С востока на запад. С острова на материк

Римид Нигачрок

Где вымысел, где правда о пережитом мною, собрал я эпизоды книгою одною. Писал её все годы – от школы до сих пор, я не поэт, поэт ли, решите этот спор.

ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ

Игры детства

«Шишел-мышел, взял да вышел» —

Всем знакомая считалка.

Мне водить, ах, ёлки-палки!

Разбежались все как мыши.

Галка спряталась в сарае,

Толик спрятался в кустах.

Детство в памяти играет,

«Шишел-мышел» на устах.

Чижик-пыжик — вот забава!

Лунка, бита и брусок.

Ловкий сделаешь бросок,

За чижом бежит орава.

И с утра и дотемна

На дворе играют дети.

Помню я забавы эти

С детства — чудная страна!

«На златом крыльце сидели» —

Мишка строго счет ведет,

Нынче кто голить пойдет.

Было так ли в самом деле?

Детство в памяти играет,

Повторяет всё считалки,

Не вернуть то время, жалко.

На дворе играл вчера я?..

Девяти лет

Девятилетний я, масса

всплывает событий.

Я не гоню их, наоборот,

приглашаю, входите…

Сусликов в поле из норок

водой выгоняем наружу,

Друг другу ведро по цепочке —

воду таскаем из лужи.

Зачем нам зверек этот рыжий,

навряд ли кто может ответить.

Вначале забава, в жестокость

порой переходит, мы, дети,

Животных любя, к беззащитным

бываем порой беспощадны.

Зверьков этих мокрых с десяток

в ведре на костер ставим чадный.

И лапки свои обжигая,

суслики рвутся наружу,

И ошалев от потопа и жара,

по полю, безумные кружат.

Забава, жестокость? Всё вместе.

Взрослых провал в воспитанье.

Если б ребенку сказали толково,

Подобное делать не станет…

Всего лишь один эпизод,

из прошлого совести голос,

Многие в жизни проходят

эту суровую школу.

Какой, не стрелял в воробья

Камнями, пацан из рогатки?

Кто в детстве из нас не играл

в лапту, выжигало и прядки?

Какая девчонка секретки

не имела в земле у забора?

От рода девятилетним

мир сказкой казался в ту пору.

Сгущенка

По копеечке — сорок восемь,

Как раз на банку сгущенки.

Мы с братом в ту самую осень

Пили молоко струйкой тонкой.

По троечку, по десятику у мамы тырил,

Да пустые бутылки, копеек по восемь,

В «стеклотару» сдал штуки четыре,

Всё подсчитал — ровно сорок восемь!

Пьем, блаженствуем, праздник что надо!

И к чему бы это, а ссора случилась:

Ты пьешь дольше!.. Нет — ты!.. И радость

Как вода молоком замутилась…

Вечером мама с работы приходит,

Я во двор, как нашкодивший кот…

Не ругаясь, сказала: Не надо, Володя,

Брать без спроса, не кради наперед…

Мы с другом

Хакасские степи лежат между гор.

Что там за рекою? — затеяли спор

Друзья, и решили устроить поход.

Идут и идут час за часом вперед.

Зеленой полоской их манит тайга.

Выбрана цель: не достигнем пока

Заветного леса, запалим костер…

И разрешится наш давешний спор

А лес и не думал расти в небеса —

Там саженцев кедра шумит полоса.

Вошли, а верхушки по пояс, плечо.

Они рассмеялись, им всё нипочем!

Но тайна открыта, достигнута цель.

Пичуги приветствие слышится трель.

Вернулись. Устали, довольны собой.

И снова уж спорят: А что за горой?..

Далекие горы, а там что найдем?..

«А завтра в разведку, Серега, пойдем?!»

И снова в поход устремились друзья,

И этот с успехом предел ими взят.

С горы и на гору трудно, а все же идут,

Нелегкий романтики юности труд!..

Уж вечер, а горы не знают конца…

Там дальше темнеют как тайна леса.

«Серега, пора возвращаться домой,

С утра мы протопали, сколько с тобой».

Назад путь тяжелый, был легче вперед…

Я помню походный счастливый тот год.

Окрестности все мы излазили с другом,

На север, на запад, ходили и к югу.

Судьба развела меня с ним навсегда,

В разных живем мы теперь городах.

Недостоин

Позоришь класс! Как так? Не комсомолец.

Таких, как я, штук двадцать в нашей школе.

Не уж-то я один «позорю» этим класс,

Есть двоечники, знаешь ведь, у нас.

Без возражения пиши-ка заявленье,

Бюро рассмотрит, я похлопочу.

Я недостоин. Как? Имею кол по пенью.

Какое пенье?.. Да, ладно, я шучу.

Я не созрел еще, какой я комсомолец,

«Позорю класс» — меня ты припечатал.

Туда достойные идут по доброй воле,

А мне вступать пока что рановато.

Но почему ж? Я троечник, ты знаешь,

И двойку схлопотал за сочиненье.

А в комсомол как вступишь, так исправишь.

Исправлю, нет, имеет ли значенье?

Ах, так!.. Живи пока что до собранья.

Комсорг, к чему угрозы, не пойму,

Займись другими, а я, что крайний?

Шмыгнув во двор, рукой махнул ему.

Каникулы

В такие дни, в каникулы, ни часа

Остаться дома просто невозможно.

Подростки пацаны после шестого класса

На речку шли, в поля, и шкодили безбожно.

Кто умыкнет капроновых игрушек,

Кто раздобудет пороха пакетик,

Есть чем теперь порадовать нам душу,

Каникулы запомнятся нам эти!..

Часа в четыре утра на протоку,

Елец и хариус клюют пока на «мушку»,

Через поля идти и вовсе недалеко,

В бутылке чай; лук, соль, горбушка.

В такие дни, как нынче жарит лето,

Сидеть под крышей дома невозможно!

Трусы, сандалии, шляпа из газеты,

«Войну» в траве устроим придорожной.

Кусок фанеры в щит, штакетник в меч

Преобразит в тот час воображенье,

Всё в щепки искрошим, чего беречь,

Когда в разгаре жуткое сраженье!

Царапины, занозы, синяки —

Лишь распалят раненья боевые…

Каникулы!.. Как дни те далеки,

«Убитые» лежим в траве живые…

Весенние хлопоты

От школы после уроков

По улице Ленина прямо

Домой добежать недалеко,

Где меня дожидается мама.

Ранец, потрепанный сброшу,

И хлеба отрежу кусок,

Сахару горкой хорошей

Насыплю и… за порог.

Мама вдогонку: Покушай!

На печке горячие щи…

Я шапку надвинул на уши,

Во двор и пропал, не ищи.

С ребятами мы сговорились

Рыбу глушить колотушкой.

Что, даром у речки мы жили?

С неё нас не выгонишь пушкой.

Лед как стекло, где прозрачен

До самого дна, там, где окунь,

Бьёшь во всю мощь наудачу,

Звук дробится эхом далеким.

Как вскрылась весною протока,

И пока мутные воды гонимы,

Мы можем сбежать и с уроков,

Ловить закидушкой налимов.

Закинем на бревнах и бонах

Под вечер десяток удилищ,

И ночь у костра полусонно,

Но и весело мы проводили…

Налим попадется здоровый,

Как вытащишь, сразу за жабры,

Заточкой к бревну и — готово,

Он скользкий, не вырвался дабы.

А позже, когда потеплеет,

На улице после уроков,

То в городки мы затеем,

То идем за березовым соком.

Без дела хоть день мы скучали,

Такого и в жизнь не бывало!..

Скоро каникулы, нет и печали,

Нам месяц учиться осталось.

Знакомиться

По Стадионной несколько дворов,

Налево Ленина ведет до школы самой.

По Северной прогнал пастух коров,

И молоко парное в банки цедит мама.

Вставай, пора, я слышу мамин голос —

Нет лучшего будильника на свете!..

Позавтракав, бегу пораньше в школу,

Чтоб со Степной девчонку встретить.

Её однажды дернул за косичку,

Знакомиться, а вовсе не обидеть,

Обороти своё ко мне, мол, личико,

Улыбку, а не злость хочу увидеть.

Дурак какой, мне больно, понимаешь?..

Да я…. Отстань, а то портфелем тресну!

Дай понесу. Ну, нет, поди, сама я,

Все хулиганы мальчики — известно.

И получив пальтишко в гардеробе,

Она с подружкой шепчется чего-то,

И на меня, смеясь, поглядывают обе,

Мне провожать её сегодня не охота.

С Валерой мы отправимся за дамбу,

Испытывая прочность наших тачек,

Из дома улизнуть вот только нам бы,

А не решать мучительных задачек.

Идем мы с ним, хоть нам не по дороге,

Октябрьской, а дальше — Пионерской.

А у тебя, Валер, родители-то строгие,

Уж лучше к нам — запремся в детской.

Что мне влетит за кроликов, боюсь,

Кормить, поить — обязанность такая.

А Сашка, брат твой, кормит пусть,

Его гулять, сколь хочет, отпускают.

Ну, да, меня он старше на три года,

И учится не так, как я на тройки,

За шалость не наказывали сроду,

Он видный парень в Новостройке.

До завтра, Вов!.. Пока, Валера!..

Простились мы на перекрестке,

Ему — направо, мне — налево…

Так разошлись навек подростки.

Улицы детства

Вот здесь я в чижика играл

С окрестною ватагой,

И в небо змея запускал

Из реек, обтянутых бумагой,

А здесь играли в чехарду,

Чуть не ломая шеи.

По этим улицам пройду

Назад полвека, где я

Девятилетним пацаном

В сугроб нырял с забора,

В саду с Валеркой под окном

Поспорили до ссоры.

А эта улочка в канал

Приводит через дамбу,

Я на плоту как адмирал,

Тараню Витьку…. Амба!

Трещат плоты: На абордаж!

В воде мы с Витькой оба.

А флот уплыл из досок наш,

Не выдержали скобы.

А эту лавочку я сам

Пилил, строгал, мастрячил,

И приглашал под вечер дам,

Как рыцарь настоящий.

Татьяна, Олечка, Валёк

Мои навек подружки,

От этих дней тот день далёк,

Они в годах, старушки.

И здесь, и там я подмечал,

Для всех чужой прохожий,

Что край мой милый всех начал

На этот не похожий.

Канал

Бельтырка речка сквозь поселок

Текла в болотах заводях, кустах.

Гусей на берегу, пасущих телок

С теплом увидишь, зимняя пуста.

Мостки, как продолженье улиц,

Из досок в нужном месте есть…

Однажды поутру проснулись,

И ужаснулись — море здесь!

Разлив реки, и паводок обильный

Ближайшие дворы сейчас зальёт.

Спасают люди скарб, детей, скотину…

Я накрепко запомнил этот год.

Мы на чердак, а ты до тетки, сына,

Вернешься после, как вода сойдет,

Вскричала мать. Бегу по улице так сильно

От страха, что волной подхватит, унесет.

Но это наводненье кажется пустяк —

Других масштабов видел разрушенья,

Когда вода обрушится, как враг,

Что на пути, подхвачено теченьем.

Как високосный год, так произвол стихии:

Потопит скот, и урожай в полях погубит.

Сибирь, тайга, снега,… Россия!

Страдать доколе будут люди?

Канал решили выкопать глубокий,

Так, мол, спасем поселок от воды.

Нагнали технику, и объявили сроки,

За пару лет трудов пожнем плоды.

Наш дом стоял у насыпи вплотную,

Под окна гравий сыплют, в палисад.

Теперь ни небом из окна любуясь —

Камней поток по стенке град.

Зимой, как перейти канал?

По скользким склонам невозможно,

Пыхтит, ругается и стар, и мал:

Нет подвесных поблизости дорожек.

В двух километрах мост, за ним другой,

Петлю крутить не каждому по духу,

И всякий раз через канал, как в бой

Идет там взрослый, дед или старуха.

А детворе на радость жарким летом

Идти в канал рыбачить и купаться.

Там я, пацан, слетев с плота одетый,

Чуть не утоп, спасли, но нахлебаться

Воды успел от страха и стыда,

Ведь я, умея плавать по-собачьи,

Мог сам до берега добраться без труда,

И от обиды, что спасли, я чуть не плачу.

В канал и брат, с гулянки возвращаясь,

Скатился пьяный вниз и… захрапел.

Под осень, холодно, нашли его случайно,

Простуженный, всю зиму проболел.

А через год дают и нам квартиру,

(Избу, где жили, брали напрокат),

На Стадионную сменили мы Мира,

Устроились, и жизнь пошла на лад.

Никто не помнит имени той речки,

В каком году построили канал,

Когда случится, может с ним осечка,

Сам Бог, и тот, наверное, не знал.

Вода пришла, был високосный год,

Вода в реке заметно заревела.

Канал спасет, уверен был народ,

Туда-сюда гуляющий без дела.

За сутки и поля, и лес ушел под воду,

Канал наполнился почти что до краев.

Еще такой воды не видели мы сроду,

Пастух к горам спасать погнал коров.

Вдоль полотна железнодорожного заторы

Из бревен, с бирж прибило их теченьем,

И мост накренился, сорвется уже скоро,

В тревоге взрослые, а детям развлеченье.

И видел я, как с насыпи ручьями

Сначала нехотя вода стекала вниз,

Песок размыв, и мелкий гравий, камень,

И… прорвало! И мат, и рев, визг!..

Вода, кричу я, мама, на подходе,

Что делать, лезть на крышу ли бежать?

Садись в машину с Толиком, Володя,

Езжайте в клуб одни, решила мать.

Как уносил поток заборы, стайки всюду,

Как с мест сдвигал он запросто дома,

И крики, вертолетов, рев моторок не забуду,

Как только люди не сошли от этого с ума.

За сутки, полпоселка уничтожив,

Поток воды ослаб и обмелел.

Спуститься вниз на улицу мы можем,

Не ждать, брести по пояс кто хотел.

Вокруг разруха, доски, мусор, вещи,

И кое-где поют как прежде петухи,

Еще и лодки те, ночные встретишь,

И подвезут, коль будет по пути.

А что канал? Его как не бывало,

Размыт он с самого начала до конца.

Бельтырка речка снова зажурчала,

То там, то здесь наполнив озерца.

Пошутила

Подходит девушка…, девчонка,

Как рассмотрел её вблизи.

Спросить хочу, уйдем в сторонку.

Могу — чем от неё-то так разит?

Твой брат. Который? Юра, пишет?

Ну, да, а что?.. Дай адресок.

Мам, тут Юру спрашивают. Тише!

Конверт ты вынести бы мог?

Сейчас схожу, жди здесь на лавке.

Я жду. Прошу, ни слова дома.

Цыц, Джанка, сволочь, хватит гавкать!

А как зовут тебя-то? Тома…

Я — Вова. Знаю, через брата.

А-а, ну, всё, пока. Постой немного.

Пред Юрой я не виновата,

По-пустяку повздорили, ей богу.

А мне-то что до ссоры вашей,

Он старший брат, ему видней.

Он в Казахстане поле пашет,

Писал, пасет коров, коней…

Механизатор. Вот об этом

Хочу с тобой поговорить.

Поговоришь, приедет летом,

Но через год. Давай дружить!..

Как это можно, что ты, Тома!

К аптеке вечера придешь?..

Зачем? Чудак. Скажу я по-другому:

Дружить как мальчик с девочкой. Хорош!..

Я предавать не стану брата,

Как можно, ты ж ему невеста!

Вот глупый, ты нас и сосватал.

Хочу с тобой быть, Юры вместо.

Дошло? В её лицо я бросил взгляд:

Глаза и губы выкрашены сочно;

Она одета в вызывающий наряд,

И запах, фу, с похмелья точно.

Договорились, да? Чего молчишь.

Пожал плечами, что тут скажешь.

Ты мне понравился, малыш,

А хочешь, поцелую тебя даже.

«Малыш» удалило как кнут,

На пацана кидался б с кулаками,

А драться с кем, девчонка только тут,

Лишь пнул лежащий рядом камень.

Она смеется — шутка удалась,

И вдоль по улице неспешно удалилась.

В уме само родилось слово «мразь»,

А брату хороша, скажи на милость.

Корочки вкус

Вова, за хлебом сходи после школы.

Булочку белого, пару ржаного;

Сахар, муки, килограмм вермишели.

Булочки, что я пекла, уже съели,

Оладьи сготовлю на простокваше,

Крынку вчера принесла тётя Паша.

Ладно, схожу, если вдруг не забуду.

К бане в субботу зайдет тётя Люда.

Всё, мам, побегу я, а то опоздаю,

Училка на русском у нас очень злая,

Влепит мне кол, я боюсь, ни за что.

В валенки ноги, на плечи пальто,

Шапку и ранец схватил, за порог,

И по морозцу бегу со всех ног

По Стадионной на Ленина в школу,

Не замечая ни ветра, ни холод.

Только что хлеб привезли, он горячий,

Пахнет, в авоську я булку не прячу,

Рву тут же зубами хрустящую корку,

Вкусно, и радостно как от пятерки,

Треть булки умял по дороге домой,

Как, не заметил, влетит, боже мой!

Если ножом, где щипал, подравнять,

Может, Толик отрезал, подумает мать.

Вова, купил, что просила? Угу…

Я вкус той горбушки забыть не могу.

Расстояние

Идти до школы надоест

От крайней улицы до клуба,

Через канал наперерез

Три километра будет грубо.

А по дорогам выйдет пять,

До магазина, через мост.

На час пораньше надо встать,

А запоздал, беги уж кросс.

Так года три я бегал в школу,

Пока жильё не дали ближе.

Ногам легко, когда ты молод,

Пацан школяр, вперед беги же!

Два раза дальше комбинат,

За переездом к Абакану…

Мы там шалили, помнишь брат?

Не раз гоняла нас охрана.

А горы тянут, как магнитом;

Курган в степи, лесок с болотом

Минуешь если, встанут плиты

Стеной, на неба влезть охота!

Поля, поселок, комбинат

И синей змейкой Абакан;

Стоишь на круче, горд и рад,

Ты выше всех, ты — великан!

Ногами мерить расстоянья

С годами стало так привычно,

Жизнь есть движенье состоянья,

Идешь пока, ну и отлично!..

Школьные годы

С.А. учитель русского, литературы,

Она мне запомнилась злой и строгой,

Завуч — заметная в школе фигура,

Мы робели пред ней, ей богу.

Она никому не ставила двойки,

В дневнике единица, в журнале четверка,

Как ни ответь на задание бойко,

Кол да четыре, практична увертка.

Линейкой длинной дисциплину

Она держала в классе на уроках,

Записку кто из нас ли кинул,

Того линейкой бьет по боку.

К доске, иль вон из класса, Веденеев!

На место сядь сейчас же, Тазарачев!

И класс притихнет, будто леденеет,

И сгорбившись, глаза в тетрадки прячет.

С.А. уж в гневе: Полные дебилы!

Моя бы власть, отчислила б лентяев.

И бьет линейкой хлестко со всей силы,

Что в шоке мы, она не замечает.

Усталость ли, расшатанные нервы,

Иль ей не повезло с учениками,

Словесница богатая на перлы;

Брильянт, шлифованный лишь камень.

Увы, я вспомнил это, многие другое,

Покинув школьные пенаты, вспоминают,

Зачем чернить для сердца дорогое,

Учительница матерью становится иная.

Обиды нет, любовь и благодарность

Храню я в сердце к нашим педагогам,

С годами в рост идет комплиментарность,

Но и другое помниться, ей богу!

Учитель

Безупречная репутация,

Сотни, сотни учеников,

А под старость радость горечи,

В сердце чувство соломенных вдов.

Со слезой на глазах альбомы

Смотрит долго до поздней ночи,

Льётся незамужней матери счастье

На родных не по крови сынов и дочек.

Всё плохое безлико забылось,

Радость встреч-расставаний горячая,

Ты учитель, как добрая фея,

Не сложилась судьба бы иначе.

Безупречная репутация

Сохранялись тобою публично,

А под вечер, листая тетрадки,

Домогались мечты неэтичные.

Быть учителем, словно звездою,

В утомляющих просьб, обращеньях,

Проходилось следить за собою,

Недовольство гасить и смущенье.

Сорок лет пролетели скоро,

Сорок лет как урок бесконечный,

Но в душе остаешься девчонкой,

С добротой и любовью сердечной.

Книги не те.

Не те ты выбрал книги, мальчик.

Возьми «Мурзилку» или сказки,

Они вон там, на полке, дальше,

Где «Пионер», лежат раскраски.

А эти книги, что ты выбрал,

Лишь для учителя, не выдам.

Что, не годится «Буратино»?!..

Прошу читальный зал покинуть!..

С тех пор сюда я ни нагой,

Не те опять возьму я книжки,

Читальный зал найду другой,

Где придираются не слишком.

В поселке есть библиотеки,

Помимо школьной, запишусь,

Книг разных сотни в картотеке,

Ходить не близко, ну и пусть!

Я брал по три-четыре тома,

Смотрел, читал под вечер дома,

Но срок, когда вернуть, короткий,

Я относил назад их четко,

Лишь дочитав до половины,

Когда роман довольно длинный,

Не прочитать за две недели,

И то ворчит уж мама: «Сына!

Опять читал всю ночь в постели.

Глаза испортишь, так нельзя,

Поди, не помнят уж друзья,

Гулять не выгонишь из дома»

А я прочел всего полтома,

Негромко текст, под нос шепча,

Читаю вдумчиво неспешно,

Часы на столике стучат…

Я засижусь опять, конечно.

На вершине ветер

Степью в горы спозаранку

Крутим великов педали

Я, Серега Рыжий, Джанка

Трусит рядом: пса не звали.

Меж курганов есть дорожка,

Мостик шаткий над ручьем,

Отдохнем втроем немножко,

В брод разлив пересечем.

Подобрались плотно к кручам,

Прячем технику в канаву,

Пешком дальше идти лучше

По ущелью вверх направо.

Серый, видишь, вон крыжовник

Между плит висит над кручей?

Напрямки лезть стенкой ровной,

Вкруг пойдем тропинкой лучше.

На вершине сильный ветер,

Рвет рубашки вихрем, волос,

Враз сметет и не заметишь,

Хоть кричи, чуть слышен голос.

Смотрим вкруг вот так с Серегой,

Слева степь, а с права горы,

Хорошо нам здесь, ей богу,

Вниз назад вернемся скоро.

В такую погоду

В такую погоду, после дождя

Бежать на рыбалку мне хочется

К любимому месту с обрывом,

Где тальниковая рощица.

Если с зарёю закинуть крючок

С наживкой, «на кузнеца»,

Бывает, и хариус клюнет,

Поймаешь уж точно ельца.

А на червя дождевого с охотой

Клюёт и пескарь и плотва,

Так окунь идет на «малявку»,

Подсечь успеваешь едва.

Если заранее рыб прикормить,

Годятся и хлебные корки.

Если «корчагу» поставить на ночь,

Поймать можно рыбы ведерко.

В такую погоду, после дождя

Воздух, пропитанный детством,

Запахом память в тот час оживит,

Куда от былого тут деться.

Вытрясла мама с крыльца половик,

Пьют воду из лужицы куры,

Кот на охоту шмыгнул в огород,

Собака на цепи излаяла сдуру.

Влез на чердак покормить голубей,

Там полумрак и прохлада…

В такую погоду, после дождя

Вспоминать своё детство отрада

Кросно

Кросно на кухне в ту зиму стояли,

На нитке соткать из полосок дорожки,

Уступила станок до весны тетя Валя,

Самой отдохнуть захотелось немножко.

Из дерева всё, на клею, без гвоздей,

Ребра из бруса, три рамки, педали,

Работает как, не поймешь, не глазей,

Кросно на кухне в ту зиму стояли.

Всё, что изношено, драла в полоску

Мама, сшивала, мотала в клубок,

Чтоб на дорожках рисунок был броский,

За черным и белым цветастого впрок.

По ткани стук рамки и за полночь слышен,

По ниткам с присвистом скользит бегунок,

И под полом драк не затеют уж мыши —

Всю зиму работает ткацкий станок.

Подсолнух и лодка

Юрка Юрченко мне одногодок,

Может старше всего на полгода,

Из семьи белорусов, из местных,

Как попал в этот край, не известно,

Переехали сами ли предки

Новострой возводить пятилетки,

Или сосланы, кто его знает,

Жили разные нации в крае:

Немцы, чехи, конечно евреи.

Ничего против них не имею.

С Юркой мы до того не дружили,

Хоть и рядом по улице жили,

Но в тот год почему-то сошлись:

С ним «хорька» загонять зашибись,

Он уверенный, смелый и дерзкий;

Знал и речку, и степь, перелески.

Как-то лодку нашли на протоке,

Вся в песке и корягах, в осоке,

После паводка, видно, прибило,

Течь в борту, ну а в целом не сгнила.

Лето плавали в тайне рыбачить,

Изменила под осень удача:

Лодку кто-то у нас умыкнул.

Был улус ли хакасский, аул

В двух верстах по течению выше,

Мы не раз с лодки видели крыши

Примитивных хакасских строений,

Молодежной вражды настроенья

Каждый раз без причин возникали.

Мы нашли, а хакасы украли

Лодку нашу, не нашу конечно,

Ну и ладно, решили беспечно.

В огородах подсолнухи зреют,

Нужно срезать в ночи поскорее,

До того, как хозяева срежут.

С Юркой ходим на речку всё реже,

А под вечер в чужой огород,

Перепрыгнув с разбега заплот.

Ни собаки, ни страх, ни крапива

Не удержат шального порыва.

Дружба наша сошла к сентябрю,

С Юркой Юрченко, я говорю,

Мы сошлись, может быть, и случайно,

Он мне нравился дерзкий, отчаянный,

Пусть жил рядом и мой одногодок,

А дружили мы с ним лишь полгода.

Вскоре жизнь развела навсегда,

Харьковать, помню, Вовка, айда!

Юрка Юрченко, где ты теперь?..

Сколько будет подобных потерь.

Первые стихи

В авоське учебники переплелись,

Углами в ячейках топорщатся…

От волнения губы до боли бы сгрызть,

Как похвалы и поддержки хочется!..

Со стихами робко тетрадь подаю,

Мол, скажите, пожалуйста, слово учителя…

Душа и сердце в восторге поют,

Окрылите надеждой поэта-любителя!

«Завтра я жду тебя вечером, можешь?..»

Небрежно тетрадку бросает на стол,

Там, где другие стопками… Боже!..

Влепит мне двойку, с ошибками, мол.

Так и случилось: «Прочла я страницу,

А дальше читать не хватило мне сил.

Так откровенно писать не годится…

Ты русский язык очень плохо учил».

Спасибо! — и стыд опаляет мне щеки,

Тетрадку я рву на клочки беспощадно.

Помнится год переломный далекий

Всю жизнь, но учителю я благодарный.

Были на виниле

«Исеть» хоть старенький, надежный,

Отца он помнит, рук его касанье,

Как выходной лишь день настанет,

С утра концерты слышать можно.

Пластинки в праздничных конвертах,

И в скромных, простеньких стояли

В ячейках узких, длинных в зале,

С эстрадой модной, музыкой балета.

Бывало, откроешь крышку радиолы,

Пластинку бережно накинешь на штырек,

С иглой головку ставишь и делаешь урок

Под классику, под исполненья соло.

«Аквариум», Эдит Пиаф иль «Браво»,

Что попадет под руку, в настроенье,

Марей Матье, Визбор, Дин Рида пенье,

Иль Челентано, АВВА, Окуджава.

А лучше слушать музыку с друзьями,

Роллинг Стоунз, Битлз и Армстронг,

Гремят колонки с двух сторон…

Былую музыку в себя впитала память.

Щепкой

А что печалиться и плакать?

Сглупил, вы скажете. Согласен.

Да, скромен был, не забияка,

Но не последним в нашем классе.

Среди девчонок на «камчатке»

За спины спрятался в углу,

Меня не видно, всё в порядке,

Готов ли, нет ли, ни гу-гу.

Скорее школу бы закончить,

А там как выйдет, всё равно,

Пишу стихи я тайно ночью,

Но быть поэтом не дано.

В родном поселке все знакомо:

И клуб, и речка, комбинат,

Но далеко гулять от дома

Я не рискну — боюсь ребят

Тех, кто живет в другом краю,

Кого я толком и не знаю,

Ватагой встретят и побьют,

Как в позапрошлом было мае.

На Стадионной всем я свой,

И чужаки туда не ходят,

Хоть за полночь уду домой,

Как на дворе своем я вроде.

Так вот, тянул последний класс,

Как гуж привычный и тяжелый,

День-два прогуливал не раз,

Но знал, что надо кончить школу,

И мамку чтоб не огорчать.

С сестрою брат как восьмилетку

Прошли, учебу сбросили с плеча.

Хоть ты тяни уж школу, детка,

Просила мать, и выйдешь в люди,

Как кончишь вуз, я буду рада.

А так ли, правильно ли судит,

Мне невдомек, учусь, коль надо.

Быть честным если до предела,

Тянулся к знаниям я как к свету,

Но вот беда, что неумелый,

Писать стихи — не быть поэтом.

Какой там вуз, башка пустая,

Учу, зубрю, а мало проку,

Надежда-вера быстро таят,

Как не готов опять к уроку.

Ни теоремы, ни законы,

Ни языка правописание,

Всем этим неотягощенный,

Навряд ли выдержу экзамен.

И что печалиться и плакать,

Плыву я щепкой по теченью,

Не избежать, коль будет драка,

Начищу морду без зазрения.

Без романтики красок

Линейка с последним звонком отзвучала,

Классом фотограф отснял на ступеньках,

Мы шумной ватагой шагаем к причалу,

Веселья — навалом, и грусти — маленько.

Какой там причал — пару лодок и бревна,

От костра в шаге ночь обступает густая,

Теченья реки в волнах искрится ровно,

И луна в облаках среди звезд угасает.

Говорили о разном, о школе, забылось,

Что-то глупо-наивное в шутку серьезно,

По-другому и сердце как будто забилось,

Жар нахлынет и скатится в ноги морозно.

И ни грамма вина от того, что заранее

Пугали приказом нас? Нет, протестуя,

Двое-трое парней выпивали за зданьем.

Без романтики красок те дни повествую.

Классная помнится сдержанно скромной,

Была среди нас ли в ту ночь расставанья?..

У каждого память, к чему имел склонность,

Не о том и не так он рассказывать станет.

Восторженный, коль у тебя темперамент,

Опишешь пустяк, как роман приключений;

Другой же по скромности хвастать не станет,

И не придаст эпизодам бывалым значенья.

Ни то и не сё был в то время характер,

Ни радость, ни грусть не проявит в тот час,

И сдержан порой, недоверчив в контакте,

Но вдруг откровенно сболтнет сгоряча.

Чувствительно чувственный, все подмечая,

Копил впечатлений я мелочи впрок,

Потом через годы бы, с кем не встречаясь,

Пустячности эти напомнить бы смог?..

Под утро усталые мы, отчужденно,

Каждый своё видел в будущих днях,

Кто взвинчено нервный, а кто уже сонный,

Страх жизни другой не коснулся меня.

Что будет, то будет, поеду я в город,

Так надо, мне мама твердила, сынок,

А не поступишь, так в армию скоро.

Тогда на своем настоять я не мог.

Учиться мне снова не очень хотелось,

Год школы последний вытягивал груз,

Но оставаться всю жизнь неумелым,

Не по душе — поступлю-ка я в вуз.

Город отца

Один я в Городе, семнадцать

Мне лет исполнилось недавно,

Куда пойти, к кому податься,

Где денег взять, вот это главное.

Вода и хлеб — мои обеды,

Я у соседей тырю сахар,

Засну во вторник, встану в среду,

Ни сил, ни воли и ни страха.

Майор пропал в командировке,

Не помню, месяц или два,

Дождись меня, сказал он, Вовка.

Помру, дождусь ли я едва.

Зачем увез меня из дома,

Чтоб бросить в Городе чужом?

Да, он чужой, но мне знакомый:

Отец мой жил когда-то в нем.

Но три сестры его и мама,

Как прежде в Городе живут.

Я к ним ходил…, ах, мелодрама!

Родня — помогут и спасут!?

Ты кто такой? Зачем приехал?

У нас своих забот полно…

К столу не звали, вот потеха!..

Тогда мне стало всё равно.

Сестра мне, сродная, десятку

Дала. Спасибо! Буду жить.

Как не пропал тогда, загадка,

Помог ли Бог?.. Кого винить?

Пек хлеб я месяц на заводе,

Я сыт, в тепле, среди людей,

Чужие родственники вроде,

Родных чужие мне родней.

Домой, домой скорее, к маме,

Я подгоняю в мыслях поезд,

Стучат колеса под ногами:

Прости ты их, винить не стоит!

Пищей духовной

Пусть скудный завтрак, и копейки

Бренчат в кармане лишь на хлеб,

В читальный зал да поскорей-ка,

Весь день читать романы мне б.

Один я в городе, забытый,

Мой капитан сбежал, поди,

Среди своих в казарме, сытый,

Вина и стыд не бередит.

И слово прапорщик не скажет,

Не спросит: Как живешь, пацан?

Что воровство, не видит даже —

Отсыплю ль сахара в стакан,

Иль стырю хлеба с голодухи,

Стащу котлету иль батон;

Днем умирающей старухе

Помочь хоть чем, не просит он.

Я для него не существую,

Хотя сосед — не приведенье,

Не видит он, как я бедую,

Уехать к матери нет денег.

Чужой я им, и это верно,

Не пропаду, пусть я один,

Зато читаю я Жюль Верна,

И увлекает сказкой Грин.

Поддался как на уговоры,

Себе ответить не сумею,

Хоть возражал, собрался скоро

На юг, на море, он затеял

Меня в ту зиму соблазнить.

Пацан, семнадцать, как ребенок,

Чего теперь уж говорить,

Что капитан, видать, подонок!

Но все же море повидал,

Пицунду, Гагры, Сочи, Рицу,

И речки, озеро меж скал…

Сам виноват, как говорится.

Уж после стал ему я в тягость,

Как деньги кончились, и отпуск,

Не знал, что делать он, бродяга,

Кто я ему — не брат, не отпрыск.

И смылся в раз в командировку,

А я бедую в комнатушке,

Спрошу себя: Что делать, Вовка?

Без денег вор и побирушка.

Спасет ли Лондон, Твен и Купер,

Когда урчит живот пустой,

А у соседа мясо в супе,

Меня же кормит дух святой!..

Письмо пришло

Я тебя отправила, сынок,

Летом с теткой-то на Север,

В Сочи оказаться, как ты мог,

С кем уехал туда, невесть?

Как увидела я фотку:

Ты в плаще стоишь у пальмы,

Меж чужими посередке,

Так отшибло мою память.

А потом письмо другое

От тебя, с Новосибирска,

Нет ни день, ни ночь покоя,

Далеко ли ты, ли близко,

Не пойму никак, сыночек.

Тетке шлю я телеграмму:

Сын, сказать мне, где, не хочешь?

«Жди, вернусь я скоро мама» —

Не она, а ты ответил,

Будто я к тебе писала.

В гроб загоните вы, дети,

До меня вам дело мало.

Галя с Геной снова в ссоре,

От неё удрал втихушку,

С сыном их, Серегой, горе,

Выбил глаз вчера у клушки.

Кто-то дал ему рогатку,

Сделал сам, не верю очень,

Семь ведь лет, мальчишка гадкий,

В первый класс пойдет под осень.

А когда приедешь, Вова,

Летом, ровно через год?

Рада я, ты жив, здоровый,

Мне ответь — письмо придет.

Понарошку

Кто, кроме матери, на службу

Меня проводит из девчонок,

С какой всерьез имею дружбу,

Целован страстно, ей ученый?..

Мне Нина нравится со школы,

А вот я ей, видать, не очень.

Вдоль трассы тянется поселок,

Не тысяча, две живет, а восемь.

Найти хорошую подружку

Не так-то просто среди многих,

Одна пустая хохотушка,

А у другой кривые ноги.

А сам — какой я ухажер,

Как с Ниной встречусь, оробею,

Она зовет меня во двор,

Ни жив, ни мертв иду за нею.

Дружок есть, знаю, у неё,

Лагутин Саша, одноклассник,

Зову не в жены, ё-моё,

А лишь на проводы, на праздник!

Ты уступи мне Нина, ладно,

Побудь подругой понарошку,

Служить идти не так досадно,

Когда есть что приврать немножко.

Семь за столом сидят по кругу:

Мать, квартирант, соседи, Рыжий —

Товарищ мой, и я с подругой…

Вчера как будто, ясно вижу.

Да, с той поры прошло два года,

Еще чуть-чуть служить осталось,

Письма не ждал от Нины сроду,

Она и ждать не обещала.

Но я ей все же благодарен:

Считала мать её невестой,

Скромна она, и взгляд, мол, карий,

К душе пришлись и были к месту.

И этот розыгрыш невинный

Я в письмах к матери не смог

Разоблачить, чернить картину,

А вдруг дождется, знает Бог…

Охота рыбачить

Ложись пораньше, на охоту

К шести подъем, и мы моторкой

На острова, где дичь без счета…

Я согласился ехать с Борькой

Бить утку северную, в осень

Летит кормиться на озера,

По холодку приплыли в восемь,

Лесною тропкою с задором

Идем мы с Борькой к озерцам…

Бабах-бах!.. И утки на крыло:

Не повезло, Володька, нам,

Опередили, черти, как назло!..

Все стайки уток без задержки

Крича, летят высоко с перепуга,

Идем теперь без прежней спешки,

Труним с досады друг над другом.

Бродили день, измаялись до жути,

А птицы нет в ближайших водоёмах,

От голода и гнуса просто мутит:

Нас засмеют, Володька, дома!..

Добыча за день: селезень подранок;

Петлей за шею к поясу подвесив,

Вскричал Борис: а я рыбачить стану! —

И бах дуплетом в щучье месиво.

В протоке тушки всплыли брюхом

Десятка два, по локоть ростом,

Кто выдержит такую оплеуху?..

Охотиться трудней, рыбачить просто!

Семнадцать

Себя не помню я в семнадцать,

Как славно в двадцать, позабыл

Робеть, краснея, сомневаться.

Стыжусь, что юность загубил.

Кто с фото смотрит неизменный,

Себя бы надо в нем признать.

Наивный, милый, откровенный,

Как и в семнадцать, в двадцать пять.

Студент, и муж, отец, и даже,

Я слышу, память говорит,

Мол, совершил я будто кражу

У юной девственной зари.

Остался пленник я былого,

Десятки лет не разлучат,

И фото старое, и слово

В семнадцать лет вернут назад.

Семнадцать лет

Вчера с последнего звонка

В волненьях впечатлений

Улыбкой грустной пригубил:

Свободный я — не пленник.

Семнадцать лет, о да, подрос.

Что впереди? — возник вопрос,

Мне будущее — тенью…

Семнадцать лет моих, привет!

В десятом «б» — семнадцать:

Девчонок пять, и пацаны —

Их дюжина, двенадцать…

Стоят, смеются на ступенях

Все аттестованные гении!..

Прощайте други-братцы…

Я так наивен и смешон,

Пред вами я мальчишка,

Не повзрослел ни чуть, увы,

А вы серьёзны слишком…

Во мне как будто старый дух,

К сентиментальности он глух,

Смял радости излишки.

Семнадцать лет несчетных бед,

Сберечь бы в неизменных,

И каждый раз лечить недуг

Призывом вас на сцену,

Душой прозорливо взглянуть

С крыльца начатый путь

В семнадцать откровенных.

Восемнадцать

Потревожил минувшего память,

После школьные времена,

Обжигает тоскою пламя

И лишает ночного сна.

Восемнадцать нам только, и только

Из ребячества первый шажок…

Саша, Ира, Надежда, Толька… —

У начала своих дорог.

Собираются девушки замуж,

А парням предстоит служить.

Смотрят грустно и радостно мамы,

Как детей от беды заслонить?..

Нам, тогдашним, не ведомо было,

Через что предстояло пройти,

Не имеем мы в нынешнем силы,

Оказаться в начале пути…

Потревожил я память былого,

С ним, и грустно, а встретиться рад,

Где на все в этой жизни готовы,

Лица юные с фото глядят.