Кровавое наследие

Ричард А. Кнаак, 2001

Никто не может знать наперёд, куда заведут его поиски таинственных сокровищ. Никто не может быть уверен в том, что удачно преодолел все препятствия на своём пути в пещерах, полных магических ловушек. Вряд ли об этом задумывался Норрек Вижаран, когда в компании двух своих друзей нарушил покой гробницы в поисках несметных богатств. Знал ли он тогда, что тот, чей сон так бесцеремонно потревожили, ещё напомнит о себе? Ведь хозяин гробницы – могущественный Бартук, легендарный Кровавый Полководец, – спрятал здесь самое ценное, что у него было, – магические доспехи, жаждущие крови. Это «кровавое наследие» и досталось Норреку. Теперь он может стать властелином целого мира! Но вот захочет ли поддаться дьявольскому искушению? Будет ли он преемником Кровавого Полководца? Его выбор поистине не прост, стать спасителем человечества или же олицетворением ада на земле.

Richard A. Knaak

Diablo: Legacy of Blood

© 2022 by Blizzard Entertainment, Inc.

Все права защищены.

Legacy of Blood, World of Warcraft, Diablo, StarCraft, Warcraft и Blizzard Entertainment являются товарными знаками и/или зарегистрированными товарными знаками компании Blizzard Entertainment в США и/или других странах.

Все прочие товарные знаки являются собственностью соответствующих владельцев.

* * *

Ужасаясь все больше и больше…

…полуобезумевший солдат, шатаясь, поднялся на ноги. Вокруг маячили высокие холмы, можно даже сказать — горы, небо едва тронули первые рассветные лучи. Местность совершенно незнакомая. Ни одна из этих возвышенностей даже отдаленно не напоминает пик, внутри которого друзья нашли гробницу Бартука. Норрек неуклюже шагнул вперед, пытаясь восстановить равновесие и сориентироваться.

Каждое движение сопровождал тревожный скрежет.

Норрек опустил глаза и обнаружил, что не только его руки облачены в металл.

Доспехи. Куда ни кинь взгляд, Норрек видел лишь одинаковые кроваво-красные металлические пластины. Он думал, что увиденное им только что по ужасу не сравнится ни с чем, но один лишь вид собственного тела едва не поверг повидавшего всякого солдата в полнейшую панику. Руки, грудь, ноги — все скрылось под темно-красными латами. Какая нелепость — Норрек вдобавок обнаружил, что влез в древние, но вполне прочные кожаные сапоги Бартука.

Бартук… Кровавый полководец. Бартук, чья черная магия, очевидно, спасла беспомощного солдата ценой жизней Сэдана и мага.

Моему брату Вину — в нас живет одинаковый дух творчества

Глава 1

Череп одарил троицу кривой ухмылкой, словно радостно приглашая присоединиться к нему в вечности.

— Похоже, мы не первые, — пробормотал Сэдан Трист.

Покрытый шрамами жилистый боец постучал по черепу ножом, вынуждая бесплотного — в буквальном смысле — часового содрогнуться. Зрелище, конечно, было жутковатое — копье пронзило голову предшественника, оставив его болтаться у стены, как пришпиленную булавкой муху, пока время, поработав над телом, не обрушило на пол беспорядочной грудой все, кроме черепа.

— А ты на что рассчитывал? — прошептал высокий человек в мантии с капюшоном. Если Сэдан выглядел худощавым и гибким, как акробат, Фаузтин казался высохшим, словно мумия. Маг-визджерей призраком скользнул к черепу и тоже дотронулся до него — одним пальцем руки в перчатке. — Нет, никакого колдовства тут нет. Грубая, абсолютно механическая работа. Бояться нечего.

— Разве только того, что твоя голова окажется на следующем копье.

Маг подергал жиденькую седую бородку. Веки на миг прикрыли чуть раскосые глаза мага, словно он соглашался с последним утверждением спутника. Лицо Сэдана напоминало мордочку не заслуживающей доверия пронырливой ласки (впрочем, и характером он очень напоминал этого зверька), Фаузтин же больше походил на престарелого кота — постоянно дергающийся нос-кнопка и свисающие под ним усы лишь усиливали сходство.

Ни тот, ни другой не обладали безупречной репутацией, но Норрек Вижаран любому из них доверил бы свою жизнь — как уже не раз и случалось. Присоединившись к товарищам, бывалый солдат вгляделся в почти безбрежную тьму огромных покоев. К этому времени они исследовали уже семь разных уровней и обнаружили, что они напрочь лишены настоящих опасностей — там были лишь примитивные ловушки.

К тому же не отыскалось и никаких сокровищ — жуткое разочарование для крохотной компании.

— Ты уверен, что здесь нет чародейства, Фаузтин? Совершенно нет?

Кошачьи черты полускрытого капюшоном лица сморщились в снисходительной гримаске. Широкие плечи его объемистого плаща придавали Фаузтину зловещий, почти сверхъестественный вид, особенно когда он возвышался над мускулистым, отнюдь не низкорослым Норреком.

— Стоит ли спрашивать, друг мой?

— Но ведь это же просто абсурд! Не считая пары смешных и жалких ловушек, мы не встретили ничего, что помешало бы нам добраться до главных покоев! Зачем же было так возиться, выкапывать все это, а потом оставлять пространство почти незащищенным!

— Я бы не назвал паука размером с мою голову примитивной ловушкой, — кисло перебил Сэдан, с отсутствующим выражением лица приглаживая свои длинные, но редеющие черные волосы. — Особенно когда он сваливается на эту самую мою голову…

Норрек не стал обращать на него внимания.

— Разве это я предвкушал? Мы что, опоздали? Неужто повторяется история Тристрама?

Как-то раз, в перерыве между службой наемниками, они охотились за сокровищами в маленьком, но очень беспокойном поселении под названием Тристрам. По легенде, там, в логове, охраняемом демонами, лежали бесценные богатства, способные сделать королями тех счастливцев, кому повезет выжить и отыскать их. Норрек с друзьями совершили путешествие туда и в самый гиблый час ночи вошли в лабиринт, ничего не зная о тех, кто населяет его…

И вот, после всех усилий, после сражений с разномастными тварями, едва избежав смертельных ловушек… троица обнаружила, что кто-то другой уже постарался на славу, вынеся из подземных катакомб все хоть сколько-то ценное. Только вернувшись в поселение, охотники за наживой узнали горькую правду — всего несколько недель назад в лабиринт подземелий спустился великий герой и, как говорят, покончил с ужасным демоном Диабло. Он не взял ни золота, ни драгоценностей, но другие искатели приключений, прибывшие чуть погодя, воспользовались плодами трудов победителя, встретившись с куда меньшими опасностями. Они-то и вынесли все, что смогли найти, не оставив троице неудачников ничего, что могло бы оправдать затраченные ими усилия. Какая-то пара дней…

Норрека совершенно не утешили слова одного поселянина, явно в не особо здравом рассудке, которые тот произнес, когда охотники уже собирались уходить. Крестьянин сказал, что тот самый победитель, коего назвали Странником, скорее всего не уничтожил Диабло, а ненароком дал волю коварному злу. На вопросительный взгляд, брошенный Норреком на Фаузтина, визджерей ответил равнодушным пожатием плеч.

— Вечные истории о сбежавших демонах и страшных проклятиях, — добавил Фаузтин позже презрительным голосом, явно не воспринимая безумное предостережение всерьез. — Здешний народец издавна перешептывается о всякой нечисти, пугая друг дружку, а уж Диабло — их излюбленная тема.

— А ты не думаешь, что в этом что-то есть?

Норрека еще ребенком старшие стращали байками о Диабло, Баале и прочих ночных монстрах, предназначенными для того, чтобы мальчик рос послушным.

Сэдан Трист фыркнул:

— А ты когда-нибудь видел демона своими глазами? Или знаешь кого-нибудь, кто видел?

Нет, Норрек не видел и не знал.

— А ты, Фаузтин? Говорят, вы, визджереи, способны призывать демонов и заставлять их исполнять свои повеления.

— Если б я умел это, полагаете, стал бы я обшаривать пустые лабиринты и разворовывать гробницы?

Слова мага как ничто другое убедили Норрека в том, что расписанная во всех красках история селянина всего лишь очередная небылица. Впрочем, убеждать особо и не нужно было. В конце концов, единственное, что имело значение для них троих, — это богатство.

К сожалению, кажется, — и чем дальше, тем больше, — и на этот раз сокровища ускользнули от них.

Пока Фаузтин вглядывался в проход, его рука в перчатке покрепче стиснула волшебный посох. Драгоценный набалдашник — источник света для троицы искателей сокровищ — вспыхнул ярче.

— Я надеялся, что ошибаюсь, но теперь, боюсь, все так и есть. Мы далеко не первые, кто проник в эти глубины.

Заработавший седину в боях Норрек выругался сквозь стиснутые зубы. На своем веку он послужил под начальством многих командиров, в основном участвуя в крестовых походах Вестмарша, и, выйдя живым из стольких кампаний — причем не раз судьба его висела на волоске, — пришел к одному-единственному заключению. Никому в этом мире не стоит и пытаться возвыситься без денег. Он дослужился до капитана, был трижды понижен в звании и наконец, после последнего разгрома, с досадой бросил службу.

Война стала жизнью Норрека с той поры, как он повзрослел настолько, что мог поднять меч. Когда-то у него была семья, но теперь они все мертвы, мертвы, как и его идеалы. Он все еще считал себя приличным человеком, но порядочностью брюхо не набьешь.

И Норрек решил, что должен быть другой путь…

И вот он с двумя товарищами отправился на поиски сокровищ.

Как и Сэдан, он был отмечен шрамами, но внешность Норрека, тем не менее, вполне подошла бы любому простому крестьянину. Большие карие глаза, широкое, открытое лицо, крепкая квадратная челюсть — ему бы грядки мотыжить. Иногда это видение — домик, огород — возникало перед мысленным взором, но боевой ветеран знал, что за землю надо платить золотом. И вопрос цены увел его далеко от простых потребностей и мечтаний…

А сейчас, кажется, все оказалось пустой тратой времени и усилий… снова.

Рядом с ним Сэдан Трист подбросил нож в воздух и, когда клинок устремился вниз, ловко поймал его за рукоять. В задумчивости он повторил фокус еще дважды. Норрек вполне мог представить, о чем размышляет спутник. Не один месяц потратили они на этот поиск, пересекли море, двигаясь к северному Кеджистану, спали на холоде и под дождями, сворачивали на ложные тропинки и забредали в пустые пещеры, ели любой подножный корм, какой удавалось раздобыть, когда остальная охотничья добыча оказывалась чертовски скудной… и все из-за Норрека-подстрекателя, спровоцировавшего это путешествие, закончившееся крахом.

Хуже того, в этот поиск они на самом деле отправились из-за сна, грезы о зловещей горной вершине, напоминающей очертаниями драконью голову. Если бы эта гора приснилась Норреку раз или два, ее образ, возможно, и выветрился бы из его головы, но сон неумолимо повторялся из года в год едва ли не каждую ночь. Где бы он ни сражался, Норрек высматривал в округе тревожащую душу вершину, но безрезультатно. А потом один соратник, — впоследствии погибший, — родом из холодных северных земель, как-то мимоходом упомянул это место. Что, мол, говорят, призраки частенько посещают заклятую гору и проезжающие мимо люди, бывает, исчезают, а потом, годы спустя, кто-нибудь случайно обнаруживает их останки — обломки костей, лишенных плоти…

Тогда Норрек Вижаран был уверен, что судьба пытается призвать его именно в эти места.

Но если так — почему гробница уже разграблена?

Потайной вход был почти незаметен на поверхности скалы, но, несомненно, его открывали. Нет бы еще тогда догадаться об истинном положении вещей, но Норрек не хотел признаваться себе в этом.

Все его надежды, все посулы спутникам…

— Проклятие! — Он пнул ближайшую стену, и лишь прочный сапог спас пальцы от вероятных переломов.

Норрек швырнул меч на землю, продолжая проклинать собственную наивность.

— Какой-то новый военачальник из Вестмарша нанимает солдат, — услужливо подсказал Сэдан. — Говорят, у него большие амбиции…

— Больше никаких войн, — проворчал Норрек, пытаясь не показывать боли — нога ныла невыносимо. — Не буду больше пытаться помереть во славу других.

— Я только подумал…

Долговязый маг стукнул о каменный пол своим посохом, привлекая внимание товарищей.

— В данный момент будет глупостью не пройти в центральный зал. Возможно, те, кто был здесь до нас, оставили пару побрякушек или монет. Мы же нашли пригоршню золотых в Тристраме. Что плохого, если мы поищем еще немного, а, Норрек?

Солдат знал, что единственная цель визджерея — утешить друга, и все же эта идея застряла в мозгу ветерана. Все, что ему надо, — это несколько золотых монет! Он еще достаточно молод, чтобы выбрать невесту, начать новую жизнь, может, даже вырастить детей…

Норрек поднял с земли меч — оружие, верой и правдой служившее ему долгие годы. Он холил и лелеял его, как живое существо, беспрестанно чистил и затачивал, гордясь одной из немногих вещей, действительно принадлежащей ему. На лице его отразилась решимость.

— Идем.

— Ты можешь добиться многого, используя так мало слов, — пошутил Сэдан, обращаясь к магу, когда они зашагали дальше.

— А ты так много говоришь о том, что вообще не заслуживает внимания.

Дружеская перепалка спутников помогла Норреку успокоить взбудораженный разум. Спор напомнил ему о других временах, когда они втроем стойко переносили куда большие трудности.

Но когда товарищи приблизились к последней и видимо самой главной усыпальнице, разговор оборвался. Фаузтин, взглянув на драгоценный камень на верхушке своего посоха, подал знак остановиться.

— Прежде чем мы войдем внутрь, вам двоим лучше зажечь факелы.

Они хранили факелы на крайний случай — посох волшебника до сих пор служил безотказно. Фаузтин ничего больше не сказал, но пока Норрек вытаскивал трут, он думал, что, возможно, визджерей в последний момент заметил что-нибудь важное. Если так, то, вероятно, здесь остались и сокровища… ну хоть немножко.

Запалив свой факел, Норрек помог загореться и факелу Сэдана. Теперь троица шагала уже при более ярком освещении.

— Чтоб я сдох! — пробормотал тощий Сэдан пару секунд спустя. — Клянусь, отчего-то волосы у меня так и норовят встать дыбом!

Норрек чувствовал то же самое и не стал спорить, когда визджерей возглавил шествие. Кланы Дальнего Востока давно уже изучили искусство магии, а народ Фаузтина посвятил ему больше времени, чем кто-либо другой. Если ситуация обернется так, что потребуется мастерство заклинателя, имеет смысл предоставить метать заклинания тощему магу. А Норрек и Сэдан позаботятся об охране мага от прочих возможных нападок.

Так уж у них повелось, и до сих пор этот порядок работал.

В отличие от тяжелых сапог воинов, сандалии Фаузтина позволяли ему шагать совершенно бесшумно. Маг выставил вперед посох, и Норрек заметил, что, несмотря на всю его силу, драгоценный камень несколько потускнел. Только факелы полыхали так, как им и положено.

— Здесь старая и могущественная магия. Наши предшественники, возможно, и не были столь удачливы, как мы решили сперва. Мы еще можем найти тут кое-какие сокровища. А может, и не только сокровища. — Рука Норрека так крепко сжала рукоять меча, что костяшки пальцев побелели. Ему хотелось золота, но хотелось и жить, чтобы тратить его. Сейчас на посох полагаться не стоило, и два бойца шагнули вперед. Это не означало, что Фаузтин больше не нужен им. Даже теперь опытные воины знали, что их спутник-чародей обдумывает заклинания, которые бросит быстро и наверняка, с чем бы товарищи ни столкнулись.

— Темно как в могиле, — буркнул Сэдан.

Норрек ничего не сказал. Он сделал несколько шагов, оторвавшись от своих компаньонов, и первым ступил в покои. Несмотря на опасности, которые могли притаиться во мраке, он чувствовал, как его влечет туда, словно там, внутри, что-то звало солдата…

И тут на троицу обрушилось ослепительное сияние.

— Боги! — рявкнул Сэдан. — Я ничего не вижу!

— Подожди секунду, — посоветовал маг. — Это пройдет.

И это прошло, но когда глаза приспособились, перед ними предстало такое зрелище, что Норреку Вижарану пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это не бред больного воображения.

Стены покрывали замысловатые узоры, выложенные из драгоценных камней, и в этих переплетениях даже он чуял колдовство. Множество великолепных самоцветов всех видов и оттенков складывались в изящные завитки небывалого переливающегося ковра, наполняя покои обилием буйных, ошеломляющих красок. Помимо бесценных стен с магическими символами тут лежали те самые сокровища, за которыми и явилась троица. Горы золота, холмы серебра, курганы драгоценностей. Их сверкание сливалось с блеском узоров, и в покоях было светло как днем. Каждый раз, когда боец перемещал свой факел, освещение комнаты менялось, будто добавлялись новые измерения, не менее изумительные, чем старые.

И все же каким бы потрясающим ни было зрелище (недаром от него даже дыхание перехватило), кое-что увиденное Норреком в зале сильно охладило его энтузиазм.

На полу валялись разлагающиеся трупы тех, кто пришел в это дурное место раньше него и его друзей.

Сэдан поднес факел к ближайшему почти истлевшему телу, все еще облаченному в полусгнившие кожаные доспехи.

— Тут, должно быть, шла какая-то битва.

— Эти люди умерли не в одно и то же время.

Норрек и Сэдан взглянули на Фаузтина. На обычно невозмутимом лице читалась тревога.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, Сэдан, что некоторые из них, несомненно, мертвы уже очень и очень давно, возможно даже века. Кое от кого остались одни лишь кости. Этот же, который лежит у твоих ног, умер недавно.

Худощавый воин пожал плечами:

— Все равно, судя по виду, все они погибли скверной смертью.

— Это так.

— Тогда… что их убило?

Теперь заговорил Норрек:

— Смотри. Думаю, они прирезали друг друга.

Два трупа, на которые он указал, сжимали костлявыми руками клинки, пронзающие соперника. У одного мертвеца был разинут рот, словно в последнем ужасающем крике; одежды его напоминали облачение мумии, валяющейся у ног Сэдана. На втором остались лишь лохмотья и несколько прядей волос, свисающих с черепа превратившегося в скелет человека.

— Ты наверняка ошибаешься, — ответил визджерей, покачивая головой. — Один воин, очевидно, умер куда раньше.

Норрек предположил бы то же самое, если бы не меч, засевший в ребрах второго трупа. И все же давние, очень давние смерти этих двоих не имели отношения к настоящему.

— Фаузтин, ты ничего не чувствуешь? Нет ли тут какой-нибудь ловушки?

Долговязая фигура подняла посох, затем с несомненным отвращением опустила его.

— Здесь слишком много противоречащих друг другу сил, Норрек. Я не могу разобраться, что искать. Но пока я не ощущаю непосредственной угрозы.

В стороне Сэдан аж подпрыгивал от нетерпения.

— Так что, мы оставим все это, плюнем на все наши мечты или все-таки рискнем и прихватим с собой немного монет?

Норрек и маг переглянулись. Ни тот, ни другой не видели причин отказываться от разграбления гробницы, особенно когда под самым носом столько заманчивого. Соблазн велик. Но бывалый воин положил конец колебаниям, сделав несколько шагов в глубь главных покоев. И так как Норрека не пронзила карающая молния и не сбил с ног какой-нибудь затаившийся демон, Сэдан и визджерей поспешили за товарищем.

— Здесь их, по меньшей мере, сотни две. — Сэдан перепрыгнул через двух все еще сплетенных в схватке скелетов. — Это не считая тех, кто распался на мелкие кусочки…

— Сэдан, заткни свой рот, а то я это сделаю за тебя…

Шагая среди трупов, Норрек не хотел больше обсуждать ничего, касающееся мертвых охотников за сокровищами. Его все еще беспокоило то, что многих из них постигла насильственная смерть. Но ведь кто-то наверняка выжил. Если так, отчего монеты и прочие богатства остались нетронутыми?

А затем кое-что оторвало его мысли от этих вопросов — внезапное осознание того, что на участке, свободном от гор сокровищ и трупов, в самом конце покоев стоит постамент, к которому ведут созданные самой природой каменные ступени. И, что куда важнее, на этом возвышении лежат бренные останки, все еще облаченные в доспехи.

— Фаузтин… — И как только маг подошел к нему, Норрек указал на постамент и пробормотал: — Что ты думаешь вот об этом?

Вместо ответа Фаузтин сжал тонкие губы и осторожно приблизился к каменной плите. Норрек не отставал.

— Это многое объясняет… — услышал он шепот визджерея. — Это объясняет такое количество конфликтующих магических надписей и знаков силы…

— О чем ты говоришь?

Маг, наконец, посмотрел на товарища:

— Подойди и посмотри сам.

Норрек подошел. Чувство тяжести, навалившееся на ветерана еще раньше, возросло многократно, когда перед опытным бойцом открылось жуткое зрелище.

Лежащий на постаменте человек был военным, по крайней мере, это Норрек мог точно сказать, хотя от одежды мертвеца остались лишь жалкие лоскуты. Кожаные сапоги отличной выделки со свисающими из них обрывками штанов. То, что раньше было шелковой рубахой, едва виднелось из-под внушительного нагрудника, криво лежащего на грудной клетке скелета. Под костяной решеткой чернели куски королевской мантии, закрывающей больше половины каменной плиты. Боевые перчатки и выпуклые наручи, скрепленные ремешками, создавали впечатление, что под ними до сих пор прячутся мускулистые руки; другие, перекрывающие друг друга, пластины оказывали ту же услугу несуществующим плечам. Щитки поножей добились меньшего успеха — они лежали косо, вперемешку с костями, словно что-то потревожило их.

— Видишь? — спросил Фаузтин.

Норрек, не слишком уверенный, что именно маг имеет в виду, неопределенно хмыкнул. Кроме того, что доспехи были какого-то тревожаще-знакомого оттенка красного, он не замечал ничего, что…

Голова. Точнее, ее отсутствие. У тела на постаменте не было головы. Норрек осмотрелся: на полу — ни следа. О чем он и сообщил магу.

— Да, все точно так, как и было описано. — Долговязый волшебник шагнул к каменной плите — слишком торопливо, по мнению солдата.

Фаузтин выбросил вперед руку, но в последний момент отдернул ее, не прикоснувшись к останкам.

— Тело развернуто к северу. Голова, отрубленная в бою, и шлем теперь отделены от трупа временем и пространством — ради уверенности в абсолютной кончине мертвеца. На стены нанесены знаки силы и света, противостоящие мраку, все еще клубящемуся в трупе, и удерживающие его внутри… но…

Голос Фаузтина сорвался, взгляд не отрывался от обезглавленного туловища.

— Но… что?

Маг тряхнул головой:

— Полагаю, ничего. Возможно, само присутствие рядом с ним выбивает меня из колеи больше, чем мне хотелось бы.

Отчего-то рассерженный мрачными словами Фаузтина, Норрек стиснул зубы.

— Ну и… кто же это? Какой-то принц?

— Ради Небес, нет! Разве не видишь? — Затянутый в кожу перчатки палец показал на красную грудную пластину трупа. — Это затерянная гробница Бартука, властелина демонов, хозяина чернейшей магии…

— Кровавого полководца. — Слова сорвались с губ Норрека слабым выдохом.

Он прекрасно знал истории о Бартуке, выросшем среди магов, но перешедшем на сторону Тьмы, к демонам. Теперь красный цвет доспехов обрел ясный и ужасный смысл: это был цвет человеческой крови.

Безумный Бартук, которого боялись даже соблазнившие его демоны, после каждой битвы купался в крови павших недругов. Его доспехи, когда-то сверкавшие золотом, навсегда потускнели, запятнанные греховными деяниями. Он со зверской жестокостью сравнивал с землей города и продолжал бы вечно бесчинствовать — так говорили люди, — если бы не отчаянный поступок его собственного брата, Хоразона, и других магов-визджереев, призвавших все знания, накопленные с древних времен, и магию самой природы, чтобы покончить со злодеем. Бартук и его дьявольское войско были разбиты, а сам полководец обезглавлен в центре круга самых могущественных заклятий.

Не веря тому, что его брат лишился силы после смерти, Хоразон приказал, чтобы тело Бартука навсегда было скрыто от людских глаз. Норрек не знал, почему труп просто не сожгли, — он бы наверняка так и сделал. Но вскоре по всем землям поползли слухи, упоминающие места, где упокоился Кровавый полководец. Многие искали его гробницу, особенно темные чародеи, которых больше всего интересовала, возможно, сохранившаяся древняя магия, но никто никогда не хвастался, что ему удалось найти тело Бартука.

Визджерей, конечно, знал куда больше подробностей, чем Норрек, но старый боец и сам слишком хорошо понимал, на что они наткнулись. Легенды гласили, что когда-то Бартук жил среди народа Норрека и что, возможно, некоторые из тех, с кем вырос солдат, являлись потомками чудовищных приспешников деспота. Да, Норрек отлично знал наследие лютого командира.

Он содрогнулся и без размышлений начал пятиться от постамента.

— Фаузтин… уходим отсюда.

— Но ведь наверняка, друг мой…

— Мы уходим.

Человек в балахоне внимательно изучил глаза Норрека и кивнул:

— Возможно, ты прав.

Благодарный Норрек повернулся ко второму своему спутнику:

— Сэдан! Забудь о здешних сокровищах! Мы покидаем гробницу! Немедленно…

Что-то в тенях у входа в покои привлекло его внимание, что-то движущееся — и это «что-то» не было Сэданом Тристом. Третий член их компании — вот он, тут, нашел себе занятие — пытается набить заплечный мешок всеми самоцветами, до которых только может дотянуться.

— Сэдан! — прикрикнул старший воин. — Брось мешок! Быстро!

Существо у входа скользнуло вперед.

— Ты свихнулся? — Сэдан даже не позаботился повернуть голову. — Это ведь все, о чем мы мечтали!

Стук и лязганье долетели до ушей Норрека, стук и лязганье сразу со всех сторон. Он с трудом сглотнул — первую фигуру теперь было лучше видно.

Пустые глазницы мумифицированного бойца, через которого они переступили у порога, встретили взгляд Норрека, здороваясь с пришельцами на свой манер.

— Сэдан! Оглянись!

Теперь ему, наконец, удалось переключить внимание товарища. Жилистый солдат немедленно уронил мешок и повернулся, выдергивая клинок из ножен. Однако, увидев то, что предстало перед Норреком и Фаузтином, Сэдан Трист стал белее мела… или кости.

Они поднимались один за одним, трупы и скелеты предшественников троих друзей, ступившие в эту усыпальницу раньше них. Теперь Норрек понимал, почему ни один человек не вышел отсюда живым и почему он и его товарищи вскоре могут присоединиться к этому внушающему ужас войску.

— Косорак!

Один из ближайших к магу скелетов исчез во вспышке оранжевого пламени. Фаузтин направил палец на другого, в полусгнивших тряпках упыря, частично сохранившего остатки былого лица. Визджерей повторил Слово Силы.

И ничего не произошло.

— Мое заклинание…

Обескураженный Фаузтин упустил из виду еще один скелет, занесший ржавый, но все еще вполне годный к применению меч, несомненно, намереваясь отделить голову мага от туловища.

— Не зевай!

Норрек отразил удар и сам сделал выпад. К сожалению, атака его оказалась бесплодной — клинок просто вошел в пустоту между ребрами скелета. В отчаянии он пнул жуткого неприятеля, и тот отлетел назад, врезавшись в следующего шаркающего мертвеца.

Нападающих было неисчислимо больше, чем защищающихся, к тому же таких врагов не уничтожишь обычными средствами. Норрек увидел, как Сэдан, отрезанный от двоих друзей, вспрыгнул на вершину горы монет и пытается отбиться от двоих воинов, выползших будто из кошмарного сна, — чудовищной иссохшей оболочки человека и неполного — однорукого — скелета. К ним на подмогу спешило еще несколько ходячих трупов.

— Фаузтин! Ты можешь что-нибудь сделать?

— Я пробую различные заклинания!

И вновь визджерей выкрикнул слово: на этот раз два дерущихся с Сэданом создания застыли на месте. Трист был не из тех, кто упускает такую возможность, — он со всей мочи рубанул по парочке.

Оба расхитителя гробниц развалились на куски и рухнули вниз, смешавшись с грудой других останков на каменном полу.

— Твои силы вернулись!

— Они и не покидали меня. Боюсь, у меня только по одному шансу на каждое заклинание — а большинство из оставшихся требует слишком много времени!

Норрек не успел ответить, поскольку его собственная ситуация ухудшилась еще больше. Он обменивался быстрыми ударами сперва с одним, потом разом с двумя из нежити. Реакция упырей, казалось, замедлилась, за что солдат вознес благодарность Небесам, но число и упорство нападавших, несомненно, давали преимущество охранникам гробницы полководца. Те, кто готовил последнюю ловушку, проявили исключительную смекалку — очередные грабители вливались в ряды мертвого войска, а после также атаковали всех последующих охотников за наживой. Норрек понимал, откуда взялась первая нежить. Он уже указывал на это своим друзьям — ведь они втроем обошли жалкие ловушки, натыкались на трупы животных, но не обнаружили ни одного тела, кроме пригвожденного копьем черепа. Первая компания, открывшая захоронение Бартука, несомненно, потеряла по пути кого-то из своих членов, так никогда и не узнавшего, что его погибшие товарищи станут страшнейшим кошмаром уцелевших. И вот с каждой новой группой расхитителей число стражей гробницы росло, а теперь в их ряды должны влиться Норрек, Сэдан и Фаузтин.

Одна из мумий рубанула мечом по левой руке Норрека. Факел, зажатый в другой руке бывалого воина, метнулся, поджигая сухую плоть, превратив зомби в ходячую огненную головешку. Рискуя ногой, Норрек лягнул пылающую тварь, посылая ее в гущу мертвецов.

Однако, несмотря на успех маневра, орда нежити продолжала теснить троих спутников.

— Норрек! — откуда-то закричал Сэдан. — Фаузтин! Они лезут на меня отовсюду!

Однако ему никто не мог помочь — оба товарища были слишком заняты. Маг, размахивая посохом, поверг один скелет, но на его место быстро встали еще два. Твари стали двигаться более плавно и куда проворнее. Вскоре у Норрека и его друзей не останется никаких преимуществ.

Отрезав Норрека Вижарана от Фаузтина, трое воинов-скелетов прижали его к лестнице, загнав в итоге на постамент. Кости Кровавого полководца трещали в ржавых доспехах, но, к великому облегчению старого солдата, Бартук не поднялся возглавить свою адскую армию.

Вспышка и клубы дыма уведомили бойца о том, что друг-чародей расправился еще с одной нежитью, но Норрек знал, что Фаузтину не одолеть всех. Дерущиеся попали в безвыходное положение. Без плоти врагов, которую могли бы пронзить клинки, без жизненно важных органов, которые можно проткнуть, ножи и мечи обороняющихся не значили ничего.

При мысли о том, что однажды и он сам встанет, подобно вот этим, и примется резать следующих злополучных гостей, мурашки побежали по спине Норрека. Он обогнул постамент, осторожно двигаясь вдоль края, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь путь к бегству. К своему стыду, Норрек понимал, что бросит товарищей, если внезапно у него появится возможность выбраться из гробницы.

Он терял силы. Чей-то клинок вонзился ему в бедро. Норрек не только закричал от боли, но и разжал пальцы, выпуская меч. Оружие, клацая, пересчитало ступеньки и исчезло под ногами обступивших возвышение упырей.

Нога почти не сгибалась. Норрек отмахивался факелом от нападающих, сжимая его одной рукой, другой же пытаясь удержаться за постамент. Но вместо камня его скрюченные пальцы вцепились в какой-то холодный металл, от которого поддержки ждать не стоило.

Раненая нога, наконец, сдалась. Норрек упал на одно колено, подтянув к себе случайно схваченную железяку.

Факел улетел прочь. Перед глазами тщетно пытающегося подняться Норрека бурлило море мертвых обезображенных лиц. Отчаявшийся охотник за сокровищами вскинул руку, словно безмолвно умоляя нежить о милосердии и пытаясь предотвратить неизбежное.

Только сейчас он заметил, что поднятая рука его отчего-то оказалась словно окована железом. Ее охватывала латная перчатка.

Та же перчатка, которую он видел на скелете Бартука.

Это ошеломляющее открытие еще не до конца угнездилось в мозгу Норрека, а с его губ уже сорвалось слово, которого он не понял, и мощное эхо его загремело в покоях. Драгоценные узоры на стенах вспыхнули ярче, еще ярче, и мистические враги троих друзей оцепенели.

Еще одно слово, такое же невразумительное, вылетело изо рта обескураженного ветерана. Узоры стали ослепительными… и взорвались.

Страшная волна чистой энергии прокатилась по покоям, накрывая восставших мертвецов. Черепки сыпались градом, и Норреку пришлось свернуться клубком — он старался стать как можно меньше. Солдат молился, чтобы конец был относительно быстрым и безболезненным.

Магия уничтожала нежить на месте. Кости и иссохшая плоть вспыхивали с готовностью промасленной растопки. Оружие таяло, громоздя горы окалины и пепла.

Но пламя не тронуло никого из троицы живых.

— Что происходит? Что происходит? — слышался безостановочный крик Сэдана.

Пылающий ад двигался с точностью и аккуратностью, поглощая лишь стражей гробницы, и ничего больше. Число нежити сокращалось, и с ним угасала и мощь колдовства, пока, наконец, дело не завершилось. Зал гробницы погрузился во тьму, теперь его освещали лишь два факела да блики на множестве драгоценных камней.

Норрек, видя столь опустошительный результат, аж задохнулся, удивляясь, что же он только что наделал и не накликал ли беды еще похуже. А потом он перевел глаза на перчатку, боясь снять ее, в равной степени страшась и того, что может случиться, если он сбросит железное облачение.

— Они… они все уничтожены, — выдавил Фаузтин, с трудом поднимаясь на ноги.

Балахон мага был рассечен во многих местах, тощий заклинатель баюкал руку, из которой все еще обильно струилась кровь.

Сэдан спрыгнул с груды, на которой он сражался. И, что примечательно, выглядел он совершенно нетронутым.

— Но как?

Действительно как? Норрек пошевелил пальцами в перчатке. Металл казался уже ему второй кожей, в нем было куда уютнее, чем можно было себе представить. Страх исчез, уступив место размышлениям, что еще можно сделать при помощи древних доспехов.

— Норрек, — раздался голос Фаузтина, — когда ты натянул это?

Норрек не обратил внимания на вопрос, думая о том, что неплохо бы попробовать надеть и вторую перчатку — а еще лучше — все облачение, — интересно, как себя в нем почувствуешь? Когда-то, будучи молодым рекрутом, он мечтал возвыситься до главнокомандующего и от победы к победе накапливать богатства. Теперь эта старая, давно поблекшая мечта воскресла, и впервые ее осуществление казалось таким возможным…

Над рукой солдата нависла тень. Он поднял глаза и обнаружил озабоченно разглядывающего его чародея.

— Норрек. Друг мой. Пожалуй, лучше тебе снять эту перчатку.

Снять? Внезапно сама мысль о подобном потеряла для него всякий смысл. Перчатка — это ведь она и только она спасла им жизни! Зачем ее снимать? А может… может, визджерей просто решил захапать ее себе? Когда дело касается магии, такие, как Фаузтин, забывают о верности дружбе. Если Норрек не отдаст ему перчатку, Фаузтин способен просто отобрать ее…

Часть разума ветерана пыталась отмести ненавистное предположение. Фаузтин не раз спасал ему жизнь.

Они с Сэданом были лучшими (и единственными) друзьями Норрека. Маг Востока наверняка не способен на подлость… или способен?

— Норрек, слушай меня! — Какие-то эмоции, то ли зависть, то ли страх, окрасили голос говорившего. — Сейчас жизненно важно и единственно правильно будет снять перчатку. Мы положим ее обратно на постамент…

— Что это? — вскрикнул Сэдан. — Что это с ним, Фаузтин?

Норрек всецело убедился, что был прав в своих подозрениях. Маг хочет заполучить его перчатку.

— Сэдан. Обнажай клинок. Нам, может, придется…

— Мой клинок? Ты хочешь, чтобы я поднял его на Норрека?

Что-то внутри старого бойца взяло контроль на себя. Норрек словно со стороны наблюдал, как рука в перчатке метнулась и схватила визджерея за горло.

— С-сэ-эдан! Его кисть! Отруби…

Уголком глаза Норрек заметил, как второй его спутник замешкался, но все же занес оружие. Ярость, никогда прежде не испытанная, захлестнула опытного воина. Мир окрасился в кроваво-красный, а потом все поглотила непроглядная тьма.

И в этой тьме Норрек Вижаран услышал крики.