Дотянуться до солнца

Рита Одер, 2021

В центре повествования девушка по имени Татьяна, родившаяся на постсоветском пространстве в нелёгкий период распада огромной страны со сложной судьбой. Эта повесть о дружбе и её становлении, о большой мечте и тернистом пути к ней и о том, как дотянуться до солнца в попытке найти себя, пройдя сквозь отчаянье и возрождение.

Кочевник

Сначала Татьяна жила в съемной комнате у какой-то бабули в часе езды от университета. Это было максимально неудобно и дорого. Чтобы получить комнату в общежитии нужно было подождать пару месяцев, благо Татьянин козырь был в том, что она была иногородняя. Бабуля-квартиродатчица была не очень современных взглядов и при виде Татьяны снова уверовала во Всевышнего. Хотя Татьяна была крайне неприхотливой квартиранткой и вообще имела уважение перед старшими, какими бы тронутыми они ни были (издержки воспитания), но терпеть безумные глаза старухи и какие-то странные шептания по ночам под дверью она уже не могла. Бабуля, ведомая наживой, тем не менее, не могла упустить такой шанс — срубить бабосов за свою койку, пусть даже девочка-квартирантка больше напоминала посланника самого дьявола. Будучи приезжей, Татьяна плохо ориентировалась в ценах на жилье. Квартирный вопрос должен был решиться максимально быстро, иначе все Татьянины готические корсеты рисковали быть запертыми в вокзальной камере хранения на неопределенный срок, а сама Татьяна, слишком гордая, чтобы возвращаться в маленький городишко П «на щите», оказалась бы в вокзальной ночлежке. Поэтому первое попавшееся объявление о сдачи койки было воспринято как послание свыше.

И все же, большую часть времени Татьяна проводила у толерантной и открытой всему миру Дарины. После пар они вместе делали домашние задания, т.к. на тот момент у Дарины знания английского языка были на довольно слабом уровне, что нельзя было сказать о Татьяне, которая была одной из самых сильных студенток вуза по профилирующему предмету. Она даже участвовала в олимпиаде среди первокурсников вместе со мной, где мы снисходительно получили второе место, имея высший бал за все задания в конкурсной программе и далеко оторвавшись от «блестящих умов» бюджетников. На творческой части наши результаты занизили до максимально дозволенного бесприличия, чем вызвали волну «бууу» со стороны нашей группы поддержки при оглашении общих результатов конкурса. После нас вызвал на аудиенцию куратор этого театра абсурда под названием «лингвистическая олимпиада» и с бесстыдным откровением заявил, что на самом деле наши результаты были намного выше. Его вынудили поставить минимальный балл, так как «нельзя, чтобы в олимпиаде победили студенты на платном обучении». От такой наглости мы сначала переглянулись с Татьяной в недоумении, а потом направили свои воспламеняющие взгляды на этого беспомощного и глупого человека, что тот, в свою очередь, тут же почувствовал ничтожность своего бытия. Боль от осознания того, что твое происхождение, статус, даже факт того, что у твоих родителей не было денег дать на лапу нужным людям в деканате, чтобы тебя зачислили не по уровню знаний, а по толщине кошелька на бюджетное место, вынудила нас работать в направлении поиска лучшей жизни за бугром с еще большим упорством. Почему-то мы были уверены, что американская мечта может сложиться и у девчонок из Казахстана.

Чтобы вырваться из этого общества, где твое упорство, мозги, креативность, работоспособность, сообразительность, прилежность, целеустремленность ни в коем случае не считаются залогом успеха, нужны были деньги. Много денег. В то время очень популярной была программа «Work and Travel». Условия участия были достаточно простыми:

— нужно было обязательно быть студентом, зачисленным на очное отделение ВУЗа;

— нужно было зазубрить ответы на стандартные вопросы для собеседования в американском посольстве и суметь их распознать.

Да-да. Любопытно, но знания английского языка на более или менее сносном коммуникативном уровне не требовались вообще. Ошалелые студенты из постсоветского пространства были настолько доведены до ручки на своей родине, либо настолько жаждали получить острые ощущения от борьбы за выживание, что готовы были мигрировать на чужбину, даже не умея читать на английском языке.

И последним условием было, всего-ничего, наличие трех тысяч американских ассигнаций, которые пропорционально расходовались на оформление документов, поиск работодателя на летние каникулы в США, оформление визы, билет на трансатлантический рейс и карманные расходы на первое время, пока не придет первая зарплата на «кэш чек».

Схема довольно проста. Многие отчаянные путешественники, которые попадали в страну грез по программе «Work and Travel» на 4 месяца, влюблялись в ощущение себя повелителем мира и хватались за любые возможности остаться там навсегда: фиктивный брак за вознаграждение или без; поиск политического убежища, вообразив себя представителем ЛГБТ-сообщества, ущемленного в правах в консервативном социалистическом обществе; запись на курсы по английскому с перспективой обучения; оформление рабочей визы на долгосрочный период. В общем, главное было — попасть на другой континент. А там — фантазия и чудо в компании со случаем и прозорливым умом могли сулить светлое будущее и, наконец, полное использование и развитие своего потенциала для достижения всеобъемлющего счастья. Главным камнем преткновения для многих мечтателей был, конечно же, пункт третий.

***

Происхождение Татьяны не было из привилегированных благородных семей: Мать, работающая по сменам за гроши, которых едва хватало, чтобы прокормить себя и немного отложить для детей; сестра, которая зарабатывала на жизнь пошивом одежды на заказ, что было так же нестабильным и невысоким заработком. Отец, который вдруг пообещался помочь с обучением в городе О, видимо, не рассчитывал на согласие дочери, и предложил свою помощь в надежде, что гордость матери не допустит этого знакомства. Когда же Татьяна все-таки нарисовалась в городе О, зачисленной в местный ВУЗ, ему пришлось обратиться к своей сестре за помощью. Та, стиснув зубы, все-таки согласилась отчислять немного денег на Татьянино существование, чем Татьяна была одновременно эмоционально обременена, озадачена и мотивирована: ей хотелось как можно скорее избавиться от этой «поддержки».

Метод побега из «совка» Татьяна взяла себе на заметку, но ей пока что смутно представлялось, что она в ближайшие пару лет сможет этот план осуществить, имея в распоряжении на проживание две тысячи российских рублей, по сусекам наскребленных стареющей матерью, и оплачивая свое проживание из кармана тетки, которая в любой момент могла перекрыть этот вентиль, просто повздорив с беспомощным отцом Татьяны.

Через пару месяцев проживания у старухи Татьяне предложили комнату в общежитии, на что юная готесса выдохнула с облегчением, закатив глаза, и уверовав уже не в «аццкого сотону», а во Творца Всевышнего. Видимо, шептания под дверью со стороны старухи были направлены на конвертирование Татьяны в богопослушного человека, и молитвы сработали. Собрав свои немногочисленные пожитки, Татьяна переселилась в комнату, за которую по большей части платило государство. Часть собственных вложений в оплату была не так велика, чтобы не суметь эти деньги заработать параллельно с учебой и избавиться от гнетущей помощи своих родственников по линии отца. Влившись в ритм студенческой жизни, настало прекрасное время оценить нагрузку в университете и выкраивать пару часов на подработку.

Татьяна принялась за две работы сразу, чтобы не только суметь вырваться из зависимости от «чужих» родственников, но и облегчить жизнь матери, дав ей возможность под старость лет, наконец-то, тратить деньги на себя.

Три раза в неделю Татьяна подрабатывала в пиццерии, оттачивая свое актерское мастерство и подымая уровень сервиса заведения в надежде на хорошие чаевые. Через дорогу от ее общежития был ночной клуб, в котором она проводила свои выходные и поздние вечера четверга и пятницы, разнося алкогольные напитки веселящейся публике. Что такое сон, Татьяна знала в лучшем случае два раза в неделю. Зато ее финансовое положение значительно улучшилось. До такой степени, что она уже могла оплатить не только сухой паек и проживание, но и начала удовлетворять свои потребности в хорошей косметике и средствах ухода за телом, а также подкупая витамины и активные добавки. В этом вдруг появилась острая необходимость, т.к. все ее бессонные ночи и бешенный темп жизни в вечных бегах и страхе опоздать на учебу, работу, другую работу, закрытие общаги в комендантский час, начали проявляться на ее ставшем серовато-желтоватым лице, в тусклых, активно выпадающих волосах, и в ставших уже ежедневными головных болях и носовых кровотечениях. После ночных смен в клубе об отдыхе и регенерации в комнате общежития с тремя девочками из села не могло быть и речи. Никакого понимания со стороны соседок Татьяна не добилась, а только наоборот подогрела негативное отношение к своей персоне. Видя, как активно Татьяна борется за финансовую независимость и входит во вкус режима «самоубийства», Дарина начала таскать из дома, прямиком из кладовки с закатками на зиму, всевозможные лечо, компоты, варенья, чтобы как-то помочь другу сократить расходы на пропитание, и тем самым отказаться хотя бы от губительной работы по ночам. Жизнь в общежитии не стала спасительным решением для Татьяны. Соседки поедали втихаря ее провиант, т.к. тоже были не в лучшем финансовом статусе, а Татьяна была настолько вымотана своей жизнью, что просто не находила сил для дискуссии с ними. Они пользовались ее личными вещами и средствами гигиены, и при этом изнуряли ее своим шумным присутствием в моменты, когда она пыталась поспать и зарывалась в одеяло, спасаясь от их гогота.

***

Посовещавшись с Дариной, мы стали настойчиво приглашать Татьяну к себе в гости на чай, с перспективой на сон. Я тогда тоже проживала на съемной однокомнатной квартире с очень странной, на мой взгляд, соседкой Оксаной, которая неприкрыто шугалась Татьяны и выговаривала мне каждый раз после Татьяниного ухода, как я могу дружить с такой асоциальной маргинальной личностью. Оксана училась в параллельной группе на отделении китайского языка и тоже была выходцем из нашего общего славного города П. Ее одногруппники знали, что мы проживаем в одной квартире, и, наблюдая мое разношерстное окружение в университете, докучали Оксане осудительными взглядами. Мое искреннее расположение к Татьяниному готическому образу настойчиво мешало Оксаниному имиджу гламурной чики. Не пристало девочке с сумочкой «Хлои» и в сапогах от «Гуччи» жить с фейковой Барби, зависающей в обществе сатанинской оборванки. Когда Дарина и Татьяна были приглашены на мою сторону комнаты, будь то общий проект или презентация по учебе или просто суровая студенческая девчачья пирушка с дешевым пивом и сухариками, Оксана закрывалась на кухне, затыкала уши плеером и нарочито долго делала себе маникюр и педикюр, до тех пор, пока мои гостьи не покидали квартиру. В итоге она перестала общаться со мной на людях, делала вид, что не замечает моего присутствия на общих парах, дабы не навредить своей репутации и не пошатнуть свою воображаемую корону, показывающими на нее пальчиками толпы. Татьяна же, после пары таких «гостеприимных» вечеров в моих стенах, будучи проницательной личностью, каждый раз находила причину, почему она снова не может побывать у меня в гостях, и тем самым становилась все более и более частым гостем у Даринки: именно Дарина, которая жила в большом частном доме с мамой и редко приезжающим из командировок отцом, была идеальным планом по спасению нашей готической подруги из плена самоуничтожения в погоне за финансовым благополучием. Дарина ввела маму в курс дела о нелегком положении Татьяны, рассвистывая трели о Татьянином блистательном уме и сообразительности, и давила на мамино благородство тем, что хорошим и перспективным людям надо помогать. В итоге неработающая Даринкина мама, одиноко скучающая в разлуке с зарабатывающим, но вечно отсутствующим мужем, была рада приютить у себя дома кого-то, о ком она могла бы заботиться. Ведь с родной дочерью у нее тоже не было особого взаимопонимания. К тому же, присутствие Татьяны в их доме означало, что и Дарина теперь будет чаще проводить время в родных стенах, а не сбегать на спасение приезжих подруг.

Предложение жить у Дарины бесплатно больно ударило по гордости Татьяны. Так же было задето ее гипертрофированное чувство самостоятельности, в совокупности со сложившейся привычкой решать все проблемы самой и не быть никому обязанной. Но постепенно, пытаясь остановить вытекание очередного литра крови из носовой полости, а затем мучаясь двухдневной мигренью, Татьяна поняла, что нынешнее состояние ее здоровья, возможно, не совсем соответствует норме, и предложила встречный компромисс. Она договорилась со своими родственниками по линии отца оставить на хранение свои вещи, т.к. переезжает из общаги к подружке. Это был чисто психологический ход, чтобы не казаться иждивенкой в собственных глазах. Мол, пока все нажитое и накопленное имущество не находится в Даринкином доме, это похоже на затянувшуюся пижамную вечеринку. К тому же, прознав подробности о жизни дочери, у отца и даже у вечно раздраженной тетки, защемило сердце. Они, чувствуя себя в этой ситуации спасителями, предложили жить у них, чтобы Татьяна не скиталась по чужому дому. Мол, они же вроде бы как семья. Татьяна понимала, что план Б никогда не бывает лишним, и согласилась иногда приходить к ним.

Конец ознакомительного фрагмента.