Видоизмененный углерод: Сломленные ангелы

Ричард Морган, 2003

После событий «Видоизмененного углерода» Такеси Ковач, бывший чрезвычайный посланник и бывший частный детектив, оказывается далеко от Земли, на планете Санкция IV, где участвует в операции по подавлению революционного мятежа, которая вскоре переходит в полномасштабную бойню. Но именно в этом изуродованном войной мире таится сокровище, способное перевернуть человеческую историю: портал к действующему кораблю инопланетной цивилизации. Почти все археологи, обнаружившие его, погибли, кто-то явно хочет скрыть находку от людей и ради этого пойдет на любые жертвы. Вместе с отрядом наемников Ковач отправляется на поиски артефакта, еще не зная, что за секреты исчезнувшей расы пришельцев придется заплатить самую высокую цену, а при столкновении с технологиями, чьи возможности невероятны, а тайны чудовищны, не помогут навыки даже самых опытных солдат.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

КОММЕРЧЕСКИЕ СООБРАЖЕНИЯ

Всякая программа, политическая или любая другая, имеет свою цену. Всегда интересуйтесь, какова цена и кто будет платить. Иначе те, кто стоит за этой программой, учуют ваше молчание, как болотные пантеры — запах крови, и не успеете вы глазом моргнуть, как счет предъявят именно вам. И вы его можете не потянуть.

Куэллкрист Фальконер.То, что я уже должна была понять. Том второй

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Дамы и господа, прошу внимания.

Аукционер деликатно постучала пальцем по гарнитуре микрофона, и громкий «пум-пум» раскатился под сводами зала над нашими головами, подобно приглушенному раскату грома. В соответствии с традицией, она была облачена в некое подобие вакуумного костюма, минус шлем и перчатки, но костюм этот своим фасоном вызывал у меня ассоциации скорее с модными домами Нового Пекина, чем с марсианскими раскопками. Ее голос был приятен, как теплый кофе с несколькими каплями крепкого рома.

— Лот семьдесят семь. Раскопки на Нижнем Данангском поле, недавняя находка. Трехметровый пилон с техноглифами на основании, нанесенными методом лазерной гравировки. Начальная цена — двести тысяч санов.

— Это вряд ли, — Матиас Хэнд отхлебнул чай и лениво поднял взгляд к краю клирингового балкона, где вращалось увеличенное голографическое изображение выставленного лота. — Не сегодня и не с этой чертовой трещиной на втором глифе.

— Ну, всякое бывает, — легко ответил я. — Мало ли в таком месте бродит идиотов, не знающих, куда потратить деньги.

— Что верно, то верно, — он слегка поерзал на сиденье, словно сканируя разрозненную толпу потенциальных покупателей, рассеянных по балкону. — Но я думаю, вы сами увидите, как эта штука уйдет меньше чем за сто двадцать.

— Как скажете.

— Вот так и скажу.

Чеканные черты его европеоидного лица тронула скупая улыбка. Как большинство корпоративных управленцев, он был высоким, привлекательным, но незапоминающимся.

— Мне, конечно, случалось и ошибаться в прошлом. Нечасто. А, отлично, похоже, это наше.

Прибыла еда. Официанта заставили нацепить более дешевую и менее качественную версию костюма аукционера. Несмотря на это, он выгрузил наш заказ с замечательной ловкостью. Мы молча ждали, когда он закончит, и с симметричной осторожностью проводили его взглядами.

— Не ваш? — спросил я.

— Едва ли, — Хэнд подозрительно поворошил палочками содержимое бэнто. — Вообще-то могли бы выбрать и другую кухню. Я имею в виду, война же, а до ближайшего океана больше тысячи километров. Вы правда считаете, что суши были хорошей идеей?

— Я с планеты Харлан. Мы там едим суши.

Мы оба не затрагивали тот факт, что суши-бар располагался в самом центре клирингового балкона, представляя собой прекрасную мишень для снайпера, который в этом просторном помещении мог находиться где угодно. В одной из таких позиций и притаился сейчас Ян Шнайдер с короткоствольным лазерным карабином с закрытым излучателем, глядя через оптический прицел в лицо Матиасу Хэнду. Я не имел представления, сколько других мужчин и женщин в этот момент выцеливали меня.

На голодисплее над нашими головами замерцали оранжевые цифры: начальная цена заскользила вниз и прошла отметку в сто пятьдесят, невзирая на умоляющие ноты в голосе аукционера. Хэнд кивнул в сторону экрана:

— Ну вот. Начался процесс распада, — он приступил к еде. — Не пора ли нам перейти к делу?

— В самом деле, — я перебросил ему через стол цилиндр. — Полагаю, это ваше.

Цилиндр подкатился к Хэнду, и тот остановил его свободной рукой. Сжав стек своими безупречно отманикюренными пальцами, он озадаченно на него уставился.

— Дэн?

Я кивнул.

— Что удалось из него вытрясти?

— Немного. Как вы понимаете, не было времени, учитывая, что при активации виртуальной среды срабатывал трекер, — я пожал плечами. — Он обронил ваше имя, прежде чем понял, что я не мандрейковский психохирург, но потом уже держал рот на замке. Крепкий оказался сукин сын.

Лицо Хэнда приняло скептическое выражение, однако он опустил стек памяти в нагрудный карман без дальнейших комментариев. Положив в рот сасими, он принялся медленно жевать.

— А что, действительно было так уж необходимо убивать их всех? — спросил он наконец.

Я пожал плечами:

— Так теперь делаются дела у нас на севере. Возможно, вы не в курсе. Идет война.

— А, ну да, — казалось, он впервые обратил внимание на мою униформу. — Значит, вы из «Клина». Интересно, как отреагирует Айзек Каррера на новости о вашей вылазке в Лэндфолл. Вы как считаете?

Я снова пожал плечами:

— Офицерам «Клина» предоставляется достаточная свобода действий. Объяснить это, возможно, будет не так-то просто, но я всегда могу сказать, что действовал под прикрытием, проявляя стратегическую инициативу.

— В самом деле?

— Нет. Мои мотивы исключительно личные.

— А если я запишу наш разговор и дам ему прослушать?

— Ну, будучи под прикрытием, я же должен для прикрытия что-нибудь для вас сочинить, не так ли? Таким образом, наша беседа превращается в двойной блеф. Вы не согласны?

Наступила пауза, в течение которой мы непроницаемо смотрели друг на друга через стол, после чего на лице менеджера из «Мандрейк» снова медленно проступила улыбка. Я отметил, что на этот раз она продержалась дольше и была неподдельной.

— Да, — пробормотал он. — Очень изящно. Мои поздравления, лейтенант. Это так складно, что я и сам не знаю, чему верить. Вы же, если на то пошло, и вправду можете работать на «Клин».

— Могу, — улыбнулся я в ответ. — Но, видите ли, какая штука. У вас нет времени этим озадачиваться. Поскольку та же самая информация, что вы получили вчера, находится в режиме необратимого отложенного запуска в пятидесяти разных точках инфопотока Лэндфолла, запрограммированная на мгновенную отправку в каждую корпоративную базу данных Картеля. И отсчет уже идет. На то, чтобы все провернуть, у вас есть примерно месяц. Ну а потом все ваши крупные конкуренты будут знать то, что знаете вы, и некий участок побережья станет похож на бульвар Тачдаун в канун Нового года.

— Потише, — голос Хэнда по-прежнему оставался любезным, но под учтивостью тона внезапно обнаружились стальные ноты. — Мы тут не одни. Если вы собираетесь вести дела с «Мандрейк», вам придется научиться вести себя осмотрительней. Больше никакой конкретики, пожалуйста.

— Хорошо. При условии, что мы понимаем друг друга.

— Думаю, что понимаем.

— Надеюсь, — я добавил металла в голос. — Вы недооценили меня вчера, напустив на нас свою банду громил. Не делайте так больше.

— Даже и в мыслях не…

— Вот и хорошо. Даже и в мыслях этого не допускайте, Хэнд. Потому что вчерашний инцидент с Дэном и его приятелями даже близко не стои́т с теми неприятными событиями, в которых мне приходилось принимать участие за последние полгода на севере. Вы можете считать, что война сейчас от вас далеко, но, если «Мандрейк» снова попытается кинуть меня или моих партнеров, вы получите такой «Клин» в задницу, что у вас собственное дерьмо застрянет в глотке. Так что, мы понимаем друг друга?

Хэнд состроил обиженную мину:

— Да. Вы обозначили свою позицию весьма недвусмысленно. Могу вас заверить, никаких попыток оттереть в сторону вас и ваших партнеров больше предприниматься не будет. При условии, разумеется, что ваши требования будут разумными. Какую посредническую комиссию вы собирались запросить?

— Двадцать миллионов долларов ООН. И не надо на меня так смотреть, Хэнд. Это меньше одной десятой процента того, что в случае успеха выручит с этой сделки «Мандрейк».

Цена на голодисплее, похоже, наконец притормозила на отметке сто девять, и аукционер потихоньку начала двигать ее обратно вверх.

— Хм-м, — Хэнд задумчиво прожевал и проглотил очередной кусок. — Оплата при получении?

— Нет. Авансом, на депозит в «Латимер-сити банк», односторонний перевод, стандартный семичасовой лимит возврата платежа. Номер счета я сообщу позже.

— Довольно дерзко с вашей стороны, лейтенант.

— Будем считать это подстраховкой. Не то чтобы я вам не доверял, Хэнд, но мне будет спокойнее, если я буду знать, что оплата уже проведена. Таким образом, вероятность, что «Мандрейк» пошлет меня в жопу по окончании всего предприятия, будет равна нулю. Вам ничего с этого не выгадать.

Менеджер недобро осклабился:

— Доверие — вещь обоюдная, лейтенант. С какой стати нам с вами рассчитываться прежде, чем проект будет реализован?

— С той стати, что я сейчас просто могу встать из-за этого стола и уйти, а вы останетесь в стороне от самого крупного научно-исследовательского переворота в истории Протектората, — я дал ему переварить сказанное, после чего вколол дозу успокоительного. — Ну хорошо, посмотрите на это вот как. Пока идет война, отсюда мне до денег не добраться, и это гарантирует Директива о чрезвычайных полномочиях. Таким образом, вы расстаетесь с деньгами, но и ко мне они не переходят. Чтобы их получить, мне нужно будет попасть на Латимер. Вот вам и гарантия.

— Так вы еще и на Латимер желаете попасть? — Хэнд поднял бровь. — Двадцать миллионов долларов ООН и межпланетная доставка?

— Не глупите, Хэнд. А вы чего ожидали? Думаете, я буду ошиваться здесь до тех пор, пока Кемп с Картелем не решат наконец, что пора заканчивать воевать и начинать переговоры? У меня не такой большой запас терпения.

— Итак, — Хэнд отложил палочки, переплел пальцы рук и облокотился на стол. — Проверим, правильно ли я понимаю. Сейчас мы выплачиваем вам двадцать миллионов долларов ООН. Это не обсуждается.

Я молча смотрел на него, ожидая продолжения.

— Верно?

— Не волнуйтесь, я прерву, если что-нибудь перепутаете.

По его лицу снова скользнула беглая улыбка:

— Благодарю. Затем, после успешного завершения проекта, мы отправляем пробоем вас и, как я полагаю, ваших партнеров на Латимер. Это все требования?

— Плюс выгрузка.

Хэнд смерил меня странным взглядом. Наверное, он не привык к тому, чтобы переговоры принимали подобный оборот.

— Плюс выгрузка. Здесь будут какие-то особые оговорки?

Я пожал плечами:

— Оболочки высшего качества, разумеется, но нюансы мы можем обсудить и позднее. Индивидуальный заказ не обязателен. Конечно, модели лучшие, но сгодятся и серийные.

— Сгодятся, да? Вот замечательно.

Я почувствовал щекотку зарождающейся где-то в районе живота усмешки и позволил ей всплыть на поверхность:

— Да ладно вам, Хэнд. Это очень выгодная сделка, и вы это знаете.

— С ваших слов. Все не так-то просто, лейтенант. Мы проверили регистрационные записи Лэндфолла за последние пять лет, и в них нет ничего похожего на объект, который вы описали, — он развел руками. — Никаких свидетельств его существования. Можете понять мое положение.

— Могу. Где-то через две минуты вы упустите самый крупный археологический куш за последние пятьсот лет, и произойдет это потому, что в ваших записях нет о нем информации. Если это и есть ваша позиция, Хэнд, я обратился не по адресу.

— Вы хотите сказать, что эту находку не зарегистрировали? Прямо нарушив Хартию?

— Я хочу сказать, что это не имеет значения. Я хочу сказать, что посланные нами файлы выглядели достаточно реалистичными, чтобы вы или ваш ручной ИИ в течение получаса отправили взвод коммандос для полноценной боевой операции. Может, записи были потерты, может, повреждены или украдены. Да чего я вообще это с вами обсуждаю? Будете раскошеливаться, или вы пас?

Наступила тишина. Он был хорош: я до сих пор не мог определить, к чему он склоняется. С тех пор как мы сели за стол, он не позволил себе ни единого искреннего проявления эмоций. Я ждал. Он откинулся на спинку стула и смахнул с колен невидимую пылинку.

— Боюсь, мне понадобится обсудить этот вопрос с коллегами. Я не уполномочен заключать сделки такого масштаба при почти полном отсутствии встречных обязательств. Одно только разрешение на ОЧС-пробой потребует…

— Бред, — сказал я дружелюбно. — Ну да ладно. Обсуждайте. Могу дать вам полчаса.

— Полчаса?

Испуг — лишь крохотная искорка, сверкнувшая в уголках его сузившихся глаз, но она там была, и я почувствовал, как вслед за усмешкой из глубины живота стала подниматься волна удовлетворения, смешанного с подавляемой почти что два года яростью.

«Попался, сучий ты потрох».

— Ага. Тридцать минут. Буду ждать здесь. Я слышал, здесь подают отличный сорбе из зеленого чая.

— Вы шутите.

Я дал ярости слегка прорезаться в голосе:

— Разумеется, я не шучу. Я же вас предупреждал. Не надо недооценивать меня, Хэнд. Либо в течение тридцати минут я получаю ответ, либо я выхожу из этого зала и отправляюсь к другим людям. Может, еще и счет предоставлю оплачивать вам.

Он раздраженно мотнул головой:

— И куда же вы пойдете?

— К «Сатакарн Ю»? «PKN»? — я взмахнул палочками. — Кто знает? Но вы за меня не волнуйтесь. Что-нибудь придумаю. А вы вот будете заняты под завязку, пытаясь объяснить правлению, как это вы упустили такую сделку. Не правда ли?

Матиас Хэнд коротко выдохнул и поднялся. Он выжал из себя вымученную улыбку и одарил меня ею:

— Что ж, хорошо. Я скоро вернусь. Но вам не мешало бы немного поучиться искусству переговоров, лейтенант Ковач.

— Возможно. Как я уже сказал, я слишком долго пробыл на севере.

Я проследил взглядом, как он удаляется, лавируя между потенциальными покупателями на балконе, и почувствовал невольный озноб. Если моей физиономии и впрямь было суждено расплавиться под огнем лазера, скорее всего, это случится именно сейчас.

Практически все мои расчеты были построены на предположении, что правление наделило Хэнда неограниченными полномочиями. «Мандрейк» представлял собой коммерческий эквивалент «Клина Карреры», а значит, предоставлял аналогичную свободу действий людям, занимающим руководящие должности. По сути, только таким образом и может эффективно функционировать любой высокоразвитый организм.

Не ожидайте ничего и будете готовы ко всему. В духе Корпуса снаружи я оставался спокойным и расслабленным, но мой мозг тем временем сновал, как крыса, перебирая каждую мелочь.

Двадцать миллионов по корпоративным понятиям — сумма небольшая, тем паче за такой гарантированный результат, каким он выглядел в моей подаче. И, будем надеяться, предыдущим вечером я достаточно эффектно выступил, чтобы пресечь новые попытки захапать товар бесплатно. Напирал я довольно энергично, но все это в итоге должно было склонить весы в нужную сторону. Для них было логичней заплатить.

«Так ведь, Такеси?»

Мое лицо дернулось.

Если меня подвела хваленая интуиция посланника, если менеджеры в «Мандрейк», вопреки ожиданиям, сидят на более коротком поводке, чем я предполагал, и если Хэнду не удастся получить добро на сделку, он может все-таки взять и пойти напролом. Начав с моего убийства с последующим переоблачением в конструкт для допросов. И, если гипотетические корпоративные снайперы решат меня сейчас уложить, Шнайдер и Вардани мало что смогут сделать, кроме как ретироваться и залечь на дно.

«Не ожидайте ничего и…»

И залегать они на этом дне смогут недолго. Хэнд об этом позаботится.

«Не…»

Достигать состояния безмятежности на Санкции IV становилось все труднее.

«Сучья война».

И в этот момент Матиас Хэнд появился снова. Он шел, лавируя в людском потоке, с тенью улыбки на губах и решением, читающимся в каждом шаге так отчетливо, как если бы оно было написано на рекламном щите. Над его головой на голодисплее с вращающимся марсианским пилоном застыли оранжевые цифры, а затем окрасились в кроваво-красный. Цвет окончания торга. Сто двадцать три тысячи семьсот санов.

Продано.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дангрек.

Берег, съежившийся под натиском холодного седого моря; исхлестанные дождями и ветрами гранитные холмы, поросшие чахлой растительностью; несколько разрозненных участков леса. Чем выше, тем меньше оставалось на земле этих зеленых одежек, и их место занимали лишайник и голая горная порода. В десяти километрах от берега земля обнажалась до костей — там, где глазам представали осыпавшиеся утесы и каньоны древней горной цепи, хребта Дангрека. Лучи предвечернего солнца копьями пронзали лоскуты облаков, застрявшие на тех немногих зубьях, которыми еще мог похвастаться ландшафт, и окрашивали море в цвет грязной ртути.

Легкий бриз, налетевший с океана, добродушно похлопал нас по щекам. Шнайдер бросил взгляд на руки и, не увидев на них мурашек, нахмурился. Он был без куртки, в одной только надетой утром футболке с изображением Лапине.

— Тут должно быть холоднее, — сказал он.

— Тут к тому же все должно быть усеяно останками мертвых коммандос «Клина», Ян, — обогнув его, я подошел к Матиасу Хэнду, который стоял, засунув руки в карманы своего топ-менеджерского костюмчика, и смотрел в небо, будто ожидая дождя. — Стоковая модель, так? Сохраненная копия, без обновления в реальном времени?

— Пока без, — Хэнд перевел взгляд на мое лицо. — Вообще говоря, эту модель разработал военный ИИ. Климатические протоколы еще не подключены. Она пока довольно примитивная, но для того, чтобы сориентироваться на местности…

Он выжидательно посмотрел на Таню Вардани, которая стояла к нам спиной, созерцая поросшие травой холмы. Она, не оборачиваясь, кивнула:

— Сойдет, — сказала она сдержанно. — Думаю, ВИИ немного упустил.

— В таком случае, полагаю, вы сможете показать, где находится то, что мы ищем.

Ответом было такое долгое и мертвое молчание, что я уже начал гадать, не закончилось ли действие моего интенсивного курса терапии. Но тут археолог повернулась к нам:

— Да, — еще одна пауза. — Конечно. Сюда.

Она двинулась вперед. Ее шаг был широк, полы куртки развевались по ветру. Я обменялся взглядом с Хэндом, который пожал плечами в безукоризненно пошитом костюме и жестом руки изобразил галантное «после вас». Шнайдер уже шел за археологом, так что нам оставалось только последовать за ними. Я пропустил Хэнда вперед и забавлялся, наблюдая, как он оскальзывается на склоне в своих не подходящих случаю офисных туфлях.

Через сотню метров Вардани обнаружила узкую тропинку, протоптанную каким-то травоядным животным, и зашагала по ней к берегу. Ветер не отставал, колыхал длинную траву и заставлял паучьи розы сонно и уступчиво кивать жесткими бутонами. Сквозь рваную пелену облаков просвечивало безмятежно-серое небо.

Мне было трудно увязать эту картину с тем, что осталось в памяти от последнего посещения Северного предела. Пейзаж был тем же — на тысячу километров в обе стороны береговой линии, — вот только все вокруг было залито кровью и рабочими жидкостями из гидравлических систем мертвых военных машин. Я помнил свежие гранитные раны на боках холмов, шрапнель и выжженную траву, и смертоносный залп протонных пушек над нашими головами. А еще я помнил крики…

Мы достигли вершины последнего ряда холмов, закрывавших береговую линию, и окинули взглядом цепочку каменных мысов, которые, накренившись, сползали в море, словно тонущие авианосцы. В нешироких мелководных заливах, зажатых между этими искривленными пальцами суши, блестел бирюзовый песок. Чуть дальше из воды выступали отдельные островки и рифы, а берег дугой загибался к востоку, где…

Я остановился и прищурился. На восточном конце длинной береговой линии ткань виртуального полотна словно расползлась, обнажив фрагмент серого расфокуса, похожего на пласт старой стальной ваты. Время от времени серое озарялось изнутри неяркими красными вспышками.

— Хэнд, это что такое?

— «Это»? — он посмотрел, куда я показывал. — А, это. Серая зона.

— Это я вижу, — Вардани и Шнайдер тоже остановились и стали всматриваться. — Что она там делает?

Но та часть меня, что еще совсем недавно заныривала в темноту и зеленую паутину голокарт и геолокационных моделей Карреры, уже начинала понимать, каким будет ответ. Я чувствовал, как крупицы истины ссыпаются по желобкам и изгибам моего сознания, подобно мелкой крошке, предваряющей большой камнепад.

Таня Вардани на мгновение опередила меня.

— Это Заубервиль, — произнесла она безо всякого выражения. — Так ведь?

Хэнд обладал достаточно хорошими манерами, чтобы изобразить смущение:

— Все верно, госпожа Вардани. ВИИ предполагает пятидесятипроцентную вероятность того, что в течение ближайших двух недель Заубервиль будет подвергнут тактической ликвидации.

В воздухе повеяло зловещим холодком, и взгляд, которым обменялись мы со Шнайдером и Вардани, походил на электрический разряд. Население Заубервиля составляло сто двадцать тысяч человек.

— Каким образом? — спросил я.

Хэнд пожал плечами:

— Зависит от того, кто это сделает. Если Картель, они, вероятнее всего, используют одну из своих орбитальных протонных пушек. Что довольно аккуратно и не доставит неудобства вашим друзьям из «Клина», если они уже успели пробиться настолько далеко. Если за дело возьмется Кемп, процесс будет не столь изящен и не столь аккуратен.

— Тактический ядерный удар, — бесцветно произнес Шнайдер. — Средство доставки — система «Мародер».

— Ну, ничего другого у него нет, — снова пожал плечами Хэнд. — И, говоря начистоту, если делать это придется ему, он в любом случае не захочет заботиться об аккуратности. Так как он будет отступать, то постарается растянуть зону заражения на весь полуостров, чтобы не дать его занять Картелю.

Я кивнул:

— Да, пожалуй. С Ивенфоллом он поступил именно так.

— Мудак долбанутый, — сказал Шнайдер, обращаясь, по всей видимости, к небу.

Таня Вардани промолчала, но выглядела при этом так, будто пыталась достать языком застрявший между зубов кусок мяса.

— Итак, — произнес Хэнд с наигранной оживленностью. — Госпожа Вардани, вы, кажется, собирались нам кое-что показать.

Вардани отвернулась.

— Это на берегу, внизу, — сказала она.

Тропинка, по которой мы шли, огибала один из заливов и заканчивалась на небольшом скальном выступе, с края которого на затененный бледно-голубой песок сыпалось каменное крошево. Вардани спрыгнула вниз, натренированным движением согнув ноги в коленях при приземлении, и побрела вперед — туда, где камни были крупнее, а скальные выступы нависали над головами на высоте, превышавшей человеческий рост впятеро. Я последовал за Таней, с профессиональным беспокойством то и дело оглядываясь на холмы, возвышавшиеся за нашими спинами. Горные склоны сужались, формируя длинный треугольный альков размером с причальную палубу госпиталя, где я впервые увидел Шнайдера. Альков был почти доверху завален огромными валунами и мелкими осколками породы.

Вардани остановилась, и мы столпились вокруг нее. Она застыла перед завалом, как разведчик в дозоре.

— Здесь, — кивком указала она. — Мы спрятали его тут.

— Спрятали? — Матиас Хэнд оглядел нас по очереди с выражением, которое в других обстоятельствах могло бы показаться комичным. — Как это?

Шнайдер жестом указал на груду обломков возле одной из каменных стен:

— Глаза разуй, чувак. Как ты думаешь?

— Взорвали?

— Просверлили отверстия и заложили взрывчатку, — объяснил Шнайдер с видимым удовольствием. — На два метра вглубь, по самую верхушечку. Видел бы ты, как шарахнуло.

— Вы… — слова выпадали изо рта Хэнда с таким трудом, словно он только учился их выговаривать, — взорвали… артефакт?

— Ой, ну ради бога, Хэнд, — Вардани не скрывала раздражения. — А где, вы полагаете, мы этот сучий артефакт вообще нашли? Пятьдесят тысяч лет назад на него обрушилась целая скала, а когда мы его откопали, он по-прежнему был в рабочем состоянии. Это же вам не глиняный горшок — это гипертехнологическое оборудование. Сконструировано на совесть.

— Будем надеяться, вы правы, — Хэнд обошел завал по краю, заглядывая в каждую широкую щель. — Потому что «Мандрейк» не станет платить двадцать миллионов долларов ООН за испорченный товар.

— А что вызвало обвал? — спросил я внезапно.

Шнайдер с ухмылкой обернулся:

— Я же сказал, чувак. Просверлили…

— Нет, — сказал я, глядя на Таню Вардани. — Я имею в виду — изначально. Эти скалы — одни из древнейших на планете. На Пределе очень долго не было никакой серьезной геологической активности, больше пятидесяти тысяч лет. И море уж точно тут ни при чем, поскольку это бы означало, что весь этот берег образовался в результате обвала. Тогда получается, марсиане проводили строительные работы под водой, а с какой бы стати им это делать? Так что же тут произошло пятьдесят тысяч лет назад?

— Да, Таня, — энергично закивал Шнайдер. — Ты же этот орешек так и не расколола, а? Ну, в смысле, мы об этом говорили, но…

— Хороший вопрос, — Матиас Хэнд прервал свои исследования и снова подошел к нам. — Как вы это можете объяснить, госпожа Вардани?

Археолог обвела взглядом троицу окруживших ее мужчин и выдавила из себя смешок:

— Ну, могу вас уверить, что я этого не делала.

Осознав, что мы невольно взяли ее в кольцо, я разорвал его, присев на плоскую каменную плиту:

— Да уж, нельзя не признать, что это случилось задолго до вашего первого появления здесь. Но раскопки заняли не один месяц. У тебя же должны были появиться какие-то предположения.

— Да, Таня, расскажи им об утечке.

— Утечке? — с сомнением в голосе переспросил Хэнд.

Вардани наградила Шнайдера сердитым взглядом. Она тоже подыскала себе камень поудобнее, села, выудила из куртки сигареты, подозрительно похожие на те, что я купил сегодняшним утром. «Лэндфолл лайтс» — практически лучшее, что можно получить за деньги после того, как была запрещена продажа сигар «Индиго-сити». Вытряхнув сигарету, Вардани размяла ее в пальцах и нахмурилась.

— Слушайте, — произнесла она наконец. — Этот портал превосходит все наши технологии примерно настолько, насколько подводная лодка превосходит каноэ. Мы знаем его предназначение — по крайней мере, одно из его предназначений. К сожалению, мы не имеем ни малейшего представления о его устройстве. Так что я могу только строить догадки.

Не дождавшись возражений, она перевела взгляд с сигареты на нас и вздохнула.

— Ну хорошо. Сколько обычно длится сессия гиперсвязи с большой нагрузкой? Я имею в виду серьезный групповой ОЧС-пробой. Секунд тридцать примерно? Максимум минуту? А установка и поддержание такой гиперсвязи потребует полной мощности наших лучших конверсионных реакторов.

Она сунула в рот сигарету и прикурила от полоски на пачке. По ветру потянулась ленточка дыма.

— Итак. Когда мы в прошлый раз открыли портал, то увидели место, куда он ведет. Стабильное изображение, несколько метров в диаметре, поддерживаемое бесконечно долго. Что в отношении гиперсвязи подразумевает бесконечную стабильную передачу данных, составляющих данное изображение, включая фотонный эквивалент каждой звезды в звездном поле и их координаты, посекундное обновление в реальном времени на протяжении всей работы портала. В нашем случае — два дня. Около сорока часов, то есть две тысячи четыреста минут. В две с половиной тысячи раз дольше самого долгого пробоя, который мы способны осуществить. И нет никаких оснований предполагать, что портал когда-либо выходил из режима ожидания. Улавливаете, к чему я веду?

— Огромные затраты энергии, — нетерпеливо ответил Хэнд. — Так что насчет утечки?

— Ну, я пытаюсь представить, какого рода сбой может произойти в подобной системе. При достаточно долгой передаче любого сигнала рано или поздно возникнут помехи. Такова неизбежная реальность царящего в космосе хаоса. Мы знаем, что это происходит при радиотрансляции, но пока не наблюдали ничего подобного при гиперсвязи.

— Может быть, это потому, госпожа Вардани, что в гиперпространстве нет помех. Как и написано в учебниках.

— Ну да, может быть, — Вардани равнодушно выдохнула дым в сторону Хэнда. — А может быть, это потому, что нам пока везло. С точки зрения статистики это было бы неудивительно. Мы занимаемся этим меньше пяти столетий, и средняя протяженность наших сессий не превышает нескольких секунд, что в общей сложности составляет не очень-то много времени. Но если марсиане поддерживали во включенном состоянии такие порталы на регулярной основе, суммарное время их сессий на порядки больше нашего; а притом что гипертехнология насчитывала у них тысячелетнюю историю, можно ожидать, что время от времени случалась накладка. Проблема в том, что при тех уровнях энергетических затрат, о которых идет речь, накладка, которая вылезет из данного портала, может запросто расколоть эту планету.

— Упс.

Археолог бросила в мою сторону взгляд не менее уничижительный, чем дым, выпущенный в лицо Хэнду с его познаниями из курса школьной физики, утвержденного Протекторатом.

— Да уж, — сказала Вардани ядовито. — Упс. Пойдем дальше. Марсиане были не идиоты. Если их технология имела подобную уязвимость, они должны были предусмотреть предохранитель. Что-нибудь вроде автовыключателя.

Я кивнул:

— Чтобы портал вырубался при резком выбросе…

— И сам себя при этом погребал под пятью сотнями тонн горной породы? В качестве меры безопасности это, да простит меня госпожа Вардани, слегка непродуктивно.

Археолог досадливо махнула рукой:

— Я не говорю, что это было запланированным сценарием. Но если выброс энергии был слишком велик, автовыключатель мог среагировать недостаточно быстро, чтобы успеть его скомпенсировать.

— Или же, — живо добавил Шнайдер, — в портал угодил микрометеорит. Это была моя теория. В конце концов, эта штуковина ведет в дальний космос. Трудно сказать, что в нее рано или поздно могло запорхнуть, так ведь?

— Мы это уже обсуждали, Ян, — в голосе Вардани по-прежнему слышалось раздражение, но теперь к нему прибавилась еще и досада, оставшаяся от затяжного спора. — Это не…

— Это возможно, ясно?

— Да. Только маловероятно, — она повернулась от Шнайдера ко мне. — Утверждать наверняка не могу — многие глифы мне абсолютно незнакомы, да и разобрать их было нелегко, — но я более-менее уверена, что портал оснащен системой экстренного торможения. Ни один объект, превышающий определенный скоростной предел, сквозь него не пройдет.

— Стопроцентной уверенности у тебя в этом нет, — надулся Шнайдер. — Ты сама сказала, что не…

— Да, но это логично, Ян. Никто не строит дверь в глубокий космос, не озаботившись защитой от всего того, с чем там можно столкнуться.

— Ой, да ладно, Таня, а как же…

— Лейтенант Ковач, — громко произнес Хэнд. — Не могли бы вы спуститься со мной к берегу? Если не возражаете, мне хотелось бы услышать мнение военного о прилегающем участке местности.

— Да, конечно.

Оставив Вардани и Шнайдера препираться посреди груды камней, мы зашагали по окрашенному в голубые тона песку в темпе, который задавали туфли Хэнда. Поначалу мы оба молчали, и единственными звуками были тихое поскрипывание песка под ногами и ленивое шуршание прибоя. Затем Хэнд неожиданно произнес:

— Незаурядная женщина.

Я хмыкнул.

— Я к тому, что пройти правительственные лагеря для интернированных, не получив при этом серьезных психических травм, само по себе требует гигантской силы воли. И практически без передышки сразу взяться за нелегкий труд декодирования техноглифов…

— С ней будет все в порядке, — коротко ответил я.

— Да, не сомневаюсь, — деликатная пауза. — Несложно понять, отчего Шнайдер испытывает к ней такие сильные чувства.

— Это, по-моему, в прошлом.

— Вот как?

В его тоне прозвучала еле уловимая нота иронии. Я искоса посмотрел на него, но лицо Матиаса оставалось непроницаемым, а взгляд был устремлен в море.

— Так что там насчет мнения военного, Хэнд?

— А, да, — менеджер «Мандрейк» остановился в нескольких шагах от мелкой ряби, которая на Санкции IV считалась за волны, и, повернувшись к ним спиной, указал на вздымающиеся позади нас холмы. — Я, конечно, не солдат, но осмелюсь предположить, что это не самая идеальная позиция.

— В точку, — я обвел берег взглядом, безуспешно пытаясь обнаружить хоть что-то обнадеживающее. — Спустившись сюда, мы превратимся в легкую мишень для любого, засевшего на высотах с оружием хоть на толику получше заостренной палки. Весь участок отсюда до холмов простреливается на ура.

— Да еще и море.

— Да еще и море, — отозвался я мрачным эхом. — Мы прекрасная цель для любого десантного судна. Чем бы мы ни собирались тут заниматься, понадобится небольшая армия, чтобы прикрывать нас во время этих занятий. Если только не обойтись чисто разведывательной операцией. Прилетели, сфотографировали, улетели.

— Хм-м, — Матиас Хэнд присел на корточки и задумчиво уставился на море. — Я тут пообщался с юристами.

— Продезинфицироваться потом не забыли?

— По нормам корпоративного права собственность на любой объект, находящийся за пределами орбитального пространства, закрепляется только после размещения стопроцентно функционирующего заявочного буя в километровом радиусе от данного объекта. Обойти этот пункт не получится, мы проверили. Если с другой стороны портала находится звездолет, нам придется войти в портал и поставить навигационный буй. А исходя из слов госпожи Вардани, это займет какое-то время.

Я пожал плечами:

— Ну, значит, небольшая армия.

— Небольшая армия привлечет немало внимания. Она будет выпирать из дисплеев спутникового слежения, как грудь голошлюхи. А мы не можем себе этого позволить, не правда ли?

— Грудь голошлюхи? Ну не знаю, разве пластические хирурги так много берут?

Хэнд вздернул голову, чтобы взглянуть на меня, после чего невольно усмехнулся:

— Весьма забавно. Благодарю вас. Мы не можем позволить, чтобы нас засекли спутники, не правда ли?

— Только если вам не нужен эксклюзив.

— Я думаю, это само собой разумеется, лейтенант, — Хэнд опустил руку и рассеянно провел пальцем по бороздке на песке. — Итак. Все должно быть аккуратно, компактно и не создавать слишком много шума. Что, в свою очередь, означает, что местность во время нашего визита должна быть свободна от оперативного состава.

— Да, если мы хотим вернуться живыми.

— Да.

Хэнд неожиданно покачнулся и сел на песок. Положив руки на колени, он, казалось, начал что-то сосредоточенно высматривать на горизонте. В своем темном костюме и с белым воротничком-бабочкой он словно сошел с наброска какого-нибудь представителя миллспортской абсурдистской школы.

— Скажите, лейтенант, — проговорил он наконец. — С допущением, что нам удастся расчистить полуостров, каков с вашей профессиональной точки зрения минимальный состав команды, необходимой для этого предприятия? Каким наименьшим числом мы можем обойтись?

Я обдумал его вопрос:

— При условии, что они хороши. Элита из спецподразделений, а не рядовой планктон. Скажем, шестеро. Пятеро, если взять Шнайдера пилотом.

— Ну, он и не производит впечатления человека, который станет ждать в сторонке, пока мы присматриваем за его инвестициями.

— Да, не станет.

— Вы упомянули спецподразделения. Речь идет о каких-то конкретных навыках?

— Да не особенно. Возможно, пригодится взрывник. Каменный завал выглядит довольно крепким орешком. И не помешает, если парочка из них окажется пилотами, на случай если что-нибудь случится со Шнайдером.

Хэнд повернул ко мне голову:

— А что, есть такая вероятность?

— Кто знает? — пожал плечами я. — Жить вообще вредно.

— Не спорю, — взгляд Хэнда вернулся к морю, туда, где над горизонтом виднелось серое пятно нерешенной судьбы Заубервиля. — Я так полагаю, подбором людей вы захотите заняться самостоятельно?

— Нет, можете заниматься вы. Но я хочу присутствовать при самом процессе, и я хочу право вето на любого отобранного вами кандидата. У вас есть идеи, где можно найти полдюжины спецов, готовых записаться в добровольцы? Не вызывая ни у кого подозрений, я имею в виду.

На мгновение мне показалось, что он меня не услышал, полностью растворившись в созерцании. Потом он слегка шевельнулся, и углы его рта тронула улыбка.

— В эти смутные времена, — пробормотал он тихо, будто разговаривал сам с собой, — несложно отыскать солдат, которых никто не хватится.

— Рад это слышать.

Он снова поднял на меня глаза. Улыбка еще не успела исчезнуть с его лица.

— Вас это задевает, Ковач?

— Вы полагаете, я бы достиг звания лейтенанта «Клина Карреры», если бы меня было так легко задеть?

— Я не знаю, — Хэнд снова повернулся к горизонту. — Пока вы полны сюрпризов. И, насколько мне известно, обычно чрезвычайные посланники — настоящие мастера адаптивного камуфляжа.

Вот, значит, как.

Меньше двух суток со времени нашей встречи в аукционном зале, а Хэнд уже успел проникнуть в базу данных «Клина» и взломать ту защиту, под которой находилось мое прошлое чрезвычайного посланника. И сейчас он просто давал мне об этом знать.

Я опустился на голубеющий песок рядом с ним и, выбрав подходящую точку на горизонте, в свою очередь устремил взгляд вдаль.

— Я больше не состою в Корпусе.

— Да. Я так и понял, — он не смотрел на меня. — Больше не в Корпусе, больше не в «Клине Карреры». Ваше нежелание принадлежать к группе граничит с патологией, лейтенант.

— Да почему же «граничит»?

— А. Вижу, что ваше происхождение с Харлана дает о себе знать. Порочная природа толпы — так, кажется, формулирует это Куэлл?

— Я не куэллист, Хэнд.

— Ну разумеется, — похоже, разговор доставлял ему удовольствие. — Это же подразумевает принадлежность к группе. Скажите-ка, Ковач, вы меня ненавидите?

— Пока еще нет.

— Правда? Вы меня удивляете.

— Ну я же полон сюрпризов.

— Вы в самом деле не испытываете ко мне никакой враждебности после той небольшой стычки с Дэном и его командой.

Я опять пожал плечами:

— Это же у них появились в теле новые вентиляционные отверстия, а не у меня.

— Но это же я их послал.

— Что свидетельствует о недостатке воображения, — я вздохнул. — Слушайте, Хэнд. Я знал, что кто-нибудь в «Мандрейк» вышлет команду, потому что так работают подобные организации. Предложение, которое мы вам отправили, было практически подначкой, приглашением пожаловать по наши души. Мы могли проявить бо́льшую осторожность, избрать не такой прямой подход, но у нас не хватало времени. Так что я помахал рыбным пирогом перед носом местного хулигана и в итоге ввязался в драку. Испытывать к вам ненависть — все равно что испытывать ненависть к кулакам хулигана из-за удара, от которого удалось увернуться. Я добился, чего хотел, и вот мы с вами тут сидим беседуем. Я не питаю ненависти лично к вам, потому что вы пока не дали мне повода.

Конец ознакомительного фрагмента.