что «провалил» дело своей жизни. Но каждый раз он вспоминает о своих внуках и понимает, что не может прекратить работать, добиваться изменений и информировать население об охране окружающей среды.

Так и я, размышляя о десятилетиях своего труда, вижу, что многое, о чем я бесконечно говорю с целью изменить ситуацию, становится только хуже. Но потом я думаю о своих внуках и своих праправнуках… и знаю: мне предстоит еще много работы!

В чем же состояла моя работа? Я преподавала, я выступала, я возмущалась, я свидетельствовала, я бросала вызов, я писала. Вот и сейчас я пишу эту книгу.

Эта книга для тех женщин, которые хотят обрести в своих родах силу, а не стресс. Она также для акушерок, врачей и доул. Она для каждого, кто хочет понять, как улучшить роды и отношение к женщинам, как нам изменить установку, что нормальные физиологические роды это слишком трудно, что оно того не стоит или что такие роды — просто везение.

Нормальные роды — это не просто везение. Молодежь в моей семье — им не просто повезло. Это правда, что в большинстве своем у них были неосложненные беременности, но ведь так и у 80 % женщин^[10]. И нет, роды у моей сестры и у наших дочерей не были какими-то особенно легкими. А вот что у них было — так это контекст, в котором они готовились к родам. Видя мою работу, они знали множество историй. Мои дочки сидели на родах со старшими братьями и сестрами новорожденного; они приходили в дома, еще наполненные светом недавних родов, через несколько часов после рождения малыша; в нашем доме рожали некоторые мои клиентки; они слышали, как я говорю о выборе в родах и о других вопросах; они слышали, как я по телефону продыхиваю схватку вместе с роженицей; они слышали, как звучит рожающая женщина, и получили опыт оценки прогресса родов («Мам, она считает, что она в активных родах и скоро родит, но там даже близко нет ничего похожего»). На них повлияли истории о родах, об экстатических состояниях, о препятствиях, о смелости, о доверии, о трансформациях — и о любви.

Вот какой контекст помог им, в какой-то степени помог без их ведома. Об этом размышляет моя дочка в рассказе о рождении своего первенца.

Только спустя несколько лет я смогла оценить статистическое чудо рождения малыша в руки своего отца в доме моей мамы, — пишет она. — Девочкой я видела рождение моих младших сестер у нас дома, и я выросла, слушая рассказы моей мамы о домашних родах, которые она сопровождала, поэтому роды в безопасном и комфортном для меня месте — ее доме — вряд ли стали каким-то радикальным решением. Конечно, я никогда не считала, что все без исключения роды прекрасно проходят без вмешательств — я знаю, как что-то может пойти не так. Чтобы узнать о родах больше, я обратилась к исследованиям. Надо сказать, что мой муж (ученый!) ни под каким видом не подписался бы на такое неожиданное (для него) мероприятие, как домашние роды, если бы я не предоставила ему достаточно аргументов. И они у меня были. Я смогла объяснить ему, что нахожусь в группе низкого риска и что лишние вмешательства в роды в знакомой обстановке и в сопровождении опытных специалистов на практике встречаются гораздо реже. Что я могу доверять своему телу и своим акушеркам и что в случае необходимости мы всегда сможем поехать в госпиталь.

Представив это ему как аргументы, сама я понимала, что все это общие места, но одновременно это были знания, с которыми я выросла. Так случилось благодаря моей маме — и благодаря опыту ее первых родов (моих!). Я вижу абсолютно ясный и прямой путь от моего рождения — с ненужными вмешательствами, акушерским насилием и слезами — к моим прекрасным (но все равно непростым) родам, когда к нам пришел наш сын, в любви, в знакомых стенах дома его бабушки. Его рождение стало выстраданным завершением истории, начавшейся несколько десятилетий назад с моим появлением на свет. Это завершение истории выстрадано моей мамой.

Мы оставались у мамы еще пять дней, и только когда вернулись домой, я поняла, как много она за это время сделала для меня — сколько было стирки, готовки, мытья посуды, как много она мне дала ненавязчивых, но таких нужных советов! Читая мамины книги, я не могу понять, почему же до сих пор дома рождаются меньше 1 % всех детей. Благодаря знаниям, которые я получила «с маминым молоком», пока жила с ней вместе дома, я вижу ту огромную работу, которую раньше едва замечала. Именно эта работа сделала рождение нашего сына самой разумной и самой прекрасной вещью на свете, а не эпатажем или безумной радикальной выходкой.

У нашей семьи богатое «родовое» наследство, которое достанется следующим поколениям. Я хочу, чтобы такое наследство было у каждой женщины. Может быть, оно уже есть у кого-то из читательниц. А кто-то, возможно, пережил травматичные роды, прямо как я много лет назад. Но мощные истории родов для будущих поколений должны с кого-то начаться. Может быть, с вас?

Рия Демпси, 2020 год

Примечания

1

Вышла в издательстве «Ресурс» в 2021 году. URL: https://resource-publishing.ru/rody-s-uverennostyu. — Прим. перевод.

2

Bradfield, E. (2019) ‘Australia’s maternity care at «crisis point» with birth trauma rates increasing.’ ABC News. ABC online.

3

Beyond Blue — австралийская организация, занимающаяся вопросами психического здоровья. URL: https://www.beyondblue.org.au/ PANDA (Perinatal Anxiety & Depression Australia) — австралийская организация, занимающаяся психическим здоровьем молодых семей и их близких в период беременности и первого года жизни ребенка. URL: https://panda. org. au/about/about-panda — Прим. перевод.

4

Mill, M. (2018) ‘Scaring women with tales of childbirth agony isn’t helpful. Telegraph.

5

Sperlich, M., Seng, J. (2008) Survivor Moms: Women’s stories of birthing, mothering and healing after sexual abuse. Motherbabv Press.

6

Sperlich, M., Seng, J. (2008) Survivor Moms: Women’s stories of birthing, mothering and healing after sexual abuse. Motherbabv Press.

7

Bradfield, E. (2019) ‘Australia’s maternity care at «crisis point» with birth trauma rates increasing.’ ABC News. ABC online.

8

PANDA (Perinatal Anxiety & Depression Australia), www.pan-da.org.au.

9

Ellwood, D., Dahlen, H. (2019) ‘Factcheck: Is suicide one of the leading causes of maternal death in Australia?’ Conversation.

10

‘Care in Normal Birth: A practical guide’ (1996) World Health Organisation.