Чужое лицо Таис. Три части

Рита Вейя, 2023

Дорогие читатели! Если вы читали первую часть книги, то в данной полной версии книги «Чужое лицо Таис» в трех частях вас ждет более подробное начало этой истории… Она расскажет вам о современной девушке, которая при странных, мистических обстоятельствах встречает свою любовь. Кошмары преследуют ее, и она не может понять – все происходит во снах? Или это и есть реальность? Пытаясь в этом разобраться, Таисия, неожиданно для себя, оказывается ключевым участником мистических событий, уходящих корнями в глубокую древность… Сможет ли она снять ужасное заклятие, наложенное на ее, еще не рожденного ребенка, и спасти свою семью от векового зла?

Часть первая. Таисия

Самая большая иллюзия человека — правильное, по его мнению, восприятие реальности и поступков окружающих людей…

(Рита Вейя)

Глава первая.Сон Таис

Той ночью меня разбудили какие-то странные шорохи и шепот на незнакомом языке. Открываю глаза — ничего не вижу. Темнота сгустилась до полного мрака.

Скованная ужасом, я вижу слабый свет впереди и понимаю, что лежу в своей кровати рядом с мужем. Вдруг все стихло. Свет, как будто от фонарика, рассеял темноту, и я вижу, что вместо нашего окна — стена, как если бы проем окна заложили кирпичами, и на ней висит картина…

На ней изображена женщина молодая, стоящая в полный рост. Ее белое лицо, обрамленное иссиня-черными волосами, необыкновенно красиво, а глаза… Они тоже черны и смотрят прямо в душу, и такой силой и исступленностью наделены эти глаза, что мне жутко и хочется кричать, но вопль не идет из пересохшего горла, и все тело недвижимо, будто парализовано. Страх разрывает меня. И — о, ужас! Я вижу, как женщина непостижимым движением отделилась от полотна картины и медленно идет ко мне. Ее белые одежды развеваются от легкого сквозняка, черные пряди волос растворились в темноте, и только белое лицо, освещенное каким-то слабым светом, неумолимо приближается ко мне. Еще миг, и я чувствую ее рядом с собой.

А еще через секунду она уже лежит между мною и мужем и, изгибаясь всем телом, пытается столкнуть меня с постели вниз. Очнувшись на полу, я все еще вижу эту женщину лежащей рядом с моим мужем. Она медленно поворачивает ко мне такое красивое, но пугающее потусторонней силой лицо, ее огромные, полные глубинной чернотой глаза прожигают меня насквозь, и я слышу ее голос, звучащий прямо в моем мозгу. Губы на прекрасном лице не двигались, но я отчетливо услышала слова: «Таис, ты больше никогда не увидишь своего лица до тех пор, пока не исполнишь того, что обещала…»

И снова темнота сомкнулась передо мной, и я услышала удаляющийся легкий смех, от которого кровь стыла в жилах…

Я проснулась в липком поту… Отдышавшись, повернулась к мужу. Вадим спал, отвернувшись к стене. Я прижалась к нему, облегченно вздохнув, думая: «Слава богу, это лишь сон…» Впереди предрассветно белело родное окно, а за ним виднелся знакомый, милый сердцу пейзаж…

Я встала и прошла в ванную, чтобы смыть страшный сон прохладной водой включила свет, подошла к зеркалу, открыла кран, наклоняясь к текущей воде, мельком взглянула в свое отражение… Боже! На меня смотрела она! Крик вырвался из моей груди, разорвав утреннюю тишину. Закрыв лицо руками, я стояла, боясь снова увидеть свое отражение. Но, преодолев страх, вновь посмотрела в зеркальную глубь. Из потусторонней зеркальной поверхности на меня смотрели черные, полные исступления, глаза ведьмы из моего сна. Я больше не видела своего синеглазого взгляда и светлых волос, теперь ее белые черты и черные локоны были моим отражением. И снова я услышала в голове ее голос: «Таи́с, ты никогда не увидишь своего лица, пока не исполнишь…»

Когда проснулся Вадим, то застал меня на кухне. Прислонившись к стене у раковины, я, наверное, в десятый раз мыла чашку. Он подошел сзади и поцеловал меня в шею, я вздрогнула и повернулась к нему.

— Вадим, ты видишь мое лицо? — спросила я, не осознавая, как странно и глупо звучит мой вопрос.

Он ответил, удивленно приподняв брови:

— Да, я вижу твое личико, Таис, а что еще я должен видеть? Хотя нет, постой, я вижу не тебя…

Я напряглась было, но он смеясь закончил фразу:

— А растрепанную красивую девочку, похожую на тебя…

Продолжая шутить, он наливал нам кофе, а я, глядя на обыденные движения его сильных родных рук, с ужасом понимала, что моя размеренная прошлая жизнь закончилась, и я должна буду объяснить мужу, почему не вижу своего отражения? И главный вопрос: кого и зачем я вижу в зеркале? Я думала обо всем сразу: как мне теперь ходить на работу, видеть друзей, знакомых, одним словом, как же мне жить дальше? Меня прошиб озноб, и крупный пот выступил на лице. Вадим, с беспокойством пощупав мой лоб, сказал:

— У тебя жар, милая, я вызову врача.

— Не надо, пожалуйста, врача, Вадим, я так отлежусь.

Но все поплыло у меня перед глазами, и я потеряла сознание.

Очнулась в своей кровати, рядом сидел Вадим. Увидев, что я открыла глаза, он обрадовался.

— Наконец-то ты пришла в себя, Таисия, как ты меня напугала!

— Что это со мною было? Мне приснилось, что я вижу в зеркале вместо себя страшное белое лицо женщины… Она была похожа на смерть — с такими глазами, в которые невозможно смотреть без ужаса!

Заботливо протирая мне лоб салфеткой, смоченной в уксусе, Вадим ответил:

— Ты заболела ангиной. Два дня была без сознания с очень высокой температурой и все время бредила — просила выгнать из твоего отражения эту женщину, которую описала сейчас. Дорогая моя, тебе просто снились кошмары от болезни, теперь тебе легче. Температура нормальная, но врач еще на неделю продлил больничный, так что лежи, выздоравливай — вот лекарства и питье. Принимай все как следует! Любимая, до вечера!

Он поцеловал меня и ушел.

Я с трудом поднялась и поплелась в ванную. Мыслей в голове никаких не было. Чувствуя слабость во всем теле, я скорее машинально посмотрела в свое отражение в зеркале…

Все также страшно и исступленно на меня смотрела ведьма, я отшатнулась от ее лица и вбежала обратно в комнату, без сил упав на кровать. Рыдания сотрясали меня. «Это вовсе не сон, это все происходит на самом деле! Она осталась моим отражением!» — мучительно застучало в голове. У меня снова подскочила температура, бредовый сон стал моим спасением от помешательства. Подсознательно мне очень хотелось, чтобы поскорее пришел муж. Я, как обиженный маленький ребенок, ждала родного взрослого человека, чтобы он спас меня. Наконец дверь щелкнула, зашел Вадим. Я вскочила и кинулась ему на шею.

— Милый, спаси меня, — это не сон, я действительно вижу ее в зеркале, эту женщину — ужасную ведьму!

Вадим с беспокойством потрогал мой лоб.

— Таис, ты снова вся горишь… Ты принимала таблетки? Успокойся, это проявление болезни, ты еще не поправилась и поэтому мерещится всякая ерунда, завтра вызову врача, он поможет тебе…

Тут я настоятельно потребовала, чтобы он сел и выслушал меня. Вадим подчинился, но было видно, что он отнесся к моей просьбе, как к капризу. Я стала рассказывать подробно свой сон, про картину и женщину, и пыталась убедить мужа, что я действительно вижу ее в своем отражении, но ничего не помогало — он только уговаривал меня выпить лекарство и укладывал в постель…

Я болела еще несколько дней, автоматически пила таблетки и проваливалась в спасительный сон. Постепенно я выздоровела от ангины, но мое душевное состояние было далеко не здоровым, с мужем я почти не общалась, ведь с каждым днем мне становилось все яснее, что Вадим никогда не поверит в то, что происходит со мной на самом деле.

А он, видя мое подавленное состояние, не приставал ко мне, но сам был очень расстроен и недоволен изменением в моем характере. Ведь из жизнерадостной, легко идущей по жизни девушки, я превратилась в угрюмую, молчаливую жену. Много раз, оставшись одна, я хватала зеркало, надеясь увидеть в нем себя. Но каждый раз жестокое разочарование погружало меня в жесточайшую депрессию — мое отражение продолжало показывать мне ведьму, исступленно глядящую на меня из потусторонней дали.

Я решила сходить в церковь. Был летний жаркий день. Надев на голову легкий платок и облачившись в платье из тонкой ткани, которое очень редко носила, я приехала на окраину города. Маленькая церквушка стояла неподалеку от шоссе. Идя по тропинке между деревьев, я размышляла о Боге. Не то, чтобы я совсем не верила во Всевышнего, но после смерти родителей, будто бы разуверилась в силе молитв и поэтому посещала храм лишь по большим праздникам.

Вот показались позолоченные купола, залитые солнечными бликами, от которых резало глаза. Старинные фрески с изображением святых ликов, украшавшие главный вход, настроили меня на благостный лад. Несмело вступив в светлое чистое помещение, я подошла к старушке, стоящей за прилавком при входе, и купила свечи. Меня охватила божественная тишина, и гнетущее чувство одиночества сменилось надеждой на получение помощи от святых угодников. Перекрестившись, я подошла к иконе Божьей Матери, и мне показалось, что ее строгий лик смотрел на меня с осуждением. Я стала вспоминать молитву, закрыв глаза, и произнесла ее, как смогла, затем прошептала свою просьбу: «Божья Матерь, спаси меня от нечистой силы. Прогони ее из моего отражения. Даруй этой чужой женщине, которую я вижу в зеркале, царствие небесное, и упокой душу ее…»

Сразу после моих слов с треском раскрылись церковные двери, и сильный внезапный порыв ветра ворвался внутрь храма. Откуда взялся этот ветер в тихий солнечный день? Вихрь сорвал с моей головы платок и погасил все свечи в маленькой церкви. Старушка, крестясь и охая, встала со своего места, закрыла дверь и стала снова зажигать свечи, переходя от одной иконы к другой. Мне стало страшно. Значит, Бог не принял мою молитву и просьбу. Наверное, ведьму молитвою не победить, и мне не под силу справиться с нею. Еще раз перекрестившись, я вышла из церкви с тяжелым сердцем, не получив ожидаемой поддержки.

Стоя на остановке в ожидании своей маршрутки, я оглянулась вокруг и не увидела ни души. Мне странно было видеть совершенно пустую дорогу без машин, и окрестные дома без всякого присутствия людей. Окна в домах, стоящих вдоль обочины дороги, были темными и безлюдными. Солнце скрылось за тучами. Небо потемнело, как перед грозой, и стало душно. Даже лая собак и пения птиц было не слышно. А ведь время было не позднее — около пяти часов вечера. Я посмотрела на телефон и увидела, что он был выключен, хотя я зарядила его перед поездкой. Странно, но сейчас бездушный аппарат не реагировал на мои действия и упорно не хотел включаться.

Наконец подъехала долгожданная маршрутка, и я села в нее, передав деньги водителю. Тот, не поворачивая головы, дал мне сдачу. Я уселась спиною к нему на место у окна. Оглядевшись, поняла, что сижу в машине совсем одна, и тут маленький автобус рванул с места и погнал во всю прыть, но не в сторону жилого массива, а наоборот далее за город. Я стала кричать водителю, что он едет не туда. Набивая себе шишки на коленях и локтях, так как машина ехала очень быстро по разбитой загородной дороге, подобравшись к нему поближе, я увидела, что за рулем сидел не водитель, а странное существо…

Лица у него не было совсем, вместо носа — две дырки, губы также отсутствовали, их заменяла бледная натянутая кожа, а глаза смотрели пустыми провалами темных глазниц… Череп прикрывала водительская фуражка, поэтому я не сразу разглядела его, садясь в маршрутку. Руки этого монстра были в черных перчатках… Повернув ко мне страшную голову, он взмахнул костлявой рукою, как бы сажая меня на место… Я закричала и попятилась, затем упала, больно ударившись головою о подлокотник сидения… На миг потеряла сознание… и очнулась в той же церкви, в которой недавно молилась…

Божья старушка причитала надо мною и шептала молитвы, мелко крестясь. Она побрызгала на меня святой водою, я встала и, поблагодарив, вышла из церкви. Старушка перекрестила меня вслед и покачала головою, как бы жалея меня… Я шла по дороге от церкви, шатаясь и чувствуя себя так, будто я вернулась с того света, и подумала: «Все же Бог охраняет меня, раз я вернулась…» Остановилась на той же остановке, с которой только что уехала в страшной маршрутке, и тут с радостью увидела, что мир вокруг меня продолжил жить своею жизнью.

По дорогам носились машины. Ярко светило солнце, кричали во дворах дети, и в кронах деревьев пели птицы. Снова подошла моя маршрутка, и я села в переполненный пассажирами салон, передав деньги веселому водителю, который, принимая деньги, подмигнул мне. Посадочные места были все заняты… Стоя бок о бок с людьми, я чувствовала себя одинокой и брошенной как никогда. Я понимала, что попала в ситуацию, в которой мне тяжело будет разобраться и вышла из маршрутки в смятении, не понимая, как вести себя дома.

Едва переступив порог нашей квартиры, я услышала поток осуждений и недовольства от мужа. Вадим ругал меня за то, что я поехала одна: «Таис, ты не могла дождаться выходного, я отвез бы тебя на машине! Какая спешка потащила тебя в такую даль одну?» — повторял он, увидев, в каком состоянии я вернулась, и удивленно разглядывая мои ссадины.

Он поспешил сделать примочки и прикладывал их к моим синякам на локтях, коленях и голове, продолжая меня корить. Я сидела на кровати, опустив ноги на пол и безвольно позволяла ему себя ругать. Ничего не отвечала на вопросы и не рассказала о странном приключении в церкви. Ведь если Вадим не верит, что я вижу чужое отражение в зеркале, то мое путешествие на тот свет убедит его окончательно, что я сошла с ума. Мои мысли путались, мне хотелось сосредоточиться и обдумать все, что со мною приключилось, но очень мешал Вадим. Я смотрела на него и почти не слышала того, что он говорил, остро чувствуя, что наши отношения совсем зашли в тупик и отдаляли нас друг от друга все дальше.

Вадим, сидя передо мною на корточках, внезапно обнял мои колени и стал их целовать… Я замерла от неожиданности… Ведь, с тех пор как я стала видеть чужое лицо в зеркале, мы давно не были близки с мужем, и сейчас его порыв неприятно поразил меня. Я не была к этому готова и отстранилась от его губ. Вадим был настойчив, продолжил свои ласки и целовал мое тело, снимая с меня одежду, распаляясь все больше. Губы его шептали: «Дурочка моя, я скучаю по тебе, что с нами случилось? Я люблю тебя, ты моя жена, ты не можешь мне отказать…»

Я прислушивалась к своим ощущениям, пытаясь вызвать в себе ответное желание… Но его больше не было. Я словно окаменела и с удивлением понимала, что больше не чувствовала к Вадиму того, что было раньше. «Что со мной? Я совсем его не хочу!» — проносилось в моем мозгу. Когда все закончилось, он, тяжело дыша, лег рядом.

— Ты совсем меня разлюбила, Таис?

Я не стала его утешать, только теперь окончательно осознав, что никогда и не любила его по-настоящему. Мне стало жаль его.

— Прости меня, Вадим, я не знаю, что со мною, но я не могу больше жить с тобой, как раньше. Не спрашивай меня ни о чем, я сама ничего не понимаю. Ты здесь совсем ни при чем. Давай разведемся…

Он резко ответил:

— Нет, я не отпущу тебя, давай попробуем все исправить. Обещаю, я не буду больше принуждать тебя к близости и попробую понять, что с тобою происходит. Только скажи, у тебя точно никого нет?

Я горько усмехнулась и отрицательно покачала головою. Насколько этот повод был бы простым и понятным. Но в том то и дело, что я сама не понимала причины своего охлаждения к мужу. Лишь интуитивно догадывалась, что это страшная женщина из сна перевернула всю мою жизнь с ног на голову.

Прошло время. Я боялась видеть свое отражение, поэтому все зеркала исчезли из нашего дома. Я почти не спала по ночам, так как лишь днем могла спать без сновидений. Вадим таскал меня по врачам, но ни один из них не смог ответить на мои вопросы. Да и не верили они, что я вижу в зеркале не свое отражение. Ведь для всех мое лицо оставалось таким же, каким и было. Прописав кучу лекарств от нервного расстройства, врачи разводили руками.

Постепенно из моей жизни исчезли все друзья и подруги. Муж окончательно отдалился от меня, не желая выносить мои истерики и бессонные ночи. Не в силах больше мучить друг друга, мы все же развелись, оставшись друзьями.

Так я осталась в одиночестве, не понимая до конца, что моя жизнь разделилась на до сна и после, и что всему виною была она — ведьма, недавно появившаяся в моем сновидении и навсегда изменившая мою душу и все мое существование до неузнаваемости.

Я находилась в состоянии, близком к сумасшествию, мне с трудом давалась работа, и сама жизнь потеряла для меня привлекательность и смысл, превратившись в муку. Постепенно я научилась обходиться без зеркал, наощупь приводя в порядок свои волосы, и всячески избегала возможности увидеть себя в любом отражении.

В рекламном агентстве, где я трудилась после колледжа искусств на должности художника-оформителя, ко мне относились снисходительно. Я работала с удовольствием, поскольку с детства очень любила рисовать, и мои идеи по оформлению рекламы для заказчиков имели одобрение у начальника. Но молодость и недостаток опыта неизменно являлись предметом шуток и подтруниваний надо мною других сотрудников. Я не обижалась на коллег и обычно смеялась вместе с ними.

Но после того, как перестала видеть свое отражение в зеркале, я старалась избегать прямых общений с людьми, и очень скоро в коллективе стали шептаться у меня за спиной, не понимая, что со мною происходит. А когда узнали, что я развелась с мужем, кривотолков стало еще больше. На прямые вопросы любопытных я не отвечала и к шепоткам за спиной старалась не прислушиваться.

Настал день, когда мне стало совсем невыносимым появляться на работе. Это случилось хмурым дождливым утром. Я вошла в офис, как всегда в последнее время молча, ни с кем не здороваясь. Повесила мокрый плащ на вешалку и уселась на свое рабочее место, ни на кого не глядя.

— Таисия, ты сегодня в зеркало смотрелась? — самая язвительная особа нашего агентства тут же сделала мне замечание про мой внешний вид.

Сама же она — пышногрудая блондинка с ярким макияжем — всегда одевалась в открытые блузы, подчеркивающие ее бюст, которым она явно гордилась. Конечно, она считала меня серой мышью. Я редко красила глаза и губы и на работу всегда ходила в джинсах и спортивных кофтах.

Не услышав моего ответа, она надула губы.

— Наша Таисия загордилась вконец, разговаривать не хочет и замечаний подруг не принимает. Ты сегодня очень лохматая. Причесаться забыла? На, посмотрись…

Она сунула мне прямо в лицо свое круглое большое зеркало, всегда стоящее у нее на столе… Невольно я ужаснулась своему отражению — ведьма, всклокоченная и страшная, безумными глазами смотрела на меня, губы ее шевелились, а в моем мозгу прозвучало: «Торопись, Таис, тебе несдобровать, если не исполнишь…» Я оттолкнула руку блондинки, зеркало упало и разбилось вдребезги. Она завопила:

— Ты что, совсем чокнулась, идиотка!

Я молча обвела всех взглядом и уткнулась в свои рисунки, ничего не видя перед собою. В моей голове все время слышались слова ведьмы…

Вышел начальник и велел прекратить балаган. Все затихли. Блондинка поверещала еще немного и тоже замолчала. А я сидела за своим рабочим столом и с горечью думала: «Что я могу им объяснить — ничего!» С этого дня работники нашего агентства вовсе перестали со мной общаться, за исключением деловых разговоров. Это было облегчением моего положения, но в то же время я понимала, что скоро мне придется уйти отсюда, хотя и жаль было потерять хорошее место.

Однажды вечером я шла домой после работы по улицам, выбирая пустынные места, что становилась привычкой. Я сторонилась людей и незаметно забрела в район полуразрушенных старых домов, предназначенных под снос. Меня не пугала чернота окон и тишина нежилого двора. Сидя на старой скамье я думала, как мне быть дальше.

Вадим, жалея меня, иногда навещал, но так и не cмог помочь и понять, что делалось в моей душе. Сила одиночества грызла меня, как злая собака. Много месяцев я не видела своего лица. И вдруг внезапная решимость пронзила меня. Попробовать посмотреть на себя еще разок, а вдруг все это моя больная фантазия, и нет никакой ведьмы в моем отражении?

Не понимая, что делаю и где нахожусь, я забежала в заброшенный дом. Пустота брошенного жилья охватила меня. Двери, снятые с петель, окна с разбитыми стеклами, пыль и запустение — ничто не остановило меня, я упрямо передвигалась из комнаты в комнату, ища хотя бы осколок. Наконец в углу я увидела грязное мутное зеркало, оставленное впопыхах. За разбитым окном завыла собака, сердце мое сжалось от страха, но мне необходимо было посмотреть на себя, пока я решилась. Слушая переливчатый вой, я медленно приближалась к своему отражению, едва различимому в сумеречном свете. Вглядевшись в него, я вздрогнула — на меня по-прежнему смотрела она. Те же черные глаза, белые прекрасные черты так и остались моим отражением.

Вой прекратился, стоя как вкопанная, я смотрела в это чужое лицо. Страх исчез, уступив в моей душе место злобе и непониманию, я громко и отчетливо произнесла: «Что тебе нужно от меня? Кто ты?»

Я говорила, а шевелились ее губы, и черные глаза, вместо исступления, источали тоску и безысходность. Я замолчала, и тишина напугала меня. Бросившись вон из дома, я побежала, не разбирая дороги по темнеющей улице. Начался ливень. Серая стена воды заливала все вокруг, ослепив меня. Бормоча бессвязные слова, как в бреду, я неслась, не видя ничего от яростной, охватившей меня тоски. Неожиданный визг тормозов и толчок оборвали мое спутанное сознание.

Снова шепот, темнота, стена из кирпича и картина, висящая на ней. Ее голос, звучащий в моей голове: «Таис, ты должна исполнить, что обещала…»

Я, вскрикнув, очнулась ото сна. Надо мною склонился человек, сидящий подле меня. Я вгляделась — черные волосы, белое лицо, темные глаза — все это принадлежало молодому мужчине, который ласково произнес: «Слава богу, вы живы!» Он взял меня за руку, и мы познакомились. Оказалось, что Алексей, так звали моего нового знакомого, ехал в тот вечер по шоссе, неподалеку от брошенного поселка. Был ливень, и вдруг из темноты я бросилась под колеса его машины. К счастью, ему удалось затормозить, но удар, хоть и не сильный, все же произошел. Я неделю пролежала в больнице, в бреду крича по ночам. Алексей все это время был рядом, как сказали медсестры. Они шептались: «Какой чудесный молодой человек! Редко такого встретишь!»

Я была смущена и растеряна, отвыкнув от повышенного внимания к себе. Алексей, как только мне стало получше, навещал меня каждый день, принося разные вкусности и развлекая меня, как мог. Я не расположена была к разговорам о себе, да и о жизни в целом, но Алексей не докучал мне вопросами и только рассказывал о себе. Он художник, путешествует по стране в поисках новых впечатлений для творчества. Я тоже хорошо рисовала, даже пробовала себя в писании на холсте, но дальше пейзажа с натуры не продвинулась. Алексей же был уже немного знаменит в определенных кругах, слыл отличными портретистом, и не только… Так вот, он колесил по миру и рисовал свои картины. Я слушала его с интересом и чувствовала, что влюбляюсь… Нет, это было невозможно. Я ведь теперь не совсем обычная девушка. А кто? Кто я теперь? Ответа не было, и я молча слушала Алешу, замирая от любви и понимая, что ничего не могу ему сказать о себе.

В день выписки я с трепетом ждала Алексея, стоя на пороге больницы. Он приехал, и я не смогла скрыть радость, судя по его глазам, которые загорелись в ответ черным бархатным огнем.

— Таисия! Ты выглядишь великолепно! Разреши отвезти тебя домой! — предложил он.

Я в ответ молча села рядом с ним в ту самую машину, которая так вовремя меня сбила, как бы нелепо это ни звучало. Действительно, если бы Алеша меня таким образом не встретил, как бы закончился тот вечер, одному богу известно.

У моего дома мы долго и молча сидели в машине, не сводя друг с друга взгляда. Его глаза обжигали, и я всей кожей чувствовала желание, исходившее от его тела, и губы были так близко. Я отшатнулась, воспоминания отрезвили меня — Вадим, ведьма в отражении… Я не смогу больше никого любить, не имею права. Бежать, — вот что мне надо, чтобы не делать еще одного человека несчастным. Пробормотав слова извинения, я стремглав выбежала из машины и влетела в свой подъезд. Уже дома осознала, что ни телефона, ни адреса Алексея я не знала. Ну что же, и к лучшему! Он еще долго стоял у подъезда… Глядя из окна вслед уезжающей машине, я ощущала внутри пустоту…

На следующее утро я поехала к Вадиму. Бывший муж встретил меня, как всегда, с участием и радостью.

— Таисия! Выглядишь уставшей! Бледная, с кругами под глазами. Давай я тебя к врачу отведу…

— Спасибо, я уже, только от врача. Вадим, дай мне денег, мне надо уехать ненадолго…

Без лишних вопросов Вадим выполнил мою просьбу и проводил на вокзал. Я поцеловала его на прощание.

— Забудь меня, как страшный сон. Спасибо за все. Прощай!

Вадим озадаченно смотрел, как я сажусь в вагон, и помахал рукой, когда тронулся состав. Вот и все. Еду. Куда? Нет ответа… Я хотела туда, где меня никто не знал. Пустота сжимала меня изнутри все сильнее.

Ранним утром, через несколько дней пути, я вышла на самой неприметной и малолюдной станции. Густой туман стелился по земле, и сквозь его клочья я увидела лесную дорогу, по которой двигался человек в дождевике. Он удалялся от меня, видимо, тоже сошел с поезда. Я двинулась за ним, стараясь держаться от него на расстоянии, но тишина раннего утра выдала мои шаги. Где-то вдали пропели петухи, и туман, рассеиваясь, уступал место заливающему горизонт солнечному свету. Мужчина оглянулся несколько раз, затем решительно остановился. Его рука взметнулась в приветственном жесте, он дождался моего приближения и вежливо спросил:

— Издалека в наши края?

Я кивнула, пробормотав ответные слова приветствия.

Он молча взял мой чемодан и пошел вперед. Идя за ним, я смотрела на его серый дорожный мешок, висевший у него за спиной, и думала, что не представляю, зачем я сюда приехала. Мужчина был средних лет, обычный сельский житель, с загорелым лицом и небритой щетиной на подбородке. Мы пришли в деревню, в ней было всего шесть домов. Мужчина показал рукой на дом с цветными наличниками на окнах, который сдавался приезжим. Хозяйка, немолодая вдова неприметной наружности, жила в доме напротив. Расплатившись с ней, кинув вещи посреди комнаты, я блаженно растянулась на широкой деревянной кровати. Печь, два окна, стол… Выпив молока и съев кусок пахучего каравая, принесенного хозяйкой, я тут же крепко уснула без сновидений.

Проснулась, когда солнце уже садилось, окрасив зелень за окном в багровые тона. Настроение мое улучшилось. Я решила прогуляться на речку, протекающую неподалеку. Взяв краски, кисти и холст, я с наслаждением стала писать деревенский пейзаж, очарованная окружающим меня видом — темнеющая гладь реки, ивы, окунувшие свои ветви в воду, закат, пламенеющий на горизонте… Успокоительная терапия захватила меня, и я не заметила, как стало темнеть. С сожалением собрав принадлежности для рисования, я вернулась в дом. Слушая деревенские шорохи, мычание коров, стрекотание кузнечиков, я остро почувствовала свое одиночество. Хозяйка принесла мне чай.

— С травками, попейте на ночь! — сказала она.

Чай был ароматным и необыкновенно вкусным. Поев, я огляделась — да-а, тишина. Телевизора нет. Телефон не работал, радио не было. Я взяла в руки холст со своим рисунком. Прислонив его к стене на столе, отошла в сторону. Хорошо передались зелень деревьев и закат. Но что это? На другом берегу реки, изображенной мною, проступала фигура в темном плаще. Я помотала головой и вгляделась. Фигура стала отчетливей и чуть ближе. Бред! Я не рисовала никакую фигуру! Этого не может быть!

Но пейзаж, нарисованный моею рукой, стал меняться на глазах, и фигура в плаще уже перешла на переднюю часть рисунка, заслонив собою все пространство пейзажа. Пробила полночь. В печи вспыхнули дрова, хотя ее никто не разжигал. Часы, скрипя, отбивали последние удары. Леденящий ужас сковал меня, и я не могла пошевелиться. Мужчина в плаще вылез из холста прямо передо мной, капюшон закрывал его лицо, но небритый подбородок выдал в нем моего утреннего проводника.

Вдруг стены комнаты раздвинулись, она стала длиннее и шире, мужчина отодвинулся от меня в глубину, словно шахматная фигура. Он медленно двигался ко мне, уже издалека. Шепот и шорох заполнили мое сознание, стало жарко от печи и светло от ее пламени. А по углам роились тени, они выросли и превратились в фигуры. Я стояла, как пригвожденная, не в силах пошевелиться от ужаса. Все фигуры приближались ко мне, а в центре шел проводник. Подходя ко мне ближе, он резким движением откинул капюшон, и я увидела, что это не человек, а полуистлевший труп этого мужчины. Глаза его дико вращались, кожа на теле свисала зловонными струпьями, он ощерился безгубым ртом. Комната кишела мертвыми телами мужчин, и все они шли ко мне, обходя со всех сторон. Находясь под мистическим гипнозом этой зловещей картины, я не имела возможности ни крикнуть, ни сопротивляться.

Я почувствовала, как меня подняли горизонтально полу, дыхание остановилось в моей груди, и я не могла вздохнуть, когда вдруг костлявые пальцы мертвецов стали снимать с меня одежду. Эти монстры понесли меня, нагую, навстречу трупу проводника — я была в полуобморочном состоянии от ужаса… Он скинул сгнившие лохмотья и оголил свою плоть, которая выглядела, как у живого, молодого и полного сил мужчины. Это был кошмарный сон или не был таковым? Все происходило как будто наяву…

Он вошел в меня, сверкая белыми глазами, полусгнившие веки которых открывали их страшным образом. Но совершенно необъяснимо вдруг я, скованная держащими меня за руки и за ноги мертвецами, дрожащая от ужаса, почувствовала такое наслаждение, какого не испытывала ни с кем в жизни. Как будто это сделал мой любимый, которого я дождалась после долгой разлуки. Все продолжалось долго или нет — я не могла определить… Время шло скачками — непонятным ходом, в нереальности происходящего. Но вот — пропели петухи, и все исчезло…

Я проснулась на кровати, в своей вчерашней одежде. В окно ярко светило солнце, а комната была обычной, как и прежде. Холст с моим рисунком так и стоял на столе, как я его поставила вечером, и на нем не было никакой фигуры. Опять кошмарный сон. Как же я смогла уснуть? Я же специально спала днем. А во всем теле я ощущала такую негу, словно всю ночь провела с любимым мужчиной. Тут я заметила маленькое зеркальце на подоконнике. Вчера его точно не было. Я взяла его в руки и взглянула на свое отражение. Я не узнала ее… Она смеялась, глаза посветлели и стали золотисто-коричневыми, а исступление сменилось удовлетворением.

Опять бежать? Куда? Что мне делать?

Зашла хозяйка, спросила:

— Как спалось? Я вам в чаек травки сонные положила, чтобы выспались…

Так вот в чем дело — травки! Вот почему я так быстро и крепко уснула.

С новой силой меня охватила тоска и паника. А душа рвалась к Алексею. Гонимая мистическими существами из моих снов, я собрала вещи и через час уже сидела в вагоне.

Меня влекло к моему любимому, и я решила не сопротивляться этому влечению. Страшные сны, ведьма в отражении — мне не разобраться с этим одной. Алексей! Я люблю его! Люблю так, как не любила еще никого!

Поезд мчался, стуча на стыках, я лежала на верхней полке и думала о своем будущем, стараясь не спать. Как устала я сопротивляться сну. Мама, папа, как мне не хватает вас! Мои родители погибли в автомобильной катастрофе три года назад. Я вспомнила детство…

Дорога спускается резко вниз, а потом снова наверх… Царство сопок и вулканов — здесь я выросла на берегу океана. Родители назвали меня Таисией, но мама всегда звала меня Таис. Так все и называли меня, худенькую синеглазую девочку с льняными косами.

Мне десять лет. Вот мама на ночь читает страшные русские сказки про ведьм, вурдалаков и оживших покойников. А рядом сидит друг детства Леша, крепко держит меня за руку и в страшных местах шепчет: «Не бойся — это все неправда, выдумки…» За окном завывает вьюга, и мы сидим, тесно прижавшись друг к другу, и слушаем таинственный мамин голос. Как давно это было! Лешка был настоящим другом. Провожал меня в школу, и после уроков мы всегда шли вместе домой. Ведь жил он этажом ниже, и поэтому мы часто играли и делали уроки у меня дома. Леша был хорошо воспитан и привлекателен, а я ревновала его ко всем своим подругам…

Мне вспомнился один случай, который открыл моего друга с неожиданной стороны. Мы с Лешей гуляли в парке. Стали играть в прятки, и я, смеясь, забилась под куст и сидела в ожидании, что Леша найдет меня. Вдруг из зарослей вышла огромная черная собака. Глядя на меня свирепым взглядом, она оскалила свои белые клыки и стояла, угрожающе сморщив нос, глухо рыча и не думая уходить.

Я оцепенела от ужаса и не могла произнести ни звука, не то, чтобы позвать кого-то на помощь. Собака уже готова была наброситься на меня, но за ее спиною неожиданно появился Алексей. Он прижал палец к своим губам и дал мне знак, чтобы я не шевелилась и молчала. Я итак боялась сделать любое движение и, трясясь от страха, смотрела на него, как на своего спасителя. И Леша не подвел меня.

Он громко крикнул, и животное, отпрыгнув в сторону, переключило свое внимание на моего друга. Тогда Леша, резко замахнувшись на собаку, кинул в нее ветку. Та отбежала в сторону, но не собиралась убегать, громко и яростно лая, она делала прыжки в сторону Алексея, и с ее клыков капала слюна… «Она бешенная!» — поняла я, и мне стало так страшно за себя и Алексея, что я готова была упасть в обморок. Но собака резко замолчала и прекратила натиск. Леша просто стоял и смотрел ей в глаза, как бы укротив ее своим взглядом. Потом медленно подошел ко мне и подал свою руку. Ноги мои затекли, и я с трудом встала и пошла за своим спасителем, крепко держа его за руку. Оглянувшись, я с удивлением увидела, что собака сидела, не шевелясь. Отойдя подальше в сторону от бешенной собаки, Алексей громко крикнул: «Пошла вон!»

И мы услышали, как животное понеслось, ломая кусты, подальше от нас, как будто спасаясь бегством.

Вот такой необыкновенный был у меня друг детства, и после этого случая я полюбила Лешу первой любовью и не мыслила без него своей жизни…

И вдруг я подпрыгнула на своей верхней полке… Алексей — с белой кожей и черными глазами, как Лешка из моего детства. Прошли годы, он изменился, стал красавцем. Волосы длинные до плеч… Как же я не узнала его? Он старше меня на два года, боже, да, это он! А он, узнал ли меня? Милый мой, Алешенька, как же я люблю тебя! И только сейчас поняла, что любила его всю жизнь! Тогда, в детстве, я с родителями уехала в другой город, по папиной службе, а Леша остался там, на Дальнем Востоке. Писал мне, а я… Меня захватила новая жизнь, новые друзья, и я перестала ему писать.

А потом настал этот страшный день… Погибли мои родители… Горе было непереносимым. Я встретила Вадима… Он некрасивый, но взрослый, мужественный заменил мне родителей, с нежностью и заботой относясь ко мне. Но любили мы друг друга? Теперь я отчетливо поняла, что наши чувства не были настоящими. Как только в жизнь ворвалась ситуация из ряда вон выходящая, любовь лопнула, как мыльный пузырь, оставив только дружбу.

И вот, как по волшебству, когда я осталась совсем одна со своими несчастьями, Алексей вновь возник в моей жизни! Я вспомнила забытую любовь мою! До головокружения я хотела встретиться с ним! Внезапно за окнами вагона в ночной мгле началась гроза. Черноту неба пронзали серебряные нити молнии. Оглушительные раскаты слились со стуком колес. Неожиданно вагон сильно качнуло, и я полетела вниз с верхней полки, ударилась обо что-то твердое и потеряла сознание… Мелькнула последняя мысль: «Это крушение! Леша-а-а!»

Глава вторая. Таис и Алексей

Мой вопль разнесся эхом по огромному пустому залу… в котором я очнулась, лежа на широкой старинной кровати. Голова гудела, на затылке была большая шишка… Где же я очутилась?

Превозмогая боль, я встала и несмело пошла по залу, с удивлением оглядывая стены, увешанные всевозможными саблями, кинжалами и прочим холодным оружием. Большой камин, украшенный в античном стиле фигурками древнегреческих воинов, был зажжен и давал много тепла. Помимо оружия, на стенах были картины и портреты разных эпох. Лица людей в богатых одеждах и сюжеты сражений поражали воображение. Но одна картина особенно выделялась величиной размера и сюжетом.

На полотне, в полстены, стоял вполоборота мужчина в черном плаще, держа в поднятой руке клинок, сверкающий сталью, а перед ним, в страхе сжавшись, в ужасе стояли три женщины, их красивые лица были искажены смертельной опасностью, полуобнаженные тела белели в контрасте с черными волосами. От этой зловещей картины мне стало совсем плохо, и я в изнеможении прислонилась к стене напротив. Что со мной? Явь это или сон? Я не понимала.

Пламя камина ярко вспыхнуло, я невольно обернулась на треск искр и боковым зрением увидела какое-то движение на картине. Нет, только не это! Фигура мужчины на холсте медленно стала поворачиваться ко мне, и вот он уже сошел на пол. Я вжалась в стену и зажмурилась от страха. Открыв глаза, я убедилась, что это мне не кажется, и призрак (или человек) уже стоит прямо передо мною. Он занес клинок над моей головой и резким движением вложил его в висящие на стене ножны. Другой рукой откинул свой капюшон. Я обомлела, увидев его лицо. Это был Алексей. Его черты, его черные глаза, но… нет, это был не он. В лице мужчины было холодное презрительное выражение. Я стала сползать по стене, едва не теряя сознание. Он схватил меня и, легко перекинув через плечо, понес к кровати.

Я так ждала нашу встречу, так любила его, но то, что произошло потом, повергло меня в шок. Он сорвал с меня одежду, с силой кусал и целовал мои губы и, словно бешеный зверь, неистово овладел мною. Не о такой близости я мечтала! Но, несмотря на боль, мое тело покорно отзывалось на его грубую силу, отдавая ему любовь и испытывая наслаждение. Обида и боль мучили меня, но душа понимала — я все равно люблю его и буду любить любого.

Так я осталась в доме человека, внешне похожего на Алексея как две капли воды, но такого холодного, временами жестокого, и все же, несмотря на это, любимого. Я стала его рабой, служанкой и любовницей. Он был по сути непримиримо-отстраненным и с презрительной усмешкой заставлял меня делать всю работу по дому, и только в постели с ним я чувствовала, что все же он неравнодушен ко мне. Он имел безграничную власть надо мной, и я безропотно ему подчинялась.

Дом, утопающий в зелени, был огромен и снаружи наглухо огорожен высокой каменной стеной, в которой не было ни входа, ни выхода. Я была уверена, что ворота хорошо замаскированы, но отыскать их даже не пыталась. Мне хотелось жить рядом с любимым, даже находясь в его плену. Каждый день я убирала жилые комнаты — просторные залы, уставленные старинной витой мебелью. Стены этих помещений были увешаны картинами с изображением различных вельмож — мужчин и женщин — на их лицах читались уверенность и величие. Необычайно одухотворенными были их глаза, глядящие прямо в мою душу. Мне всегда было страшно ходить между ними, казалось, что они наблюдают за мною. Наверное, это были родственники моего господина, я находила очень много схожего с его чертами, когда смотрела на эти портреты. Но было еще страшнее слышать какие-то звуки и приглушенные голоса, эхом разносившиеся по залам со второй половина дома. Дверь, ведущая туда, всегда была заперта и недоступна мне. Когда я пыталась спросить об этом Алексея, он молча уходил от ответа и говорил, что это меня не касается. Эти загадки тревожили меня. Я жила в маленькой комнатке для прислуги и, закончив дела, по вечерам сидела, дрожа от страха, вслушиваясь в непонятные шорохи. Часто совсем не могла спать по ночам. Иногда Алексей приходил ко мне в комнату, сам наряжал меня в красивые одежды и укладывал мои волосы в замысловатую прическу. Делал это с удовольствием, будто забавляясь, и в такие минуты мне казалось, что он вот-вот скажет мне о любви, но нет, едва я заговаривала о нас, он резко обрывал меня и уходил, приказав приходить к нему, как всегда, ночью. C каждым днем я все больше понимала, что люблю его все сильнее, но… безответно. Эти страдания приносили мне непонятную отраду, как будто долго переносимая боль отпустила, и я счастлива в этой передышке — так ощущала я любовь к своему господину.

Но дом продолжал пугать меня, и ночами я тряслась от страха, пытаясь уснуть под чьи-то голоса, шаги и скрип половиц. В одну из таких ночей, когда не было нашего свидания с любимым, я отчаянно пыталась уснуть, ворочаясь с боку на бок. Наконец, преодолев страх, решилась выйти из своей комнаты. На цыпочках пошла по темному дому, не зажигая свечу. Постепенно глаза привыкли к темноте, и я все смелее передвигалась из комнаты в комнату, благо, убираясь каждый день в доме, знала расположение мебели. И странно, не встречая никого на своем пути, я не слышала ни голосов, ни скрипа половиц. Стояла жуткая тишина…

Я дошла до двери на вторую половину дома. Она была открыта настежь, что было удивительно — на этой двери всегда висел замок… Я не дыша заглянула внутрь и отпрянула от неожиданности, вжавшись в боковую стену… Посреди зала стоял гроб, обитый белым шелком. Это было ужасно — в гробу лежала мертвая молодая женщина в белом платье, с распущенными светлыми волосами, прикрытыми кружевной накидкой… Алексей сидел рядом, в глубокой скорби, и не видел ничего вокруг. Горели свечи по бокам гроба, и лишь их треск прерывал звенящую ночную тишину…

Алексей взял покойницу за руку, надел на ее палец кольцо с огромным камнем. Затем достал из-за пазухи диадему необыкновенной красоты, сверкающую самоцветами, и украсил ею лоб лежащей в гробу красавицы. Поцеловав мертвую женщину в губы, он присел рядом с гробом, и его лицо будто окаменело от горя. Он сидел, не шевелясь, как изваяние, и не отрываясь смотрел на лицо покойницы. Сквозь треск свечей я слышала его дыхание, которое прерывали с трудом сдерживаемые рыдания… Я попятилась и бегом кинулась в свою комнату. Добежав до своей каморки, я крепко захлопнула за собой дверь… Сидя на кровати, поджав ноги, сдерживая крупную дрожь, я пыталась понять, что происходит? Кто эта женщина? Соперница была мертва, но мою душу терзала дикая ревность. Любимый так горевал, что было ясно — это его настоящая любовь.

Утро разбудило меня ярким светом. Я встала, оделась, умылась и спустилась на кухню. Быстро приготовив завтрак, понесла его на подносе в комнату к Алексею. Обычно он звонил в колокольчик, чтобы позвать меня. Но мне так захотелось его увидеть после ночного происшествия, что я нарушила запрет — не входить в его спальню без звонка.

Алексей крепко спал, разметавшись по своей постели, и улыбался во сне. Я смотрела на любимые черты — они были сейчас умиротворенными и спокойными… И я засомневалась, не привиделось ли мне все это — женщина, лежащая в гробу, и Алеша, сидящий возле нее в глубоком горе. Он проснулся и, увидев меня, нахмурился, будто был недоволен, что я вторглась в его потаенные мысли, затем его губы искривились в обычной усмешке. Я положила поднос с завтраком на столик и вылетела из спальни. Сердце мое успокоилось. Я убедилась, что прошлой ночью все было сном, рожденном в моем воспаленном измученном мозгу, ведь ни следа былой скорби в лице Алексея не было видно.

В этот день, убирая дом, я очень внимательно осмотрела замо́к, висящий на двери закрытой половины дома. Там стояла гробовая тишина, и пыль на замке говорила о том, что его давно никто не открывал. Я вздохнула с облегчением и еще раз уверила себя, что женщину в гробу и Алешу рядом с нею я видела лишь во сне.

Однажды я сидела у окна, устав от забот по дому, как всегда печалясь и думая о нем. Алексей подошел ко мне с обычной холодной усмешкой на красивых губах. В руках он держал все тот же клинок. Бесцветным ровным голосом он приказал мне убить себя. Попросил об этом так буднично, словно велел подать чашку чая. С обреченной усталостью, я молча посмотрела на него и быстрым движением, не задумываясь, направила клинок к своему сердцу. Мне было страшно и непередаваемо отрадно от такой покорной любви, что не было животного страха смерти, было только тоскливо и холодно от того, что я больше никогда его не увижу. Еще мгновение, и я вонзила бы клинок себе в грудь. Но резким движением Алексей перехватил мою руку, клинок упал на каменный пол с тяжелым лязгом.

И вдруг этот холодный и бесчувственный человек страстно обнял меня и стал целовать мое лицо, губы, плечи и говорить с таким отчаянием, словно решился наконец открыть великую тайну. Он рассказывал о том, что женщины предавали его, любя лишь его богатство, и он возненавидел женский род, навсегда, как ему казалось, разочаровавшись в любви, и лишь я полюбила его самого, не требуя ничего взамен. Я своей искренней любовью исцелила его душу от жестокости и равнодушия, и он понял, что тоже полюбил меня. Но мучал и себя и меня, не в силах отдаться этому забытому чувству, и теперь он больше никогда не причинит мне боли — отныне я его госпожа. Я слушала его, и моя измученная душа замирала, чувствуя, как счастливые слезы потекли из глаз, смешиваясь с его поцелуями…

— Девушка! Скоро ваша станция! — прозвучал над моим ухом голос проводницы.

Я проснулась на верхней полке поезда, в котором ехала к своему Леше, потрогала затылок — шишка на голове сильно болела на самом деле… Люди в вагоне вели себя спокойно и обычно, значит не было никакого крушения! Я прожила во сне странную историю, которая оставила во мне чувство полноты настоящей жизни… Снова сон обманул меня, выдав себя за реальность. А может быть реальность и сон одно целое?

Поезд остановился, я вышла на родном вокзале. Никто не встречал меня, одиночество снова стиснуло мне душу. Медленно брела я к дому в слепой надежде, что Алексей сидит в своей машине и ждет меня у подъезда. Каким чужим был он в сновидении! А вдруг это правда, и он такой и есть? Но меня влекло к нему еще сильнее, а вдруг Алексей не поверит, отвернется от меня, как Вадим, и станет холодным, как в моем последнем сне?

Моя душа рвалась на части, я не понимала, что со мною, но тем не менее любовь огромным теплым океаном заполонила меня, и я тонула в ней с трепетом, окунаясь все глубже и глубже в ее томные ласковые волны. Кто он, мой любимый? Был ли он моей судьбою, моим счастливым будущим? А может, мне снова надо бежать от него куда-нибудь подальше и не возвращаться? А вдруг меня ждут страшные события и горькие разочарования?

С таким сумбуром в голове я поднялась к своей двери. На ней белел листочек… Сердце мое бешено колотилось, я никак не могла прочитать текст записки. Она была от Алексея! В сотый раз перечитывала я две строчки: «Таис! Я очень хочу тебя видеть! Пожалуйста, позвони!» Все сомнения тут же оставили меня, и я с трепетом набрала номер, указанный в записке…

Заходя в пустой неприветливый свой дом, я не могла поверить, что наконец-то скоро увижу своего Алешу. Все во мне пело от радости, вспоминая, как он обрадовался, услышав мой голос по телефону. Мы договорились о встрече, и я весь день убирала квартиру, готовясь к нашему свиданию. Алексей, узнав, что я уехала, тоже покинул наш город и теперь мчался обратно, торопясь меня увидеть. Он обещал вернуться как можно быстрее. Сколько ждать его приезда? День или два? Я сходила с ума от своих мыслей и желания его увидеть.

Резкий звонок в дверь прервал мою уборку, и с веником в руке я подскочила к глазку. Поглядев в него, я никого не увидела. «Спокойно! Это не Алексей, так быстро он не приедет, и он позвонил бы по телефону, прежде чем прийти. Не Вадим — он тоже всегда предупреждает о своем приходе и еще не знает, что я вернулась в город. Соседи не ходят ко мне. Я ни с кем из них не разговариваю уже много времени. Сейчас поздний вечер. Кто же это?» — все эти мысли быстро пролетели в моей голове. Снова громко и требовательно прозвучал звонок… И опять никого не было видно за дверью…

Я бросилась на балкон. Дверь в него была открыта, и я выглянула наружу, перегнувшись через перила. Стемнело… Парк под моим балконом, густо заросший деревьями, был мрачен и тих… Только шелестела листва от порывов ветра. Что я могла там увидеть? Я закрыла балконную дверь, задернула занавеску и развернулась лицом в комнату, намереваясь закончить уборку, но застыла от ужаса…

Посреди моей маленькой спальни, залитый электрическим светом, стоял мертвец — тот самый водитель маршрутки, увезший меня от церкви, когда я ходила просить у Бога помощи… Черные глазницы монстра смотрели на меня с пустым равнодушием, натянутая вместо рта кожа не могла произнести ни звука. На нем был серый балахон, на голове капюшон, из-под которого виднелся голый череп. Костлявою рукой в черной перчатке он показал на балконную дверь. Я оглянулась и с удивлением обнаружила, что балкон был не заперт… В зловещей тишине монстр толкнул меня в открытый проем балкона… Занавеска, надутая от сквозняка парусом, облепила меня, и я, ничего не видя, полетела вниз, ощутив под ногами пропасть…

От потока воздуха, наполнившего мои легкие, я не могла дышать и решила, что умираю, прощаясь в эти доли секунды со своим любимым и с жизнью… Какое-то мгновение я ничего не ощущала, но тряска привела меня в чувство. Окончательно очнувшись, я поняла, что нахожусь в салоне маленького автобуса, снова словно явившегося с того света и везшего меня по ухабам лесной дороги. Темнеющий пейзаж проплывал в окнах автомобиля — мне видны были лишь пышные кроны лиственных деревьев, да острые пики елей… Резко затормозив, автобус остановился. Уханьем совы и сизым туманом, стелившимся по земле, встретил меня ночной лес, в неласковые дебри которого завез меня мертвец. Трясясь от страха и холода, я вылезла из маршрутки, подчинившись велению костлявой руки, и осталась стоять, не понимая, что я тут делаю…

Маршрутка со страшным водителем за рулем медленно уехала, скрывшись в тумане, оставив меня одну… В этом кошмаре я желала и не могла проснуться… Хотела тронуться с места, но вокруг меня оказалось болото, и мне некуда было идти. Я стояла на маленьком клочке твердой земли и совсем окоченела от холода, не в силах осознать, зачем со мною это происходит. Туман рассеялся, и я увидела, что ко мне ползет какое-то существо, похожее на очень крупную собаку. Оно, медленно и странно переваливаясь длинными нелепыми лапами с кочки на кочку, приближалось ко мне, неся в своих зубах какой-то сверток…

Когда жуткая собака приблизилась, ее красные глаза свирепо сверкнули, и в оскалившейся пасти я с ужасом увидела маленького ребенка. Младенец, завернутый в пеленку, в края которой вцепились зубы монстра, молчал, и я сначала подумала, что он умер. Но ручки и ножки ребенка зашевелились, и я потянулась к нему, дрожа всем телом, стараясь не думать о пасти зверя, отвратительно смердящей прямо у моего лица. Но, невольно посмотрев на его морду, я содрогнулась от еще большего ужаса и отвращения — голова чудовища вблизи была похожа на лицо человека, заросшее шерстью… Глядя на меня человеческими глазами, в которых неожиданно отразилось жестокое страдание, огромная собака выпустила из своей пасти ребенка… Бедный малыш упал к моим ногам, и существо скрылось в тумане, глухо ворча. Я взяла на руки младенца и прижала его к себе, пытаясь согреть. Но тут у меня сильно закружилась голова, и я зажмурилась…

Открыв глаза, я обнаружила себя в простой избе. В большой просторной комнате было тепло и светло от печи, в которой ярко пылал огонь, и я, мгновенно согревшись, по-прежнему держала на руках ребенка. Положив его на лавку, я развернула пеленку и увидела, что это девочка, черноволосая и синеглазая… Она смотрела на меня своими ясными глазками, и мне стало так тепло и хорошо от ее взгляда, что я снова взяла ее на руки и крепко прижала к своей груди…

А в своей голове я услышала слова ведьмы: «Ты должна исполнить то, что обещала Таис…» От этого голоса я вздрогнула и еще крепче прижала к себе девочку… Но все заволокло густым туманом, и комната закружилась, словно я летела по кругу все быстрее и быстрее… Я стала кричать и звать Алексея…и проснулась на своей кровати, плача и крича, сжимая в руке белую маленькую пеленку. Девочка исчезла. Еще не до конца проснувшись, я снова зажмурилась, а когда открыла глаза, то оказалось, что я лишь сжимала в руке край одеяла… Где я была? Что это со мною? Ребенок… я так явно ощутила его тепло… Еще сильнее я хотела видеть своего любимого… С трудом придя в себя от пережитого во сне, я воспрянула духом и ждала звонка Алексея, уже не сомневаясь, что только он поможет мне хоть как-то понять происходящее во сне и наяву…

И вот настал день нашей встречи. Было холодно. Осенний ветер кружил листья. В их хороводе, уже не во сне, я видела приближающегося ко мне Алексея. Он подошел, и все страхи и сомнения разом ушли. Я не в силах была смотреть в глубину его черных глаз — такую преданность и любовь видела я в них. Мы держали друг друга за руки, не говоря ни слова… Первым очнулся Алексей.

— Я давно ищу тебя, Таис! Только за тобой я приехал в этот город, где нашелся твой след… Но то, как мы встретились, — это удивительно! Мокрая от слез и дождя, моя Таис бросилась под колеса машины. Я не сразу узнал тебя… Раньше ты была жизнерадостной и веселой, а теперь грустная и молчаливая… Я сразу хотел признаться, кто я, но ты была в таком состоянии в больнице, я ждал подходящего момента, а ты сбежала от меня… Милая, вспоминала ли ты наше детство? Я помню твои волосы… Они и сейчас такие же длинные и густые, помнишь, как я помогал тебе косы заплетать, ты всегда мучилась с непослушными прядями… И глаза твои были синими и лучистыми, а теперь погрустнели и потемнели, что случилось, милая моя девочка?

Я молчала, не смея сказать правду… А потом была ночь — наша ночь… Нет, не та, страшная, как в моем видении, а наяву — ласковая, трогательная и волшебная…

Наши души сплелись в единой нежности, губы не переставая шептали «люблю», тела плыли по волне наслаждения, и ночь показалась нам мгновением… Под утро мы уснули, утомленные. Я забыла обо всем, и тревога моя исчезла также легко, как могут волны океана, бегущие к берегу, находить успокоение, превратившись в шипящую пену, исчезающую в прибрежных скалах…

Пробудившись пораньше и поцеловав спящего Лешу, я побежала в ванную, и жестокое отрезвление обожгло меня… Я смотрела на след от висящего раньше зеркала на стене, и мне до жути захотелось увидеть свое отражение, как в той, другой жизни… Но невозможность сделать такое простое дело, снова окунула меня в реальность… Страх потерять любимого и причинить ему боль мгновенно опустошил меня. Захочет ли он связать себя с женщиной, не смеющей видеть свое отражение в зеркале, которая не спит по ночам, а если случайно засыпает, то видит кошмары и заходится криком, отсыпается днем, не имеет друзей и подруг, раздражается по любому поводу и плачет без видимой причины?

Я зашла в комнату с каменным лицом. Алексей с радостью кинулся ко мне…Но, увидев мое выражение лица, испуганно спросил:

— Что с тобой? Таис, не молчи…

— Прости! Я обманула тебя! Я люблю другого! Уходи! Мы не можем быть вместе…

Молча, с внутренним ужасом, я наблюдала, как мягкость на лице Алексея постепенно превращалась в холодность из моего видения. Стиснув зубы, Алексей быстро собрался и ушел, не сказав ни слова. «Поверил!» — горько подумала я, значит не судьба! Слезы хлынули из моих глаз, и в безысходной истерике я просидела до вечера, в оцепенении глядя в окно. Никто не может мне помочь понять, что хочет от меня ведьма?

А когда совсем стемнело, я вышла на улицу. Я часто гуляла по ночам, боясь, что дома я усну. Проходя зеркальную витрину, мимо которой я обычно пробегала, не поворачивая головы, я замедлила шаг. Снова мне захотелось посмотреть в свое отражение, а вдруг исчез мой враг, и все стало по-прежнему? Я огляделась. Никого вокруг, только бездомные псы рыскают в поисках съестного. Фонарь, единственный, светил как раз на эту витрину. Я подошла и резко вскинула голову, посмотрев в стекло.

Нет! Не было там синеглазой Таис, которую любил Леша, а была чернота волос и белые ненавистные черты, безумным взглядом обжигающие и пугающие меня в ночи. Истерический хохот раздался в тишине. Я смеялась и плакала, а отражение злобно хохотало, конвульсивно корчилось в гримасах, повторяя все за мной. Я не могла остановиться, как вдруг собачий вой окружил меня со всех сторон. Налетел внезапный резкий ветер, и сильный ливень зашумел по мостовой. Я вымокла мгновенно, повернулась, чтобы уйти домой, но меня не пускала стая собак, воющая на витрину.

Я снова посмотрела на стекло и с ужасом увидела, как из него выбирается мое отражение. Дождь стих также внезапно, как и начался, вышла луна, осветив собачьи морды, склонившиеся, словно в поклоне. Ведьма медленно плыла вниз по улице, маня меня за собой. Я пошла за ней, как под гипнозом, а псы, ворча и скуля, ползли сзади меня, не давая мне уйти. Белая фигура ведьмы увела меня далеко за город. Развевались края ее савана, черные волосы трепал ветер, она, не оглядываясь, подошла, нет, подплыла к большим железным воротам городского кладбища.

Тут ведьма вперила в меня жуткий взгляд и взмахнула рукой. Цепкий ужас сдавил мое сердце… Я оказалась на чьей-то могиле, у белого мраморного памятника. Луна ярко осветила фото на нем… Это была могила моих родителей! Ведьма, злобно хохоча, исчезла в зеленоватом тумане. Небо почернело, спрятав луну, и в кромешной тьме я провалилась в небытие…

Долгий требовательный звонок в мою входную дверь привел меня в сознание, не в силах понять, где я нахожусь, с недоумением озираясь по сторонам, я обнаружила себя в своей постели. Боже, я начинала всерьез опасаться за свой разум. Похоже, что моя жизнь раздвоилась на обычную реальность и ту, где со мной происходили ужасные необъяснимые вещи.

Стряхивая остатки кошмарной потусторонней реальности, я поплелась к двери. Открыв ее, я увидела Лешу с огромным букетом алых роз, как же я рада была его видеть! Кинувшись в родные объятия, я заплакала жалобно, всхлипывая, как ребенок, уткнувшись в Лешину грудь.

— Милая, Таис! Прости, что я ушел вчера. Потом только понял, что с тобой что-то происходит, я слишком долго искал тебя, чтобы снова потерять! Я боюсь, что ты снова исчезнешь, и я не успею сказать тебе… Будь моей женой, моей королевой, моей госпожой!

С замиранием сердца слушала я его слова — так изъяснялись романтические герои в книгах! Я нежно обняла Алексея и только хотела ответить ему, как увидела в открытую входную дверь развевающиеся белые одежды ведьмы, сбегающей по ступеням. Могильным холодом повеяло на меня, дверь с грохотом захлопнулась, и я снова упала в обморок, слыша в мозгу эхом рассыпающийся ее смех…

Очнулась от Лешиных прикосновений… Он нежно протирал мне виски мокрой салфеткой.

— Что так испугало тебя? Это гром, гроза на улице!

Я с мольбой посмотрела на него и крепко обняла.

— Увези меня отсюда далеко-далеко… Я буду твоей женой…

И вот, словно в сказке, началась моя совсем другая, счастливая жизнь…

Алексей привез меня в свой дом на берегу теплого южного моря. Двухэтажный великолепный уютный особняк стоял на склоне красивейшей скалы. Окна выходили на берег моря, от одного вида которого становилось хорошо и спокойно на душе. Мы поженились, сыграв по моей просьбе скромную свадьбу. Родители Алексея приняли меня, как родную, и, благословив нас, уехали в город неподалеку, где жили постоянно, оставив меня хозяйкой в своем доме.

В нашей семейной жизни не было дня, чтобы я не восхищалась своим мужем. Он окружил меня заботой и вниманием, и я совсем успокоилась и стала забывать свои кошмары. Как ни странно, ночью я теперь спала без сновидений, и все осталось в прошлом, кроме… моего упорного нежелания смотреться в зеркала. Алексей, конечно, удивился, когда я попросила вынести все зеркала из дома. Я сказала, что у меня развилась фобия — боязнь своего отражения — после гибели моих родителей. Не задавая лишних вопросов, он выполнил мою просьбу и лишь еще теплее и внимательнее стал относится ко мне.

Наш дом внутри был довольно просторным — половина первого этажа была сделана под большую гостиную с нишей для кухни, а вторую половину занимала огромная библиотека со множеством полок с книгами от пола до потолка. Гостиную со светлыми объемными окнами украшал камин, инкрустированный античными фигурами воинов, созданный по рисунку отца Алеши и сделанный по его же заказу.

Небольшая лестница вела на второй этаж. Он был мансардным — потолком ему служила крыша. В нем располагались две комнаты. Одна служила нам спальней, вторая была бывшей комнатой родителей Алексея, и в ней мы планировали устроить детскую для своего будущего ребенка, о котором оба страстно мечтали. Вокруг дома рос благоухающий сад, посаженный матерью моего мужа. Я с удовольствием ухаживала за розами, нарциссами, гиацинтами, за различными кустарниками, радующими нас пышным цветением, и мне доставляло наслаждение сажать новые цветы, приумножая этот цветочный рай. Но самое интересное было позади дома. Открыв потайную калитку, можно было спуститься прямо к морю, по аккуратным ступеням, высеченными в скале отцом Алексея, в то давнее время, когда они с его матерью только поженились и строили этот дом.

Там, внизу, на берегу моря был уютный пляж, образованный в результате обвала скалы во время сильного землетрясения, произошедшего, по рассказам старожилов этих мест, еще в прошлом веке. С обоих сторон его огораживали скалы, а желтый ласковый песок небольшой полоской отделял лестницу от моря. Во время прилива пляж скрывался под водой, и тогда оставались видны лишь два больших камня, как будто специально оставленных по бокам, у подножия лестницы. Конечно, мы с Алешей часто спускались к морю на наш пляж, купались, загорали и наслаждались уединением.

Мой муж был востребованным художником и целыми днями проводил время в своей мастерской, которую он купил и оборудовал для работы над картинами. Недостатка в заказах не было, и жили мы безбедно. Иногда и я помогала ему в мастерской наводить порядок и даже рисовала пейзажи, которые также иногда продавались. Но чаще оставалась дома, ведя наше небольшое хозяйство. Алексей настоял, чтобы я не работала, и мне, измученной своей ненормальной жизнью, было в радость целыми днями быть одной в таком уютном доме и, переделав все дела, ждать своего любимого к ужину.

В тот вечер был прилив на море, и весь пляж, как обычно, скрылся под водою. Я, управившись с делами, ждала мужа, сидя на камне у ступеней, любуясь морем и слушая крики чаек. В наступающем вечере солнышко ласково светило, готовясь нырнуть за горизонт. Вдруг я увидела что-то приближающееся ко мне из глубины, гонимое волною прямо на пляж. Когда к моему камню приблизилось нечто, что я видела издалека, я в ужасе поджала ноги, вглядываясь…

Это была утопленница. Ее длинные светлые волосы, как водоросли, плыли за ее телом… Длинное платье с широким подолом, надувшись, держало ее на поверхности. Девушка открыла мертвые глаза и стала подниматься на ноги… Потоки воды лились с ее плеч, мокрое платье облепило ее фигуру, волосы повисли вдоль тела слипшимися прядями. Черты ее лица, едва различимые в солнечном закате, были укрыты тенью, но выражение невероятной тоски явно ощущалось в нем. Ее бледные губы медленно зашевелились, и я услышала в своей голове шелестящий голос, словно из преисподней: «Таис, ничего не бойся, что бы не происходило… Видения растают без следа, и жизнь станет прекрасной явью, как предначертано судьбою… Будь мужественной и стойкой, и люби его по-настоящему…»

Что-то знакомое было в ее облике, но я не успела вглядеться в мертвое лицо. Зажмурившись от ужаса, я бросилась вверх по ступеням каменной лестницы, не оглядываясь. Поднявшись наверх, я все же отважилась взглянуть вниз… Вода плескалась у камней, и там никого не было… Я вздохнула с облегчением и подумала, что это отголосок всех жутких снов в моем мозгу. Накрывая на стол ужин для Алексея, я успокоилась и старалась не думать о том, что мне привиделось. Конечно, я не стала ничего рассказывать мужу, стараясь поскорее забыть все видения и свое прошлое.

Прошел год. Ночью я по-прежнему спала без видений, но иногда все же воспоминание об утопленнице возникало в моем мозгу, и я вздрагивала от темных мыслей, и это заставляло меня переживать и печалиться. Мой муж все делал для того, чтобы я улыбалась, и мне чаще всего удавалось не огорчать его. Однажды в зимний южный вечер, слушая завывание ветра за окном, мы сидели у зажжённого камина в любимых креслах, пили чай и беседовали. Мое внимание привлекла большая книга в красивом красном переплете, стоявшая на полке книжного шкафа.

— Леш, а что это за книга? Я такую не читала. Достань мне ее, пожалуйста, я хочу посмотреть.

— Таис, это не художественная литература.

Нахмурившись, Леша подал мне книгу.

— Это наша семейная легенда, — продолжил он, — основанная на древней рукописи, долгое время передаваемой из поколения в поколение в нашем роду и изложенной в этой книге моим дядей. Он был историком и долго и кропотливо собирал и расшифровывал различные документы, подтверждающие факты этой истории, но я не хотел бы, чтобы ты погружалась в эти события. Ты только пришла в себя из состояния, в котором я нашел тебя, думаю, что история, описанная в книге, не сохранит тебе душевного покоя.

— Лешенька, пожалуйста, не запрещай мне ее прочитать. Ты же знаешь, как я люблю сказки и легенды, помнишь, нам мама моя читала страшные русские сказки в детстве?

Леша, конечно же, разрешил, взяв с меня обещание не читать до поздней ночи. Мы пошли на второй этаж в нашу спальню, и я с нетерпением, прижавшись к теплому боку мужа, начала читать. Леша сразу уснул, а я не могла оторваться от трагической и мрачной истории, описанной в книге…

Она рассказывала о жизни древнего предка семьи Алексея. Звали его Михаил. Он отличался мужественной красотой и был наделен смелостью и отвагой. В книге были иллюстрации, отображающие картины и рисунки, собранные дядей из семейных архивов. У Михаила была красавица жена — Анна. Я с трепетом разглядывала их портреты. Меня смутил прямой и пристальный взгляд черных глаз Михаила, а чистый синеглазый взгляд Анны выражал кротость и силу настоящей русской красавицы. Ее льняная коса спелым колосом перекинулась через плечо, а кокошник отливал самоцветными камнями, говоря о состоятельности ее мужа. Он был воеводой при русском князе и, возвращаясь из походов, привозил жене драгоценности и наряды.

Не было в округе красивее и счастливее этой семейной пары, только что сыгравшей свадьбу. Князь высоко ценил Михаила на посту воеводы. Михаил и Анна жили богато, вот только ребеночка бог им не давал никак. Бабки знахарки лечили ее, и сама она часто и с надеждой купалась в чудесном ручье, в котором по преданию текли целебные воды. Ручей протекал неподалеку от их терема и был любимым местом прогулок молодоженов.

Так прошел год, наконец Анна ожидала долгожданного ребенка. Не было радостнее дня, чем тот, когда Михаил узнал, что будет отцом. Но счастью его не суждено было случиться. В ночь родов Анна была убита. Как написано в книге: «…в ту ночь лик луны заслонила беда…» Михаил своей рукой убил жену, сразу, как только она родила ребенка — девочку… Новорождённая бесследно, мистическим образом исчезла, а Михаил лишился рассудка, и был сослан князем в монастырские дальние земли, где прожил отшельником оставшиеся годы жизни, замаливая грехи, и, по свидетельству монахов, горько оплакивал жену и дочь, находясь не в себе и проклиная тот страшный день…

Мне было не по себе после чтения этой истории. В книге также были опубликованы картины, написанные неизвестным художником… Вот тело Анны лежит на дне ручья… Светлые длинные волосы будто текут по камням вместе с водами, глаза ее закрыты, и бледное, нечеткое под слоем воды лицо мертво застыло в глубокой печали. Еще один сюжет поразил меня… На нем изображен пожар старинного дома. В языках пламени видна фигура женщины, хорошо различимы были ее безумный взгляд и широко открытый в вопле рот, руки, поднятые вверх в мольбе, и длинные черные волосы, которые вот-вот вспыхнут в страшном огне…

Смотря на эту ужасную картину, я будто почувствовала запах горелой плоти и услышала предсмертный крик этой несчастной… От страха я не смогла дальше читать и, с сожалением закрыв книгу, прижалась к мужу. Мысли не давали мне уснуть… Как мог Михаил, такой смелый, мужественный, убить свою любимую жену? И куда делась их дочь? Как жаль Михаила и Анну… Как же я счастлива, что у меня есть мой любимый муж, и как я мечтаю родить ему ребеночка… Постепенно я стала засыпать, прогоняя видения после прочитанного и увиденного, но странный звук неожиданно разбудил меня.

— Таис-с! — услышала я в темноте сквозь шум прибоя и крики чаек за окном. Послышалось мне, что ли?

— Таис-с! — снова донесся чей-то приглушенный до шепота голос, исходящий из глубины лестницы, ведущей на первый этаж.

Я вскочила с постели и в начинающей белеть от наступающего рассвета темноте наткнулась на мебель, больно ударившись коленом. Оглянулась на мирно спящего мужа, не стала зажигать свет. Потирая ушибленное место, застыла, прислушиваясь… Начала спускаться по лестнице, c удивлением замечая свечение около камина… Стоя уже в гостиной, я увидела фигуру, сидящую в моем кресле. Легкий белый туман, заполнивший комнату, испускал свечение, которое тускло освещало все вокруг.

Испуганно я подумала: «Снова началось!» А фигура медленно поворачивалась ко мне. Я стояла, не смея шевельнуться. И тут увидела, что в кресле сидит моя погибшая мама. Вернее, ее призрак. Мой страх сменила радость, и я кинулась к маме, но какая-то сила не пускала меня к ней…

— Мама! — крикнула я, что есть силы, но из моей груди вырвался хрип, а не крик, а мамин призрак плыл ко мне в тумане.

Глаза ее смотрели грустно и спокойно. Остановившись очень близко, мама протянула свои белые руки и погладила меня, и как будто легкое дуновение ласково тронуло мои плечи… Ее голос зазвучал в моей голове, не произведя ни звука в ночной тишине дома:

— Таис! Девочка, моя любимая! Я хочу помочь тебе! Просто закрой глаза… Ты увидишь, как погибли мы с папой…

Я закрыла глаза и увидела сквозь лобовое стекло серую ленту шоссе. Спиной ко мне на передних сидениях сидели — папа, за рулем, и мама, рядом с ним.

Папа шутил, мама смеялась… Как вдруг неожиданно густой белый туман заволок дорогу. Папа резко нажал на тормоз, машина накренилась и перевернулась… Я уже не была внутри салона, но видела обочину дороги. Сквозь туман просматривалась фигура в белом с длинными черными волосами… Эта была ведьма из моего отражения, ее злобный хохот прозвучал в моем мозгу…

Открыв глаза, я увидела, что мама исчезла, но голос ее звучал в моей голове: «…Опасайся ведьму! Дочитай до конца книгу…»

— Мама! Мамочка!!

–Таис! Что с тобой! Опять кошмары снятся? Я предупреждал тебя насчет книги…

Леша обнимал меня, а я, дрожа и плача, рассказала ему свое ночное видение. Леша успокоил меня как мог. Он боялся оставлять меня одну, но нужно было идти в мастерскую работать. Взяв с меня слово, как следует выспаться и не читать книгу, он ушел. Занимаясь домашними делами, я поглядывала на красную обложку книги, лежащей на столе. Она манила меня, не давая сосредоточиться на делах. Вспомнив мамину просьбу дочитать ее до конца, я все же не устояла и стала читать дальше, усевшись с ногами на любимое кресло у камина.

Убийство Анны описывается со слов бабок-повитух, которые принимали роды, и дворовых людей. Так описывал страшную ночь убийства Лешин дядя в своей книге: «Анна мучилась в схватках, в горнице было светло от множества зажженных лучин, и в узкое оконце светила яркая луна. Шумел ручей под окнами горницы, плеск его вод смешивался с криком Анны.

Бабки хлопотали вокруг роженицы, то и дело выбегая в сени за чистыми холстинами и колодезной водой, нагретой на печи. Как вдруг все услышали ужасающий вой, то ли собаки, то ли волка. Все застыли и увидели туман, ползущий неизвестно откуда по горнице. Стали звать на помощь, вбежал Михаил, и сквозь туман были слышны плач только родившегося младенца и крик Михаила: «Доченька моя! Аннушка!»

Луну заволокла черная туча, половина лучин погасла, и в полутьме дворовые люди, застывшие в суеверном страхе, наблюдали, как рассеялся туман. Вновь жуткий вой прозвучал в тишине… И ужасную картину увидели люди: на родильном ложе лежала Анна, бледная и бездыханная, а в груди ее сверкал драгоценными камнями клинок Михаила, с его вензелем. Сам же Михаил озирался с безумным видом, как будто искал кого-то… Схватил мертвую жену на руки и с криком раненного зверя кинулся вон на двор. Там люди видели, как он подбежал к ручью и опустил Анну в его воды… Но ничто уже не воскресило его любимую жену. Вынув клинок из ее груди, Михаил, подняв к небу голову, зарыдал как дитя…

На допросе у князя Михаил поведал, что, как только Анна родила дочь, из тумана появилась страшная старуха, с седыми длинными космами, пронзительными черными глазами, и схватила девочку, а сам он вонзил свой клинок в грудь ведьмы… Через миг он увидел, когда туман рассеялся, что старуха и его новорожденная дочка исчезла, а клинок торчал из груди его любимой жены… В этот рассказ никто не поверил, и князь сослал Михаила в монастырь на вечные муки совести, объявив его сумасшедшим…»

Так была описана история Михаила и Анны, случившаяся тысячу лет назад, в которой осталось очень много непонятного и несправедливого. Ведь куда исчезла девочка, никто не смог объяснить в те темные времена, а осудили одного Михаила… Тайна убийства Анны и исчезновения их новорожденной дочери так и осталась неразгаданной.

И вдруг странное чувство охватило меня. Мне стало казаться, что я приближаюсь к разгадке того, что со мною происходит, — почему же я не вижу своего отражения?.. Неужели я наконец пойму, что имела в виду ведьма, когда снова и снова заставляла меня исполнить то, что я обещала… Как много вопросов по-прежнему требовали ответа…

Глава третья. Роды Таис

Прочитанное не шло у меня из головы. Однажды я, снова перелистывая книгу, увидела в ней картину, смутно знакомую. Мужчина в черном плаще, стоящий вполоборота, поднял руку с клинком, а три женщины, полуобнажённые черноволосые красавицы, в ужасе замерли перед лицом смерти. Меня обожгло воспоминание. Это же мой сон, который я видела в поезде. Там Алексей был моим господином, холодным и бесстрастным, а потом все закончилось так же хорошо, как и наяву. Я вспомнила свои ощущения, и все затрепетало во мне.

Внимательно вглядевшись в картину, я увидела в левом нижнем углу какую-то надпись. Вооружившись лупой и словарем древнерусского языка, я попыталась перевести, и у меня получилась фраза: «Вонзи клинок в череп на левом плече ведьмы и спаси свое дитя…»

Вечером, как всегда, мы сидели с мужем перед камином, я не знала, как рассказать обо всем ему, ведь я обещала не читать книгу… Но вот я решилась и начала разговор:

— Лешик, прости меня, но я все же дочитала книгу, обещаю больше не кричать по ночам. Скажи мне, кто это изображен на этой картине, и вот что я обнаружила…

И я показала ему надпись на картине из моего сна. Муж удивленно смотрел на изображение, которое видел много раз.

— Это Волхв, он тоже наш древний предок, — сказал Леша, внимательно вглядываясь в надпись. — Он был целитель и прорицатель, то есть по-современному — экстрасенс, прославился тем, смог убить трех черных ведьм. А сам обладал белой магией. Черные ведьмы творили зло, и лишь белая магия способна была справиться с ними, так сказано в этой книге. Гм-м… Удивительно, как тебе удалось увидеть такую крошечную надпись, на которую никто никогда не обращал внимания! Но все это сказки, Таис, лишь легенды, все, идем гулять. Тебе надо перед сном дышать свежим воздухом, а не читать страшные истории.

Муж обнял меня и поцеловал. Я не стала спорить и больше не приставала с вопросами.

Побродив по берегу моря, вдохнув свежий, прохладный, по-зимнему ветреный воздух, мы вернулись. После ужина мы снова уселись в любимые кресла у камина. Обычно мы могли беседовать с мужем на разные темы часами, но свою тайну про чужое лицо в своем отражении я так и не смогла открыть любимому. Так было до этого вечера. Книга и видения с моей погибшей мамой напугали меня и вернули назад, в прошлые мои страхи. Я не выдержала наконец…

Так долго сдерживаемые эмоции выплеснулись наружу, и я рассказала мужу все без утайки с самого начала, с той самой ночи, когда впервые увидела ведьму, сошедшую с картины в моем сне, и до появления на нашем пляже утопленницы, сказавшей мне не совсем понятную, будто пророческую фразу.

Леша слушал меня очень внимательно, лишь изредка хмурился и брал меня за руку, чтобы успокоить, но не смеялся надо мною, не предложил отвести меня к врачу, как Вадим.

— Теперь у тебя есть я, ты больше не одна в своих видениях и страхах, есть в этой чертовщине какая-то связь, и мы разберемся с тобою вместе, любовь моя…

В эту ночь Алексей был особенно ласков и нежен, и мы с еще большей страстью отдавались друг другу. Далеко за полночь мы уснули, насладившись нашей любовью. Но крепко спящий Леша не слышал того, что вновь разбудило меня.

Голос, напевающий ласково на непонятном языке тихую песню… Я поднялась с постели, боясь разбудить мужа, снова сошла вниз по лестнице, откуда и слышалась тихая музыка и голос, зовущий меня снова и снова…Я вновь стояла в гостиной, неподалеку от призрака своей мамы. Ее лицо, окутанное туманом, грустное и такое родное, манило меня, но я не могла к ней приблизиться, а только слышала в голове то, что она говорила:

— Девочка, моя любимая… Ты в опасности…. Тебе непременно надо вспомнить, как звали куклу из вашей игры с Алексеем, в детстве вы играли в дочки-матери… Вспомни, прошу тебя…

И снова полилась тихая музыка, и мамин голос напевал непонятные слова, а ее фигура удалялась вместе с исчезающим туманом…

Сердце мое выпрыгивало из груди, и рыдания сотрясали меня от невыразимой тоски по родителям…

— Любимая, не плачь, что опять тебе приснилось? — Леша утром прижимал меня к себе и успокаивал, плачущую и еще не отошедшую от сна.

Успокоившись, я рассказала ему ночное видение…

— Я уверен, придет время, и мы все поймем, этому должно быть какое-то объяснение. А сегодня выходной, и мы устроим с тобой пир!

Леша покружил меня по комнате, и мы пошли на кухню, решая, что такого вкусненького приготовить… Весь день Леша веселил меня и вечером торжественно усадил в кресло, предварительно уложив мои непослушные пряди в красивую прическу, как ему это удавалось, не понимаю (но ведь видеть результат его усилий я не могла), и тогда муж вновь предложил нарисовать мой портрет. До этого дня я отказывалась, боясь и не решаясь, но тут уступила, ведь он уже все знал обо мне.

— Ты увидишь себя на портрете и успокоишься! — уговаривал меня Леша.

Когда портрет был готов, я с опасением взглянула на холст: на меня смотрела молодая, красивая, светловолосая женщина с синими, как небо, глазами. Боже, это была я!

— Ура, это я! Леша, ты самый лучший! Ты гений! Как же я тебя люблю!

Я прыгала и радовалась, как ребенок, а муж смеялся вместе со мной и предложил повесить мой портрет у камина, чтобы я могла его видеть, когда сижу в кресле. Я согласилась. Боже, как же хороша я была на портрете! Не видя себя долгое время, я поразилась переменам в своем облике. Я расцвела, и глаза смотрели спокойно и с любовью, переполняющей меня. Так может выглядеть только любящая и любимая женщина, и это была я!

Теперь, узнав почему я не смотрюсь в зеркало, Леша каждое утро причесывал мои длинные волосы и укладывал их, я думаю, он был талантлив во всем, и, как художнику, ему доставляло это нескрываемое наслаждение. А я? Я просто замирала, как в детстве, от его прикосновений и чувствовала себя самой счастливой женой на свете.

Но все чаще я вспоминала свой сон про холодного и бездушного Алексея. Иногда, глядя на мужа и видя, как он ловко причесывает меня, я невольно вздрагивала — мне мерещился в его взгляде тот Алексей, из старинного замка. Он смотрел на меня с тем же прищуром, и холодок пробегал по моей спине, когда, сооружая у меня на голове прическу и поворачивая мою голову, он держал меня нежно за подбородок — в этот момент Леша напоминал мне моего прекрасного и недосягаемого господина из сна.

Сердце мое замирало, как на качелях, — так было страшно и хорошо в эти минуты. А муж, с затаенной улыбкой, поглядывал на меня и спрашивал глазами, отчего это я так странно смотрю на него? Но я ничего ему не объясняла и только наслаждалась этими чувствами. Меня манил к себе образ того, чужого Алексея, при этом я растворялась в своей любви, не испытывая ничего более сильного, чем эти необъяснимые, волшебные ощущения: чистой ответной любви и рабской чувственной зависимости от своего любимого. Но главное — я ощущала тайну, словно растворенную вокруг меня и Алеши…

Прошло немного времени, и однажды утром я проснулась от непреодолимой тошноты. Боясь поверить, понеслась в ванную, схватила тест и вскоре убедилась, что беременна. С победным криком я вбежала в спальню и обрадовала мужа:

— Лешик, любимый, наверное, это случилось в ту волшебную ночь, помнишь, когда я все тебе рассказала?

Алексей поцеловал меня, и мы были на седьмом небе от счастья…

Мой муж был самым внимательным и заботливым в те дни, когда я носила нашего ребенка, по-прежнему каждый вечер мы гуляли вдоль моря. Мы уже знали, что ждем девочку… Я все более влюблялась в мужа, несмотря на сложные моменты своей беременности, ведь тревога не оставляла меня в покое. Я не в силах была объяснить ее даже себе, а рассказать мужу свои сомнения тем более не могла. Алексей видел, что я часто хмурюсь, и пытался меня развеселить какой-нибудь смешной историей, и всегда ему это удавалось. Он любил меня и был готов сделать для меня все, чтобы я смеялась. Но беспокойство и чувство тревоги съедали меня изнутри, и теперь, когда я носила нашего ребенка, мне плохо удавалось скрыть это от мужа. И постепенно Алексей стал задумчив, и часто я замечала на его лице потаенные мысли…

Как-то я занималась с цветами в своем саду. Вечерело. Сумрачный свет заполнял все вокруг. Алексей, приехав из мастерской, отдыхал в доме. Мы уже поужинали и должны были идти гулять. Я очень полюбила ухаживать за растениями: полола их, поливала, поднимала высокие стебли, бережно привязывая нежные побеги к тонким дощечкам. Неожиданно, посреди своего занятия, я услышала отдаленный плач ребенка. Сначала подумала, что мне показалось, но плач снова донесся до моих ушей, и я поняла, что этот детский крик принес ветер с моря. Бросив тяпку, я подошла к калитке, ведущей на берег, и открыла ее.

Медленно я начала спускаться по ступеням, ведущим на наш пляж. Сильный ветер дул с моря, и огромная сизая туча нависла над морем. Стая белых чаек взметнулась ввысь и скрылась за горизонтом. Обычно птицы не улетали в море во время грозы, а прятались в скалах на берегу. Мне стало не по себе, и я инстинктивно закрыла ладонями свой живот, будто пытаясь защитить зародившуюся во мне жизнь от неведомой опасности. Плач становился все громче, сквозь порывы ветра он слышался отчетливо, и меня охватила жалость — где-то там, среди камней, плакал подкидыш…

Я осторожно спустилась по лестнице к морю. Гребни волн неслись к берегу, и я не решилась спуститься на пляж, уже весь залитый водой. Оглядывая склоны, я нигде не увидела ребенка, да и плач резко прекратился. В удивлении я поднялась по ступеням обратно к дому. Ветер стих, и чайки снова кричали за моей спиной, будто никуда не улетали. Спокойные волны плескались у скал.

Я открыла калитку и не узнала нашего с Алексеем дома — вместо него стояла обычная изба, сад исчез без следа, и все вокруг было чужим. Заухал филин, быстро стемнело и настала ночь. Стоя перед этим странным домом, за его окнами, обтянутыми каким-то прозрачным материалом, я увидела своего мужа. Алеша стоял вполоборота ко мне и внимательно смотрел на женщину — она выглядела, словно сказочная принцесса: в белом кружевном платье, с глубоким вырезом на груди, с распущенными черными волосами, в которых сверкали драгоценные камни. Она тихо и ласково что-то говорила Алексею…

По обеим сторонам дома стеною стоял дремучий лес, какого я никогда не видела. Мне стало тоскливо и холодно. Я не могла двинуться с места, только смотрела на незнакомую женщину, не понимая, что она хочет от моего мужа. Неожиданно Алексей посмотрел в мою сторону, его взгляд скользнул будто сквозь меня. Снова холодное жесткое выражение было на его лице…

Вдруг яркое пламя вспыхнуло в доме, и деревянная постройка сразу занялась пожаром. Я закричала что есть силы от страха, но крик захлебнулся в моем горле, не вырвавшись наружу. Ноги будто вросли в землю, и я лишь могла смотреть, как горела женщина в огне, подступающем к ней со всех сторон. Крыша рухнула, вопль, сожженной заживо, несчастной так и стоял в моих ушах. А самое страшное, я не видела больше Алешу. Он просто исчез сразу, как только начался пожар. Неужели он тоже сгорел? Рыдая от горя, я проснулась в своей постели…

Алеша, мой любимый муж, живой и здоровый, обнимал меня и пытался разбудить.

— Таис, тебе снова снится кошмар, ты кричала всю ночь… Проснись, любимая, не плачь. Что такое тебе приснилось?

Захлебываясь от слез, я обнимала и целовала его, не веря, что все это был только сон… Я рассказала ему, что видела ночью. Алексей молча выслушал и принес книгу «Легенды древних предков». Он открыл то место, где были напечатаны изображения картин… Именно та, на которой горел дом, а женщина с длинными черными волосами в безмолвном крике воздевала руки — в проклятье или в мольбе — и приснилась мне прошлой ночью… Я, недоуменно глядя на своего Лешу, произнесла:

— Но ты был в этом доме… Стоял рядом с нею и посмотрел на меня таким пугающим и чужим взглядом… Мне так было одиноко и страшно…

— Не читай больше эту книгу, прошу тебя, Таис! Ты видишь, к чему это привело… Отголосок твоих переживаний так подействовал и выдал тебе очередной кошмар. Ну не расстраивайся, моя хорошая, я с тобою. Это всего лишь сон… Твои нервы на пределе… Надо больше гулять. Прошу тебя, не утруждайся так в саду, с этого дня, прямо после ужина, будем ходить на прогулку и гулять до сна.

Он нежно целовал меня, гладил по спине и плечам, а у меня в сознании стояло его чужое отрешенное лицо из сна… Я все время думала о пожаре, ведь я была там сама и видела все, как наяву… Алеша всячески старался отвлечь меня от моих видений и мыслей, связанных с ними, и баловал меня подарками: то колечко подарит, то серьги, то колье. Все драгоценности были с натуральными камнями и радовали меня, как ребенка… Я никогда не носила таких вещей и чувствовала себя королевой. Я полюбила хорошую одежду и обувь, ведь отказа мне ни в чем не было. Единственное, что меня удручало, это то, что я не могла смотреться в зеркало и видеть на себе эти красивые вещи и драгоценности. Но мне доставляло радость держать в руках великолепные украшения и чувствовать на себе холод их прикосновений, а наряжаясь в красивые наряды, ощущать себя модной и элегантной.

Но вот однажды я не выдержала и решила посмотреться зеркало. В тот вечер Леша принес мне красивый кулон на золотой цепочке. Он изображал мой знак зодиака с бриллиантом посередине. Я долго мучилась сомнением, и любопытство взяло верх над привычкой, уже укоренившейся, не смотреться в зеркало. Надев кулон, я пошла в ванную и достала из заветного Лешиного шкафчика его небольшое зеркало на подставке, которое он всегда убирал от моих глаз подальше. Я трепеща взяла его в руки и нервно взглянула…

Зеркало было пустым! Оно ничего не отражало… Его поверхность словно покрылась мутным непроницаемым стеклом, хотя на самом деле это было обычное зеркало. Мне стало холодно рукам… Я отбросила его на пол, и оно в дребезги разбилось о кафельную плитку… Я стояла и молча смотрела, как разлетались осколки. Почему я не увидела ведьму в своем отражении? Что это значило? Я снова схватилась за свой живот, мне показалось, что доченьке стало страшно, так же как и мне…

Леша прибежал на шум.

— Что случилось, Таис? Ну зачем ты смотрелась в зеркало? — Леша стал собирать осколки. — Любимая, ты должна думать о ребенке…

Я посмотрела на мужа. Горло сдавило от подступающих слез.

— Леш, там совсем ничего не было… Я так хотела полюбоваться на твой подарок. Но в зеркале не было никакого отражения — просто пустое мутное стекло!

Алексей держал в руке осколок разбитого зеркала, и вскользь я увидела — в нем было видно отражение стены ванной комнаты, то есть осколок отражал все, как положено… Леша бросил стекло и крепко обнял меня.

— Девочка моя, ты самая обворожительная женщина на свете! Красивее тебя нет никого! Тебе очень идет этот кулон, как и все другие драгоценности и наряды. И тебе необязательно смотреться в зеркало, чтобы убедиться в этом. Ведь я выбирал их сам для тебя, моя любимая!

Он схватил меня на руки и понес в спальню, целуя на ходу. В его сильных руках я растаяла и уже не думала о мутном стекле, в котором вовсе пропало мое отражение и о том, какие беды мне могло это сулить. Ночью муж был ласковым и очень нежным, и я уснула в его объятиях, умиротворенная…

А во сне я увидела ведьму… Она смеялась и кружилась с Алешей в танце. Эта бесовка была рядом с моим любимым! Ее белое лицо, длинные, почти до пят, черные волосы, как же я ненавидела облик ведьмы! На ней была надета короткая туника из беличьих шкурок, открывающая ее стройные ноги. Высокая грудь, едва стянутая шнуровкой, бесстыдно виднелась сквозь мех, словно нарочно соблазняя Алексея, а на длинной шее сверкали крупные алмазы, нанизанные на тонкую кожаную полоску. В ее волосы были вплетены яркие лесные цветы, босые ноги не касались земли… Она словно парила в воздухе…

Алексей держал ведьму за талию, и выражение его лица снова было чужим — жестким и холодным. Но вот глаза мужа наполнились страстью, и он посмотрел на ведьму глубоким взглядом — так мужчины смотрят на женщину, выражая свое желание обладать ею. Я почувствовала невыносимую ревность. Алексей был обнаженным по пояс — на загорелом торсе перекатывались упругие мускулы. Он легко закинул ведьму на плечо, обхватив ее за ноги. Она засмеялась глубоким чувственным смехом и колотила его по спине руками. Их фигуры растаяли, словно призраки, скрывшись в лесной чаще, и на поляне, залитой солнцем, раздавалось лишь громкое щебетание птиц…

От их пения я проснулась… Сердце колотилось, как бешенное, от тоски и ревности. Я села на кровати, тяжело дыша. Что это — видение или сон? Но одно я отчетливо осознала: ведьма хочет свести меня с ума! Чего она добивается? Я смотрела на спящего рядом Лешу, и мне стало страшно за нас, за еще не рожденную нашу дочь.

Алексей открыл глаза, увидел меня и улыбнулся так радостно и ласково, что я не смогла рассказать ему то, что мне привиделось на этот раз, и подумала о том, что у ведьмы ничего не выйдет. Она никогда нас не разлучит. Леша вопросительно посмотрел на меня и как будто все понял, он утешающе произнес:

— Все в конце концов закончится, видения растают без следа, и ты не пожалеешь, что вышла за меня замуж, Таис!

И я с удивлением вспомнила, что почти эти же слова сказала мне утопленница в давнем моем видении. Крепким поцелуем Леша снял все зловещие чары моих страхов, и я взяла себя в руки. Если все будет хорошо, то мне надо забыть все ужасы и жить, наслаждаясь своим счастьем. Прошло время, и, кажется, мне удалось это. Я больше не вспоминала свои видения, перестала видеть страшные сны и счастливо донашивала нашего ребенка. Леша во всем поддерживал меня, радуясь, что я успокоилась.

Стояло жаркое лето, и вечерние прогулки были мне просто необходимы, но однажды мы зашли слишком далеко, дальше, чем обычно, и вдруг нашему взгляду открылся благоухающий фруктовый сад, виднеющийся чуть выше дороги, ведущей в сторону, вглубь берега… Здесь росли сливы, вишни, абрикосы и груши… Запах дурманил и звал насладиться плодами. Сад был заросшим, видимо заброшенным, никого из людей не было видно. Мы прошли немного вдоль деревьев и услышали плеск ручья. Он протекал, журча по камням чистейшей родниковой водой. Мне захотелось пить, и только мы спустились к воде, как раздался детский смех… Мальчик и девочка, лет десяти, держась за руки, весело спускались к ручью на другом берегу. В руках у светловолосой девочки была кукла с длинными волосами, с большим белым бантом. Мальчик бережно поддерживал девочку, помогая ей спуститься. Та деловито передала ему куклу и сказала: «Держи нашу дочку, Леша! А ты, Анечка, не капризничай, сейчас папа даст тебе воды…» Мальчик, смеясь, зачерпнул воду ладошкой и будто напоил куклу. Был он черноволосым, с бледным лицом. Дети, веселясь, поднялись на верх берега, и их смех, удаляясь, стих среди деревьев…

— Родная, с добрым утром! Вставай, я причешу тебя… — услышала я голос мужа, он гладил меня по щеке.

В окно светило яркое утреннее солнце. Я села на постели, удивленно протирая глаза… Значит, мы не были ни в каком саду? А дети? Боже, да это же мы, в детстве… Я рассказала свой сон Леше… Он слушал, с удовольствием укладывая мои волосы, затем поцеловал меня, любуясь своим произведением на моей голове.

— Вот, что я думаю, — сказал он, подводя итог, — нам надо назвать нашу дочку Анной, как-то, в твоем видении, мама просила вспомнить имя нашей кукольной дочки в детстве, вот твой сон и дал нам подсказку! Анечка!

И Леша ласково погладил мой живот. Я смотрела на него с изумлением: как он все понимает, удивительно.

— Не думай сейчас ни о чем, Таис, не нервничай, просто мы знаем, как назовем нашу дочку, вот и все, я уверен, что так и надо, а там выяснится почему…

Поцеловав меня, Леша уехал в свою мастерскую, а я не переставая думала обо всем, и вдруг отчётливо вспомнила, как, играя с Лешей в дочки-матери, однажды сказала: «Мы вырастем и поженимся, и я рожу тебе дочку, Анечку…»

Мозг мой лихорадочно заработал… Пазлы всех прошлых событий, моих снов и видений стали складываться в мистическую, но довольно логическую картину…

Предположим… Ведьма, из моего первого сна, мучила меня своим отражением и всяческими видениями во сне и наяву, чтобы я вспомнила свою первую любовь, Алексея, и развелась с Вадимом. А зачем ей это нужно? Очевидно, она хотела, чтобы я вышла за него замуж и родила дочь Анну… Вся моя интуиция остро чувствовала, что именно это ей необходимо. Оставалось понять — зачем? Зачем ей нужен мой ребенок? Острая тревога заполнила все мое существо! Я вспомнила, что по легенде Лешиной семьи дочь Михаила и Анны пропала в ночь своего рождения, и украла ее ведьма… Я погладила свой живот, успокаивая доченьку, уже вовсю просившуюся на свет, ощущая, как она толкается в мою ладонь…

А что, если та ведьма из легенды и есть существо, которое я вижу в своем отражении. Мне стало невыносимо страшно, я заметалась по комнате, затем села и потрясла головой. Но легче не стало. Страх за своего ребенка не отпускал меня. Я занялась домашними делами, пытаясь прогнать мысли о ведьме. Но мозг упрямо выстраивал картину событий, неумолимо доказывая, что мои предположения верны… Сначала ведьма убила моих родителей, и я не смогла покинуть этот город и уехать от родных могил, и Алексей нашел меня именно в этом городе. Мы вновь полюбили друг друга, и теперь у нас должна родиться дочка, и даже имя Анна своей девочке мы решили дать не просто так… Анна… Это имя прочно связано с легендой.

Я вновь взяла в руки книгу «Легенды древних предков» — так назвал ее Лешин дядя. Но дядя умер, а то помог бы хоть что-то прояснить в происходящем с нами. К сожалению, приходится самим соображать, что к чему в этой запутанной истории. Я прилегла на диван с книгой в руках, вновь и вновь перелистывая ее… Я думала об этой красивой паре — Михаиле и Анне, что же случилось с их дочкой?

…Я увидела красивый старинный дом с резными маленькими оконцами и их самих, гуляющих вдоль ручья, в котором текла чистейшая родниковая вода, весело бегущая по камням, журча и переливаясь. Михаил не сводит влюбленного взгляда со светлого лица жены, Анна, смеясь, зачерпывает горстями воду из ручья и умывает лицо мужа, певуче приговаривая: «Мой любимой муж! Пусть обойдут тебя беды и несчастья, болезни и горести! Будь всегда рядом со мной — молодой, сильный и красивый, пусть целебная вода придаст тебе сил и крепости в нелегком походе!»

Голос Анны, серебристым колокольчиком звучавший, вдруг сорвался в страшный крик, переходящий в хрип. День сменился ночью, и я увидела туман, застилавший все вокруг.

Я понимаю, что стою близко с ложем, на котором рожает Анна, протягиваю руку, вот-вот коснусь ее светлых волос, но не вижу своей руки. Наконец Анна разрешилась красивой маленькой девочкой с огромными синими глазами и черными волосиками на маленькой головке. Крик младенца заглушил жуткий собачий вой, из клочьев тумана возникла страшная старуха, точь-в-точь такого же вида, какой описывал Михаил, рассказывая о ночи убийства на дознании у князя: седые длинные космы, крючковатый нос и глаза, черные, наполненные жуткой ненавистью. Именно ее я четко видела сейчас около Анны. Доля секунды, и старуха выхватила ребенка из рук роженицы. Внезапно появился Михаил и, дико закричав, вонзил в грудь ведьмы свой клинок. Ведьма из старухи превратилась в ту самую, молодую и красивую, из моего сна. Я сразу узнала ее пронзительный взгляд, глядящий прямо на меня. Еще миг, и она, разразившись жутким хохотом, исчезла с ребенком на руках, и я успела заметить на ее плече родимое пятно, по очертаниям похожее на череп. Но непостижимым мистическим образом клинок оказался в груди Анны, которая бездыханно лежала на своем родильном ложе, залитая кровью…

— А-а-а!! — очнулась я от своего крика.

Все мое тело пронзала невыносимая боль, начинались схватки. Алексей, бледный и испуганный, гладил меня по животу, стоя на коленях перед диванчиком в гостиной, на котором я заснула, листая книгу.

— Леша-а!! — я кричала от боли и пережитого только что видения. — Она хочет забрать нашу девочку! Ведьма придет и заберет дочку, как только я рожу ее. Ты должен убить эту гадину! Вонзить клинок в ее родимое пятно в виде черепа — оно у нее на плече…

Схватка отпустила, и Леша, не теряя времени, не задавая лишних вопросов, снял со стены клинок — реликвию их семьи, передаваемую из поколения в поколение. Только сейчас я поняла, почему в Лешиной семье все мужчины в совершенстве владели этим видом оружия. Леша также любил поупражняться с этим красивейшим произведением оружейного ремесла, и я часто любовалась мужем, глядя, как он метает тяжелый клинок в мишень, специально прибитую к дереву во дворе нашего дома.

— Родная моя, не бойся! Я все понял! Когда чертовка явится, я не позволю ей приблизиться к вам с дочкой! А сейчас надо подумать, кого позвать помочь тебе в родах…

Муж спрятал клинок за пояс, сзади под пиджаком, и стал звонить, в надежде быстро найти врача. Лешина семья была не последней в городе по известности художественных талантов моего мужа и его отца, поэтому Алексей без труда вызвал хорошего врача-гинеколога и акушерку, которые согласились принять у меня роды на дому. Ведь о роддоме в нашем случае не могло быть и речи.

Пока мы ждали их, схватки возобновлялись через каждые полчаса, и в промежутках меня трясло от страха.

— Леша, милый! Держи оружие при себе! Мне так страшно! Я уснула и видела, как все произошло с Михаилом и Анной в ночь рождения их дочки. Волхв тоже неслучайно помещен в книгу на той картине! Так мы узнали, как справиться с ведьмой. Подумать только, если бы Михаил знал об этом, он спас бы своего ребенка и Анну! Как жаль их! И как мне страшно! — бесконечно твердила я, как заведенная, мучаясь в схватках.

Так прошло три часа, пришел врач с акушеркой и, не мешкая, приступили к подготовке к родам. Как в бреду, я наблюдала за всем происходящим, чуть не теряя сознание от тревоги и боли. Леша все время держал меня за руку, не отпуская ни на мгновение, и успокаивал меня ласковыми словами.

Наконец наша доченька появилась на свет и громко заливисто закричала! Слава богу, роды прошли благополучно и без осложнений! Крошечную белокожую, черноволосую девочку дали мне в руки. Я прижала ее к своей груди, и тревога утихла на мгновение. Ни с чем не сравнимая, обволакивающая, теплая нега охватила меня, когда Анечка уснула у меня на груди.

И вдруг меня обдало жаром, и я вспомнила тот ужасный сон, когда существо, похожее на собаку, принесло мне грудную синеглазую девочку. Тот ребенок в видении был очень похож на мою дочку! Прижав к себе бережно свою крошку, я вновь испытала тот же ужас, когда проснулась с пустой пеленкой в руках. Моя душа наполнилась первобытным страхом за своего ребенка, и я уповала только на мужа.

Леша проводил медиков и бегом вернулся ко мне.

— Завтра сутра они придут, осмотрят тебя и дочку. А сейчас постарайся уснуть. Два часа ночи! Может быть, ведьма не явиться! Пока все тихо.

Алексей обнимал нас с дочкой, шутил и радовался, пытаясь меня отвлечь, но я видела, что он обеспокоен, не меньше моего, и был готов к любой неожиданности.

— Господи, Таис, какая она красавица! Кажется, на меня похожа, не правда ли? А глаза точно твои!

Я хотела ответить, как вдруг вздрогнула от жуткого воя собаки за окном. А с полки с грохотом упала книга о легендах. Полная луна вышла из-за туч и ярко светила в окно. Алексей встал, держа клинок в руке, закрывая нас с Анечкой спиной.

С ужасом мы наблюдали, как нашу гостиную, освещенную луной и слабым ночником, заволокло туманом, и послышались непонятные шорохи. Подняв голову на звук этих шорохов, я увидела, что мой портрет над камином изменился и на нем, вопреки логике, уже была изображена не я, а она — та самая ведьма из моего первого сна, с которого все и началось!

Мы с Лешей увидели, как сквозь туман из полотна картины высунулась рука с длинными синими когтями, она протянулась через всю комнату, совсем близко к нам с дочкой. Алексей со всего маха ударил клинком по этой страшной вытянутой руке ведьмы, и она исчезла.

Послышался ее злобный смех, от которого стало еще более жутко, и картина разорвалась напополам с треском. На месте разрыва образовался черный проход, из которого стелился зеленоватый туман. Из него медленно показалось существо, похожее на кошку, но гораздо крупнее. Глаза этой твари горели диким огнем. Выйдя на пол, она стала напоминать женскую фигуру в белом. Резко вскинув голову, сквозь лохмы которой проступали черты ведьмы, она завыла утробным голосом и стала приближаться к нам.

Я крепче сжала свою бесценную девочку и смотрела на Алексея, похожего в эту минуту на господина из моего сна. Он вытянул перед собою руку с клинком, рукоятка которого горела всеми цветами радуги, и отсвет камней лежал на лице мужа. Его темные глаза пылали твердой решимостью, было видно, что в нем не было никакого страха, и я, не смотря на жуткую минуту, невольно любовалась своим мужем и гордилась им. Его волосы были туго завязаны на затылке, левая рука отведена назад, вся его фигура выражала стойкую уверенность, что он защитит свою семью, и я нисколько не сомневалась, что так оно и будет.

Минуты текли медленно, гостиная из нашего любимого уютного уголка превратилась в зловещую комнату, в которой решалась наша судьба, а из дальнего угла медленно надвигалась страшная неведомая сила, непонятно откуда пришедшая и неизвестно за что пытающаяся отнять у нас единственную, только что родившуюся дочь.

От страха я хотела спрятаться в другую комнату, но Алексей жестом не позволил мне этого сделать, чтобы не подвергать нас еще большей опасности, ведь за его спиною мы были более защищены, никому было неизвестно, какою силою обладала ведьма, и что можно было ждать от нее. Я послушалась его снова, как во сне, беспрекословно подчинилась своему господину, не пытаясь оспорить его приказа, и это сыграло нам добрую службу. Я осталась лежать на диване, ослабев после родов, сжимала нашу крошку, и, замирая от ужаса наблюдала, как неминуемо приближалась к нам ведьма.

Камин ярко вспыхнул и осветил фигуру в белом саване, но красота исчезла из ее облика, блестящие черные волосы превратились в седые блеклые космы, белокожее лицо отливало синевой, как у покойницы, а глаза горели натуральным зеленым огнем дикой кошки, и приближалась она мелкими скачками, как дикий зверь, встав на четвереньки. Никогда мы с мужем не видели более жуткой и ужасной картины!

Наша гостиная неожиданно увеличилась в размерах, и мерзкая тварь, явившись из другой реальности, оказалась далеко от нас… Я крепко прижала к груди Анечку. Казалось… прошла целая вечность. Алексей сдерживал ведьму, размахивая клинком, не давая ей приблизиться к нам. Ведьма выпрямилась в полный рост, совсем близко от нас, и стала читать заклинание. Глаза жутко белели, закатившись под веки, губы не шевелились, но в моем мозгу звучали слова: «Полная луна! Верни мне тысячу лет молодости c именем Анна!»

Прочитав заклинание три раза, ведьма попыталась добраться до меня с ребенком, но Алексей каждый ее наскок отражал клинком, стараясь поразить чудовище. Наконец он изловчился и разорвал клинком саван на плече ведьмы, вонзив прямым ударом острие прямо в родимое пятно в форме черепа!

Страшный кошачий вопль издала она, превратившись в старуху, сгорбленную, с крючковатым носом, в ту самую, которую я видела около убитой Анны. Пятясь, ведьма скрылась в плотном тумане, расползающимся по углам. И в том месте, куда она вошла в полосу тумана, засверкал зеленоватый пучок света, устремившийся вверх, а через миг вой собак стих, и все разом исчезло…

Камин погас, и мы увидели рассвет за окном и услышали громко поющих птиц… Все закончилось… Алексей кинул клинок на пол и без сил упал на колени передо мной и дочкой. Анечка даже не проснулась, и мы стали целовать ее сладенькие щечки, смеясь от радости и счастья.

— Думаю, моя любимая, теперь можно повесить зеркала в нашем доме! — сказал муж.

Утром, покормив дочку, я встала и подошла к своему портрету. На нем снова была я — светловолосая и счастливая. Алексей подошел ко мне, держа в руке зеркало…

— Не хочешь ли взглянуть сюда, родная моя?

Я медленно, с трепетом, подняла глаза, взглянув в свое отражение… И увидела в нем себя! Да, там была я, Таис, синеглазая, с льняными растрепанными волосами, глядящая с радостным испугом!

— Здравствуй, Таис! — сказала я себе, затем c восторгом обернулась к мужу и поняла, что жизнь вернулась ко мне во всем ее великолепии! Проснулась Анечка, я стала кормить ее, и Алексей не мог налюбоваться на нас с дочкой! Но вдруг мы оба разом вздрогнули! Сквозь кружева распашонки, на плечике дочки виднелось родимое пятнышко… Маленькая бабочка.

Глава четвертая. Доченька

Прошло уже два года с той ночи, которая несомненно была для нас чудесной и ужасной одновременно — ведь я родила доченьку, но сразу после родов появилась ведьма, и Алексей отправил ее в иную реальность. Во всяком случае, мы очень надеялись, что она отправилась туда, откуда больше никогда не вернется.

У нас росла чудесная девочка — черноволосая и белокожая, как Алексей, с огромными глазами глубокой синевы, как у меня. Мы стали любящими и заботливыми родителями. Это было настоящим счастьем! На первый взгляд, она была обычной девочкой, с отличным здоровьем, живой и любознательной, как все дети.

Единственное, что беспокоило нас, это то, что Анечка начала говорить на каком-то своем языке. Ей исполнилось два года, когда она стала щебетать, как птичка, произнося смешные забавные звуки, вместо простых слов. Окружающие совсем не понимали нашего ребенка. Сначала мы просто забавлялись этой ее особенностью, но чем дальше она развивалась, тем отчетливее мы понимали, что разговаривать, как все люди, Аня не хочет или не может.

Я полностью посвятила себя дочери, занимаясь с ней дома. Читала ей книги, разговаривала с ней, объясняла, как устроен мир. Она понимала абсолютно все, и когда я называла на картинке предметы или животных, она правильно показывала пальчиком на все, что я просила. Но отвечала на мои вопросы только на своем «птичьем» языке.

Шло время. Кроме речевых особенностей, Анечка развивалась нормально, как все дети. Но как-то я заметила, что она, беря в руки книжку, не просто смотрела картинки, а водила пальчиком по строчкам. Я кинулась к мужу.

— Леша, она читает! Ей всего лишь два с половиной! Она уже читает книги. Посмотри сам.

Мы с Лешей тихонечко заглянули к Анечке в комнату. Сидя на полу, раскрыв книгу, дочка водила пальчиком и произносила на своем смешном языке текст сказки. Мы переглянулись с большим беспокойством, осознавая, что Анечка не совсем обычный ребенок.

И она продолжала нас удивлять все больше. Однажды я водила ее в зоопарк, и она долго стояла около клетки с тиграми. Правила посещения зоопарка не позволяли близко приближаться к зверям. Для этого существовали заграждения, разделяющие клетку и посетителей. Также было запрещено громко разговаривать и кричать, чтобы не вызывать агрессию у животных. Человеку обычно не хватает смелости долго смотреть в глаза хищнику, да и такое поведение могло быть опасным. Но то, как повела себя моя дочь, это было удивительно!

Стоя у ограждения, как живая кукла, в пышном белом платье, с распущенными волосами, в которые я вплела ярко-красный бант, держась за мою руку, Анечка спокойно и тихо что-то говорила на своем языке, глядя сквозь прутья клетки прямо в глаза хищника. Бенгальский тигр — великолепный красавец, с переливающейся, как бархат, шкурой оранжево-черного окраса, — грациозно сидел, не шевелясь, и неотрывно смотрел на маленькую девочку, и, казалось, внимательно слушал ее.

Закончив свою беседу со зверем, помахав ему ручкой, Аня повернулась и потянула меня за руку к следующему животному. Я оглянулась на тигра. Он продолжал сидеть неподвижно, и когда я посмотрела в его глаза, мне стало жутко — они были словно неживыми…

Переходя от одной клетки к другой, я увидела, что все животные реагируют на Анечку так же, как тигр. Они застывали, словно восковые фигуры со стеклянными глазами. Когда мы шли обратно к выходу, Аня чертила в воздухе своей маленькой ручкой воображаемый полукруг, напротив каждого недвижимого зверя, и они словно отмирали, убегая по своим делам. Слава богу, никто из посетителей ничего не заметил. Ведь в каждой клетке было не по одному животному, и другие звери вели себя, как обычно.

Дома вечером, уложив нашу маленькую кудесницу, я рассказала Алексею о ее поведении в зоопарке. Мой муж, как всегда, был невозмутим.

— Таис, милая, что же нам остается? Быть любящими родителями и растить нашу девочку такой, какая она есть. Просто надо быть внимательными, следить за ее особенностями, чтобы вовремя помочь ей освоиться в нашем мире.

«Какое счастье, что у меня такой муж!» — эти мысли утешали меня, как небесная музыка, но беспокойство за судьбу нашей дочери не оставляло ни на секунду.

С того самого дня мы полностью осознали, что наша девочка уникальный ребенок и стали пристально наблюдать за Анечкой, чтобы понять, как нам ее воспитывать. И все мои прошлые страхи вернулись. Я снова стала плохо спать по ночам, часто вскакивая к дочери, и перестала смотреться в зеркало, боясь увидеть там чужое лицо. Поэтому мой любимый муж по-прежнему причесывал меня по утрам. Страх за дочь и друг за друга заставлял нас проживать каждый новый день, как последний. Мы поняли, что находимся в опасной близости страшного необъяснимого мира, который в любой момент мог отнять у нас ребенка и сделать нас несчастными.

Прошло еще немного времени, и дочка снова поразила нас с Алексеем. Как-то ранней весной мы пришли в гости к знакомому. Он был владельцем великолепного черешневого сада. Мы сидели в плетеных креслах и любовались красотой стройных деревьев, утонувших в белом кружеве цветенья. Анечка бегала по саду и громко распевала свои песни…

Приятель, глядя на нашу дочь, заметил:

— Какая славная у вас девчушка… Вы не переживайте, что она еще не разговаривает — это ерунда. Мой сын тоже молчал до трех лет, а потом так разговорился, что не остановить. Мы уже не знаем, куда от него деться, столько вопросов задает. Намолчался! Сейчас мои жена с сыном поехали навестить бабушку и вечером приедут назад. Я уже скучаю по ним…

Так мы сидели и беседовали, попутно глядя на бегающую Аню. Но в какой-то момент я перестала ее видеть и забеспокоилась.

Муж быстрым шагом отправился в ту сторону сада, откуда слышался дочкин голосок. Вернулся он через некоторое время, ведя нашу певунью за руку и сказал, смущенно глядя на своего друга:

— У тебя там деревья плодоносят уже…

Хозяин сада не поверил и улыбаясь смотрел на Алексея.

— Этого не может быть! Им цвести еще месяц. Апрель на дворе…

Муж рассмеялся в ответ:

— Не знаю, я не садовод, но спелой черешни там тьма… Пойдемте, сами увидите!

И он поманил нас всех за собою… В глубине сада стояла старая черешня, самая большая и ветвистая… Ее ветки наклонились почти до земли, утяжеленные налитыми сочными плодами. Анечка смеялась и щебетала, радостно глядя на взрослых. Хозяин сада обомлел.

— Это необъяснимо! Весь сад еще только зацвел, а моя старушка черешня уже дала плоды… Невероятно! Ну что же, давайте поедим!

И мы стали обрывать плоды, наслаждаясь их вкусом. Друг щедро одарил нас черешней, когда мы прощались с ним вечером, уходя домой, и все не переставали удивляться, как это могло произойти в его саду такое чудо…

По дороге, сидя в машине рядом с мужем, я взглядывала на него с нетерпением. На заднем сидении мирно спала наша дочка, набегавшись в саду. Боясь ее разбудить, Леша отвечал мне загадочными взглядами, и я поняла, что дома меня ждет рассказ о чем-то удивительном.

И действительно, как только мы уложили Анечку, муж усадил меня в мое любимое кресло у камина, и рассказал такое, от чего я потеряла покой окончательно.

— Знаешь, ведь это Анечка заколдовала черешню, — сказал он, — и та, скинув цветки, прямо у меня на глазах дала плоды. Ты представь только: стоит наша маленькая девочка, поет песенку на своем языке, и там, куда она протянет ручонку, вместо цветов появляется черешня. Да такая крупная — одна к одной! Это было так чудесно! Я стоял и смотрел на это волшебство, как завороженный!

Я слушала мужа, затаив дыхание, сердце мое выскакивало из груди от его рассказа. Потрясенная произошедшим, я прошептала:

— Я очень боюсь за нее! Как она будет жить среди людей, ведь уже сейчас мы не можем оставить ее одну со сверстниками, не зная всех ее способностей?

Теперь уже нам с мужем стало совершенно очевидно, что здесь замешана ведьма. Это ее знак бабочки действовал на нашу девочку. Ведьма снова встала на нашем пути…

Леша обнял меня крепко, утешая, как мог только он:

— Моя любимая, успокойся, мы справимся, ведь она наша дочь, и мы все сделаем, чтобы она была счастлива!

Алексей продолжал обнимать меня и целовал нежно и ласково, но потом его поцелуи стали чувственнее… Волна страсти захватила нас, и мы забыли обо всем на свете… Нас влекло друг к другу так сильно, словно происходящие с нами необъяснимые события вели к краю гибельной пропасти, и мы торопились насладиться друг другом, пока неотвратимость рока не разлучила нас…

Страшный крик Ани заставил нас оторваться друг от друга и очнуться… Мы с Алешей кинулись в детскую по лестнице на второй этаж.

Открыв дверь, я увидела, как Анечка стоит на середине комнаты и заходится ужасным криком. А рядом с ней она — ненавистная старуха, сгорбленная и ужасная с глазами, сверкающими в темноте зеленым огнем. Ведьма протянула к дочке свои синюшные руки с черными загнутыми когтями и схватила ее. Клочья тумана, мгновенно появившееся ниоткуда, подобно чудовищу, скрыли нашу доченьку в своей разверзнутой пасти. Хохот ненавистной ведьмы прозвучал в моей голове…

На этот раз ведьма застала нас врасплох! Оглядев комнату и опустевшую кроватку дочери, я резко вскрикнула, и сердце мое остановилось на мгновение… Я провалилась в бездну обморока, чувствуя лишь одно желание — умереть!

Придя в себя — еле открыла опухшие, заплаканные глаза… Я лежала в нашей кровати рядом с Лешей. Солнце уже встало, и сознание того, что я проспала столько времени, заставило меня вскочить, как безумную… Я вбежала в комнату к доченьке и не поверила себе…

Она, как ни в чем не бывало, спала в своей кроватке, мирно посапывая. Господи, какое я испытала счастье! Дочь здесь, с нами, жива и здорова! Я села на пол рядом с кроваткой и тихо, боясь ее разбудить, плакала от радости и от страха одновременно… Вошел Алексей и испуганно бросился ко мне.

— Что случилось, любимая, что с Аней?

Я потянула его за руку, усаживая рядом… Всхлипывая, я рассказала мужу то, что видела этой ночью… Меня трясло от страха, и я без конца повторяла, замирая от ужаса:

— Леша, она снова вернулась! Я чувствую, что все снова началось, эта тварь пришла за Анечкой! Что теперь нам делать?

Алеша принес мне воды и попытался успокоить. На его лице одновременно читались тревога и решимость.

— Ты видела все это только в ночном видении! Вчера ночью мы с тобою поднялись к Анечке, когда услышали, что она заплакала во сне… Мы успокоили ее и пошли спать в свою комнату. Ты просто видела страшный сон. Это все твои страхи. Больше мы не оставим дочку одну ночью. Будем спать по очереди в ее комнате. Ну все, успокаивайся, пойдем приготовим что-нибудь на завтрак. Скоро проснется наша маленькая волшебница!

И он тихонько поцеловал в румяную щечку нашу дочку и помог мне встать. Я была совершенно без сил. Ноги дрожали, и во всем теле была такая слабость, что я с трудом дошла до нашей кухни. Вскоре мы услышали топот дочкиных быстрых ножек по лестнице. Она прибежала к нам…

И вдруг мы услышали, как Анечка сказала чистым звонким своим голоском, причем наконец-то она говорила, как все люди:

— Мама, папа, ну сколько раз я вам говорила, что не люблю кашу! Люблю оладушки!

Мы с Алексеем остолбенели от неожиданности. Муж подхватил дочку на руки и радостно пропел:

— Заговорила! Наконец-то! Таис! Наша дочь заговорила!

Я обнимала их и радовалась, приходя в себя от ночных видений. Анечка удивленно смотрела на нас.

— А что, вы не слышали разве, как я с вами разговариваю?

Мы засмеялись и ответили, что конечно слышали, просто гордимся, что она у нас такая молодец…

С этого дня Анечка наконец-то стала расти, как обычный ребенок. Мы отдали ее в детский садик, и дочка с радостью стала ходить туда и играть с ребятами. У нее появились друзья и подруги, и мы радовались, глядя, как Анечка придумывала разные игры для новых друзей. Она росла очень развитым ребенком.

В свои три года наша дочь уже свободно читала. Я поражалась рвению Анечки к чтению. Библиотека в нашем доме была огромной и занимала половину первого этажа. Всевозможные издания были собраны многими поколениями семьи Алексея. Мы с мужем также существенно пополнили их количество. Это книжное царство было любимым местом малышки. Полки с книгами достигали потолка. Аня вставала на специальную приступку, сколоченную еще ее дедом, и брала книги, какие только могла достать своими маленькими ручками. Специально для нее, Алексей все детские книги переложил на нижние полки. Она все вечера проводила в библиотеке, затем засыпала прямо там, на своем любимом диванчике. Мы переносили ее в кроватку. Утром задавала нам множество всевозможных вопросов, черпая их из прочитанных книг.

Но не только ранняя способность к чтению поражала нас в дочке. Необычные особенности поведения дочери много раз ставили в тупик не только нас, ее родителей, но и всех присутствующих. Однажды, во время празднования дня рождения соседского мальчика, дети играли на лужайке около дома с котенком, которого подарили имениннику. Всем было весело! Взрослые и дети покатывались со смеху, глядя, как потешный котик бегал за привязанным на веревочку бантиком. Как вдруг огромный пес выбежал из кустов и схватил котенка. От неожиданности все замерли!

Только наша Анечка бесстрашно подошла к псу, держащему в зубах котенка, и что-то тихо сказала, глядя ему в глаза. Пес застыл, и котенок выпал из его пасти. Все произошло очень быстро. У всех на глазах она повела перед его мордой ручкой, и пес, сорвавшись с места, скрылся в кустах, как молния. Котенок лежал бездыханный… Анечка взяла бедное животное на ручки, погладила его, и котенок, как ни в чем не бывало, соскочил с рук и продолжил свою игру.

Взрослые пришли в себя и взволнованно подбежали к своим детям. Мы с Алексеем тоже схватили Анечку на руки, беспокоясь, не поранил ли ее пес. Она, смеясь, вырвалась из наших рук. «Папа, мама, мне щекотно! Ничего со мною не случилось! Все хорошо!» — сказала дочь и побежала к ребятам.

Никто из окружающих ничего не понял, происшествие списали на счастливый случай и только хвалили нашу дочь за храбрость. Но мы-то с Алешей знали, в чем тут дело!

Однажды зимой, накануне Нового года, произошло еще более необычное событие. Мы ездили по магазинам, покупая все к празднику. Проходя мимо витрины цветочного магазина, четырехлетняя Анечка застыла перед нею.

— Бедные цветочки! Им больно, они плачут! Зачем их срезали с куста?

Мы с Лешей стали уговаривать ее пройти мимо, рассказывая, что цветочки выращивают специально для этого, их всегда срезают, чтобы они стояли в вазе, на радость людям, но дочь настойчиво тянула нас в цветочную лавку. Мы зашли, повинуясь ее требованию, не зная, что она задумала.

Анечка подошла к крайней вазе и потрогала ярко красные розы, стоявшие в огромном букете. Ваза треснула и упала, разбившись на мелкие кусочки. А розы мгновенно, на глазах, преобразовались в розовый куст и вросли в пол, плиты которого потрескались в местах прорастания стеблей… Мы растерялись и, схватив Аню на руки, быстро покинули магазин… Продавец был занят с посетителями, и чем там все закончилось трудно было себе представить. Но нам не было дела до работников магазина, которые, наверное, не понимали, почему розы проросли сквозь пол. Мы были озабочены только своим ребенком…

С тех пор, как Аня стала нормально разговаривать, мы стали объяснять нашей необыкновенной девочке, насколько опасным может стать применение ее способностей на глазах окружающих. Пока все обходилось без последствий. Но кто знает, чем это может обернуться в следующий раз? Выслушав нас, к нашему удивлению, Анечка все правильно поняла и перестала демонстрировать свои умения на людях, или делала это совсем незаметно. Всякий раз, она поражала нас своей сообразительностью и необыкновенным развитием не по годам.

Прошло полгода с того страшного моего сна, в котором ведьма утащила в свой туман нашу дочь. Анечка часто кричала по ночам, и мы с Алексеем дежурили до утра, оберегая ее сон. Я очень волновалась, так как подозревала, что она видит кошмары. Но дочь говорила, что ничего не помнит из ночных сновидений. Меня мало это утешало. Я отлично знала, как такие сны могут повлиять на психику ребенка. Ее сон часто был прерывистым и неспокойным. И мы показали Аню врачу. Проведя необходимые обследования и тесты, врачи дали однозначный ответ: она была абсолютно здорова с точки зрения медицины.

Как-то раз, теплым летним вечером мы гуляли по набережной. Анечка бегала по аллее и играла с куклой. Она то качала ее, усыпляя, то водила за маленькую кукольную ручку, как бы обучая ходить. Мы с Алешей шли тихонько сзади, разговаривали и любовались забавам дочки. Счастье переполняло нас, и муж, на секунду остановившись, поцеловал меня в губы. Мы отвлеклись и не заметили, как наша Анечка бросила куклу и облокотилась о каменные перила ограждения набережной, едва достающие ей до подбородка. Она стала внимательно смотреть на море. Проследив за ее взглядом, мы сначала не поняли, что же так привлекло ее внимание?

Но потом я увидела, что на волнах качалась птица — с маленькой головой на вытянутой шее, характерным длинным клювом с зазубринами и крупным телом с серо-рыжеватой окраской перьев. Это была выпь, я много раз видела ее среди болот в тех краях, где жила раньше, когда бывший муж брал меня на охоту… С удивлением наблюдая за этой неожиданной гостьей, мы не сразу заметили, как на нее реагирует Анечка…

Она не отрываясь смотрела на выпь, и мы с Алешей переглянулись, пытаясь отвлечь ее, уговаривая отойти от ограждения, но ребенок, как завороженный, смотрел на птицу… Мне показалось, что и выпь будто оцепенела… Я хорошо знала, как эта птица кричит — она издавала звуки, от которых становилось жутко, настолько нереален ее голос… И тут птица вытянула шею, захлопав широкими крыльями, и издала тот самый звук, о котором я с содроганием вспомнила: надсадный громкий крик, как будто в смертельной опасности кричало разумное существо… Мне стало не по себе… Я взяла дочку на руки и быстрым шагом пошла подальше от жутко кричащей птицы. Алексей перехватил дочь на свои руки, а Анечка заснула, словно впала в забытье… Оглянувшись, я увидела, что выпь исчезла. Море волновалось, как обычно, и белые чайки привычными криками оглашали округу. Дома мы разбудили доченьку, она зевнула, улыбнулась и сказала:

— Это была плохая птичка! Она улетела?

Алексей бережно положил Анечку в ее кроватку и поцеловал.

— Да, моя крошка, конечно она улетела. Мы с мамой прогнали ее. Она больше не вернется! Спи наша девочка, мы рядом!

Дождавшись, чтобы дочка крепко уснула, мы встревоженно зашептались о том, что неспроста сегодня мы видели выпь. Оба отлично поняли, кто на самом деле это был. С этого дня мы стали еще внимательнее следить за нашей Анечкой. Плохие предчувствия не оставляли меня ни на секунду.

Однажды ночью, я была одна без мужа в нашем двухэтажном большом доме. Алексей уехал в другой город, чтобы договориться с устроителями выставки насчет показа своих картин. Он становился все более известным художником, и ему часто приходилось уезжать. Как всегда, тревожась за дочку, я не спала и лежала на кушетке в ее комнате, пытаясь дремать.

Вдруг жуткий звук заполнил ночную тишину. За окном тоскливо завыла собака. Дочь громко заплакала. Я автоматически взглянула на часы… Было два часа ночи. Я подскочила к дочери, говоря ласковые слова и гладя ее по головке. Анечка успокоилась и села в кроватке. И вдруг мой ребенок, с закрытыми глазами, протянул ручку и сказал:

— Мама, а кто там стоит в углу?

Дрожь пробежала по моей спине. Я оглянулась и посмотрела туда, куда показала Анечка: в слабом свете ночника клочья тумана, закручиваясь словно змеи, уползали в темный угол напротив детской кроватки… Мне показалось, что я вижу край белого савана, мгновенно исчезнувший вместе с туманом… Может быть и туман, и саван мне померещились? Я уложила и убаюкала дочку, и всю ночь в страхе просидела около нее. Но ничего и никого так и не видела больше…

Наутро я позвонила Алексею и попросила его срочно приехать. Он тут же сорвался и уже мчался к нам. Ожидая его, я не знала, что делать. Дочь после завтрака беззаботно играла в своей комнате. Мне необходимо было узнать, что же видела Анечка прошлой ночью, и я решила попробовать.

Посадив перед собою малышку, я стала рассказывать ей сказку про девочку и ведьму. Эту сказку я слышала от своей мамы в детстве, когда мне было лет десять. Сомнения терзали меня, нужно ли пугать моего четырехлетнего ребенка страшными сказками, но я уповала на ее раннее развитие. Ведь в свои четыре года она уже читала и знала гораздо больше своих сверстников. Анечка слушала внимательно и с интересом. Когда я подробно описала внешность ведьмы из моих видений, Аня неожиданно сказала:

— Ой, мамочка, я уже видела такую же старуху — с черными глазами, седыми волосами и синими длинными когтями на руках. Она часто приходит ко мне ночью в комнату, достает длинный шприц и, что-то бормоча себе под нос, делает мне укол в руку, вот сюда…

И она показала мне свою маленькую ручку… На запястье, с внутренней стороны, была маленькая черная точка. Я бы никогда ее не заметила, если бы Анечка не показала мне эту совсем незаметную отметину — крошечное родимое пятнышко. По цвету оно было такое же, как бабочка на ее плечике.

— Только вы с папой не видите эту старуху, она всегда стоит вот там, в углу, и ждет, когда вы уснете, — продолжила она.

Меня охватил ужас, и я с бьющимся сердцем слушала то, что рассказывала дочка дальше:

— Мне становится так страшно, когда ведьма идет ко мне, и я кричу! Ты или папа подходите ко мне, гладите меня по голове, утешаете, и я перестаю ее бояться. И тогда она уходит в угол и там пропадает!

Слушая дочку, я лихорадочно думала: «Так вот почему наша дочь плачет по ночам!» Я даже не могла себе представить, что Анечка, наша милая крошка, давно уже испытывает нападки ведьмы и где — в своих видениях! Все во мне обмерло от тревоги — что можно сделать с тем, что существует только в голове нашей маленькой дочки? Бедный мой ребенок!

— Солнышко мое, любимая моя доченька, я обещаю тебе: мы с папой прогоним эту старуху! Она не придет к тебе больше! — шептала я, глотая слезы.

Анечка действительно была особенным ребенком! Она никогда не жаловалась, не капризничала, но тем страшнее мне было за нее.

— Что ты, мамочка, я не боюсь ее! Как только я начинаю кричать, вы подхо́дите ко мне — она исчезает! И от ее укола мне совсем не больно, как комарик кусает. Правда, мамочка, не плачь. А чтобы не видеть страшную ведьму, я зажмуриваюсь, а потом засыпаю.

Я не знала, что сказать ей в ответ, понимая, какая отважная девочка моя дочь. Алексей часто звонил из машины, торопясь приехать. Пришлось взять себя в руки, чтобы приготовить ужин и не сойти сума от мыслей, пока моя девочка, как всегда забравшись на диванчик, читала свои книжки про принцесс, рыцарей и драконов. Я поглядывала на нее сквозь открытую дверь библиотеки, и сердце мое ныло от страшной неизвестности, нависшей над нашей девочкой.

Наконец пришел Алексей, и Анечка кинулась к нему с криками:

— Папочка, я вспомнила, что мне снилась ведьма из сказки! Мамочка плакала, а я утешила ее! Я ведь смелая, правда?

Алексей обнял дочь и вопросительно посмотрел на меня, стоящую с опущенными руками и заплаканными глазами, — он сразу понял, насколько все серьезно. Но мой муж не изменил себе… Целуя дочку, он похвалил ее:

— Ты самая смелая девочка на свете, моя волшебница!

Затем ободряюще улыбнулся мне.

— Ну девочки, мои родные, пойдемте ужинать. А со снами и ведьмами разберемся потом!

Весь ужин он веселил нас с дочкой, и у меня немного отлегло от сердца, глядя, как Анечка с аппетитом ест и заливается счастливым смехом, слушая шутки папы. Я всегда успокаиваюсь рядом с любимым мужем и верю, что все проблемы преодолимы.

Когда дочь уснула, мы сели на диван, не сводя с нее глаз. Шепотом я рассказала ему о ночном происшествии. Узнав про уколы и ведьму, муж нахмурился и задумался.

— Одно дело, когда ты сама видела ведьму и могла хоть что-то понять… Но как мы можем контролировать видения ребенка!

Тогда мне пришла в голову мысль, и я предложила:

— Может быть, я снова смогу увидеть ведьму! Сяду рядом с Анечкой, послежу за ее сном, мне ведь уже привычно не спать ночью! Я уверена, что когда она спит спокойно, то не видит никаких снов. А когда начинает плакать — значит ведьма около нее. Этой ночью я видела край сатанинского савана и клочья тумана!

Алеша пытался рассуждать логически, если можно допустить хоть какую-то логику в нашей ситуации.

— Я бы не утверждал так уверенно насчет твоего бодрствования, ты видела, как ведьма схватила Анечку, но это было в глубоком сне. Видимо, в ту ночь ваши видения с дочкой пересеклись! После этого, утром Анечка заговорила, пережив сильный стресс, она забыла свой птичий язык… Может быть, сегодня ночью тебе лечь, обняв Анечку, и уснуть, и тогда тебе удастся увидеть то, что видит дочка во сне? А я рядом с вами не буду спать и возьму клинок со стены. Один раз вышло справиться с ней, может, еще раз получится?

Мы перенесли тихонько Анечку в нашу спальню. Она даже не проснулась, улыбаясь во сне. Положили ее на нашу постель, я легла рядом и крепко обняла дочку. Алексей взял клинок и прилег с краю… Рядом с Лешей я обычно ощущала себя спокойно, но этой ночью страх цепко стискивал мою душу. В своей руке я тихонько сжимала дочкину руку, на которой оставила метку ведьма. Закрыв глаза, я пыталась уснуть, но мысли не давали мне забыться. Сколько же раз это ужасное существо приходило к нашей девочке? И зачем она делает свои мерзкие уколы? Я открыла глаза и посмотрела на мужа, и вдруг посредине комнаты возникла фигура…

Луна ярко светила в окно, туман мгновенно заполнил всю комнату. И сквозь его белую пелену я увидела высокого могучего мужчину в черном плаще. Лицо его было скрыто капюшоном, он стоял в двух шагах от нас с Анечкой, я привстала, прикрывая собою дочку и, в смятении озираясь, искала Алексея. Его нигде не было, и тогда я поняла, что нахожусь одна в своем видении, и сама должна защищать своего ребенка. Мне захотелось кричать, но голоса не было…

А неведомый гость, освещенный загадочным зеленоватым светом, медленно снял капюшон и посмотрел прямо на меня. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, седые волосы прямыми прядями лежали на плечах. Призрак поднял руку… Плащ раскрылся, и на его поясе я увидела клинок, очень похожий на клинок Алексея… Голос, низкий и как будто потусторонний, три раза прочел заклинание:

— Освобождаю Анну от магии до ее взросления!

Я застыла и слушала его, сжимаясь внутри от страха. А призрак продолжил говорить, глядя на меня своими пронзительными черными глазами, от взгляда которых у меня мурашки бегали по телу:

— Таисия, помни: в Анне существует две магии — добра и зла. Соединяясь, они дают очень большую силу! Белая магия добра заключена в ее бабочке на плече. Пока девочка мала — сила магии в ней невелика. Ведьма знает, что Анна — самая большая опасность для нее. Уколами она пыталась уничтожить в твоей дочери белую магию, заменив ее на черную магию зла. К восемнадцати годам Анна превратилась бы в черную ведьму и перестала быть человеком. Заклинанием я освободил детство Анны от магической силы и защитил от ведьмы, которая пока не потревожит вас, но обязательно снова появится, когда восстановит свою силу. Ваша дочь — единственная, кто сможет до конца справиться со злом! И тогда будет все так, как предначертано магией жизни!

Мне было жутко от того, что я вижу и слышу, а затихающий голос призрака произнес последние слова:

— У меня мало времени, запомните: магия вернется к Анне, когда силы зла снова встанут на ее пути, — она будет к этому готова! Берегите свое дитя и друг друга!

Слушая проникновенные слова этого человека, я наконец поняла, кто стоит передо мною! Это Волхв появился из глубины веков! Его голос звучал все тише и вскоре совсем замолк. Луна зашла за тучи. Зеленоватый ореол, в котором был виден гость, погас. В комнате стало совсем темно и тихо. Когда луна снова разлила вокруг свой свет, я увидела, что мое видение растаяло вместе с туманом. Я упала без сил рядом с дочерью, понимая, что Волхв спас мне и моей семье жизнь.

Утром я проснулась, все также крепко обнимая Анечку. Алексей спал рядом, не выпуская из рук клинок. Я взяла ручку Анечки и посмотрела на ее запястье: пятнышко от уколов ведьмы исчезло. Значит, действительно Волхв изгнал из снов дочери ведьму! С облегчением вздохнув и испытывая необыкновенную радость, я разбудила Алексея и рассказала ему о ночном видении.

Муж тоже был невероятно удивлен и обрадован. И с этой ночи Анечка больше не вспоминала ведьму, но на всякий случай, мы все еще дежурили около ее постели по ночам. А когда она совсем перестала плакать во сне, надобность в этом отпала. Будто огромная тяжесть упала с моих плеч после посещения Волхва. Он не обманул меня — своим заклинанием он сделал Анечку обычным ребенком, и она потеряла способности волшебницы. До какой поры — мы не знали… Неизвестность отныне стала постоянной спутницей нашей жизни, и я каждый прожитый дочерью год встречала с радостью и страхом, с волнением ожидая ее взросления…

Глава пятая. Преодоление

Так прошли годы. Анне исполнилось пятнадцать лет. Как и обещал Волхв, в детских воспоминаниях дочери отсутствовали ее волшебные способности и страшные видения про ведьму. Она выросла не по годам взрослой и рассудительной настолько, что все только диву давались. Отлично училась в школе. Все предметы ей давались очень легко. И, по-прежнему, ее излюбленным занятием было чтение, а самым лучшим местом в доме — библиотека.

Конец ознакомительного фрагмента.