World of Warcraft. Волчье сердце

Ричард А. Кнаак, 2011

Последовавшие за Катаклизмом конфликты охватили Азерот до последнего уголка. Намереваясь под шумок прибрать к рукам новые источники ресурсов, необходимые, чтобы прокормить разрастающуюся машину войны, Орда идет походом на Ясеневый лес. Здесь ее новый вождь, Гаррош Адский Крик, намерен применить новый, небывало жестокий тактический ход, который позволит покорить эти земли, сокрушит в прах защищающих их ночных эльфов, и подорвет власть Альянса от края до края World of Warcraft. Не зная о назревающей в Ясеневом лесу катастрофе, легендарные предводители ночных эльфов – верховная жрица Тиранда Шелест Ветра и верховный друид Малфурион Ярость Бури – собирают невдалеке от Дарнаса совет представителей союзных государств. Созванным предстоит проголосовать за или против принятия в Альянс гордых гилнеасских воргенов. Однако король Штормграда Вариан Ринн до глубины души возмущен Гилнеасом и правящим там Генном Седогривом. Отказ Вариана простить Генна за то, что тот годы назад отгородил свое королевство от прочего мира, не только ставит под угрозу голосование, но и грозит расколом Альянса…

5

Горькие встречи

Верная данному Джероду Песни Теней слову, верховная жрица позаботилась обо всем. Облаченное в одеяния Сестринства, тело Шаласир покоилось в храмовом зале, отведенном для столь печальных церемоний. Ее уложили на мраморное возвышение, украшенное по бокам чередой полумесяцев — символов великой богини. Тело умершей озарял свет Элуны, а на лице ее отражалась полная безмятежность. Те, кто знал Шаласир, подходили отдать ей последние почести: каждый преклонял колено перед возвышением и негромко молился Матери Луне за бессмертную душу ушедшей.

Большая часть прощавшихся с Шаласир явились только под вечер, но двери храма оставались открыты для верующих в любое время. Так или иначе, для Джерода время не значило ничего. Он стоял и стоял, склонившись над возлюбленной — то в молитве Элуне, то в безмолвной беседе с женой. Скомканный дорожный плащ лежал в стороне, однако изумрудно-зеленых и коричневых одежд, в которых Песнь Теней прибыл в город, он так и не переменил, а волосы и борода его были слегка растрепаны: сегодня столь приземленные материи ничуть не интересовали Джерода.

Обычно в подобных случаях у ложа покойных присутствовали две жрицы, но сегодня Тиранда по просьбе бывшего капитана отослала их. Несмотря на благодарность за все, сделанное для его супруги, Джероду хотелось побыть возле нее в одиночестве — хотя бы в то время, когда рядом нет других скорбящих.

Опустив подбородок на сложенные перед собою руки, он снова заговорил с Шаласир, на сей раз напоминая ей, как они вместе сооружали себе первое жилище. Постройка была совсем простой, предназначенной лишь для того, чтоб послужить им приютом, пока они не покончат с планами чего-либо более постоянного. Ошибки, допущенные при строительстве, связали их друг с другом теснее прежнего…

Прекрасно отточенное чутье подало знак, что рядом появился кто-то еще. Подняв голову, Джерод оглянулся через плечо, в сторону входа.

— Соболезную твоей утрате, — негромко сказала Шандриса. — Теперь ее духу указывает путь Мать Луна.

Генерал Часовых двигалась плавно, будто ночной саблезуб, и, на взгляд Джерода, внешне почти не изменилась со времени последней их встречи. Шлем она держала на сгибе локтя, что позволяло Джероду внимательнее приглядеться к ее лицу. Истинные чувства Шандрисы, как всегда, оставались загадкой — разве что во взгляде мелькнуло нечто, похожее на гнев, а может, неуверенность.

Тиранде Шандриса была не родной, приемной, но схожесть лиц вполне позволяла принять их за мать и дочь. Только вот выражение лица верховной жрицы отличалось мягкостью, а за Шандрисой Джерод подобного почти не замечал. Вдобавок, и одевалась генерал Часовых согласно характеру: почти все тело ее скрывали изящные фиолетовые доспехи. Устройство доспехов обеспечивало не только защиту, но в той же мере и быстроту движения: даже наплечники сидели так, что Шандриса могла мгновенно, без малейших помех выхватить из-за спины меч или лук. Шлем, закрывавший лишь верхнюю половину лица, также был выкован с учетом двух соображений. Его легко было надеть и снять с головы, не зацепив длинных, остроконечных ушей ночного эльфа или же, в случае Шандрисы, длинных темно-синих волос.

— Благодарю тебя.

Шандриса двинулась к нему. Выпрямившись во весь рост, Джерод развернулся ей навстречу. Торжественное, скорбное выражение ее лица походило на его собственное.

— Я ее помню, — продолжала генерал, глядя на неподвижное тело. — У нее было немало достоинств.

— Она была полна жизнью. Она дышала жизнью. Повсюду, куда бы она ни пошла, мир становился светлее.

Шандриса развернулась к телу — так, что выражения ее лица стало не разглядеть.

— Ты действительно любил ее.

— Разумеется.

— Тогда я ей завидую.

Джерод невольно разинул рот:

— Шандриса…

Ночная эльфийка вновь повернулась к нему. Глаза ее увлажнились, но, очевидно, причина слез заключалась не только в покойной.

— Прости. Я поступила невежливо. Ты знаешь, что я глубочайше тебе сочувствую. Потерять ее столь внезапно после столь долгого… ты этого не заслужил.

— Шандриса…

— Я должна идти, — пробормотала она, по-видимому, чувствуя себя так же неловко, как и Джерод.

Песнь Теней попытался было мягко взять ее за руку, но Шандриса легко уклонилась от прикосновения. Однако помешать ему пойти за ней следом она не могла, и посему оба в молчании вышли из зала.

Оглядевшись и не увидев поблизости никого, Джерод тихо сказал:

— Я давным-давно должен был перед тобой извиниться…

— Ты ничего подобного мне не должен. На самом деле между нами ровным счетом ничего не было.

Джерод оглянулся назад, в сторону покинутого зала. Лицо его горело от стыда.

— Не стану, — заговорил он, — отрицать: я был очарован твоим вниманием, особенно после того, как ты стала взрослой, но жизненный путь повел нас в противоположные стороны. Те годы, сразу после войны, всем нам дались нелегко. Мне хотелось лишь одного: забыть эту бойню и множество смертей. Я никогда не желал быть командиром… героем… — в последнем слове явственно чувствовалась насмешка, издевка над самим собой. — Я чувствовал себя не на месте. А ты — нет. У тебя была цель. У тебя был долг перед храмом и перед верховной жрицей.

— Она…

Джерод поднял ладонь, прерывая Шандрису. К немалому его удивлению та повиновалась.

— Я вряд ли могу винить тебя в том, что ты предана Тиранде не только за спасение своей жизни, но и за то, что она заменила тебе погибшую мать. Однако она… а с ней и весь наш народ… была и навсегда останется главной заботой в твоей жизни.

Шандриса открыла было рот, но не произнесла ни слова. Во взгляде ее не чувствовалось протеста. Вместо возражений она склонилась к нему и неожиданно поцеловала в щеку. Нет, в ее поцелуе не было даже намека на соблазнение: то был лишь знак сочувствия его горю.

— Если тебе будет нужно поговорить, я рядом, — сказала генерал Часовых.

С этим она развернулась и ушла. Ушла, не оглядываясь, и Джерод не сказал на прощание ни слова — просто стоял да провожал взглядом Шандрису, направлявшуюся в сторону покоев верховной жрицы.

Но, стоило ему двинуться назад, бывший офицер заметил вдали, в противоположной стороне, еще одну фигуру в доспехах.

— Мать Луна! — прошептал Джерод, подумав, что узнает ее, несмотря на броню.

Он помахал ей, однако, в отличие от Шандрисы, новоприбывшая не подошла к нему. Наоборот, развернулась, собираясь уйти.

— Майев!

Если она и слышала его, то не откликнулась. На миг Джерод растерянно замер, но тут же устремился вслед за сестрой.

Прежде, чем он успел проделать хоть половину пути, Майев скрылась за углом. Не сомневаясь, что он потеряет ее, и не зная, когда им удастся встретиться снова, Джерод побежал. Свернув за угол, он увидел, что беглянка покинула храм.

Следуя за ней, Джерод выбежал наружу, на длинный мост, ведущий к садам. К этому времени Майев — если это действительно была она — успела миновать мост и углубиться в сад. Пробежав сады насквозь, Джерод свернул на восток. Мелькавший впереди, едва различимый, силуэт сестры промчался через город, миновал пределы Дарнаса и скрылся в лесу.

Отставал Джерод не слишком, однако, на его вкус, и этого было много. Оказавшись среди деревьев, он усомнился, не напрасна ли эта гонка, и все же отнюдь не утратил решимости следовать дальше.

Петляя среди деревьев лесной опушки, он заозирался, пытаясь выбрать верный путь. Вот справа, в зарослях, мелькнула рука, и Джерод немедля свернул туда. Этого леса он не знал, однако, целиком положившись на врожденные инстинкты, быстро определил и самые удобные тропы, и куда, судя по видимой впереди местности, вероятнее всего направилась Майев.

Сестры он еще не видел, но был уверен, что наконец-то настигает ее. Чувство вины в том, что он оставил Шаласир одну, дрогнуло под внезапным натиском немалого удовлетворения. Нет, он вовсе не собирался допустить, чтоб Майев взяла верх над…

Вдруг путь ему преградила мохнатая морда с пастью, полной длинных и острых клыков.

Казалось, картина, на несколько секунд заслонившая собой все остальное, снится ему в кошмарном сне. Нечто волкоподобное… но в то же время странно, гротескно человекообразное, ростом не ниже него, но почти вдвое шире в плечах и куда мускулистее. Перед самым лицом, однако даже не коснувшись его, мелькнули длинные смертоносные когти. А что до глаз…

Эти глаза принадлежали не зверю.

Мощный кулак врезался в грудь Джерода, начисто выбив из него дух. Не в силах вдохнуть, ночной эльф согнулся пополам. Сейчас последует и второй, смертельный удар — когтем или клыком…

Но нет, новой атаки не последовало, а когда Джерод вновь сумел поднять голову и взглянуть вперед, он обнаружил, что снова остался один. О том, что рядом только что был кто-то еще, свидетельствовали лишь затихающие колебания ветвей.

Джерод рванулся вдогонку за невиданным созданием, обогнул еще одно дерево, и…

И едва не врезался в сестру, внезапно оказавшуюся прямо перед ним. Шлем она сняла, выставив на всеобщее обозрение глубокие шрамы поперек лица, изумившие Джерода не меньше ее внезапного появления под самым носом.

— Никогда не отправляйся в погоню по незнакомым местам один. По-моему, это было первым, чему я тебя учила.

Опустив взгляд, Джерод увидел острие серповидного клинка теней, коснувшееся его груди. Впервые заметив сестру, он видел и это оружие на ее поясе, но вовсе не ожидал, что оно будет обращено против него.

При виде его беспокойства Майев хмыкнула, опустила клинок и одним плавным движением вновь прицепила к поясу.

— Я полагал, что уж кому-кому, а родной сестре могу доверять.

— Возможно, даже больше, чем отвергнутой любви, — парировала Майев. — Ведь это генерала Шандрису Оперенную Луну я видела там, в храме, удаляющейся в полном расстройстве чувств, не так ли?

— Майев…

— Давным-давно, когда ты вдруг исчез, она была так убита горем…

— Довольно, Майев! — Замечания, отпущенные сестрой о Шандрисе, заметно поубавили радость от встречи с ней, однако Джерод попытался оживить первоначальное воодушевление. В конце концов, они так долго… — Я так рад снова видеть тебя! Возвращаясь сюда, я все думал, не встретимся ли мы. Надеялся, что — да.

— Отчего?

Вопрос привел Джерода в нешуточное замешательство.

— Ты же моя сестра! Единственная родная кровь! И мы не виделись тысячи лет!

— И чья же в том вина?! — внезапно преобразившись, зарычала она.

— Майев…

Взгляд той, что стояла перед ним, неожиданно исполнился гнева и горечи. Нет, не на такую встречу надеялся он в дороге!

От этакой откровенной наивности Майев только покачала головой.

— Ты думаешь, я все забыла — пусть даже через столь долгое время? Ты опозорил нас! Ты был одним из первых, одним из вождей нашего народа! Тогда я так гордилась тобой… Мой младший братишка командует воинством ночных эльфов! Я наблюдала, как во время войны ты взрослел, как после гибели этого недоумка, Звездного Глаза, взял командование на себя и доказал всем до единого, что имя Песни Теней достойно всеобщего уважения!

— Ты просто не понимаешь…

— Это ты, похоже, не понимаешь и никогда не поймешь. Я вижу, ты никогда в жизни не понимал, что такое долг и преданность…

Заметив что-то на его лице, Майев осеклась. Только теперь Джерод почувствовал влагу, стекающую по левой щеке, и боль возле самого глаза. Коснувшись рукой влажной струйки, он осмотрел пальцы.

Кровь… Джерод не помнил, когда это случилось, однако решил, что пострадал во время столкновения с загадочным существом. И все же он не припоминал, чтоб зверь оцарапал его лицо…

— В опасной близости от глаза, — с неожиданной, хоть и едва различимой мягкостью в голосе заметила сестра, коснувшись пальцем больного места. — Ты споткнулся или поскользнулся по пути? Помнится мне, ты был более сведущ в охоте.

Только в этот момент Джероду стало ясно, что он еще не имел возможности рассказать ей о неожиданной встрече.

— Майев! Здесь, в лесу, кроме нас, есть кто-то еще! Таких я нигде не встречал. Я наткнулся на этого зверя как раз перед тем, как нагнал тебя. Быть может, он все еще поблизости…

Насмешливый тон исчез, как не бывало — за дело взялась Майев-воин:

— Это он тебя ранил? Как выглядел?

— Нет… скорее всего, я оцарапался о ветку после того, как столкнулся с этой тварью. На меня зверь не нападал! А как он выглядел… — Джерод собрался с мыслями. — Я не сумел как следует рассмотреть. Все произошло слишком быстро. Чем-то похож на волка… по-моему! Все, что мне бросилось в глаза — это когти, клыки да фигура, подобная нашим, только намного шире в…

— А-а, — протянула Майев, разом утратив к его рассказу всякий интерес. — Один из этих. Их бояться нечего. Они не посмеют навлечь на себя недовольство верховной жрицы или верховного друида Малфуриона.

Но Джерод поверить не мог, будто от того, что он видел, можно с этакой легкостью отмахнуться.

— «Они»? Значит, есть и еще? Которые свободно рыщут у самых границ Дарнаса?

— Забудь о них, брат. Он убежал, не так ли? И это все, что тебе нужно знать. Эти воргены — трусливые беззубые дармоеды! Никчемные паразиты, не сумевшие даже отстоять свой собственный дом.

— Что такое…

Но прежде, чем Джерод успел закончить, Майев двинулась прочь. Направилась она не прямиком в Дарнас, а по тропе, огибавшей столицу с востока. Пришлось Джероду поспешить за ней, чтоб не отстать.

— Делай, что говорят: забудь о них, — повторила она. — Кроме того, следить за порядком в столице — уж точно не твое дело. Всякое чувство долга ты отринул тысячи лет назад.

Укол угодил в цель. Джерод поморщился, но принялся защищаться:

— Майев, я отдал нашему народу сотни лет верности долгу и преданности…

— Сотни лет верности?! — Майев рассмеялась ему в лицо. — Да это же ничто! Джерод, я храню верность долгу защитницы расы ночных эльфов с тех пор, как стала жрицей Элуны, а после — Стражем, и по сей день! Я добровольно вызвалась надзирать за заключением Иллидана Ярости Бури, хотя это означало неразрывно связать с ним свою судьбу на тысячи лет! Я отправилась за ним в погоню, когда новые несчастья позволили ему сбежать! В его плену я перенесла пытки, но наконец-то получила шанс сделать то, что следовало сделать с самого начала… прикончить треклятого брата-близнеца верховного друида!

— Майев!..

Но Майев оттолкнула протянутую братом руку.

— Избавь меня от сочувствия! В отличие от тебя, я выбрала верность долгу. Порой это означало принимать решения, верность которых становится очевидной для остальных лишь много позже, но я ни об одном из них не жалею.

— Понимаю. Ты всегда была полна решимости поступать так, как считала лучшим для всех, как бы порой ни выглядела при этом со стороны. Вот эта твоя твердость всегда меня восхищала.

Черты лица сестры слегка утратили жесткость, во взгляде мелькнул едва уловимый намек на усталость.

— Я просто делаю, что до́лжно.

На сей раз Джерод не позволил ей отвести свою руку и опустил ладонь на плечо сестры, жалея, что нежному пожатию мешает доспех.

— Я очень скучал о тебе. Больше, чем обо всех прочих, кого оставил здесь.

— Генерал была бы вовсе не рада это слышать.

— Не надо шутить над этим. Хотя бы сейчас.

Майев потрепала его по плечу.

— Прости, виновата. Ты перенес ужасную утрату. Шаласир я помню. Обучалась в Сестринстве, неплохо владела искусством боя. Из нее вышла бы добрая Стражница.

Джероду сделалось неуютно.

— Мне нужно вернуться назад. Прости, Майев. Встретимся после…

— Да, после обо всем и поговорим. Беги. Мои соболезнования.

Секунду помедлив, Джерод отвернулся, чтобы уйти, однако назойливое чувство вины, нежелание оставлять разговор на полуслове, заставило его почти сразу же оглянуться.

Майев исчезла.

Бывший капитан стражи едва не окликнул ее, но тут же заколебался. Наморщив лоб, он пристально оглядел место, где только что стояла сестра, и двинулся дальше — назад, в Дарнас, к своей Шаласир.

В это время в другой части леса, окружавшего Дарнас, собрались другие ночные эльфы, одетые много элегантнее прочих. Казалось, каждого окружает аура врожденного, изначального превосходства над остальными. Их пышные одеяния так и сверкали многообразием ярких цветов.

Пусть и явные ночные эльфы, эти принадлежали к Высокорожденным, высшей касте среди старой аристократии. Однако долгие эксперименты с тайной магией привели Высокорожденных к тому, что после Войны Древних их начали сторониться собственные же собратья. Некогда их было много больше, но одни пали, служа надменной и злой королеве Азшаре, другие же позже приняли новую форму, обратившись в змееподобных морских чудовищ, называемых нагами.

В Дарнасе бежавших из Эльдре’Таласа (в эту эпоху известного большинству под куда более уместным названием Забытый город) магов и тех, кто уцелел вместе с ними, по-прежнему сторонились. Да, Высокорожденные упорно продолжали делать вид, будто ни от кого ни в чем не зависят, но на деле прекрасно понимали, насколько нуждаются в остальных. Однако сие обстоятельство ничуть не убавляло ни их высокомерия, ни желания продолжить исследования тайной магии, чего бы это ни стоило.

Сегодня их собралось два десятка — двадцать сильнейших. Возглавлял этих двадцатерых Вар’дин Небесный Искатель — маг многообещающий и амбициозный, возможный преемник главы Высокорожденных, верховного мага Мордента Вечерней Тени. Сейчас Вар’дин руководил их работой над заклинанием, творимым для испытания сил. В кругу, образованном магами, всклубились токи энергии, лица каждого озаряли не только их отсветы, но и глубочайшая увлеченность делом.

Повинуясь жесту Вар’дина, токи энергии сошлись, слившись в мощную, но компактную сферу. Новый жест — и сфера выпустила щупальца, вытянувшиеся в направлении четырех сторон света.

«Теперь мы готовы», — сказал Вар’дин остальным, пользуясь связью, созданной их заклинанием.

Высокорожденные, все как один, начертали в воздухе нужный знак. Щупальца прибавили в силе, за первыми четырьмя из сферы потянулись новые, а сама сфера быстро запульсировала, и…

Ужасающий порыв ветра пронесся над землей. Под его натиском Высокорожденные вскрикнули от изумления. Круг распался, но связь Вар’дин удержал. Столькое сделано, столько потрачено сил — нет, он вовсе не собирался позволять своим двадцатерым оплошать.

Тут над лесом раздался гул, поначалу принятый некоторыми за раскаты грома. Вар’дин поднял взгляд, но туч на небе не оказалось. Только вершины деревьев качались… буйно, куда сильнее, чем того требовал ветер. Они-то на самом деле и издавали этот оглушительный гул.

— Продолжайте работу! Не отвлекайтесь! — зарычал Вар’дин на некоторых из соратников, обеспокоенных неестественным поведением леса настолько, что заклинание оказалось под угрозой. Задавая тон, Вар’дин сосредоточился на деле и попытался увлечь за собой остальных.

Гул заглушил протяжный, душераздирающий скрип. Одно из ближайших деревьев склонилось к земле. Казалось, ветви его превратились в множество щупальцев какого-то кракена… и эти щупальца потянулись к стоявшим внизу Высокорожденным.

Скрип зазвучал со всех сторон. Теперь уже все деревья, окружавшие собравшихся, тянули к колдующим ветви.

Связь ослабла настолько, что Вар’дину не хватило воли ее удержать. Собранные энергии поблекли, щупальца растворились в воздухе, сфера сжалась, съежилась — и с жалким шипением исчезла.

Едва ее не стало, многие из Высокорожденных без сил опустились на землю. Вар’дин остался на ногах, стараясь не подавать виду, что это стоит ему немалых усилий. Крепко сжав зубы, он оглядел лес в поисках причины несчастья.

— Ведь я предельно ясно выразился насчет упражнений в ваших тайных искусствах! — загремело разом со всех сторон. — Это противоречит всем нашим договоренностям с верховным магом!

Один из остальных магов указал пальцем куда-то влево от Вар’дина. Кусты и ветви в том месте расступились, словно бы сами собой, пропуская вперед одинокого ночного эльфа, вооруженного только посохом.

— Верховный друид… — Кланяться Малфуриону Ярости Бури Вар’дин не стал, ограничившись почтительным кивком. — Не раз и не два я обращался к тебе с просьбой о незначительных изменениях в нашем соглашении, но удовлетворительного ответа так и не получил. Нам настоятельно необходима бо́льшая свобода действий: без должного применения наши силы придут в упадок и…

Малфурион подошел к Вар’дину и слегка приподнял посох. Вар’дин благоразумно умолк.

— Твоя просьба еще рассматривается Мордентом и мной, о чем тебе не раз сообщали, и причины тому, отчего на нее до сих пор нет ответа, тебе тоже известны! Репутация Высокорожденных навеки запятнана их прошлыми делами. Ты, как теро’шан верховного мага, должен бы это понимать. Вы, Высокорожденные, предпочли остаться в Эльдре’Таласе, обороняясь, прячась в своем особом городе, пока повсюду вокруг бушуют кровавые войны.

— Мы сражались за свой дом!

— Вы стояли без дела, пока королевский советник, Ксавий, руководил созданием портала, впустившего в наш мир Легион; вы молчали, когда королева Азшара предпочла собственному народу демонов; вы продолжали практиковаться в тайной магии, хотя эта самая магия и навлекла Легион на нас. Память об этих последних днях не стерлась в народе даже за тысячи лет. Добиться для вас права поселиться в Дарнасе — и то стоило немалых трудов…

— Мы пришли сюда благодаря твоим обещаниям, верховный друид! Мы пришли сюда, получив заверения, что вновь станем частью общества ночных эльфов, но в то же время нам дали понять, что мы останемся самими собой! Однако, как сам ты столь горячо заметил, нас продолжают третировать! Мы должны получить возможность открыто упражняться в своих искусствах, иначе все ваши посулы — и твои, и верховной жрицы — не стоят ни гроша!

Верховный друид шагнул ближе, остановившись лишь там, откуда мог бы дотянуться до Вар’дина рукой. Золотые глаза Малфуриона ослепительно засияли. Надменность Высокорожденных заметно поубавилась.

— Да, мы всеми силами стремимся вернуть Высокорожденных в наше общество, но подобные вещи не могут произойти и не произойдут за ночь, — негромко, но твердо отвечал Малфурион. — Этот процесс — из тех, что требуют времени… возможно, не одного года. Терпение, Вар’дин — вот добродетель, которую все мы должны взрастить в сердце. Если сумеем, победа за нами. Мордент понимает это.

Похоже, Вар’дин был с ним не согласен, однако кивнул. Малфурион обратился к прочим Высокорожденным:

— Ступайте к остальным и передайте им мои слова. И скажите, что мы с верховной жрицей Тирандой свои обещания держим.

Прочие заклинатели, не тратя времени даром, двинулись прочь. Силу и власть легендарного верховного друида весьма уважали даже Высокорожденные.

Задержался один лишь Вар’дин.

— Я не хотел оскорбить тебя, верховный друид. Я просто стремлюсь к лучшему для своих.

— Мы с Мордентом знаем, к чему ты стремишься.

С этим Малфурион вновь углубился в лес, ни разу не оглянувшись и не сказав Вар’дину больше ни слова.

Маг замер, провожая его взглядом, и шевельнулся лишь спустя долгое время после того, как Малфурион скрылся в зарослях. Миловидное лицо Вар’дина исказила злобная гримаса.

— Что ж, мы потерпим… до поры, — пробормотал он. — Только до поры.

Не прекращая зло скалиться, Высокорожденный последовал за товарищами. Охваченный яростью, он не обращал никакого внимания на окрестности. Для таких, как он, деревья были просто деревьями, а лес — всего-навсего множеством деревьев. Густой подлесок, мешавший идти, был лишь непомерно разросшейся травой, в которой он, кабы не хозяева, живо расчистил бы себе подобающий путь. Жившие ради тайных искусств, Высокорожденные привыкли к тому, что всё вокруг склоняется перед ними, а не наоборот, как те, кто построил Дарнас. Подобно многим Высокорожденным, Вар’дин уважал только силу. Верховный друид с верховной жрицей были сильны, посему Вар’дин и склонялся перед ними. А вот все остальные дарнасцы…

Тут нога мага зацепилась за что-то в траве, отчего он едва не споткнулся и остановился. Давно привыкший к лесному беспорядку, Вар’дин, не глядя, отпихнул помеху ногой и двинулся дальше. Он вывел своих в эти места только из-за их предполагаемой удаленности, а в остальном не испытывал к лесу ничего, кроме презрения. Теперь ему хотелось лишь одного: вернуться в относительно цивилизованное поселение, устроенное для себя Высокорожденными.

Потому-то рука, отброшенная в сторону пинком Вар’дина, рука мертвого Высокорожденного, до недавнего времени — одного из их отряда, на время осталась лежать в траве, вместе с телом хозяина, никем не замеченной.