World of Warcraft. Ночь Дракона

Ричард А. Кнаак, 2008

Грим Батол… Его мрачное наследие уходит корнями в туманное прошлое Азерота, но большинству он известен как место ужасной трагедии – крепость, где подлые орки калечили и губили потомство Королевы драконов, благородной Алекстразы, превращая их в орудия войны. Конечно, отряд героев, возглавляемых загадочным магом по имени Крас, победил орков и освободил из неволи драконов, однако проклятая гора, разоренная цитадель, по-прежнему высится над просторами… Но вот Крас, известный кое-кому как красный дракон Кориалстраз, чувствует: зло Грим Батола вновь поднимает голову, вновь угрожает тому, что для него дороже всего на свете. На сей раз он полон решимости самому заступить путь злу, однако Крас даже не подозревает о поисках, что приведут в Грим Батол других, раскроют жуткую тайну, которая может не только погубить их самих, но и положить начало новой эпохе – эпохе ужаса, мрака и разрушения.

Ивлин, Мик и, разумеется, Крис, эта книга — для вас, неоценимых партнеров в создании множества сказаний об Азероте.

Пролог

Выхода не было… не было… не было…

Вокруг смыкался мрак его темницы. Ни шевельнуться, ни даже вдохнуть… Как это могло случиться? Что за подлые мелкие твари ухитрились его изловить? Грызуны, изловившие великана! Это же невозможно…

Однако так и произошло.

Хотелось ему взреветь, да не вышло. Впрочем, здесь и звука-то не существовало. Безмолвие сводило с ума. Нужно освободиться! Должен же быть хоть какой-то путь к бегству…

И тут вокруг вспыхнул слепящий изумрудно-зеленый свет. С муками, с болью вырванный из заточения, перенесенный вовне, он пронзительно завизжал.

Но вскоре визг его перешел в могучий рев облегчения, смешанного с яростью, и он широко расправил великолепные сверкающие крылья. Его исполинское тело цвета морской синевы заполнило новое подземелье, в котором он оказался, почти целиком. Вдоль спины и ото лба к затылку, точно гребень, украшающий шлем полководца, вздыбились иглисто-острые, прозрачные, точно хрусталь, шипы. Огромные, мерцающие белизной сферы — скорее, жемчужины, чем глаза — оглядели просторную пещеру, полную каменных зубьев, торчащих из полукруглого свода и неровного пола.

Вот тут-то недобрый взгляд его и пал на мелюзгу, осмелившуюся — неведомо как! — поймать в ловушку его, столь могучего. Разом окутавшись полупрозрачной аметистовой аурой, он в праведном гневе взревел:

— Гнусные червячишки! Ничтожные подлые гремлины! Так это вы посмели сделать из Ззераку зверушку в клетке?!

Стоило Ззераку выкрикнуть все это, тело его, и без того бесплотное, сделалось прозрачнее прежнего, глаза, не мигая, взирали на небольшой отряд созданий, сумевших его изловить. Эти уродливые коротышки могли бы сойти за несколько сплюснутых дренеев, но кое-где были покрыты шерстью, а кое-где — чешуей. Броня, плащи с капюшонами, безобразные пасти полны острых зубов, глаза красны, как раскаленная лава… и явная угроза с его стороны отчего-то не внушает им надлежащего страха.

Видя все это, Ззераку понял: о драконах пустоты они не знают почти ничего.

— Гнусные червячишки! Ничтожные подлые гремлины! — повторил он.

Все тело его затрещало, брызжа разрядами молний того же дивного цвета, что и он сам. Ззераку поднял когтистую лапу, будто затем, чтобы стереть этих ничтожеств в порошок, и молния тут же рванулась вперед.

Странное дело: разряды прошли мимо цели, в последний момент огибая мелюзгу стороной. В то же самое время посреди лба каждого карлика на миг вспыхнула, замерцала какая-то странная руна.

Плененный дракон пустоты немедля нанес новый удар, однако на сей раз разряды молний ударили в землю вокруг его мучителей. Осколки камня брызнули во все стороны, а вместе с ними с шипением, с рыком отлетели прочь и мелкие твари. Вот так-то. Другое дело.

— Гнусные червячишки! Ззераку всех вас прихлопнет, как мух!

С этими словами он призвал на помощь себе еще больше сил. На груди его вздулись проходящие крест-накрест темно-синие жилы, молнии затрещали с удвоенной яростью.

Вдруг его левую переднюю лапу захлестнула петлей, сдавила до боли прочная нить серебристой энергии, появившаяся откуда-то сбоку.

Изумленный, Ззераку разом забыл о задуманной атаке. Дракон пустоты — существо из чистой энергии, и нить должна была проскользнуть сквозь него, как сквозь… сквозь пустоту! Хотел он перекусить эту нить, но лишь получил жестокий щелчок по зубам, а лапа тем временем обвисла, обмякла, разом утратив всю силу.

Едва это произошло, на другой передней лапе затянулась еще одна точно такая же нить. Дернул Ззераку, но тщетно: тонкая волшебная нить оказалась необычайно прочна.

Тело дракона пустоты раздулось, прибавило в величине. Отчетливо проступавшие на нем синие жилы сделались почти черными, а сам Ззераку стал прозрачнее прежнего, будто растворился в тумане.

Серебристые нити вспыхнули.

Взревев от боли, Ззераку рухнул на пол пещеры — с грохотом, словно создание из костей и плоти. По камню зазмеились трещины.

Двое из крохотных тварей, провалившись в открывшуюся расселину, кувырком полетели навстречу неминуемой гибели. Остальные, не обратив на участь товарищей никакого внимания, пустили в ход еще пару серебряных нитей. По пятеро коротышек, разом ухватившихся за каждую, взмахнули зловещими токами силы, точно гигантскими бичами. Взмыв над спиной Ззераку, концы нитей безошибочно легли на пол по ту сторону его тела, а там были подхвачены и надежно пригвождены к земле маленькими камешками-изумрудами. Нити вспыхнули, и все его тело вновь опалило мучительной болью.

— Освободите Ззераку! — взревел дракон пустоты. — Освободите меня!

Новые нити заставили дракона распластаться по полу. Как Ззераку ни противился, волшебные путы крепко держали его в узде.

Чешуйчатые коротышки засуетились вокруг, прибавляя к путам новые жуткие нити, одну за другой, пока не оплели дракона пустоты чем-то наподобие кокона. Каждая нить впивалась в тело, обжигая и в то же самое время замораживая. От боли и ярости Ззераку завизжал, но, что бы он ни предпринимал, изменить положение к лучшему не удавалось.

Очевидно, сомневаясь в прочности его уз, мелкие твари продолжали лихорадочную суету, вгоняли в пол изумруд за изумрудом, без конца поправляя нити, чем нередко причиняли дракону пустоты новые муки. Один, видя его страдания, злорадно захихикал.

В этого-то мучителя Ззераку, наконец, и сумел пустить последний сгусток энергии. Окутанная черной силой, тварь заверещала в надлежащем ужасе, а магия дракона пустоты раздавила пленителя в кровавое месиво, тут же и затвердевшее, превратившееся в угольно-черный кристалл.

Еще одна нить немедля перехлестнула морду, притянув ее к полу. Как ни противился этому сверкающий исполин, его челюсти оказались связаны так же крепко, как и все тело.

Пленители продолжали шнырять из угла в угол огромной пещеры, словно бы в немалой тревоге, но мыслями, будто она хоть как-нибудь связана с ним, Ззераку больше не обольщался. Зашипев от досады (правда, стянувшая челюсти нить заглушила шипенье), он снова попробовал освободиться.

И снова все его старания пропали впустую.

Внезапно приземистые чешуйчатые твари прервали труды и все как одна уставились куда-то в сторону. На что? Этого дракон пустоты разглядеть не сумел, но сразу почувствовал приближение некоего нового существа — существа невероятно могущественного.

Вот он, его истинный пленитель…

Все вокруг в благоговейном ужасе пали ниц. Ушей Ззераку достиг легкий шорох. Пожалуй, он больше всего напоминал шелест ветра, но дракон пустоты знал: в это треклятое подземелье не проникнуть никаким ветрам.

— Прекрасно, прекрасно, мои скардины. Я вами довольна.

Этот голос, несмотря на все его женское очарование, коснулся того, что заменяло дракону пустоты душу, точно студенейший лед.

— Приказам они повинуются просто на славу, — с явным презрением к чешуйчатым тварям откликнулся второй голос, скорее, мужской. — Вот только хризалуновое узилище открыли слишком рано, моя госпожа. Зверь едва не ушел.

— Об этом не стоило волноваться. Попав сюда, ему уже не уйти.

Женский голос звучал все ближе и ближе… и вскоре в поле зрения Ззераку появилась крохотная фигурка. Бледнокожая женщина в облегающем платье цвета ночного мрака остановилась, чтоб рассмотреть его и, в свою очередь, позволить ему рассмотреть себя. При виде этой женщины Ззераку сразу же вспомнилась другая — та, что пыталась с ним подружиться, показать ему что-то помимо абсолютного хаоса, окружавшего его в землях, называемых некоторыми Запредельем. Однако дракон пустоты явственно чуял, что существо это, хоть и похожее на ту, кого он вспомнил, в некоторых отношениях, весьма и весьма отличается от нее во всем остальном.

Длинные, черные, как смоль, волосы водопадом текли по ее плечам. К плененному зверю она стояла боком, будто не обращая на него особого внимания, но Ззераку прекрасно знал: это вовсе не так. Обращенный к дракону пустоты, ее профиль был безупречен и даже превосходил красотой лицо его давней подруги.

Вот только из-под ее полуопущенных век на Ззераку повеяло таким холодом, что исполин снова рванулся на волю.

Уголки ее алых губ изогнулись кверху.

— Тебе ни к чему так утруждаться, маленький мой. Лучше устройся-ка поудобнее. В конце концов… я ведь всего лишь домой тебя привела.

Не находивший в ее словах ни малейшего смысла, Ззераку рвался, рвался из волшебных уз, рвался бежать… бежать подальше от крохотной женщины, отчего-то внушавшей ему такой страх.

А женщина повернулась к нему лицом, отчего Ззераку сделалось видно, что левая сторона ее лица прикрыта шелковой вуалью — вуалью, откинувшейся при повороте в сторону ровно настолько, чтобы дракон пустоты смог разглядеть и ужасающую обожженную плоть под полупрозрачной тканью, и зияющую дыру на месте второго глаза.

Конечно, в сравнении с громадой дракона пустоты она была — что песчинка, однако вид ее изуродованного лица усилил тревоги Ззераку в тысячу крат. Хотелось лишь одного: оказаться как можно дальше и никогда больше не видеть этого зрелища. Да, вуаль, опустившись, прикрыла обожженную кожу, однако дракон пустоты по-прежнему чуял таящийся под нею ужас и зло.

Зло, затмевавшее собой все, что ему довелось повидать в Запределье.

Женщина улыбнулась еще шире. Казалось, ее холодная улыбка вот-вот выйдет за пределы лица.

— Сейчас тебе лучше всего отдохнуть, — проговорила она тоном, подразумевавшим повиновение.

Ззераку тут же начал терять сознание.

— Отдыхай, — добавила она, — и ничего не страшись… в конце концов, теперь ты среди родных, дитя мое.