Легкомыслие

Ринат Валиуллин, 2017

Легко ли сыграть роль любовницы на театральной сцене, если репетировать ее придется в личной жизни? И стоит ли так драматизировать, когда на кону мечта, а спектакль на каких-то пару актов? Новый роман Рината Валиуллина – своеобразная матрешка, где одна история скрывается в другой, одна тема порождает множество, задевает за живое многих – роковых или легкомысленных, многообещающих или пустых. Смешивая настолько разные ингредиенты в одном блюде: природу любви и муки творчества, испанскую корриду и закулисную возню, грусть психоанализа и радость любопытства, – автор лукаво подает его под названием «Легкомыслие».

Первая терция

Пикадоры

Трубы и барабаны сыграли начало первой терции. Самая нудная для зрителей, самая тяжелая для помощников матадоров, те с облегчением бросили тяжелые плащи-капоте. «Розовый период», — называли они ее про себя за розовый цвет плащей.

— Пять кг, — опередил вопрос сына отец.

— Почему все свистят? — смотрел, как розовый плащ в руках тореадора уводит быка от лошади. В это время пикадор засадил копье в шею быка.

— Традиция. Вроде как пытаются сказать пикадору: «Слезь с лошади, будь мужчиной». Обычно пикадорами работают ветераны корриды. Видел, как он перебил копьем шейную мышцу быка. Знаешь, зачем? Чтобы тот уже не смог поднимать голову.

— Он может его копьем убить.

— Нет, не убьет, скорее наоборот. Раньше лошади были не защищены и погибали, а иногда и пикадоры под ними.

В этот момент бык бросил тореро вместе с розовым плащом, рванул и чуть было не перевернул лошадь вместе с пикадором. После этого пикадор нанес ему еще один укол и оставил истекающего красной Риохой быка на вторую терцию.

Публика оживилась, предвещая самую желанную часть спектакля, самую опасную. На поле вылетели бандерильерос. Они, словно легкие птахи, стали по очереди куражиться над быком, словно его спина была не чем иным, как игорной доской или картой мира, в которую они втыкали бандерильи с флажками своих республик, обозначая владения. Они злили, они выводили быка из себя. Интервенция, кому она могла понравиться. Глаза наливались чувством мести, копыта рыли песок. Ноги бандерильерос — их крылья, на которых он парили. Торерос явно хотели нарваться на неприятности, всякий раз наскакивая на быка, умудряясь просочиться сквозь его рога и воткнуть бандерилью в холку. Эверест покорен, кто следующий отважится со своим флажком. Оркестр сыграл окончание второй терции.

Психо 6

— Вы циничны, я даже начинаю вас немного бояться, — чуть поежилась Саша.

— Что вы, я нет. Новости по ТВ куда циничнее, да и не только по ТВ. Сегодня прочел случайно в газете: маленькая девочка гуляла у дома, провалилась в канализационный люк, пролетела десять метров, ни ушибов, ни царапин. Отделалась легким испугом, снизу подпись. Льюис Кэрролл и P.S. Догадайтесь, как звали девочку?

— Так что не бойтесь. Я сделаю вам кофе. Вам чай или кофе?

— Лучше солнца налейте.

— Легко, этого добра у меня полно, — показал на бутылку коньяка Герман.

— Тогда лучше просто воды.

— Воды? Да, чистой воды.

«Чистый лист, чистая вода, будто пришла на причащение. Чтобы уйти с чистой душой. Надо было что-то придумать, мне не хотелось ее отпускать, лучше было бы сказать отпускать так быстро, лучше было бы сказать так далеко. Надо было что-то придумать психологическое».

— Лишь бы это сделало вас счастливей.

— Для счастья ей нужно было немного: уверенность в сегодняшнем дне и безнаказанность в завтрашнем.

— Вы до сих пор не уверены, что мы на дне? — налил он себе еще коньяку и без слов предложил Шуре.

— Хорошо подмечено. Прямо в точку! — рассмеялась девушка. — Бывает, почувствуешь почву под ногами, а это дно, — отказалась она жестом.

— Хорошо, разбавлю вам нашу «воду» артезианской.

«Может, и вода. Мы льем, конечно, как из крана, но это очищает», — чувствовала Саша, что ей становилось легче, будто в разговоре открывались заброшенные когда-то пространства лёгких.

Герман принес воды в высоком элегантном стакане, глядя на который тоже хотелось выпрямиться, чтобы соответствовать. Его тонкие грани поднимались по стеклу и убегали спиралью, можно было вертеть стакан и следить бесконечно, как за лентой Мёбиуса, что и делала Саша, едва взяла в руки стекло. «Сколько судеб утолили из него жажду, придя сюда, чтобы расставить все точки над G, в итоге пригубили или жадно выпили все до дна. Все ради того, чтобы докопаться как минимум до грунтовой, в лучшем — до артезианской воды. А она глубоко, поди докопайся, через осень, грязь, слякоть в душе. Не проходишь же всю жизнь в бахилах».

С мужчинами у нее, как с русским языком, всегда было сложно: глупые ошибки… в основном пунктуационные, то лишняя запятая, то точку забывала поставить.

Психо 5

— Кое-что для меня уже прояснилось, остались детали. Давайте так. Вы читаете страницу из книги с этой страницы и пишете на бумаге все, что придет вам в голову, все, что навеют эти строки, — протянул я книгу с закладкой.

— Почему именно эта книга?

— Исповедь человека, который пытается понять, что с ним произойдет или уже произошло, если он совершит преступление или уже совершил. И какое последует наказание, если последует или уже последовало. Вы читали эту книгу?

— Давно это было.

— Кажется, очень похоже на вашу исповедь.

— Да, писатель замечательный. Это не человек, это произведение искусства.

— Кстати, вы кого будете играть — Хуану или Викторию?

— Вы про спектакль?

— Я про жизнь.

— Вот за этим я к вам и пришла. Будем репетировать.

— Женщина так или иначе будет чувствовать вину, она существо более чувственное. Мужчина — самец. Ему проще. В поддержку ему генетика. Он рожден, чтобы брать, не важно кого, жену, подругу жены, любовницу. Давать всегда было сложнее. Поэтому эта миссия досталась женщине. Она щедра, за это ее не любят те, кому она не дает или не дала.

— Или не даст, — хитро посмотрела на Германа Саша. — Не любят, но помнят.

— Да. Щедрость наказуема.

— А сейчас вы с кем?

— Один.

— Почему расстались?

Мне импонировало то, что Саша не усложняла вопросов и не употребляла лишних определений.

— Как-то после выступления мне подарили цветы. Большой букет роз. Я подарил его своему агенту — женщине по совместительству.

Сашу снова начал поедать смех. Видимо, выходило внутреннее напряжение.

— Да, да, сработала логика, моя логика. Мужики часто на этом горят. Но баба не мужик, у нее свое видение точнее сказать, своя куриная слепота. Часто они не видят очевидного, потому что оно находится дальше их личных интересов. Проекция на будущее только одна, своя. Женщина — интуиция, но как только ее покидает дух провидения, в нее тут же вселяется приведение.

— И чем дело кончилось? Мне просто интересно.

— Будто вы не знаете, чем такие разборки заканчиваются. Я попытался сгладить вину, купил ей букет еще толще. Она выбросила его на обочину: Не надо. Думаешь, мне цветы от тебя нужны? Я живу не в своей жизни… Я чувствую себя старухой рядом… С тобой я просто вяну… Скандал начал нарастать как снежный ком. Из одного букета прекрасных роз он превратился в целую оранжерею шипастых растений. Неинтересно.

Toro

— Это только цветочки, сынок, сейчас начнется настоящая коррида. Многие приходят сюда только ради фаэны, — погладил Тино по голове отец. — Сейчас ты увидишь самое главное. Момент истины.

— Быка убьют? — спросил сын, захваченный грандиозным спектаклем.

— Обязательно.

— Жалко.

— Скорее всего убьют, — смягчил приговор отец. — Бывают случаи, когда им дают свободу, за мужество. Очень редко.

— Отпускают на волю?

— Почти, они становятся племенными. И живут долго и счастливо в окружении прекрасных коров.

Тридцать пять градусов тепла, публика потела, словно женщина перед оргазмом, пахло потом, пылью, на зубах скрипела жажда. Пляж. Где тореадор, словно огромный желто-алый мотылек, махал крыльями, уворачиваясь от бросков быка. И всякий раз, когда тот наскакивал на тореро, норовил всадить ему свое жало, два рога, два кубка, чтобы он опьянел от вида собственной крови. С высоты все это было похоже не больше чем на спектакль, настоящие страсти можно было разглядеть только в бинокль. Но в бинокль хотелось смотреть на Викторию.

Психо 5

— Я усиленно пытаюсь ее отговорить от статуса любовницы, неужели она так сильно нравится мне? Что в ней особенного? — глотнул чай Герман, стоя в косяке двери, глядя на Сашу, которая все еще старательно выписывала что-то на листе. Мысли ждали еще пятьдесят коньяка, а он закусывал предыдущую порцию чаем.

В кабинете определенно стало теплее: зацвела дубовая мебель, в окна билось солнце, прилетели птицы и облюбовали полупрозрачный тюль. Стоило Саше что-то сказать, и свежий ветер весны начинал гулять по помещению.

Песок

Солнце жарило так, будто хотело сжечь стадион дотла, еще до начала корриды. Время от времени Тино собирал пот языком со своих губ. Соленый, он заставлял его поверить, что это происходит действительно с ним, коррида, о которой так часто рассказывал ему отец, вот она, под его ногами. Жара и песок, как летом на пляже в Гандии, куда они обычно выбирались в июле, во время отпуска родителей. На пляже спасало море. Здесь спасал бинокль, в который он то и дело прятался, перебираясь с его помощью под тень в ложе почетных гостей, под вуаль к юной герцогине, сидел там до тех пор, пока у рук оставались силы содержать склад призм и линз.

* * *

«Сколько можно писать? Она совершенно не думает о том, что мне придется это читать. Ох уж эти театралы, режиссерам абсолютно плевать на тех, кто будет смотреть их спектакли, как будут смотреть. Одну-две звезды в постановку, и все, зрители придут как миленькие, будут хлопать по окончании и дарить цветы. Как ее теперь остановить?».

Удалился, снова вышел из ее жизни, обратно на кухню. Подлил себе еще чаю, скинул рубашку, вернулся. Снова встал на посту. В этот раз Саша окатила меня взглядом, словно сходил в холодный душ. Это было секунду, не более. Белое пятно в виде моего голого торса отвлекло ее от занятия, но не больше, чем чистый лист. Похоже, в жизни ее встречались белые пятна и поинтереснее. Сколько их еще будет в ее жизни? Таких белых пятен? Мое лишь одно из них. И похоже, уже было, две секунды, до свидания! Следующий. Черные дыры, белые пятна. Она снова бросилась заполнять белые пятна черными дырами. Лист покрывался аккуратными буквами. Он вернулся на кухню, надел рубашку. «А теперь представь, что между вами все уже было, все произошло. Ты покорил, ты взял, ты успокоился, отключил инстинкты и можешь заняться делом, доктор».

Оле!

Иногда Тино закрывал глаза от солнца и слышал голос своей училки по литературе, которая была без ума от корриды:

«Арена, словно большие песочные часы, была уже истоптана тысячами ног, будто вечерело на пляже. Море волновалось все сильнее, и отдыхающие ушли, только пара теней все еще резвится не песке. Они ничего не боятся, ни шторма, ни смерти, но дорожат жизнью. Их бой походил бы на игру, если бы не кровавое пламя костров, как на холстах Гойи, он походил бы на притчу, если бы не части тел, которым никак не найти душу, как на полотнах Пикассо, он походил бы на театр, если бы не Дали с картиной «Всадник по имени Смерть». Где скелет тореадора верхом на костлявой лошади штурмует крепость. Смерть в образе дохлой клячи, бык — каменной неприступной крепости. Матадор намерен ее штурмовать, чувствуя, что сидит верхом на смерти. Вдалеке из-за толпы в образе тучи виднеется радуга, символизирует любящую женщину, она верит, что все закончится хорошо.

Психо 5

— А что это был за маскарад?

— Вы про голого мужика? Еще один чистый лист. Боялся, что вам бумаги не хватит для сочинения. Мне показалось, вы не заметили, — застегивал рукава Герман.

— Вы когда-то занимались спортом? — задумчиво прилепила конец ручки к губам Саша.

— А что, заметно?

— Заметно, что перестали.

— Это логично, когда что-нибудь начинаешь, сразу же что-то перестаешь. Замещение интересов.

— По-вашему, для женщины увидеть голого мужчину — как начать жизнь с чистого листа?

— Разве нет?

— А если он уже женат, какой же это чистый лист.

— Так листов много, переверните страницу.

Психо 10

Герман взял со стола четки и начал их перебирать, подбирая нужное слово. Скоро пальцы его нашли. Иногда только моторика могла сдвинуть тишину с мертвой точки. Именно поэтому иногда он прописывал свои мысли от руки. Мелкая моторика нужна не только детям, чтобы раньше начать говорить, но и взрослым, чтобы просто начать. Но тишину сломала Саша, вслед за листочком она подала и голос:

— Вот, все что получилось.

Герман взял кипу и посмотрел на рукопись.

— Изучаете почерк?

— Характер.

— Ну и как характер?

— Есть. И много. Ей достаточно легкого сквозняка, чтобы раздуть скандал. Со стороны этот пожар, в который она то и дело подбрасывает обиды и оскорбления, похож на конец отношений, на самом деле для женщины это только повод обратить на себя внимание, повод, чтобы прижали покрепче, держали и не отпускали. Проверка связи.

— Дело говоришь. Чего нет?

— Лицемерия. Довольно странно для актрисы.

— Этого у меня достаточно. Стоять у зеркала — уже лицемерие, не говоря уже о макияже перед спектаклем. Столько краски. Особенно если сказка.

— Братья Гримм, — сострил Герман. Шура красиво рассмеялась. В комнате стало светлее.

— А что о душе?

— Душе нужен дизайн.

— Хорошо, хоть не ремонт. — Значит, я по адресу, как известно, психолог — дизайнер души.

— Уже доверяете?

— Ну раз я все еще не ушла.

— Вот после таких ответов и начинаешь верить в женскую логику. А потом, бац! И неувязочка.

— Что-то личное? Обожаю личное. Это повышает уровень доверия в крови.

Здесь довольно уютно для кабинета. Хотя сначала было немного не по себе, — показала ямочки на своих щеках Саша.

— Я вам предлагал коньяк.

— Стараюсь обходиться без.

— Кабинет не кухня, но даже там всегда сначала не по себе, пока чаю не нальют.

— Или холодильник не откроют, — у Саши поднималось настроение.

«Потолок надо бы побелить», — следил за ее настроением Герман.

— Там люди хранят все самое дорогое. Из того, что портится в душе. Кстати, как там на кухне?

— Как обычно, пока не начнешь готовить.

— А вы готовите?

— А вы?

— Я нет. Мне некогда. Но если надо, я смогу подорваться. Когда я долго на кухне, мне кажется, что это не я, а она меня готовит. Пока еще не научилась получать от кулинарии радость.

— А надо бы.

— Вы считаете?

— Надо уметь радоваться жизни.

— Надо, но не с кем. Радоваться одной не получается — принимают за сумасшедшую.

Психо 4

— Нужно попробовать, получить роль, сыграть. Мне кажется, Хуана более интересная роль.

— Почему?

— Хуана — это стадия следующая, после Виктории. Просто Виктория оказалась умнее. Вроде тех быков, что не хотят играть в корриду. Их обвиняют в лености, равнодушии и уводят с арены обратно в стадо.

— Смеетесь.

— Нет. Только одна неувязочка. По сюжету Хуана некрасива. А знаете почему? Потому что любовница — это некрасиво.

«Как он глубоко копает, как точно, как тонко, как больно, режет скальпелем без анестезии. Мерзавец».

— Вы мстите мне за педиатра?

— Да ну, просто драматизирую. Вам не кажется, что любовница — это сценический образ. Она пытается образумить, публика, что жена. То пустые кресла, то аншлаг. Любовница режиссера не вы, а постановка.

Психо 6

— Надоедает все, что не меняется, люди должны меняться, с ними должны происходить метаморфозы, иначе они начинают доставать, и потом их просто перестают замечать.

— Как говорит наш режиссер, хотите, чтобы вас заметили, выберите правильно место.

— Ме-та-мор-фо-зы, — по слогам произнесла Шура. — Какое поэтичное слово, сколько в нем заложено.

— Да, очень много Овидия.

— А что делать. От мифов к реальности. Без эволюции никуда.

— Как только мы надоедим Богу, перестаем меняться, он нас бросит, это и есть сме…

— Смена поколений?

— Спасибо за синоним! И тогда он бросит страну, мы будем называть это экономическим упадком, или цивилизацию назовет варварством, а может быть, даже планету, в этом случае — апокалипсисом.

— А перемены на что?

— Перемены на то, чтобы отдыхать.

— Прямо как в школе, очень хочется перемен.

Эстакада-а-ресибир

Когда, оторвав взгляд от прекрасной герцогини, Тино снова вернулся на арену, третья терция уже началась. Было впечатление, что тореро и бык сцепились на большом борцовском ковре. Только у одного вместо рук была мулета, у другого — рога. И каждый действовал своей головой, бык — как оружием, матадор — как компьтером. Все мелочи были учтены в его обязательной программе, все детали, все нюансы. Но кроме мужества в ней оставалось место и для фантазии. Публика ахнула, когда, разбежавшись, тореро прыгнул на быка и, перелетев его рога, сделал кувырок на нем, оказался за его спиной как ни в чем не бывало.

— Ох, доиграется. Чего он тянет, — переживал отец.

Матадор ждал, когда бык окончательно выдохнется, чтобы нанести ему завершающий удар. «Пора», — дал он знак помощнику, и тот протянул ему шпагу. Матадор вытянулся в струну, чтобы сыграть прощальную эстакаду.

Тино увидел в бинокль, как маленькая герцогиня усиленно замахала веером, будто это и была та самая мулета. «Как она переживает за него». Когда взгляд Тино снова вернулся на арену, все уже было кончено. Скоро на песок под пасадобль выкатила, звеня бубенцами, тройка мулов, чтобы утащить шестьсот килограммов силы и мужества в ближайший бар на стейк.

На следующий день все газеты писали, что юная герцогиня обожает корриду. Этого было достаточно для Тино, чтобы он втайне от родителей поменял гитару на мулету. Когда правда эта открылась, было уже слишком поздно, чтобы убедить вернуться Тино с песочной арены обратно в класс гитары. Отец вышвырнул Тино из своей жизни и долго не разговаривал. «Лучше бы выпорол», — говорила мать. Ей стоило сил, чтобы образумить обоих. Говорят, даже булочки в пекарне после этого стали грубее. На бои своего сына отец никогда не ходил.

Психо 7

— У вас есть время на телевизор?

— Да, иногда я смотрю новости, ну и под настроение один сериал забавный.

— А что за сериал?

— «Амарго», горький значит по-испански.

— Настолько горький?

— Да, не дает забыть, где мы здесь и где мы сейчас. А вы что смотрите?

— ТВ не люблю, но есть один сериал, который я не могу пропустить:

Там история одного малыша, который после сложных родов вышел на свет слепым, а потом, как выяснилось, и глухим. Все из-за ошибки врачей. Хорошо, хоть с матерью ему повезло, она борется за него. Теперь каждый день я читаю сводки о состоянии мальчика. Ну, и счет там есть для помощи. Глаза у него такие большие, никогда не подумаешь, что он ничего не видит, — на глазах ее выступило сострадание, оно тупило, иначе как было заставить умолкнуть все остальные обстоятельства, что сжирают всю нашу человечность живьем.

— Раньше говорили ошибка природы, теперь — ошибка врачей. Надеюсь, что он увидит солнце.

— Я тоже верю. Сколько таких искренних черно-белых фильмов снимается онлайн на очень личных страничках интернета. Теперь хоть можно крикнуть миру SOS. Родители в роли режиссеров или верные друзья, они собирают средства в надежде отснять белую полосу этой жизни. Счастливую.

— Теперь я понимаю, за что я люблю черно-белое кино, сразу две стороны жизни, черная и белая, — Саша убрала сострадание одним движением. — Вы открываете мне глаза.

— Нет, только дверь, — засмеялся Герман.

Актриса смогла искренне улыбнуться и продолжила серьезно:

— Удивительно, ведь мы родились в порядке, и зрение есть, и слух, а потом многие как-то утратили эти органы, теперь не видят и не слышат, только несут пургу с высоты карьеры.

— Я бы сказал карьера, — добавил я.

— А внизу пропасть.

— Если вы про пасть, Саша, то она ненасытна, сколько туда ни кидай. Откуда в вас столько сострадания?

— От противного, столько противного в жизни встречаешь, что просто не можешь с этим мириться, может быть, еще и от бабушки, которая меня учила любить жизнь. «Не надо каждый день жить, как последний. Не надо. Проживи лучше жизнь, как один день, красивый незабываемый день, Нет, лучше как один день и одну ночь, красивую незабываемую ночь». Последнее предложение она добавила, когда я уже повзрослела.

Психо 7

— Странно…

— Что странно?

— Мы уже столько времени наедине, а вам никто не звонит, даже не пишет, — взял я в руку бокал с коньяком.

— Я выключила звук. Если это имеет отношение к делу, — потянулась она, подняла со стола клатч и достала оттуда свой телефон: пять непринятых вызовов, сто двадцать три сообщения.

— Красивым тяжело — их все хотят. Поклонники?

— Я бы сказала, противники. Вы думаете, я сразу к психологу пошла? Сначала захотелось узнать, что думают по этому другие. Я же изучала эту тему, торчала в одном форуме «Любовница». Вызывая огонь на себя, я прикинулась любовницей, интересно было услышать мнения других людей на этот счет, женщин, мужчин.

— Женщины, наверное, в основном?

— Женщины всегда в основном.

— А почему противники?

— Столько на меня было вылито противного. Надо почитать, чтобы понять. Но там не для слабонервных, иногда женщины голые пробегают.

— Куда бегут?

— За мужчинами. Мужчин мало, искренних, открытых, либо играющие в циников, либо интроверты, либо трезвенники. А разговаривать о здоровом образе жизни надоело, хочется здорово жить.

— То есть в основном осуждают?

— Ага, инквизиции на меня нет. Вызываю огонь на себя. Пока не погаснет. Потому что каждый интересный разговор где-то к двум часам ночи скатывается к теме одиночества.

— За тех, кто в чате!

Герман сделал чересчур большой глоток коньяка, и лицо его стало горьким.

— Я смотрю, доктор любит выпить. Уже третий стакан. Может, стоит закусить?

— После третьей не закусываю. После третьей я отливаю, так сказал бы мой пес. Извините, — поднялся с кресла и поставил стакан на стол Герман.

— Смешно. Представила ваш туалет, а внутри столб или дерево. У вас есть собака?

— Есть.

— А вы молчите.

— А что мне — лаять, что ли?

— Лайте.

Германа вдруг лизнул в щеку лабрадор, которого на время переезда он отдал родителям, услышал его лай и понял, что соскучился. Вспомнил, как недавно жарким летним днем тот весело гонялся за желто-розовой бабочкой. Стоило мне крикнуть, как он остановился, глянул на меня как на обстоятельство: «Неужели и тебе, старик, тоже захотелось побегать за кем-нибудь?» и поскакал дальше за бабочкой. «Нет», — я стоял и продолжал наблюдать. «Может, старость? Зрелость? Мудрость? Все равно не догонишь. Как ему не лень в такую жару? Да, дело не в жаре и даже не в бабочке, дело в голове. Откроешь в голове собственное дело, и пропал — на жизнь времени не хватает. Одни живут, другие наблюдают». Пес продолжал лаять и дурачиться. Уши его вздымались, когда он кидался на бабочку, словно огромный бык на мулету. Снова промах. Чем не коррида? Добрее не придумаешь.

— Давайте Луну. Буду лаять.

— Кстати, вчера должна была выступить самая большая луна за шестьдесят восемь лет. Я вышла на улицу. Подняла голову на сцену. Облака, как занавес. Больше ничего не видно. Хоть бы кто месяц к небу прибил.

— Медведицы испугалась. Спряталась. Вы тоже с собакой гуляли?

— Нет, у меня нет собаки. Сбежала как-то на прогулке, так и не нашли.

— Грустно.

— Цена свободы, — паутинка печали на мгновение затянула ее лицо.

— Мы оба циники.

— Я от вас заразилась.

Лас-Бентас

Горнисты и ударники подали сигнал об окончании первой терции.

Вместе с ним двадцать семь тысяч зрителей Лас-Бентас застыли в ожидании. Тореро сел на колени прямо напротив ворот, откуда бык вот-вот должен был вырваться, обожженный каленым железом. Тореодор, застыв в позе орла, вскинул руки, в каждой из которых по бандерилье, ждал быка посреди большого круглого пляжа, зажатого в кольцо стен из красного кирпича с изразцами в арабском стиле. Сверху все напоминало мишень, где тореро в самом ее яблочке ждал своей пули.

Сначала одна бандерилья, затем другая проткнули плоть.

Наконец, всем принесли бифштекс. Красное густое опьяняющее страстью вино полилось в бокалы, когда вечером вся куадрилья Тино решила отпраздновать победу в одном из баров. Вся команда заняла столик напротив сцены, на которой уже устроили свои разборки в стиле фламенко местные музыканты. Женщина лет тридцати, словно матадор, махала своим платьем перед гитаристом, вызывая его на бой, она рисовала каблучками и костяшками кастаньет сложный узор звуков, чтобы привлечь быка, соблазнить, проникнуть к нему в душу, чтобы ранить затем в самое сердце. Она пела, и голос ее висел, словно дым сигарет в помещении, то затягивался, то, выдохнутый, взмывал вверх, чтобы обрушиться сверху громом, чтобы вновь рассеяться, уступая место гитаре.

— Непростая штучка эта твоя Виктория.

Тино не слушал. В этот момент он был на сцене. Он представил, что это герцогиня сейчас танцует перед ним.

— Проткнешь ее сегодня своей бандерильей? — подтолкнул его в локоть чей-то голос.

Тино хотел взорваться, но сдержался, увидев пьяное лицо Кики:

— Да какой там! Я не знаю, что с ней происходит. Вроде все было отлично, а потом какая-то глупая ссора. Теперь близко к себе не подпускает. Подождем. Девушка не бык, к ней нужен особый подход.

— Ты так считаешь? Пока ты общаешься с ее родителями, с ее собаками, кое-кто уже подошел и напел в уши.

— Ты о чем? — одним глотком допил вино Тино и резко повернулся к Кики. Говорят, что она спуталась с каким-то гитаристом из Англии.

— Кто говорит? — Тино схватил его за ворот рубашки.

— Люди. Может, брешут, — перехватил его руку Кики. Тино отпустил.

— Надеюсь, — он махнул рукой бармену и без слов попросил у него еще вина. — Надо выпить.

— Настоящая женщина как коррида. Никогда не знаешь, чем закончится, победой или поражением.

— Да, с нами проще.

— Далась она тебе. Смотри, сколько девушек готовы сесть к тебе на колени по первому твоему жесту. Видел бы ты, как сестра Виктории наблюдала за твоим выступлением. Сколько страсти на лице, сколько желания.

— Ты про Хуану?

— Она, может, не такая красивая, но точно умнее.

— И ты туда же, куда и все.

— Куда?

— Знаешь, в чем проблема людей? Всем нужна любовь, но не все готовы любить.

— Готовы, Тино. Еще как готовы. В общем, хватит умничать. Знаешь, к чему я клоню? Хуана просила тебе передать, что ждет сегодня ночью вот по этому адресу, — сунул Кики бумажку в ладонь Тино.

— Да не пойду я никуда! — выбросил записку Тино. — Кстати, откуда ты ее знаешь?

— Знаю, это только ты ничего не знаешь или делаешь вид, что не знаешь, — Кики поднял бумажку и сунул ее Тино в карман рубашки. — Мое дело передать. На твоем месте я бы уважил принцессу.

— Вот и уважь, — залпом проглотил еще один стакан красного Тино.

— Меня никто не приглашал. Я не настолько крут, чтобы входить в королевские покои. А ты сходи, развейся, напейся королевской крови, что ли. Месть лечит, матадору унывать не к лицу.

Любо 1

К: Если твой мужчина всегда прав — значит, ты без прав.

У: Женщина всегда права, если она не права, сделай ее правой, зачем тебе левая женщина.

А: Хуже, когда без чувств.

С: Меня тактильное интересует. Я просто хотела узнать, как это вообще тело из чужой постели. Только что был с женой, потом приезжает к тебе. Не противно?

У: Об этом не думаешь.

К: Жена на разогреве.

К: А любовница как хедлайнер.

А: А потом стараешься не думать.

Ж: Затем стараешься, но все равно думаешь.

К: Последняя стадия: думаешь только об этом.

К: Женщины как дети. Они хотят внимания.

Конец ознакомительного фрагмента.