Дыхание сказочного леса

Риша Кашапова, 2023

"Дыхание сказочного леса" – сборник сказок, пропитанных духом леса и болот.К чему приведёт встреча с русалками? О чём может рассказать Баба-Яга? Как найти свой путь, если все тропки перепутал Леший?..Окунитесь в этот загадочный мир, и пусть ваше приключение будет интересным!

Если матушка позволит

В деревне одной, Озерках, вторую неделю поливали дожди. Земля уже давно насытилась, а небо всё одно — синее-синее, в тяжёлых тучах. Люди по домам сидели — как работать в такую слякоть? Река того и гляди из берегов бы вышла, а озеро в море превратилось. Никто и понять не мог, в чём дело — ведь в соседней Грушовке не было дождей, да и в Прокшине, что севернее, тоже не заливало, а тут — потоп.

— То Водяной шалит, как пить дать! — шептались старухи. — Но кто ж ему дорожку перешёл?

Тихон же, местный пастух, ходил сам не свой: сгорбился, осунулся, побледнел. Как будто грызло его что-то, покоя не давало.

— Ты пошто, сынок, понурый? Из-за непогоди опечалился? — спросила его матушка. — Али коровы твои взбеленились?

— Да что мне коровы! — Махнул рукой Тихон. — На пастбище уйма травы…

— А что же тогда? — Марфа громко брякнула чугуном.

— Ох, матушка, из-за меня это всё.

— Шо это ты, Тишка? Совсем очумел? — не поняла его Марфа. — Божеством себя возомнил? С каких пор по твоему велению дожди идут?

Тихон голову опустил, пальцами вцепился в волосы.

— Обидел я Настасью, крепко обидел.

— Наську? Полно тебе! Хоть и не мозолит глаза. — Мать сложила руки на груди. — Ушла и ушла, что с неё взять — с вертихвостки.

— Не так просто она от нас ушла, да и с сердцем тяжёлым, — вздохнул Тихон. — Зачем сказал, что некрасивая она? И что любить её не буду. Ведь люба она мне на деле-то!

— Это ты брось! — нахмурилась Марфа. — Эка невидаль, как будто девок в деревне других нет? Да и на правду разве обижаются? Не пара она тебе и точка. Верно сделал, что отвадил.

— Ох, мамка… — Тихон утёр нос. — Почто я тебя послушал? Будто мальчишка маленький, неразумный.

Он вышел из избы, только дверь протяжно скрипнула. Марфа покачала головой да снова за дела принялась — мало разве их у неё? Думать ещё о какой-то Настасье — ни рожи ни кожи. Глаза огромные, нос с горбинкой, волосы жёсткие кудрявые. Кто на такую поглядит? А она ещё в её Тишку вцепилась, замуж хотела. Да ни в жизнь!

***

Тихон встал на дороге, вдохнул влажный воздух. Сильного дождя уж не было, так — морось, и казалось, будто всё вокруг подёрнуло невесомой паутиной. С крыш, по стокам, мелодично стекала вода, булькала в ушатах и мисках; в лужах отражалось белёсое небо, и словно стирались грани меж мирами. А вот листва на деревьях и травы такими сочными стали, чистыми! От зелени иногда даже зажмуриться хотелось. Но если и дальше дожди пойдут, не видать урожая, зальёт все поля да пашни.

Тихон закрыл глаза, и всплыли в голове воспоминания с праздника на Ивана Травника. Вся деревенская молодёжь тогда допоздна гуляла, через костры прыгали, венки плели. И ему Настасья тогда тоже маленький веночек на голову надела. Стояли они чуть поодаль от остальных, меж светлых берёз, держались за руки и смеялись. Рассказывали друг другу всякие глупости.

— А мне недавно снилось, будто деревню нашу водой залило… — сказал Тихон.

— Река из берегов вышла? — испугалась Настасья.

— Нет, дожди зарядили, не переставая. Избы так и скрыло, будто в море.

Настасьины глаза от страха округлились, а Тихон улыбнулся:

— Сон это всего лишь. Не бывать такому.

Настасья выдохнула, прислонилась к берёзке и хитро посмотрела на Тихона.

— А мне тоже странное снилось. — Она взялась за локон и накрутила его на палец. — Будто могла я в воде жить, как на суше. И русалочий язык понимала.

— Русалки красивые, это я слыхал, — проговорил Тихон. — А какие песни поют…

— Ах, русалки тебе милее, значит? — Настасья легонько толкнула его в грудь и отпрыгнула в сторону. — Вот с ними и милуйся тогда!

И побежала от него, весело смеясь, а Тихон — следом…

Но ярче всех помнилась ему ночь — светлая, лунная. С берега всё ещё доносился шум: гуляли молодые парни с девками, кружились вокруг костра. А Тихон с Настасьей вернулись в деревню, он проводил её до калитки, да никак не мог отпустить. Никогда прежде они не были так близко: чуть ли не нос к носу. Жадно смотрели в глаза, крепко за руки держались.

— Так мне хорошо с тобой, Тишка, — горячо прошептала Настасья. — Давай всегда вместе будем?

Он только кивнул и поцеловал её в лоб. Потом осыпал поцелуями щёки и нос с горбинкой и только хотел коснуться манивших губ, как услышал грозный материн оклик.

— Тишка! Ты там, что ли?

Скрипнула соседняя калитка, и Марфа подошла ближе.

— Ещё и не один. Кто к тебе тут прицепился? А, Наська? С каждым, поди, шляешься? Своей семьи нет, так к чужой прибиться хочешь?

Щёки Настасьи стали пунцовыми, она выдернула руки из его ладоней и побежала к крыльцу, хлопнула дверью.

— Да что тебе, матушка, в избе не сидится? По чужим дворам меня ищешь!

— Как ты с матерью говоришь?! А ну, живо домой!

***

Тихон вздрогнул, от этих мыслей защемило сердце… Что теперь делать? Как помочь Настасье? И решил он пойти к старосте, тот на свете уже давно жил, много знал.

Староста оказался дома, во дворе косу чинил. Увидал Тихона, махнул ему.

— Будь здоров, Тишка! Что смурной такой?

— Думы тяжёлые радоваться не дают, дядь Ратмир, — вздохнул Тихон. — Сдаётся мне, знаю я, почто дожди такие. Есть и моя вина в этом…

Староста почесал седую бороду, задумался.

— Загадочно ты говоришь, Тишка, не понимаю пока тебя.

— Обидел я Настасью нашу. Убежала она в слезах прочь, а после и пропала вовсе.

— И правда, не один день уж её нет, я у кого только ни спрашивал — никто не видал. И чем же обидел?

— Сердце разбил, любовь её не принял. Матушке она сильно не нравилась, вот я и натворил глупостей.

Староста покачал головой.

— К старшим завсегда прислушиваться надо, это верно. Но и своим умом тоже не забывай пользоваться. — Он постучал пальцем по его макушке. — Ну, говори, что хотел.

Тихон вздохнул и начал рассказывать.

***

Огромные тёмные глаза Настасьи налились слезами, подбородок задрожал.

— Не люба, значит, тебе вдруг стала? — с вызовом спросила она Тихона.

Он стоял, опустив голову, даже не смотрел на девицу.

— Жена моя красивой должна быть, — пробубнил себе под нос.

— Ах, красивую тебе подавай! Ладно! — Настасья вздёрнула нос, скользнула по парню острым взглядом. — Будет тебе красивая.

И убежала прочь. Тихон хотел рвануть за ней, остановить, обнять крепко-крепко, но всплыл перед ним маменькин грозный взгляд да хмурые брови. Так и встал Тихон, только тяжело вздохнул и поплёлся на пастбище — коров собирать.

А ночью луна опять была яркая, как начищенная монетка блестела. Свет её лился в окошко, не давал уснуть. Да и без неё Тихон мучился, вертелся с боку на бок, и думы тяжёлыми камнями в голове ворочались. Почто сказал так? Ведь на сердце-то у него совсем другое было, чувствовал-то он иначе! А послушал матушку, побоялся её гнева… Кулаки так и сжались сами собой.

И вдруг он услышал пение. Голос был такой сладкий, манящий, никогда он раньше не слыхивал похожих песен. Тут же с кровати поднялся, надел рубаху и выскользнул из избы.

Ночной воздух остудил лицо свежестью, Тихон от холода поёжился да шагу прибавил, быстро вышел к озерку, что расстелилось сразу за деревней. Раньше оно было маленьким, а теперь — словно море настоящее! Разлилось так, что вода нижние ветви кустов лизала.

Тихон подобрался к кромке, присел на корточки. В камышах кто-то зашуршал, раздался плеск, и снова послышались песни. Он поднялся, оглянулся: не видать никого на суше. Снова на озеро посмотрел, да так и отпрянул! Появились вдруг над водой девушки — молодые да пригожие. Кожа белая, даже будто светилась, глаза огромные зелёные, губы мягкие. Краси-и-ивые, что и не представить! Медленно приближались они к Тихону, а он и места сдвинуться не мог, словно прирос.

— Здравствуй, Тихон. — Послышался знакомый голос, и чья-то холодная ладонь коснулась его руки.

Он тряхнул головой, будто пытался отогнать наваждение, да ничего не менялось. Стояла перед ним Настасья! Только совсем иначе выглядела, как из сказки какой: волосы гладкие, зеленоватые, кожа бледная, а глаза, словно морская пучина! В них и утонуть несложно, забыть обо всём на свете.

— Ну, люба я тебе теперь? — ласково спросила она, погладив другой рукой шею. — Такую бы взял в жёны? Матушка бы разрешила?

А Тихон так и застыл на месте, боялся пошевелиться. Веяло от её красоты могильным холодком, не по себе было парню.

— Как ты тут оказалась, Настасья? — едва выдавил он из себя.

— Из-за тебя, милый, — шепнула ему на ухо, и от леденящего голоса волоски встали дыбом.

— Зачем же ты с собой так?.. — только и спросил Тихон.

И тут послышался с озера шум да плеск, полезли из воды другие русалки, зашипели, словно змеи.

— Ш-ш-шла она к нам за помощью, — едко заговорила одна из них. — Хотела, чтоб кто-то из сестриц тебе явился да припугнул. — Она ухмыльнулась, оголив неровные зубы. — Да только сама и утопла.

— Коварное тут дно, один неверный шаг и всё… — добавила вторая.

Третья стала подбираться всё ближе и ближе, а Тихон попятился, споткнулся и шлёпнулся на землю. Настасья улыбнулась и повернулась к ним.

— Это мой суженый. Только я могу его трогать.

Русалки ощетинились, но отступили, устроились на кочках да начали волосы расчёсывать и песни петь.

А Тихон глядел на Настасью и бледнел всё сильнее, ведь спины-то у неё вовсе не было… Платье висело грязными лохмотьями, оголяя зеленоватые лёгкие и остановившееся сердце. Кем же стала его Настасья?..

— Чур меня, чур! — забормотал он, поднялся да побежал, что было мочи.

— Куда же ты, ясный мой? — закричала ему вслед Настасья, но он даже не обернулся. — Ах ты негодяй!..

Сильно тогда мавка рассердилась, заревела, словно раненый зверь, зарыдала. Даже сам батюшка Водяной со дна поднялся, разузнать, кто его девоньку обидел, да успокоить.

***

— С тех пор и начались нескончаемые дожди у нас… — закончил Тихон.

— Да, дела… — покачал головой староста, сел на лавку, шумно выдохнул. — Похоже, связалась Настасья с силами древними, могучими.

Тихон промолчал.

— Поглотила её Навь.

— Можно ли теперь спасти её? Вернуть в мир Яви? — спросил Тихон.

Ратмир задумался, морщина на переносице стала глубже.

— Я о таком не слыхал. Разве что пойти к Водяному да попросить его… Однако очень он нынче сердитый. — Староста снова покачал головой. — Не стоит.

Ратмир поднялся, прошёл взад-вперёд, раздумывая.

— Вот что. Знаю я, что за лесом да полями в горах живёт колдун. Зовут его Креслав. Много чего он ведает! Сильный. Иди к нему, разузнай.

Тихон быстро закивал, обрадовался даже будто, выскочил из избы и встал столбом, поскрёб по затылку: что делать-то теперь?

Как добраться до гор? Что сказать? Как матушке признаться, что уйдёт из дому? Вот это-то, казалось, для него самым сложным и было.

***

— Что ты сказал, Тишка? — громко повторила Марфа. — Ещё раз скажи, а то не расслышала. — Она прогрохотала вёдрами.

Тихон стоял на пороге, облизнул высохшие губы. Молчал.

— Я слушаю, — требовала матушка. — Уйти решил? Оставишь меня тут с малыми? Чтоб я одна всех тянула? Как батька твой сгинул в болотах, так и ты?

— Матушка, ничего такого я не хотел, — воспротивился Тихон.

Из-за угла показались белобрысые головы его братьев да сестёр. Смотрели на него огромными глазами, вот-вот разревутся. От их взглядов сердце Тихона ещё сильнее сжалось.

— А чего ты хотел? Думаешь, мамка у тебя сильная, сама справится? Я тебя на ноги подняла, растила-поила, а ты мне вот так отплатить решил?!

— Матушка, ну послушай ты меня. — Он подошёл ближе и хотел дотронуться до её плеч, но Марфа дёрнулась. — Я не навсегда же. Вернусь.

— Когда? — Подбородок Марфы задрожал. — Когда от меня уже косточки только останутся? Над могилкой материной постоять? Да? Так ты хочешь?

Она отвернулась, сложила руки на груди.

— Никакой благодарности от сына. А малым как в глаза смотреть будешь? Ты им-то сказал?

Тут они к нему подбежали, будто плотину прорвало. Кинулись на него, повисли, зарыдали.

— Вот! Полюбуйся, что ты наделал, — кивнула на них Марфа. — Мать не жалко, так хоть их бы пожалел.

Тихон молчал, только гладил ребят по головам. Они шмыгали носами, одной рукой слёзы размазывали по щекам, а другой крепко держались за штанины.

— Я же быстро назад обернусь, что вы расквасились. — Тихон присел и сгрёб их всех в охапку, крепко обнял и зажмурился.

Были порывы у Тихона отказаться от своей затеи, остаться в доме, только, чтоб матушка не расстраивалась, не кричала на него. Червь вины глодал изнутри. Может, зря он задумал это?.. Но вспомнились ему Настасьины глаза, когда услышала она о его нелюбви. Сколько в них горечи плескалось, сколько боли! А всё почему? Потому что матушку слушался, не мог ей перечить. Дурак.

Кое-как Тихон ребятню от себя отлепил, поднялся. Взял мешок со скамьи, положил краюху хлеба да туесок с водой. Избе поклонился, мысленно попросил домового следить за хозяйством, не оставлять без присмотра. Хотел и к матушке подойти, обнять на прощание, но по её сердитому взгляду всё итак было ясно.

Вздохнул Тихон, натянул шапку, да и вышел прочь.

***

Три дня и три ночи в дороге был Тихон. Сколько деревень и сёл он прошёл — не счесть! Сколько полей да лесов увидал, не уставал дивиться, что мир-то на самом деле такой большой. Его скудные припасы давно закончились, а попадавшиеся в пути зайцы да прочие звери такими испуганными глазами на него глядели, что губить было жалко. Всё же живые души. Так что ел коренья да травки, воду из ручьев пил. Спал мало, урывками, чтоб время на это не тратить да быстрее дойти.

Наконец, на исходе третьего дня добрался он до горы. У подножия её, обессилев, упал на мягкий клевер, закрыл глаза. Теперь надо подняться на самый верх, только чуть дух перевести бы.

Повернулся Тихон набок, попытался на локтях приподняться и увидал рядом с собой ворона, да такого огромного, будто и не птица вовсе. Он глядел пристально, и казалось, в чёрных блестящих глазах отражалась вся вечность.

— Куда путь дер-р-ржишь? — спросил вдруг ворон человеческим голосом.

Тихон тут же поднялся, потряс головой, часто заморгал. Верно, почудилось! Ведь не могло такого быть на самом деле.

Посмотрел он по сторонам, но никого больше не увидел.

— Это я с тобой р-р-разговар-р-риваю, — снова повторил ворон. — Кто ты такой? Откуда пр-р-ришёл?

— Тихон я, — ответил парень. — Пастух из Озерков.

— Зачем пр-р-ришёл?

— Нужно мне колдуна Креслава увидеть. — Тихон отряхнул штаны, пригладил волосы.

— И зачем он тебе понадобился? — Ворон обошёл по кругу, внимательно оглядывая гостя.

— Только с ним могу я обсуждать это, извини уж меня, мудрая птица, — развёл руками Тихон.

Ворон протяжно каркнул и поднялся в воздух.

— Что ж, иди тогда за мной. Колдун тебя ждёт.

Вздохнул Тихон, посмотрел на гору: такая она высокая была, что вершиной в облака упиралась! Но надо идти, ведь стоя на месте, к своей цели не ближе не станешь.

Долго забирался Тихон. Иногда ноги соскальзывали, и камни ухали вниз, гулко отзываясь эхом в скалах, однако он упорно лез к вершине. И когда казалось, что сил уже и нет совсем, забрался он на уступ, лёг и выдохнул. Голову повернул набок и увидел прижавшуюся к скале небольшую избушку, с земли вовсе и не приметную, а около неё на коренастом деревце — того самого ворона.

— Много в тебе силы таится, — сказал он. — Может, и сговор-р-римся с тобой.

— О чём ты, птица? — не понял его Тихон.

И тут ворон расправил крылья, протяжно каркнул да как взмыл к небу. Закружились воронкой перья, пыль вверх поднялась! А когда этот туман рассеялся, увидел Тихон перед собой человека — высокого, жилистого, в белом одеянии, подпоясанного красным кушаком. В руках у него был витиеватый посох, а за ухом — чёрное воронье перо.

— Здрав будь, — промолвил старец и погладил длинную седую бороду. — Вижу я твои помыслы, но хочу, чтоб и сам ты о них рассказал.

— Ты… Ты — Креслав? — Тихон поднялся сначала на колени, а потом и во весь рост. — Неужели?

— Креславом меня звать, это ты верно подметил.

Колдун подошёл к нему ближе, снял с пояса одну из баночек, откупорил: над ней взвился неясный светлый дымок. Сквозь него он смотрел на гостя.

— Помощь мне твоя нужна! Ох, как сильно! — Тихон шагнул к нему, да остановился, будто встретившись с невидимой стеной.

— Натворил я дел по глупости. — Он опустил голову, вздохнул. — Погубил девичью душу, разбил сердце. Мается теперь Настасья в ином мире, света белого не видит, тепла солнца не чует!.. Я бы всё сделал, чтоб помочь ей… — Голос его дрогнул.

Колдун кивнул, провёл ладонью над баночкой, и дымок тут же рассеялся.

— Настасья твоя и правда не по своей воле в услужение Водяному пошла, — сказал Креслав. — Почему ж не люба она тебе была?

— Нравилась она мне, Креслав! — горячо возразил Тихон. — Очень нравилась! Да я матушки своей боялся. Ей не люба была Настасья!

— Бывает и так, — согласился колдун. — Однако же, чтобы что-то получить, нужно что-то отдать… А здесь лишь душу на душу обменять можно.

Вздрогнул Тихон.

— Согласен? — Креслав обошёл вокруг, и полы длинного плаща почти задевали его ноги.

Тихон посмотрел на себя, и почудилось, что пальцы стали бесцветными, растворились в воздухе. Провёл перед собой — ан нет! Настоящая рука, твёрдая. А вот мир словно дымкой затянуло.

— Отдаст Настасью Водяной, но взамен тебе у него нужно отслужить срок в три года. И ещё год после — у меня, в уплату за мою помощь.

— Как это? Я же и не умею ничего… — растерялся Тихон.

— Научат, — усмехнулся Креслав.

— А разве есть у меня выбор?

— Запомни, Тихон, выбор есть всегда. Вся жизнь — это выбор.

— А ежели откажусь?

— Все поступки имеют свои последствия. Так и твой — тоже, — прищурился колдун. — И хоть погубил ты девичью душу не из злых побуждений, а из страха, и есть в тебе свет, но всё ж из-за тебя так случилось.

— Слишком сложно ты говоришь, Креслав, — покачал головой Тихон. — Не понимаю.

— Выбирай, что тебе ближе: отслужить положенный срок и обрести свободу, или жить, как и жил, зная, что гибнет из-за тебя чья-то душа, и вечно убегать от вины. Да только от неё не убежишь, — хмыкнул колдун. — Ну, так что?

— Согласен, — выдохнул Тихон.

Креслав тут же схватил его руку и резко проткнул палец чем-то острым. Тёмная капля крови тяжело бухнулась на дно бутылочки.

***

Вновь оказался Тихон на берегу озера. Встал у самой воды, расправил плечи, вдохнул прохладный вечерний воздух. Так же он стоял тут недавно, да только теперь всё по-другому. Ему показывались все потусторонние сущности, были видны как на ладони. И слух так обострился, что теперь Тихон замечал, какой шумной оказалась жизнь в ином мире.

Тут и русалки плескались, смеялись да пели. Этими сладкими песнями при случае заманивали к себе молодых парней, просили любви да ласки. Водяной, хозяин его нынешний, булькал, хлопал хвостом по воде, запутывал рыбацкие сети, или просто оглядывал владения.

В лесу шуршали да шептались Кикиморы, пугали заплутавших путников. Леший бродил средь деревьев, следил за порядком. Если люди к лесу без уважения относились, обязательно платили за это. Всякую цену.

Ох, а сколько их ещё было — не перечесть… Полевики, банники, домовые, овинники, болотники… Обычный человек их и не видел, только если те сами не захотели показаться. Бывало, только слышались шорохи да странные вздохи. Люди чаще отмахивались, мол, привиделось-причудилось, сказки всё это бабкины. А для Тихона на все годы службы это стало реальностью.

Он присел, зачерпнул рукой воды — свежей, приятной, — приложился к ней губами. Только не нужна теперь ни вода, ни еда: он перешёл в тот мир, где все эти земные наслаждения ни к чему.

Вдруг почувствовал Тихон на плече чью-то руку, обернулся, поднялся. Стояла перед ним Настасья — такая же, какой он её раньше помнил. Чёрные кудрявые волосы разлились волнами по спине, большие тёмные глаза блестели то ли от слёз, то ли от солнечных бликов. Одета она была в красное платье до самых пят, вышитое диковинными узорами.

— Как ты, Настасья? — спросил он.

— Лучше, чем раньше.

— А меня каким теперь видишь?

— Таким же, как и прежде, — с вызовом ответила девушка. — Маменькиным сынком.

— Прости меня, дурака непутёвого. — Он постучал себя кулаком по макушке. — Дубина я стоеросовая. Почему матушку слушал, ума не приложу.

Настасья пожала плечами и сложила руки на груди.

— Что было, то прошло. Ты меня тоже прости. Из-за меня придётся тебе у Водяного дно чистить… — Она немного помолчала и добавила: — Служба у него непростая.

— Ничего, справлюсь. — Он мельком глянул на озёрную гладь. — Три года тут да год у колдуна — это не вся жизнь.

— И то верно. — Настасья отвела взгляд.

Тихон горько усмехнулся.

— А ведь сбылись наши сны с тобой, помнишь?

— Вещие, видимо, были… — Она отошла на пару шагов. — Ну… Прощай, что ли?

— Прощай, — кивнул ей Тихон. — Ты обратно в Озерки?

— Нет, мне твоя матушка там жизни не даст. — Настасья колко глянула в его глаза. — Пойду к югу, найдётся и для меня место.

— Вольная жизнь, — протянул парень. — Что ж, пусть дни твои будут радостны.

Настасья слабо улыбнулась.

— Береги себя, — проговорила она и, развернувшись, спешно побежала прочь.

— А ты долго тут стоять будеш-ш-шь? — послышался голос, и в его ногу вцепилась тощая рука русалки. — Водяной ждать не любит.

— Да иду я! — бросил он в ответ, а сам ещё раз вокруг посмотрел.

Так хотелось запомнить, и как солнце листву раскрашивало тёплыми цветами, и как травинки от ветра к земле клонились, и как пушистые облака по бесконечному небу проплывали…

***

Настасья перед уходом из деревни в дом Тихона заглянула. Сначала с малышнёй о чём-то пошепталась, а потом в избу зашла.

— Чего надо? — рявкнула на неё Марфа. — Тишки здесь нет. Да и потом ты его не получишь.

— И никто не получит, — спокойно ответила Настасья. — Утоп он в озере.

Марфа так ведро и выронила, зазвенело оно, покатилось по полу.

А Настасья исчезла, и с тех пор никто её не видел.

Марфа собрала мужиков, погнала их к озеру, да только так и не нашли Тихона. Долго она проклинала Настасью, рыдала, заламывала руки, казалось, что и жизни уж без него не мыслила, да всё же успокоилась, смирилась. А ребятня потом часто сюда тайком приходили, лежали на траве, булькались в воде, разговаривали с братом, хоть и не видели его.

— Нам Настасья сказала, что ты через три лета вернёшься…

— Мы тебя ждём.

— Возвращайся.

А Тихон глядел на них снизу, с озёрного дна, и его холодное сердце сжималось от тоски.

Время тут тянулось слишком долго…