Глава 4
— Мы поженимся, — заявляет друг, вгоняя меня своим предложением в ступор.
Так, будто уже всё решил за нас обоих. В какой-то момент мне даже кажется, будто он шутит, но очень я скоро понимаю, что Богдану сейчас не до шуток.
— Как это поженимся? Зачем? — пищу растерянно, а сама не останавливаясь, продолжаю покачивать младенца, уснувшего на моих руках.
Его сына. От другой девушки.
И почему меня это так задевает?
Когда смотрела на ту фотографию, всё пыталась понять, что он в ней нашёл. Короткая стрижка, вызывающий макияж, откровенная одежда. Полная противоположность мне, но ведь сравнивать девушку друга с собой — это совершенное безрассудство.
К тому же, я и сама до недавнего времени тоже собиралась замуж. Да, всё вышло спонтанно, и мы с Игорем не были слишком близки, но я полюбила этого мерзавца.
Однако сейчас совершенно иррационально пытаюсь ревновать друга детства, не имея на это никакого законного права.
— Тебе нужно скрыть ото всех измену жениха, так? Ты же этого хотела? Не отменять свадьбу? — парень приводит какие-то аргументы, а я вдруг осознаю, что со всей этой суматохой вокруг подкидыша совершенно забыла о том, что сама прибежала к Богдану в жилетку плакаться.
И даже надеялась на то, что друг обязательно поможет мне, придумает что-то, и вместе мы выкрутимся из ситуации, в которой я оказалась благодаря своему женишку.
Но не так я хотела решить эту проблему, и тем более не представляла Богдана в роли будущего мужа.
— А мне нужна жена, чтобы мой ребёнок остался со мной, — припечатывает категорично и переводит взгляд на подкидыша.
Я тоже смотрю на спящего малыша и пытаюсь разглядеть в нём черты Богдана, или его отца и матери, в конце концов, но ребёнок явно внешностью пошёл в свою мать. А может быть, кого-то ещё, потому что тест ДНК делать Богдан отказывается, что вообще у меня в голове не укладывается.
Либо он настолько уверен в факте отцовства, либо есть что-то ещё, о чём я не знаю. Но выясню, пусть даже не думает скрывать от меня что-то, ведь раньше у нас не было друг от друга секретов. Хватит того, что я про ребёнка узнала только что, а ведь мог бы и раньше рассказать мне о том, что станет отцом.
Не знаю, как так выходит, но я практически соглашаюсь на эту странную авантюру, поставив Богдану одно единственное условие: попытаться для начала решить вопрос более законными методами.
Парень как-то вяло кивает, а малыш на моих руках тем временем начинает кряхтеть и морщить маленький носик. Присматриваюсь: нет, на мать он тоже не похож, девица на фото совершенно другая.
Но тогда на кого?
Перекладываю мальчика на диван и проверяю подгузник. Странно, но при всём моём негативном отношении к его матери, к младенцу я ничего подобного не испытываю. Мне жаль этого крошечного человечка, оказавшегося ненужным самому близкому человеку на свете.
И я даже рада, что у моего друга хватает силы духа признать свою ошибку и взять ответственность, пусть и немного запоздало.
— Сейчас мы Владику подгузник поменяем, да малыш? — приговариваю, пытаясь завлечь попискивающее создание разговорами.
Конечно, он ещё не понимает слов, но я стараюсь говорить негромко, мягко, ласково, чтобы мальчик успокоился и дал обработать себя кремом.
— Это не дело, Богдан, нужно ведь условия создать для Владика…
— Владик? — парень удивлённо вскидывает густые брови. — Почему Владик?
— Так в свидетельстве о рождении написано, — взмахиваю рукой в сторону журнального столика, на котором лежат документы.
— Его будут звать Даниил, — заявляет неожиданно.
— Ты хочешь дать малышу другое имя? — зависаю с подгузником в руках, пытаясь понять, шутит друг или говорит всерьёз. — А почему именно Даниил? — спрашиваю и тут же осекаюсь, заметив помрачневшее лицо парня.
Так звали друга, с которым Богдан учился. Тот часто гостил у Романовского во время каникул. Не знаю подробностей, но парень погиб полгода назад, кажется, в автокатастрофе. Богдан очень горевал тогда, даже со мной толком не общался.
Это он в память о друге хочет назвать сына, выходит?
Неожиданно.
— Покажи, как и что делать, — просит неожиданно, — я уже позвонил в пару агентств и попросил найти няню для новорождённого младенца, но мне бы тоже неплохо хоть что-то уметь.
— И когда только успел, — бурчу себе под нос, — думаешь, я тебе курс молодого отца экстерном за пять минут преподам? Это же куча нюансов, понимаешь? — растерянно лепечу и неожиданно замираю, когда на мои плечи опускаются тяжёлые горячие руки.
Так странно, никогда не скромничала рядом с другом. Он может взять меня на руки или обнять, и это кажется чем-то обычным, само собой разумеющимся.
Но сейчас от лёгкого невинного прикосновения кожа горит, как при ожоге. Я пытаюсь дышать ровно и ничем не выдать своего перебудораженного состояния, но мне впервые в жизни неловко от телесного контакта с другом.
Наверное, всё дело в том, что я раньше не смотрела на Богдана, как на мужчину. Он был для меня кем угодно: удобной подружкой, которой можно пожаловаться на несчастную любовь. Парочкой-выручалочкой, которая прикроет перед родителями в случае какой-либо проказы. И даже старшим братом, когда нужно было защитить от обидчиков.
Кем угодно, но только не мужчиной, с которым можно встречаться и даже родить от него ребёнка. Да, наверное, всё дело во внезапно появившемся малыше, отсюда и моя странная реакция.
— Спасибо тебе за помощь, — шепчет Богдан и, отпуская меня, делает шаг в сторону.
Облегчённо выдыхаю, будто вместе с его руками с плеч падает тяжёлый груз.
— Тебе пока не за что меня благодарить, мы же с тобой нечужие, — мягко улыбаюсь, скрывая внутреннее состояние.
— В том-то и дело, — честно признаётся парень, — поэтому мне не по себе, что прошу тебя о помощи. Знаю ведь, что не откажешь, — виновато опускает голову, но умудряется при этом продолжать смотреть на меня своими тёмными-тёмными глазами исподлобья.
— Тааак, что-то ещё попросить хочешь, угадала? — вручаю новоиспечённому папаше переодетого сыночка и, сложив руки под грудью, смотрю на друга с вызовом.
— Я даже не буду спрашивать, как ты догадалась, — аккуратно нажимает мне на нос подушечкой пальца и улыбается. — Не говори ничего моим родителям, ладно? Я сам поговорю с отцом, а потом уже подготовлю маму.
— Не скажу, конечно, но и ты не тяни, надеюсь, хоть выдумывать ничего не станешь? Или?..
— Не переживай, скажу всё, как есть, — заверяет практически клятвенно.
К вечеру звонят из агентства по подбору домашнего персонала и сообщают, что нашли несколько кандидатур. Разумеется, без проживания.
— Я справлюсь, — заверяет друг, когда я собираюсь домой.
Смотрю на этих двоих, и сердце больно щемит. Ну, как можно оставить человека без опыта с маленьким, новорождённым малышом? Знаю, что когда-нибудь я поплачусь за свою доброту, но сейчас не время об этом думать.
— Я остаюсь! — заявляю уверенно и возвращаюсь в гостиную. — Здесь буду спать, помогу ночью, мы же не знаем, как малыш поведёт себя. Заодно обсудим план дальнейших действий.
Богдан кивает и мне даже слышится, будто он выдыхает с облегчением. Ещё бы, наверное, страшно было оставаться с маленьким пищащим комочком один на один. Но и меня просить об очередной услуге не захотел, потому что знает, что я не откажу. Видимо, не хочет злоупотреблять.
Удивительно, но ребёнок спит крепким сном всю ночь, зато мы допоздна сидим на кухне и разговариваем с другом. Вспоминаем детство, совместные поездки и праздники.
— Ой, прости, кажется, телефон, — отвлекаюсь на звонок. — Алло.
Я так увлеклась нашей беседой, что даже не посмотрела, кто мне звонит, и теперь искренне сожалею об этом.
Игорь. Просится обратно.
Умоляет о прощении, обещает быть паинькой и больше никогда-никогда не повторять прежних ошибок.
Слушаю бывшего жениха и удивляюсь своей странной реакции. Ещё утром белугой ревела из-за того, что он меня бросил, а сейчас спокойно посылаю его куда подальше.
— Ты ещё пожалеешь! — пытается угрожать, гад. — Да на такую щепку, как ты никто не позарится, будешь одна всю жизнь, — повышает голос, и Богдан совершенно не по-джентельменски выхватывает трубку.
— Послушай сюда, — чеканит твёрдо, встаёт из-за стола и уходит в ванную.
Я успеваю услышать лишь обрывок разговора, в котором парень говорит, что он — мой будущий муж.
— Зачем? — хватаюсь за голову, ощущая себя в полнейшей западне.
Спустя несколько минут Богдан возвращается и со словами:
— Больше он тебя не потревожит, — возвращает телефон, который снова вздрагивает от входящего вызова.
Я даже не успеваю предъявить парню по поводу его самодеятельности.
— Да что ж такое, а, — возмущаюсь тихонько и замечаю на экране номер папы.
Делаю глубокий вдох и только потом отвечаю.
— Да, папуль, — улыбаюсь, чтобы голос казался бодрым.
У меня с отцом самые лучшие отношения, какие только можно пожелать. Но сейчас мне немного грустно от того, что я расстрою близких известием об отмене свадьбы. А всё будет именно так, потому что я уверена: Богдан найдёт более цивилизованный способ и усыновит малыша без моей помощи.
— Доченька, извини что поздно, но это важно, — начинает папа, а потом передаёт трубку маме.
— Миечка, привет, мы с отличными новостями: ресторан, который ты выбрала для свадьбы, полностью оплачен, и платье…
— То есть, как? — перебиваю маму от неожиданности.
Не верю своим ушам и очень надеюсь, что родители просто решили пошутить.
— Вот так, ты же хотела, чтобы всё было по высшему разряду, — завершает восторженно, совершенно не подозревая о том, что вместо радости я сейчас испытываю полнейшее уныние.
К телефону возвращается папа, рассказывает о том, что мама и моя младшая сестра Аня уже выбрали себе платья для торжества. На фоне слышится их весёлый смех, и даже брат передаёт мне «привет», хотя он единственный из всей семьи не в восторге от моего скоропостижного замужества.
А я сижу и понимаю, что не смогу их огорчить и сказать, что ничего не будет. Свадьба отменяется. И, наверное, впервые в жизни жалею о том, что родители мне полностью доверяют и всегда во всём поддерживают.
Уж лучше бы они встали в позу и запретили мне выходить замуж, пока лично не познакомятся с женихом, но нет. Они и в этом вопросе полностью положились на мой выбор.
И я не смогу их огорчить, поэтому, едва положив трубку, произношу:
— Я согласна, — шокирую Богдана своим решением.
