Баллада об озере Правды

Рита Корвиц

В Акрате – расцветающем после войны государстве – Ковен выбрал новую Верховную Жрицу. Карлетт приезжает в родной дворец на инициацию лучшей подруги, но торжество сменяется горечью утраты. В убийстве Мароны Совет обвиняет мужа Карлетт – правителя соседней страны. Чтобы спасти любимого, не допустить войны и узнать правду о смерти подруги, ведьма отправляется на поиски затерянного мифического озера. Сможет ли она узнать правду? Успеет ли вовремя? И что скрывают в себе дворцовые тайны?

Глава 2. Ведьмин сон

Выпад. Разворот. Карлетт приседает и заносит меч. Переливающийся жёлтым цветом магический щит Алкея принимает удар на себя. Маг подмигивает жене и, выбрасывая руку вперёд, толкает её щитом на землю. Карлетт падает, тут же перекатываясь и блокируя новый удар. Звон клинков разносится по тренировочной площадке звонким эхом. Алкей отбивается, делает разворот, плашмя ударяя ведьму по спине. Та, теряя равновесие, летит вперёд. Сгруппировавшись, Карлетт перекатывается через голову и поворачивается лицом к магу. Алкей стоит с наглой улыбкой на лице, уверенно держа в руках меч и свой боевой посох. Ведьму захлёстывает азарт. Они ходят друг перед другом, как два льва, выжидающие прыжка соперника. Девушка делает резкий выпад вперёд, подсекая ногу мужа. Алкей падает на спину, меч и посох вылетают из его рук. Карлетт становится одной ногой магу на грудь, приставляя к шее кончик меча.

— Признаю поражение, победа за тобой, — улыбается Алкей, показывая безоружные ладони. — Это было неплохо.

— Ты так думаешь? — смеётся Карлетт, помогая магу подняться.

Они подходят к трибунам. На нижних платформах сидят Марона, Диваль и Эмрис. Ведьма активно машет рукой, зазывая друзей к себе. Диваль рядом с ней собирает венок из ромашек. Второй, уже готовый, лежит на его розовых волосах.

— Какая превосходная дуэль! — восторгается Марона. — Хоть есть у меня уверенность, что господин Тиндаль в очередной раз поддался тебе, моя дорогая подруга.

— Будем считать, его сбила с ног моя красота, — смеётся Карлетт и чувствует нежный поцелуй на щеке.

— В Ихт-Карае ходит слух, что будущая Верховная Жрица ищет себе мужа. Это правда, Марона? — спрашивает Алкей, стирая пот полотенцем.

Марона корчит жалостливое лицо и стонет в ладони. Диваль застывает с цветами в руках. Его круглое лицо с необычным разрезом глаз чуть морщится. Он аккуратно надевает венок Мароне на голову. Девушка в ответ дарит фамильяру нежную улыбку.

— Матушка пригласила всю холостую знать Акрата и Ихт-Карая. Возможно, даже отправила пару пригласительных в Леурдин. Она не теряет надежды найти мне завидную пару, — морщится Марона и спрашивает скорее в шутку, чем всерьёз. — Может, попытать счастья в Вителии? Я слышала, в королевстве сменилась власть. Вдруг новая королева приведёт страну к процветанию, а вместе с ней и появятся хорошие партнёры для брака?

— Павлена? Маловероятно, — хмурится Карлетт, критично осматривая свой полутораручник. — Я мало что слышала о смене власти, но с таким отцом, как Кэлвард, вряд ли из Павлены выйдет хорошая правительница. Одна только Богиня ведает, что ждёт Вителию с таким монархом.

— Ничего хорошего, это уж точно, — продолжает мысль жены Алкей. — Королевство загибается, жители бегут оттуда, как от проказы. Беженцы молят пропустить их через границу. Готовность отдать последнее, что у них есть, лишь бы сбежать из страны, неприятно поражает. Кэлвард привёл страну к ужасающему упадку. Удивлён, что Вителия смогла просуществовать под его правлением ещё так долго.

— Меня больше удивляет, что народ не поднял восстание, — пожимает плесами Карлетт.

— Видимо вителийцы могут только бежать от своих проблем, а не решать их самостоятельно, — говорит Алкей. — Хотя, возможно, новая королева исправит ошибки своего отца.

Карлетт приподнимает бровь, одним взглядом спрашивая у мужа верит ли он своим словам. Алкей пожимает плечами.

— Эх-х, жаль, что отсутствие Павлены Грайт на празднике не отменит слащавых своднических речей матери, — тянет Марона и куксится.

— Умей извлекать выгоду, — советует Карлетт. — Никто не обязывает выбирать себе мужа, но приобрести экономически крепкие связи лишним никогда не будет.

— Приму к сведению, — кивает Марона.

Они возвращаются во дворец, обсуждая предстоящую инициацию. В тот момент, когда между Алкеем и Мароной начинает разгораться спор о том, какие напитки лучше подавать в начале вечера, Карлетт предлагает разойтись по комнатам, а вечером устроить пикник. Все соглашаются.

В комнате тепло, солнечно и пахнет персиками и памелой. Фрукты стоят на прикроватной тумбочке в красивой плетёной корзинке.

— Наверняка от матушки, — Карлетт подходит ближе, разглядывая корзинку внимательнее. — Её намёки на внуков скоро начнут меня раздражать.

— Не думаю, что следует разочаровывать Верховную Жрицу Акрата, — с улыбкой тянет маг и валит жену на кровать.

Карлетт смеётся, пока Алкей покрывает поцелуями её шею, колет бородой, медленно переходя на ключицы. Пальцы проходятся по корсету, чуть надавливая, щекоча рёбра. Ведьма бьёт его ладонью по плечу, прося остановиться.

— Что-то не так? — маг смотрит обеспокоенно.

— Нет, просто… — Карлетт замолкает, подбирая слова. — Алкей всё ведь в порядке?

— Что ты имеешь в виду? — хмурится маг. Вся беспечность момента исчезает.

— Просто мы так долго пытаемся, — Карлетт уводит взгляд в сторону. — Но всё никак не получается.

— Неужели ты переживаешь из-за этого? — Алкей поворачивает лицо жены к себе.

— Я слышу какие разговоры начинают ходить по замку. Прошло уже пять лет с нашей свадьбы, а наследник так и не появился.

— Не знаю, что за слухи ты слышала, но я самолично отрежу язык любому, кто посмеет сказать что-то плохое про тебя. Не важно сколько времени пройдёт, мы не перестанем пытаться, это ведь так приятно.

Карлетт смущённо хихикает и легонько бьёт мужа по плечу. Алкей улыбается, целуя девичьи пальцы.

— К тому же, — продолжает он, — мы говорили с врачом и он сказал, что никаких отклонений нет.

Карлетт на этих словах легонько вздрагивает, но ничего не отвечает. Алкей, продолжая гладить большим пальцем костяшки девушки спрашивает:

— Может тебя тревожит что-то ещё о чём я не знаю?

Карлетт закусывает губу и неопределённо дёргает плечом.

— Ты уверен… уверен, что мы готовы стать родителями? Уверен, что хочешь детей?

Алкей смотрит внимательно. Изучает. Радужки глаз отливают жидким золотом. Он всматривается в серые глаза ведьмы, пытаясь найти там ответ на поставленный ею же вопрос.

— Любовь моя, — Алкей нежно улыбается, — мог бы я поделиться своими мыслями, видит Богиня, все твои переживания испарились бы. Я хочу детей. Хочу детей от тебя, моя малышка. Уверен: ты станешь прекрасной мамой, а я буду чудесным отцом. Клянусь: буду стремиться к этому. Но если ты не готова…

— Нет, просто, — перебивает мага Карлетт, — я всегда мечтала о детях. И так боюсь оплошать, стать плохой мамой.

Девушка замолкает отворачиваясь. Алкей замечает слёзы в уголках её глаз и прижимает к себе, переворачиваясь на спину.

— Не стоит переживать об этом, солнце. Ты будешь замечательной мамой. Доброй, заботливой и понимающей, — маг поднимает лицо жены за подбородок и большим пальцем руки стирает капли слёз. — Не думай о плохом. Никогда.

Ведьма не отвечает. Лишь поддаётся вперёд, накрывая губами губы мужа, пытаясь в поцелуе передать все свои эмоции, благодарность и любовь. Оттягивает нижнюю губу, проходясь языком по задней кромке зубов. Алкей отвечает с не меньшим напором. Кладёт ладонь на затылок, притягивая к себе ближе. Языки сплетаются в единое целое, танцуют под ритм сбившегося дыхания. Одежда летит на пол…

* * *

–…А он мне и говорит: «Не желает ли юная леди провести со мной самую незабываемую ночь в своей жизни?», — Марона кривит голос, пародируя мужчину из своего рассказа. — И Богиня подтвердит, я не вру, ему пошёл шестой десяток! Не такое должна слышать девушка в празднование своего семнадцатилетия. Как мне повезло, что Диваль тогда вовремя подоспел. И знать не хочу, что было бы в противном случае.

Карлетт переводит взгляд на лужайку, где Диваль и Эмрис собирают цветы в плетёные корзины. Тёплый ветер развевает их волосы. У ведьмы мелькает мысль о схожести фамильяров с братом и сестрой из старой сказки.

— Лишилась бы невинности в старческих объятьях, — хихикает Карлетт.

Марона награждает её укоризненным взглядом и кидает в подругу яблоком.

— Что я упустил? — Алкей садится на плед, чуть не задевая поднос с чаем.

— Рассказ о том, как доблестный Диваль спас будущую Верховную Жрицу от несмываемого позора, — улыбается Карлетт.

Алкей переводит недоумённый взгляд на Марону, но та лишь отмахивается.

— Вам уже известны слухи? — глаза Дамкер загораются, она забрасывает в рот виноградину. — Говорят, на инициацию приедут представители Эрданского леса.

— Опять пустая болтовня, — Алкей хмурится. — Эрданцы не выходили за пределы своего леса уже более тысячелетия.

— Быть может, они решили изменить своим старым укладам, — задумчиво проговаривает Карлетт. — Но представьте, если все рассказы о них окажутся правдой. Не хотелось бы видеть таких дикарей на твоей инициации, Ро.

— Уверена, они не так ужасны, как о них говорят легенды. До инициации тем более ещё дожить надо, — весело хмыкает Марона, наливая чай в фарфоровые чашки. — Кто-нибудь хочет погадать?

Карлетт и Алкей одновременно кивают. Дамкер подзывает успевших собрать практически полные корзины цветов фамильяров и достаёт заранее приготовленные карты. Тасует их.

— Кому будем гадать первому? — спрашивает она с энтузиазмом.

— Давай мне, — взмахивает рукой Алкей.

Марона выкладывает карты перед собой. Она медленно водит рукой над ними, останавливаясь, только чтобы вытащить из колоды и перевернуть рубашкой вниз. Вытащив все нужные карты, она осматривает их, закусив губу. Карлетт, сидящая рядом с ней, хмурится.

— Что-то плохое? — спрашивает Алкей, подаваясь вперёд.

— Не сказала бы, — отвечает Марона. — Смотри, это ты.

Она указывает на карту, которую вытащила самой первой.

— Твоя карта сильна и активна. Такая же, как ты.

Алкей самодовольно улыбается, на что Карлетт закатывает глаза. Марона стучит пальцем по второй карте.

— Скоро в твоей жизни наступят перемены.

— Хорошие?

— Нет, — черноволосая ведьма переводит взгляд на третью карту. — Твои руки будут связаны, и исход твоей судьбы будет зависеть от другого человека.

С каждым сказанным словом голос Мароны становится всё тише и напряжённее. Она переходит к последней карте.

— В конце ты либо что-то потеряешь, либо что-то приобретёшь.

Марона обводит карты глазами, кивает сама себе и убирает их обратно в колоду. Алкей смотрит на неё задумчивым, напряжённым взглядом, а затем говорит: — Плохие у вас карты.

Карлетт и Марона смеются с его слов.

— Не стоит воспринимать карты буквально, — улыбается Карлетт. — Чаще всего их смысл нужно понимать сквозь призму.

— Именно, — кивает Марона и обводит всех взглядом. — Кто следующий?

* * *

Карлетт находит Марону в её кабинете. Заваленная кипами бумаг, ведьма не замечает как воск от догорающей свечи капает на важные документы. Сам кабинет маленький, стены заставлены книжными стеллажами, около стола примостился одинокий стул так же заваленный бумагами и свёртками. В углу, тихо и незаметно сидит Диваль, под тусклое пламя свечи углём рисуя портрет сосредоточенной Мароны.

Карлетт пару раз стучит кулаком по двери, привлекая к себе внимание. Марона отвлекается от бумаг и улыбается, завидев подругу. Она зазывает её рукой и звенит в колокольчик. В дверях тут же показывается служанка.

— Принесите черничный чай и печенье.

Служанка кивает и уходит, а Карлетт подходит ближе к столу, освобождая себе место на стуле и присаживаясь. Марона начинает суетиться, убирая документы со стола.

— Прости, — говорит она. — Чем ближе инициация, тем больше на меня наваливается дел. Не успеваю разобрать одно, как приходят с ещё десятью.

— Неужели дела в Акрате настолько плохи? — спрашивает Карлетт, беря листок из какого-то отчёта и быстро пробегаясь по нему глазами.

— Нет, конечно нет, — машет головой Марона. — Это мелкие дела, которые не требуют особой вовлечённости, но их слишком много. Кто-то подрался, кто-то что-то у кого-то украл, где-то потерялась собака. Половину из них можно не читая, отбрасывать в решённые.

— Но голова болит у тебя, разумеется не из-за них, — улыбается Карлетт.

Раздаётся осторожный стук. Служанка вносит поднос с чаем, ставя его на край стола и разливая напиток по чашкам, затем кланяется и уходит, тихо прикрыв за собой дверь.

— Разумеется, — кивает Марона, поднося к губам фарфоровую чашку. После глотка на языке остаётся лёгкая кислинка. — В последние дни становится всё неспокойнее. Будто нарочно перед инициацией случаются какие-то неприятности. Сначала бунты в Лелесе, затем забастовки в Пленто, а теперь ещё и убийство крупного чиновника в Велале.

— Ты думаешь это всё взаимосвязано? — спрашивает Карлетт, засовывая в рот печенье.

— Подозреваю, — кивает Марона. — Всё происходит как по сценарию. К тому тот чиновник как оказалось, был замешан во взяточничестве и связях с вителийской аристократией.

— Подозреваешь, за этим кто-то стоит? — хмурится Карлетт.

— Надеюсь, что это всего лишь череда совпадений, — отставляет опустевшую кружку обратно на поднос Марона. — Но давай опустим этот разговор. Ты же пришла сюда не для этого, так ведь?

— Да, ты права, — кивает Карлетт. — Я хотела поговорить с тобой… наедине.

Ведьма бросает извиняющийся взгляд на Диваля. Шуршание угля по бумаге прекращается. Фамильяр отрывает взгляд от холста и улыбнувшись, начинает собирать свои вещи. Карлетт извиняется одними губами, провожая спину парня взглядом и снова поворачиваясь к подруге. Марона смотрит сосредоточенно, тонкие чёрные брови нахмурены.

— Что случилось? — спрашивает она.

— Я хочу рассказать всё Алкею, — выпаливает Карлетт, сжимая пальцами чашку чая.

— Ты до сих пор ему не рассказала? — недоумевает Марона. — Уже год прошёл, Летти. Почему ты всё это время молчала?

Карлетт стучит пальцами по кружке, пристыженно поджимает губы и вздыхает.

— Боялась?

Марона приподнимает брови. Карлетт никогда не была из пугливых. Она не боялась выступать вперёд в спорах, браться за новое незнакомое оружие, на ходу спрыгивать с лошади или пробовать впервые приготовленные Мароной отвары. Но когда дело касалось чувств, Карлетт становилась похожей на глупую овечку, на пути которой повстречался волк. Эта разность характера подруги всегда умиляла и поражала Дамкер.

— Ты-то? Кого? Алкея?

— Его реакции. Вдруг он разочаруется во мне?

Марона прыскает и, не сдержавшись, начинает смеяться. Карлетт смотрит на неё обиженно изломив брови.

— Прости, — улыбается Марона. — Но это правда смешно. Летти, вот кто-кто, а твой благоверный никогда не разочаруется в тебе. У Алкея даже мысли такой не возникнет.

— Я знаю, просто…

— Понимаю, ты боишься. Боишься показаться слабой и неидеальной, — мягко произносит Марона, заправляя волосы за ухо. — Это нормально, особенно когда дело касается близких тебе людей, ведь ты не хочешь их разочаровать. Но, послушай, я думаю ты, итак, это знаешь: мы все тебя любим и примем любой. Ты не должна быть идеальной, Летти, ты должна быть собой. Твой страх… отпусти его и будь честна с мужем. Сама же не любишь, когда люди врут, так почему сейчас идёшь наперекор своим принципам?

Разглядывая дно опустевшей чашки, Карлетт улыбается и кивает.

— Ты права. Спасибо. Именно эти слова мне и нужно было услышать. Я расскажу всё Алкею. Сразу после церемонии.

— Почему не сейчас? — спрашивает Марона.

— Потому что я знаю его. Даже если не подаст виду, он всё равно будет долго думать и переживать. Пусть уж лучше делает это после инициации.

Марона хмыкает и кивает, наполняя чашку оставшимся в чайнике чаем. Повеселевшая Карлетт продолжает разговор в шутливом и душевном тоне.

* * *

Время тянется медленно и лениво. До инициации остаётся всего три дня, когда Марона без стука врывается в покои Карлетт, босиком, в одной ночной сорочке, и падает на кровать лицом в подушки. Слышится невнятное мычание.

— Что случилось? — Карлетт, откладывая в сторону расчёску, садится на край кровати и кладёт руку подруге на плечо.

Невнятное мычание повторяется, и Марона плотнее подминает под себя подушки.

— Если ты хочешь просто полежать на моей кровати, то да, пожалуйста, я не против, — по-дружески язвит Карлетт, снова подходя к зеркалу и беря в руку заколку.

— Мне приснился ведьмин сон, — доносится тихое, и Карлетт, как громом поражённая, застывает на месте.

Каждый, от гор до моря, слышал легенду о ведьмином сне, вещи редкой, таинственной и пугающей. Этот пророческий сон, невообразимый в своей реалистичности, приходил к ведьме накануне её гибели, в мельчайших деталях описывая смерть той. Во всех известных случаях ведьме не удавалось спастись от своей неминуемой участи. В народе же распространилось поверье, что это проклятье Богини за все грехи, что ведьма сотворила.

Карлетт откладывает заколку и садится рядом с подругой. Та обнимает подушку, ресницы её дрожат, и видно, как она старается не заплакать. Карлетт притягивает подругу к себе.

— Тихо, чш-ш, — успокаивающе гладит по чёрным волосам, чуть укачивая в объятьях и чувствуя, как ткань платья на плече намокает от слёз. — Всё будет хорошо.

— Нет. Не будет. Не ври мне, — Марона выпрямляется и смотрит Карлетт в глаза. Подбородок её дрожит, насыщенно-зелёные глаза сереют от слёз, а извечно весёлый уголок губ сейчас выражает безнадёжную грусть. — Ведь ты прекрасно знаешь, что это значит. Я умру. Совсем скоро! Возможно, даже сегодня! Я…

Она начинает задыхаться. Карлетт утягивает подругу, сотрясающуюся в беззвучных рыданиях, обратно в объятья. Гладит по голове, шепча успокаивающие слова, медленно укачивая в своих руках. Сердце сжимается от боли близкого человека как от своей. Она крепче прижимает подругу к себе, целуя в макушку и потираясь щекой о пахнущие ванилью и шоколадом волосы.

Марона всегда была жизнерадостна и смотрела на мир сквозь яркую призму счастья. Падав в детстве она не плакала, а вставала и бежала дальше, не чувствуя боли. Теряя игрушки, верила, что они нашли новый дом. Терпев неудачу в отвароведении, повторяла снова и снова, пока не добивалась нужного результата. И потому сейчас, видя настолько редкие слёзы подруги, Карлетт не знает, что делать.

Когда плач стихает, голос Мароны пугает Карлетт своей безжизненностью:

— Я не хочу умирать… Почему именно я? Я разозлила Богиню? Сделала что-то не так?

— Не говори глупостей, — Карлетт начинает злиться. Стараясь унять страх, ведьма делает глубокий вдох. — Всё будет хорошо. Богиня не зла на тебя. Это ещё ничего не значит, Ро. Ясновидение никогда не было твоей сильной чертой.

Дамкер грустно хмыкает и заправляет прядь за ухо.

— Летта, ты ведь прекрасно знаешь, что предсказание ведьминого сна никогда не зависело от ясновидческих умений, — она тяжёлым взглядом смотрит на подругу. Карлетт сжимает губы в тонкую линию. Возразить ей было нечем.

— Я уверена, это какая-то ошибка…

— Какая ошибка?! — криком перебивает подругу Марона, вскакивая с кровати. Покрасневшие от слёз, красные глаза смотрят со злостью и печальным смирением. — Магия никогда не ошибается, Карлетт! Особенно магия предсказаний… Мне суждено умереть!

Карлетт смотрит на подругу и чувствует, как сердце сжимается от боли. Всего за одну ночь лицо Мароны осунулось, и без того бледная кожа приобрела серый оттенок, глаза потускнели.

— Нет! — Карлетт сжимает подругу в объятиях, комкая в пальцах ткань её ночной сорочки. — Я не отпущу тебя, слышишь?! Только не тебя!

Объятья становятся крепче, слёзы быстро собираются в уголках глаз, и Карлетт всхлипывает, стараясь не заплакать. Марона мягко отстраняет её от себя, заглядывая в глаза.

— Знаешь, если это и правда последний день в моей жизни, я хочу провести его с самым дорогим человеком в моей жизни, — говорит ведьма, мягко поглаживая Карлетт по щеке и задевая большим пальцем маленькую серёжку-колечко.

Тиндаль не отвечает ничего, лишь жмурится и часто-часто кивает головой, снова прижимаясь к подруге в объятьях.

Они весь день проводят вдвоём. Гуляют в саду и плетут венки, пуская их по пруду под водопадом. Качаются на качелях и, смеясь, вспоминают истории из детства. Катаются на лошадях, не забыв при этом пофлиртовать с молодым конюхом, и пугают кухарку во время кражи из буфета свежеиспечённых булочек. Та журит девушек и даёт с собой ещё корзину спелых яблок.

К вечеру, пропустив ужин, девушки поднимаются на крышу. Когда они были детьми, господин Лави водил их сюда втайне от Верховной Жрицы. Сейчас с высоких стен дворца видно оранжево-розовое марево заката. Ведьмы сидят на холодной черепице, поставив перед собой корзину с яблоками.

— Летта, — зовёт Марона. Закат окрашивает её лицо нежным румянцем.

— Да, — оборачивается Карлетт на голос подруги.

— Спасибо тебе. Этот день и правда был лучшим в моей жизни.

— Что, даже лучше того злосчастного вторника, когда прыщавый маг де Жабо во всеуслышание признался тебе в любви? — смеётся Карлетт беззаботно, стараясь не показывать той тяжести, что висит на груди.

— Богиня, не напоминай, — прячет лицо за ладонями Марона. — Я ещё две недели ходила красная, как борода баквелов.

— Могу заверить: тебе идёт этот цвет, — хитро улыбается сероглазая ведьма.

— Да ну тебя, — пихает Дамкер подругу в бок.

Карлетт закусывает губу, скашивает взгляд вбок, смотря на профиль подруги.

— Ро… Что именно тебе приснилось?

Губы Мароны дёргаются, пальцы нервно заламываются.

— Я, я была в своей комнате. Был вечер, почти ночь. Помню чувство… чувство, что уже знала, что случится. Потом открылась дверь. Я не обернулась. Не хотела смотреть смерти в глаза, — девушка некоторое время молчала, затем продолжила — Помню острую боль, размытый хриплый голос.

— А голос? Он был мужской или женский? — с надеждой спрашивает Карлетт.

— Я… Я не помню.

Больше Карлетт не спрашивает, не желая тревожить кровоточащую рану. Они сидят на крыше ещё несколько часов, разговаривая ни о чём, пока окончательно не холодает и не темнеет.

— Если желаешь, я останусь на эту ночь с тобой, — предлагает Карлетт, стоя около дверей в комнату подруги и держа в руках её ладони.

— Нет необходимости. Ты, итак, подарила мне самый прекрасный день из всех, что у меня был, — говорит Марона и прижимает Карлетт к себе, даря невинный поцелуй в лоб.

Они расходятся. Перед тем, как вернуться в свои покои, Карлетт приказывает усилить охрану около комнаты подруги. В голове крутится навязчивая мысль пойти обратно к Мароне и, наперекор её словам, остаться и защитить. Но, как только Карлетт переступает порог своих апартаментов, внезапная сонливость валит её с ног. Закрывая потяжелевшие веки, Карлетт с досадой понимает, что подруга наложила на неё заклинание сна. Засыпая против воли, девушка лелеет в сердце надежду, что весь сегодняшний день окажется дурным сном и завтра, когда Карлетт расскажет о своих переживаниях, Марона привычно рассмеётся и даст совет. Но этого не случается.

Утром следующего дня Марону находят убитой в собственных покоях. На её губах застыла счастливая улыбка.