Крамола

Рина Когтева, 2021

Командующий средним фронтом Ваарг представлен новому царю Альрата, молодому, слепому и, как кажется, небезразличному к тому, что происходит с его миром. У Ваарга появляется надежда на то, что теперь Альрат, который уже давно потерял превосходство над внутренними мирами, сможет вернуть свое величие, возродив умирающий космический флот. Но проходят недели, месяцы, годы и ничего так и не меняется. Чуть не погибнув в бою с врагом, которому его устаревший корабль не может дать отпор, Ваарг возвращается на Альрат, чтобы оказаться в самой гуще дворцовых интриг и заговоров. Действительно ли Слепой Царь так безумен и беспечен, как о нем говорят? И сможет ли Ваарг обратить на себя внимание Царицы, которую не может забыть, увидев лишь однажды?Входит в цикл "Хроники Альрата". Каждая из книг цикла – отдельное произведение, связанное с другими только общей вселенной.

Глава 1. Смертный

1 год правления Царя Атиарна Ракса

Ваарг

Желтая земля печальна. Более унылого места не найти во всей вселенной: ни морей, ни лесов, только бесконечный песок ярко-желтого цвета. Желтая земля годится только для двух вещей: добывать золото и хоронить людей. И первое, и второе составляют славу Альрата. Наши корабли приземляются на поле около нового некрополя. Новым его, конечно, можно назвать только с очень большой натяжкой, потому что вот уже тридцать семь поколений Царей Альрата и их приближенных находят здесь свой покой. Опускаются трапы, и мы все в полной тишине спускаемся вниз. Меня тут же обдает жаром, белая траурная одежда липнет к телу. Мы выстраиваемся бесконечной шеренгой перед похоронным кораблем. Мы — это двор покойного Царя Эуна Неарха, именуемого Великим, вся многочисленная свита от последнего слуги до Стоящего по правую руку Царя. Мы выстраиваемся долго, потому что не так просто образовать два идеально ровных ряда из сотни человек, стоящих четко в соответствии со своим рангом и местом в дворцовой иерархии. Наконец, все готово. Люк похоронного корабля открывается, и из него выезжает платформа, на которой стоит исполинский саркофаг. Он сделан из чистого золота, его стороны украшают рельефы, славящие подвиги Великого Царя: поверженные враги истекают рубиновой кровью, вдоль золотых рек зреет урожай, благодарный народ Альрата восхваляет своего господина. Платформа медленно проплывает над золотым песком. Из корабля появляется еще одна. Мы все замираем. Слух прошел еще утром, но никто не хотел в него верить. Это казалось крамольным, слишком невероятным, чтобы быть правдой. Появляется вторая платформа, и… так и есть. На ней только две фигуры. Слухи оказываются правдивы. Когда платформа приближается, я могу разглядеть эти фигуры. Первая, та, что ниже ростом, стоит впереди, в белом разлетающемся балахоне, с белым лицом. Когда платформа проплывает мимо, я вдруг понимаю, что и глаза у нее абсолютно белые — лишенные радужки и зрачков, голова полностью обрита в знак траура. Это Царица Зиа, вдова Великого Царя. Она стоит как изваяние, кажется, даже ветер обходит ее стороной. Ее взгляд прикован к золотому гробу. За ее спиной девушка, ее дочь, Царевна Арииль. Ее лицо тоже покрыто белилами, но голова не обрита, волосы собраны в высокую прическу, увитую множеством белых лент. У нее миловидное, но некрасивое лицо, кажется, что ей как на зло достались самые несочетаемые черты обоих ее родителей: узкий нос Зии и широкое лицо Эуна Великого. Арииль вызывает у меня симпатию, но не как женщина, а, скорее, как некрасивый ребенок, которому вечно забывают дарить подарки. Что ж, сегодня все вспомнили про Арииль, похороны ее отца — день ее триумфа, только она провожает его в вечность рядом с матерью. И это неслыханно, это нарушение всех мыслимых и немыслимых обычаев. Не в том смысле, что Арииль не должна здесь быть — она-то как раз на своем месте. Просто она не должна быть единственной, кто стоит на похоронной платформе с Зией. Мы все обмениваемся многозначительными взглядами за их спинами. Глупо предполагать, что они об этом не догадываются. Как только платформы минуют нашу шеренгу, мы идем следом. Тут уже порядок нарушается, чины и ранги смешиваются. Я с удивлением обнаруживаю, что иду рядом с Имио, Управителем поместий Царя, каждый знает, что он любовник Царицы Зии последние полтора десятка лет. Имио чуть за сорок, но он уже выглядит стариком. В знак траура он побрил свои некогда пышные волосы, и его бугристый череп смотрится странно и непривычно.

— Великий ведь был человек… — Имио сокрушенно качает головой, потом пристально смотрит на меня. — Ты ведь тот парень, который несколько месяцев назад разбил Инсонельм?

— Да, господин, — я почтительно наклоняю голову. — Великий Царь, да будет его душа дарить нам вечную мудрость, благословил меня и сделал Командующим средним фронтом.

Имио кивает.

— Напомни, как тебя зовут?

— Ваарг из храма Гебет, господин.

— Ваарг… Значит, ты недавно при дворе, Ваарг? Уже нашел себе друзей?

Мне льстит внимание такого могущественного человека, как Имио. Он не только управляет поместьями Царя и спит с Царицей, он еще и дает советы Царице, а она, в свою очередь, давала советы Великому Царю. Сейчас, конечно, все изменится, но учитывая, что Зиа — женщина стальной воли и цепкого ума, не стоит и надеяться, что она так просто уступит свое место. Да и место Имио в новом мире будет не хуже прежнего.

— Не тех, кого можно назвать надежными друзьями, господин, — я уважительно кланяюсь.

Имио улыбается.

— Ты хорошо понимаешь вопросы, которые тебе задают, Ваарг из храма Гебет.

— Я сочту за честь иметь такого друга как вы, господин.

— Мы еще обсудим это, — кивает Имио.

Процессия останавливается. Наступает полная тишина, а потом слышно, как в пропасть падают тонны песка — это саркофаг Царя нашел свой последний приют, и теперь его накрывает собой Желтая земля. А потом в небо бьет огромный столб света, он поднимается вверх, пробивает атмосферу Желтой земли и устремляется к зеленому полумесяцу Альрата. Достигнув его, столб взрывается тысячей голубоватых искр.

— Наш Царь вернулся к нам! — произносит Царица Зиа. — Да пребудет он с нами вечно!

Искры все еще витают в воздухе, я жадно ловлю их взглядом. Это первый раз, когда я вижу, как человек становится Богом.

Потом все мы улетаем обратно на Альрат, возвращаемся в Ирал, где последние годы правления Эуна Неарха размещался двор, забиваемся в щели и замираем в ожидании того дня, когда нам объявят новые порядки. В эти дни я слоняюсь без дела. Я уже подумываю взять корабль и отправиться к границе, чтобы заняться привычным и понятным делом: вступать в стычки с инсонельмцами, уничтожать пиратов и отлавливать нелегальных мигрантов — но одна мысль не дает мне этого сделать. А буду ли я все еще командовать средним фронтом? Не найдут ли нового достойного кандидата? Впрочем, такие же мысли волнуют каждого из свиты. От этих печальных раздумий меня отрывает Управитель Царских поместий Имио, мой новый знакомый. В Ирале у него свой собственный дворец, и он присылает за мной личный кар, что, конечно же, производит на двор впечатление.

Достаточно увидеть дворец Имио, чтобы понять — у этого человека гораздо больше амбиций, чем он хочет показать. Величественное здание — второе по размеру в Ирале, больше только дворец Царя. Кар приземляется на крыше, меня встречает слуга в длинном халате, кланяется мне, я киваю. Он уводит меня в глубину дворца. Я вижу роскошь, о которой ходят легенды: стены, покрытые золотом и драгоценными камнями, полы из самых дорогих и ценных пород дерева, статуи, фрески… Во всем этом я чувствую себя неловко, все это ничем не напоминает полутемные коридоры кораблей, к которым я привык. Слуга оставляет меня в пустой комнате, на стенах которой Имио восхваляет свои собственные достижения, я жду несколько минут, а потом приходит другой слуга и отводит меня к Управителю поместий Царя.

— Господин… — я низко кланяюсь.

Имио, закрытый широким экраном, сидит за огромным письменным столом, я вижу, как его глаза скользят по строкам невидимых для меня посланий. На столе золотые приборы для письма, которыми, кажется, никогда не пользовались, и изящная подставка для электронных печатей. Рискну предположить, что она выдолблена из огромного изумруда, хотя мне даже сложно представить, что кому-то такое пришло бы в голову.

— Ваарг из храма Гебет… — Имио, наконец, поднимает взгляд, — спасибо, что приехал.

— Это честь для меня, господин, — я снова кланяюсь.

— Присаживайся, — Имио делает жест рукой, и прямо из пола появляются два белых кресла.

Дорогая мирраерская технология, которую может себе позволить только человек такого высокого положения.

— О чем говорят во дворце? — Имио делает небрежный жест, и монитор исчезает.

Я понимаю, что это проверка. Он гораздо лучше меня знает, о чем говорят в Ирале.

— Все боятся. Ждут решений нового Царя.

— Не «нового Царя», а «Царя», — поправляет меня Имио. — А ты боишься его решения?

Я пожимаю плечами.

— Мой пост невелик, я всего лишь охраняю Альрат от всякого сброда, если Царь решит, что я недостоин — так тому и быть.

— Что ты думаешь о нашем Царе?

Во все времена отвечать на такие вопросы нужно примерно одинаково. Что я и делаю.

— Я верю, что он продолжит дело своего отца, и что Альрат умножит свое богатство и величие.

Имио щурится. У него темные колючие глаза, недобрые, холодные.

— Ты талантливый юноша, Ваарг, я лично хотел бы представить тебя нашему Царю.

Я встаю и кланяюсь.

— О большей чести я не могу и мечтать.

Если Имио представит меня Царю, это существенно увеличит мои шансы сохранить свой пост. Но что взамен? Я не рискую спрашивать. И мне, и Имио понятно, что я приму любые условия.

— Будь готов завтра.

Я понимаю, что аудиенция закончена.

Ирал похож на разворошенный муравейник. На завтра назначен первый прием нового Царя — а как бы Имио ни пытался сгладить этот момент, Царя все еще называют новым. Кто-то приглашен, кто-то нет. Это и есть причина отчаяния, охватившего Ирал. Теперь все понимают, кто сохранит свой пост, более красноречивого объявления сложно себе представить. Еще одно весьма примечательное известие: новый Царь не будет возвращаться в Ирал, он будет править из своего дворца в Нагибе, небольшом городке, который он сделал своей резиденцией почти сразу после того, как был объявлен наследником. Это значит, что со смертью Эуна Неарха умрет и его двор. Вечером я прогуливаюсь по прекрасному саду, переходя с одного висячего моста на другой. Благоухает ночная роза, воздух влажный и тягучий. Скоро это место опустеет, потом, возможно, его пожалуют кому-нибудь в награду за службу, а, возможно, просто забросят, как и другие Царские резиденции. Сегодня, пожалуй, последний раз, когда у меня есть возможность насладиться дворцом Великого Царя Эуна Неарха во всем его великолепии.

Нас меньше, чем можно было бы ожидать, всего тридцать человек. Еще одна странность, потому что должностей при дворе несколько сотен. Наш новый Царь собирается ликвидировать эти должности? Или назначит кого-то из своих людей? Еще один повод для шепота. Нас вызывают по одному, сначала гражданские, потом — военные. Мое имя по списку в последней пятерке. Не знаю, хороший это знак, или плохой. Наконец, подходит и моя очередь. Я поправляю мундир с белой траурной лентой на рукаве и встаю перед высокими дверями. Они медленно открываются, и я делаю шаг вперед. Я оказываюсь в зале с бесконечным потолком, который поддерживают шестигранные колонны. Они покрыты листовым золотом. Над полом парят светильники, и их блики тысячи раз отражаются от позолоченных граней. На мгновенье мне кажется, что я ослеп, потом свет становится мягче. В двадцати метрах я вижу стоящий на возвышении трон, слева от него еще один, меньших размеров. На негнущихся ногах я иду вперед, целую вечность прохожу эти двадцать метров, а потом встаю на колени. Все это время я не поднимаю головы, потому что Царь не дает мне разрешения смотреть на него.

— Ваарг из храма Гебет, — слышу я голос Имио, — Командующий средним фронтом. Два с половиной месяца назад он весьма успешно отбил атаку Инсонельма на наш средний рубеж. Отец Великого Царя, Великий Царь Эун Неарх, да пребудет его мудрость с нами вечно, благословил его этой должностью в награду за верную…

— Я бы на его выбор в этом вопросе не слишком полагалась, — прерывает Имио холодный женский голос.

Этот голос чуть хриплый, властный и ледяной, как дождь из осколков. Я никогда не слышал его раньше, но готов поклясться, что он принадлежит Вдовствующей Царице Зие.

Раздается тихий детский смех. Это еще откуда? Или мне послышалось?

— Я навел справки, — как ни в чем ни бывало продолжает Имио, — Ваарг очень талантливый молодой человек, его послужной список безупречен.

— А что скажет нам сам Ваарг? — третий голос, тихий, спокойный, почти ласковый. — Поднимись.

Я наконец-то поднимаю голову и вижу их всех. В центре на самом большом золотом троне сидит наш новый Царь Атиарн Ракс, сын Царя Эуна Неарха. Ему двадцать пять, он всего на год старше меня. Он сидит ровно, руки лежат на подлокотниках, к трону прислонена черная металлическая трость. Он одет в серый костюм, и я не вижу на нем следов белого траурного цвета. Атиарн смотрит в пустоту у меня за спиной, его лицо лишено выражения, только на губах играет легкая улыбка. Сложно сказать, красив он или нет, потому что весь его облик искажен этой отрешенной направленностью внутрь себя. Атиарн слеп. Он слеп от рождения, слеп безнадежно, и ни одна сила не может этого исправить. Какой-то страшный генетический дефект, при котором не поможет ни один врач или инженер. Атиарн не видит даже очертаний предметов, он видит только тьму с самого рождения. Трость, стоящая у его трона, это трость слепца.

По правую руку от него стоит Царица-вдова Зиа. Она все еще одета в траурный белый, с побеленным лицом. На одну ступень ниже стоит Имио, еще ниже — Арииль, неловко переминающаяся с ноги на ногу.

По левую руку от Царя трон его Царицы. Я с замиранием сердца перевожу на нее взгляд, и вдруг понимаю, что она смотрит прямо на меня. Раах. Прекрасная Раах, как ее называют придворные поэты. Что ж, вопреки обыкновению они не преувеличивают. Тонкая, с невероятной фарфоровой кожей, скульптурными чертами лица и пронзительными синими глазами. На ней простое синее платье, перетянутое под грудью золотым поясом. Длинные черные волосы волнами спадают на плечи. На коленях у нее сидит девочка трех лет, Царевна Мериит, первый и пока единственный ребенок Царя.

— Раах, ты смущаешь нашего гостя, — тихо произносит Царь.

Я вздрагиваю, Раах улыбается, наклоняется к дочери и что-то шепчет ей на ухо. Девочка смеется как колокольчик.

— Мой Царь… — я снова падаю на колени.

— Я приказал тебе встать, — напоминает мне Атиарн.

И я снова поднимаюсь.

— Да, мой Царь.

— Так ты отбил атаку инсонельмцев?

— Да, мой Царь.

— Сколько кораблей мы потеряли?

— Пять.

— Сколько кораблей потеряли они?

— Тридцать четыре.

— Счет в твою пользу, Ваарг из храма Гебет. Сколько Богов в твоем храме?

Я судорожно начинаю вспоминать.

— Двадцать три, мой Царь, или двадцать четыре.

— Большой храм, — Атиарн кивает. — Так ты ручаешься за него, Имио?

— Как за самого себя, мой Царь, — отвечает Управитель поместий, хотя у меня есть подозрение, что он уже поднялся выше по карьерной лестнице.

— Что ж, Ваарг из храма Гебет, охраняй и дальше наш средний рубеж.

Атиарн поднимает руку и чертит в воздухе священный знак Анима.

— Да, мой Царь, — отвечаю я.

Уходя, я успеваю заметить, как Раах кладет руку на руку Царя, и их пальцы сплетаются.

Следующий день начинается с еще более удивительных событий. Я получаю два письма. Первое — официальный указ Царя о присвоении мне звания Командующего средним фронтом. Второе — пришедшее по личному каналу Имио, теперь уже носящего титул Стоящий по правую руку Царя, и скрепленное его личной печатью. В этом письме он сообщает мне, что Царь весьма ко мне расположен и желает, чтобы я стал его проводником в храме Гебет. В конце этого письма написано еще кое-что. Это имя, и, когда я читаю его, волосы у меня на затылке начинают шевелиться. Вот она, цена моего возвышения. Я стираю письмо, несколько раз проверяю, уничтожено ли оно окончательно. Это имя должно показать, что с той же легкостью, как он меня возвысил, Имио может стереть меня с лица земли.

Дни пролетают быстро, и вот я снова в Нагибе. В этот раз мой разум не так затуманен тревогой, и мне удается лучше разглядеть дворец Атиарна. Он производит на меня странное впечатление: вроде бы достаточно золота для Царя, но все же его слишком мало по сравнению с тем, что я видел во дворце Эуна Неарха в Нагибе. Меня провожают на крышу, проводят в огромный парадный кар. Меня тщательно обыскивают, но я не смею возражать, потом проводят через несколько кают, слуга указывает на последнюю дверь, почтительно кланяется и уходит. Я касаюсь панели, и дверь отъезжает в сторону. Внутри темно.

— Заходи, Ваарг из храма Гебет, — я узнаю тихий голос Царя.

— Мой Царь… — я почтительно кланяюсь.

— Тебе нужен свет?

Я не знаю, что ответить. Я понимаю, что для Атиарна не имеет ни малейшего значения, есть в комнате свет или нет. В этот момент один из светильников вспыхивает в воздухе. Теперь я вижу рядом с Атиарном Раах, она сидит, поджав ноги. Сегодня на ней зеленое платье, такое же простое, как и вчера. Она опускает руку, и я понимаю, что именно она включила свет. Я благодарен ей в глубине души.

— Присядь, — приказывает Царь.

Я сажусь в кресло. Все это время бездонные глаза Раах внимательно следят за мной.

— Мой Царь, — торопливо начинаю я, — для меня огромная честь представить вам храм Гебет. Вы первый Великий Царь, который посещает нас после…

Атиарн останавливает меня жестом.

— Мне неинтересен храм Гебет, а тем более его Боги.

Такой ответ приводит меня в замешательство.

— Тогда что бы хотел знать мой Царь?

— Твой Царь хочет, чтобы ты рассказал ему, что происходит на границах его царства. И в его армии.

Я удивленно моргаю.

— Границы в полной безопасности, мой Царь, — отвечаю я. — Армия ликует и славит вас.

Несколько секунд висит гнетущая тишина, потом Атиарн вздыхает. Раах соскальзывает с дивана.

— Мы хотим знать ваше личное мнение, Ваарг из храма Гебет. Вашему Царю нужен, так сказать… свежий взгляд на проблему, — произносит она откуда-то у меня из-за спины.

Свежий взгляд… я, конечно, могу сказать все, как есть, но только доживу ли я после этого до завтра? А если даже и доживу, то вдруг то, что я скажу, не совпадет с тем, что соловьем поет Атиарну Имио?

— Каждый на Альрате, Инсонельме и Мирраере знает, что я слеп, и никогда не будет зрячим, — говорит Царь. — Только вот мало кто знает, что не имея одного, природа одарила меня другим. Я слышу, как часто бьется твое сердце, и я чувствую, что от тебя исходит запах страха. Кого ты боишься, Ваарг? Ты боишься не меня, так скажи мне, кто может вызывать больше страха, чем Царь Альрата?

На последних словах его голос звенит как натянутая струна. Я невольно вжимаюсь в кресло. Черт… да кто же такой этот наш новый Царь?.. Он не пришел на похороны собственного отца, он не носит по нему траур, он не собирает двор, не посетил ни одного храма, не устраивает приемы, а теперь, ко всему прочему, он еще и читает мои мысли, хотя даже лица моего видеть не может…

— Как вы это сделали? — сдавленно спрашиваю я.

Раах возвращается на диван.

— Как я сделал что? — голос Атиарна звучит спокойнее.

— Вы прочитали мои мысли… мой Царь, — спохватившись добавляю я.

— Я не читал твои мысли, я чуял вонь, которую ты издаешь. Так ты собираешься отвечать на мой вопрос или нет?

— Про армию? — я нервно сглатываю.

— Про армию.

Да уж, Ваарг, кажется, ты попал в неприятное положение. Какой уж тут Имио с его шантажом… Я принимаю решение.

— Да нет никакой армии, — отвечаю я.

— Как это? — удивленно спрашивает Раах.

Атиарн вскидывает руку, она замолкает.

— Да так… — продолжаю я. — Весь наш флот — это от силы сто кораблей, тридцать у меня на среднем фронте, остальные — на дальних рубежах. Прибавьте к этому еще штук пять, которые дежурят у Альрата, но они настолько стары, что взорвутся при попытке сделать первый же выстрел.

Атиарн некоторое время молчит.

— Если то, что ты говоришь — правда, то почему Альрат до сих пор не завоеван?

Я пожимаю плечами.

— Потому что Великий Царь Эун Неарх каждый год отправлял в Мирраер и Инсонельм золото с Желтой земли.

— А Хольг?

— Хольг на дальних рубежах, там мы все вместе следим за ними.

Атиарн кладет руку на набалдашник своей трости, нетерпеливо постукивает по нему пальцами. Его лицо остается непроницаемым.

— И сколько продержится Альрат, если мы перестанем отправлять золото? — наконец, спрашивает он.

— Неделю, — отвечаю я.

— Почему именно столько?

— Потому что ровно столько времени уйдет у мирраерского флота, чтобы прилететь на Альрат.

— И почему же мой отец не построил корабли на то золото, которое отдавал в качестве дани?

Я качаю головой.

— Мне это неизвестно, мой Царь.

— Как к нему относились простые солдаты?

— Да никак. Царь — он как солнце, ветер, воздух, для нас он просто существует, и мы не в силах это изменить.

Я прикусываю язык, до меня доходит смысл собственных слов. Не стоило надеяться, что Атиарн это пропустит.

— Значит, если бы вы были в силах, то изменили бы текущее положение дел?

Я вижу только один выход — ответить искренне.

— Не знаю, мой Царь. Возможно. Когда-то Альрат был великой военной державой. Мы повелевали Инсонельмом, Мирраер заискивал перед нашей мощью. Сейчас мы даже свой мир защитить не можем. Это чертовски угнетает, если мне будет позволено так выразиться.

Раах придвигается к нему. Атиарн чуть разворачивается, касаясь ее плеча своим. Я уже не в первый раз замечаю эти их мимолетные прикосновения. Наверное, для них это что-то вроде обмена взглядами.

— Ты молодец, Ваарг из храма Гебет. Твоя искренность будет оценена по достоинству.

— Благодарю, мой Царь.

Я поднимаюсь и склоняюсь в глубоком поклоне.

— Присылай лично мне доклад каждую неделю. Пиши о том, что происходит на самом деле.

— Да, мой Царь.

— Можешь идти.

Я пячусь к двери задом, выхожу, и только тут понимаю, что кар так никуда и не улетел. Вот уж странно, так странно, учитывая, что нет никаких причин делать тайну из нашего разговора. Или причина все-таки есть?

Я заверяю слугу, что найду выход, он не слишком настаивает на том, чтобы меня провожать. Я подхожу к парапету, смотрю на город, чувствую дыхание свежего ветра. Мне нужно несколько минут, чтобы прийти в себя.

— И что он вам сказал?

Я оборачиваюсь. Оказывается, я уже не один на крыше, рядом со мной стоит девушка, даже почти еще девочка. На ней желтые брюки и свободная желтая рубашка, длинные волосы убраны в хвост, затейливо завязанный лентой того же цвета.

— Кто? — спрашиваю я.

— Атиарн. Царь.

— Заставил меня сказать то, что ему не понравилось, — я криво улыбаюсь, — но был достаточно великодушен, чтобы не отрубить мне голову.

Девочка фыркает.

— Ему бы тогда всему Альрату пришлось головы рубить.

Я усмехаюсь. Девчушка меня развеселила.

— Кто ты? — спрашиваю я.

— А ты кто?

— Я Ваарг из храма Гебет, Командующий средним фронтом Великого Царя Атиарна.

— Я Фанна, и у меня больше нет храма.

— Как это? — я удивленно смотрю на нее.

— Раньше мы с Раах принадлежали к храму Таа, но теперь Раах стала Царицей, и ей не нужно говорить свой храм. Она и мне запретила.

Я наконец-то понимаю, кто передо мной. Фанна — младшая сестра Раах. Я не помнил или не знал ее имени. То, что она мне сказала, кажется в высшей степени странным. Когда Раах стала Царицей, она должна была перейти в храм Аним, к которому принадлежит Атиарн и вся Царская семья. Только Атиарн после смерти старого Царя так ни в одном храме и не появился, не говоря уже о своем собственном.

— Это не очень хорошо, как мне кажется, — добавляет Фанна.

— Почему?

— Потому что так не принято. Каждый должен принадлежать к какому-то храму.

— Но ты и принадлежишь. Ты в храме Таа, ты можешь прийти туда в любое время, чтобы поговорить с кем-нибудь из Богов.

Фанна качает головой. Я слышу шорох крыльев и вижу, как на плечи девушки опускаются два попугая, красный и синий. Они что-то воркуют, Фанна отвечает им таким же воркованием.

— Это попугаи го. Знаете таких?

Я киваю. Да, я знаю попугаев го. Очень редкие и умные птицы, живут по пятьдесят лет, достаточно, чтобы стать человеку по-настоящему верными друзьями. Эти, судя по пуху на концах крыльев, пока еще птенцы.

— Ваарг из храма Гебет, держались бы вы подальше от Раах и Атиарна. Они не такие, как кажутся.

Эх, Фанна, опоздала ты со своими предупреждениями.

— А что ты думаешь об Имио? — спрашиваю я.

Фанна пожимает плечами.

— А что вы сами о нем думаете?

Красный попугай взлетает в небо, Фанна машет мне рукой и уходит. Глаза у нее такие же синие, как у Раах. Я вспоминаю, как Царица стояла у меня за спиной. Я остаюсь на террасе. Надо улетать.

Я возвращаюсь домой, на свой корабль, старый, но все еще способный наводить ужас на врагов. Я снова с моими солдатами, рассказываю им байки про нового Царя и его Царицу. Меня слушают как Бога — большинство из них никогда не вернутся на Альрат, а уж тем более никогда не увидят Царя даже издалека. Каждую неделю, по вторникам, я отправляю доклады Царю Атиарну через Царского распорядителя писем. В какой-то степени наш разговор меня воодушевил, мне кажется, что-то может измениться в лучшую сторону. Но ничего не меняется. Альрат не строит ни единой новой верфи, а старые не делают ни единого нового корабля.

Проходит месяц, второй, третий. За это время мы теряем корабль в сражении с пиратами, захватываем еще один из патруля инсонельмцев, перекрашиваем его, меняем оборудование, и вот пополнение в военном флоте Альрата готово. Об этом я тоже пишу в своих докладах. Мне ни разу не приходит ответ. Полгода спустя в один из вторников я сажусь за монитор, чтобы изложить события прошедшей недели, но так ничего и не пишу. Зачем? Я больше, чем уверен, что Царь даже не помнит, кто я такой.

В среду мне приходит гневное письмо от Распорядителя о том, что Великий Царь недоволен тем, что не получил мой доклад на этой неделе. Это удивляет меня еще больше. Значит, он все это читает! Он помнит наш разговор! Но почему тогда ничего не делает? Я быстро отправляю доклад, потом выхожу из своей каюты и поднимаюсь на мостик. В этот час здесь только дежурный. Я отпускаю его, говорю, что отдежурю вахту сам. Когда я остаюсь один, то открываю карту нашей звездной системы. В центре — яркая точка солнца, потом две безжизненные планеты, на одной из них старый некрополь, вторая — глыба раскаленной породы. Формально они принадлежат Альрату, неформально — всем на них наплевать. Третий от солнца Альрат, зелено-голубой шар, и его спутник, размерами не так уж уступающий самому Альрату, бесплодная, но богатая золотом Желтая земля.

После Альрата идет Инсонельм, планета с тремя спутниками, на спутниках устроены города, сама же планета — огромные сельскохозяйственные угодья. Когда на Альрате голод, Альрат покупает зерно у Инсонельма. И не только зерно. Между нами идет постоянный обмен продуктами, тканями, предметами искусства. Альрат и Инсонельм неразделимы. И всю жизнь воюют, хотя уже много лет назад заключили мир. Инсонельм ведет нелегальную добычу на астероидах, из-за этого случаются стычки, иногда с большими потерями одной из сторон, но ни во что более серьезное это никогда не перерастает. По крайней мере, пока Альрат отправляет Инсонельму щедрые золотые дары.

За Инсонельмом находится Радор, пояс астероидов, тот самый средний фронт, который я отчаянно пытаюсь сохранить. Пояс принадлежит Альрату, в отличие от Желтой земли, золота на нем нет, но есть другие металлы. На крупных астероидах стоят автоматические станции добычи. Эти станции — предмет моего постоянного беспокойства, в поясе легко скрыться, поэтому здесь процветает космическое пиратство. Космическое пиратство… звучит, конечно, громко, но на деле никакой романтики. Пираты — это солдаты-дезертиры, бывшие заключенные и просто проходимцы всех мастей, которым как-то удалось достать корабль. Некоторые их просто крадут, некоторые выкупают списанный хлам, потом подлатывают его, вешают оружие и отправляются на промысел. Они вычищают все, не брезгуют ничем, а потом продают свою добычу на черном рынке или таким же джентльменам удачи, как они сами. Пираты и станции, которые они грабят — это моя вечная головная боль.

Дальше — Мирраер, маленькая холодная планета. Население Мирраера сравнимо с населением всего одного из континентов Альрата, но это не значит, что Мирраер можно сбросить со счетов. Напротив, мирраерский флот самый многочисленный и сильный. Секрет в том, что их корабли беспилотные, управляются с самой планеты. Мирраерцы безусловные лидеры во всем, что касается технологий, любое новшество всегда исходит от них. Свои достижения они обменивают на продукты, которыми их не может снабдить родной мир. На мой взгляд, Альрату очень повезло, что между ним и Мирраером находится Инсонельм. Если однажды мирраерцам надоест играть в хороших парней, то первый их удар придется не по нам. Впрочем, при текущем положении дел даже это нас не спасет.

За Мирраером лежит дальний рубеж, граница союза внутренних миров. За ней Хольг. Хольг — дикий народ, кочевники, которые перелетают с одной малой планеты на другую. У них нет государства, редко когда у них появляется правитель, в основном это разрозненные шайки разбойников. Сейчас у них восемь или девять племен, занятых враждой друг с другом. Но так было не всегда. Четыреста лет назад Хольг объединились и прошли убийственной волной по внутренним мирам. Они завоевали даже Альрат и правили им сто лет, пока Великий Царь Хмас, первый из своей династии, не освободил Альрат, а потом гнал Хольг как собак до их холодных миров, в которых солнце кажется далекой точкой. В те времена Альрат был велик, это Мирраер и Инсонельм несли дары Альрату, а не наоборот. Увы, сейчас от всего этого мало что осталось.

Уже в который раз я просматриваю сообщения в надежде, что Великий Царь ответит на мои мольбы. Тщетно, все тщетно. Если он меня и слышит, то не хочет или не может ничего предпринять. Мне легче думать, что не хочет, потому что если Царь Альрата станет бессильным, то дни Альрата сочтены.

Таков наш мир, по крайней мере пока он выглядит так. Я закрываю карту.

2 год правления Царя Атиарна Ракса

Ваарг

Тщетны твои надежды, человек, ибо ты просто пыль на ветру. Я возвращаюсь на Альрат после почти годичного отсутствия. На этот раз меня призывает храм Гебет, к которому я принадлежу. К этому времени я уже убеждаюсь в двух вещах: в том, что Царю Атиарну так же наплевать на армию, как и его отцу, и в том, что Царю Атиарну в отличие от его отца наплевать еще и на Альрат. Для меня этот год был тяжелым: слишком много мелких стычек, доводящие до отчаяния отказы оборудования, повальное дезертирство. Когда я схожу с трапа, впервые за последний год почувствовав настоящую землю, а не корабельную палубу, мои ноги подгибаются, и я почти падаю. Это еще одно напоминание о том, какой жалкой стала армия Альрата: наши технологии искусственной гравитации безнадежно устарели, мы не можем сохранять ее уровень на уровне родной планеты, мышцы наших солдат больше не могут удерживать тела. К счастью, меня встречает племянник, Вабранд, он подставляет мне плечо и тащит на себе как немощного калеку. Я крепко сжимаю зубы, мне тяжело в моем возрасте ощущать себя инвалидом. Невольно я вспоминаю Царя. Чувствует ли он себя калекой? И если да, то как в нем сочетается то, что он самый могущественный человек Альрата, и то, что без посторонней помощи он не проживет в своих владениях больше трех дней? После Атиарна мои мысли переключаются на Раах. Снова, уже в который раз за этот год, я гоню их от себя. Не мечтай о том, что никогда не сможешь получить.

— Как вы долетели? — спрашивает Вабранд.

Он на удивление почтителен ко мне. Вообще, после того, как Царь сохранил за мной титул Командующего средним фронтом, моя семья вдруг стала уделять мне слишком много внимания.

— Отвратительно, — отвечаю я.

Я недолюбливаю Вабранда, даже сейчас в его глазах я вижу, что он думает только о том, как попросить выхлопотать ему какую-нибудь теплую должность. Мне не хочется разочаровывать его сразу, я планирую продлить удовольствие.

— Когда начинается празднество?

Я имею в виду ежегодный праздник храма Гебет.

— Завтра на рассвете.

Я на секунду колеблюсь, но потом все-таки решаю спросить.

— Я могу поговорить с Богами сегодня же?

Вабранд смотрит на меня широко распахнутыми глазами, этой манерой он в точности повторяет моего старшего брата, весьма посредственного жреца храма Гебет.

— Я не уверен, что это…

— Так уточни! — рычу я.

Я привык иметь дело с солдатами, а не с изнеженными представителями золотой молодежи. Вабранд в очередной раз выпучивает на меня глаза.

— Хорошо, дядя Ваарг, я уточню…

Он ведет меря к кару, я кое-как залезаю внутрь. В это время Вабранд тыкает пальцами в свой планшет. Кар поднимается в воздух, набирает высоту. Я смотрю в окно. По широкой дуге мы огибаем взлетное поле космопорта, и я вижу равнины Рата, потом начинаются поля, по которым ползет сельскохозяйственная техника, потом снова пустоши, пустоши, пустоши… Я не уверен, но мне кажется, что этой пустоты слишком много.

— Почему эти поля не засеяны? — спрашиваю я.

Вабранд хихикает. Мне хочется дать ему подзатыльник.

— Слепой Царь запретил их сеять, говорит, для этой земли есть другое предназначение. Вот прям так и говорит — «другое предназначение». Смешно, правда?

Мне не смешно. Пустота под нами длится и длится. Слепой Царь… Хорошее имя придумал народ Атиарну.

— Ты связался с отцом?

— Да, он пишет, что до официального праздника нечего и думать о том, чтобы поговорить с Богами.

— Все равно летим к храму.

Вабранд пожимает плечами и меняет курс в настройках кара.

— Дядя, вы убивали людей? — вдруг спрашивает он.

— Что? — мои мысли все еще заняты землей, которой Атиарн придумал какое-то «другое предназначение».

— Я спрашиваю, вы убивали людей?

— Убивал, — отвечаю я.

— Сами? Своими руками?

— Было и такое, — неохотно отвечаю я. — Но это было давно.

Когда я еще был рядовым, наш корабль попал в засаду, инсонельмцы взяли нас на абордаж. Да, тогда мне пришлось убивать. Лет мне было меньше, чем сейчас Вабранду.

— Я хочу начать военную карьеру, — заявляет Вабранд.

— Ну так начни, — отвечаю я.

Меня больше интересует, когда же закончатся пустоши и начнутся города. Кар делает вираж, мы разворачиваемся и летим в сторону Гебет. По дороге мы должны пролететь над Иралом, столицей Эуна Неарха. Мне интересно посмотреть, что стало с городом-дворцом после того, как Атиарн перенес свой двор в Нагиб.

— Не солдатом же мне начинать…

— А кем еще ты должен начинать, если хочешь стать военным?

А вот и Ирал, точнее то, что от него осталось — скелет когда-то прекрасного города. Улицы пусты, буйная природа уже опутала лианами здания, в отблесках солнца я вижу, что некоторые окна выбиты. А ведь прошел всего год… Что за ерунда?

— Я подумал, что вам нужен адъютант.

Тут я все-таки не выдерживаю и смотрю на Вабранда.

— Ты серьезно? — спрашиваю я.

Вабранд кивает. С какой стати мне занадобится адъютант, когда у меня на корабле не хватает механиков? Что этот адъютант будет делать? Начищать до блеска мой мундир, который я надеваю раз в году и только тогда, когда прилетаю на Альрат?

— У Главнокомандующего Реоша есть адъютанты, я думал, что и у вас они есть.

Главнокомандующий Реош занимает свой пост еще со времен начала правления Царя Эуна Неарха. О войне он знает столько же, сколько я о вязании крючком. Он брат Царицы Зии. Конечно же, он сохранил свой пост и при Атиарне.

— Попробую устроить тебя к Реошу.

Я не говорю Вабранду, что адъютанты Реоша занимаются совсем другими делами. Всем известно, что Реош никогда не был женат, потому что предпочитает иной вид удовольствий. Ирал и странные пустоши Слепого Царя — я почти сразу и сам начинаю так его называть — остаются позади. Теперь я вижу деревни и небольшие города, поля засеяны, рощи цветут. Жизнь с высоты птичьего полета кажется совершенно нормальной.

Кар пролетает город Гебет, исчерченный зелеными бульварами и парками, и опускается на огромной площадке перед храмом. Сейчас здесь никого нет, завтра и яблоку будет негде упасть. У ворот храма я вижу фигуру, тут же его узнаю — Натой, мой старший брат. Из кара я выбираюсь самостоятельно, хотя ноги все еще отказываются меня держать. Вабранд достает откуда-то трость, протягивает ее мне, я отталкиваю его руку — трость напоминает мне о Слепом Царе.

— Останься здесь, — приказываю я и ковыляю навстречу Натою.

Тот, надо сказать, не спешит мне помогать, хотя и раскрывает руки в приветственном объятье. Мне такие нежности никогда не нравились.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — отвечает Натой. — Как долетел?

— Наконец-то приземлился, — ухмыляюсь я.

Натой старше меня на одиннадцать лет, в его волосах уже появляется ранняя седина, за год, который мы не виделись, он сильно располнел. На нем зеленая тога храма Гебет, на шее ожерелье из изумрудов. Богато живет мой братец, невольно отмечаю я.

— Давай присядем где-нибудь. Нам нужно поговорить.

Натой кивает, отпирает двери храма, и мы заходим во внутренний двор. Он имеет квадратную форму и сам, в свою очередь, разделен на квадраты, внутри которых растут деревья и цветы. В середине всего этого геометрического великолепия мелодично журчит фонтан. Он выполнен в форме куба, по граням скользит вода. В храме Гебет вообще чтят геометрию.

Мы садимся на скамейку. Натой тяжело вздыхает.

— У меня такое впечатление, что я прилетел на какую-то другую планету, — без предисловий начинаю я. — Что происходит?

Лицо Натоя становится усталым, он смотрит на меня и грустно улыбается.

— Что конкретно тебя интересует?

— Какие-то пустоши, которые принадлежат лично Царю, заброшенный Ирал… Что за ерунда?

— До вас совсем новости не доходят?

— Я бы сказал, что нам некогда их читать. Да и ты в своих письмах ни о чем подобном не упоминал.

— Потому что письма теперь читают, — Натой выразительно смотрит на меня. — Стоящий по правую руку Царя следит, чтобы ничего лишнего не выходило за пределы Альрата. Я пытался тебе писать, но меня предупредили, что лучше этого не делать, если я хочу сохранить свою должность.

Мне начинает казаться, что пустоши и заброшенный город — это только вершина айсберга.

— Здесь безопасно говорить?

Натой пожимает плечами.

— Наверное, Ваарг. До храмов они пока не добрались.

Пока…

— Так что происходит на Альрате?

Лицо Натоя искривляет улыбка.

— Да никто не понимает, что происходит. Началось все со странности, ну той, с похоронами Эуна Неарха, когда Слепой Царь и его Царица на них даже не явились.

Я вспоминаю свой прием в Нагибе, и то, что на одежде Атиарна и Раах не было даже следа белого траурного цвета.

— Потом вроде бы все незаметно: назначение Имио Стоящим по правую руку, смена столицы, сокращение государственных должностей. А потом как гром среди ясного неба — эти земли, которые Атиарн забрал себе, огромные участки просто отобрали у владельцев, и до сих пор никто не может понять, что там будет. За все это время, указ про пустоши — это единственный указ Слепого Царя, остальные подписывал Имио. Альратом правят Имио и Зиа, а Слепой Царь… Никто понятия не имеет, чем он занят: нет приемов, он не участвует ни в одном празднике, сидит в своем дворце и даже не выходит оттуда. Альрат не привык к таким Царям.

— А храмы? Он посетил хотя бы один храм?

Натой качает головой.

— Нет, ни разу.

Я вспоминаю, как Царь желал осмотреть храм Гебет, но его кар тогда так и не оторвался от земли.

— Ходят слухи, что Слепой Царь сошел с ума, а Имио и Зиа это скрывают. Еще ходят слухи, что Царь увлекся мирраерской магией.

— Чем-чем?

— Древней мирраерской магией, той, что они практиковали до того, как изобрели свои машины. С человеческими жертвоприношениями.

Я решил не расстраивать Натоя тем, что ничего подобного на Мирраере никогда не было и быть не могло.

— А Царица Раах, говорят, настоящая ведьма, и вдвоем они проводят ритуалы. Имио и Царица-вдова не могут с этим ничего поделать, вот им и приходится все скрывать.

— А ты сам в это веришь?

— Я верю в то, что страной правит не Царь, а его мать и ее любовник. Зачем Альрату Царь, который не может править? Тогда уж посадили бы на трон Зию или Имио.

Соблазнительная перспектива для Стоящего по правую руку Царя. Впрочем, рассказ Натоя многое для меня проясняет. Теперь мне понятно, что армия Альрата еще долго не получит новых кораблей.

— Я хочу увидеть Богов.

— Нельзя до того, как начнется праздник. Боги пока молчат.

Я достаю из кармана кителя слиток, это почти три четверти моего месячного жалования.

— Я принес дар.

Глаза Натоя жадно сверкают. Храм Гебет древний и уважаемый, но не сказать, чтобы очень многочисленный: Богов у него много, но все они очень старые, многие даже не понимают, о чем их спрашивают, настолько изменилась жизнь с тех пор, как они были людьми. И еще среди Богов Гебет нет ни одного члена Царской семьи, даже какого-нибудь дальнего родственника. В общем, раз в декаду, когда граждане могут сменить храм, Гебет теряет многих, но не приобретает почти никого.

— Мне нужно посоветоваться с верховным жрецом, — Натой достает планшет.

— Хорошо, — я убираю слиток в карман.

Натой уходит, видимо, не хочет, чтобы я слышал подробности его разговора. Мне они особенно и не нужны, я обдумываю его рассказ. Слухи про сумасшествие — это, конечно, только слухи, но совершенно понятно, почему они появляются. И все же как-то все это не вяжется с тем впечатлением о Царе, которое у меня сложилось. Мне странно, что Альратом за него правит Зиа.

Натой возвращается.

— Тебе разрешили. Но это в порядке исключения. Я бы очень не советовал тебе кому-то об этом рассказывать.

Да кому интересно, кого и когда впускают в полузабытый храм Гебет?

— Конечно. Я оставлю дар в святилище.

Натой важно кивает и делает мне знак следовать за ним. На своих ватных ногах я стараюсь не отстать от него в веренице коридоров. Натой ведет меня не через главные двери, которые он, видимо, не может открыть, а через какие-то служебные жреческие ходы.

— Не так быстро, — не выдерживаю я.

— Извини.

Раах. Раах действительно ведьма, никто не может отвести от нее глаз. Я видел ее всего дважды, но вот уже год она полностью владеет моими мыслями. И моими снами, что гораздо печальнее, потому что сны я не могу контролировать.

Мы выныриваем из какого-то прохода прямо внутрь храма.

— Ты знаешь, что делать, — многозначительно говорит мне Натой.

Я киваю, кладу свой золотой слиток в специальную корзину для даров. Передо мной двадцать четыре двери, за каждой из этих дверей находится какой-нибудь Бог. Каждый из этих Богов когда-то был человеком и прожил настолько достойную жизнь, что его память, рассудок и душу решено было оставить в вечности для будущих поколений. Я выбираю дверь, на которой написано «Сиртал». Это один из самых уважаемых Богов Гебет, Сиртал был Стоящим по правую руку Царя Тимина Урса пятьсот лет назад. Именно Тимин Урс повелел сделать Сиртала Богом. Вообще, именно Цари решают, кто из простых людей станет Богом, сами же Цари и все члены их семьи в первом поколении, конечно же, становятся Богами, за исключением каких-нибудь отдельных особо вопиющих случаев.

Я вхожу в комнату, наполненную темнотой. Здесь нет ни свечей, ни еще каких бы то ни было атрибутов. Сиртал этого не любил и завещал, чтобы его личное святилище было именно таким. Дверь за мной закрывается, я погружаюсь в абсолютную темноту. Что-то щелкает, это древний механизм, секрет которого знают только жрецы, запускает записанное когда-то сознание Сиртала и связывает его с моим разумом через вживленный в основание моего черепа чип. У каждого гражданина Альрата есть такой чип, мы получаем его сразу после рождения, а потом, если человеку будет оказана великая милость, он сможет вознестись и стать Богом, подобно тому, как всего полтора года назад вознесся Великий Царь Эун Неарх.

Темнота отступает, я оказываюсь в саду, бреду по узким дорожкам, пока не выхожу к беседке. Здесь меня ждет Сиртал, лысый старик с хитрыми глазами. Это не первая наша встреча, но Боги не обладают памятью, для них существует только одно «здесь и сейчас», тот момент, когда они испустили последний вздох, а потом вдруг обнаружили, что стали бессмертными. Я кланяюсь.

— Я Ваарг из храма Гебет, сейчас 7621 год. Я пришел просить совета.

Сиртал поднимает на меня глаза.

— Я тебя слушаю, — говорит он.

Я вздыхаю. Говорят, что все беседы конфиденциальны, но еще говорят, что жрецы умеют записывать разговоры с Богами, поэтому я не собираюсь просить у Сиртала совета о том, как мне все-таки выпросить корабли для армии Альрата. Не это привело меня к Богам.

— Я влюблен в женщину, я видел ее только дважды, но теперь она для меня как наваждение. Я не могу перестать думать о ней, я вижу ее во сне. Вот уже больше года я не могу выкинуть ее из головы.

— А что стоит между тобой и этой женщиной?

Что стоит?.. Легче сказать, что между нами не стоит.

— Она выше меня по статусу, и у нее есть муж. Мне кажется, она его любит.

Сиртал протягивает руку и срывает лист с весеннего мирта, разминает его пальцами, пока он не начинает издавать резкий пряный запах.

— Пока эта женщина для тебя всего лишь желание, к которому ты не можешь приблизиться. Ты любишь не ее, а свое представление о ней. Приблизься к ней, посмотри на нее настоящую, а не на образ из твоих грез. Возможно, ты поймешь, что настоящая она отличается от того, что ты себе навоображал. Или, наоборот, ты полюбишь ее еще больше. Но хотя бы ты будешь знать, что всю жизнь не гонялся за грезой из сна.

— Но как мне приблизиться к ней?

— Раз ты так ею одержим, то без труда придумаешь, как это сделать.

Я кланяюсь.

— Благодарю тебя, мудрейший.

Идти обратно мне не нужно, беседка меркнет, Сиртал ободряюще кивает мне, и я снова оказываюсь в темной комнате. Дверь открывается, впуская рассеянный свет. Я выхожу и направляюсь к святилищу самой Гебет, Богини, которая дала имя храму. Никто уже толком и не помнит, кем именно она была, ей несколько тысяч лет. В те времена технология записи сознания была не так развита, поэтому со временем Гебет истлела: с ней уже давно нельзя вести такую полноценную беседу, как с Сирталом. Гебет теперь что-то вроде оракула, который изъясняется путаными фразами. Внутри ее святилище наполнено цветами и благовониями. На мой взгляд, всего этого слишком много, потому что, войдя внутрь, я сразу же начинаю чихать. Посреди святилища стоит чаша с водой, я берусь за ручки по ее сторонам, закрываю глаза и думаю о вопросе, на который хочу получить ответ. Снова щелчки тайного механизма. Я открываю глаза и смотрю в воду, по ее поверхности плывут слова.

«Ты получишь все от того, кто не видит Богов».

Еще один щелчок. Надпись на воде исчезает, мой контакт с Гебет разорван. Так что же я получил за свой слиток золота? Совет, который невозможно использовать, и пророчество, которое невозможно расшифровать.

— Ну как? — спрашивает меня Натой.

Конечно, ему интересно, что же меня так тревожит, раз я готов выложить целое состояние, чтобы не ждать до завтра.

— Как обычно, — отвечаю я. — Деньги, выкинутые на ветер.

Натой оскорбленно фыркает.

Ты получишь все от того, кто не видит Богов.

Что это значит? Кто не видит Богов? Как их вообще можно не видеть, если они иллюзии, которые проецируются прямо в мозг?

Следующий день — день праздника храма Гебет. Мы собираемся у храма до рассвета, чтобы увидеть, как над его стенами восходит солнце, потом долго молимся, потом приносим дары, в награду мы получаем от Гебет пророчество о том, каким будет следующий год. «Пустые земли не дают всходов», — сообщает нам Гебет, и с ней сложно поспорить. Только мы с Натоем переглядываемся. Уж непонятно каким образом, но иногда древняя Гебет попадает в точку или говорит что-то подозрительно сопоставимое с действительностью. Мы оба вспоминаем про пустоши, которые забрал себе Атиарн. Что ж, если он так ничего и не сделает с этими землями, то невелика потеря.

После этого начинается пир, который длится до следующего рассвета. Я не ем, пью, но не напиваюсь до такого состояния, чтобы мой язык развязался. К восходу солнца прибывают кары, и слуги растаскивают тела пьяных хозяев. Натой не в лучшем состоянии, Вабранд так и вовсе придет в себя только через несколько дней. Я ковыляю к кару, ноги уже держат меня лучше, но до того, чтобы участвовать в соревнованиях по бегу, мне еще очень далеко. Всю эту безумную ночь, которая больше похожа не на религиозный праздник, а на обыкновенную оргию, я размышляю о том, что сказали мне Боги. Я вижу только одно толкование: все пути ведут меня к Атиарну, к Слепому Царю. Он не может видеть Богов — по крайней мере, он физически не в состоянии увидеть их изображения. И еще у него есть то, что мне нужно: новые корабли, которые он может дать армии, и его жена, о которой я думаю каждую ночь. Мне кристально ясно и еще кое-что: из космоса за пределами Альрата мне все эти проблемы не решить. Что ж, на среднем фронте все и так слишком плохо, чтобы стать еще хуже.

Когда я возвращаюсь к себе, в небольшой домик на отшибе на удивление внушительных владений Натоя, то тут же отправляю письмо о запросе аудиенции у Имио, Стоящего по правую руку Царя.

Имио — из тех немногих, кому смерть Великого Царя Эуна Неарха пошла только на пользу. Теперь у него столь же шикарный дворец, но только находится он не в Ирале, а в Нагибе. Времена скорби прошли, и на когда-то обритой в честь траура голове Имио снова появились волосы, темные, густые, почти даже не седые, не то, что у моего брата. Мне странно, что Имио соглашается принять меня уже на следующий день, обычно таких аудиенций ждут месяцами, если не годами. Я напоминаю себе, что я Командующий средним фронтом, и у меня должны быть определенные привилегии.

Имио принимает меня за обедом. Нас только двое, слуги появляются и исчезают как тени. Стол ломится от блюд, хотя Имио к некоторым даже не притрагивается. Я так и тем более, в своей жизни меж астероидов мне некогда было привыкать к изысканной пище.

— Рад видеть тебя на Альрате, Ваарг из храма Гебет, — улыбаясь говорит Имио, когда я заканчиваю с традиционным приветствием, которое полагается его титулу. — Что привело тебя домой?

— Праздник моего храма. Как представитель одной из старейших семей Гебет, я обязан там присутствовать.

Имио отправляет в рот кусок мяса и кивает.

— Традиции — это важно, — замечает он. — А что привело тебя ко мне?

— Печальные вести, господин.

— Это какие же?

— Средний фронт слабеет, скоро у нас не будет сил обороняться. Нам нужны новые военные корабли, которые вернут Альрату былую мощь, — на одном дыхании выпаливаю я.

Имио делает глоток вина, потом еще один.

— Знаешь, Ваарг, мы каждую неделю читаем твои доклады. Ты очень талантливо пишешь. Но мне странно, что ни в одном из этих докладов ты ни разу не упоминал о том, что флоту нужны новые корабли. Почему?

Цепкие глаза Имио впиваются в меня, а я… а я не знаю, что ему ответить. У меня нет времени думать. Это ловушка? Как этого может не быть в моих докладах, когда я только и писал, что Альрат вот-вот потеряет средний фронт, а вместе с ним и станции по добыче металлов? Но все мои доклады шли к Атиарну, значит…

— Я отправлял эти доклады Великому Царю, — отвечаю я, — но о проблемах я хотел бы сообщить прежде всего тому, кто Стоит по его правую руку.

— Разумное решение, Ваарг, — Имио кладет на тарелку овощи. — А ты почему не ешь?.. Ешь давай, не стесняйся.

Я что-то кладу на тарелку, но даже не замечаю, что именно. Кто подделывает мои доклады Атиарну? И зачем? Если это дело рук Имио, а сейчас он просто меня проверяет, то можно считать, что проверку я не прошел. Если же нет, то вопрос остается открытым.

— Благодарю, господин.

— Я слышал, твой племянник подал прошение в адъютанты к Главнокомандующему Реошу?

Это для меня еще большая неожиданность. Выходит, Вабранд, как только проспался после праздника Гебет, тут же принялся устраивать свою карьеру.

— Видимо да, господин, — я ковыряю в тарелке, хотя кусок в горло не лезет.

— Он это серьезно? — Имио вытирает рот и бросает салфетку на стол.

— Скажем так, — я натянуто улыбаюсь, — он не в полной мере оценивает все преимущества адъютантства у Главнокомандующего Реоша.

Имио хмыкает.

— В общем, Ваарг, прими мои соболезнования, Реош уже одобрил его кандидатуру.

Имио делает многозначительную паузу, ждет, что я попрошу его решить эту проблему. Я не прошу. Раз уж Вабранд хочет делать военную карьеру, то пусть делает. Тем более, не факт, что он не в курсе, как ему придется за это заплатить.

— Молодость и глупость должны получить по заслугам, — говорю я.

Имио кивает.

— Тоже хорошая мысль. Тебе что-то еще от меня нужно, Ваарг из Гебет?

— Только корабли, господин…

— Это я услышал. Я имел в виду, кроме этого.

Услышал, но толку от этого не будет, понимаю я. Я решаю пойти на хитрость.

— Господин, возможно, если бы я смог поговорить с Великим Царем, то это поспособствовало бы разрешению ситуации.

Лицо Имио остается безмятежным.

— Понимаешь, Ваарг, — он смотрит на меня как на маленького ребенка, — наш Царь, он… как бы тебе так сказать… он слишком далек от таких мелких проблем, как новые корабли. Атиарн всегда был мечтателем, философом, поэтом, в конце концов. Сейчас он уединился в Нагибе и наслаждается обществом семьи. Он слушает книги, проводит время за беседами… Не до этого ему, Ваарг. Наш Царь пока слишком молод, чтобы придавать значение политическим проблемам.

Я не напоминаю Имио о том, что мы со Слепым Царем почти ровесники.

— Господин, могу ли я задать еще один вопрос?

— Почему бы и нет? — Имио улыбается.

— Ходят слухи… неприятные слухи. Я не смею их повторять, потому что они оскорбительны для моего Царя, но я просто обязан что-то сказать своим солдатам, когда вернусь… иначе я никогда бы не смел спросить.

Лицо Стоящего по правую руку на мгновенье кривится.

— Ну и что за слухи? — его тон все так же приветлив, но интонация неуловимо меняется.

— Я хочу сказать, что я ни коим образом не верю ни одному слову из этих грязных разговоров. На мой взгляд, это просто наглая ложь тех, кто…

— Спрашивай, Ваарг.

— Говорят, что Великий Царь запретил засевать поля к северу от Рата, объявил их своими владениями, он прогнал с полей крестьян и лишил их земли и домов. Говорят, что Великий Царь несправедлив, если Стоящий по правую руку Царя простит мне то, что я это говорю.

Кажется, мне удается произнести все это на одном дыхании, ровно так, как и положено испуганному человеку перед лицом того, кто обладает реальной властью.

Имио вздыхает.

— Земли к северу от Рата? Да, такое действительно имеет место быть. Успокой своих солдат, никто не лишал крестьян их домов, там их просто не было, уже много веков эти земли являются Царским наделом. Кажется, Атиарн решил сделать там что-то вроде заповедника. Исчезающие виды животных, единение с природой и все такое… Я же говорю, он далек от реальных проблем.

Имио машет рукой, это означает, что моя аудиенция окончена. Я встаю и склоняюсь в глубоком поклоне.

— Защищай Альрат, Ваарг. А по поводу племянника, ты все-таки подумай.

— Я уже подумал, господин. Он никогда не был моим любимым племянником.

Имио смеется. Я рад, что мне удается его развеселить.

Когда кар поднимается над Нагибом, я вижу дворец Атиарна. Он все так же строг и минималистичен по сравнению со стоящими рядом дворцом Имио и дворцом Зии. Мне представляется, что Царский дворец взят в клещи этими двумя, сейчас это видится мне так ясно, как никогда раньше. Все для меня встает на свои места. Слепой Царь не безумец, каким его представляет Натой, и не избалованный мечтатель, которым его пытается выставить Имио. Внутри этого квартала из шикарных дворцов идет борьба за власть между Зией и Имио с одной стороны и Атиарном и Раах с другой. Мне не нужно выбирать сторону, я уже ее выбрал, когда истолковал — возможно, и неверно — пророчество Гебет. Да, Имио кое-что обо мне знает, кое-что страшное, способное в один миг разрушить мою жизнь, но на текущий момент я не представляю для него ни опасности, ни интереса. Скорее уж я навеваю на него скуку своими наивными вопросами.

Следующий день — вторник. Я отправляю свой еженедельный доклад, но в конце делаю приписку. Я пишу, что мне необходимо встретиться с Великим Царем, пишу, что если ситуация не изменится, Альрат неминуемо будет завоеван. Я отчаянно рискую и пишу, что я говорил с Имио и не нашел у него поддержки. Я умоляю Атиарна принять меня как можно скорее.

Проходит день, второй, третий. Я так и не получаю ответа. Проходит неделя, потом еще одна. Меня охватывает отчаяние, я жалею, что слишком серьезно отнесся к голосу Богов. Еще через неделю я покидаю Альрат. В моей душе больше нет веры, только тихая злость и глухое отчаяние.

3 год правления Царя Атиарна Ракса

Ваарг

Это случается, когда корабельные часы показывают половину второго ночи. Конечно, ночи как таковой на корабле не существует, нас всегда окружает тьма, но мы живем по времени Альрата, чтобы сохранять иллюзию связи с родной планетой. Пользуясь своим положением, я стараюсь не дежурить ночью. Так получается и в этот раз. Когда все происходит, я сплю. Просыпаюсь от сигнала тревоги, бегу в рубку. На вахте смена моего старшего помощника Герона.

— Господин… — он показывает на экран.

Я вижу мирраерский корабль, который держится от нас на небольшом расстоянии. Это разведчик, каких мы до этого встречали в поясе десятки раз.

— Ну и что? — раздраженно спрашиваю я.

Мне непонятно, что именно дало моему помощнику повод включить сигнал тревоги.

— Его орудия приведены в боевую готовность.

Я перевожу взгляд на отчет системы наблюдения. Кляну себя за то, что не посмотрел туда раньше, и мне пришлось задавать дурацкий вопрос. Мирраерец нацелился на нас, готов выстрелить. Точнее, он хочет показать нам, что готов выстрелить. Это не первый случай, когда мы сталкиваемся с мирраерцами в поясе, иногда бывает так, что корабли опасно сближаются, показывают зубы, а потом расходятся. За последние двадцать лет между нами и Мирраером не было ни одной стычки.

— Привести орудия в боевую готовность, — приказываю я, и через минуту наш корабль ощетинивается открытыми оружейными люками.

Мирраерец замирает, никак не реагирует. Мои пальцы, стиснутые на спинке кресла штурмана, белеют от напряжения. Формально мы находимся на территории Альрата, неформально — Альрат неспособен защитить эту территорию при всем желании. В голове только одна мысль: а если он все-таки выстрелит? Что будет дальше? Проходит несколько секунд, но мне они кажутся часами. Я не отрываю взгляд от мирраерского корабля… И тут мой корабль сотрясает удар. Воет сирена, кажется, я падаю, ударяюсь головой, но тут же вскакиваю. Дым, пламя, крики… Но я бы увидел вспышку перед тем, как мирраерец выстрелил. Вспышки не было.

— Кто стрелял? — кричу я, но мне никто не отвечает.

Я пытаюсь сосредоточиться на приборах, какие-то работают, какие-то безнадежно разбиты, перешагиваю через чье-то тело, наступаю на чью-то руку. В ушах звенит, меня шатает как пьяного. Кто по нам выстрелил? Кто стрелял? Я натыкаюсь на Герона, он что-то вводит в умирающую командную систему. В стене открыт сейф, в руках у Герона два ключа. Эта картина кажется мне странной.

— Что ты делаешь? — кричу я.

Герон не отвечает. То ли он так же оглох, как и я, то ли слишком сосредоточен на своей задаче. Задача… я крепко сжимаю голову руками. Ваарг, ты должен думать, ты не имеешь права просто стоять и смотреть. Мое сознание проясняется. Я отталкиваю Герона от панели управления, он падает, вскакивает, пытается ударить меня, но я уклоняюсь. Один ключ уже вставлен, я вынимаю его и отбрасываю в сторону. Герон рычит и бросается на меня. У меня не остается выбора. Я достаю пистолет и стреляю ему в грудь. Сначала мне кажется, что я промахнулся, но Герон делает несколько шагов и падает. Я перешагиваю через него. От дыма нечем дышать, но пламя исчезло, теперь с потолка летит сухая смесь, которая используется для тушения пожара на корабле. Я обнуляю систему управления, сбрасываю программу, запущенную Героном. На экране появляется надпись «ЗАПУСК НЕФИС ОСТАНОВЛЕН». НЕФИС — самое грозное оружие, которым располагает Альрат. На борту нашего корабля две таких ракеты, если их запустить, они уничтожат не только наш корабль и мирраерца, но еще и добрую четверть пояса. Эти ракеты предназначены для разрушения планет, а не для космического боя.

Я пытаюсь вызвать на экран систему диагностики, она с трудом запускается: пожар потушен, разгерметизированы три из пяти палуб, но двигатели в порядке — это значит, что есть возможность добраться до нашей станции. Я пытаюсь заставить корабль двигаться, вбиваю курс, ошибаюсь, снова вбиваю. В этот момент раздается второй взрыв. Это не атака, на диагностическом экране я вижу, как заднюю часть корабля заливает красным цветом. Детонирует отсек с боеприпасами. Взрыв разрушает двигатель.

Не знаю, сколько времени проходит прежде, чем я прихожу в себя.

— Господин, вы очнулись? — слышу я радостный голос.

Я думаю, что окажусь в больничной палате, в безопасности. Но, когда я открываю глаза, ничего не меняется. Тьма, полная и абсолютная.

— Я ничего не вижу… — шепчу я, пытаюсь встать, но не нахожу опоры, дергаюсь и чувствую, как неторопливо парю. Невесомость. Чьи-то руки ловят меня.

— Тише, господин.

— Кто ты?

— Шелет, младший помощник оружейника Лира.

Шелет… Молодой человек, который радостям мирной жизни предпочел скитания во тьме. Талантливый, даже слишком талантливый для того, чтобы прозябать на среднем фронте. Лир от него в полном восторге, говорит, что оставит его вместо себя после того, как уйдет на покой.

— Что происходит?

— Мы в носовой части. Ни одна из систем не работает, корабль мертв.

— Мы в рубке?

— Нет, палубой ниже, в жилом отсеке. Рубка повреждена.

Корабль мертв.

— Сколько нас?

— Пятеро.

Шелет называет имена. Каждый раз, когда он называет человека, тот подает голос: Миартис, наш корабельный врач, Зенфавор, механик, и Прентор, один из штурманов.

— Остальные погибли? — спрашиваю я.

— Мы не знаем, господин.

Да, конечно, погибли.

— Миартис… — я зову врача.

— Да, господин.

— На сколько нам хватит воздуха?

Долгая пауза.

— На три дня, может быть на четыре, — наконец, отвечает он, — нам удалось загерметизировать переборки.

Я ощупываю пространство вокруг себя. Вот стена, от моего пояса ведет какая-то веревка, привязанная к столу или стулу. Слава Богам, часть мебели на корабле закреплена на полу.

— Я осмотрел вас, — произносит Миартис, — открытых ран нет, переломов тоже. Это самое большее, что я могу сделать в темноте.

Спасибо хоть на этом, можно считать, что я в рубашке родился.

— Сколько времени прошло со взрыва?

— Уже почти сутки, господин, — отвечает Зенфавор. — У меня еще работал планшет, пока батарея не села.

— Вы приходили в себя, но потом опять теряли сознание, — скороговоркой добавляет Шелет.

Я этого не помню. В ушах звенит.

— Вода, пища?

— Мы кое-что собрали, пока могли освещать планшетом Зенфавора, но… мало, — запинается Шелет.

Я кляну себя за то, что категорически запрещал экипажу держать в каютах продукты, будь по-другому, не пришлось бы, наверное, умирать голодными.

— Господин Командующий… — это снова Шелет.

— Да?

— Что нам теперь делать?

Хороший вопрос, Шелет, думаю я. Как только они поняли, что я жив, это стало огромным облегчением. Среди них появился человек, который будет нести ответственность за принятые решения. Да только мне бы самому сейчас такой человек не помешал. Я пытаюсь сосредоточиться.

Итак, корабль уничтожен, мы внутри каким-то чудом оставшейся загерметизированной его части. Без системы жизнеобеспечения максимальный срок нашей жизни измеряется количеством воздуха. Но есть и еще один враг, о котором мои спутники не знают, точнее, знает Миартис, но он молчит. Этот враг — холод. Пока просто прохладно, но очень скоро космический холод начнет отвоевывать свое. Он убьет нас гораздо раньше, чем закончится кислород. Но есть и хорошие новости. Наш корабль каждые несколько часов передает сигнал на главную базу Альрата в поясе, отсутствие сигнала будет означать, что у корабля проблемы, и будет выслан спасательный отряд. Учитывая, что на борту нахожусь я, Командующий средним фронтом, этот отряд будет выслан в любом случае. По инструкции, даже обнаружив обломки корабля, спасатели должны будут провести сканирование, чтобы убедиться, что весь экипаж погиб. Только вот здесь есть одна проблема. Судя по тому, что прошло уже больше суток, на базе знают, что наш корабль не передал сигнал, спасатели уже давно должны были прилететь и достать нас отсюда. Так почему их до сих пор нет?

— Мы будем ждать, — отвечаю я. — За нами прилетят.

Пользуясь тем, что никто меня не видит, я сворачиваюсь клубком и обхватываю ноги руками. Замираю в такой позе. Из-за моих движений я снова начинаю парить, спина касается стены и чувствует холод. Я отталкиваюсь, но понимаю, что скоро, очень скоро, я уже не смогу избавиться от этого холода.

Мы не понимаем, сколько времени проходит, для нас каждая минута — это целая вечность. Мы почти не разговариваем, боимся пропустить стук, скрежет металла о металл, хоть что-то, что будет знаком того, что за нами прилетели. Однажды мы что-то слышим, но это оказывается всего лишь ударом космического мусора по обшивке. И полная тьма. У нас военный корабль, на нем нет иллюминаторов. Мы лишены даже того, чтобы видеть свет звезд. И холод, холод подступает. Мы стаскиваем в одну каюту все, что удается найти, утепляем стены, надеваем на себя всю одежду. Однажды я нахожу скафандр, во мне просыпается надежда, хотя я и сам не понимаю, на что именно. Я открываю вентиль на баллоне — слышу шипение. Я не рассказываю остальным, что нашел его.

— Нам нужно написать о том, что случилось, — говорю я однажды.

Воздух пока есть, но он уже становится едким и душным, у нас осталось мало времени. Миартис говорил о трех днях, возможно, о четырех. Мне кажется, что прошло уже несколько лет.

— А кто это будет читать? — спрашивает Шелет.

— Не знаю, — говорю я, — но мы должны хоть что-то после себя оставить.

Я снова рыскаю по каютам, нахожу блокнот и ручку. Пишу, не отрывая ручку от бумаги, не делаю пропусков между словами. Где-то на середине я останавливаюсь и начинаю смеяться.

— Все в порядке, господин? — слышу я издалека голос Шелета.

Я не отвечаю. Не говорить же ему, что я упорно пишу свое послание, но совершенно не беру в расчет то, что ручка не пишет в невесомости.

— Никто за нами не прилетит, — рассуждает Зенфавор. — Или они уже прилетали, но не заметили нас. И улетели. Сообщили, что весь экипаж погиб. На Альрате мы, наверное, уже герои.

Я не хочу разочаровывать его тем, что на Альрате никто об этом даже не узнает. Пытаюсь вспомнить, какой день недели был, когда нас подбили. Не могу. Смутная надежда на то, что Великий Царь Атиарн Ракс заметит отсутствие отчета от Командующего своим средним фронтом, умирает так же быстро, как и появляется. Ничего он не заметит. Я понимаю, что ни разу не думал ни о нем, ни об Имио, ни о Раах с тех пор, как все это произошло. Мне вдруг становится невыносимо горько. Вся моя дерзость, бравада, с которой я выходил из храма Гебет после пророчеств, теперь кажется мне смехотворной. Как я мог мечтать о таких глупостях? Как я мог возомнить, что я хитрее всех? Как я мог поверить Богам, которые оказались неспособны даже предсказать мою скорую смерть в темноте?

Холод приходит незаметно, сначала кажется, что он только подкрадывается, что до его полной власти еще далеко. Но вот наступает момент, когда ты уже не можешь шевелиться, пальцы скрючены, собственное дыхание обжигает кожу. Вода давно превратилась в лед, но воздух становится чище. Периодически мы зовем друг друга. Первым перестает отвечать Миартис, потом Зенфавор, потом Прентор. Остаемся только мы с Шелетом. Мы кое-как находим друг друга в темноте и крепко держимся за руки.

— Господин, — шепчет Шелет, — у меня на Альрате осталась сестра. Обещайте, что позаботитесь о ней.

— Я обещаю, — говорю я, — но я умру раньше тебя, Шелет.

— Вы не умрете. Я видел Богов, я говорил с Богами, они сказали мне, что вы не умрете.

Странно, но в чем-то он оказывается прав. Когда я в очередной раз проваливаюсь в забытье, то, очнувшись, зову его, но он не отвечает. Наощупь нахожу его тело, уже совсем холодное, окоченевшее, безжизненное. Почему Боги до сих пор сохраняют мне жизнь? Почему эта пустая скорлупа до сих пор не промерзла насквозь и не разгерметизировалась? На это у меня нет ответов, да я и не хочу их искать. Теперь я остаюсь совсем один. Я пытаюсь вспомнить, где находился скафандр, плыву туда, несколько раз попадаю в какое-то другое помещение, соображаю плохо, перестаю ориентироваться. Наконец, я нахожу его, расстегиваю, проверяю, плотно ли закрыты вентили на баллонах, потом снимаю с себя одежду, протискиваюсь внутрь, включаю скафандр, и меня тут же ослепляет свет внутри шлема. Умом я понимаю, что индикаторы горят неярко, но сейчас для меня смотреть на них то же самое, что смотреть на солнце без темных очков. Я закрываю глаза, снова открываю, повторяю это несколько раз и наконец-то могу разглядеть индикаторы. Скафандр заряжен наполовину, это почти десять часов. Что ж, если останусь здесь, то я и столько не протяну. Я надеваю шлем, включаю герметизацию. Тепло. Чистый воздух. Я несколько минут жадно дышу, потом активирую магниты на подошвах. Наконец-то можно будет идти, а не лететь. Я включаю фонарик, он рассеивает мрак. Я вижу парящие предметы, свою собственную одежду, какие-то обломки, иду к переборке, которая загерметизировала нас, отделив от космической пустоты. Конечно, ни о каком автоматическом открытии не может идти и речи, но есть рычаг, который открывает ее в экстренных случаях. Что ж, можно считать, что экстренный случай как раз наступил. Пальцы покалывает от тепла внутри скафандра, я удивляюсь этому, мне казалось, что мои руки давно обморожены. Рычаг не поддается с первого раза, но я продолжаю дергать, пока он вдруг плавно не идет вверх. Переборка открывается, и чудовищная сила выбрасывает меня из корабля вместе со всем, что находилось внутри. Я бешено вращаюсь, вспоминаю, что нужно сгруппироваться, чтобы остановить вращение. Кое-как мне это удается. Свет. Как же здесь светло… Я вижу холодные камни Радора, вижу яркие точки звезд, и самое главное ради чего я решил умереть именно так — я вижу солнце. Оно меньше, чем на Альрате, не такое теплое, не такое манящее, но все-таки солнце. Внутри шлема летают капли, это мои слезы. Я оборачиваюсь и смотрю на останки корабля, теперь мне становится понятно, почему мы не замерзли сразу. Сохранилась вся передняя часть, рубка разбита, мы оказались где-то посередине, на второй палубе, а ниже, гораздо ниже, находится реактор. Так как он уцелел, то еще какое-то время продолжал работать и выделять тепло. Еще повезло, что он не взорвался. Или не повезло — это с какой стороны посмотреть. Я разворачиваюсь к солнцу, затемняю шлем и смотрю на него, как на Бога. Я ощущаю удивительное спокойствие. Вдруг краем глаза я замечаю какое-то движение, сначала я не особенно этим интересуюсь — скорее всего, это какой-то обломок корабля. Но движение становится назойливым, беспокоит меня. Я поворачиваю голову и вижу яркую точку, которая стремительно движется среди темноты. Это корабль. Скафандр оснащен простейшим аварийным маяком. Я включаю его, сигнал очень слабый и действует на небольшие расстояния. Я бы мог включить его сразу, как только нашел скафандр, но толку бы от этого не было. Сигнал не прошел бы сквозь оболочку корабля, так что совесть моя чиста. Через какое-то время от большой точки отделяется точка поменьше и движется в мою сторону. Странно, но Шелет был прав, и Боги были правы, когда сказали ему, что я не умру.

Меня подбирает корабль Инсонельма. Я успеваю назвать им свое имя, потом проваливаюсь в беспамятство. К тому времени, как я прихожу в себя, командир корабля уже движется к координатам встречи с нашим кораблем, который должен доставить меня на Альрат.

Перелета до Альрата я почти не помню, не помню, как мы приземлились, в памяти остается только перекошенное лицо Натоя. Кажется, я спрашиваю его, действительно ли все так плохо и, кажется, он отвечает, что все еще хуже, чем он себе представлял. Потом больница, где мне колют снотворное, пока лечат от обморожения, потом еще несколько дней я прихожу в себя. Когда рассудок ко мне окончательно возвращается, я наконец-то узнаю, что с момента атаки на мой корабль прошло три недели. Больше информации нет, я жду, когда ко мне как обычно придет Натой.

Он приходит вечером. Мне кажется, что он приходил каждый день, но мне сейчас сложно доверять самому себе.

— Привет, — я широко улыбаюсь.

Натой удивленно смотрит на меня.

— Ваарг, да ты никак решил вернуться в наш мир?

Я киваю. Натой хлопает меня по плечу и придвигает стул к кровати. Мы молча смотрим друг на друга.

— Что тебе сказали? — спрашиваю я.

— Мне сказали, что твой корабль взорвался, и тебя, единственного из всего экипажа, подобрали инсонельмцы. Была большая шумиха. Слепой Царь выразил свою личную благодарность Инсонельму за спасение Командующего своим средним фронтом.

Кто там кому выразил благодарность, меня волнует меньше всего.

— Взорвался? — переспрашиваю я.

Натой кивает.

— После того, как тебя нашли, наши инженеры осмотрели обломки корабля и пришли к выводу, что ракеты сдетонировали сами, какая-то недоработка в конструкции.

Недоработка? Альрат выпускает такие корабли уже не одну сотню лет, и что-то до этого никаких недоработок не было.

— Чушь собачья!

Натой прикладывает палец к губам.

— Черт, Натой, — полушепотом говорю я, — в нас выстрелил какой-то корабль, и только после этого произошел взрыв ракет. Мы как раз в это время бодались с одним мирраерцем, думаю, что его прикрывал второй. Вот как все было!

Сейчас я уже почти в этом уверен. Не стал бы мой первый помощник Герон запускать НЕФИС просто так. Я вспоминаю, что убил Герона. Еще страшнее то, что я почти забыл об этом.

— НЕФИС не взорвались. Они должны были вернуться, чтобы забрать их.

Натой качает головой.

— Не понимаю, о чем ты.

— Да так. Ни о чем. Сколько мне еще здесь валяться?

— Пару недель, а потом тебя отпустят.

На следующий день ко мне приходит Имио, Стоящий по правую руку Царя.

— Ваарг из храма Гебет, ну и заставил ты нас поволноваться!

Кого это «нас»? Я пытаюсь поклониться в постели.

— Простите, господин.

— Ну перестань…

Слуги Имио заносят в палату кресло, Стоящий по правую руку Царя садится. Я с трудом сдерживаю кривую улыбку, настолько глупо этот предмет роскоши смотрится в убогом военном госпитале.

— Как себя чувствуешь?

— Благодарю, господин, врачи говорят, что скоро пойду на поправку.

— Это хорошо… — Имио кивает. — Это очень хорошо!

Зачем он пришел? Уж явно не о моем здоровье спросить. Имио делает знак слуге, тот закрывает дверь.

— Видишь ли, Ваарг… — Имио закусывает губу, — то, что с тобой произошло… я имею в виду, произошло на самом деле…

Тут мое сердце начинает биться сильнее. Значит, мне все это не показалось, значит, действительно был еще один корабль, который стрелял в нас.

–… в общем, я хочу, чтобы это осталось нашим маленьким секретом. Ты согласен?

Секретом? То, что Мирраер напал на Альрат? Под простыней мои пальцы сжимаются в кулаки. Но сейчас нет смысла с этим спорить. С такими, как Имио, вообще нет смысла спорить.

— Конечно, господин, — я наклоняю голову. — Это было бы самым разумным решением. Позвольте задать только один вопрос.

— Да?

— Нас подбил мирраерец?

Имио улыбается, но не отвечает. Значит, мирраерец.

— А НЕФИС? Вы сняли их с корабля?

Имио снова улыбается. Сняли. Все, как я и предполагал.

— Ты проявил отвагу, Ваарг из храма Гебет, до последнего боролся за жизнь своих солдат…

Я вспоминаю, как выстрелил в Герона, как не сказал никому о скафандре. Да уж, боролся так боролся. Герой со всех сторон.

–… наш Великий Царь Атиарн Ракс дарует тебе аудиенцию, на которой лично отметит твои заслуги.

Имио как-то странно обрывает фразу и внимательно смотрит на меня.

— Это высшая честь, господин. Великий Царь воистину щедр.

— Мы ведь друзья, Ваарг?

— Да, господин. И я очень ценю нашу дружбу.

— Тогда будь так добр, когда Великий Царь будет задавать тебе вопросы, давай на них правильные ответы.

— А какие ответы правильные?

— Никакого второго мирраерского корабля не было. У вас сдетонировал оружейный отсек. Техническая уязвимость в конструкции. Все умерли мгновенно, а тебе просто повезло. Ты все понял?

— Да, господин.

— Вот и хорошо.

Имио устало поднимается. Я смотрю ему вслед и думаю о том, что он выглядит слишком старым для своих лет.

Нагиб, столица Атиарна, как мне кажется, нисколько не меняется. В этом городе все еще чувствуется какая-то временность, недоработка, как будто бы кто-то так и не разобрал вещи после переезда. Улицы утопают в зелени, фасады домов расписаны узорами, но все это выглядит небрежным, невыверенным, лишенным единого стиля и вкуса. Как будто бы хозяину столицы наплевать, как выглядит новое лицо Альрата. Меня встречает личная стража Царя, опять обыск, но на этот раз чересчур тщательный. Во дворце меня сопровождают двое стражников, они идут быстро и я, все еще ослабший, а заодно и дезориентированный гравитацией планеты, с трудом за ними поспеваю. Полупустые коридоры сливаются в единую безликую массу, только когда мы проходим галерею, мне удается мельком увидеть внутренний двор. На потолке дрожат отблески воды, слышен смех и плеск. Кто это смеется? Царевна Мериит? Фанна? Или сама Раах? От одного ее имени меня бросает в жар. Я с ужасом думаю о том, что она будет присутствовать при нашем разговоре с Атиарном. Слепой Царь сразу все поймет, и, кажется, на этот раз я точно останусь без головы.

Но мы все идем и идем, проходим почти весь дворец насквозь, и вдруг выходим на широкое открытое пространство. Площадка для каров. Опять встреча, на которой мы никуда не полетим? А вот и кар, медленно опускается на землю, поднимая столбы пыли. Мы поднимаемся по трапу, один из стражников указывает мне на пассажирское кресло, я сажусь, пристегиваю ремни. Взлет. На очень короткое мгновенье гравитация ослабевает, и у меня перед глазами возникает безумная по своей яркости картина: я на корабле, смотрю на приборы и вижу готовый к бою корабль Мирраера. Наваждение проходит. Рядом со мной нет иллюминатора, поэтому я могу только догадываться о том, куда мы летим. Летим недолго, не больше сорока минут. Все это время я просто сижу с закрытыми глазами, пытаюсь сосредоточиться, подготовиться к разговору. О чем он будет? Видел ли Атиарн мои доклады? Знает ли он о том, что на самом деле произошло с моим кораблем в поясе Радор? И если нет, то почему Имио не хочет, чтобы он об этом знал? Я вспоминаю о самом первом письме, которое прислал мне Стоящий по правую руку Царя. Там было имя. Страшное для меня имя, потому что тогда, шесть лет назад, только в результате невероятной удачи я не лишился головы и не стал вечным позором для всего храма Гебет. Учитывая, что Имио все знает, мне уже кажется, что никакой удачи тут и не было. Да, по большому счету я был не виноват в том, что произошло тогда в Ирале, но кто бы стал в этом разбираться? Вместо этого я вдруг получил повышение по службе, Эун Неарх сделал меня Командующим в том возрасте, когда многие еще только-только дослуживаются до первых чинов. Мне казалось, что все из-за моих талантов и моего упорства. Могло ли быть так, что все это время Имио готовил меня к тому, чтобы я стал заложником собственной тайны и послушной куклой в его руках? Почему бы и нет? Это он заговорил со мной на похоронах, это он представил меня Слепому Царю. Имио настойчиво проталкивал меня, зная, что я никогда не смогу пойти против него. Он уверен, что я сделаю все, о чем он попросит. А что Атиарн? Он — Царь Альрата, молодой, слепой, ведомый матерью и своим главным и единственным министром. Но почему тогда Имио не знает о том, что я на самом деле писал в своих докладах? Так ли Атиарн наивен? Не знаю. Я ничего не знаю. Я чувствую, что смертельно устал, хотя день еще только начинается.

Кар садится, мы выходим, и я узнаю это место. Великий храм Аним. Он больше Гебет в несколько десятков раз, а уж во сколько раз богаче, и представить себе сложно. Это Царский храм, главный храм Альрата уже на протяжении многих веков. Здесь Боги — это не просто выдающиеся смертные, здесь Боги — это Цари Альрата.

Аним состоит из сотни зданий, каждый из Царей считал своим долгом сделать к нему пристройку, чтобы почтить Великих Богов. Мы проходим огромные золотые ворота и оказываемся в столь же огромном внутреннем дворе. Здесь стоят статуи Богов, огромные золотые колоссы, взгляды которых направлены поверх голов подданых, пришедших им поклониться. Около каждой статуи лежат богатые дары, поднимается дым курящихся благовоний. Откуда-то слышна тихая монотонная песня жрецов.

— Великий Царь ждет тебя внутри, — говорит стражник, и я с улыбкой замечаю, что, оказывается, он не немой.

— Аним огромен, как мне найти его?

— Он у Великого Бога Эуна Неарха.

Так Атиарн решил поговорить с отцом? Интересный поворот, учитывая, что он даже не удостоил его последних почестей. Меня оставляют одного, я захожу в колоннаду, в прохладу и полумрак. Летающие светильники то тут, то там выхватывают из темноты яркие барельефы, прославляющие Царей, как и любой житель Альрата, я знаю всех их по именам. Одиннадцать династий, сто тридцать восемь правителей. Сто тридцать девятый — Атиарн Ракс. Я иду на пение жрецов, прохожу колоннаду и оказываюсь в еще более темном проходе. Мрак в храмах — это одна из традиций Альрата, он готовит нас к свету, которым озарят нас наши Боги. Проход заканчивается полукруглой камерой, от которой словно лучи от солнца расходятся коридоры. В первый момент мне кажется, что я нахожусь в открытом космосе, потому что во тьме сияют яркие искры. Жард — редкий минерал, искрящийся при появлении живого существа. Эта камера выточена в его огромной глыбе. Пение стихает. Я оказываюсь в полной тишине. Это и есть то место, откуда начинается беседа с Богами в Аниме. По сторонам коридоров идут двери в святилища, где можно соприкоснуться с великой мудростью правителей Альрата. Но где же здесь храм Эуна Неарха?

— Черт… — шепчу я.

Атиарн, конечно же, не будет ждать меня вечно. И вдруг в одном из коридоров ярко вспыхивает свет. Уж не знаю как, но он указывает мне путь. Я иду в ту сторону, прохожу мимо дверей, на которых написаны имена, и невольно чувствую трепет. Я могу открыть любую дверь и вызвать сознание любого из древних правителей, спросить совета, рассказать про мою ошибку, про Имио, про Атиарна. И уж точно ответ, который мне дадут, будет лучше туманного пророчества старой безумной Гебет. Наконец, я нахожу святилище Эуна Неарха, стучу в дверь, потом прикасаюсь к панели и захожу внутрь.

Святилища в Аниме — это отдельные произведения искусства. Внутри храма стоит огромная статуя Эуна Неарха из белоснежного мрамора. На статуе золотая корона, на груди скрещены два Царских скипетра: Альрат и Желтая земля. У ног статуи священные сосуды, в которых, как утверждают жрецы, хранится нечто, что позволяет душам умерших правителей связываться с миром живых. Конечно, это не так, но когда перед глазами есть что-то осязаемое, в это всегда проще поверить.

Прямо перед статуей Эуна Неарха замер Великий Царь Атиарн Ракс. Одет он даже проще, чем я, правая рука опирается на трость.

— Привет, Ваарг.

Я почему-то вздрагиваю от его голоса.

— Великий Царь… — я низко кланяюсь, почти касаясь головой земли.

— Ты в первый раз в Аниме?

— Да, мой Царь.

— И как тебе?

— Никогда не видел более прекрасного места, мой Царь.

Только договорив фразу, я понимаю, как она прозвучала. Внутри меня все холодеет.

— Не стоит беспокоиться, ты всего лишь употребил традиционный речевой оборот, — Атиарн улыбается. — Я позвал тебя сюда, чтобы кое-что тебе показать.

— Да, мой Царь.

— Сейчас мы призовем Великого Бога Эуна Неарха.

Атиарн делает шаг вперед и прикладывает ладонь к груди статуи. Воздух внутри святилища начинает колебаться, никаких посторонних звуков. Яркая вспышка. Атиарн разворачивается, и между нами появляется фигура в длинной кроваво-красной тоге — любимый парадный костюм Царя Эуна Неарха.

— Мой Царь… — я снова падаю ниц.

Передо мной не тот Эун Неарх, которого я застал — стареющий, почти лысый, обрюзгший от удовольствий, это — молодой Эун Неарх, каким он был когда-то, а, может быть, даже лучше того, каким он был на самом деле. Как бы то ни было, сейчас это двадцатилетний атлет с широкими плечами и утонченными чертами лица. Пожалуй, даже слишком утонченными. Эун Неарх осматривает святилище, останавливает взгляд на мне.

— А… кажется, тебя зовут Ваарг.

— Да, мой Царь… — я кланяюсь еще ниже, хотя ниже уже некуда.

Еще больше меня смущает то, что Эун обращается первым ко мне, а не к Атиарну.

— Какой у тебя вопрос?

И опять он спрашивает меня, а не Атиарна. Я беспомощно смотрю на Слепого Царя, хотя и понимаю, что это бесполезно. Отвечаю первое, что приходит в голову.

— Я пришел воздать вам хвалу, Великий Царь. Я пришел, чтобы сказать, что вы были величайшим из всех Царей, что ваша мудрость не знает границ, при вас Альрат…

— Ну хватит, — Эун останавливает меня небрежным жестом. — Все приходят, чтобы задать вопрос. Задавай свой.

— Но это не я пришел задать вопрос. К вам пришел Великий Царь Атиарн Ракс.

Я смотрю на Атиарна.

— Он здесь? — спрашивает Эун.

— Да, мой Царь, — отвечаю я, и зачем-то добавляю. — Он прямо у вас за спиной.

Я уверен, что Эун обернется, но он не делает этого.

— Чего он хочет?

И снова я не могу понять, почему он не обращается к Атиарну напрямую.

— Спроси его, что он хочет, — приказывает Эун.

Я уже вообще ничего не понимаю. Что еще за глупость? Не могут сами поговорить друг с другом? Какая-то семейная ссора?

— Великий Царь, — сдавленно говорю я, — Великий Царь Эун Неарх, спрашивает, чего вы хотите.

Атиарн не отвечает.

— Ну? — спрашивает Эун. — Что он сказал?

— Он молчит.

— Спроси, он молчать сюда пришел что ли?

— Великий Царь Эун Неарх спрашивает Великого Царя Атиарна Ракса, пришел ли он сюда, чтобы молчать.

Ерунда какая-то, честное слово…

Атиарн кивает.

— Он кивнул, мой Царь, — говорю я.

— Где он? — спрашивает Эун.

— У вас за спиной, мой Царь.

Эун Неарх оборачивается, я отступаю чуть в сторону. Они стоят лицом к лицу, Слепой Царь и проекция старого Царя. Взгляд Атиарна как всегда направлен в пустоту, но и Эун Неарх как будто бы смотрит сквозь него. Что это? Как это возможно?

— Он не видит меня и не слышит, — говорит Атиарн. — А я не слышу его.

Фокус жрецов Анима? Они что решили сыграть такую шутку с самим Великим Царем?

— Возможно, какие-то неполадки, может быть, мне позвать…

— Нет никаких неполадок, — отвечает Эун Неарх.

— Все в порядке, — почти одновременно с ним говорит Атиарн Ракс. — Передай Царю Эуну, что он может удалиться. Я показал тебе все, что хотел.

И как такое сказать Царю? Пусть даже и мертвому Царю?

— Великий Царь Атиарн Ракс передает вам свое почтение, Великий Царь Эун Неарх, — вместо этого говорю я.

Эун Неарх смотрит на меня и криво улыбается, а потом растворяется в воздухе. Мы снова одни со Слепым Царем. У меня в голове не укладывается то, что произошло.

— Мой Царь, если это чья-то глупая шутка…

— Я не могу разговаривать с Богами, а они не могут разговаривать со мной, — перебивает меня Атиарн.

— Невозможно! — возражаю я.

— Еще как возможно. Я не просто слеп, я невосприимчив к иллюзиям, которые создают жрецы. Боги не видят и не слышат меня, а я не вижу и не слышу Богов.

Я вздрагиваю, когда до меня доходит смысл его слов.

— Мой Царь, но вы всегда можете говорить с Богами через кого-то… не обязательно, чтобы народ Альрата об этом знал…

— Это еще не все, Ваарг, — Атиарн делает шаг ко мне, его трость с громким стуком касается мраморного пола. — После смерти я не смогу стать Богом.

— Но…

Атиарн делает еще один шаг. Он выше меня почти на голову, он наклоняется ко мне и тихо говорит.

— Поэтому я стану Богом при жизни. А ты станешь одним из тех, кто мне в этом поможет.

Этот момент для меня как взрыв мирраерского снаряда. Мне все вдруг становится ясно. Наш Царь не мечтатель или беззаботный романтик, наш Царь — безумец.

— Но почему именно я?

— Потому что ты идеальный кандидат. Иначе, думаешь, стал бы тебя вербовать Имио?

— Кандидат для чего? — сдавленно спрашиваю я.

— Для новой эры. Пойдем, я все тебе объясню.

Ты получишь все от того, кто не видит Богов, сказала мне Богиня Гебет.

Атиарн ходит медленно, но уверенно, он всегда немного выставляет трость вперед, но делает это почти незаметно. Если не знать, что он слеп, то покажется, что перед тобой просто человек, который глубоко задумался. Мы покидаем Аним, но летим не в Нагиб, а в небольшой дворец на самом краю пустошей Рата.

— Мой охотничий дом, как будто я когда-то мог охотиться, — иронично замечает Атиарн.

— Мой Царь…

— Оставь, — отмахивается Атиарн. — Я знаю о том, что я могу и чего не могу.

Внутри идеальный порядок, но снова то же ощущение, что и в Нагибе — как будто в этом месте никто никогда не собирался жить. Атиарн ходит по обеденному залу, его трость стучит по полу, отбивая одному ему понятный ритм, я робко сижу на краю стула. Мне кажется неловким сидеть, когда Царь стоит, хотя он мне это и разрешил.

— Мой дед Таал Нрат был восьмым сыном своего отца, он не должен был занять трон, но ему это удалось. Знаешь почему, Ваарг?

Я пожимаю плечами.

— Потому что он был умнее остальных, мой Царь?

— Не так, чтобы очень. Но он нашел сильного союзника. Это были жрецы Анима. Мой прапрадед Таал Ламит правил совместно со своей мачехой до сорока лет. А знаешь почему?

— Потому что на ее стороне были жрецы Анима? — на этот раз я знаю ответ.

— Верно.

— А Великий Царь Эун?

— Сводный брат моего отца — Ин, один из верховных жрецов Анима.

— Но жрецы Анима всего лишь приводят людей к Великим Богам, мой Царь. Сами они ничего не решают.

— Уверен? — Атиарн останавливается и поворачивается ко мне. — Боги-то не запоминают разговоров со смертными, так что кто угодно может выдать себя за них. Аним владеет монополией на самых великих из Богов — на самих Царей, и они предоставляют возможность каждому жителю Альрата увидеть и пообщаться с ними. Аним баснословно богат, Аним много веков назначает Царей. Думаешь, они разрешают древним духам болтать все, что взбредет им в голову?

Не думаю. И, честно говоря, никогда не думал. Я, конечно, почитаю Богов, но, скажем так, не питаю по этому поводу иллюзий. Абсолютно любому, у кого в голове больше одной извилины, хоть раз приходила мысль, что жрецы умеют подделывать беседы с Богами.

— Видимо, нет, мой Царь.

Атиарн наконец-то садится.

— Аним правит Альратом, Ваарг, и они делают это уже много-много лет. Это они решают, строить нам корабли или нет, начинать нам войну или нет, и закрывать нам глаза на то, что мирраерский корабль взрывает наш, или нет.

Я замираю. Атиарн улыбается.

— Ну вот, ты в курсе, что я все знаю. Думаю, теперь наша беседа пойдет в более непринужденном ключе.

Это не беседа, а сущее безумие.

— Но чем я могу быть вам полезен, мой Царь?

— Посмотри на меня внимательно.

Честно говоря, только этим я и занимаюсь.

— Кого ты видишь перед собой?

Я вижу перед собой странного человека, и не могу понять, в своем он уме или нет.

— Я вижу Царя.

— Ты видишь слепца, — Атиарн громко стучит тростью по полу. — Народ поддержит слепца? Возможно. Армия поддержит слепца? Да никогда!

Как бы он ни был безумен, но он чертовски прав. Армия никогда не будет считать Слепого Царя своим героем. Впрочем, сейчас говорить о возможностях армии не имеет смысла, жалкие остатки, которые охраняют наши границы, и с этим-то с трудом справляются.

— Ты — идеальный кандидат для того, чтобы стать их лидером. Ты выжил в катастрофе, ты молод, у тебя хорошее происхождение, но твоя семья небогата. Ты герой нового времени, Ваарг.

Герой нового времени… Что за чушь?

— И ты станешь таким героем. Ты будешь олицетворять силу, которой я лишен.

Я несколько раз киваю. Силу, говоришь, Слепой Царь, а с чего ты взял, что эта сила не обернется против тебя? Зачем мне нужен слепец, если у меня будет сила?

— Но армии нет, мой Царь, как я могу повести за вами то, чего нет?

— Когда я получу сокровища Анима, все изменится. Этого осталось не так долго ждать, как ты думаешь.

Я вздыхаю.

— Ты меня не предашь, Ваарг.

Вот уж, действительно, апофеоз безумия.

— Почему вы так в этом уверены, мой Царь? — я говорю прежде, чем понимаю, что говорю это вслух.

— Я знаю, чем тебя шантажирует Имио.

Я открываю рот, чтобы ответить, но не нахожу слов. Я падаю на колени.

— Мой Царь…

Атиарн смеется.

— Как же ты сможешь меня предать, когда я единственный, кто может тебя помиловать?

4 год правления Царя Атиарна Ракса

Ваарг

Время летит быстрее ветра. Кажется, только вчера Слепой Царь Атиарн Ракс открыл мне свой страшный секрет. С того дня случилось многое. Я стал его приближенным, я жил во дворце Нагиба и каждый день видел Царя и разговаривал с ним. Я улетал на средний фронт, проводил там с месяц, а потом возвращался обратно. Я видел, как Атиарн медленно, но верно идет к осуществлению своего замысла с той изобретательностью, которой никто от него не ожидал. Для простых жителей Альрата он все еще оставался странным Царем, который почти не покидает свой дворец, отказывается от роскоши и предается загадочным размышлениям. Но в Нагибе я понимал, что это не так. Маленькие шаги к великому свершению, подготовка к великой революции, незаметная, тайная, не привлекающая внимания.

Самую главную проблему представлял Имио. Именно он распоряжался Царской казной и фактически согласовывал каждое решение, которое принимал Атиарн. Его во всем поддерживала вдовствующая Царица Зиа. Мне было странно, но я ни разу не видел ее во дворце Атиарна, хотя она жила всего в сотне метров от него. Они со Слепым Царем состояли в переписке, и, по словам Атиарна, его мать заканчивала каждое свое письмо пожеланием благоразумия. О делах Альрата она никогда не писала. Но к Зие часто ездила Раах. С ней Царица-вдова была более откровенна, и именно Раах стала главным источником сведений о внешнем мире во дворце Нагиба.

— Странно, чтобы свекровь так относилась к невестке, — как-то заметил я.

— Ты не знаком с Великой Царицей-вдовой, — усмехнулся Атиарн, — она считает, что Раах глубоко несчастна из-за того, что стала моей женой, а моя мать всегда благоволила несчастным. Это помогает ей чувствовать счастливой себя.

Раах присутствовала при этом разговоре, она не ответила ничего, только ее длинные ресницы чуть дрогнули на полуприкрытых веках. В то время она ждала второго ребенка.

Мне же выпало вести двойную игру с Имио, я рассказывал ему только то, что приказывал мне Атиарн, а все разговоры почти дословно передавал Слепому Царю. Имио был доволен тем, что я стал близок к Атиарну. Я был столь желанным для него источником знаний о том, что думает и чувствует Царь. В какой-то момент я понял, почему результат этой битвы предсказуем: как бы Имио ни пытался принимать все решения, как бы Зиа ни старалась представить своего сына безумным калекой, они оба прекрасно понимали — власть по праву рождения принадлежит Атиарну. И то, что он не подпускал их слишком близко, вызывало их беспокойство. Царица-вдова и Стоящий по правую руку предчувствовали, что однажды наступит день, когда над Альратом взойдет новое солнце.

Царица Раах родила дочь, которую назвали Леерой. Рождение дочери в правящей семье — это всегда неудача, но в тот раз все было не так.

— Сейчас был бы самый неподходящий момент для рождения сына, — говорила Раах.

То ли ее мысли предопределили пол ребенка, то ли так счастливо легли кости, но родилась именно дочь.

— Моя счастливая звезда, — сказал про нее Атиарн.

Рождение наследника в такой момент стало бы для него роковым — у Зии и Имио появился бы законный кандидат, который может занять трон.

Леера всегда будет любимицей Атиарна. И окажется самой большой трагедией в жизни Раах.

Празднование рождения принцессы назначено на первое воскресенье месяца дождей.

— Это еще что? — спрашивает меня Имио, когда я показываю ему план торжества.

— Поэтому я и решил показать это вам, господин.

— Пустоши Рата? — тонкие брови Имио взмывают вверх. — И что мы будем там делать под проливным дождем?

Я пожимаю плечами.

— И кого он собирается звать?

Я протягиваю еще один лист бумаги. Имио внимательно читает.

— Пять сотен человек под дождем посреди поля, — он отбрасывает бумагу, она скользит по столу из отполированного красного дерева. — Праздник пройдет великолепно.

Я молчу. Имио вообще нужно отвечать только, когда он спрашивает.

— А кроме поля там что-нибудь еще будет?

— Похоже, что нет.

Имио откидывается в кресле.

— Скажем так… эксцентрично. Слишком эксцентрично даже для Атиарна. Ты пытался его переубедить?

— К сожалению, это невозможно.

— А что Раах?

— Она всегда и во всем его поддерживает.

— Ну естественно, — фыркает Имио.

У Имио и Раах весьма натянутые отношения.

— Не понимаю я это… — Имио качает головой. — Не могу понять.

Я тоже не понимаю Раах. Старый Бог сказал мне: посмотри на нее поближе, пойми, кто она такая, возможно, ты просто любишь мираж, который сам себе придумал. Я провел много времени рядом с ней. Понимаю ли я ее? Нет. Мы часто разговариваем, но стал ли я ее другом? Нет. Раах кажется мне даже более странной, чем Атиарн. Она невероятно красива, она обаятельна, часто смеется, шутит, как будто бы даже заигрывает, но иногда из-за всего этого появляется совершенно другой человек. Иногда ее лицо меняется, губы сжимаются, взгляд становится жестким и колючим. Она никогда не бывает такой, когда рядом Атиарн. Мне иногда кажется, что существуют две Раах: с Атиарном и без него.

— Ладно, Ваарг, и когда нам полагается получить приглашение на это головокружительное торжество? — вопрос Имио вырывает меня из размышлений.

— Полагаю, что в ближайшие несколько дней, господин.

— М да…

Имио делает усталый жест рукой, разрешая мне идти.

На улице уже темно, сейчас дни короткие, а ночи длинные. Начинается зима, во время которой в этой части Альрата идут ливни. Атиарн неслучайно выбрал именно это время. Для того, чтобы совершить задуманное, ему нужно оказаться в условиях, в которых только он чувствует себя комфортно — в темноте.

В назначенный день посреди пустошей Рата горит яркими огнями взлетно-посадочная полоса, чуть в отдалении расставлены пустые шатры. Прибывающие в недоумении, их встречают слуги из дворца Атиарна. Идет дождь, дует ветер, пытающийся сорвать брезентовые крыши. Пробираясь по грязи и мокрой траве, высший свет Альрата пачкает подолы платьев из дорогих тканей и безнадежно портит дорогую инсонельмскую обувь.

— Безумие какое-то! — восклицает одна из дам.

И она выражает общее мнение. Вообще, слово «безумие» звучит здесь слишком часто. Шепотом, вполголоса, потому что они все равно боятся произносить это громко, все эти люди говорят об очевидном — Слепой Царь окончательно сошел с ума. Видел бы покойный Эун Неарх, кому он оставил свой мир! Впрочем, поговаривают, что Бог Эун прерывает все разговоры, когда ему пытаются жаловаться на Атиарна.

Для каждого гостя четко определен шатер, в который его проводят. Старых чиновников двора Эуна Неарха — в один, жрецов храмов, и, конечно же, храма Аним — во второй. Третий, самый маленький по размеру — только для избранных, в основном тех, кто в последние годы вхож к Атиарну. Именно сюда провожают сначала Имио, а потом прибывших Зию и сестру Царя Арииль. Царевна кривится, Зия же хранит молчание, она уже давно перестала брить голову, но все еще носит траурный белый цвет по ушедшему мужу. Выглядит слишком лицемерно, учитывая, что с некоторых пор она живет в одном дворце с Имио. Я низко кланяюсь каждому из них. Имио кивает мне, Зиа делает вид, что даже не замечает, хотя прекрасно знает, кто я такой, Арииль смотрит на меня с интересом. Мы с ней незнакомы, она почти не поддерживает отношений с Атиарном, и единственный раз, когда я ее видел, был на похоронах Эуна Неарха. Как и в тот раз она кажется мне милой, но… какой-то простоватой, недалекой, неинтересной. Уже после того, как они проходят мимо, она оборачивается и бросает на меня игривый взгляд. Заманчивое приглашение, конечно, но, увы, Царевна, ваш взгляд для меня ничего не значит.

И вот приземляется последний кар, прибывают последние приглашенные. В нашем шатре есть один предмет, которого нет в других — это стоящий на возвышении трон Атиарна из его дворца. Имио смотрит на него.

— А где Раах и Царевны? — спрашивает он меня.

— Не знаю, господин, вроде бы они должны прибыть вместе с Великим Царем.

— Вот уж и правда — Великий Царь, — холодно замечает Зиа.

Она стоит рядом, но мне даже в голову не приходит, что она могла слушать, о чем мы говорим. Мне кажется, что для нее я представляю не больше интереса, чем грязь под ногами.

— Он всегда был таким? — удивляясь собственной наглости, спрашиваю я.

— Всегда, — отвечает за Зию Арииль. — Он не…

— Хватит! — обрывает ее Зиа.

Я знаю, как хотела закончить фразу Арииль. «Он не должен был стать Царем». Чего уж тут скрывать, Атиарн долгие годы действительно не был наследником трона, у него был старший брат — Таал Ракс, который трагически погиб в расцвете сил. Вот уж кого действительно готовили править. Увы, история распорядилась по-другому, и Альрату достался Слепой Царь. Я с трудом сдерживаю кривую улыбку.

Огни гаснут, наступает темнота. Я слышу удивленные возгласы, чей-то испуганный крик. Проходит минута. Свет снова зажигается. Посреди нашего шатра на своем троне сидит Атиарн. Другие шатры расставлены так, что его видно всем. По натянутым тентам продолжает неистово барабанить дождь.

Имио фыркает.

— Благодарю вас всех за то, что пришли, — произносит Атиарн, и его голос многократно усиливают спрятанные у шатров динамики.

— Это концерт? — иронически спрашивает Арииль.

Ей никто не отвечает.

— Вы все верой и правдой служили моему отцу, Великому Царю Эуну Неарху. Каждый из вас доказал свою преданность Альрату и Царскому дому, каждый из вас достоин самой высшей награды за свою службу. Сегодня, на этом празднике в честь рождения моей дочери, я не хочу тратить ваше время на глупые развлечения. Я позвал вас, чтобы наградить.

Свет снова гаснет, но на этот раз никто не кричит и не паникует. Толпа замирает в предвкушении чего-то необычного, награды, которую Царь обещает своим верным слугам. Браслет у меня на руке вибрирует дважды, я нащупываю в кармане пульт и включаю защитное поле вокруг нашего шатра, другой рукой натягиваю на голову очки ночного видения, которые я принес с собой в сумке.

В тишине раздается первый выстрел. Я слышу первый крик, скорее удивленный, чем испуганный. Я достаю пистолет. Второй, третий выстрел. И на толпу накатывает паника. Я подхожу к Атиарну. Он не делает ни единого движения.

— Расскажи мне, что видишь, Ваарг, — говорит он.

С возвышения я вижу мечущиеся в панике силуэты в других шатрах, один за другим они падают на землю, прямо в грязь и кровь, где уже лежат другие. Кто-то пытается убежать, его подстреливают. Я слышу крики, истошный женский визг.

— А что у нас?

Вблизи мне видно лучше. В нашем шатре люди пытаются прорваться сквозь поле, которое, конечно же, их не выпускает. В него бьет кулаками Арииль, Имио оттаскивает ее и закрывает собой. И только Царица-вдова стоит там же, где и стояла, кто-то врезается в нее в темноте, но Зиа, кажется, не обращает на это внимания. Она стоит напротив Атиарна и смотрит прямо на него.

Взрыв, потом второй. От шатров ничего не остается. Еще несколько выстрелов, и все заканчивается. С земли медленно поднимаются фигуры. Их ровно пятьдесят — самые верные из моих солдат со среднего фронта. Я привозил их на Альрат весь последний год под разными предлогами: кто-то якобы возвращался из-за ранений, кто-то по личным обстоятельствам. Все списки я подписывал у Главнокомандующего Реоша, и у меня были аргументы для каждого, кто вернулся. Эти аргументы не пригодились, потому что Реошу было наплевать. Сейчас его тело превратилось в месиво из плоти, грязи и костей.

Фигуры выстраиваются по периметру нашего шатра, встают наизготовку. Свет снова включается. Я снимаю очки. Перед нами испуганные до смерти люди в окружении вооруженных солдат.

— Старая бесполезная знать и обнаглевшие жрецы, — продолжает Атиарн так, как будто между частями его речи ничего не произошло, — больше не нужны Альрату. Вы пока еще нужны. Может быть. А может быть и нет. Сейчас будем разбираться.

Тишина наполнена ужасом.

— Я не хочу от вас клятв и заверений, что вы будете мне служить. Эти клятвы вы нарушите, как только все это закончится. Мне нужны гарантии вашей преданности.

Гарантии? Что еще за гарантии? — каждый хочет задать этот вопрос, но все молчат. Вообще, по моим наблюдениям люди перестают быть разговорчивыми, когда на них направлено оружие.

— Мне нужна жертва, — резюмирует Атиарн.

Мой выход, я буду первым, кто станет последователем Атиарна в новом мире, который он создает прямо сейчас. Я опускаюсь на колени перед троном.

— Я, Ваарг, клянусь в верности Атиарну Раксу, единственному Царю и единственному Богу Альрата и Желтой Земли. Я отрекаюсь от иных Царей и иных Богов.

Я низко наклоняю голову, вижу, как Атиарн поднимает свою трость и касается ее концом основания моего черепа. Меня обжигает ток, потом наступают несколько мгновений слепоты и невыносимой головной боли. Боль отступает так же внезапно, приходит облегчение и странная пустота, как будто бы я действительно лишился какой-то части себя. На короткое мгновенье я горько сожалею о том, что согласился на это.

— Встань, Ваарг, — приказывает Атиарн.

Я покорно поднимаюсь.

— Ваарг первым доказал свою преданность. Он отрекся от других Богов, и теперь признает единственного Бога — Атиарна Ракса. Он принес жертву — я уничтожил его чип для связи с ложными Богами.

Кто-то глухо вскрикивает. Кажется, это Арииль, но я не уверен. Я чувствую зуд на шее — отмирают искусственные нервные окончания, которые за годы разрослись от чипа. Теперь это просто металл и синтетика внутри моей головы. Восстановить чип нельзя. В древности уничтожение чипа было известно как «бескровное отрубание головы».

— Кто следующий? — спрашивает Атиарн.

Никто не стремится повторить мой подвиг.

— Все, в сущности, очень просто. Или вы преданы мне, или… — Атиарн обводит рукой шатер, указывая на моих солдат.

То, что произошло дальше… Что ж, если я и думал, что посвящен во все планы Атиарна, то я жестоко ошибался. Вдовствующая Царица Зиа, ни разу не вздрогнувшая в темноте, наполненной смертью и выстрелами, выходит вперед и опускается на колени перед троном. Ровным и уверенным голосом она произносит новую формулу, которая с этого дня становится священной.

— Я, Зиа, клянусь в верности Атиарну Раксу, единственному Царю и единственному Богу Альрата и Желтой Земли. Я отрекаюсь от иных Царей и иных Богов.

Атиарн поднимает трость. Даже в мгновенье боли лицо Царицы-вдовы не меняется. После она встает по правую сторону от его трона. Если что-то еще не было решено, то ее поступок ставит точку. Один за другим подходят остальные. Последним — Имио, Стоящий по правую руку Царя.

— Будет ли мне дозволено служить новому Царю и Богу? — спрашивает он.

Атиарн усмехается.

— Принеси жертву, Имио, а после я решу твою судьбу.

Очень медленно, как будто бы до самого конца колеблясь в своем решении, Имио встает на колени. Атиарн касается его шеи тростью, а потом тихо говорит мне:

— Отвези его в старую тюрьму в Ирале.

Проходит ровно час с того момента, как последний кар приземлился в пустошах Рата. За этот час у Альрата появляется новый и единственный Бог. Быстрый и кровавый религиозный переворот.

Перед тем, как отвезти Имио в его новое жилище, которое, конечно же, будет лишено того комфорта, к которому он привык, наш кар пролетает над храмом Аним. Зарево пожара делает ночь похожей на день. Аним пылает, хотя должен был бы существовать до скончания вечности. Храм подожгла личная стража Атиарна, небольшой, но верный ему до последней капли крови гарнизон. В бушующем пламени зарождается новый странный мир.

Я слышу тихий голос Имио.

— Завтра поможешь мне выбраться, и еще мне нужно будет передать кое-какие сообщения.

Я качаю головой.

— Никаких сообщений, господин.

Имио смотрит на меня со снисходительной улыбкой.

— Да ну, Ваарг? Только не делай вид, что действительно предан Атиарну.

Я поворачиваюсь и смотрю прямо ему в глаза.

— А я и не делаю вид. Я действительно ему предан.

Имио щурится.

— Ну тогда смотри, чтобы твой Бог всегда был к тебе благосклонен.