World of Warcraft. День Дракона

Ричард А. Кнаак, 2001

В туманные, смутные времена прошлого Азерот был населен множеством дивных созданий. Загадочные эльфы и храбрые, стойкие дворфы жили в относительном мире и согласии с племенами людей – до тех пор, пока нашествие демонического воинства, звавшегося Пылающим Легионом, не нарушило безмятежности Азерота, не сокрушило ее без остатка. Ныне орки, драконы, гоблины и тролли борются за господство над разрозненными, враждующими между собой королевствами, и все это – часть грандиозного, чудовищного замысла, призванного решить судьбу всего мира Warcraft. Ужасающие волнения среди величайших волшебников мира вынуждают бродячего мага Ронина отправиться в нелегкий, полный опасностей путь во владения орков, в самую глубь Каз Модана. Так Ронин и обнаруживает масштабный, чреватый серьезными последствиями заговор, превосходящий мрачностью все, что он только мог себе вообразить, – угрозу, которая побудит его заключить рискованный союз с древними созданиями воздуха и огня, чтобы Азерот увидел новый рассвет.

Глава пятая

— Вовсе он здесь ни при чем, — настаивала Вериса. — Зачем ему мог понадобиться этот взрыв?

— Он — волшебник, — ровно парировал Дункан, как будто это отвечало разом на все вопросы до единого. — Жизни и имущество окружающих волшебникам безразличны.

Прекрасно помня о предубеждениях святого ордена к магии, спорить с этим Вериса не стала. Эльфийка, она выросла среди магии и даже сама кое-каким мелочам обучилась, а посему вовсе не думала о Ронине так же скверно, как паладин. Может, Ронин и показался ей легкомысленным, но не такое же он чудовище, не такой злодей, чтоб не подумать о жизни окружающих! Разве он не помог Верисе во время бегства от дракона? А ведь, казалось бы, зачем ему рисковать собой? До Хасика он вполне мог бы добраться и без нее.

— А если он ни при чем, — продолжал лорд Сентур, слегка почесав в бороде, — то куда же тогда подевался? Почему под обломками стены от него — ни следа? Будь он ни в чем не виновен, его тело нашлось бы там, рядом с телами двух наших братьев, погубленных его волшебством… Нет, эта подлость — его рук дело, так и знайте.

«И теперь ты будешь охотиться на него, точно на зверя», — подумала Вериса: ну, а зачем бы еще Дункан, созвав десятерых лучших рыцарей, поехал с ними на поиски пропавшего чародея? Вначале Вериса решила, что паладины отправились выручать его, но вскоре поняла: речь совсем о другом. Стоило эльфийке услышать взрыв и вместе со всеми осмотреть развалины, в сердце что-то кольнуло. Мало того, что она не смогла уберечь спутника — и он, и еще двое погибли ни за что ни про что! Однако Дункан явно с самого начала думал иначе, особенно после того, как в развалинах не обнаружилось тела Ронина.

Сама Вериса первым делом вспомнила о гоблинах-саперах, превосходно умеющих, тайком подобравшись к крепостным стенам, закладывать под них смертоносные минные заряды, однако главный из паладинов твердо ответил, что его земли от любых следов сил Орды очищены полностью, а уж от гоблинов — и подавно. Да, у этих подлых коротышек имелось несколько фантастических, совершенно невероятных летучих машин, но часовыми ничего подобного замечено не было. Между тем, чтобы остаться незамеченным, воздушному судну гоблинов нужно двигаться с быстротой молнии, а на такое их громоздкие, неповоротливые машины попросту неспособны.

Таким образом, самым вероятным виновником учиненных разрушений оставался, конечно же, Ронин.

Однако Вериса не верила, что маг на такое способен — особенно если вспомнить, как непреклонно стремился он исполнить полученное задание. Оставалось только надеяться, что, если юного мага отыщут, она сумеет убедить Дункана и остальных не выпускать ему кишки прежде, чем у них появится шанс выяснить правду.

Прочесав ближайшие окрестности, отряд устремился дальше, в направлении Хасика. Правда, многие из молодых рыцарей подозревали, что Ронин, по всей вероятности, воспользовался магией и давным-давно перенесся прямо в пункт назначения, однако Дункан Сентур, очевидно, ставил способности волшебника к подобным вещам не столь высоко, чтобы принять эти соображения близко к сердцу. Он истово верил, что мага-предателя удастся изловить и отдать в руки праведного суда, а к тому времени, как день вошел в силу и солнце двинулось вниз, в невиновности Ронина начала сомневаться даже Вериса. Что, если он вправду учинил бедствие, а после скрылся оттуда, где понапрасну погубил людей?

— Вскоре будем устраиваться на ночлег, — несколько позже объявил лорд Сентур, вглядываясь в густеющий лес. — Нет, неприятностей я не жду, однако что толку рыскать по зарослям в темноте? Ночью добычу и под самым носом можно не разглядеть.

Превосходящая спутников остротой глаз, Вериса подумала, не продолжить ли поиски самой, однако тут же решила: не стоит. Если Рыцари Серебряной Длани отыщут Ронина без нее, шансов уцелеть у волшебника не останется почти никаких.

Отряд проехал еще немного вперед, но никто ничего не заметил. Солнце скользнуло за горизонт, и путь им теперь освещали лишь неяркие отсветы вечерней зари. Дункан, как и обещал, неохотно отдал рыцарям приказ прервать поиски и немедля заняться устройством лагеря. Вериса спешилась, но по-прежнему продолжала оглядывать окрестные земли, вопреки здравому смыслу надеясь, что огненно-рыжий волшебник вот-вот где-нибудь да объявится.

— Поблизости его нет, леди Вериса.

Обернувшись, эльфийка подняла взгляд на командира, единственного из отряда, чей рост вынуждал ее смотреть на него снизу вверх.

— Ничего не могу с собою поделать, милорд.

— Не волнуйтесь, скоро мы этого подлеца отыщем.

— Но вначале, лорд Сентур, нам следует его выслушать. Уверена, справедливость к этому обязывает.

Закованный в латы паладин только пожал плечами, как будто сам никакой разницы не чувствовал.

— Разумеется, возможность покаяться ему предоставлена будет.

После чего Ронина либо отведут назад в кандалах, либо казнят на месте… Святой орден, Рыцари Серебряной Длани славились также тем, что суд и расправу вершили без проволочек.

Не доверяя собственному языку, вполне способному в этот момент окончательно ввергнуть командующего паладинами в ярость, Вериса извинилась перед ним, отвела кобылу к дереву на краю лагеря и тихо скользнула в заросли. Стоило эльфийке углубиться в родную стихию, шум лагеря за спиной стих.

Тут Верису вновь охватил соблазн продолжить поиск самой. Ей ведь так легко ловко, бесшумно пройтись через лес да осмотреть расщелины и густые заросли, где можно спрятать мертвое тело!

— Все горячишься, Вериса, все спешишь управиться с делом в собственной неповторимой манере, а? — спросила одна из наставниц вскоре после того, как началась ее учеба у следопытов, в чьи ряды отбирали лишь лучших из лучших. — Нетерпелива ты, словно родилась человеком. Продолжай в том же духе, и долго в следопытах тебе не прослужить…

Однако, невзирая на скепсис многих наставниц, цели Вериса достигла, сделалась одной из лучших среди соучеников и теперь никак не могла забыть о науке, поддавшись беспечности.

Дав себе слово вернуться к остальным после недолгой — всего-то пара минут — передышки в лесу, среброволосая следопытка взобралась на дерево, прислонилась спиной к стволу и с облегчением перевела дух. Задание такое простое, а она уже едва все не испортила, причем не раз — дважды! Если Ронин так и не отыщется, придется хорошенько подумать, как объясняться со старшими, не говоря уже о даларанском Кирин-Торе. Разумеется, на ней никакой вины нет, но все-таки…

Внезапный шквал едва не сбросил Верису с дерева. В последний миг успев уцепиться за ветку, эльфийка услышала в отдалении раздраженные возгласы рыцарей и громкий, беспорядочный стук и лязг всевозможных предметов, разлетевшихся в стороны.

Шквал унялся столь же внезапно, как и налетел. Откинув с лица пряди растрепанных волос, Вериса поспешила назад, в лагерь. На сердце стало тревожно: что, если Дункан и остальные атакованы некоей страшной силой вроде того самого дракона? По счастью, приблизившись к лагерю, следопытка услышала голоса паладинов, обсуждающих восстановление лагеря, а, выйдя из зарослей, не обнаружила в лагере никаких бедствий, кроме раскиданных ветром постелей и прочей походной утвари.

Лорд Сентур, подойдя к ней, окинул ее взглядом, полным заботы.

— С вами все в порядке, миледи? Вас не постигла беда?

— Нет, ничего подобного. Ветер застал врасплох, вот и все.

— Ветер застал врасплох всех нас, — согласился Сентур, почесав в бороде и устремив пристальный взгляд в гущу леса. — Вот только, сдается мне, обычные ветры так не дуют… Роланд! — крикнул он, обернувшись к одному из своих. — Удвой караулы! Может статься, буре еще не конец!

— Слушаюсь, милорд! — откликнулся стройный бледнокожий рыцарь. — Кристоф! Джейкоб! Ступайте…

Голос его оборвался столь неожиданно, что и вновь повернувшийся к эльфийке Дункан, и сама Вериса устремили взгляды на него: уж не сражен ли он стрелой или арбалетным болтом? Нет, ничего подобного не произошло. Рыцарь замер, не сводя глаз с темной груды тряпья среди вороха походных постелей — груды тряпья с вытянутыми в струнку ногами и руками, скрещенными поверх груди, точно на смертном ложе.

Приглядевшись, Вериса узнала в этой темной груде тряпья Ронина.

Следопытка и рыцари собрались вокруг мага, и один из паладинов осветил его поднесенным поближе факелом. Склонившись пониже, эльфийка принялась осматривать тело. В пляшущих отсветах пламени Ронин казался бледным, недвижным, и поначалу Верисе не удалось разглядеть, дышит он или нет. Тогда она потянулась к его щеке, и…

Глаза мага распахнулись во всю ширь, заставив всех вокруг вздрогнуть от неожиданности.

— Следопытка… как же я рад… снова видеть тебя…

С этим Ронин вновь смежил веки и моментально уснул.

— Безмозглый волшебник! — рявкнул Дункан Сентур. — Взял да исчез с места гибели двух добрых людей, а теперь, как ни в чем не бывало, появляется среди нас и вознамеривается спать?!

Очевидно, собираясь встряхнуть Ронина и разбудить, он потянулся к нему, однако, едва коснувшись пальцами его темных одежд, вскрикнул от изумления.

— Он окружен каким-то невидимым дьявольским пламенем! — зарычал паладин, уставившись на латную рукавицу, будто его укусили за руку. — Даже сквозь сталь жжется, словно тлеющий уголь схватил!

Несмотря на его предостережение, Вериса решила проверить все сама. Да, разумеется, коснувшись одежды Ронина, кое-какие неудобства она испытала, однако с описанными лордом Сентуром ощущениями они не шли ни в какое сравнение. Но все-таки следопытка отдернула руку и согласно кивнула, рассудив, что сообщать главному из паладинов о такой разнице пока незачем.

За спиной Верисы раздался негромкий скрежет выскальзывающей из ножен стали. Эльфийка поспешила поднять взгляд на Дункана, но тот уже отрицательно качал головой, глядя в сторону оплошавшего рыцаря.

— Нет, Вексфорд, не пристало Рыцарю Серебряной Длани разить врага, неспособного защититься, кем бы он ни был. Такой поступок — несмываемое пятно на нашей клятве. Полагаю, нам следует сейчас же выставить рядом караул, а утром посмотрим, что станется с нашим чародеем за ночь, — заключил лорд Сентур. Загорелое, обветренное лицо его потемнело от гнева. — Так или иначе, а едва он проснется, праведный суд над ним будет свершен.

— Его постерегу я, — вмешалась Вериса. — Этого будет вполне довольно.

— Прошу простить меня, миледи, но ваша связь с…

Выпрямившись, расправив плечи, Вериса взглянула в глаза главного паладина со всей жесткостью, на какую была способна.

— Вы сомневаетесь в слове следопыта, лорд Сентур? Вы сомневаетесь в моем слове? Не думаете ли вы, что я помогу ему снова скрыться?

Дункан слегка втянул голову в плечи.

— Разумеется, нет! Если вам так угодно, будь по-вашему. Я разрешаю. Однако стоять в карауле всю ночь, без замены…

— А это уж решать мне. Разве вы поступили бы иначе, если б его вверили вашему попечению?

Тут уж лорду Сентуру возразить было нечего. Поразмыслив, он покачал головой, повернулся к остальным воинам и принялся отдавать распоряжения. Не прошло и минуты, как следопытка с волшебником остались посреди лагеря одни. Ронина так и бросили лежать поверх пары походных постелей: верного способа вытащить их, не обжегшись, рыцари не нашли.

Вериса осмотрела спящего насколько это было возможно, не прикасаясь к нему. Одежды Ронина местами оказались разорваны, кожа в синяках и мелких царапинах, но сверх того он, кажется, не пострадал — только лицо осунулось, словно от непомерной усталости.

Возможно, виной тому была сгустившаяся темнота, но, осматривая человека, Вериса подумала, что выглядит он куда более беззащитным, чем раньше, и даже внушает сочувствие. Следовало также признать, с виду он был довольно красив… однако все прочие мысли в этом направлении эльфийка живо пресекла на корню. Уж лучше прикинуть, не удастся ли устроить бесчувственного мага поудобнее, но как сделать это, не показав остальным, что Вериса выдерживает прикосновение к нему, придумать не удалось. Выдав же свой секрет, она вполне могла вдохновить лорда Сентура на решение связать Ронина для большей надежности, а это противоречило возникшим меж магом и эльфийкой узам.

Не видя иного выхода, Вериса устроилась поблизости от распростертого навзничь тела и огляделась: нет ли рядом опасности? Внезапное возвращение Ронина внушало нешуточные сомнения и ей, и Дункану, пусть даже тот не обмолвился о них ни словом. Добраться до середины лагеря самостоятельно Ронин был явно не в силах. Разве что магия? Да, после подобных усилий он вполне мог уснуть мертвым сном… однако верилось в это слабо. На взгляд Верисы, выглядел он, скорее, как человек, кем-то похищенный, а после, когда похититель сделал с ним, что задумал, подброшенный назад.

Вопрос только, кто мог проделать столь невероятный фокус… и чего ради?

Проснулся он, понимая, что все вокруг против него.

Хотя, может быть, и не все. Что думает (если вообще хоть что-нибудь думает) на его счет эльфийская следопытка, Ронин точно не знал. В каких они отношениях? Если уж по чести, данная ею клятва живым и здоровым доставить его в Хасик должна означать, что ей надлежит защищать его даже от этих святош-паладинов, но… поди тут разберись! На последнем задании в одном отряде с ним тоже имелась эльфийка, такая же следопытка, как и Вериса, только постарше. Однако та держалась с волшебником примерно так же, как и Дункан Сентур, и даже с еще меньшим тактом…

Ронин осторожно, чтобы никто не заметил его пробуждения, перевел дух. Способ выяснить, кто и что здесь о нем думает, существовал лишь один, но прежде ему требовалась еще пара минут, чтобы собраться с мыслями. Первым делом рыцари, среди прочего, наверняка спросят, какова его роль в случившемся бедствии и что произошло с ним после. Допустим, относительно первого измученный волшебник им кое-что рассказать сумеет… а вот насчет второго им, вероятнее всего, известно столько же, сколько ему.

Что ж, мешкать дальше Ронин уже не мог. Еще раз вздохнув, он подчеркнуто, напоказ потянулся, словно бы просыпаясь.

Рядом раздался негромкий шорох.

С расчетливой небрежностью открыв глаза, маг огляделся вокруг. К немалому его облегчению — и даже некоторому удовольствию — первым, что он увидел, оказалось исполненное заботы лицо Верисы. Склонившись над ним, следопытка внимательно осматривала, изучала подопечного. «Поразительные глаза. Синие, точно небо», — подумал было Ронин, но тут же выкинул подобные мысли из головы: судя по лязгу металла, его пробуждение заметили и остальные.

— Как он там? Снова среди живых? — пророкотал лорд Сентур. — Ну что ж, поглядим, надолго ли…

Стройная эльфийка немедля вскочила на ноги, преградив паладину путь.

— Он же только-только открыл глаза! Дайте ему время хотя бы прийти в себя и поесть, а уж после допрашивайте!

— Ни в одном из основных прав я, миледи, ему не отказываю, но на вопросы ему придется ответить за завтраком, а не после.

Опершись на локти, Ронин приподнялся, увидел над собой мрачную физиономию Дункана и понял: Рыцари Серебряной Длани обвиняют его в какой-то измене, а может, даже в убийстве. Вспомнив о злополучном часовом, рухнувшем со стены навстречу гибели, измученный маг заподозрил, что подобных жертв могло оказаться гораздо больше. Несомненно, о появлении Ронина на стене кто-то доложил, и свойственные святому ордену предубеждения, смешавшись с фактами, как обычно, привели паладинов к неверному выводу.

Вступать с ними в бой Ронину не хотелось: пожалуй, в таком состоянии его сил не хватит даже на пару самых простеньких заклинаний, но если на него попробуют возложить вину за происшедшее в крепости, от обороны он отнюдь не воздержится.

— Отвечу, — согласился волшебник, отказавшись от помощи, предложенной Верисой, и встав. — Расскажу все, что смогу. Но — да, только поев и утолив жажду.

Исключительно пресный, безвкусный рыцарский паек с первого же кусочка показался Ронину невиданным деликатесом, и даже тепловатая вода из походной фляги услаждала чувства, точно вино. Внезапно Ронин осознал, что истощен, ослаблен, словно его насильно морили голодом около недели. Ел он с жадностью, торопливо, о приличиях почти не заботясь. Кое-кто из рыцарей смотрел на него, от души забавляясь, другие же — особенно Дункан — с отвращением.

Как только голод и жажда наконец-то пошли на убыль, допрос начался. Усевшись напротив, лорд Сентур устремил на чародея заранее осуждающий взгляд и прорычал:

— Настало время признания, Ронин Рыжеволосый! Желудок ты наполнил, теперь же опорожни, очисти от бремени прегрешений душу! Расскажи нам всю правду о злодеянии, совершенном тобою на крепостной стене, и…

Вериса встала рядом с восстанавливающим силы магом, держа руку на эфесе меча. Судя по всему, в этом неофициальном судилище она отвела себе роль защитницы Ронина — и, хотелось бы думать, не только в силу клятвы. Определенно, после столкновения с драконом, после пережитого вместе, она знает его лучше, чем эти болваны!

— Я, милорд, расскажу все, что знаю, хотя знаю, должен заметить, не так уж много. Да, на крепостную стену я поднимался, но в разрушениях вовсе не виноват. Услышал я взрыв, стена содрогнулась, и один из ваших оловянных солдатиков имел несчастье свалиться вниз, в чем приношу вам свои соболезнования…

Шлема Дункан еще не надел, и в эту минуту запустил пятерню в седые редеющие волосы. Казалось, он ведет героический бой с собственным нравом.

— В твоем рассказе, волшебник, уже видна дыра столь же широкая, как и брешь в твоем сердце, а ведь ты едва успел начать! Немало наших, вопреки твоим стараниям, остались в живых, и они видели, как ты творил колдовство перед самым бедствием! Солгав, ты сам признал себя виновным!

— Ну нет, виновным меня признаете вы. По-вашему, и я, и все мне подобные виноваты уж тем, что существуем на свете, — негромко парировал Ронин, еще раз впившись зубами в кусок черствой галеты. — Да, милорд, заклинание я творил, но предназначалось оно только для связи на расстоянии. Мне срочно был нужен совет одного из старших. Касательно дальнейшего выполнения задачи, одобренной высшими властями Альянса… что, смею заметить, подтвердит и сия благородная следопытка.

Едва рыцарь перевел взгляд на Верису, та заговорила:

— Да, Дункан, он говорит правду. Зачем ему учинять подобные разрушения, я не вижу. Не нахожу причин.

Старый воин раскрыл было рот, намереваясь возразить и, несомненно, вновь завести речь о том, что все волшебники обрекают душу на вечное проклятие в тот самый миг, как начинают учиться искусству магии, однако Вериса подняла руку, призывая его к молчанию.

— Не нахожу и выйду на бой со всяким, включая тебя, если без этого ему не обрести прежних прав и свобод.

При мысли о поединке с эльфийкой лорд Сентур заметно помрачнел, полоснул Ронина обжигающим взглядом и, наконец, неторопливо кивнул.

— Что ж, ладно. Защитница твоя, волшебник, на своем стоит твердо, и, доверяясь ее ручательству, я соглашусь: в случившемся ты неповинен.

Однако, едва закончив фразу, паладин ткнул пальцем в сторону мага.

— Но я хочу знать больше. Что случилось с тобою в то время? И как ты, если сумеешь выудить это из памяти, оказался здесь, среди нашего лагеря, свалившись нам на головы, будто опавший с высокого дерева лист?

Поняв, что рассказа не избежать, Ронин тяжко вздохнул.

— Как пожелаете. Постараюсь рассказать все, что смогу.

Поведать он мог немногим больше, чем уже рассказал. Но делать было нечего, и изнуренный маг еще раз повторил повесть о подъеме на стену, и о решении связаться с покровителем, и о внезапном взрыве, обрушившем целый участок стены.

— Ты уверен, что слышал именно взрыв? — немедля спросил его Дункан Сентур.

— Да. Правда, несомненных доказательств у меня нет, но звук был больше всего похож на взрыв минного заряда.

Сам по себе взрыв еще не означал, что все это — дело рук гоблинов, но, разумеется, за годы войны подобные мысли накрепко засели даже в голове волшебника. Правда, о замеченных в этой части Лордерона гоблинах никто не докладывал, однако Вериса высказала предположение:

— Дункан, возможно, преследовавший нас дракон также принес на себе одного-двух гоблинов. Ростом они невелики, жилисты, и, несомненно, вполне способны спрятаться от всех хотя бы на день или два. По-моему, это многое объясняет.

— В самом деле, — нехотя согласился Сентур. — А если так, нам следует удвоить бдительность. Гоблины не знают иных забав, кроме проказ да взрывов, и потому наверняка нанесут удар снова.

Продолжая рассказ, Ронин поведал всем, как бежал под сомнительную защиту стен сторожевой башни, однако башня рухнула прямо на него. Тут он, наверняка зная, что дальнейшее Сентур сочтет в самом лучшем случае сомнительным, ненадолго запнулся.

— А после… после, милорд, кто-то меня подхватил. Не знаю, кто это был, однако он поднял меня, точно куклу, и вытащил из развалин. К несчастью, стиснули меня так крепко, что не вздохнуть, а дальше открыл я глаза и…

Волшебник перевел взгляд на Верису.

— Открыл я глаза, и увидел ее лицо.

Дункан молчал, ожидая продолжения, но когда сделалось ясно, что ожидания его бесплодны, с силой хлопнул ладонью по латному наколеннику и заорал:

— И это все?! И это все, что тебе известно?!

— Да. Это все.

— Во имя духа Алонсия Фаола! — зарычал паладин, взывая к имени архиепископа, наследие коего, переданное через ученика, Утера Светоносного, некогда привело к созданию священного ордена. — Ты же не рассказал нам ничего, ничего стоящего! Если я хоть на минуту поверил, будто…

Тут Вериса шевельнулась, и Сентур осекся.

— Однако слово я дал, ручательство за тебя принял, и решению останусь верен, — продолжал он, явно утратив к волшебнику всякий интерес и поднимаясь на ноги. — А еще я сию минуту, на этом самом месте, решил вот что. Мы уже на пути к Хасику. Не вижу причин, препятствующих как можно более скорому отправлению дальше, с тем, чтобы доставить тебя к кораблю. Пусть там с тобой разбираются, как сочтут нужным! С лагеря снимемся через час. Готовься, волшебник!

С этими словами лорд Дункан Сентур развернулся и твердым шагом двинулся прочь. Его верные рыцари немедля последовали за ним, оставив Ронина одного, если не считать следопытки. Подойдя ближе, эльфийка уселась напротив и взглянула ему в глаза.

— Как себя чувствуешь? Верхом ехать сможешь?

— Устал, пара ушибов, а в остальном я цел, эльф, — ответил Ронин, но тут же понял, что ответ прозвучал резче, чем следовало. — Прости. Да, верхом я ехать смогу. Все, что угодно, лишь бы вовремя добраться до порта.

Вериса вновь поднялась.

— Я приготовлю лошадей. Дункан взял с собой запасного коня, как раз на случай, если сумеем тебя отыскать. Я прослежу, чтоб он ждал тебя наготове к тому времени, как отправимся в путь.

Эльфийка двинулась прочь, и в сердце донельзя утомленного чародея шевельнулось незнакомое чувство.

— Спасибо тебе, Вериса Ветрокрылая.

— Забота о лошадях входит в обязанности проводника, — отвечала эльфийка, оглянувшись назад.

— Я — о заступничестве во время допроса, едва не обернувшегося пытками.

— И это входит в мои обязанности тоже. Я ведь дала старшим клятву доставить тебя до места назначения целым и невредимым, — пояснила она, однако, несмотря на эти слова, ее губы дрогнули, на миг сложившись в улыбку. — А ты, мастер Ронин, лучше готовься к дороге. Легким галопом дело не обойдется: слишком уж много упущено времени.

С этим Вериса оставила его одного, и Ронин, глядя в угасающий костер, задумался о случившемся. Эльфийка даже не подозревала, сколь близки ее простые суждения к истине. Да, до Хасика придется мчаться во весь опор, но вовсе не только из-за упущенного времени.

Дело в том, что всей правды чародей не сказал никому, даже эльфийке. Верно, обо всем происшедшем Ронин рассказал без утайки — при себе оставил лишь кое-какие умозаключения. Перед паладинами он никакой вины за собою не чувствовал, но вот забота Верисы о путешествии и о его безопасности пробудила в нем немалый стыд.

Кто заложил под стену мину, Ронин не знал. Весьма вероятно, гоблины, но на это ему было плевать. Тревожило его другое, о чем он обмолвился лишь мимоходом, и то не вполне откровенно. Рассказывая, как кто-то вытащил его из рушащейся башни, он умолчал об ощущении, будто был стиснут огромной рукой. Скорее всего, в этом ему не поверили бы, а тот же Сентур вполне мог бы счесть это доказательством сношений Ронина с демонами.

Да, Ронина вправду выручила из беды огромная рука, но вовсе не человеческая. Недолгого мига прежде, чем он лишился чувств, оказалось довольно, чтоб разглядеть и чешуйчатую шкуру, и кривые острые когти, намного превосходившие длиной его тело.

От верной гибели волшебника спас дракон… но для чего? Этого Ронин не мог себе даже представить.