Правосудие королей

Ричард Суон, 2022

Интриги и магия сталкиваются в этом эпическом фэнтези о сэре Конраде Вонвальте, Правосудии императора, который является детективом, судьей и палачом в одном лице. Империя Волка кипит от волнений и беспорядков. Мятежники, еретики и могущественные патриции – все они бросают вызов могуществу императорского трона. Это опасные времена для Правосудия. Только Орден магистратов стоит на пути хаоса. Сэр Конрад Вонвальт – самый страшный судья из всех, отстаивающий закон благодаря своему острому уму, магии и мастерству фехтовальщика. Когда Вонвальт вместе со своей протеже расследуют убийство, то раскрывают заговор, который тянется к самым верхам имперского общества. Ставки растут и становятся все более личными, и Вонвальт оказывается перед соблазном нарушить закон. Но стоит ли даже самая высшая цель такой жертвы? «„Правосудие королей” – это одновременно героическое фэнтези и увлекательный детектив. Мощный интеллект и магическая мощь сэра Конрада Вонвальта поражают воображение. Но благодаря Хелене, его юной протеже, сюжет начинает по-настоящему играть всеми красками. Изысканность, которую в исполнении Ричарда Суона приобретает жанр фэнтези, заставляет читателей с нетерпением ждать продолжения». – Себастьян де Кастелл, автор книги «Творец заклинаний» «Выдающийся образец современного фэнтези». – Р. Дж. Баркер, автор книги «Костяные корабли» «Книга написана так виртуозно, захватывающе и убедительно, что я едва мог оторваться от чтения. Персонажи кажутся настолько реальными, что я всерьез пережил вместе с ними весь ужас и тяжесть похмелья. А их мир – пусть нам и видна лишь малая его часть, – он видится чрезвычайно сложным, балансирующим на грани катастрофы, которую я предвкушаю». – Николас Имс, автор «Королей жути» «Завораживающий взгляд на правосудие, месть и закон с великолепными героями, убедительными и прекрасно описанными. Блестящий дебют и фантастическое начало серии». – Джеймс Айлингтон, автор книги «Тень ушедшего» «Изумительно детализированный мир с захватывающими приключениями и уникальной перспективой». – К. С. Виллосо, автор книги «Волчица Орен-Яро» «Суон создал сильного, динамичного героя в лице Вонвальта. Это залог того, что в будущем серия станет еще лучше». – Publishers Weekly «Загадочное убийство переплетается с мрачным политическим фэнтези. Интригующе мрачная деконструкция любимых детективных тропов». – Kirkus Reviews «Мир Империи Волка богат и интересен. Читателям понравятся структура мира, сэр Конрад и его команда, а также уникальные детали, которые автор добавил в классическую фэнтезийную историю». – Booklist «Ричард Суон с его познаниями в юриспруденции и политике как нельзя лучше применил свои знания в мрачном мире темного фэнтези, где именно эти сферы и выходят на первый план. Он подвергает предрассудки, мораль и сам закон пристальному анализу, который затем и предстает на суд читателей». – Р. Р. Вирди, автор книги «Первая формула» «„Правосудие королей” мгновенно вошло в топ моих любимых книжных новинок этого года. Помимо ярких персонажей, безупречного повествования и выразительного авторского слога, в книге есть всё то, что я так люблю – тайна, военный натиск, некромантия и настолько реалистичные персонажи, что я скрепя сердце перевернул последнюю страницу. Это было по-настоящему захватывающее чтение, и я дождаться не могу продолжения». – Х. М. Лонг, автор книги «Дымный зал»

VII

Полуночная погоня

«Покушение на жизнь представителя государства есть покушение на само государство.

Все, что мешает законному, размеренному течению жизни цивилизации, должно искореняться без колебаний».

Правосудие Иоганн Кейт

Что-то разбудило меня посреди ночи. Я закончила читать лишь несколько часов назад, и мои глаза еще не успели отдохнуть.

Я оглядела комнату. После пробуждения я всегда несколько секунд собиралась с мыслями. За последние два года мы останавливались во множестве различных мест, так что я привыкла, просыпаясь, несколько мгновений не понимать, где нахожусь, — насколько к этому вообще можно было привыкнуть.

В тот раз я спала необычайно крепко, и мне понадобилось больше времени, чем обычно, чтобы узнать дорогое убранство дома лорда Саутера. Снаружи все еще было темно. Понять, который час, у меня не получилось, но я увидела тусклый отблеск лунного света, озарявший штукатурку у занавесок.

По тому, как прогнулась кровать, и по доносившемуся из-под одеяла запаху перегара я поняла, что когда-то среди ночи в комнату вернулся Брессинджер. Удивительно, но он не разбудил меня. Я повернулась, чтобы посмотреть на пристава — у меня вошло в привычку проверять, не болен ли он, причем делала я это как для его, так и для моего собственного блага. К своему удивлению, я увидела, что его глаза открыты и он смотрит в потолок.

— Дубайн? — прошептала я. Он был теплым, и, хотя выглядел так, будто его высекли из камня, чутье подсказывало мне, что он не мертв — хотя, видит Нема, в тот миг он очень походил на мертвеца. Несмотря на оклик, он не пошевелился. Я продолжала сверлить его взглядом, и он наконец тихонько помотал головой.

Я не поняла намека.

— Дубайн? — настойчиво позвала я. Он снова помотал головой, на этот раз энергичнее. Я совсем не понимала, чего он хочет.

— Дубайн! — прошипела я. На этот раз пристав чуть пошевелился.

— Да закрой же ты рот и, ради Немы, не шевелись, — прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Я возмущенно отшатнулась. Повернувшись на бок, я приподнялась на локте и посмотрела на него.

— Не смей так со мной гово… — начала было я, и тут же, к моему невероятному удивлению, Брессинджер извернулся, как испуганный кот, и сильно оттолкнул меня обеими руками.

Я слетела с кровати и с изяществом мешка с дерьмом хлопнулась на холодные деревянные половицы.

— Да что ты, Казивар тебя подери, творишь? — завопила я, вскакивая на ноги. Я была вне себя и собиралась наброситься на него, когда увидела, что меня уже кто-то опередил. Брессинджер метался по кровати как одержимый. Он что-то сжимал в левой руке, и несколько секунд мне казалось, что это ремень. Лишь когда пристав перекатился на другую сторону кровати и приложил тварь головой о стену, я поняла, что это змея.

Меня передернуло от отвращения и затошнило. Я пришла в ужас при мысли о том, что находилась в одной комнате — да что там, в одной кровати! — с этой тварью.

— Чтоб меня… Откуда она взялась? — сдавленно спросила я. Мое сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из грудной клетки.

Брессинджер пропустил вопрос мимо ушей. Он схватил свой меч и с такой силой распахнул дверь комнаты, что ручка оставила на стене вмятину.

— Дуба… Куда ты идешь? — окликнула его я, но он уже выскочил за дверь и бросился по коридору. Я обежала изножье кровати и помчалась за ним. — Подожди! — отчаянно крикнула я, не желая оставаться в комнате одна. Брессинджер не стал ждать. Оказавшись у двери Вонвальта, он врезался в нее плечом, распахнул и так ловко взмахнул своим мечом — грозодским, со сложным закрытым эфесом, — что я услышала свист рассекаемого воздуха.

— Там! У сундука! — послышался крик Вонвальта. Я вбежала в его спальню и увидела, что он стоит в оконном проеме в одной ночной рубашке. Он так сильно вжимался в раму, что мог выдавить окно, упасть и разбиться насмерть с тем же успехом, как и погибнуть от укуса змеи. Сама тварь, свернувшаяся у сундука из красного дерева, была примерно два фута в длину, с грязновато-коричневыми отметинами, почти незаметными в тусклом лунном свете. Если бы Брессинджер не отреагировал столь отчаянно и резко, я бы подумала, что она неопасна. Пристав не терял времени и расправился с ней: он пронзил череп змеи острием меча, мгновенно умертвив ее, после чего еще несколько раз рубанул по ней, просто на всякий случай. Затем он поднял глаза на Вонвальта.

— Вас укусили? — спросил Брессинджер и шагнул к нему. — Ну же, говорите! — Его грудь тяжело вздымалась от внезапных, стремительных действий, а глаза были выпучены и полны отчаянной тревоги. Брессинджер редко поддавался панике; теперь же он, казалось, наполовину обезумел от нее.

— Что происходит? — спросила я, переводя взгляд с Вонвальта на Брессинджера и на мертвую змею. — Она ядовитая? Она вас укусила?

— Нет, — сказал Вонвальт, спускаясь с подоконника. Я видела, что он немного смутился из-за того, что запрыгнул на него. — Я в порядке. — Он подошел к мертвой змее и присел рядом с ней.

— Грозодский аспид, — хриплым голосом сказал Брессинджер. Он приподнял тело кончиком меча, показывая едва заметные черные полосы на брюхе змеи. Остальное тело было грязно-коричневым. — Гадюка. В нашей комнате была такая же.

— Значит, она ядовитая? — спросила я.

— Смертельно, — прорычал Брессинджер. Он упер острие меча в половицы и прислонился к стене. — Кровь Немы, да взрослому мужчине стоит лишь оцарапаться о ее клык, и за час его не станет.

— Они мигрируют? — спросил Вонвальт. Он откинул крышку сундука и вытащил свой собственный короткий меч.

Брессинджер не понял вопроса.

— Что? К чему вы это? — выдохнул он.

Вонвальт решительно зашагал к двери.

— Мне кажется маловероятным, чтобы две такие змеи самостоятельно проделали сюда такой путь. — Он кивком указал на окно. — Идемте. Если поторопимся, то еще сможем поймать того, кто их подбросил.

Мы не раздумывая пошли за ним и быстро пересекли дом лорда Саутера. Шум разбудил большую часть слуг, но Вонвальт в своей властной манере велел им вернуться обратно в комнаты. Очень скоро мы оказались на улице, в леденящем холоде Долины Гейл, превращавшем наше дыхание в большие облака пара. В спешке никто из нас и не подумал надеть хоть какую-нибудь подходящую одежду, и лишь из-за накала момента я не дрожала от холода.

— Проклятье, — сказал Брессинджер. — Смотрите. — Он ткнул пальцем, и я, проследив, куда он указывает, увидела темный силуэт, растянувшийся среди растений в садике перед домом Саутера. Даже в темноте было ясно, что это труп. Судя по доспехам и ливрее, это был городской стражник, а темное влажное пятно на булыжной мостовой у ворот подсказало, как он встретил свою жестокую кончину. Я вспомнила, как этот человек встретил нас, когда мы только прибыли в резиденцию мэра: дружелюбный рядовой, вежливый, озабоченный нашим благополучием. Он погиб лишь потому, что оказался между нами и нападавшим. Понимание этого неожиданно наполнило меня такой печалью, какую не вызывали другие смерти — даже людей, куда более близких мне.

— От крови все еще идет пар, — сказал Брессинджер.

— Значит, его убили лишь несколько минут назад, не больше, — сказал Вонвальт.

— Этого предостаточно, чтобы сбежать.

— Нет, — пробормотал Вонвальт, качая головой. — Он захочет узнать, получилось ли у него убить нас.

Я подняла глаза и окинула взглядом дома, стоявшие напротив резиденции лорда Саутера. Как и дом, из которого мы только что выбежали, они были огромными и дорогими на вид, из дерева и кирпича, и вздымались в небо на два, три и даже четыре этажа. В темноте они казались зловещими, похожими на согбенных спящих великанов.

Юность, проведенная в Мулдау, научила меня виртуозно искать пути к отступлению, и мое внимание сразу же привлекли разновысотные крыши. Глядя на крепкие ползучие растения, увивавшие кирпичные фасады, на выпирающие балки и водостоки, было нетрудно представить, как кто-нибудь легко карабкается на верх дома, чтобы занять точку с хорошим обзором. Это получилось бы у кого угодно, не говоря уже о профессионале. Лишь теперь я осознала, что мы трое были как на ладони.

— Нам стоит найти укрытие, — взволнованно сказала я. Моя оживленность постепенно угасала, и я начинала замерзать.

Вонвальт, как обычно, опередил меня.

— Я его вижу, — пробормотал он, глядя туда, где примерно в пятидесяти ярдах от нас высились две соломенные крыши с перепадом между ними в целый этаж. Из зазора высовывался едва различимый силуэт, похожий на голову в капюшоне и плечо. Я вообразила себе, как за нами наблюдает человек, сжимающий в правой руке лук.

— Нам никак его не поймать, — сказал Брессинджер.

— Он не сможет оставаться там вечно, — ответил Вонвальт.

— И каков ваш план?

— Я побегу к нему, — сказал Вонвальт. — Подберусь достаточно близко, чтобы на него подействовал мой Голос.

— Хотите заставить его спрыгнуть с крыши и разбиться? — спросил Брессинджер.

Я с ужасом посмотрела на него. Даже Вонвальт, многое прощавший приставу, посмотрел на того с укором.

— Это было бы преступлением, убийством, — сказал Вонвальт.

— Если вы его поймаете, то все равно повесите, — возразил Брессинджер.

— Твои шутки сейчас неуместны, — сказал Вонвальт. — Прибереги их на потом. Мне бы хотелось привести его с крыши живым. Я хочу узнать, кто отправил его сюда.

— Тогда каков все-таки ваш план? — снова настойчиво спросил Брессинджер.

Вонвальт поморщился.

— Я попытаюсь заставить его побежать. Сейчас комендантский час, так что он не сможет пройти через городские ворота. Я думаю, что он побежит к Гейл. И мы можем подтолкнуть его к этому, на своих условиях.

Брессинджер сделал несколько шумных глубоких вдохов, словно морально готовился к игре в гандбол на сованской арене.

— Тогда давайте поторопимся, — сказал он, — пока мы вконец не окоченели.

— Хелена, — сказал Вонвальт, повернувшись ко мне, — оставайся здесь. Присядь за этой колонной, пока опасность не минует. Нет причин нам всем безрассудно рисковать своими жизнями.

Я отчасти надеялась, что он отправит меня обратно в дом, но не потому, что я боялась. Как бы мне ни хотелось поучаствовать в погоне, я и правда почти окоченела. Однако я просто кивнула.

— Нужно действовать быстро, — сказал Вонвальт, не сводя глаз со своей цели.

— Да, — нетерпеливо буркнул Брессинджер.

— Хорошо, тогда вперед.

Я смотрела, как они вдвоем выскочили из ворот и бросились по улице, словно двое сбежавших заключенных. Я ждала, что один из них вот-вот упадет со стрелой в груди, но силуэт не шевелился. Я нахмурилась. Вцепившись руками в холодную, покрытую инеем кирпичную колонну, я щурилась, пытаясь разглядеть что-либо в тусклом лунном свете. Затем я услышала, как Вонвальт применил Голос Императора.

Даже находясь так далеко, я ощутила его силу. Казалось, что мой череп завибрировал, а в ушах зазвенело, словно кто-то постучал по вилочному камертону и поднес его к моей голове. Я никогда прежде не видела, чтобы Вонвальт вкладывал в Голос столько мощи, — однако силуэт все равно не шелохнулся.

Я резко обернулась. Справа, в конце улицы, из теней выступил человек в капюшоне и плаще. Я вдруг словно оцепенела; человек двигался по темной улице столь ловко и неуловимо, что несколько мгновений мне казалось, будто это и не человек вовсе. Однако затем этот призрак извлек из-под плаща вполне человеческое оружие — маленький арбалет, — и наваждение рассеялось.

— Сэр Конрад! — завопила я. Он и Брессинджер резко обернулись. В холодном ночном воздухе просвистел арбалетный болт, но почему-то — наверное, из-за моего крика — рука убийцы дрогнула, и болт пробил только ночную рубашку Вонвальта.

На один короткий миг все замерли, а затем пришли в движение, словно нами управлял один кукловод. Убийца, упустив свою единственную возможность, развернулся и побежал. Вонвальт, Брессинджер и я бросились за ним.

Оглядываясь назад, я понимаю, что та безрассудная, стремительная погоня по темным улицами Долины Гейл могла закончиться для нас трагедией. Мы трое плохо знали город, на нас не было доспехов, и, соберись убийца с мыслями, он бы сообразил, что преимущество все еще оставалось на его стороне. Возможно, он был напуган или же не хотел приближаться к Вонвальту и попасть под действие Голоса — какой бы ни была причина, он бежал как безумец, и его смекалка испарилась, как капли воды с раскаленной сковороды.

Мы трое выглядели нелепо, мчась по заледенелой булыжной мостовой. Ночная одежда развевалась вокруг нас, как тряпье. Признаю, что, когда непосредственная опасность миновала, погоня показалась мне довольно захватывающей; она напомнила мне мое детство, как я скрывалась от толских стражников с горячей булочкой или кошелем монет, зажатыми в моих чумазых руках.

Вонвальт, как всегда проницательный, оказался прав: его неудавшийся убийца, перед этим придумавший столь изобретательную уловку, побежал к Гейл самым прозаическим путем — через неблагополучную восточную часть города. Здесь, несмотря на холод, воздух был пропитан запахами истоптанной грязи и отбросов, а еще маслянистой рыбной вонью, жирным облаком окутывавшей все вокруг. Она напомнила мне запах, иногда исходивший от Вонвальта, когда тот принимал рыбий жир — бурду, которая, по его собственным заверениям, укрепляла тело и вместе с тем была эффективным средством оттолкнуть от себя собеседников.

— Стоять! — крикнул Вонвальт, но он был еще далеко, его дыхание сбилось, и у него все равно не хватило сил заставить беглеца подчиниться Голосу Императора.

Убийца не остановился. Хотя он и не мог остановиться. Слепо мчась вперед, он недооценил коварство берега реки Гейл. Там, где снег не припорошил его, берег оставался покрыт склизкой слякотью, и беглец, заскользив по крутому склону, рухнул вверх тормашками в ледяную воду.

— Чтоб его, — со страхом пробормотал Брессинджер, наверняка думая, что Вонвальт сейчас прикажет ему попытаться спасти беглеца. Но когда мы втроем наконец добежали до того места, убийцы нигде не было; остались лишь треснувшие пластины тонкого льда и столб пузырей, поднимавшийся из-под черной воды.

— Куда, Казивар его подери, он делся? — задыхаясь, спросила я. Ледяной воздух больно обжигал мне горло.

Несколько мгновений никто ничего не говорил. Мы стояли, и от нас, как от лошадей, пробежавших три круга на скачках, поднимался пар. Мы искали хоть какие-то следы убийцы, но было ясно, что Гейл присвоила нашу добычу себе.

— Он не мог выплыть? — спросила я. Мне казалось невероятным, что кто-то мог войти в реку и просто исчезнуть, даже ни разу не всплыв.

Вонвальт мрачно покачал головой, но ответил мне Брессинджер.

— Холод вышиб бы из его легких весь воздух. — Пристав сплюнул в грязь, затем выгнул спину, потянулся и поморщился, когда его позвоночник несколько раз хрустнул. — Немино вымя, как же больно.

— Я не понимаю, — сказала я. — Разве он не мог просто задержать дыхание?

Брессинджер помотал головой.

— Это невозможно, — сказал он. — Сама подумай: ты как залезаешь в холодную ванну?

Я пожала плечами и сказала:

— С большой неохотой?

— Верно, — сказал Брессинджер. — Но, даже если окунаться медленно, иногда у тебя перехватывает дыхание. — Он снова кивком указал на воды Гейл, затянувшие в себя убийцу не хуже любого болота. — А если окунуться вот так, сразу целиком, то ты не сдержишься и вдохнешь поглубже. И без воздуха в легких пойдешь на дно как камень. — Он снова сплюнул, а затем покрутил корпусом из стороны в сторону. — Течение его уже утянуло. Все ж говорят, что это коварная река.

— Ради крови богов, да заткнись ты уже, — пробормотал Вонвальт.

Я подняла на него глаза, но Вонвальт не смотрел на меня. Словно завороженный, он глядел на дыру во льду.

— Сэр Конрад? — мягко позвала я.

Какое-то время помолчав, он вздохнул.

— Дубайн прав, — сказал он и несколько раз прокашлялся. Холодный воздух не пощадил и его горло, как и мое, и Брессинджера, но, в отличие от нас, Вонвальт вдобавок надорвал его Голосом Императора.

Мы еще немного постояли на месте, но скоро снова начали замерзать. Сзади к нам подошли стражники, привлеченные шумом и наверняка отправленные лордом Саутером. Теперь, когда суматоха улеглась, мое настроение резко испортилось — я сообразила, что нас ждет долгая и утомительная ночь, полная объяснений и официальных запросов.

Вонвальт сделал глубокий вдох, а затем медленно выдохнул.

— Вы двое, возвращайтесь в кровать, — сказал он. — С этим я разберусь сам.

* * *

Когда мы с Брессинджером вернулись в резиденцию лорда Саутера, в ней царил хаос. Несмотря на то что Вонвальт, отпустив нас, пытался сделать нам одолжение, в итоге на большую часть вопросов мэра пришлось отвечать нам. Саутер, похоже, злился из-за поднявшейся суматохи, но я чувствовала, что его раздражение — всего лишь маска, за которой пряталось глубочайшее чувство стыда за то, что его дом чуть не стал местом убийства имперского Правосудия. На самом деле было трудно не заподозрить мэра в причастности, хотя на роль заговорщика он подходил мало. К тому же утром его ждал шквал непростых вопросов от Вонвальта, так что я могла простить его за грубость.

Брессинджер настоял, чтобы мы оставили убитых змей, сказав, что, как и в Грозоде, любой местный аптекарь даст за них приличную сумму. Для меня было загадкой, как нечто столь ядовитое могло обладать хоть какими-то целебными свойствами, однако Брессинджер заверил меня, что в малых дозах гадючий яд был не только отличным противоядием, но и обладал целым рядом лекарственных свойств, проявлявшихся в зависимости от того, как и с чем его смешивали. Он попросил кухарку принести ему большую банку уксуса и поставил свой жуткий трофей на сундук рядом с нашей кроватью. Я позволила ему это сделать только при условии, что он тщательно обыщет нашу спальню и проверит, что в ней не притаились другие змеи, — и, конечно же, он ничего не нашел.

Облака опять затянули небо, и к тому времени, когда в доме снова воцарилось некое подобие тишины и спокойствия, пошел снег. Вонвальт все не возвращался, и я надеялась, что кто-нибудь дал ему плащ. Как выяснилось позднее, он отправился в здание городской стражи, и нам предстояло снова встретиться с ним лишь в середине следующего утра.

Несмотря на наши ночные приключения, Брессинджер уснул невообразимо быстро и вскоре уже храпел рядом со мной. Я же не сомкнула глаз до тех пор, пока на горизонте не начал заниматься серый рассвет. Я никак не могла перестать прокручивать в голове события этой ночи, снова и снова. Кто-то пытался нас убить. Лишь по счастливой случайности моя жизнь — по крайней мере, моя земная жизнь — не оборвалась. С тех пор подобное происходило со мной столь часто, что мне трудно вспомнить, какие чувства я тогда испытывала. Однако я помню, как лежала той долгой холодной ночью во тьме, испытывая глубочайшее смятение. Я не знала, на какие дьявольские козни мы наткнулись в Долине Гейл, но то, что кто-то пытался убить Правосудие Императора, означало, что их корни уходили гораздо глубже лежавшего на поверхности убийства жены лорда. И, конечно же, в этом и заключался настоящий источник моего страха: то, что кто-то вообще осмелился покуситься на жизнь Правосудия. Это было немыслимо — по крайней мере, раньше, ведь даже отчаявшиеся, обреченные люди не смели нападать на Вонвальта. Многое из того, что я считала непреложным, вдруг оказалось под сомнением. Как я могла спать, когда кто-то подкосил сами основы моего мировоззрения?

Наконец меня одолела дрема, но она была тревожной и поверхностной. Я металась по кровати, словно в бреду, отчего Брессинджер все время раздраженно толкал меня в бок, и мне понадобилось немало времени, чтобы погрузиться в глубокий сон. Город уже начал пробуждаться и готовиться к очередному торговому дню, когда я наконец провалилась в забытье.

Мне снилось, что я тону.

* * *

Следующей день выдался отвратным. Брессинджер и я проснулись из-за грохота, донесшегося снаружи. Все еще полусонные, мы бросились к окну и распахнули занавески. Небо снаружи было тусклым и серым, но свет все равно обжег мне глаза; я отшатнулась, как от удара, и осознала, что мы проспали до середины утра. На улице, сразу за палисадником перед домом лорда Саутера, стоял отряд городской стражи; еще два стражника, без мечей и доспехов, стояли на крыше дома, где мы прошлой ночью видели человеческий силуэт.

— Вот же сукин сын, — сказал Брессинджер, кивком указав на то, что стало причиной такого грохота. Когда стражники разошлись в стороны, я увидела, что они сбросили с крыши грубое деревянное пугало, завернутое в драный плащ.

Я окинула взглядом сад, но, конечно же, тело убитого стражника уже унесли. Скорее всего, теперь он занимал стол в морге мистера Макуиринка. Когда в город приходил Вонвальт, врачи редко оставались без дела, но в Долине Гейл они, похоже, успеют заработать целое состояние.

Я гадала, как отреагировал на эти вести сэр Радомир. Хватило бы всего одной или двух неурядиц, чтобы его отношения с Вонвальтом разладились окончательно; и хотя эти двое пусть неохотно, но все же прониклись друг к другу взаимным уважением, мне казалось, что шериф не из тех людей, кто сдержанно отнесся бы к вести о гибели своего подчиненного.

Брессинджер и я поспешно оделись. Вонвальта в его спальне не оказалось, и мы вышли из резиденции мэра, чтобы справиться о нем у собравшихся снаружи стражников. Они сообщили нам, что Вонвальт большую часть ночи провел с сэром Радомиром, однако сейчас уже вернулся в восточную часть города. Завернувшись в плащи и склонив головы навстречу холодному ветру и крупицам мокрого снега, мы направились по тому же пути, что проделали ночью.

Вонвальт стоял на берегу Гейл с еще одним отрядом стражников. Выглядели те довольно жалко. Волосы Вонвальта намокли и слиплись. Должно быть, он уже побывал в доме мэра, поскольку был облачен в свои лучшие имперские одежды, но вонючая жижа уже заляпала его сапоги и подол плаща. Даже издалека вид у него был изнуренный. Бледный, с осунувшимися чертами лица, он выглядел очень уставшим. После бессонных ночей Вонвальт всегда пребывал в дурном расположении духа, и я поняла, что проведу большую часть дня, пытаясь не попасться ему под руку.

Когда Брессинджер и я подошли, мы увидели рыбаков в высоких шипованных забродных сапогах. Они вытаскивали на берег маленькую гребную лодку — по-видимому, в ней и собирался бежать наш убийца. Один городской стражник изо всех сил старался разогнать толпу зевак, собравшихся рядом, несмотря на погоду, но слухи о втором убийстве уже начали расходиться.

— Надеюсь, вы оба отдохнули? — спросил нас Вонвальт, когда мы подошли ближе. Он не сводил глаз с лодки.

— Да, — сказал Брессинджер. — Мы видели приманку с крыши.

Вонвальт хмыкнул.

— Жалкая уловка.

— Вас из-за нее чуть не пришили, — заметил Брессинджер, кивком указав на ребра Вонвальта, где арбалетный болт прорвал его ночную рубашку.

— Можно было и не напоминать, — сказал Вонвальт. Настроение у него было еще хуже, чем я ожидала. Он указал на гребную лодку. — Будем надеяться, что хотя бы здесь мы что-нибудь найдем. Местные эксперты… — он поморщился и указал на толпу горожан, — …сообщили мне, что надежды выловить тело у нас нет.

— То, что река выбросила тело леди Бауэр, уже было чудом, так все говорят, — сказал Брессинджер. Я скосила на него глаза, дивясь тому, насколько он не замечал дурного настроения своего хозяина. Или, возможно, ему было просто все равно. Как бы там ни было, Вонвальта прервали еще до того, как он ответил.

Конец ознакомительного фрагмента.